воспоминания мастера спорта Международного класса

Как ни старалась я закончить предыдущий рассказ 16 декабря, не получилось. Но я таки закончила рассказ о восхождении альпинистов-скалолазов по скале высотой 1100 метров на вершину Пти-Дрю в Альпах по маршруту Бонатти. Экстремальному маршруту. Погода никак не способствовала успеху. И всё-таки ничто не остановило наших скалолазов.

***

В свои 79 лет Вячеслав Петрович Онищенко ещё ходил в горы. «Было у меня восхождение пятой категории, Уллу-Тау на Кавказе. Всего шесть категорий, шестая — самая тяжелая. Не думал, что это восхождение будет последним. Но уж получилось как получилось. В последние годы уже не до подвигов было. Ходил в группе» – так сказал он  в беседе с Юрием Голышаком осенью 2019 года. На момент их встречи Вячеславу Петровичу было 84 года. Выглядел он по мнению собеседника лет на 50.

Вячеслав Петрович мечтал подняться на Эверест и был очень близок к осуществлению своей мечты: «В 1982-м отправился штурмовать. Прекрасный возраст — 44 года. Был самый старший в команде. Прошел 7 тысяч 600 метров, немного не дотянул до вершины. Приболел и спустился».

А случилось с Вячеславом Петровичем по его же словам «Что-то вроде горной болезни. Я тренировался перед этим подъемом как проклятый — это и сказалось. Переработал! Много на себя взвалил! В той команде было двадцать человек, я — капитан. Переносили груз, палатки. Совершили несколько выходов. Дошел до настоящей высоты, чувствую — все, не могу. Впервые в жизни такое ощущение!»

Онищенко – человек целеустремлённый и ответственный. До этого случая он не знал, что такое температура, не было случая, чтобы он даже простудился при подъеме. А тогда он переночевал на высоте в палатке в надежде, что станет легче к утру, но ему стало хуже и он решил спуститься. Испытал огромное разочарование «на всю жизнь», но горная болезнь: головная боль, невыносимая усталость, жажда – выбора не оставила. «Что-то давит на мозг со страшной силой! Невозможно терпеть!» Тогда Вячеслав Петрович думал, что впоследствии ему ещё предоставится случай взойти на Эверест. Не случилось.

А во время той экспедиции на вершину смогли подняться 11 человек из 20, которые были в команде. Организовать восхождение на Эверест очень дорого. За всё в те годы платила федерация. У наших спортсменов таких денег не было. Экспедиция 1980 года длилась 40 дней. В «огромную» сумму обошлась покупка только утеплённого снаряжения, ведь на верхних утёсах было градусов 30 ниже нуля. «На Эверест поднимаются не в один прием. Сегодня забрались на 5200. Организовали площадку, отдохнули. Назавтра — 5600. Донесли грузы. У меня на 7600 ночь была тяжелая. Эту высоту даже не назовешь восхождением!» Вот так-то. По-Онищенковски, настоящее восхождение начинается с 8000 метров.

А когда времена поменялись и на все восьмитысячники стали регулярно отправляться группы, Вячеслав Петрович уже был в возрасте, который не позволял ему ходить «на серьезные высоты».

 ***

Вячеслав Петрович несколько раз поднимался на Пик Сталина, который потом переименовали в пик Коммунизма, а сейчас это Пик Исмаила Самани (Сомоний, в некоторых источниках) в Таджикистане. Его высота 7495 метров. Онищенко считает, что это самая сложная гора в его жизни. В первый раз он поднялся на неё в 1970 году. «Две недели карабкались, потом за два дня спустились. Выбрали назад маршрут полегче». Чуть правее спускались.

Восходителям было не просто, потому что там местами был отрицательный угол наклона. При восхождении было 14 ночевок, и приходилось иногда ночевать на весу. «Забьешь крючья в скалу, обвяжешься веревками. Как-то закрепишься. Лучше, конечно, найти площадку для палатки. Иногда сам выбиваешь». На весу спится плохо. Сложно заснуть. Но всё равно «Ммм... Как-то спится». По-счастью обморожений у Вячеслава Петровича не случалось.

***

Вячеслав Петрович очень любил скальные восхождения. «Я любил Уллу-тау, там скальное восхождение. Сложнейшее! …А самые сложные скальные восхождения — это Франция. Там мы часто с Мишей Хергиани ходили. Крутые маршруты!»

Перечисляя самые сложные маршруты, Онищенко называет французский пик Пти-Дрю и вершину-семитысячник Хан-Тенгри у озера Иссык-Куль.

***

Труднее и страшнее всего идти первым. Первого не страхует никто. «Если сорвался — летишь до самой страховки. Если не дальше». Первые, свидетельствует Онищенко, срываются часто. «Если повис и покалечился — вся группа отправляется вниз. Сбиваем крючья, по веревке его потихоньку спускаем».

В предыдущем рассказе есть описание, как Вячеслав сорвался при подъеме на Пти-Дрю. «Крюк у меня вырвался во Франции, на вершине Пти-Дрю. Шел «лесенкой», когда ступаешь на крюк, который забит сверху. А остальные идут по твоей натянутой веревке, им проще. Дотрагиваюсь ногой до ступеньки, та закреплена тонкой веревкой. Обрывается!» Пролетел он тогда метров пять-шесть. Падение остановила верёвка, зацепленная за крюк, который был ниже. «Болтался», раскачиваясь, чтобы уцепиться за скалу, что и удалось сделать. В тот раз спускаться из-за падения не пришлось. А страшно ли лететь? Онищенко говорит, что понять не успеваешь. «Никаких мыслей. Одна секунда, все неожиданно!»

***

Некоторые люди суеверны. Сам Онищенко всегда крестился перед подъемом, надеясь на Бога. «Каждый раз, когда везло, думал — это его дела».

Один раз, как он считает, его спасло чудо. Было групповое восхождение на Кавказе пятой категории трудности. Сложная вершина, признаётся Онищенко. «Забиваю крюк, мне надо приспуститься чуть ниже. Веревка тянется, товарищ страхует. В какой-то момент держусь только на пальцах рук, кое-как нащупал ботинком опору. Вдруг слышу щелчок!» Веревка, которой он был привязан отцепилась от костюма – слабенький французский карабин как-то попал в грудную обвязку, где должны быть самые надежные. Выскочила защелка. Он остался совершенно без страховки. «Одно движение — улечу вниз». В его жизни не было момента опаснее, чем это. «Кричу напарнику: «Лева, не дергай веревку!» Там желобок был на скале, веревка по нему тянется. Если соскочит — все, у меня шансов никаких. Одной рукой держусь, другой хватаю веревку — и в зубы!»

«Беру один конец, пытаюсь пропустить в карабин. Это на земле-то сразу не сделаешь, намучаешься — а тут сразу: раз! Там!» С первого раза. «Это чудо! Ну не Божье ли дело? Только это спасло. А дальше уж вылез сам».

***

Вячеслав Петрович не раз видел, как в горах погибали люди, а иногда и целые группы восходителей. Вариантов, которые ведут к трагедии, немного, делится он. Это камнепад или лавина.  «Я сам через это проходил. Столкнулся уже на втором году моего альпинизма. Небольшой камнепад. Слышишь — что-то вылетает...»

Каски спасали не всегда. Камень может пролететь рядом с головой где угодно. Как-то раз на Домбае, когда он участвовал в серьезном восхождении, случилось землятресение. «Я-то уцелел, а один из нашей группы погиб. Ему камень точно в голову пришел. Другой сильно покалечился, ноги переломало».

Предсказать землетрясение нереально, считает Онищенко. «Хотя когда начинает слегка трясти, у тебя есть время укрыться».

Правда, он вспомнил один случай, когда на пике Победы погиб грузин в 1967 году, и спустить его не смогли. «Альпинист был хороший, что-то случилось с сердцем у него на самой высокой точке. Так и остался лежать».

С лавинами, по мнению Вячеслава Петровича, сложнее.
«Сносит все! Страшная картина! Сначала небольшой гул — и все сильнее, сильнее. Потом закладывает уши. Летят глыбы. Как-то прямо на моих глазах людей накрыло. Четверо погибли сразу. Они только подошли к карнизу, тот как крыша над ними. Вдруг рушится!»

Спрессованный снег твердый, как камень. Если засыплет, можно умереть и от удушья. Попавших под лавину ищут специальными штырями. Ими пробивают толщу снега. «А серьезные лавины — это Памир. С какого-то момента начинаешь чувствовать место — может там что-то сойти или нет. Выбираешь желобок, по которому пойдешь. Хотя до конца никогда не просчитаешь».

***

Говорят, вычитала я, что ни один альпинист не ответил прямо на вопрос, зачем он идёт в горы. В беседе с Ю. Голышаком, когда Юрий спросил Вячеслава, что именно его без конца тянуло в горы, Вячеслав признался: «Я себе-то никогда не мог ответить на этот вопрос. Почему полюбил эту женщину? А вот нравится! С горами — та же история. Тянет, и все. Вот подходишь к вершине, остается один шаг. Этот кайф не описать словами! Еще горы дарят самых верных друзей».

Онищенко не отрицает, что слышал, якобы говорят, что «оказаться на вершине — большое разочарование. Не к чему стремиться», но сам он никогда этого не понимал. «У меня всегда была огромная радость! А смотреть вниз с вершины — это просто наслаждение. Каждый раз удивляешься: как удалось пройти весь этот путь? А если оказался выше облаков — вы представляете, что это за чудо?» Облака обычно на высоте «6 — 7 тысяч метров. Забираешься на Памир — там всегда облака под тобой».

Продолжение, надеюсь, будет. Мне бы хотелось рассказать о фатальном восхождении, как это произошло и что пережил Вячеслав Онищенко, когда камнепад не пощадил Михаила Хергиани.