Первая, Белая, и Всея. глава 20

                Глава 20. Арии.
*Не стоит поминать и оскорблять имя, которое не тем предназначено. Разве не знаем, как в глиняные утробы болот, когда Земля едва остыла после Великих Завихрений, в тепле жижи, долго держались жизнеобразующие воздаяния. Сочетание возникших органических соединений породили миллиарды видов жизни, сотни миллионов успели выжить, и ещё меньше смогли приспособиться в среде необыкновенно щедрого обитания.
 Гром молнии, лучи солнца, и проснувшиеся долгие дожди неба - творят чудеса.
Чёрная жижа вывела чёрных людей. Из жёлтой глины выползли жёлтые люди. Из красной – красные. И белая жижа дала свету белых людей, всему живому миру от этого стало весело и хлопотно. Были и другие цвета человекообразных порождений, что распространились по поверхности сложной взаимообусловленности заодно с иными живыми организмами, но в короткой борьбе знамение их цвета не выдержало лучи яркого солнца, трудно утверждалась живая кожа земли. Четыре расы, четыре разнообразия людской внешности, четыре предпочтения цвета для глаз, четыре стороны света, и это предостаточная красота, есть и другие преимущества, но мы о них молчим. Миллионы долгих оборотов потерялись в кругах Земного вращения. В разные периоды, по-разному преогромное сотворение влияло на сочетания жизни. Удалялись галактики, снова сближались, сжималось притяжение, уравновешивалась взаимосвязь. Такова длинная астрономия Вселенной, которую не дано знать несозревшим людям, от сотворения несущие главное предопределение природы; порождённые зачатки существуют сами по себе и не нуждаются в изучении, будут испорчены. Людям предстоит бабочек и гусениц до конца изучать, тогда у насекомых умению летать научатся. Никто не в состоянии винить землю за переменчивые явления: потопы, обледенение, потепления, жгучий ум, кипящие небесные преображения, которые ощущают волнующим состоянием живые органы, видят зоркие глаза, и давно нет тех, кто нужен земле. Испытывают живые создания бесконечные волнения, смотрят, как сотрясают землю беспрерывные молнии, и долгие бури угнетают завершения человеческой натуры. Когда-нибудь, галактическое сочетание планетарных расположений, вдалеке от незаметной системы повторит своё построение, и снова задрожит земля, изменит предпочтения и поклонение. Вселенная, лучше знает, как распоряжаться вечным устройством. В разных галактиках по-разному бродят сияющие звёзды, преодолевают великую скуку и мёртвое одиночество. В каждой из них вселенское чудо подарило великолепие жизни, расползлись по недосягаемым планетам живые создания. Родилась жизнь и на Земле, взяла у Солнца столько суеты и пищи, сколько хотела, долго нужда стояла в растерянности, стелились переживания наступающего времени, созревали дикие фрукты, ягоды, жирные орешники плодили сытые ядра, не распробованные обретения, опадали с ветвей деревьев и навсегда исчезали. Недоеденное мясо, добытое кровавыми звериными клыками, убийство покалеченных травоядных, неуклюжие земноводные обитатели, тысячелетиями запекались на углях негаснущих костров. Насыщенный вкус дыма лелеял зреющие тела людей.
- Не от тех ли тысячелетний и веков так вкусен и радостен душистый запах запечённого мяса? – спросил Увалень, и облизнулся.
 Видели люди, как в плодородных низинах земли беспрерывно текут большие и малые реки, после бурных ливней вода мутнеет, в мутной воде плещется большая и малая рыба годная для людского прокормления. В тоже время, в других местах, в ином наклоне мерцающих лучей, дикие люди временами страшно бедствовали, искали защиту в глубинных образованиях, прятались в сморщенных оврагах земли. Укрывали тела от жары, дождя, холодных зимних капризов, от буйных соседей искали мстительные укрытия. Тысячелетия шли по определению долго и незаметно, так же незаметно как каждое новолуние с ущербом блуждает по небу. Растёт и убывает загадочный месяц, предвещает постоянную тревогу людскому обитанию.
- Пусть в третьем тысячелетий, наконец-то слетают живые люди на этот потерявший вращения малый клубок, и расскажут оттуда, как Земля преображаться намеренна.   
Где-то в те дикие времена, в поиске насыщенных бескрайней волей краёв, долго бродили разбуженные среди многих людей, когда-то созданные белой глиной арий. Из рычащих, первых коротких звуков страшных зверей, имели настораживающее слово - Арр, поклонялись небесной силе, восходу солнца богу Р…ра. Умиротворённым величием отличались люди, родившиеся в восточной стороне белоглиняной утробы. Те же кто вылез из жижи с западающей стороны, увидели огонь пожара, долго ждали, когда пепел остынет и от того надолго обозлились, боятся огромному миру - малую правду говорить. 
Раздолья на востоке много, суровых дней тоже много, подаренный богом огонь в кормящие, согревающие костры ужался. Просторы земли рожали радость, надежду, и уважение к другому цвету людей, которых они иногда встречали. Злаковые однодольные растения, перемешанные с содержащими молоко травами, с другой ненасыщенной жиром зеленью, были главной кормящей заботой ариев. Травы кормили: табуны коней, съедобных стада, мирных зверей, и текущие столетия. Стойбища, на долгом огне пекут стекающее жиром мясо, мужают люди-арии, глаза ширью богатеют, и быстрые табуны лошадиные начинают им покоряются. Объезженными лошадьми, расстояния долгих переходов тают, крепчают дружбой с животными разросшиеся люди. Кочевая жизнь удар восхитительного времени. Славно текут превосходные века!
- Кажется, большевики захотели повторить те славные века, но у них украли примету времени…
- Ведомо и это! Не смогли и сто лет продержаться. Потому, как хотим, так и смотрим на искупанных солнцем людей.
Разошлись арии по земному приволью, одни восходу солнца ушли поклоняться, другие потерялись в невиданных красотах всегда тёплой земли, новые впечатления обнимают племена. Объятия простора - главное состояние кочевого ума ариев.  Если века идут долго, почему бы и ариям не идти долгими путями к далёкому солнцу. В край земли взор устремляют, до самого небесного светила хотят дойти люди.
- А в космос они тоже попадут?
- До космоса высоко, успеют лишиться земного притяжения, освоят когда-то дали скорбящих небес.
Везде, насыщенная солнцем красота падает. Пёструю землю в пути встречают арий, а края земли всё нет. Не виден конец просторного мира. Есть горы, леса, рощи, реки, озёра, есть другие народы, вышедшие из другой глины. С собою свою родину волочат солнечные люди. Улыбаются иные народности, видят, что арий несут не смерть, дары тепла, превратившиеся в золото, несут. Порой недовольны осторожные породы людские, цветущую траву родины чужие копыта топчут. Стычки, приобретения, слияние племён, узкую вражду недовольных глаз, освоение вольных пастбищ, всё на пути долгом находят кочевники, уровень судьбы определяют. Иногда, под ломким ветром не угаданной доли, видят арий низкие туманы плывущие вдоль большой воды, голубая вода притворившаяся небом отдыхает от трудной работы, кажется, души умерших кочевников так же неоседло парят, растекаются туманами над землёй. Прогибаются арий под неведомой участью, гнутся жёсткие хлысты воли, ударяют, бьют по колючему, зудящему року непознанной жизни. Ползут обломы времени, а жизнь не нуждаются в осмыслении - она такая, какую её породило небо, нет нужды безудержно гнать коней. Много медленных безразличий заодно с людьми и тысячелетиями движутся. Земля одна, а людей несметное количество, больше чем лошадей, целый человеческий миллион по просторам обитаемой земли рассыпался. С соображениями, со звуками новых слов, множится человеческое обитание.
- Как бы среди многих людей этих самых ариев не потерять?
Не потеряем. Идут разбуженные кочевники на восход, никак до Светила не дойдут. В непроглядную бесконечную водяную пустыню упираются глаза, за большими волнами ныряет огромное оранжевое солнце. Не достичь. Годами вдоль берега бродят кочевники, ищут дорогу к солнцу. И не находят, видеть солнце за бесконечной водой тоже радость. Вода сама по себе, без помощи людей уползает. По песку пошли кони, затем обратно в берег вмещается большая вода, мочат ноги кони, не обойти преграду, везде океан. Конец земли обнаружили. Нет до солнца пути, так бог захотел. Отчаялись арий порождение солнца найти, столкнулись с жёлтыми людьми, они почти солнце, свет и темень на землю опустили те роды. Повернули обратно коней, затосковали о травах родины, которые тут не растут, и где каждую весну из неистребимых жил твёрдого, отчаявшегося за зиму чернозёма, выползает сочная трава.
- Не помешать бы бродящей толпе землю мирную освятить. 
Узнают люди переменчивую святую землю, что когда-то их вскормила.  В край порождения возвращаются лошади и люди, за большой степью убегают непроходимые лошадьми леса, неизмеримы их тайны, и человеческие беды не высчитать. Обратно к закату идут табуны вершников, гонят жиреющие для ножа и шерсти, медленно пасущиеся средние стада. Тот, кто устал от детского плача, от женской обиды, остаются непостижимым теплом согревать иные народности.
Ночлег солнца, как и сонные пробуждения людские, недосягаемы. Хватит, сказали отчаявшиеся арии: Океан бесконечен, велик Алтай, и прозрачный Байкал глубок, нет у земли конца. Чий руки потеряли узды, всхлипывают и тоже оседают. Кто не устал дальше, обратно идут. Хотят бродящие, закату солнца дары благоприличия поднести. Упорно идут. Какие-нибудь десятки веков и добредут до солнечной пещеры, обнаружат, где солнце ежедневно прячется.
 К заходу солнца, к закату спешат окрепшие в пути, давно оставленных родичей нюхом ощущают, много неузнаваемых племён осело, частоколами укрепили жилища. Вместо крытых шкурами телег, увидели неподвижные, врытые в землю бесколёсные телеги, камышом и пеплом застланы лачуги. Народ количеством ожил. Заросли поля неведомыми прежде злаками, в шумной родине обнаружили своё пребывание ищущие. Обиделись на тех, что застали, незнакомой речью говорят в стойбищах, а что-то родное в движениях губ, мягко слова звучат. Тысячелетия бесследно не проходят. Выявляют давних сродников не по кроткому говору, по образу восприятия узнают. Трава, леса, солнце, быт, и удары копыт ударяют память, узнают арий близкий гомон, тревожные топотания женских босых ног хлопочет над детьми непоседливыми. Край порождения дует воздухом тепла, самочувствия сердца радует. 
- Едва ли это так, западающие военные союзы острят головки атомных ракет, не в ту сторону взгляд падает, объединённая полуевропа грозит мирному востоку. Великое брожение во враждебных умах закралось.
- Я расскажу вам одно спрятанное старое переживание, - сказал Булгак товарищам, и заговорил, не стал ждать, пережитые волнения принялся рассказывать:
«Идут рядом два наследника старого арийского каганата, колена рода Арр: Хоз и Булг с племенами своими идут, с того же востока верхом идут, музыку ветра и конского заторопленного шага слушают. Каждый, отцовский владетельный шест, с привязанным конским хвостом и золотыми пластинами несёт; величие рода держит, до небес хотят поднять остриё тенгрианского копья. Узнаваемы мужчины: стригут головы, чуб ветру оставляют; лицо мечами бреют, усы подковой свисают. Боевые мечи острее бритвы. Широкобёдрые женщины длинными косами спину обняли, манящую красоту хотят скрыть.
 Разделились братья, как и все арийские племена, по отдельности, вдоль рек и морей держат выпас коней. Видеть большую воду – самое праведное признание бога Тенгре, в нём объятия бога Ра. Бескрайняя вода и недосягаемое Солнце самые значимые святости для арии.
И возымели династий наследия имён от каганов своих младших, рассыпались по пастбищам Великой Степи, опоясывают святость воды, почитают бескрайность, за которой солнце прячется. Много арийских племён обнимают Великую степь, гуннами величает их Степь, песни родных соцветий и быстрого конского бега поют объединившиеся народности. Восторженное время острит озабоченную печаль.
- Стояло время гордое, против набегов рабовладельческой империй объединились кочевники Великой Степи. В заход солнца военным походом пошли гунны-ары, бьют стрелами, мечами ударяют, с разогретыми сердцами непосильное рабство истреблять направляются. Не знает Великая Степь рабство, не годится человеку - человека на привязи держать, человек не бык, и не конь. Конь друг человека! Под ударами гуннов падает рабовладельческий Рим. Затем долго будут скрывать западающие, как восточная сила цепи рабства разорвала.
 - То же самое, через полторы тысячи лет повторится, потомки военно-племенного объединения гуннов, упразднят тиранию третьего рейха, нет четвёртому Риму, фашизм дуче вниз головой повешен, и четвёртому рейху не бывать, в воронке от русской бомбы тлеет залитая бензином смерть самоотравившегося убийцы.   
Пала римская империя. Распался племенной союз гуннов, рассыпались по изведанным просторам победители. Те, что остались беречь раздолье, забыли назначение своё. И потом, много веков будет греметь победа Славного Востока над оковами зла».
- И где же Булгак в переживаний твоём, этот самый Советский Союз, что разгромил фашизм, есть ли он в памяти тех, кого спасали?
-  Закат солнца тьму предвещал. Рассыпан племенной Союз. Нет его на карте! Испортилось наследие арийев, некому единение отстоять.
На просторах седых Балкан, вдоль плавно текущих рек: Дуная, Днестра, Днепра, Дона, Волги, всей Великой Сибири и всего бескрайнего Востока, племена арийские опустили знамёна, оскверняют имена сродные, топчут отголоски славные, распродают родством собранный союз. Именем разросшегося племени торков себя обозначили, тюрками себя называют, соперничают, оскверняют наследие великого прошлого.
…Прошлого у них нет, растеряли. Юрта торков поглотили топот арийской племенной славы, искривления времени вручила, забыто имя истинное, тюрками именуют себя арий, переписаны врождённые особенности славной историй».
- Не из-за того ли Турция в ежедневных молитвах великий Туран упоминает.      
Из другого края беда другая ползёт, высматривают добычу западающие, недра богатые не дают покоя коварным наукам, православию смертью грозят. Вдоль ползущих границ удавки расставлены. Правители испортились. Нет вождей. 
- …И на себе петли затянут!
- Не ублажайся…
- Учитель, что-то похожее мы слышали, и что-то подобное было, как-то впечатления начинают невероятно угасать, не пытается ли история ввести нас в заблуждение, ведь сказаний много и каждое своё слово хочет возвеличить. Мы были там, где сказатели этих величин историками себя именуют, сами же всего начётчики; и то, что мы видели, не то, что надписывают на знамёнах своей науки, всё не то! Не кажется ли вам, что чем больше чуждое перечитываем, тем чаще своё не находим, - спросил Самоум. - Люди думают мгновениями - камень думает вечностью. И не блуд ли расписывает новый день, все верят тому, чего нет; падают на колени, молятся и плачут, исчезновение своё предрекают. Наши волнения теряются в ужасе мрака, снова надо лить звон мечей, звон колоколов в небеса отсылать. Соперничество родственных наций религиями опоясано; злобой, угрозами, покорением. Вечным противостоянием угнетено. Мы стоим за истину, что изначально была, они же нас в блуд загоняют! 
- Я потому вожу вас по времени истории, чтобы всё видели, затем чтобы не озадачивались платежами и ложными вымыслами мировых сказаний.
Снова поднялся шум, ученики перебивать друг друга стали:
- Вот именно, - сказал Черес, - ходим по времени, нас никто ни видит, не слышит, это хорошо, но когда, наконец, для нашей гордости воссоздадут одну скрытую премию, которая блеснула как Стальная, а теперь её нет. Не из-за того ли враги приписывают нам ересь, превосходство наше прячут, себя же постоянно выпячивают. Творцы возносят величие - бездари боятся истины. А нам герои нужны! Без героев нет страны! Когда власть затирает героев, она убивает страну. Идёт тяжелейшая борьба народного подвижничества со злобным наростом продажной сломленной власти безразличной к своему народу.
- Блещут недосягаемые звёзды личностей-героев. Личности делают историю. Со дня славного возникновения на небе горят их души, они есть, их не видят, и от того ещё ярче горят!
- Имеют основания арий так думать, победили западающих и убежали от них. Ударило в голову хмельное влияние. Скрытно тратили побеждённые время, выждали, когда победители опьянеют. Сами же из прожорливых гусениц в куколки, в многоцветные бабочки превращают своё нутро, откладывают яйца для постоянно ядовитых наследников. Ждут…
- Не сильно бузите, - Пустельга решил вмешаться, - история завалена многими слоями скрытых противоречий, слушаем только то, что черепом помним. Всё остальное не то, порасскажут бред упавшие, выгоду свою воспроизведут, а мы падаем, и если иных, возвеличивающих выдуманное число, хватает на отыгрыш, не значит ли, что мы: слабы, куплены, и списаны с обитания наших земель. Смотрим на карту, видим себя масштабными, а они кричат: наше, всё наше, что хотим иметь. А то не ихнее, и нет у них ничего порядочного.
 Много минуло забытых событий, - Пустельга вспомнил то, что давно знает: - Ступайте тихо, увидим, где мы жили и как ходили, другие своё льстиво записали на бумаге, скрип сердца удалили, наши же летописания сожгли. Те, что ушли, обязаны вернуться в отстранённую крепость Великого Кия, с начала становления стоит твердыня, и надлежит постоянно своё удерживать. По-разному слышны раскаты грома. Не знаем, как каждого зовут, а следует, как и прежде чубы по ветру держать. Развеяны как листья осенние, от холода острого ветра дрожь, уснули, ожидаем, когда снова весна проснётся. Не проспать бы сущность наступающих событий. Долго, путано нам рассказывают, чего не было.
 - Не надлежит знать - что не наше, навсегда забыть следует лживое прошлое, что мешает событиям грядущее воспринимать. Враги беспрерывно кричат: изуверы, изуверы, а они сами и есть гусеницы-изуверы, вовсе не те за кого себя выдают. Давно возвысили своё, чтобы состоявшееся без них забыть, не захотели читать руничные написания, разорвали нашу связь с нашими предками, долго жгли бересты и сваренную бумагу. Ничего не оставили. А мы, велением времени, по тому руничному писанию и есть наследники великого рода, те, кто от изначального верования в мир Творца посланы. Всё многое, что наше беречь обязаны. Не начнём презирать западающих, не выправим искривления. И пусть источающаяся истина не прячется. Мы её достанем!
- Ну, Огуз, где же ты был тысячу лет до того?
- Случается и такое, спросят: - Кто ты такой?! Не скромничай, ответь: - Я человек завтрашнего дня! И прошлое держи при себе, не забывай, кто ты есть! Была Великая Степь, освободили захваченные прежде земли, защитили волю. Опять же: возрождаемся, снова украсим свою историю славными делами.
- А не забыто ли оставленное?
- Наше прошлое нас не оставит! 
- Послушайте, что я вам ещё дорасскажу! - крикнул Булгак.
- Опять притча?..
- Не притча, а быль, как раз та быль, которую забыли: «Кубрат с братом Шамбатос, в малолетстве, после убийства их отца, для безопасности привезены матерью Акджан (которая Оксана), и её братом Органом или Юргеном, в Константинополь, разве это неизвестно. Росли и воспитывались братья заодно с царевичем Ираклием, получили христианское образование. При императоре Кубрате, зная о его дружбе с византийским двором, никто ни смел нести силу против. Патриций Кубрат долго властвовал, нёс редкий для правителя срок, шестьдесят лет империей правил. Многие желали его смерти, и не удивлялся, что тех давно нет, погибли или умерли заодно со своим желанием. Затем умер и сам Кубрат. Со всеми родовыми ценностями из дорогих камней, золота, серебра, тремя именными золотыми перстнями-печатями, властным золотым тризубом, всего более трёх весов тела самого Кубрата. По христианскому обычаю, погребальное имущество правителя в земле кончины в Малой Перещепине захоронили, в селе, что недалеко от столицы его империй Балатава  (ныне Полтава). После смерти отца-патриция, сыновья упустили единство, нарушили запрет на вражду между собой, то постоянная беда. Пять наследников соперничать принялись, что дало смелость иным воевать их уделы. Родовая близость, общность религии, традиции, единство языка, в зависимости от интереса случая, без ощутимых перемен затерялись в образе жизни и месте близкого рода, стали частью привычного проживания. 
…А меж тем, три святых книг ближнего востока уже вовсю вползали в Тавриду, каждая религия себя хвалила, и другую не опротестовывала. Потому, не воспринимаем чудеса. Чудо уже создано. Лично все видели, как небывалое воззрение новую веру нашло. 
Старший брат Бат-Боян соединился с хазарами; воевал против  брата Аспаруха, и брата отца основателя города Киева, своего дядю Шамбат-Кия. Шамбат с Аспарухом потеснили хазар, захватили Крым, где и погиб хазарский каган Калга. После смерти Калги, трон унаследовал его племянник Кабан, который в союзе с Бат-Бояном дал ответное сражение Шамбат-Аспаруху. Потерпев поражение, племянник с дядей ушли в Киев за Днепр. Кабан с Бат-Бояном пытались занять Киев, но не имевший различия единый булгаро-славянский союз, под знаменем тени Шамбата заставил их отступить. Хазары вернулись в степь между Каспием и Чёрным морем, и Бат-Боян разделил с хазарами великие степи некогда Великой Булгарии; за ним осталось Левобережье.
 Средний брат с дядей усели в Правобережье-Дулебу растянувшуюся от Днепра до Панонии, землю заселённую рассеянными селениями из славяно-булгар дулебов – рода Дуло, прежде отвоёванную Шамбатом у Ляхо-Обриев - жестоких мучителей, что вместо лошадей, летом запрягали славянских женщин в сани; а для устрашения заплетали густые длинные волосы головы на четыре косы и смазывали бараньим жиром. Мучители те, затем неожиданно «зникли яко обрии». Ушли на север полян завоёвывать.
 Через три года умер Шамбат, и Аспарух ощутив расшатанность власти, со своими людьми во фракийско-македонские славянские земли пустился. Расставлял он в пути постои, табуны и тягловые телеги с людьми в Бессарабию и Добруджу оседали. Затем, с большинством народа, на Балканы, в земли своего деда Албури Аскала ушёл. Там заодно с задунайскими славянами - македонцами и фракийцами, исповедовавшие старую греческую науку, потеснил Византию, освободил древние южнославянские земли, и основал за Дунаем на Балканах Первое болгаро-славянское царство. Сумели обложить данью Царьград. Ощутив силу, Аспарух решил вернуться на прежнюю родину и воссоздать Великую империю, большую, чем была при отце. В одной из битв с хазарами Аспарух погиб, и был похоронен на берегу Днепра, недалеко от Запорожья.   
Другой сын Кубрата, Котраг основал на реке Итиль державу Волжскую Булгарию, что в последствий ислам приняла.(Река Итиль ими стала называться Болга, или Волга, - буквы Б и В в то время писались одинаково).
Младший сын Альцек, со своим каганатом ушёл в Италию, часть людей осталась в землях родственных северо-македонских славян, вошли в состав православной Дунайской Болгарии. Итальянские булгары под влиянием разделившейся впоследствии церкви стали католиками, затерялись, а легко узнаваемы по именам великих художников: Бартоломео Булгарини,  Микель Анджело Булгаротти, и других забытых известных аристократов…
 После турецкого покорения, некоторые балканские территории приняли ислам. Один народ по корням и стволу происхождения, врос в различные религиозные привои, взрастил рощу самых непримиримо враждующих общин и государств на континенте. Каждая из возникших религиозных сторон, свои озлобленные вероучения, стала выдавать за историческую истину.
Соименник Кубрата, сторонник заветов отца Кубер (или Курт), и его двоюродный брат Шамбат Юрган  (Юрген) выполняя наказ своих родителей не соперничать с братьями, ушли со своими людьми на северо-запад в Саксонию к родственным готам-ариям, поселившимся там после гуннской войны. (Впоследствии, это дало повод немецким фашистам именовать себя арийцами, они даже пытались замерять у пленных советских солдат черепа, определять происхождение тех, кто как раз и были истинными ариями).
Бывает, иные кланы долго стоят под чужим знаменем и тогда испытывают несвойственные их характеру влияния. Начинают вырабатывать в своём поведений стихию иного откровения. Условия обитания принуждают воспроизводить, множить, и приспосабливать выученные повадки. В состоянии обособления люди стремятся опередить друг друга в выгоде. Пытаются, одновременно превзойти разнузданность и смирение. Принимая другую религию, испытывают иное построение ума, растворяются в среде выбранной веры.
Хазарский каганат принял иудаизм, и стал процветать торговлей. Сделавшиеся купцами по роду деятельности, хазары терпимо относились ко всем религиям и народам. Хазарский каганат в основном, был смесью хазар, булгар, и руссар разной веры, которые впоследствии образовали различные нации, прежде, всех называли хазарами. Державным языком общения был славянский. Славяне были самой многочисленной народностью средневекового хазарского государства. Для решения споров каганат имел несколько судов, учитывающих природное право и веру людей. Были суды отдельно для мусульман, для христиан, для язычников, и для последователей законов Торы. Правители из знати, все богатые представители хазарского племенного союза приняли иудаизм, население простолюдинов в основном так же стали иудеями, другая часть исповедовала мусульманское и христианское верование. Торговые отношения хазарского государства имели международный размах, всё большую роль играла перепродажная торговля, хазарские торговцы освоили посреднический шёлковый путь. Постепенно, управленческой основой каганата стали поборы и подачки.
Боевой дух хазар перешёл в тунеядствующую практичность, барышничество и шибайство стало обычным занятием знати и простолюдинов, веротерпимость падала, кольцо раввинов смыкалось, государство рушилось изнутри. Это дало толчок кагану Волжской Булгарии Талибу, Киевскому кагану Святославу, (сыну Угир Лачина – Игоря Рюриковича из рода Шамбат-Кия и принцессы  Дунайской Болгарии Елены - названную Ольгой, в честь жены-красавицы Олега, умершей в молодости и не имевшей имя). Святослав и Талиб заключили союз против хазар, и разгромили посредническое образование. Выпивая кубок единящей медовухи, Святослав твёрдой десницей поднимал полную чашу, а в ладони левой руки сжимал Трезуб - родовой герб Кубратов-Рюриковичей, из которых он сам и происходил.
К концу первого христианского тысячелетия, арийские племена определяли свой род уже не по происхождению, а по вере; прежнее арийское единство утеряло свои корни. После падения Хазарии, мусульмане каганата стали подданными Волжско-Камского государства, поглотившего всю хазарскую территорию. В обмен на вхождение в волжскую Булгарию, хазары-мусульмане добились замены названия столицы Булгар - на Хазань (или Казань). Тогда же язычники принимали: и христианство, и ислам. Киевская Русь и Волжская Булгария постоянно заимствовали разделившуюся арийскую кровь и её новые верования.   
Иудеи, к тому времени ставшие многочисленным народом, уже именовали себя евреями, они рассеялись по всей Европе, ушли на запад; жили с новой верой по законам иудаизма, и говорили на языках народов, среди которых поселялись. Основная, ремесленная и крестьянская масса простого народа, почитавшие зороастризм бога Тенгре, плавно перешли в близкое по духу христианство, со временем все христиане стали именовать себя русичами. Непокорные, характером, часть вольных христиан называли себя казаками. Жившие прежней памятью арий-казаки брили головы, долгими столетиями уходили, убегали, собирались на Диком поле, на Хортицу селились».
- Вот это Да! Ничего себе Булгак события твои! Как вчера тут были!*