Митра и новогодний праздник у нахов в древности

Среди забытых религиозных воззрений чеченцев и ингушей довольно явственно проступают следы митраизма. Название бога, – Митра, – это греческий вариант древнеперсидского слова “Михр” (современные парсы обозначают своего солнечного бога так же –  Михр). Митра в древне-восточных религиях – бог солнца, один из главных индоиранских богов, бог договора, согласия, покровитель мирных, доброжелательных отношений между людьми. В нахском варианте Митра звучит как «Маьтар-Дела».

Митра считался сыном бога добра – Ахурамазды. В иранской мифологии он – один из самых известных верховных богов. Митра имеет 1000 глаз и ушей, и пристально следит за тем, чтобы все поступали по правде и справедливости. Митра был подателем света, гарантом нравственности, олицетворением солнца.

Митра (букв. – верность, клятва) – у древних иранцев был божеством, вершившим загробное правосудие. По преданию, он родился чудесным образом из скалы 25 декабря в день поворота солнца к весне и воспитывался пастухами. Повзрослев, он вступил в борьбу с богом солнца, которая завершилась соглашением: сначала на небосводе появляется Митра, а затем Солнце.

По поручению бога добра – Ахурамазды, – Митра совершил несколько замечательных подвигов. Один из них состоял в ежегодной поимке и убийстве ежегодно же  возрождавшегося могучего быка, олицетворявшего силы зла. Митра был близок нуждающимся и страждущим людям, оберегал их во время бедствий, но требовал от них благочестивой жизни, строгого соблюдения морального закона. За это он награждал их вечным блаженством на том свете.

Культ Митры проникал в Грецию, но более заметное распространение получил в Риме, где имел характер мистерий, совершаемых в пещерных святилищах. Он оказал также влияние на христианский культ, в частности, день рождества Христова был установлен в соответствии с днём празднования появления на свет Митры.

В античной Греции Митра отождествлялся с греческими богами Гелиосом (бог солнца) и Гефестом (бог огня и кузнечного ремесла). В древний Рим культ Митры был завезён из восточных стран купцами, легионерами, рабами и пиратами и распространился первоначально более всего в солдатской среде.

Митраизм был также распространён в монгольском войске Чингисхана, где Митра выступал под именем Мизир. Монголы почитали его как некий закон природы. В их представлении Мизир отказывал в удаче не за военные уловки, хитрость или жестокость, а только за обман доверившегося, т.е. за нарушение договора.

Почитание Митры среди нахских племён носило более направленный солнцепоклоннический характер. У нахов существовала вера в то, что солнце дважды в год уходит домой. Во время зимнего солнцестояния оно гостит 3 дня (22, 23 и 24 декабря)в своём “зимнем доме”, во время летнего – неделю в “летнем доме”. В дни “выхода солнца из дома” в чеченских и ингушских селениях проводились новогодние праздники. Новый год у нахов наступал по окончании зимнего солнцестояния, т.е. по современному календарю аккурат 25 декабря. До этого три дня проходил праздник встречи нового года, называвшийся “гоанцхой”. Для определения дня “выхода солнца из дома” почти у всех святилищ стояли две сложенные из камня колонны, глядя в промежуток между которыми с определённой точки, служитель культа определял день наступления нового года. (См.: Мадаева З.А. Народные календарные праздники вайнахов. – Грозный, 1990).

Известно, что 25 декабря как Рождество Христово заимствовано христианством из митраизма и вообще из язычества, повсеместно отмечавшего этот день как день нового рождения солнца.

День летнего солнцестояния отмечался в месяц “этинга-бутт”, месяц покоса. Е.Шиллинг свидетельствует, что в ингушском святилище Маго-Ерды общие религиозные праздники, посвященные “выходу солнца из дома”, проходили также 2 раза в год – в дни летнего и зимнего солнцестояния. (См.: Шиллинг Е. Ингуши и чеченцы// Религиозные верования народов СССР. Том 2. – М-Л, 1931. – С. 27.)

К новогоднему празднику (“выходу Солнца из зимнего дома”) в селениях готовились заранее: пекли обрядовые лепёшки, сладости, доставали припасённые с лета плоды, сушёные ягоды, орехи и т.д. Всё это в ночь перед Новым годом раскладывалось в разным местах в доме, во дворе, на улице, у родников. Человек, нашедший утром угощение, благословлял дом и хозяев, которые его выставили.

В месте сельских сходок и гуляний ставили часть ствола дуба с сухими ветками и листьями, который увешивали плодами прошлого урожая, орехами, сладостями. Под ним ставили три свечи, которые зажигали в момент “выхода Солнца из дома”. После молений, обрядов и хороводов, дети налетали и разбирали припасы с дуба. В свалке свечи “нечаянно” падали и поджигали дуб, из него образовывался костёр, от которого жители старались взять огонь в свой очаг (обряд обновления огня от обновлённого Солнца).

Накануне праздника подростки строили снежную крепость, олицетворяющую зимний “дом” Солнца. В день нового года, перед сожжением дуба, дети разбивали крепость снежными ядрами, как бы помогая Солнцу освободиться от зимнего плена. Ватаги молодёжи ходили от дома к дому, колядовали: “Пар йогIу шуна, ширадерг охьадаккха, керладерг хьаладаккха” (“Счастье идёт, старое убирайте, новое доставайте”). Их обязательно угощали разными вкусностями.

Солнце по-нахски  называется “малх” (в аккинском, древнейшем диалекте чеченского языка – “марх”). Держать пост, поститься – “марха кхаба”, что означает “взращивать, лелеять солнце”.  Считалось, что,  ограничивая  себя  в  пище,  человек тем самым помогает солнцу  набирать силу к весне. В древнем вайнахском календаре существовал месяц, в который держался пост, посвященный солнечному божеству. Он назывался “Мархи бутт”, что осталось доныне для обозначения месяца мусульманского поста рамадана. У ингушей и аккинцев пост держался с небольшим отклонением по времени, что фиксировалось в календаре как “ГIалгIай мархи бутт” и “Аьккхий мархи бутт”. Таким образом, вайнахский термин “марха” в смысле “поста” происходит от слова “малх”/“малх” (солнце), а не от грузинского слова “пост”, как это иногда объясняют. (См., напр.: Великая Н.Н., Виноградов В.Б. Доисламский религиозный синкретизм у вайнахов // Советская этнография. – 1989. – №3. – С.41).

Пост, посвященный солнечному божеству, вводил ограничение на употребление мяса и мясомолочных продуктов. Запрет объясняется тем, что скот, фактически переживший зиму (пост держался в феврале – марте, когда уже появлялась новая растительность), надо было сохранить для увеличения поголовья. Молоко же должно было отдаваться молодняку для поддержания хорошей наследственности у скота, прочности его генофонда. Да и люди также уже зиму пережили, теперь нужно только витаминов побольше, а значит – зелени. Но всё это объяснить невежественному древнему и средневековому населению – сложно. Поэтому жрецы – люди, как правило, осведомлённые, – просто вводят запреты и предписания: это – табу, а это – угодно богам; делайте; как вам велено, вам зачтётся.

Наименования языческих святилищ в Чечне и Ингушетии – Маьтар-Дела,  Маьт-ЦIале, Маьт-Сели, а также других священных мест, таких как гора Маьт-лам, культовое место Маьт-Сиелен и другие в научной и популярной литературе традиционно трактуют как “место святилищ”, “трон богов” и т.п. (См., напр., Марковин В.И. В стране вайнахов. – М., 1969. – С. 21, 47. В.И.Марковин был одним из успешных и кропотливейших ар-хеологов, уважаемых в среде северокавказских ученых. Однако этимология слов чужого языка – не та вещь, которую следует брать на веру).  Однако эта трактовка тянется ещё от Л.Семёнова, которому в 1925 г. значение этих слов объяснил, как мог, местный художник, к тому же совсем молодой человек, который, разумеется, не был ни знатоком, ни тем более исследователем нахской старины. Л.Семёнов записал его слова, они перекочевали в его книгу (См.: Семенов Л. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925 – 1932 годах. – Грозный, 1963. – С. 11), -  и пошла писать губерния. С тех пор трактовка термина “маьт”, “маьтар” кочует из книги в книгу. На самом деле эти и множество других подобных топонимов на территории Чечни и Ингушетии связаны, вне всякого сомнения, с именем и культом Митры. С ним же связано и название вайнахского календарного месяца Маьтцели-бутт, – от времени, в которое проходили торжества в святилище Маьтцел.

Между тем, когда Л.Семёнов передаёт описание обряда на горе Маьт-Лам (См.: Там же. – С. 15) и его информатором выступает другой местный житель, Алихан Мурзабеков из с.Фархан, бывший в молодости помощником жреца, таких неточностей в “советскую историческую науку”, разумеется, не попадает.

В более основательном исследовании Е.Шиллинга названия этих храмов обоснованно связываются с солнечным культом: “Если Сиели в области небесного огня больше тяготел к молнии и грому, чем к солнцу, и если Мят-сели, не отличаясь такой специфичностью, как Сиели, некоторыми чертами сближался с этим последним и в смысле молнии, и в смысле солнца, то описанные нами патроны Маги-ерды, Амгали-ерды и Тамыж-ерды многими элементами своих культов знаменуют поклонение солнцу”. (Шиллинг Е. Указ. Соч. – С. 36).