Музыка на фронте

Наш разговор, с Тимофеем Дмитриевичем, продолжился за обеденным столом санатория «Архангельское». На этот раз он рассказал мне про музыку на фронте.
При воспоминании Тимофей Дмитриевич взбодрился, даже, я бы сказала, возбудился, и, с юношеским восторгом начал свой очередной,  удивительный рассказ:
        Шёл 1944 год. Наши все  фронта шли  на Запад, в наступление.  Немцы же отступали.
Восемнадцатая армия, где начальником политотдела  был, не безызвестный всем, Леонид Ильич Брежнев,  наступала, двигаясь на Запад.
Орудие не смолкало. Гремели пушки, пулеметы, взрывались мины, гранаты, не смолкало и стрелковое оружие. Гремело всё так,  что порою закладывало уши. Трудно было друг друга услышать.
 Уже давно не слышали бойцы пение птиц, журчание ручейка, не слышали щемящую  тишину природы.
И вот среди этой шумной громады, двигающейся на Запад, с боями, кровью, болью, когда останавливались на кратковременные передышки, бойцы в это время расслаблялись.
       Как – то,  у нас  в батальоне, неизвестно откуда, появился патефон, а с ним и  грампластинки. В основном это были немецкие шлягеры. Они нас меньше всего интересовали, а вот та находка, что мы обнаружили в этой стопке грампластинок, нас привела в восторг. Не мудрено, что она  оказалась здесь, среди других малознакомых, а порою, совсем нам не знакомых, мелодий, ведь это была самая популярная пластинка в то, предвоенное время. Джазовый  шлягер этот, в те времена, очень был популярным и в Советском Союзе. Это была знаменитая   «Рио-Рита»  и«Брызги шампанского».
          Странная судьба у  этой Рио-Риты.
В стране, где властвует закон на всё иностранное, вдруг становится популярной такая капиталистическая мелодия. Но, тем не менее, она была потрясающе популярной.
 А вот авторы музыки и слов были неизвестны. Будто бы их и не было. Естественно думали, что эта композиция наша, отечественная, Советского Союза.
 Кто-то  в ней мог опознать мексиканскую песню «Прощай, Мамочка», версий было много.
Дело в том, что в то время на пластинках, очень часто, не указывали авторов, поэтому в Советском Союзе распространилось мнение, что это фрагмент мюзикла 1927 года «Рио Рита».
 И вот: это произведение стало одним из символов предвоенной эпохи.
 Впоследствии, ей посвящены были несколько сочинений Петра Тодоровского, например:  одноименная песня «Городок провинциальный» на стихи Геннадия Шпаликова, для фильма Военно-полевой роман, вышедший в 1983 году.
 
Тимофей Дмитриевич замолчал, задумался, как будто, что-то вспоминал свое личное, а я в это время продолжила:

- А знаете, Тимофей Дмитриевич, что автором  этой замечательной музыки - испанский композитор Энрике Сантеухини, живший перед войной в Германии и Швейцарии.  Он очень много писал музыки для немецких исполнителей.
Первая запись этого замечательного произведения была сделана в Стокгольме (Швеция) и в Берлине (Германия) в 1932 году. Есть еще такая версия появления шедевра: в 30-е годы двадцатого столетия, испанец Энрике Сантеухини попадает в Германию. Там он встречается со многими исполнителями джазовой легкой музыки, там же он знакомится и со своим земляком Хуаном Лоссасом, которого называли в то время «Королём немецкого танго».
Хуаном Лоссасом был дирижером и  композитором, который сочинил множество красивых танго. Сам же Энрике Сантеухини в молодости  жил в Центральной и Южной Америке, а в 1923 году  переезжает в Берлин. Здесь он учится в  музыкальном колледже,  а по ночам работает музыкантом.
Уже 1925 году он создаёт свой оркестр и выступает с ним на крыше отеля «Эдем».
Здесь его приметили, как прекрасного организатора и создателя уникальных мелодий, и стали приглашать в большие рестораны Берлина, такие как «Казанова», «Европа» «Зеркальный зал» и другие,  вместе с его оркестром.
Здесь-то он и встречается со своим земляком Хуаном Лоссасом.
Так как Энрике Сантеухини жил ранее в Южной Америке, путешествовал по Мексике, он пытается воссоздать со своим земляком классические испанские  серенады и мексиканские ранчеры.
Таким образом, в результате их совместного творчества, уже в 1932 году рождается  пасодобль  «Прощай матушка».
Эту работу они отдают, тогда, только что открывшемуся, ресторану, под названием «Рио Рита».
Вот так и началось триумфальное шествие этого замечательного шедевра по всему миру, но уже под новым названием «Рио Рита»
    Что же касается танго «Брызги шампанского»,  то оно так же было одно из самых популярных шлягеров в 30 -х годах двадцатого столетия.
Родилось танго в Париже. Автор, этого очаровательного танго, аргентинец  Хосе Мария де Люкьеси. Он написал  достаточно много произведений – это и танго были, и фокстроты, и музыка для кинофильмов. Но про него известно удивительно мало. Никто так и не знает его дату рождения, ни даты смерти, никто не знал, в каком городе он родился, и в каком месте умер.
Вот так, к большому сожалению,  к выдающимся личностям судьба, зачастую, бывает несправедлива. Человек, создавший творение, которое живет много десятилетий, про него же самого, забывают.
Именно таким человеком стал и Хосе Мария де Люкьеси, который, написал удивительное танго: « Брызги шампанского».
 
    Я  смущенно замолчала, так как поняла, что прервала сокровенные воспоминания Тимофея Дмитриевича, и, извинившись, попросила его продолжить свой рассказ.
 
   Эту уже заезженную пластинку, где звучала «Рио Рита» и «Брызги шампанского», мы, на отдыхе, крутили все время, продолжил свой рассказ Тимофей Дмитриевич.
Естественно, под эту музыку мы и танцевали.
Единственную девушку, которая у нас была в роте санитарным инструктором, мы, как по жребию, меняли, сменяя друг друга, танцуя с ней.
Толпа зевак собиралась вокруг этого трофейного патефона и, если не танцевала, то просто слушала музыку, наслаждалась этой удивительной мелодией.
Ставили пластинки мы  и немецких композиторов, но, в основном, как было сказано выше, уже заезженную пластинку с песней «Рео-Рита» и «Брызги шампанского».
Но это не впечатлило бы меня конечно так, как один случай:
    У нас, в минометной роте, был командир минометного взвода, лейтенант Иванов, ему было, наверное, около сорока лет. Среднего роста, коренастый, немного полноватый, я бы даже сказал, по сравнению с нами, молодыми мальчишками, юными бойцами, толстяком. Но он был добродушным добряком.
Так как  он намного был старше нас, то мы его все звали, дедом.
    Так вот,  оказалось, что этот Иванов, был родом из Борисоглебска, ныне Липецкой области.  Там он жил, там же он окончил музыкальную школу.
 Как отличника его оставили преподавать  в этом же училище.
Но тут началась война, он, как и все другие мужчины Борисоглебска, был призван на фронт.
  Еще до начала войны у него скоропостижно скончалась жена, он страшно скорбел по ней. Тем более, что у него на руках остались две маленькие дочери.
Одной было шесть лет, а второй всего  четыре годика.
И вот, как я уже сказал, он за них очень переживал, порою даже плакал, так как они остались без отца и матери, а идет война. Жалел и о том, что не успел их приучить к музыке, дать музыкальное образование, полюбить музыку, как это было с ним, даже  азов музыки не показал.  Он все сетовал: «Где сейчас мои девочки, как они там, кто с ними сейчас занимается? Живы ли?»
И вот, в период таких передышек, такого отдыха, я часто  к нему подходил, беседовал с ним, расспрашивал, так как я  до начала войны  учился в средней школе, а при ней, три года, играл в домбровском оркестре.
Меня очень интересовала музыкальная жизнь того времени. Но я мало что знал о ней.
Я и о Чайковском мало  что знал, да и о Бетховене, то же самое, и так далее, не стоит даже перечислять.
И вот, этот лейтенант Иванов,  в такие периоды отдыха мне рассказывал про классику музыкальной жизни. Я тогда впервые услышал, что у Чайковского была несчастная любовь. Оказывается,  всю жизнь его любила госпожа Фон – Бек.
 Это была, по тем временам, миллионерша. Она была русской помещицей, но вышла замуж за немца, графа Фон-Бек.
Муж ее, немец, строил железные дороги  в России. А когда умер, то у него в банках остались громадные суммы денег, миллионы.
И вот, она стала наследницей этих миллионов. А так как она, с самого раннего детства, с юности, влюбилась в Чайковского, то следила за его музыкальным творчеством. Приобретала его ноты, все его рапсодии, романсы, композиции, и берегла их.
 Сама же  она была образованной, даже получила среднее музыкальное образование.
 Хорошо играла на пианино. Вот поэтому, она проигрывала все его произведения на пианино, рукописи которые она хранила у себя.
 Когда она осталась вдовой, да еще богатой вдовой, она для Чайковского  выделила пособие. Это была крупная сумма денег.
Не смотря на то, что  Чайковский уже преподавал в консерватории и получал определенную сумму денег, тем не менее, от ее пособия он не отказывался. На эти деньги он  каждый год ездил  за границу, путешествуя  по Европе.
Между графиней Фон-Бек и Чайковским оживленная велась переписка.
Чайковский делился с нею своими планами на будущее, впечатлениями, писал ей и о своей личной жизни. А вот, чтобы им встретиться, не получалось.
Но, она продолжала его любить.
Чайковский тяжело болел. От этого он очень страдал, и часто писал своему
брату Модесту:
 
 «Дорогой брат, Модест, ты же знаешь, как я тяжело болею?
 Я так борюсь со своей болезнью, так борюсь…! Но, ничего не получается.
Болезнь меня изводит окончательно.
Вот и сегодня, пошел в баню,  и, понимаешь брат, опять согрешил.
Ты прости меня, Модест! Ничего не могу поделать, не могу с собой справиться. Меня это терзает и угнетает».
 
     Не смотря на любвеобильность Чайковского, переписка с госпожой Фок – Бек продолжалась.
И вдруг, она узнает, что он женился,  на своей студентке. Да еще  на девице легкого поведения. На несерьезной, взбалмошной молодой особе.
Сам же Чайковским был уже кумиром во всем мире. Его знал весь музыкальный мир.
Явно, девица выскочила за него замуж ради материальных благ, пособий для себя.
И верно, прожив несколько месяцев вместе, они расстались.
Когда Чайковский женился, то госпожа Фок-Бек настолько осерчала на него, что лишила его своих пособий, которые переводились для него, вот уже  несколько лет.
Дружба у них расстроилась, они прекратили общение, переписку, но она продолжала его всё же любить и следила за его жизнью.
    Услышав от своего сослуживца, лейтенанта Иванова, такой рассказ, я был удивлен.
 Мне открылся совсем другой Чайковский. Я представил его таким же смертным, как и все мы, а не небожителем, как его боготворил весь мир.
 
Я часто сидел в свободную минуту, во время передышки, возле Иванова,  с открытым ртом, слушая очередной его рассказ.
В такие минуты я впервые услышал и о Бетховене, который будучи уже известным композитором, считался при дворе слугой.
При дворе он был руководителем квартета музыкальных  оркестровых инструментов.
Печальная история произошла с ним:
Как – то он предложил одной баронессе, там же, при дворе, свою руку и сердце.
Когда же Свет узнал об этом, то во дворце раздался громкий смех, насмешки:
«Как так, слуга, предлагает баронессе руку и сердце!!!»
После этого случая его начали травить, насмехаться над ним, издеваться, а так как он был очень впечатлительным, то он очень переживал. И в итоге, от всех стрессов оглох. Будучи глухим, он пишет свои знаменитые музыкальные шедевры мирового класса, «Сонаты для фортепиано --" Лунная " , " Патетическая ", " Аппассионата " ,
Соната для скрипки -- " Крейцерова " Опера -- " Фиделио " Симфонии -- "Героическая " Знаменитая фортепианная пьеса -- " К Элизе "... ....и многое, многое другое, просто эти произведения -- наиболее известные...
    Слушая, Иванова, я узнал, впервые, об этих великих композиторах.
Каждый период передышки, когда мне удавалось с ним встретиться, я его расспрашивал о композиторах, о музыке, и он с большим удовольствием рассказывал мне.
 Мне тогда было всего семнадцать лет. Он ко мне относился как к  своему ученику. Для него это были короткие лекции. Я же  с упоением ловил каждое его слово.
Голос  у Иванова был мягким, теплым, домашним.
Мы шли  в наступление, освобождая села, города, а  лейтенант Иванов, когда мы заходили в очередной освободивший нами населенный пункт, тут же спрашивал у населения:
«У кого есть рояль,  пианино?»
Если таковой инструмент находился, он заходил в квартиру, в дом,  и отводил душу, играя, часами, забывая о том, что идет война, что льется кровь, что везде разруха.
Играл неистово, пока его не вытаскивали, в прямом смысле,  из – за инструмента, напоминая о том, что надо идти дальше, в наступление.
       И вот, как-то, зайдя в один из очередных таких населенных пунктов, Иванов, так же, найдя музыкальный инструмент, так увлекся, что не заметил, как его батальон двинулся дальше.
Командир знал за ним такую погрешность. Увидев, что среди его подчиненных нет Иванова, крикнул: «Иванова ко мне».
Но Иванова не было нигде. Тогда командир выделил двух солдат для розыска лейтенанта Иванова.
И вновь его нашли сидящим за пианино, забывшегося,  увлекшегося, не видя и не слыша никого.
Он погружался в музыку так, что не слышал воя сирены, грохота взрывов, он был весь в музыке.    
Порою, бывали такие случаи, просил вытащить на лужайку пианино, и давал нам всем, уставшим от многочисленных боев, концерт. От этого концерта были мы без ума.
Приближался день окончания войны, наши войска вошли в Берлин.
 Иванов написал рапорт об увольнении. Его просьбу выполнили, и наш музыкант уехал в свой родной город Борисоглебск,  к своим дочерям, к своим ученикам.
К большому сожалению, наши пути с ним разошлись. Больше его, лейтенанта Иванова,  я никогда не встретил на своем пути. Но, я его помню, по сей день, как он увлеченно рассказывал мне, юному парнишке,  о корифеях музыкального Бомона.
 
    Тимофей Дмитриевич вздохнув, замолчал и, приподнимаясь, из-за стола, сказал: «Следующий рассказ будет завтра. Называться он будет: «Первые сутки в окопах войны». И, пожелав всем приятного дня, медленным шагом пошел к выходу.


Рецензии
Рассказ написан жизненно с глубоким
смыслом, как даже в трагические дни
войны,люди продолжали беседы о прекрасной
музыке и её создателях. очень интересный,
захватывающий рассказ. С нежностью и
любовью.

Тамара Рожкова   22.12.2020 19:51     Заявить о нарушении