Литост

Из цикла рассказов "Послание".
 

I

Сумерки окутали город. Тяжелые капли дождя падали на усеянное морщинами лицо писателя.

Мужчина тусклым взором смотрел куда-то наверх, будто пытаясь выцепить взглядом хоть малейший шанс на надежду.

Фонарь, рядом с которым стоял писатель, с трудом освещал тот «пятачок», где был установлен и фигура мужчины казалась его младшим братом, потухшим гораздо раньше положенного срока.

Темно-серое ночное небо Петербурга в товариществе с холодным северным ветром, заставили мужчину прийти в себя и сдвинуться с места.

Тот не мог оценить, как долго простоял под столичной непогодой и сколько бы ещё отдал ей минут или часов своей несчастной жизни, но ветер, сорвавший рваный цилиндр с головы, поторопил мужчину войти под навес напротив стоящего дома.

Последние 10 лет писатель с трудом кормил свою семью. Смерть сына (одного из четырех детей), произошедшая три года назад, окончательно надломила писателя. Получай он хоть какой-то заработок от своих рукописей (которых было настолько много, что, при желании, они могли бы служить мебелью для случайного гостя), мужчина мог рассчитывать хоть на какое-то признание и возможный финансовый успех, но днём ему приходилось заниматься тяжелой физической работой и уже не было сил писать в любое время суток, как это было ранее.

Физический труд полностью убил волю писателя к умственной работе и лишь изредка он мог набросать пару строк, когда сидел ночами под светом подтаявшей свечи.

Зарплатой чернорабочего он с трудом кормил троих детей и жену на которой висело хозяйство и забота об отпрысках. В отчаянии, мужчина задумался о преступном заработке. Всё честное и достойное постепенно умирало внутри. Для него сложно было сохранять достоинство и непоколебимость взглядов, когда три его юные дочери, каждую ночь постанывали в своих кроватях из-за разрывающего голода. И в один из вечеров, разбитый тяжелой работой, писатель отправился в трактир на Сенной. В место, где сутки напролёт ошивался весь сброд Петербурга и любой бродяга мог заработать себе на кружку рома, выполнив сомнительные поручения бандитских рекрутеров, державших заведение.

II

Давящий гул и щемящий алкогольный смрад вызывали отвращение у писателя и облокотившись на липкую от пива стойку, он начал выискивать взглядом тех, кто мог предложить работу.

Вкупе с мыслями о своём низком положении и желанием встретить возможного работодателя, писатель услышал беседу двух пьяниц, которые, полуразвалившись на стойке, обсуждали общего знакомого.

; Говорю тебе – Сливкин, живший под мостом на Обводном, заимел несметную кучу золота! - Пролепетал возбужденно первый пьяница и трясущейся рукой сделал глоток пива.

; Да не может того быть, - ехидно возмущался второй и со скукой смотрел на пробегавшего по его пальцам таракана. - Он же бесполезнее вилки в тарелке с супом и не мог сам заработать такие богатства...тем более с его гноящимся коленом...вечно хромой и ноющий бродяга. Брехня всё это.

; Брехня или нет, но слухи ходят, что богатство это наследственное, от родственника через пятое колено, который перед внезапной своей кончиной вспомнил про нашего бродягу. И теперь, вместе с богатством, Сливкин заимел и чин князя. Но и черт был бы с этим родственником! Тут интересно другое.

Рассказывающий пьяница выдержал, по его мнению, драматическую паузу и продолжил:

; Говаривают, что за день до внезапного счастья, он ходил к той самой старухе, которая на чердаке живет...

; Это которая на Гороховой? - Внезапно оживился второй и попытался прихлопнуть рукой таракана, который замер у него на большом пальце.

; Именно. Будто он желание разбогатеть загадал и на следующий день...БАХ! - Хмельной рассказчик ударил кружкой о стойку и остатки пива, расплескавшись, потекли в сторону писателя.. - И вот те на - уже князь и при состоянии!

; Ох, - нервно выдохнул второй и выпрямился. - Много гадостей ходит про эту старуху с чердака и не стоит ее лишний раз упоминать. А все сказанное тобой - брехня. Никто же не видел Сливкина после всех этих слухов о богатстве. Спился где-нибудь или плавает вздутый в том же Обводном, а друзья его и придумали эту небылицу, чтобы...

С оглушительным скрипом открылась дверь трактира прервав слова второго пьяницы и заглушив гул в помещении.

В зал вальяжно вошёл мужчина в безвкусном, но богато сшитом багровом фраке. Новый синий цилиндр уже был слегка мятый и со свежими пятнами дорожной грязи. Он шёл хромая и облокачиваясь на трость с позолоченной головкой в форме орла. То был князь Сливкин.

Большая половина трактира знала его ещё бродягой и опомнившийся сброд поднял оглушительный хохот, сотрясавший стены заведения.

Неуклюже задрав голову вверх, князь Сливкин молча подошёл к стойке и так, чтобы перекричать рокот вчерашних собутыльников, завопил трактирщику:

; Всем выпивку за мой счёт!

Толстый мешочек с золотом плюхнулся на стойку, тем самым прервав гогот всех посетителей трактира.

Надменно пробежавшись взглядом по тихому залу, Сливкин продолжал вопить так, будто хохот ещё продолжался.

; Сегодня, я в последний раз вижу ваши пьяные рожи! Завтра утром завершается мой переезд в Петергофскую губернию и я хочу, чтобы вы запомнили меня именно таким!

Произнеся последние слова, князь не касаясь себя руками, провел ими от головы до пояса, демонстрируя свой наряд.

Толпа, которая пару мгновений назад смеялась над бывшим бродягой, но жаждущая бесплатной выпивки, с одобрительным гулом встретила слова Сливкина и навалилась к стойке, выплевывая заказы трактирщику.

Писатель не без интереса наблюдал за всем происходящим и пытался вразумить: история, рассказанная пьяницей, и появление князя Сливкина – случайность или же в той байке и правда есть доля истины?

С этими мыслями он протиснулся через толпу, заполнившую всё пространство у стойки, и покинул трактир, позабыв о том, зачем сюда приходил.

III

Чем бедственнее было положение писателя, тем больше он впадал в отчаяние и готов был пойти на самые немыслимые шаги.

Он никогда не верил в различного рода мистификации, не был религиозным и даже в бытность студенчества, несколько раз, брызжущий переполненным сосудом максимализма, рьяно спорил с преподавателями по богословию о несостоятельности этого учения в жизни образованного человека, чем стоял на грани отчисления из института, но, несмотря на свои изречения, смог его закончить.

Но почему именно сейчас, тот случай в трактире, засел у него в голове и занимал мысли всю дорогу до дома и весь последующий рабочий день? Почему он, всегда отрицавший мистику, дал сомнению прокрасться в сердце и задать вопрос «А что, если...»?

Писатель устал. Последние 10 лет эта усталость копилась, налипая мокрым снегом проблем день за днем и в итоге образовала настолько огромный ком из неудач, разочарований, психический и физических расстройств , что писателю было невыносимо это все нести на себе. Ему захотелось, чтобы в один день, один случай, всё перевернул с ног на голову. Может быть эта усталость и заставила его, спустя два дня после услышанной беседы пьяниц, отправиться на Гороховую улицу.

И вот, после тяжелого трудового дня, он стоял под осенним Петербургским дождем и смотрел на тот самый чердак, опустошенный и сломленный.

Дверь парадной была полуоткрыта и страдальчески скрипела от сквозного ветра.

Писатель с большим трудом потянул массивную дверь на себя и оказался в полусыром помещении.

Запах отсыревшей штукатурки недружелюбно встретил непрошеного гостя.

Склонив голову и сжав в руке старый цилиндр, мужчина побрел по ступеням вверх, стараясь не вглядываться в местный интерьер дома.

Время для писателя уже давно превратилось в тяжелые кандалы висевшие на его ногах. Уже около полугода, лишь по капризной погоде города, он мог примерно определить какой сейчас месяц.

Голова его была пуста и если когда-то давно, в ней бушевал ураган размышлений, где крутилась философия, рассуждения и идеи для новых произведений, то сейчас, уставший от жизни, мужчина самовольно прерывал нарастающий поток идей.

Ветхая деревянная лестница на чердак сменила своих каменных предшественников.

Писатель поставил на неё ногу и надавил несколько раз, проверяя прочность.

Убедившись в надежности конструкции, он начал по ней взбираться вверх и через несколько ступенек упёрся в закрытую железную дверь.

Руки его безвольно дернули дверную ручку и выждав несколько мгновений, писатель, не испытав разочарования, начал спускаться.

Достигнув последней ступени, его окликнул звук поворачивающегося в дверной скважине ключа.

Массивный кусок железа с противным скрипом отворился и в проеме появилась высокая темная фигура.

; Заходи, - прострекотал старый женский голос и силуэт растворился во мраке чердака.

Писатель продолжал смотреть на открывшуюся дверь и пытался подавить внезапные сомнение и страх.

Возросший интерес всё переборол.

Он в спешке взобрался по лестнице и очутился на темном чердаке.

IV

Высокая старуха медленно плавала по маленькому помещению чердака и, молча , пока писатель рассказывал свою историю жизни, слушала его копаясь в ветхих ящиках.

Мужчина закончил историю, но старая женщина, которая с самого его прихода не обронила ни слова, продолжала заниматься своими делами.

В полумраке было сложно рассмотреть детали комнаты-чердака. Лишь ветхие кухонные шкафчики, стол за которым сидел мужчина, да старая кровать с ржавым стальным каркасом, напоминали об обитаемости этого места. Писатель направил взгляд на маленькое окошко, через которое, в отдалении, блестел купол Исаакиевского собора.

; Я услышала тебя, - нарушила молчание старуха и села напротив мужчины оживив свечу спичечным огоньком.

Языки пламени слабо обрисовывали черты лица старой женщины награждая ту пугающим лоском восковой фигуры.

; Ведомый отчаянием и безнадегой, ты пришел сюда. Как и любой, кто ищет меня, чтобы изменить свою жизнь. Я задам этот вопрос единожды и больше не повторю: ты уверен в своем решении?

Странное чувство не покидало писателя, будто и на самом деле решалась его дальнейшая жизнь. И только сейчас мужчина осознал всю анекдотичность ситуации: он - человек с высшим образованием, которому за сорок и на плечах ноша в виде большой семьи – явился на чердак к какой-то бабке с желанием изменить свою жизнь.

От таких мыслей, истерическая улыбка на лице писателя появлялась легкими подергиваниями.

Он пришел в ужас от своей наивности, когда услышал собственные слова:

- Да, я уверен.

Старуха блеснула в темноте своими глазами и продолжила:

- Перед тем, как ты скажешь своё сокровенное желание, хочу сказать тебе, что у него имеется цена.

; В карманах моих дыры и за спиной ничего нет, - прошептал мужчина тоскливо смотря на огонь свечи. - Мне нечего вам предложить.

; Цену определяю не я, а силы, исполняющие желание. Я лишь проводник между нашими мирами. Их не интересует то мелочное, что дорого людям. Ты готов к такой сделке?

; Я готов ко всему, лишь бы избежать участи дворового бродяги, - не раздумывая пролепетал писатель.

Впервые на лице старухи появилось подобие улыбки.

; Хорошо. Но знай, - она приблизила своё лицо к свечи. - Цену нужно будет уплатить немедленно, когда Они этого пожелают.

; Я согласен,- дрожь пробежала по рукам мужчины и он убрал их со стола. - Что мне делать?

Старуха поднялась и произнесла:

; Не будем затягивать: выходишь на крышу и встаешь на «пятачок» у чердака. Смотри в небо, выше купола собора, и три раза повтори в слух своё самое сокровенное желание. Потом, не возвращаясь в это место, спускайся по лестнице вниз и иди домой. Утром все исполнится. И помни - никогда не возвращайся сюда. Ни при каких обстоятельствах – тебе здесь уже будут не рады. А теперь ступай.

Мужчина молча, побоявшись произнести слова благодарности, которые так и хотели слететь с языка, но что-то не давало им это сделать, встал со стула и отправился на крышу.

Писатель сделал все так, как велела старуха и, спустившись на мокрые улицы Петербурга, отправился домой обуреваемый сомнениями и стыдом за то, что дал слабости взять вверх и пойти на эту странную авантюру.

« Ещё и заболеть не хватало!», - подумал мужчина пробиваемый холодным ознобом.

V

Крепкая рука жены сдавила плечо писателя.

Первый выходной за три недели был обречён начаться ранним утром.

Женщина начала трясти мужа, вытаскивая того из тяжелого сна.

Что могло произойти, чтобы его побеспокоили в единственный выходной?

Как оказалось, к писателю приехал главный редактор литературного журнала «Заметки» Илья Сидоров. Два года назад мужчина, через общего знакомого, относил тому свою старую рукопись в надежде получить шанс на публикацию. Обещание редактора с ней ознакомиться и написать отзыв в письме теплились внутри писателя несколько месяцев и каждый день заставляли проверять почтовый ящик. Но ответа так и не последовало.

Писатель уже и позабыл о данном случае, поэтому визит Сидорова на съемную комнату явились для мужчины приятной неожиданностью.

Быстро одевшись, он выбежал в общий коридор и не успев поприветствовать гостя, услышал от того (в требовательном тоне) спускаться за ним.

Ошарашенный мужчина не мог понять такой спешки без объяснения причин, да ещё и с утра пораньше.

Оставаясь на месте, он потребовал объяснений, но одна фраза редактора заставила мужчину чуть ли не подпрыгнуть на месте:

; Господин Бердинский хочет немедленно тебя видеть !

Спустившись к извозчику, писатель и редактор сели в видавшие и лучшие дни крытую карету.

В дороге Сидоров всё рассказал.

Несколько недель назад, к нему в редакцию явился Бердинский - большой человек в литературной жизни не только Петербурга, но и крупнейших городов России. В Петербурге он заправлял тремя самыми крупными книжными ярмарками города и тремя десятками мелких лавчонок.

Явился он по неким бюрократическим вопросам (которые писателю были не интересны и данную часть рассказа он пропускал мимо ушей) и в ходе беседы, прогуливаясь по кабинету и лениво слушая Сидорова, заприметил толстую рукописную работу, которая подпирала ножку кожаного кресла.

Так Бердинский и познакомился с творчеством писателя. А за несколько дней до того, как Сидоров явился к ветхой комнате мужчины, редактор получил письмо с восхищениями от «книжного покровителя Петербурга» (так Бердинского называли в узких кругах) и требованием лично познакомиться с автором рукописи, что и явилось поводом для визита к бедному писателю.

Извозчик остановил карету. Впереди образовался затор из-за суетной толпы людей, не дававших проехать дальше по улице.

Сидоров высунулся в окно рассмотреть в чем причина затора.

Вернувшись обратно в салон кареты, он процедил сквозь зубы:

; Провались эта Гороховая с ее самоубийцами!

; Что стряслось? - спросил писатель и попытался посмотреть в окно через рядом сидящего редактора, но попытки оказались безуспешными.

; Очередной отчаявшийся решил свести счёты с жизнью. Тяжело не только вам, дорогой писатель, - печально произнёс Сидоров и безучастно посмотрел в окно. - У бедных людей нет иного выхода сейчас: умереть от голода или лично ускорить предсмертный час. Но знаете что...

Он повернулся к писателю и в его глазах появился блеск, как у тех людей, кто несомненно уверен в действительности своих слов.

-...совсем скоро всё изменится. Богатые поменяются местами с бедными, а бедные распределят блага между всеми несчастными и нуждающимися. Недовольство растёт всё больше и скоро этот пузырь гнева лопнет.

Наконец-то, карета тронулась с места, когда городовые разогнали любопытную толпу с дороги.

Писатель так и не смог разглядеть тело самоубийцы. Но будь он на месте Сидорова, то сразу бы узнал в покойнике князя Сливкина.

VI

Дальнейшая жизнь писателя начала быстро менять свой вектор.

Явившись на встречу с Бердинским, тот с бешеным фанатизмом расхваливал рукопись мужчины и предложил пустить её немедленно в тираж, изъявив желание поместить роман на все полки своих книжных магазинов. Писатель был в трепетном недоумении от такого порыва «книжного покровителя Петербурга» и посчитал, что было бы глупо отказывать в таком великодушии. Через месяц, первые экземпляры романа уже стояли на полках самых крупных книжных ярмарок, магазинов и лавок.

Успех произведения оказался настолько ошеломительным и вкупе с восторженными отзывами литературных критиков и обычных читателей, в магазинах появился второй тираж романа, в разы превышающий первый.

На волне успеха, писатель бросил работу и на первые баснословные гонорары купил квартиру в самом центре Петербурга, куда и переехал с семьей. Вдохновение ворвалось ураганным ветром и в творчестве писателя началась новая глава.

Меньше чем за год, он стал новой литературной иконой Петербурга.

Успех от его работ не проходил несколько лет, а новые произведения вызывали больший фурор, чем предыдущие.

За последующие пять лет, писатель скопил состояние, позволяющее его правнукам жить в роскоши.

Подросших дочерей он отправил учиться за границу, а жена каждый день посещала светские и благотворительные мероприятия Петербурга.

Семья писателя прославилась не только литературным гением мужа, но и его безграничной отзывчивостью по отношению к нуждающимся людям. Так, он каждое лето нанимал исключительно работяг, которые приезжали из деревень на заработки, чтобы те работали в его особняке в Стрельне и щедро платил им за тяжелый труд.

Писатель возымел всё то, о чем мечтал в течении десяти лет бедности.

VII

Поздняя Петербургская осень напомнила о себе сильным штормом.

Писатель застал непогоду в карете и несколько шагов, которые ему пришлось пройти до особняка, оказались неприятным испытанием. Сильный ветер и тяжелый проливной дождь сбивали мужчину с ног, но выдержав эту борьбу, он наконец-то оказался в теплом и светлом помещении.

Консьерж тут же подбежал к гостю и взял из рук погнутый зонт.

- Погода явно не желала меня к вам запускать, - стягивая мокрое пальто и протягивая его ветхому старику проворчал писатель.

- Я сейчас вам принесу полотенце, - засуетился консьерж.

- Не стоит, - писатель поправил свой манжет и направился к мягкой скамье.

- Господин Кудрявцев скоро освободится и пришлёт за вами камердинера. - Громко сказал старик, встряхивая пальто.

Новая сеть книжных магазинов, которая за два года вытеснила детище Бердинского, принадлежала Станиславу Кудрявцеву. Писатель несколько месяцев назад пересекался с ним на одном из мероприятий и уже тогда заявления Кудрявцева по замещению книжной сети Бердинского не казались такими беззубыми.

И вот теперь, Станислав желал лично встретиться с писателем. В письме, которое было доставлено лично мужчине, причина встречи не оговаривалась. Но подобные знакомства были необходимы для него и поэтому писатель согласился явиться на беседу.

Достав из нагрудного кармана серебряный гребешок, мужчина начал аккуратно причесывать спутанные ветром и дождем волосы.

- Прошу прощения, - раздался хриплый голос рядом с писателем. - А я вас узнала.

Мужчина медленно повернул голову и увидел, что рядом сидит высокая старая женщина в чёрном платье и собранными в длинный хвост волосами.

Она по-детски улыбалась и, не дождавшись от писателя ответа, продолжила:

- Читала ваше последнее произведение - просто великолепно! Уже очень давно слежу за вашим творчеством.

- Спасибо, - лениво протянул в ответ мужчина, убрал гребешок обратно в карман и, отвернув голову от старухи, начал смотреть на аквариум с черепахами, который стоял в противоположной стороне фойе.

- Не хочу показаться наглой или назойливой, - не унималась старая женщина. - Но у меня есть пара идей для вашего нового произведения. Пока ждёте Кудрявцева, не против выслушать?

«Почему прислуга не занимается работой, а пристает к приличным людям со своими вопросами. Обязательно доложу об этом Кудрявцеву», - думал писатель и, подобно скульптуре, застыл в одной позе никак не реагируя на женщину.

- Ну хорошо, - старуха оживилась и подвинулась ближе к мужчине. - Первую историю вы могли слышать из газет. В какой-то деревушке, двое суток езды от Петербурга, вымерло всё население. Да как вымерло! Когда полиция приехала туда и увидела разорванные тела мужчин, женщин и даже детей - не дай бог такое кому лично встретить. И вот говорят, что мертвечина всех упокоила. Представляете себе, какие байки ходят нездоровые!

«Почему консьерж молчит? Неужели он не видит, что эта женщина мне мешает?», - скрипя зубами думал писатель и продолжал смотреть на лениво ползающих черепах.

- А вот вторая. Ну так...лишь аннотация к реальным событиям, подробностей не знаю, но и без них кровь стынет в жилах. Говорят, что вблизи Гатчины обнаружили то ли секту, то ли культ людоедов-набожников. Туда даже полиция боится ездить. Ужас, что творится!

«Ещё одно слово из её уст и я за себя не ручаюсь», - жилки на лице мужчины начали ритмично подергиваться.

- И моя самая любимая! - женщина хлопнула руками по своим ногам. - История нищего писателя, который заключил сделку со старой ведьмой, чтобы получить признание и много богатств!

В один миг мир писателя остановился. Консьерж, протирающий в этот момент большое окно, замер на месте; черепахи застыли в своей прозрачной тюрьме, даже воздух вокруг, неприметно бродивший по помещению, подчинился общему остолбенению.

- Что вы сказали? - мужчина тяжело повернулся к старой женщине.

Она смотрела на него своими блестящими бусинками глаз и улыбалась. Но это была не та детская улыбка, которой она одарила его в начале разговора. Это была улыбка, знающая все секреты писателя. Улыбка, переворачивающая всё его нутро.

Она ему показалась до боли знакомой. Он был уверен, что встречал эту женщину ранее, когда-то давно, в бытность своей бедности. Почти на грани ответить себе, кого эта незнакомка ему напоминает, голос молодого камердинера вывел писателя из ступора.

- Господин Кудрявцев готов вас принять, - отчеканил юноша. - Следуйте за мной.

Писатель неувернно ступал за юношей, украдкой оглядываясь на старуху,которая провожала его взглядом.

Поднявшись на второй этаж особняка, Кудрявцев вышел из своего кабинета на встречу мужчине. Дружелюбно ему улыбнувшись, он произнёс:

- Прошу прощение за столь долгое ожидание - неотложные дела, знаете ли. С вами всё в порядке? Вы белы словно мраморная стена.

Лицо писателя действительно выглядело больным.

- Состоялся весьма не нужный мне разговор с вашей прислужницей, которая сидит на той скамье...- мужчина повернулся, чтобы указать Кудрявцеву на назойливую женщину, но той уже не было на месте.

- Вы точно здоровы? - с легкой насмешкой спросил Станислав.

- Она сидела там, рядом со мной! - чуть ли не вопя доказывал писатель. - Мальчишка,иди сюда!

Молодой камердинер подбежал к мужчине.

- Видел ли ты внизу старую женщину рядом со мной? - спросил у него писатель, смотря при этом на злополучную скамью.

В легком недоумении, юноша перевел взгляд на Кудрявцева и неуверенно произнес:

- Да.

- Ага! - реакция писателя была эмоциональной, будто он ребенок, случайно нашедший на дороге серебрянную монету. - Я же вам говорил!

- Да вот же она, - встрепенулся камердинер и указал на подметавшую ковер старушку у выхода из фойе.

Писатель с предвосхищением повернулся к выходу и увидел маленькую сгорбленную женщину, на которой было надето синее потертое платье. Она с раздражением поправляла седую прядь навязчиво спадавшую на ее лицо.

Растерянный мужчина не мог подобрать слов в свое оправдание и молча смотрел на служанку.

- Проходите, - взял инициативу в свои руки Кудрявцев и под локоть провел писателя в свой кабинет.

VIII

; Присаживайтесь, милый друг, - улыбнулся Кудрявцев, когда писатель вошёл в кабинет, и указал на чёрный диван у огромного панорамного окна. - Наконец-то мне выпало время встретиться с вами один на один, а не на очередном светском мероприятии. Вина?

Писатель, немного успокоившись, неуклюже уселся на мягкий диван.

; Не откажусь, - нервно улыбнулся он и взял из рук критика протянутый фужер наполненный до краев красным вином.

Кудрявцев расположился за своим рабочим столом.

; Не стану вас долго задерживать, ввиду вашего плохо самочувствия - заботливо произнёс он.

; Всё в порядке, - убеждал его писатель. - Вкусное вино, хочу заметить.

; Это лучшее вино Петербурга, - улыбнулся Кудрявцев. - Оно десятилетиями хранится в погребах в деревушке вблизи Гатчины и, благодаря зарубежным виноделам, имеет такой странный и притягательный вкус.

- Надеюсь, что это не человеческая кровь, - вспомнив историю старухи про людоедов-набожников, пошутил писатель, не сразу осознав, что для Кудрявцева эти слова выставлялют мужчину не в лучшем свете.

Станислав снисходительно улыбнулся.

Оба сделали по глотку из своих фужеров.

; Я не поклонник вашего творчества,коим был Бердинский, - холодно продолжил Кудрявцев. - Поэтому, мне интересна цена за нахождение ваших книг на полках моих магазинов.

- Сколько вы можете мне предложить? - потирая пальцами фужер, спросил писатель.

Кудрявцев рассмеялся.

- Нисколько. Это сколько вы готовы заплатить,чтобы ваши книги продавались на моих ярмарках, в магазинах и лавках?

Писатель был неприятно удивлен таким заявлением и резко ответил:

- У меня, помимо вас, имеется много влиятельных знакомых. Неужели вы думаете, что мне настолько необходимы ваши лавчонки? Аккуратнее с желаниями, господин Кудрявцев, а то узнав за них цену - век не расплатитесь.

Станислав встал из-за стола с бутылкой вина и подошел к писателю.

Аккуратно взяв фужер у него из рук, он долил напиток и протянул обратно мужчине.

Кудрявцев подошёл к своему столу, поставил на него бутылку и не поворачиваясь спросил:

; А какую цену вы должны заплатить за ваше желание?

Холодок пробежал по спине писателя. Он не отводил взгляд от затылка собеседника.

; Не понимаю о чем вы говорите, - невозмутимо ответил мужчина.

; Ну как же, - Станислав повернулся к писателю и оскалился. - Шесть лет назад, чердак на Гороховой, вы три раза кричите своё желание. Да так кричите, что весь ночной Петербург слышит.

; Знаете, - писатель покачиваясь встал с дивана. - Мне, пожалуй, пора домой. Приятно было с вами побеседовать, но...

; ...но ваше время пришло, милый друг. Пора и цену знать своим желаниям.

Кудрявцев подошёл вплотную к писателю и широко улыбнулся, чтобы он увидел его острые волчьи клыки.

Тот вскрикнул и фужер в его руке мелкими осколками разбился о голову Кудрявцева.

Станислав беззвучно пошатнулся, а писатель устремился к двери. Попытавшись ее открыть и потерпев неудачу, он услышал за спиной низкий заливной смех.

; Как же вы нелепы, писатель! - Кудрявцев улыбаясь вытаскивал из лица острые стеклышки от разбитого фужера. - Почему пытаетесь бежать? Почему не желаете платить за тот успех, который получили?

; Ещё слишком рано! - вскрикнул писатель и прижался к двери. - Я ещё многое не поведал миру!

Станислав все меньше походил на человека. Волосы на его голове взъерошились, напоминая кривые зубцы короны; лицо, несмотря на кровавые подтеки и царапины, приобретало темно-серый оттенок; из левого его глаза торчал осколок фужера; руки росли к полу с каждым приближением к писателю, а ногти на пальцах выпадали, уступая место белым когтям.

; Своё лучшее произведение вы уже написали, - громко хрипел Кудрявцев все ближе подплывая к писателю. - Пришло время возвращать взятый долг!

; Что ты хочешь?! Забирай все мои деньги, все мое имущество! - в страхе вскрикнул мужчина передвигаясь прижавшись к стене. - Только дай мне ещё немного времени!

Кудрявцев замер на месте и через мгновение истошно засмеялся. От раскатистого смеха, вещи в комнате начали подплясывать, падая на пол.

; Зачем нам твоё материальное, глупый ты человек!

Ноги писателя пробивала дрожь страха, но собрав последние капли храбрости, он стремительным рывком пустился к панорамному окну и, оттолкнувшись от дивана, разбил его своим телом, камнем упав в сад особняка.

IX

Штормовой ветер пытался скинуть мужчину со спины летящей стрелой лошади, но тот крепко держался за гриву скакуна.

Рваный манжет рьяно бился о встречный ветер, а мокрые глаза писателя с трудом разбирали дорогу.

Его лодыжка безжизненно болталась на весу отдавая по всему телу невыносимой болью. Но мужчина почти не чувствовал дискомфорт от травмы. Сейчас он стремился обратно на Гороховую и молил всех Богов, чтобы то существо, когда-то бывшее критиком Кудрявцевым, не схватило его раньше.

Вдали показалось знакомое очертание здания и почувствовав сильный удар по брюху, скакун прибавил скорость.

Почти приблизившись к дому на Гороховой, животное угодило в маленькую ямку на брусчатке и, сопровождаемое громким щелчком сломанного копыта, стремительно упало наземь, скинув писателя.

Тот кубарем покатился по дороге и, ударившись об дверь здания, остановился.

Из-за шторма, стена дождя не давала обзор мужчине дальше вытянутой руки, но даже при такой видимости, очертания приближающегося существа вдалеке были хорошо заметны.

Сквозь режущую боль, писатель поднялся на одну ногу и с третьей попытки открыв тяжелую дверь парадной, вошёл внутрь.

За шесть лет после последнего визита в этот дом, здесь ничего не изменилось: тот же запах сырой штукатурки, те же каменные ступени и, что вселило в мужчину больше надежды, та же деревянная лестница ведущая на чердак.

Доковыляв до неё, писатель услышал дьявольский крик доносившийся с первого этажа.

Мужчина в спешке, позабыв о сломанной лодыжке, вскарабкался по деревянным ступеням и почти добравшись до двери, травмированная нога зацепилась за выпирающий гвоздь. В этот раз сложно было сдержать волну разрывающей боли.

Писатель истошно закричал и потеряв равновесие, упал на железную дверь чердака.

Мимолетно осознав, что она открыта, мужчина ввалился в темное помещение.

Глубокое рычание зазвучало у деревянной лестницы. Писатель оперся на локти и за полуоткрытой дверью смог разглядеть существо.

Нечто, в высоту около двух метров, с длинными кривыми руками, полусогнутыми ногами и огромным волчьим оскалом, смотрело в глаза писателю двумя красными точками.

Мужчина в ужасе захлопнул дверь перед самым рывком адского существа, успев задвинуть тяжелый засов.

Нечеловеческий вопль раздался в парадной сопровождаемый тяжелыми ударами по железной двери.

; Старуха, - истошно мычал писатель рыская взглядом по когда-то обитаемому чердаку. - Помоги мне, старуха. Я не готов платить! Дай мне ещё немного времени!

Никто не отвечал мужчине, лишь зверский вопль существа перерос в истерический смех.

Только сейчас писатель заметил, что чердак абсолютно пуст: ни тумб, висевших на стене в последний его визит, ни стола, ни кровати здесь более не было.

Отчаявшись, мужчина посмотрел в маленькое окошко. Несмотря на сильный дождь, в нем продолжал блестеть купол Исаакиевского собора.

И тут, в момент, когда молния осветила маленькое помещение, писатель принял решение.

Он поковылял на крышу, на тот самый «пятачок», загадать ещё одно желание.

Необузданный ветер недружелюбно встретил его на крыше. Сносимый стихией, мужчина наклонил корпус чуть вперёд, сопротивляясь шторму. Больших усилий стоило ему встать на тот пятачок без всякой опоры и ещё больших, удерживаться на месте.

Набрав больше воздуха в легкие, он прокричал желание первый раз. Слова унёс тяжелый ураганный ветер. Второй раз заглушил раскатисты гром и ударившая рядом молния. Покричав желание в третий раз, бушующий весь вечер шторм внезапно прекратился и. в мгновение, чёрные тучи уступили место холодному звездному небу.

Мужчина, все это время сопротивлявшийся неуправляемой стихии, стоявший чуть наклонив корпус вперёд, перестал чувствовать сопротивление ветра и соскользнул с «пятачок» на мокрую улицу Петербурга.

X

Двое сидели за столом. Кухня давила на доктора своей бедностью интерьера, а горький чёрный чай, напоминавший оттенком яблочный сок, сильно колол горло.

- Он идёт на поправку. Сегодня несколько раз приходил в себя. Просил воды и снова засыпал, - успокаивал доктор беспокойно сидевшую напротив женщину.

Та безмолвно размешивала маленький кусочек сахара в остывшем чае.

Звон чайной ложечки о металическую кружку начал раздражать доктора.

Остановив женщину, аккуратно положив свою руку на её, он произнёс:

- Лихорадка скоро отступит. Не переживайте. Я могу остаться до того момента, пока он окончательно не придёт в себя.

Едва уловимый голос донёсся из комнаты, где лежал больной человек.

Женщина встревоженно подняла взгляд на доктора.

Тот поставил кружку с чаем на липкий стол и направился в комнату.

Лицо писателя было изранено нездоровой худобой. Скулы острыми лезвиями разрезали его щеки, а темные ямки глазниц напоминали два глубоких колодца.

Внезапная лихорадка и рабский рабочий график сильно ударили по здоровью мужчины.

Писатель в ужасе смотрел на доктора, а когда тот приблизился к нему с протянутым стаканом воды, он истошно попытался сползти на край кровати.

Вовремя подошедшая жена не дала мужчине упасть на пол.

Рядом с супругой писателя стоял Станислав Кудрявцев.

- Всё хорошо, дорогой, - истошно шептала женщина ему на ухо, пытаясь успокоить. - Это же доктор Кудрявцев. Он всю неделю смотрел за тобой, не давая умереть.

Темные колодцы писателя наполнились соленной водой, лишь зрачки, словно отражение звездного неба, блестели сквозь слёзы.

Мужчину сново покинуло сознание.

***

Болезнь не отступала на протяжении двух дней, пока писатель окончательно не пришёл в себя.

Он не мог объяснить ни жене, ни Кудрявцеву, почему так сильно испугался доктора.

Свой лихорадочный сон он помнил лишь незначительными обрывками. А последний день перед тем, как писатель был сражён тяжелой болезнью, стерся из его сознания.

Спустя ещё одну неделю, мужчина полностью оправился от последствий болезни и с твёрдым намерением отблагодарить доктора за надлежащий уход, отправился к нему прихватив с собой своего маленького сына.

Доктор Кудрявцев был удивлён, когда увидел у парадной своего дома писателя с ребёнком.

- Проходите, - обратился он к мужчине. - Выпьем чаю с печеньем.

Глаза маленького мальчика заблестели в предвкушении полакомиться, но тут же потухли после слов отца:

- Я бы с удовольствием, но нужно ещё успеть сходить к работодателю и уведомить, что готов выходить на работу... А это вам.

Писатель протянул Кудрявцеву потертый бумажный пакет.

Доктор принял подарок с благодарной улыбкой и сразу же запустил в него руку. Там была бутылка красного вина.

- Это вино мне подарил приятель пару лет назад. Но я особо алкоголем не балуюсь. Говорит, что это лучшее вино в Петербурге. Бочки с ним держат где-то под Гатчиной.

- Надеюсь, что это не человеческая кровь, - блеснув глазами, улыбнулся доктор. - Спасибо.

Немного растерянный от такого ответа, мужчина протянул Кудрявцеву руку. Тот с великодушием протянул свою.

Писатель медленно уплывал со своим ребёнком в дымку утреннего тумана.

- Превосходный у вас сынишка! - Крикнул ему вслед доктор.

Мужчина на ходу обернулся и благодарно кивнул. Маленький мальчик даже не удостоил доктора взглядом.

Когда писатель пропал из поля зрения доктора, за спиной Кудрявцева появился высокий силуэт старой женщины.

- Пойдём, сестра, - обратился он к ней войдя в тёмную парадную пропитанную запахом отсыревшей штукатурки. - Здесь его путь кончается.

Старуха продолжала смотреть вдаль Гороховой улицы. Солнце неуверенно выглянуло из-за серого неба Петербурга, робко заливая улицы тёплым светом. Высокая старая женщина пропала, тихо растворившись вместе с утренним туманом.