Арбуз

Это было году в десятом или около.того.
На море.
Гуляла я по берегу и путь мне перегородил ...синий мужской труп, прикрытый белой застиранной простынкой.
Он смотрелся как какой - то странный мостик между мирами.
Синие ноги его были ещё в воде, а выгнутое дугой судороги тело, на песке.
Сюрриалистичность картины зашкаливала
Даже сейчас это воспоминание вызывает тошноту.
Яркие краски пляжа, солнечный день, спокойное море и...это.
Вокруг никто будто и не придавал значения происходящему.
Происходящему потому, что труп, хоть и не одушевлённый и неподвижный предмет, но  он все ещё не просто часть пейзажа, он.еще находится в системе межчеловеческих взаимоотношений и в неком правовом поле.
Только вот люди...они продолжали жить так, будто его тут нет.
Они даже не пошевелились и не сдвинулись с места.
Они продолжали сосуществовать рядом с этой смертью так, будто ее нет
Метра через два слева мать играла на коврике с двумя маленькими детьми, мужчины играли в волейбол, справа очень упитанное семейство поглощало с аппетитом огромный арбуз.
Все это будто специально устроили, чтоб свести меня с ума.
Я не понимала КАК можно есть арбуз в метре от трупа?!
Хотя с другой стороны, по логике жизни, которая в любой момент стремится к новому становлению, почему б и не есть.
Я тоже пошла дальше своим путем по берегу моря, чувствуя, что что - то ускользает, что - то не так, но не понимала что.
Я ушла, но чем я лучше тех, кто ел арбуз ?!
Вечером меня осенила и осенило ужасной догадкой.
ЭТО нормально для войны, но.мы - то живём вроде как в мирное время.
Или нет?
Или все так потому, что все эти люди нутром понимают, что живут на войне?!
Мне будто показали фильм, прекрасный честный фильм о жизни и смерти.
О том, что есть выживание и больше ничего.
Ничего нет, только это море, солнце, арбуз, дети со своими пластмассовыми уточками, их молодая туповатая мать с ее солнцезащитным кремом, туго набитые животы поедателей арбуза.
Может это символ нашего времени, почти что мунковский "крик", только нутро, которое.раньше кричало уже не кричит.
Эта часть у человека удалена как воспалённый аппендикс и с ним теперь можно делать все, что угодно
Полная амнезия.
Весь человек превратился в мозг, на котором делают операцию пока его обладатель играет на скрипке.
Мозг ведь не чувствует боли, у него есть только функции.

.