А виновата ты лишь в том, что мама хочет кушать 67

Глава 67

Потом мы сидели в комнате у родителей и решали, как доставать билеты и кто полетит. Вот тут я уже твердо была настроена, что хоть дедушку я провожу в последний путь. Я сидела на полу и как-то странно плакала, у меня не было нормального рыдания, а как-то урывками. Потому что все остальные были с каменными лицами и решали формальные вопросы. Никто не плакал. Никто не говорил о дедушке или своем отношении к его уходу. Мама переживала, как ей сейчас лететь, когда там на работе…- не помню, что там было,- но как всегда что-то очень важное, и без нее никак. Когда они услышали мои сдавленные рыдания, то как-то странно посмотрели в мою сторону. Я замолчала. И в этот момент я почувствовала, как за моей спиной зашевелился воздух, как будто меня кто-то очень легонько погладил. Я повернулась, думая, что это кот прошел, но кота там не было, развернувшись обратно, я увидела его, спокойно дремлющего, на спинке дивана. Но ощущения были настолько явными, что я даже испугалась, что схожу с ума.

Потом мы пошли спать. Я долго не могла уснуть. Плакать было нельзя. Мама почему-то пошла спать в нашу комнату и легла с сестрой, демонстрируя, что ее родной муж в трудную минуту ее не поддерживает, так как сильно не любил тестя. Возможно, папа и в самом деле никак ее не поддержал, помня ее поступок в московском метрополитене за год до этой ночи.

Я лежала и вспоминала дедушкину улыбку, его голос, его манеру курить на крыльце, его умение все делать, как бы не спеша, но очень гармонично и ладно. У него все всегда получалось быстро и качественно. Я понимала, что сегодня ушел последний человек из тех, кто меня действительно любил и был рад мне всегда в любом моем виде. Ушел человек, которого любила и обожала я сама. Ушел мой родной и близкий человек.

Я уснула на какое-то время, но сном это было нельзя назвать, так- погрузилась в какое-то забытье, а когда проснулась, то ощущения от потери были еще страшнее. Мозг еще дремал, и душа была полноправной хозяйкой. Я не оценивала ситуацию и не жалела себя в этот миг, что осталась одна, и нет больше ни одного родного человека, - это было до того, как я уснула, а сейчас я испытывала ощущения, неведомые мне до этой минуты. В районе груди и солнечного сплетения было очень больно и пусто. Но это была не физическая боль, а какая-то более глубинная и невероятно обширная. Ее нельзя было ничем успокоить, как невозможно было заполнить пустоту в этом месте. Как будто что-то вырвали с мясом и там теперь больно и пусто.

Я полагаю, что сколько бы я сейчас не описывала это состояние, я все равно не смогу найти нужных слов, чтобы самой себе объяснить, что тогда чувствовала. Этого не объяснить словами. Это за гранью земной жизни и телесных ощущений пяти чувств.

Рано утром я пошла гулять с собакой. Всю ночь шел снег и двор погрузился в сугробы и какую-то вселенскую тишину. Я стояла посреди двора, смотрела на темное еще совсем ночное небо, ловила лицом крупные и мягкие снежинки и громко кричала в душе:

-Дееееедууууушкааааа, ты где? Ведь ты же не исчез совсем! Деееедуууушкаааа, ведь ты теперь во всем, что меня окружает! Ты же видишь меня? Ты всегда будешь! Только я тебя уже никогда не увижу. Но ты будешь!!! Пусть не в том теле, которое я привыкла видеть с рождения, но ты все равно будешь!!! - И тут мне вдруг стало очень тепло. Зима. Мороз. Снегопад. А внутри разлилась невероятная теплота и нега, как будто меня и согрели и накормили чем-то одновременно очень вкусным и целительным.

Мы улетели первым рейсом до Москвы. Потом ночь ехали на поезде. Мама пила какие-то успокоительные таблетки и была достаточно веселой и разговорчивой. Мы с сестрой поддерживали ее. Бегали вокруг нее в поезде. Следили за ее душевным состоянием. Ведь это у нее случилась трагедия! Она потеряла любимого папку, а то, что для меня этот человек, был не просто дедушка, а дедушка-папа, никто в расчет не брал. Мне слов утешения никто не говорил, да мне они и не помогли бы ничем. Факт полного игнорирования моих чувств и ощущений и здесь был налицо, как в любых других ситуациях. Я справлялась сама, один на один.

На вокзале нас встречал папа Севы. Где-то на пятой минуте нашей поездки он сообщил немного удивленным голосом, что у машины отказали тормоза. Зима, гололед, очень бугристая местность, хотя на карте указана как степная равнина. И вот мы едем со скоростью пять километров в час, а нас там уже очень ждут, так как время назначено, и автобус ждать не будет, вернее, конечно же, будет, но за отдельную плату.

Когда мы свернули на дедушкину улицу, миновав все крупные и скользкие трассы, тормоза вдруг ожили. Мистика?! А, может, дедушка нас так уберегал? Ведь таксист бы гнал на большой скорости. Папа Севы всегда очень быстро ездил, в любую погоду и при любых дорожных условиях.

И вот мы на месте. Во дворе и в доме какие-то люди. Продолжение следует...