Каталонский сюр

 Милый каталонский городок Ла Пинеда дружелюбно машет цветными флажками набережной несметному количеству туристов на Коста Дорада.
В огромном отеле Эстивал Парк есть корпус для русских. Сюда, как на малую родину, хочется возвращаться.

После пляжа или запланированной экскурсионной поездки нас встречали на чистом русском непритворно приветливые испанцы за огромным шведским столом на несколько залов. Подобного разнообразия еды я не встречала ни в одной стране.

– И какой новый россиянин не любит вкусной еды и халявы!

Отпустившие вожжи запрета на чревоугодие (в отпуске имеем право!), путешественницы три или четыре раза резво «прошивали» залы с большим блюдом в руках. Сначала закуски: всяческие салаты, отдельно овощи, нарезки и бутерброды (брускетта с фаршем из авокадо и креветок размягчала мозги). Затем горячее: бульоны, несколько сортов рыбы и мяса в разнообразном виде. Фрукты: свежие, консервированные и засахаренные (черимойя лишала остатков воли). Наконец самые отважные завершали пир десертом: желе, густыми сиропами, пирожными, суфле, шоколадом и прочей сладкой смертью.

Выносить ничего нельзя. Поэтому до вечерней развлекательной программы на открытой площадке у бассейна кого-то рвало, а кто-то, не рискнув выйти, отлёживался в номере…

Заселяли по двое. Мою соседку звали Дина. Откуда-то из Карелии.

– Аля, я сюда летела не из дома, а от подруги. Своих вещей – только то, что на мне. Подружка поделилась своим гардеробом. Она больше меня. Посмотришь, что мне более-менее подходит? – соседка смутилась.

Дина мерила кофты и платья. Выбрали два. Одно – простого кроя без рукавов с вышитыми по белому полю большими чёрными маками. Второе – трикотажное, тёплого шоколадного цвета с откровенным вырезом на груди. Подруга – натуральная блондинка, сохранившая неплохую фигуру, в этом платье выглядела отлично.

– Это чересчур. Она казалась неуверенной.  На позитивные заверения находила новые возражения.

На каприз не похоже. Что-то в этом было знакомое.
Скоро я узнала, что будни соседки были заполнены борьбой с рассеянным склерозом. Что своё тело она держала в ежовых рукавицах. А мир вокруг заполняла любовью к жизни, близким, стихами и музыкой.

Таким людям всё предельно ясно. Они не сходят с небесной орбиты, чтобы показать себя. Скромные цветы вселенной. Таким не страшны ни болезнь, ни время, ни шведский стол.

По утрам мы не давали солнцу расправить горячие лучи. Накинув парео на ещё влажный купальник, шли к морю. В тот сезон оно оказалось в хорошем расположении духа и баловало наши закалённые бока прохладной, но летней волной.

Нам удивлялись рабочие, редкие прохожие, мигающие светофоры на пустынных прибрежных улицах и большой жёлтый трактор, равняющий пляж.

Наши зачарованные души плыли на встречу с первым лучом...

После, увязая во влажном и холодном песке, добирались до колонки, поливали на ноги, переодевались тут же и, наполненные самоценностью и восторгом, возвращались.

Если не было экскурсий, занятий и личных предпочтений, бродили по улицам Таррагоны. Заворачивали в бутики и фирменные магазины.

Дина не замечала времени, выбирала юной дочери в подарок платье. Остановилась на шифоновом цвета шампанского платьице от «Зара». Без рукава, с чёрным атласным круглым воротничком.

По вечерам собирали рассеянный по лаковым волнам последний луч…

– Вот что такое дружба?! Это когда подруга начинает, к слову, перечислять твои превосходные качества, а ты понимаешь, что это она неосознанно раскрывается перед тобой. Но в сказанном узнаёшь и себя. Словом: гляжусь в тебя, как в зеркало, – до головокружения.

Нам не нужно было время для сближения. Отношения сложились в первый момент, словно из далёкого медсестринского прошлого долетел ко мне привет и душевное послание от одной подопечной.

***
Всему, с чем я встретилась в Каталонии, подходит значение превосходной степени. В размерах, форме и содержании...

Под сенью собора Святого Семейства чувствовала себя Брагинским героем в таинственной стране дремучих трав. Пряничные домики парка Гуэль с глазурованными башенками и причудливые очертания жилых домов, в которых могут жить точно лишь официально признанные волшебные существа, очаровывали и шокировали одновременно.

Всё выглядело здесь так, будто беззаботная мамаша забыла своего талантливого малыша в песочнице. А он вместо того, чтобы заплакать, стал строить город. Украсил дома цветами, травами, косточками, пёрышками, цветными стёклышками и бумажными обрывками из старой книги. Порой разрушал и строил заново. С недетским упорством и упоением – до самого вечера.

В Барселоне живут имя, сила и слава. Я догадываюсь, с какой планеты принёс все эти чудеса архитектор Гауди. И те, кто предоставил гениальному зодчему целый регион для возрождения – тоже не земляне.
В Испании есть целый город детской радости и непреходящего счастья.

Оттуда мы отправились на гору Монсеррат. По легенде давным-давно на неё спустились ангелы и золотыми пилами выпилили обитель для Божьей матери.

Сто монахов-бенедиктинцев изо дня в день посылают небесам слово о нашем спасении. На площади перед монастырём есть место прямой связи со Вселенной – ни много ни мало.
 
Снизу и сверху монастырь обступают причудливой формы скалы, похожие на огромных великанов. Снизу они держат монастырь на своих плечах. Сверху – из горной тверди сначала выступают их головы, торсы… пока не станут плечом к плечу возле монастыря, охраняя священное место. Скоро тысячу лет.

Из испанского Фигераса привезла фотографии, подтверждающие, что всё правда. Действительно существует город-музей великого мистификатора, якобы парящего над реальностью.

Тем не менее, с ювелирной точностью гения художник каждой своей парадоксальной работой подчеркнул непреложность самой реальности. И этим не перестанет изумлять непрерывный поток туристов, зевак и знатоков.

В нашей северной квартире на стене висит репродукция Дали.
Квадратная картина в жёлтой жестяной рамке закреплена на куске прозрачного пластика (изыск тамошней сувенирной промышленности).

«Порт Альгер».1924 год.
Город похож самого Дали в то время. Страстно искавшего новых творческих решений так же , как изображённый им изнывающий от жажды Кадакес. Сгрудившийся у моря, с нетерпением открывший рты своих окон-бойниц идальго.

Окутанный горячим маревом, он ждёт двух женщин с кувшинами на голове, бредущих по набережной навстречу. Их воды, крови и пота.

Сыновьям тоже досталось по подарку.
Среднему и младшему – два «Хлеба» от мастера.
Если можно изобразить что-то более реальное, чем живой предмет, шедевр Дали – тот самый случай.

Видно, как от хлеба исходит тепло. И хлебная корзинка в этом испарении будто плывёт в пространстве, источая аромат горячей выпечки. Если захочешь отломить кусок – услышишь хруст корки. Судя по превосходной степени передачи подлинности изобразительными средствами, я вполне допускаю, что Стивен Кинг был увлечён творчеством знаменитого испанца.

Старшему – «распятие». Можно было бы подумать – в качестве послания к талантливому художнику в нём. О предназначении и о долге, и о безграничной творческой свободе. Но никакого такого расчёта не было. А было желание дать подержать в руках чудо.

В аэропорту Эль-Прат картина упала со стола досмотра. Пластик раскололся, рамки разъехались, не выдержав презрения Гиперкуба к штамповке.
ОН поджидает в бездушном мире, распявшем Иисуса, и при удобном случае напоминает о себе.

Дали называют гением, безумцем, сюрреалистом... Я увидела мастера, гениально извлекающего реальность из своих фантазий. В какие бы причудливые одежды он ни заворачивал свои произведения, Дали – всего лишь великий реалист – ни разу не волшебник.

Говорят, что Каталония тоже не совсем Испания, а чуточку Франция. У меня сложилось мнение, что провинция эта вообще неземного происхождения. Потому что нет на Земле места, где чудес на один квадратный метр было бы больше, чем здесь. Ну, не считая творчества Сальвадора Дали и мнения Дон Кихота:)

Правильнее сказать, здесь больше всего счастливых детей, живущих в душах взрослых.
– Любая страна, частью которой ты становишься на несколько дней, навсегда остаётся частью тебя. И это новая, никогда ранее не существовавшая история. Никто из жителей Испании не может так же воспринимать её и, тем более так же описать. Вот бы они удивились, подслушав подобные мысли в стаде глупых туристов, перегоняемых гидом с одного сочного «пастбища» на другое…

На Коста Дорада я оставила свой новый дом. Старинный. Созданный игрой сочных, ароматных масляных красок и полумрака, игрой света и тени. В нём, как на картине Веласкеса, я сижу на простом коричневом сундуке под парадной лестницей. В синих льняных брючках и лимонного цвета рубашке. В руке держу зелёное надкушенное яблоко и смотрю, улыбаясь, прямо в глаза зрителя. А за спиной у меня большой глиняный красно-коричневый кувшин и тень от ветвей на сизой стене...

Может быть, я вернусь и напишу о нём больше. Дом не будет против. А может, достаточно знать, что между нами исчезло расстояние.