Ручей Воздушный - маленькая речка

               

               
                1

    Ручей Воздушный протекал в глубоком овраге заросшем сочной травой, частыми дикими кустами и огромными деревьями с густыми, раскинувшимися по всему небу, кронами, что под собой оставляли призрачную падающею вниз тень. И всё примолкшее пространство, начиная от тихо журчащей воды, к неподвижной зелёной траве и разбросанных тонкими ветками кустов, стремящимися ввысь стволов больших деревьев, с чистым остановившемся воздухом в полосах и пятнах света и тени, несло собой спокойную влажность, загадочность и таинственность. Здесь было много такого, что в наших дворах и на улицах не встретишь. Хоть бы мягкую, чёрную, набухшую влагой тропинку, а по её сторонам дико живущую сочную, зелёную, густую траву. Настолько жизненную, что висла она над самой тропой не боясь шагов человеческих ног, да оставаться после которых помятой или совсем сломанной. Так и сам ручей, проточный, с важным течением, или с взволнованными бурунами от застрявшей, зацепившейся за что-то отломанной ветки дерева или куста. И от текущей воды тогда шли нежные, переливающиеся, мелодичные звуки. Как будто некто невидимые играли на флейте и арфе, и кто-то подыгрывал серебряными колокольчиками. А если наклонившись вглядываться в саму прозрачную воду, то можно было увидеть стайки шустрых, снующих туда-сюда мальков. Изредка здесь встречалась и покрупнее рыбёха. но эта уже оставалась для специалистов рыбного лова. Насколько детское разумение и ловкость могли принести удачу. В некоторых местах через русло изгибающегося ручья стояли проложенные людьми мостки. Или из цельного толстого бревна сваленного дерева, или из нескольких жердей потоньше. На некоторых лежали настилом, набитые сверху доски. Чтоб людям было удобнее и безопаснее идти.
    С нашей стороны, с проспекта Победы, и находилась, горкой опускалась вниз та самая интересная, дикая часть оврага. А с противоположной стороны, от улицы Воздушная, к самому ручью подходили  сады: с яблоками, вишнями, грушами, сливами, смородиной. крыжовником, с всем тем, что росло на широком поле средней полосы. И вся полезная красота стояла огороженная высоким дощатым двухметровым забором.
    Из наших ребят туда почти никто не лазил. Редкое явление, если кто-то решался сходить за несгибаемый забор за фруктами и ягодами. Там можно было и с хозяином встретиться,  ну и конечно же с злыми нечёсаными собаками. Это сказала какая-то девочка. Потому что те собаки, которые живут дома - их специально расчёсывают, ухаживают за ними. А те что бегают на улице, за ними никто не смотрит, так косматыми и существуют.
    Я с рождения жил в двухэтажном доме, похожем на букву "Г", на улице Станочная, в коммуналке. Мои родители работали на Вогоностроительном заводе.  А в начале шестидесятых годов мы переехали в отдельную однокомнатную квартиру в трёхэтажный дом, что вагоностроители возвели на улице  им. Радищева. Почти напротив ДК "Вагонзавод". А прежний двухэтажный дом, с улицы Станочная, стал у нас соседним. То есть, мы недалеко уехали. И в том и этом доме у меня было довольно много знакомых одногодков. Вот с ними я и ходил потом гулять к ручью Воздушный. Конечно же загадочный ручей, что привносил географический простор, сказку в нашу, казалось бы не затейливую детскую жизнь, но на самом деле достаточно насыщенную событиями  и богатую на разнообразия детского отдыха, время препровождения, был не единственным отвлечённым местом от дома да родителей. Можно было ещё ходить через улицу Харьковскую, железнодорожные пути с гремевшими и гудящими тепловозами, туда на болото и высоко сложенные брёвна, которые подвозили для работы ЦБК-2, а ещё дальше стояли развалины немецкого мелькомбината и медленная, с мерцающими от светлого дня волнами,  судоходная река Преголя. Но путешествия в ту сторону мы совершали когда уже стали постарше. Ну а руины Королевкого замка, развалины Кафедрального собора - были совершенно далёкие приключения. Тем более с последствием сердитого поведения родителей в отношении нас, уже состоявшихся знаменитых путешественников. Потому что общественный транспорт до туда ходил редко, кругом стояло много разрушенных зданий, да и сами стены замка периодически осыпались и кого-нибудь засыпали. Но в тоже время мы знали, что там находили немецкие награды, кресты какие-нибудь, немецкую посуду, ну и разные богатства. Правда, всю германскую красоту откапывали другие люди, по сторонним рассказам. Нашим маленьким археологам не везло. Может опыта не хватало, может настойчивости - трудно сказать.
    Но вернёмся к более близкой и живой теме. Живой, потому что ручей, трава и кусты, это не разваленное пустое здание. Хотя в нём можно найти предметы прошлой, прожитой жизни, что тоже интересно и может привлечь внимание человека любого возраста. Но ручей - совершенно другое: под боком городской цивилизации самая настоящая первозданная природа. Чуть ли не дикая. Правда дикость маленькая: мальки юркие в водяных струях, упоенно квакающие лягушки, тихие бесшумные тритоны, медленные червячки,  паучки разные, порхающие бабочки, и все они в мягкой земле, запутанной траве, в густых беспросветных дышащих листвой кустах, в которых поют и переговариваются незаметные птицы. Да и сама зелёная летняя жизнь приятна глазу, настолько чудна и неизведанна, что хочется окунуться в неё и вообразить себя в невероятно далёком да безлюдном, неисхоженном лесу. Но то что я сейчас пишу, всё касается лета. А немаловажно обратить внимание на зиму.
    В то время зимы ложились на землю другие. Настоящие с морозом, снегом, холодеющем бледно-голубым небом и далёким маленьким солнцем с края небосвода, не то что сейчас с проливными дождями и незамерзающими лужами, озёрами и реками. И в общем ответа нет этому явлению: то-ли человек так подействовал на природу, то-ли она сама пошла к большему теплу, в неком ритме своей эволюции жизнепроявления.
    Но во времена моего детства и ранней юности всё шло как говорят: зима так зима - лето так лето. Время имело свой сезон, своё солнце, свои краски, дома, одежды, свои игры и праздники, свои правила к труду.
    И как-то зимы тогда потрескивали морозами да мели обволакивающими снегами. А скованные прозрачным льдом водоёмы, чашами полными до краёв, блестели глянцевой ровной поверхностью. Пока не засыпет лёгкими падающими снежными хлопьями, а то и валом напористой воющей пурги и их.
    До сих пор помню как хорошо и торжественно себя чувствовал в безветрии  под медленно падающим, слегка кружащим невесомым снегом. Он падал и падал не спеша из бесконечной выси. Одевая всё вокруг в пушистые белые шубки. Именно в шубки. Даже огромное дерево стояло прикрытое нежной шубкой. Дома громоздились друг за другом в нарядных белых шубках. А шубами они становились потом, позже, когда снег залёживался, уплотнялся всё больше и больше, и даже на вид уже был сам плотный да тяжёлый, недвижимый, как сплошной пласт.
    И мы детьми гуляли, бегали по этой зиме. Она нам тоже приносила радость и веселье, и скучать не приходилось. Ну уж если совсем заметёт, завоет злой пургой беспросветной, то тогда оставались сидеть дома: читать книги да смотреть телевизор. И глядя из светлой и тёплой квартиры на холодную, колючую круговерть, всё равно чувствовали удовлетворение, теперь уже в домашнем уюте и спокойствии.
    Но потом как правило наступала тихая, безветренная, ясная солнечная погода. С лёгким морозцем. И люди ходили, как и сам день, радостные с блестящими глазами да порозовевшими крепкими тугими щеками. Народ в то время большим богатством не отличался, как наверно и в другие времена, но из одежды можно было увидеть всякое: и пальтецо на рыбьем меху и настоящее пальто с  большим пушистым меховым воротником, скромные, уже потёртые от времени шубки и действительно броского вида шубы из дорогого меха, но это редкость, всё больше пальто и даже телогрейки. Куртки носили редко. Мы же дети, одевали в основном  пальто или телогрейки. Что касательно телогреек -  ватников, то это был писк моды. Нас особенно никто не заставлял носить их, но я просил родителей, чтоб купили телогрейку. Чёрную или синюю. И это была не просто какая-то прихоть, а дань местному подиуму. И скорее всего, из-за её удобства проводить время на улице. Она сидела на ребёнке очень удобно, с карманами, не тяжёлая, всегда грела, даже казалось - в настоящие лютые морозы. И самое важное, в телогрейке можно было валяться на улице в снегу, сколько хочешь. Эта одежда дорого не стоила и ничего в ней мы испортить не могли. Даже если пуговица оторвётся , то считалось такое недоразумение бедой небольшой. А следующая вещь, обувь, что находилась на пике детской моды - валенки. Обычные скатанные валенки. Тёплые и лёгкие. И если из-за их объёма мы поначалу чувствовали некоторую неуклюжесть, то она со временем от привычки отпадала. Мы уже ловко по снегу перебирали ногами, как в ботинках. Но если на улице лежал влажный снег, то лучше их носить с калошами. Они конечно прибавляли лишнего веса, но зато ноги никогда не намокали. А если на улице стоял даже небольшой мороз и снег лежал сухой, со скрипом, то по улицам можно было носиться в одних валенках, оставив калоши ждать своего дня. Валенки, тёплые штаны, рукавицы, телогрейка да шапка-ушанка - наша популярная верхняя одежда, детей шестидесятых годов прошлого столетия.

               
                2
    Как и везде, самое близкое и удобное место времяпрепровождения детей являлся двор. Что начинался сразу же с подъезда. Выходишь, и с ступенек тут же пошёл гулять. Наш квартал стоял застроенным домами по периметру. Но на одном его углу здания отсутствовали. Где на пустом месте активные жители района разбили сквер имени М. И. Калинина. С зелёными газонами,  ровными дорожками и  деревянными скамейками, с пышными кустами по краям сквера, с установленным монументом М. И. Калинину, а позже посадили и тонкие трепещущие деревца. Чтоб мамам с детскими колясками было удобно гулять и отдыхать. Почти в центре квартала разместили личные плодоносные сады некоторых его жителей. Я и сейчас не помню, кто являлся владельцами этих райских кущ. И их огородили высоким надёжным забором. Через который нам лазить запрещали. А место между нашим новым трёхэтажным домом и деревянным садовым забором и было основным для проведения различных игр. Что было удобно и родителям и нам - детям. Также ещё там взрослые установили столы и скамейки, посадили сирень. вишню, и кажется яблоню с грушею. Женщины и девочки дома возле сирени и фруктовых деревьев иногда разбивали самобытные цветники. А всё  вместе смотрелось мирно да  душевно. Летали невесомо бесшумные разноцветные бабочки, трудолюбиво гудели пчёлы с шмелями, да зудели длинными прозрачными крылышками большеглазые стрекозы. Так, как желает любой нормальный человек. И даже когда приходила мужская половина постучать костяшками домино о стол, более красивой и миролюбивой сцены жизни найти было трудно. Но это летом, а зимой шло по-зимнему.
    Не каждую зиму, но родители заливали во дворе свой небольшой каток. На котором мы проводили страстные хоккейные матчи. Да и просто так катались на коньках, что-то вроде простенького фигурного катания. В ходу у нас в основном были коньки-снегурки, что привязывались бечёвками к ботинкам или валенкам, а роскошными считались хоккейные коньки, которые заранее прикручивались винтами или приклёпывались заклёпками к приготовленным удобным ботинкам. Ну а про специальные беговые коньки-лезвия мы пользовались только слухами. Как говорили, только их одеваешь, и ты уже на финише километровой дистанции - первый, чемпион города. И просто не замечаешь, как произошло это действие, как к тебе пришла победа, сразу же свершается чудо невероятное.  А главное, конечно же нужно достать те самые удивительные коньки-лезвия. Но потом уже, позже, я увидел на льду озера Хлебное те самые замечательные беговые коньки. И мне сказали, что для столь капризного спортивного инвентаря очень важна заточка. Если её неправильно сделают, то конькобежец будет ездить на своей попе, а не на коньках. И тут оказалось, чтоб стать чемпионом Калининграда, нужны терпение и труд. В общем, как всегда.
    Ещё во дворе, почти каждую зиму лепили снежную бабу - снеговика. Лепили как правило всем детским коллективом. Стандартную бабу из снега: три скатанных снежных кома, самый большой внизу, а маленький наверху, вместо головы. Её глаза и рот делали из чёрных, тускло мерцающих угольков, нос из острой оранжевой крепкой морковки, который не мёрзнет ни в холод ни в пургу, сверху на белую круглую голову одевали старое пустое дребезжащее  ведро. Ещё два небольших снежных комка прилепливали по обе стороны среднего кома - шара, в которые втыкали ветки, что изображали руки. А в одну такую круглую холодную руку приделывали настоящую метлу, с древком и помелом из веток, или из старого домашнего веника. И вот теперь вы перед собой видите натурального героя зимы, во многом её символ - снеговика.  Что потом стоял и днём и ночью всевидящий и всеслышащий,  с какими-то своими загадками, секретами и тайнами волнующей зимы. А к нему следом, рядом, мог налепить любой желающий своего небольшого сторожа зимних историй. Которые порой неожиданно на утро и появлялись, и кто их делал, откуда возросли столь чудесные создания, иной раз оставалось загадкой. Иногда, правда, такие снежные скульптуры независимого творчества вызывали возмущения и споры: зачем нарушать общую гармонию и красоту каким-то непонятным индивидуальным явлением не спросив никого. Они же и понятия не имели, что пришла какая-то мама с двух-трёхлетней девочкой или мальчиком и слепили этого маленького плоского кривобокого снеговика. Им обоим он понравился, они так и ушли довольные.
    А ещё мы из снега строили неприступную крепость, а потом играли в снежки. Одни нападали, наседали горячо и рьяно,  другие же оборонялись стойко да самоотверженно, как настоящие жители маленького вечного города, прячась за его толстые снежные стены. И это всё в нашем маленьком дворе. И скажите теперь, что двор для городского жилого дома - не так уж и важно. Как сейчас рассуждают некоторые бизнесмены, менеджеры: город должен стоять каменными трущобами, каменными джунглями - потому что это город, а не село. И понастроив в зелёном городе-саде такого, сами они едут жить на его окраину, в уютный домик с ухоженным садиком.

               
                3

    Ну, а что ж ручей Воздушный? А про ручей Воздушный я знал с самого раннего детства. Настолько раннего, что даже не помню когда впервые услышал о нём и пошёл с кем-то прогулялся по тенистым тропинкам.  Когда я ещё был в Детском саде №12, нас уже воспитатели водили гулять вдоль маленькой речки. Маленьких исследователей зелёной планеты. А зимой на ручье Воздушном, на его склоне, раскатывали самую большую местную горку. И не одну, а несколько, разных. Как на каком-нибудь знаменитом горнолыжном курорте. И со всей округи собиралась разноцветная говорливая детвора. Пышащая здоровьем и задором. Потому что трудно найти ту силу, которая может остановить тот самый стремительный спуск на двух полозьях санок, до самой речки. Но это не значит, что они были не управляемы, как какая-то железяка.  Ложась на них грудью и животом, мы очень ловко могли менять направление движущейся конструкции, энергично изменяя, то в одну то в другую сторону, положение ног. Если же на санках просто сидеть, как обычно катаются совсем маленькие дети или девочки, то такой вёрткости от них добиться трудно. Даже если резко затормозить пятками, каблуками, то можно и перевернуться на бок. А это уже езда не та.
   Я почему вспомнил про самую большую горку в нашей местности, потому что зимой здесь собиралось больше всего детей. Она походила на небольшую детскую страну. Со своими взаимоотношениями, счастьем, радостями, ну и конечно же с какими-то личными и общественными горькими минутами. И чтоб попасть в эту особую маленькую страну, нам детям, от своего дома, двора нужно было пройти по тротуару улицы Радищева мимо бомбоубежища, а далее перейти через дорогу проспекта Победы. А за мини рынком, которого давно уже нет, и начиналась накатанная снежная горка.
    Но на маленькой речке всегда обкатывали, с помощью всемогущей природы, ещё одну, наверно самую крутую горку, что начиналась от продуктового магазина №10. Узкая, извилистая, с большой крутизной, с проточными канавками от ручейков, что текли по ней во время дождя, почти всегда обледенелая, она доходила до самого мостика проложенного  через ручей. И санки развивали скорость невероятную, да ещё с поворотами, канавками, неровностями на чуть ли не ледяной поверхности. Но у нас почти всегда находились смельчаки, которые ловко скатывались глухо гремя и скрепя полозьями по твёрдой поверхности, до самого низа. И они неслись, как бесстрашные вольные птицы, как соколы к своей земле. Но только здесь была ещё одна проблема. Горка то являлась тропинкой по которой ходили люди через речку. А если пешеход неожиданно встретится на узкой дорожке с самим несущимся отчаянным саночником, то оба могут оказаться  в бедовой ситуации. И потому мы всегда старались просмотреть тропинку, чтоб по ней никто не шёл. А теперь вернёмся обратно, на большую горку.
    Причём, и сие зимнее развлечение несло в себе и некоторый риск и наличие волевой храбрости. Как и всякое увлечение скоростным видом транспорта. Самый длинный спуск, ещё в себе нёс и самую большую крутизну. А заканчивался он небольшим пятачком, который обрывался руслом ручья Воздушный. И весь шик заключался в том, что нужно было не только быстро съехать, но и успеть с разворотом затормозить перед ручьём. В противном случае, смелый саночник, когда не успевал затормозить, влетал на само русло. И если там стоял лёд, то можно было просто ушибиться, а если ледяной покров намёрз тонкий или более того, ещё осталась полынья чистой воды, то герой мог окунуться во всей одежде в холодную зимнюю речку. Их потом всегда спасали, помогали выбраться на берег. Но сами понимаете, холодный воздух, мороз и мокрая одежда могут привести к заболеванию и очень серьёзному. Поэтому пострадавшего с провожатым сразу отправляли домой.   
    Насколько я помню, мальчик из нашего подъезда, от нашего квартала, первым влетел в холодную студёную воду. Он, как и положено, быстренько ушёл домой. Где наш юный друг выжил и на радость своим родственникам, никакая болезнь его свалить не смогла. Я долго не верил, что тоже могу оказаться в подобной ситуации, но сие испытание приключилось и со мной.  Как бывает в таких случаях: совершенно случайно. Мне пришлось нырнуть не с санками. Через ручей лежало большое бревно, где-то с метр в диаметре. Знаете как бывает: кто-то ездил на санках да лыжах, кто-то просто ходил, кто-то в снегу ковырялся, а мы зачем то переходили с одного берега на другой. Оно лежало хоть и всё заледенелое, но такое надёжное, непоколебимое. А с одной его стороны кто-то покрошил лёд в реке. Я не заметил, как соскользнул и оказался в воде. Всё произошло мгновенно. И далее, под общий гомон свидетелей озабоченных моим скорым, никем не предугаданным падением, быстро выбрался обратно. Но уже вымок до самого тела, вместе с головой. Сейчас не помню, что на мне было одето: пальто или фуфайка, но наверно фуфайка. Да и это уже не имело какого-нибудь особого значения. И я с двумя сопровождающими ребятами, как и положено, отправился домой. А пока дошёл до дома, всё что было одето на мне, превратилось в панцирь, несокрушимые латы, даже шапка и то на голове лежала твёрдо, как каска. В нашем подъезде на первом этаже стояли батареи и ребята, чтоб не было скандала, предложили здесь постоять да обсохнуть. Не пугать родителей. Но затем мы подумали и решили, что на это уйдёт суток двое, и я отправился сдаваться. Что интересно, болезнь и меня обошла стороной, остался здоровым, целым и невредимым.
    Таким образом у нас и получались маленькие интересные приключения. Конечно же и сама езда с горки несла в себе массу не преднамеренных ситуаций, различных не предугаданных случаев да случайностей. А съезжали мы и на лыжах, по трамплинам, и на санках, и на специально изогнутых трубах, стоя, а у кого ничего не было, то приспосабливали кусок фанеры или картона. Ну и конечно же на портфелях. А потом, перед тем как идти домой, стояли и рассматривали: сильно они покарябались, потёрлись, или нет. "Ну как так, как так можно за две недели истаскать новый портфель?!" - дома в волнении громко выговаривала мне мама.
    Первый месяц зимы - декабрь, он же и является предпраздничным. В нынешнее время вспоминают о новогоднем празднике, уже где-то в конце октября: появляются в магазинах ёлочки, ёлочные игрушки, разные новогодние наряды, и даже подарки. У меня первое предчувствие нового года, с его праздником, возникает где-то в самом конце ноября. Но и то, только предчувствие. А вот декабрь, тот сразу вступает в свои права и иногда кого-то могут посетить и некие сторонки, краешки новогоднего настроения, ещё с детства ожидаемой радости. Но в само же детское время, когда я ещё был ребёнком, праздничное настроение Нового года, его ощущение, приходило во второй половине последнего месяца года. А до этого шли один за одним обычные будни, без всякого просвета. И именно после пятнадцатого декабря появлялась некая торжественность дома и в школе. Дома уже ходили загадочные родители, а в школе готовились к новогодним каникулам. Выдать каждому ученику оценки, которые они настарались сделать за прошедшие полгода, ну и конечно же пожелания к Новому году. И везде ставили наряженную, красивую Новогоднюю ёлку: и в школе, и дома, и самую грандиозную в клубе ДК Вагонзавода. И именно во второй половине декабря родители могли показать большой, красочно оформленный билет, наверно, на самую ожидаемую ёлку Дома культуры. С её величием, поражающими своим разнообразием,  разноцветьем игрушками, необычно ярким праздничным светом, добрым, настоящим Дедом Морозом, со звонким милым голосом внучкой  Снегурочкой, сказками с чудесами, диковинными животными, волшебной музыкой и хороводами вокруг зелёной красавицы, и коллективными песнями! А в конце Новогоднего представления, мы дети, получали самые ожидаемые яркие, красочные, в хрустящем целлофановом прозрачном пакете, новогодние подарки. И какое горе вдруг случалось, когда кто-то из детей оказывался обделённым. В беготню, к поиску пропавшего подарка включались все: Дед Мороз со Снегурочкой, диковинные животные и какие-то тёти с бабушками. Но ребёнок уходил всё равно счастливый, с нашедшимся подарком да обласканным и Дедом Морозом, и Снегурочкой, и диковинными животными, да ещё и непонятными тётями с бабушками.
    Но и в последний месяц перед праздниками Нового года, со всеми заботами, с навалившимися делами которые нужно было доделать в заканчивающиеся дни уходящего года, снежная горка ручья Воздушного никуда не исчезала. Может иногда желающих покататься, казалось что поменьше. Но нет - нет, да прорвётся она детской радостью, заливистым смехом и счастливыми криками успеха!
    С каждым днём приближающимся к празднику Нового года настроение у ребят, как впрочем и у почти всех взрослых, шло к большей праздности, лёгкому счастью, весёлости и беззаботности. Потому что все необходимые труды и непомерные к ним усилия размеренно отходили в прошлое и освободившееся место занимала радость свободного бытия. И также незаметно наставали последние выходные старого, уходящего года. А воскресенье, всегда во все времена на всех сторонах планеты,  самый что ни на есть выходной день. Более настоящего и лучшего дня отдыха вы никогда и нигде не найдёте. И в такой замечательный день я со своими друзьями из своего и соседних домов отправился на самую большую горку ручья Воздушный.