Гримасы рыночной любви. Дружба любит мясо

Дружба любит… мясо
Примерно через неделю я снова поехал в Черноморск к тётке, но уже с матерью. Тётка позвонила и сказала, что может взять пару мешков сахара по дешёвке, и мы поспешили с матерью в дорогу. Сахар оказался не свекловичным, а тростниковым, но в те годы и он был дефицитом. В крайнем случае его можно было кому-то перепродать для изготовления самогонки. В дороге мы с матерью хорошо намучались, так как нововведение перестройки, «кравчучки», ещё не были внедрены в нашу жизнь.
Приехали домой мы поздновато. Моя дорогая жёнушка просидела целый день дома, смотря телепередачи и … беззаботно отдыхая. Когда я спросил, что есть покушать, она ответила, что ничего не готовила. Оказалось, что и хлеба дома тоже не было.
– А я в хлебницу не заглядывала, – заявила молодая хозяюшка.
Я не хотел устраивать скандал, но настроение было скверным. Мы подавились с матерью тем, что у нас осталось после дальней дороги, и легли спать. Вика никакой вины за собой не чувствовала, тем более, что на другой день я не стал развивать эту тему. Я считал, что молодая жена ещё многого не понимает и со временем всему научится. Если захочет. Главное – чтобы было желание. Но желания у неё, почему-то, никогда не было. Так, например, вещи, которые мне надо было постирать, я бросал в стиральную машину. За несколько месяцев нашей совместной жизни Вика так и не удосужилась их постирать, и они приобрели стойкий затхлый запах. Зато Вика не забывала регулярно следить за собой и своей внешностью. Она никогда не выходила из дому, основательно не накрасившись. Очевидно, для семейной жизни это было главным. Но, может быть, я ошибаюсь?
Пришлось мне столкнуться и с ещё одной проблемой. Вика полностью погрузилась в дружбу с Софьей. Она, как преданная дворняжка, не отходила от неё ни на шаг. На работе Вика сидела рядом с ней, во время обеденного перерыва шла вместе с подругой к ней домой, ну и после работы заходила на часок-другой. Вика стала чуть ли не членом семьи новой подруги Софьи. Мне, естественно, всё это не очень нравилось. Я чувствовал себя ненужным бедным родственником. У Софьи было двое детей. Старший сын от первого брака служил в армии. Дочь ходила ещё в школу, но вскоре она тоже привязалась к Вике, несмотря на разницу в возрасте. К мужу Михаилу все как-то относились равнодушно, смотря на него как на недотёпу. С утра и до вечера я только и слышал новости о Софье и её семье. То замок на входной двери поломался, и надо посмотреть за квартирой, то Софья не успела приготовить ужин, и надо помочь в авральном порядке, то надо проверить, как дочка сделала уроки…  А то, что у меня есть какие-то проблемы, никого почему-то не интересовало. Эта гипертрофированная дружба продолжалась несколько лет, пока Вика не надоела Софье, и та её просто не выгнала, как надоедливую приживалку.
Я считал, что был обделён вниманием Вики, но временно с этим мирился. У Вики же был железный принцип: ты свой, значит, перебьёшься. В общем, твоё дело воробьиное – клевать навоз и молчать. Я ещё работал тогда в школе. Каждые полгода у нас устраивали семинары, где нас учили уму-разуму. На зимних каникулах даже бесплатно кормили, но можно было что-либо взять домой из продуктов. Я не пообедал и взял домой кусок мяса, чтобы Вика что-либо приготовила вкусненькое. И что же сделала моя заботливая жёнушка? Она отдала мясо Софье, заявив мне, что у неё нет времени на приготовление пищи. Я очень рассердился, но снова ничего ей не сказал. Ах, если бы я знал, что она так поступит, я бы сам сварил или поджарил это проклятое мясо! Увы, Вика меня не понимала. Это меня обижало. Повернуться ко мне лицом любимая не хотела. У неё для меня всегда не было времени. Приходилось целовать её спину, а иногда и ниже…