Гримасы рыночной любви. Накрашу губы выйду замуж!

Накрашу губы – выйду замуж!
Наша с Олей квартирка находилась недалеко от квартиры Вики, но я её не встречал и, тем более, не звонил ей ни на работу, ни на домашний телефон. Наталья Ильинична с помощью своих многочисленных знакомых устроила Вику в один коммерческий банк, которые в изобилии начали уже появляться в нашем городе. Я старался не думать о Вике, но почему-то не мог её забыть. Очевидно, потому, что с Олей у меня вновь не наладились отношения. Она меня постоянно раздражала. Мои чувства к ней можно сравнить с аллергией. Хозяйкой Оля была никакой, хотя и выросла в селе и всё, казалось, должна была уметь. Готовила плохо и всегда очень неохотно, но покушать любила. Едва мы начали с Олей жить, как я увидел настоящую материнскую заботу: чуть ли не через день мать приносила Олечке к нам домой литровую банку супа. Это, конечно, была большая помощь молодой семье. Суп, обычно, был жиденьким, без зажарки, в нём были пару разрезанных картофелин и несколько макаронин. Я всегда над этим супом смеялся. Оле было уже под тридцать, первому ребёнку восемь, а мать с ней нянчилась, как с маленькой девочкой. Очевидно, мне моя мать должна тоже была приносить еду в баночке?
Толком же помочь нам растить детей не хотела ни моя мать, ни тёща. Оля умудрилась кормить одной грудью двоих новорожденных детей, после чего молоко у неё перегорело, и нам пришлось кормить их молочными смесями. При первом подозрении на какую-либо болезнь Оля тут же ложилась с малышами на койку в больнице. Когда они чуть подросли, сдавала одних в детское отделение, а сама гоняла по городу, выискивая непонятно что и зачем.
За собой Оля, как, впрочем, и за детьми, следила плохо. Можно сказать, была неряхой. У неё были чёрные длинные волосы, но расчёсывалась она крайне редко, говоря, что у неё нет времени. Зачем же тебе длинные волосы? Обрежь! Макияж делать не умела и не хотела. Могла только изредка накрасить губы. Часто её любимым выражением в разговоре с детьми было такое: «Накрашу губы – выйду замуж, а вас (далее шло ругательство) сдам в интернат». Конечно, легче всего кому-то давать оценки, чем посмотреть на себя со стороны. Но ведь любое мнение субъективно, в том числе и о себе самом.
Приходил я домой после работы около шести. Олину трескотню я старался не замечать. Для неё было главным – выговориться, а слушаю я её или нет, её не интересовало. Часто говорят: стерпится – слюбится. Но не стерпелось и, тем более, не слюбилось. Мы прожили по второму кругу около трёх месяцев, как произошёл один случай, снова круто изменивший мою жизнь.
Вика работала в центре. В обеденный перерыв она ездила домой перекусить. Так совпало, что в это время мы с Олей и двумя детьми и Вика сели в один и тот же автобус. По городу тогда ходили большие «ЛиАЗ»ы, ходили медленно, как большие жирные утки, важно раскачиваясь на всех ухабах. У всех пассажиров было много времени, чтобы рассмотреть друг друга. Вика была в лёгком летнем платье без рукавов. На левой руке, которой она держалась за поручень, были красивые маленькие часики. У Вики была стройная фигура. Хороший макияж делал её соблазнительной и привлекательной. Я невольно залюбовался нею. Мы молча стояли рядом, не подавая вида, что хорошо знакомы. Оля дома мне высказала, что ей не понравилось, что я засматриваюсь на других, хотя и не поняла, почему. Я как будто провалился в прошлое, и меня неудержимо потянуло к Вике. Это было какое-то наваждение. Я не хотел себе признаваться, но я всё еще её любил. Вскоре мы вышли из автобуса, и каждый пошёл в свою сторону, но эта встреча мне долго не давала покоя, став роковой. Вспомнив Олино любимое выражение «накрашу губы – выйду замуж», мне тоже дико захотелось возобновить прежние отношения с Викой и, наконец, жениться на ней.
Пару недель я себя сдерживал, а потом позвонил Вике. К моему удивлению, она сразу согласилась встретиться, сказав, мол, мы с тобой и не ругались. Неужели не ругались? Я почему-то думал иначе. Но теперь мне было не до этого. Я очень хотел и надеялся, что на этот раз у нас всё наладится. Мы учтём наши ошибки и не будем больше их совершать. К сожалению, не учли и наделали много новых. Говорят, что хорошо учиться на чужих ошибках, но все стремятся почему-то делать свои. Только вот зачем?