Обречённые души - Неизбежность Пролог, часть 1

Корабль «Аконит», покинув в жаркий полдень порт Фивисвэйла, мирно покачивался на тёмно-фиолетовых волнах Адривийского моря, величественно разливавшегося у западных берегов Тардэна. Вэйтстоунтский Золотой грифон, увенчанный изящной короной, восставал на клетчатом чёрно-изумрудном флаге и парусах королевского галеона. В мягком бледно-лимонном свете гигантской луны Амер, корабль держал курс на юго-запад в Касталвэйл, занимавшего окраину вытянутого, как акулий нос, полуострова Аранкар. В тёмно-синих зыбких завитках облаков, прятался серебристо-соломенный шар малого спутника Эридэи – Мэльви.

Молодой юноша, в куртке цвета кофейного зерна, опёршись о высокие бортовые перила, внимательно следил за неумело скрытным движением Мэльви по ночному небу. Вокруг желтовато-белого шара сверкали выразительно-яркие рыжие светила, отдалённо напоминавшие не то льва, не то волка, а справа от этого существа, в месте, где заканчивалось его красное туловище, раскинулась частая сеть изумрудных звёзд, извивающихся змеёй с разинутой пастью. Люди именовали такую смесь созвездий «Химериконом». Оно загоралось в тот момент, когда  тёплый летний месяц Вет, отмеченный зелёным созвездием Змеи, проживал свои две трети жизни и готовился уступить небо жаркому летнему месяцу Анку. Анк преставал алым Аургером – древним созданием похожим на огненного волко-льва; по в смешенном созвездии «Химерикона» он выглядел рыжим, а в изумрудной зелени змеи проступали жёлтые оттенки.

- Ох, какая же чарующая сегодня ночь, дорогой мой племянник, не правда ли? – раздался приятный крепкий баритон за спиной. Кромат неохотно оторвал взгляд от медленного путешествия Мэльви, достигшего почти центра чудесного небосклона. Завивающиеся концы густых тёмно-русых волос, касавшиеся мочек ушей юноши, в свете луны казались вырезанными из бивней Санхолдских слонов. Во внимательных тёмно-зелёных, как листья Форлиандского дуба, глазах застыли немой восторг и отражение ночного неба. 

- Не могу этого отрицать, дядя, - приветливо отозвался Кромат. – Мне больше всего доставляет наблюдать сие созвездие, особенно великолепно оно в тот момент, когда луна оказывается в зените. Вот как сейчас. – Юноша снова вернулся к своим думам, продолжив разглядывать яркие ночные светила.

- Да, величественное созвездие Химерикона – сердце лета…, нельзя не признать изящества этого чарующего рисунка, - согласился мужчина. – А, знаешь ли ты, Кромат, что Люди привыкли называть этот яркий шар луной лишь с тех пор, как стали водить дружбу с эльфами? Они любили давать всему свои имена. Вот Летойя, к примеру, означает в у эльфов наш «Зол», язычники подхватили это и принялись именовать его Летом, сокращенно от Летойя. По сей день, мы называем наш человеческий Зол отсечённым эльфийским Летойя. Такой же участи не избежало и Мэльви. Именуемая эльфами «Лунэ» - что означает отражение, этим названием вооружились люди. В то время как Амер – тот невзрачный фиолетовый круг на востоке, - рассказчик указал рукой на описываемый объект и повернулся к нему лицом, – эльфы называли «Сэтиэ» - означающий тусклый. Естественно, мы, имея нелюбовь выговаривать слишком длинные слова, из-за набитых гласных, сократили это название всего до трёх букв.

- Сэт – смекнул Кромат, обернувшись в сторону дяди.

- Именно! – энергично закивал мужчина. – У эльфов есть даже миф о Сэте и Лунэ, популярный у них на западе Фальдэна. Народ Альдориан особенно любит этот миф.

- Но с такой же любовью они и ненавидят людей, - добавил Кромат. Лицо его стало жёстким, как грубый непроницаемый камень.

- Ох, когда-то всё было совсем иначе, - грустно вздохнул Томад, потирая бороду. В синих прудах его глаз заиграла задумчивость.  – Люди сами виноваты в таком отношении к ним, - с пренебрежением протянул Томад. – Воровство - тяжкий грех. За него не прощают.

- А что украли люди у эльфов? – заинтригованно спросил Кромат. Изжелта-серебристый свет Мэльви осветил длинные прядки его волос, окаймлявших острое лицо.

- Они нагло выкрали волшебную шкатулку и древний магический том прямо с коронации Альдорийского правителя. Едва ли остались упоминания об этом кошмарном событии, последние летописи были сожжены людьми ещё во времена моей юности, дабы смыть позор вражды, что длится сейчас между нашими расами. Отец некогда рассказывал мне, что люди придумали себе оправдание, дабы обелить свои действия. Но минули столетья, а для эльфов предательство свершилось будто вчера, - устало вздохнул Томад.

- А что случилось со шкатулкой и древним томом? – интерес Кромата возрос. Томад с трудом подавил зевок, устремив взгляд на гигантский тускло-жёлтый Амер, превышавший Мэльви в несколько раз.

- Шкатулку бесследно выкрали из Розбурга, а про древний том одним лишь похитителям известно, - безынтересно выпалил Томад, не отрывая взгляда от чарующего своей шероховатой поверхностью из шлейфов гор и сетки кратеров Амера.  Какое-то время родственники молчали, слушая размеренный плеск волн о борот судна и лёгкое пение ветра. Взгляд Кромата привлекли аметистовые клочки тумана, разбавленные обрывчатыми нитями яшмы и золота, выплывавшими высоко в ночном небе на северо-западе. Сиреневая и красная россыпь звёзд, меркла в этих густых, как крем, волшебных островках. Томад отвлёкся от любований Амером и ночным горизонтом и уловил изумлённый взгляд племянника.

- Это уникальное событие и вправду способно вызвать восторг и изумление, - нарушил тишину Томад.

- Что это за туман и россыпь огней в нём? – спросил Кромат, безрезультатно всматриваясь в сиявшие островки и пытаясь хоть как-то понять сие явление.

- Учёные говорят, что это туманность Кассиора. Оно возникает лишь в тот момент, когда гаснет прежнее солнце и разгорается другое, - неуверенно ответил Томад. Маска лёгкого ужаса просияла на лице Кромата.   

-  Гаснет солнце… - напитанные тревогой слова тронули уста юноши. Томад иронично усмехнулся.

- Не пугайся ты так, - ободряюще тронув племянника за плечо, улыбнулся Король. – Нет в этом явлении такого страха, что приписывают ему. На самом деле солнце меняет своё сияние в определённые столетья. Например, сто лет назад солнце было зелено, как молодая трава. В то время, как я читал, магия цвела и питала мир. Но едва на смену ему пришло жёлтое светило, магическая сила стала таять. И вот мы знаем мир таким, каким он сейчас перед нами предстаёт. Иссыхающий, как сморщенный от обезвоживания фрукт. По преданиям, следующее солнце будет красным и мир воспылает магией как никогда невероятной, правда это и вызовет ряд катаклизмов, но мир от этого не потеряет, а напротив, он наберётся живительных соков, чтобы продолжать жить дальше. Этот мир не так уж и прост, как нам кажется, а наша жизнь в нём, коей мы приписываем невероятную важность по природе нашего эгоизма, – лишь краткий и невзрачный миг - подытожил Томад. Кромат замер в молчании, разминая замёрзшие пальцы.

- Завтра будет жаркий ясный день, - добавил Томад. – Помню, пятнадцатого число в Эндун – последний день недели, был точно такой же день.… В тот роковой день на меня обрушилось бремя короны. И хотя я всячески желал избежать этого, занять престол меня вынудили обстоятельства и желание жить.

- Почему бремя? – удивился Кромат. Томад не спешил с ответом, слушая умиротворяющий шум волн.

- Знаешь, мой дорогой племянник, - разорвал затянувшее молчание Томад, - власть – это огромная ответственность за миллионы жизней и потому только либо глупец, либо поистине великий человек захочет желать её по своей воле. 

- Получается, все ваши братья, в том числе и мой отец, были глупцами? – уцепился за слова Кромат. Лёгкий гнев тронул его голос.

- Выходит, что так, - печально вздохнул Томад. - Мои братья, увы, были весьма честолюбивы и заносчивы, - мгновенно исправился король Вэйтстоун. Искренность дяди как всегда оказалась весьма убедительной для  Кромата.

- Дядя, почему вы не желаете связать торговые отношения с гильдиями Южного Форлианда, в частности с Риверглэйд? Ведь это же был бы благотворный союз для обеих стран. Почему вы предпочитаете, чтобы наши торговые гильдии существовали отдельно? – резко повернул разговор  в политическое русло Кромат. Томад напряжено потёр виски, вглядываясь в фиолетовые покатые гребни морских волн, точно искал в них ответа.

- Понимаешь, Кромат, я всегда стремился сделать мир лучше и чище. С тех пор, как я принял корону и стал правителем Вэйтстоун  нового города в Форлианде, я всячески стремился сделать его образцом для подражания. Я желал, чтобы это был город чести и справедливости, а не ещё одно болото, для удовлетворения своих низменных прихотей, как прославившийся некогда Риверглэйд и Сильвербридж. После смерти Тавриона Фроста узурпаторы даже изменили названия этих некогда прекрасных городов, - Томад крепко сжал поручень перил. - Так, что-то  мы заболтались с тобой, уже как - никак глубокая полночь, - подавил в себе гнев король широкой улыбкой. 

- Да уж, - согласился Кромат.

- Продолжим наш разговор на рассвете, - безоговорочно отчеканил Король Вэйтстоун и спешно зашагал в каюту. Кромат ещё какое-то время любовался спутниками Эридэи и созвездиями, окружавшими их, пока не почувствовал приближение сна. «Утро не так подходит для разговоров, как ночь» - подумал про себя юноша, неохотно покидая удивительный морской пейзаж.