СОНЯ

     Становилось всё темнее, выпала роса. От реки повеяло прохладой, запахом водорослей. Рыба клевала лениво, но Лев Сергеевич не торопился уходить – он с любопытством наблюдал за длинноногими водомерками, которые, словно лыжники, скользили по зеркальной поверхности реки, притормаживая у торчащей из воды осоки. Поплавок внезапно погрузился в воду и тут же всплыл на поверхность. Лев Сергеевич немного подождал, но поклёва больше не было. Он переменил обглоданного червяка на свежего и снова забросил удочку.
      «Построить бы избушку в лесу,– мечтал он.– Утром проснулся –  птицы поют, в реке рыба плещется, в камышах лягушки квакают. Чем не рай?! Как я иногда завидую пташкам да букашкам. Ничего не довлеет над ними  – свобода полнейшая: куда хочу – туда лечу, куда желаю – туда и ползу. И никто тебя не окликнет, не остановит. У человека всё иначе. Только на природе и чувствуешь себя счастливейшим из созданий. А почему? Да потому, что свободен. А раз свободен  – то и счастлив. Посмотришь, как в лесу птицы поют  – громко, радостно – завидки берут. А ведь тоже все дни в заботах проводят: то гнездо свить, то птенцов накормить. Но никто им в этом не мешает... Как сделаешь  – так и будет, и всё твоё, никто не отберёт. Потому и трудятся с охотой. Только у человека всё шиворот-навыворот, везде зависть да делёж. Хоть здесь на природе этого не видеть, в обществе свободных побыть хоть немного.
     Иногда так забавно наблюдать за каким-нибудь жучком или муравьишкой. Если долго смотреть, кажется, так бы и остался в этом обличье, чтобы прожить ещё и его жизнь. Интересно ведь, что они чувствуют, что у них на уме. В городе такие глупости не полезут в голову. Там все в рационалистов превратились. На червяка после дождя наступят и дальше пойдут, и дела им нет, что это тоже жизнь, и ведь зачем-то полз этот червяк, что-то ему надо было.
      Да, что и говорить, природа врачует и вдохновляет,– вздохнул Лев Сергеевич.– Природа да рыбалка. Жаль, что жена никак понять этого не может,– думал он.– За глупость считает, что рыбаки часами сидят на одном месте из-за какой-то рыбёшки, которую, как она рассуждает, и в магазине можно купить. Не так они устроены эти женщины, и не понять им наших увлечений. Хотя...– задумался он, вспомнив историю пятилетней давности, когда, рыбача на одном из озер Тверской области, он встретил такую азартную рыбачку, которая дала бы фору иному из мужчин, к тому же прехорошенькую».
     Сосед по гаражу рассказал Льву Сергеевичу про это озеро, а тут отпуск как раз подошёл, и он решил поехать. Выехал он из своего Подмосковья рано утром, и был в тихом провинциальном Торопце уже когда стемнело. С трудом отыскал он нужный съезд с шоссе на лесную дорогу, ведущую к озеру. Километра полтора плюхался по ухабам. Больше всего боялся застрять  –  накануне прошёл дождь. Потом дорога начала выпрямляться и, наконец, превратилась в широкую и сухую. Ехать по ней было одно удовольствие: кругом сосны, воздух свежий, хвоей пахнет. Между просветами деревьев уже проглядывалось озеро. Лев Сергеевич нашел удобный съезд, выехал на полянку, вышел из машины, подошёл к озеру... и у него захватило дух  –красотища!.. И такое впечатление, что никого нет кругом: ни стука, ни огоньков костра по берегам. У самой поверхности озера уже расстилался туман... Но надо было устраиваться на ночлег и, решив оставить любование озером на завтра, Лев Сергеевич вернулся к машине. Поставил палатку, развёл костёр, поужинал и лёг спать.
     Утром проснулся по будильнику в четыре часа. Осмотрелся, стоит ли менять место. Но, то ли случайно заехал на такую уютную поляну, то ли они здесь все такие, решил никуда не переезжать; тем более и подход к озеру был удобен. Надул лодку, поплыл  – нужно было приглядеться к незнакомому озеру, выбрать место для рыбалки. Сначала он «проверил» клёв недалеко от берега, поймал небольшого леща, но просидел потом минут сорок, а рыба больше не клевала. Передвинулся на середину озера, удлинил леску – рыба не шла. Лев Сергеевич уже забеспокоился, есть ли тут вообще рыба, но потом решил, что отчаиваться рано, порекомендовали же ему это озеро. А потом откуда же во всем озере рыбе догадаться, что он ждёт её именно в этом месте. Вот ежели прикормить  – тогда другое дело. И чтобы не тратить время зря, он вернулся на берег.
     Вечером Лев Сергеевич приготовил прикорм, сдобрил его подсолнечным маслом, скатал колобки. «Ну уж на такой деликатес,– подумал он,– лещ должен идти косяком». Утром проснулся  – чуть брезжит рассвет. Было ещё прохладно, на озере густой туман. Приплыл на вчерашнее своё место, бросил якорь, прикормил. Какое-то время сидел, ждал, любуясь озером, не выпуская из вида поплавок. Кругом  – ни души. Такое впечатление, что находишься в далеком, всеми заброшенном уголке не то России, не то какой-то неизвестной планеты. Постепенно поднималось солнце, туман медленно рассеивался. Облака окрашивались в фантастические цвета и почти без искажения отражались на зеркальной поверхности озера. Всё явственнее стали проявляться берега. С двух других сторон берегов видно не было  – озеро имело продолговатую форму. Лёгкий утренний ветерок прогнал остатки тумана, становилось всё теплее. На Льва Сергеевича вдруг нашло ощущение истинного блаженства, истинного счастья. Он старался удержать в себе это полувзвешенное, эфемерное состояние, чтобы полнее насладиться им... но тут взглянул на поплавок и не увидел его. Дернул удочку и, почувствовав что-то тяжёлое, стал медленно выбирать леску. Она то натягивалась, то ослабевала – рыба, севшая на крючок, изо всех сил старалась освободиться и выделывала под водой невероятные трюки. Но вот, наконец, у поверхности воды всё отчетливее стало вырисовываться всплывающее из глубины крупное тело мечущейся рыбины. «Ого, грамм на семьсот потянет», – прикинул Лев Сергеевич, поддевая леща подсачником. Тот все ещё надеялся улизнуть и неистово бился в сетке. Воодушевленный успехом, Лев Сергеевич насадил нового червяка и опять забросил удочку, собираясь вновь расслабиться. Но не тут-то было – лещ брал один за другим. Выловив штук шесть довольно крупных рыбин, он почувствовал, как стало припекать солнце – день обещал быть жарким. Пора было возвращаться на берег. Довольный удачной рыбалкой, он поднял якорь и стал грести, волоча за лодкой привязанную добычу.
     Где-то вдали вдруг послышался шум лодочного мотора. Лев Сергеевич огляделся – никого. Однако шум мотора становился всё слышнее. Лодка двигалась в его направлении, но была ещё довольно далеко, чтобы разглядеть, кто в ней.
     До сих пор Лев Сергеевич не встретил на озере ни одного человека, и, поэтому, страшно обрадовался, что наконец-то появилась хоть одна живая душа, с которой можно было бы завязать знакомство. Он начал грести навстречу моторке и когда оглянулся, чтобы посмотреть, далеко ли ещё до неё, остолбенел: в лодке сидела молоденькая девушка. Он не мог поверить своим глазам, но это было так. Она сидела на корме, держась за руль небольшого мотора. На ней была белая широкополая шляпка, которую она придерживала свободной рукой, и лёгкая открытая кофточка – ну барышня, да и только. Лев Сергеевич решил понаблюдать за ней. Подплыв к середине озера, девушка выключила мотор, деловито достала со дна лодки кирпич, служивший ей якорем, бросила его в воду; лодку слегка развернуло, и она остановилась не шелохнувшись. Девушка достала удочку, размотала леску, насадила на крючок червяка и забросила в воду. Все это она проделала довольно проворно.
      «Тьфу, чёрт,– разочарованно подумал Лев Сергеевич,–  рыболов объявился. Что ты поймаешь в двенадцать-то часов». Он поплыл к берегу, в душе досадуя на себя: надеялся познакомиться с настоящими рыбаками для компании, а нарвался чёрт знает на кого: рыбак – не рыбак, а так, дурью мается.
     Вечером он сплавал ещё раз прикормить своё место, а утром снова отправился на рыбалку. Рыба клевала великолепно: он уж и не помнил, когда в последний раз испытывал такое удовольствие от рыбалки. Садок наполнился довольно быстро, да ему одному и не нужно было много рыбы. Он свернул удочку и решил просто покататься по озеру, посмотреть, велико ли оно. Он всё грёб и грёб, но так и не увидел конца этой вытянутой, заполненной водой лесной чаши. Но зато наконец-то встретил настоящих рыбаков. Их было трое:  двое взрослых мужчин и парень. Лев Сергеевич подъехал к ним, поприветствовал, поинтересовался, как принято, уловом. Они были тоже довольны. Узнав, что новый знакомый приехал один, они пригласили его вечером на уху. Лев Сергеевич пообещал приехать, с тем и расстались.
     Весь день Лев Сергеевич провёл в хлопотах по благоустройству своего лагеря, а вечером, прихватив кое-что из съестных запасов, отправился в гости. Ещё издали с воды он увидел костёр на берегу. Его новые знакомые, заметив его, принялись сигналить фонариком. Уха была уже готова. Рыбаки разложили на столе припасы, разлили по мискам уху, а по стаканам – понемногу водочки за знакомство, разговорились. Лев Сергеевич узнал, что двое мужчин  – друзья, и здесь на озере отдыхают уже не первый год. На этот раз прихватили с собой Серёжу – сына одного из мужчин; он в этом году окончил авиационный институт. Когда начал прогорать костёр, Серёжа встал подложить в него дров. Он был высок ростом, хорошо сложен. Видавшая виды, но опрятная, штормовка ладно сидела на его широкоплечей фигуре. Лицо у него уже успело загореть, а русые волосы совсем выцвели. И этот контраст придавал его облику редкую привлекательность. Подложив в костёр несколько еловых поленьев, Серёжа так и остался сидеть на корточках у костра, наблюдая, как огонь пожирает свежее дерево, вытапливая из него урчащую смолу.
     Почти каждый вечер Лев Сергеевич приезжал в гости к этим людям, ему нравилось бывать у них. Порою, в разговорах засиживались у костра до глубокой ночи.
     Рыбачка встречалась Льву Сергеевичу довольно часто. Она появлялась на озере почти в одно и то же время, ближе к полудню.
    «Любит поспать»,– отметил про себя Лев Сергеевич, прозвав ее «соней».
     «Соня» мчалась в своей моторке неизменно в широкополой шляпке, словно всадница на коне, но потом начиналось преображение: на середине озера она бросала свой якорь-кирпич и принималась рыбачить. Льву Сергеевичу стало интересно, что же можно поймать в такое время. Однажды, встав невдалеке, он стал незаметно наблюдать за ней. Долго ждать не пришлось: к его удивлению она то и дело отцепляла с крючка очередного леща. Все её движения были как у заправского рыболова. Она действовала с таким азартом, с таким удовольствием, что Лев Сергеевич залюбовался ею. Да, такого ему ещё не приходилось видеть. Вытащив очередного леща, «соня» подтягивала из воды разбухший от добычи садок и бережно укладывала трепещущую, переливающуюся на солнце чешуёй жирную рыбину на дно садка. Она была полностью поглощена этим занятием и не замечала ничего вокруг.
     Иногда можно было видеть «соню», когда она просто каталась по озеру в своей моторке. Лодка была небольшая и мотор слабоват, но это не мешало ей резвиться и выделывать резкие виражи. По всему было видно, что она в своей стихии. Тут на просторе она отдавалась воле. Выпрямив спину, устремив вперед взгляд, объезжала она в своей одинокой лодке просторы безлюдного озера. Один раз Лев Сергеевич наблюдал, как она, разогнав лодку, встала на ноги, держась за причальную цепь: так, вероятно, полнее чувствовалась свобода, простор, тёплый летний воздух. Вдруг она потеряла равновесие, лодку моментально бросило в сторону, она едва успела присесть, чтобы не упасть за борт. У Льва Сергеевича перехватило дух, наблюдая всё это.
     Иногда «соня» ездила на родник. Чтобы отыскать его в густых зарослях травы и кустов на противоположном берегу озера, надо было непременно знать это место. Льву Сергеевичу про него рассказали его новые друзья;  там однажды он встретился с «соней» и, наконец, познакомился с ней. Набрав во все привезенные ёмкости воды, она начала собирать в один пакетик черные ягоды дикой смородины, а в другой  листья для заварки. Погрузив всё это в лодку, она приветливо попрощалась и уехала.
     Однажды Лев Сергеевич увидел её, когда возвращался из деревни, куда все немногочисленные обитатели озера ездили за продуктами. Накупив себе пропитание, он уже отчалил от берега, когда услышал шум мотора. Это была «соня». Заглушив недалеко от берега мотор, она приподняла винт, чтобы не испортить его о дно, и лодка плавно въехала в прибрежный ил. «Соня» ловко выпрыгнула из лодки на берег, прихватив с собой хозяйственную сумку и конец причальной цепи, которой закрепила лодку за дерево на берегу. Казалось, все манипуляции с лодкой были для неё настолько привычным делом, как будто она выросла в деревне. В каждом её движении чувствовалась упругость и точность натренированного тела. Лев Сергеевич потихоньку грёб, не спуская глаз с её невысокой стройной фигурки, поднимающейся на пригорок, за которым была деревня.
     Однажды утром он решил сходить за грибами. Бродил по лесу долго, домой пришёл уставшим, но зато с корзиной подосиновиков, маслят, белых и с полным ведром отборной брусники. Поужинав, он вышел к озеру, по которому за день ужасно соскучился. Озеро стало тогда для него частью жизни. Оно влекло к себе с необычайной силой. Наверное, такое же состояние притяжения и тревоги испытывает мать вдали от ребенка, и успокаивается лишь тогда, когда снова видит его. Озером можно было любоваться бесконечно – настолько оно было разным буквально каждый час, а то и минуту.
     Вечер был тёплый и тихий. Луна прочертила на поверхности воды серебристую дорожку. А лес по обоим берегам стоял тёмный, загадочный. Деревья как будто уснули. «Ну, где ещё можно такое увидеть? Да нигде, только в средней полосе земли русской»,– подумал Лев Сергеевич. Вдруг он заметил, как в лунную дорожку попал какой-то предмет. Вгляделся  – это была лодка. Она плавно скользила по поверхности воды, оставляя за вёслами россыпь сверкающих брызг. Когда лодка приблизилась, Лев Сергеевич различил в ней две фигуры, но никак не мог разобрать, кто же эти любители ночных прогулок. И лишь когда она подплыла ещё ближе, узнал в сидевшем на веслах Сережу. Напротив него была «соня». Лев Сергеевич позавидовал их молодости, здоровью. Они так хороши были каждый по отдельности и удивительно дополняли друг друга, находясь рядом. Казалось, в притихшей ночной природе для полной гармонии не хватало лишь этих двух юных существ.
     Как-то раз на рыбалке Лев Сергеевич познакомился с отцом «сони». Виктор Николаевич рассказал ему, что давно уже с женой облюбовали эти места и приезжают на озеро либо вдвоем, либо забирают с собой дочек: младшую Верочку и старшую Соню. Лев Сергеевич, услышав имя его «сони», рассмеялся. Пришлось объяснить, что его развеселило.
     – Она действительно, поспать любит,– признался Виктор Николаевич.– Но, когда придумывали ей имя, ещё про это не знали,– пошутил он.– Она-то сама знаете, как считает: была бы рыба, тогда и улов будет в любое время суток. Так, в общем-то, у неё и выходит... Пусть отдыхает, как хочет. А рыбы хватает. Вчера опять наловила  – девать уже некуда, вон на «пастбище» пасётся, – показал он в сторону берега.– Если хотите  – поедем к нам, посмотрите наше житьё - бытьё.
     Они направились к лагерю, у берега привязали лодки, Виктор Николаевич разулся, закатал брюки, полез в осоку, нагнулся и вытащил из воды огромного леща, привязанного за жабры к леске. Рыба была в полном здравии и свободно плавала по мелководью, дожидаясь своего часа. Такой способ хранения рыбы, по мнению Виктора Николаевича, вполне заменял холодильник. В лагере никого не было: жена Нина Аркадьевна с дочками ушли в лес. Лагерь располагался на сухой поляне, там было всё для нормальной жизни семьи. Первое, на что Лев Сергеевич обратил внимание – это четырёхместная самодельная палатка в человеческий рост, которую они кроили и шили всей семьёй. Внутри палатки стояли четыре охотничьи кровати: с одеялами, с подушками. Тут была и сетка от комаров и порог от змей. Недалеко от палатки стояла старенькая, видавшая виды «Победа». Был тут и деревянный стол с двумя рядами скамеек. Немного в стороне стояла тоже самодельная железная печурка для копчения рыбы. Лев Сергеевич заинтересовался её конструкцией и, когда подробнейшим образом рассмотрел её, убедился, насколько она проста и оригинальна: на дне коптилки разводился костёр из веточек и листьев ольхи, в изобилии росшей по берегам озера. На такие же, но только оструганные веточки укладывалась в два «этажа» рыба. Дым от тлеющих веточек и листьев пропитывал рыбу, придавая ей необыкновенный вкус, в чем Лев Сергеевич смог убедиться, попробовав копчёного леща.
     – Вы за ягодами ходите?– спросил Виктор Николаевич.
     – Конечно. Такой лес – грех не ходить.
     – Ягод тут очень много: и малина, и брусника,– продолжал Виктор Николаевич.– В прошлом году знаете, как  бруснику собирали... Пришли всей семьёй на поляну, смотрим  – брусника крупная, но ещё розовая, не доспела чуть-чуть. Приходим дня через два, и, поверить не можете, поляна  – красный ковёр. Красиво эта ягода на фоне зелёных листьев смотрится, как рубины с изумрудами по поляне разбросаны... А Соня наша не любительница ягоды собирать. Вот на моторке гонять – это другое дело. Однажды откуда-то плот пригнала. Сначала вроде возле берега каталась. Потом вдруг слышу голос её уже где-то далеко. Подбежали с женой к берегу, а она уже на середине озера. Стоит на плоту, руками машет. Ветром, видно, оттащило, а шеста не хватает, чтоб к берегу подогнать, глубина-то тут будь здоров... Пришлось ехать, спасать... С Верочкой гораздо проще, та спокойная. А эту вечно куда-то тянет, не посидит на месте. Зато она мой первый помощник: и дрова с ней пилим, и мотор ремонтируем.  Одно нас с женой беспокоит – нелюдимая она какая-то, дикая.
     Расставаясь, Виктор Николаевич просил заходить в гости, и Лев Сергеевич потом часто навещал эту семью. Виктор Николаевич и Нина Аркадьевна всегда любезно встречали его.  Лев Сергеевич узнал, что Соня окончила второй курс института. Двенадцатилетняя Верочка внешне была похожа на сестру, но в отличие от неё  имела немного флегматичный характер.
     Случалось, заходя к ним в гости, Лев Сергеевич заставал там Серёжу. Он или помогал Виктору Николаевичу что-нибудь мастерить или разговаривал и шутил с Ниной Аркадьевной, а чаще всего его можно было видеть с Соней.
     Как-то раз Лев Сергеевич зашёл пригласить Виктора Николаевича половить карасей  – они водились на впадающей в озеро речке. Соня сидела с тазиком на берегу и чистила рыбу. Серёжа примостился на ветке свисающей из воды ольхи и рассказывал ей, вероятно, что-то очень смешное – Соня хохотала.
     Соня принялась, было, распарывать брюхо очередному лещу, но тут внезапно оживший лещ стал трепыхаться и рваться у неё из рук. Оба принялись с хохотом ловить леща. Серёжа в шутку стал срамить Соню, что таких живодёрок ему ещё не приходилось встречать. Соня всё же распорола лещу брюхо, вынула внутренности и тут увидела пульсирующее сердце леща. Она положила его на ладонь и показала Серёже. Живучее рыбье сердце билось отдельно от самой рыбы, которая тоже время от времени вздрагивала в тазу. Сердце ещё раз уже слабее вздрогнуло и затихло.
     Увидев Льва Сергеевича, Соня обрадовалась, и начала оживлённо рассказывать, как сегодня их с мамой и Верочкой разыграл папа. Они с утра втроём пошли в лес за ягодами, а Виктор Николаевич остался на берегу, выспаться после рыбалки. Проснувшись, он занялся хозяйством, и вдруг недалеко от палатки заметил маленькую норку в земле. Из неё то и дело высовывалась узенькая мордочка с раздвоенным язычком. Первой мыслью у него было: гадюка, каких в этих местах очень  много, и он уже стал придумывать, как избавиться от опасного соседства, но тут из норки выскочила маленькая ящерица. Побегала-побегала и опять спряталась в норку. Увидев, что семейство возвращается из леса, Виктор Николаевич  быстро разулся, уселся рядом с норкой и стал шевелить пальцем ноги, как бы выманивая змею. Нина Аркадьевна, увидя рядом с его пальцем раздвоенный язычок, была в шоке: «Что за дурачество глупое?!» – воскликнула она. А Соня, зная озорной характер своего отца, смекнула, что здесь что-то не так; взяла палочку и пошуровала в норке. Когда оттуда выскочила юркая ящерица, все начали смеяться над мамой: что же она так боится ящериц, ведь они такие маленькие, беззащитные...
     Слушая весёлый рассказ Сони, Лев Сергеевич подумал, как же хорошо живётся этой семье здесь, на берегу озера, и ничего им сейчас кроме этой жизни не надо.

     Прошло два года. Лев Сергеевич был по горло занят работой, домашними делами. И вот как-то летом и тоже в августе  он решил опять поехать на это же озеро порыбачить.
     Как только он свернул с шоссе и въехал в расступившийся перед машиной лес, тот самый, ставший в какой-то степени родным, события того лета живо всплыли в его памяти. Не терпелось поскорее добраться до места, где он останавливался в первый свой приезд. Ему почему-то казалось, что опять непременно встретит тех же людей, с которыми привелось познакомиться в позапрошлом году: Серёжиного отца с другом, Серёжу, Сонину семью и, конечно же, саму Соню, такую живую и обаятельную рыбачку. И опять она будет стремительно проноситься на своей моторке по безлюдному озеру, придерживая рукой шляпку. У него было такое ощущение, что он никуда и не уезжал отсюда, что всё это было только вчера, а не два года назад.
     На этот раз озеро встретило его неприветливо. Было пасмурно и сыро, с веток капало. Дул ветер, закручивая барашком волны, моросил мелкий дождь. Было уже поздно, Лев Сергеевич расположился, поужинал и лёг спать.
     Утром по берегу пошёл к лагерю, где жила семья Сони. К его огорчению поляна была пуста: лишь посреди поляны, одинокий и заброшенный стоял обеденный стол. Лев Сергеевич присел на скамью, и ему стало невыносимо грустно и одиноко. Капли дождя плюхались на доски стола, промочив его насквозь, отскакивали мелкими брызгами ему в лицо, а он всё сидел, не в силах покинуть это, когда-то такое оживленное место...
     Расстроенный, Лев Сергеевич вернулся к себе, надул лодку и решил поплавать по озеру в надежде хоть кого-то встретить, особо не надеясь в такую погоду на удачу. Он изъездил почти всё озеро, вымок, начал уже замерзать и совсем в мрачном настроении собрался, было, возвращаться на берег, как вдруг вдали увидел лодку. Она то появлялась, то исчезала в волнах. Он взял курс на неё. Каково же было его удивление и радость, когда, приблизившись, увидел в ней друга Серёжиного отца. Тот рассказал, что на этот раз они приехали вдвоём, Серёжа не мог из-за работы на полигоне. Лев Сергеевич поинтересовался, чем закончилась дружба Серёжи и Сони.
     – Да ничем,– ответил тот.– В Москве они какое-то время встречались, но однажды поссорились. Я думаю, тут Серёжино самолюбие сыграло роль. Как-то раз они должны были встретиться у метро – куда-то собирались пойти вечером. Серёжа пришёл к назначенному часу, а Сони всё не было. Он прождал полчаса, час – Соня не появлялась. Серёжа рассердился и ушёл. Через несколько минут прибегает вся взъерошенная Соня  – оказывается у них переменили расписание и был какой-то незапланированный коллоквиум, с которого никак нельзя было уйти. Вечером Соня позвонила Серёже, чтобы извиниться за опоздание. В ответ он не очень вежливо что-то ответил, и она больше звонить не стала. Потом и того и другого закрутили дела, учёба... Насколько я понял, сейчас у Сережи другая девочка.
     Лев Сергеевич вспомнил ту ночь на озере, когда впервые увидел Соню и Серёжу вместе, в лодке, в полосе лунного света. Вспомнил своё тогдашнее ощущение свежести на душе и одновременно сожаления по давно ушедшим дням своей молодости, которые, как бы там ни было, у каждого человека все-таки лучшие в жизни... Как красиво зарождалась их любовь... И вдруг эта нелепая ссора, одним разом отбросившая в разные стороны созданные, как ему казалось, друг для друга существа. Лев Сергеевич подумал, может быть, тут сыграл свою роль весь уклад жизни большого города? Едва родившиеся в тиши лесного озера чувства, попав в жернова сутолоки и спешки каждодневной жизни, были безжалостно раздавлены и перемолоты...
     Внезапно налетевший шквал ветра развернул лодки. Дождь усилился, рыбаки налегли на вёсла, стараясь держаться рядом. Лев Сергеевич спросил, приезжала ли этим летом на озеро семья Сони.
     – Нет, ответил рыбак.– Отец у них прошлой осенью умер. Скоропостижно, ему ещё и пятидесяти не было.– Отрыбачила Соня, – тяжело вздохнул он.
 
     Вспоминая эти две поездки на озеро, Лев Сергеевич и не заметил, что на реке стало совсем темно, что поплавок давно уже стоит на одном месте, лишь слегка покачиваясь от лёгкого дуновения ветерка. Надо было возвращаться домой, где жена снова будет удивляться, что он потратил столько времени впустую и ничего не поймал.