Дед Мороз влюбился

I
Это случилось в канун Нового года, в тот самый день, когда солнце нежилось в пуховой щетине соснового леса. Яга проснулась в дурном предчувствии. Кукушка в часах забылась рваным сном, пробормотав наспех четыре, еле слышных, «ку-ку». Зябко. Темно. Тихо. Только ветер за окном, как неугомонное дитя, играет со снежинками в догоняшки.
— Что-то сегодня за день будет? — Задумчиво потягиваясь, спросила Яга кота Тишку.
— Мя! - здоровый чёрный лиходей требовал открыть дверь, дотягиваясь до ручки.
— Сейчас, сейчас.

Простоволосая бабка сунула ноги в короткие валенки, накинула цветастую шаль поверх фланелевой ночнушки, вышла на крыльцо и ужаснулась: между сугробами чуть застывшие лужи и проталины.
— Что за…?
— Тр-р-ррр. Тр-р-ррр, — в ответ раздался хриплый стрёкот сороки.
— Пустобрёха, чтоб тебя! Шарманка ты сломанная, на весь лес разоралась. Того и гляди, самого Кощея рабудишь! Подь сюды!
Сорока послушно перелетела на перила крыльца.
— Двигай крыльями к Василисе, пусть на улицу выглянет, и в зеркало ко мне постучит. Что-то странное в лесу происходит. Беда какая-то с Дедом Морозом случилась. Но, чур, никому ни слова! Поняла, трескотня летучая?
— Тр-тр-тр.

Яга вернулась в дом, налила молока Тишке и, по-привычке, продолжила разговор вслух:
— Эх, лень-матушка. Надо бы хоть немного порядок навести, пол помыть, а то уже тропинки в пыли протоптали, словно не в хате мы с тобой, а прямо в лесу живём. Новый год скоро. Какой-никакой, а праздник. Изба ворчит-ропщет, чистоту просит.
— Муррр, — кот сидел возле миски и, довольный, мыл мордочку после завтрака.

Баба Яга могла, конечно, колдануть на чистоту, но чем тогда заполнять вечность?

II
Ближе к зимнему рассвету Василиса постучала в зеркало, говорила она быстро и по-деловому:
— Ба, привет! У тебя ступа на ходу?
— Да. А что случилось-то?
— Может быть и успеем. – Погружённая в свои мысли, словно сама себе, проговорила Василиса.
— Вася, не морочь мне голову! Объясни всё толком. – Баба Яга начинала сердиться.
— Да, тут с Морозом Ивановичем такая история… — Внучка замялась, подбирая слова, и выдохнула суть, — Влюбился!
— Вот-те здрасьте! Старый пень. В кого?
— Не знаю.
— Так. А при чём тут ступа?
— Так он собирается подарить круиз своей возлюбленной, на двоих.  Новый год некому проводить будет. Вот я и подумала, надо к нему лететь: ты — в ступе, я – на ковре, — вразумить его надо.
— Подожди, всё так серьёзно?
— Под утро дед Мороз запряг коней в сани, готовится. Снеговики пытаются его отговорить, да куда там. Ошалел, никого слушать не хочет. Сказал, что имеет право отдохнуть раз в жизни. Слышали, как ворчал: «Обойдётесь без Нового года, даже настроения праздничного у людей нет. Только отметят, глядь, а уже новый. Теперь, — говорит, — будет раз в четыре года, как чемпионат мира по футболу. Может быть, хоть тогда снова его ценить начнут!»
— Давай по порядку. Насколько у них серьёзно, с этой? – Яга презрительно сморщилась на последнем слове.
— Откуда я знаю? Судя по погоде, пару дней.
— Так, Вася, хочу всё глазами Мороза увидеть. Давай, опробуем твою тарелку, чего зря простаивает?
— Ба, а как же право на частную жизнь?
— Нет у него такого права: праздник может накрыться.

Василиса достала тарелочку с золотой каёмочкой, подвинула её к зеркалу и аккуратно запустила яблочко по краю, против часовой стрелки, отматывая время назад:
— Ты, волшебная тарелка, не глубока и не мелка! Слышишь наше пожеланье? Яблоко тебе даём, заполняйся до краёв, былью и воспоминаньем. Открывай нам, всё, как есть. — Глядя, как движение набирает скорость, внучка перешла на странный шёпот. — Вода на небо. Дерево в дупло. Птица в яйцо. Время в гнездо. Солнце назад. Истине рад. Правда, приди! Кривда, уйди!

III
Редкая выдалась неделя, счастливая. Мороз Иванович улыбнулся в зеркало, расчесывая усы и окладистую бороду. Давно не чувствовал себя таким… азартным.

Кем он был до неё? Старый сыч. Уставший. Суровый. Свирепый даже. Снежинки – и те не таяли, попадая ему за шиворот.

Совсем охладел ко всему старый. Ничего не радовало глаз. Однообразие и рутина. Веками. Жизнь — под откос. К Новому году немного добрел, а потом снова закрывал дверь терема наглухо, и читал, читал, читал – письма.

Надоело. Из века в век одно и то же, всем что-то от него надо: счастья, здоровья, любви, добра. Сколько можно? В общем, — моральное выстужение.

Вот тогда отодвинул Дед все дела в сторону и решил владения свои осмотреть, на тройке удалой прокатиться, проверить, всё ли в порядке.

И вдруг выходит из леса красавица: высокая, статная, пышногрудая, крутобедрая. Идёт, хозяйкой, — деревья кланяются, сугробы раздвигаются. Силища в ней невиданная.

Кони встали, как вкопанные, а она смеётся звонко, заливисто, как колокольчик, и эхо на весь лес. Только волосы колышутся волнами, да серьги каскадом сосулек трогают плечи. Шаль накинута поверх платья, будто и не зима вовсе. Смелая, даже наглая.

Мороз Иванович говорит, как есть:
— Извольте, подвезу вас, сударыня.
— Извольте, подвезите — сдержанно, даже холодно ответила. А когда села, снова рассмеялась заливисто, совсем как ребёнок.

Говорит, а глаза меняют свой цвет: то медовые солнечные или голубые — дразнят синевой неба, то серые, с ледяным отблеском, или глубокие чёрные, как проталины. А засмеётся, и тогда вдруг в них пляшут зелёные яркие озорные островки зелени. Где-то в памяти шевелились похожие картины.

Так и довёз до её терема. Она выскочила, улыбнулась напоследок, и исчезла, махнув рукой на прощание. Больше он её не видел.

Столько в ней жизни! Потерял дед голову. Птицы на  душе запели. Сердце ожило. И словно нет его, только она. Весь мир задышал радостью и надеждой.

С виду ласковая, как весеннее солнышко. Но, чуть что не по ней – в миг строптивая, легко исчезает. Обманчивый норов.
— С дарами надо! Волшебник я или кто? Завоюю. Я — буду не я!

IV
Сидит баба Яга перед волшебным зеркалом, смотрит в Василисину тарелочку и задумчиво улыбается. Нос трогает, почёсывает.
— Ты чего, бабушка?
— «Чего-чего», — передразнила Яга Василису, — Седина в бороду – бес в ребро. Ну, считай, Новый год мы с тобой спасли. Знаю я эту кудрявую. Сейчас слетаем, глаза ему на правду откроем. А вот как он её не признал? Совсем мозги на старости лет отшибло.

Яга повязала платок лихим узелком спереди и удивлённо щелкнула языком:
— А она? Весёлая выросла девка. Хороша! Решила не открываться до поры до времени. Покуражиться захотела.
— Кто же это? – Василиса вглядывалась в исчезающий образ красотки.
— Не скажу. Всему своё время, скоро сама узнаешь.
Василиса накинула платочек на тарелку, та – мигом затихла. Чего только не бывает на свете?

Он думал, что это — Весна, а это — Оттепель.

__________
15.12.2020