Она снова вернулась к нему

Она тысячу раз зарекалась. Тысячу раз убеждала себя и тысячу раз принимала одно и то же решение – больше не возвращаться в его дом. Будучи гостьей в нем, пусть и единственной, ради которой он ненадолго мог открыть свою дверцу. Она не справилась. И она снова вернулась к нему.
Она давно поняла, что когда чьей-то рукой маятник был запущен, ей придется долго и жестко ощущать на себе его колебания. Настолько проникновенно и сильно, насколько сможет выдержать ее душа. Маятник запущен, и потому чем решительнее она становится прекратить этот бег, тем скорее возвращается к нему снова. Чем громче посылает эту историю в пропасть, тем звучнее стучит каблучками к ней обратно. И чем сильнее делает толчок в сторону, тем более точно и мощно он бумерангом бьет ее в грудь. Точечно. Он знает куда бить, где точно будет отклик – в самую суть, в нутро, в душу…
«Ну, что, вспетухнулась?» - насмешливо говорила она себе, уходя от него после очередного своего появления, понимая, что эти попытки больше не вернуться стали настолько же смешны, насколько и страшны. Ее засосало по всем составляющим - обреченность цепью приковала ее разум, дух и тело. Да и что от греха таить - душой она тоже полностью была в нем. И только нечто большее, нечто такое величественное и настоящее, но очень тихое и неуверенное, где-то глубоко внутри ее подсказывало, шептало, постукивало по темечку, выкорчевывая капли рассудка с просветами понимания безысходности своего положения.
Понимание своей вляпости, своей зависимости только обременяло ситуацию, усугубляя критичное восприятие мира в себе. Она не заключала сделку с Дьяволом, но играла в его игру. Она слишком умна, чтобы не осознавать этого, и слишком большесердечна, чтобы просто остыть и уйти. Она открывала ему целый, новый для него мир, он – расширял ее. Она дарила ему счастье на ладони. Он его боялся и диктовал свои правила игры. Она не мирилась с его правилами. И она принимала их…
Она мучилась в тупике с медовыми стенами, не отпуская свое самое большое счастье и одновременно самую большую боль.
Она пробовала решить проблему своей привязанности мягкой силой, договориться с ней. Но привязанности было этого недостаточно. Тут нет баланса, нет компромисса – или ты, или тебя. Ей было настолько трудно и вязко, что она уже не понимала, зачем бьется в стену и что заставляет ее делать это. А когда просто на время оказывалась за его дверью, получала порцию вознаграждения в виде огромного наслаждения от присутствия у него.
Может, она выдумала его, наделив тем, что считает качеством, что искала всегда. Но она снова проиграла Дьяволу. Она снова вернулась к нему…
Каждый раз, когда она возвращается к нему, чтобы снова принять его правила игры, она проигрывает, отступая без всякой причины. Или по причине. Одной-единственной.
Она ловит колебания маятника. То рвется, то гонит его внутри себя. Гонит, пока врется. И рвется, гонясь. И она снова вернулась к нему…