Кровожадная Арена

Безумная толпа горожан, занимавшая трибуны бойцовской арены, разразилась очередной бурей неудержимых оваций, когда гладиатор в нелёгкой схватке поставил своего соперника на колени и двумя мечами отсёк ему голову. Не смотря на полосатую стену яростного ливня и свирепый грохот грома, сопровождаемый пронзающими чёрное полотно туч ветвящимися всплесками голубоватых молний, народ, не желал расходиться. Одержимый безжалостными схватками гладиаторов, он словно надеялся в завершение кровавого спектакля увидеть что-то необычное и потрясающее.

И вот когда с вымоченных бушующим дождём каменных плит охранники унесли трупы, поломанный сипотой голос оратора, перебивая неугомонный ропот ливня, низвергся с верхних трибун к измученной томительным ожиданием и непогодой замершей толпе.

- Вы видели сегодня, как бились знаменитые воины Адрии, но по вашим крикам я слышу, что вы жаждете больше пролитой крови, поэтому пришло время вознаградить ваше терпение поистине неповторимым и незабываемым зрелищем! - Немолодое крупное лицо оратора озарилось желчной ухмылкой и, воздетой к небу правой рукой, он дал сигнал страже поднимать решётку и выводить узников. Три десятка избитых и истощённых голодом совершенно нагих людей, цепочкой вышли на арену, гремя цепями кандалов. Толпа разразилась исступлёнными презрительными криками.

- Эти бесчестные подонки, - продолжил оратор, - предали нашу славную землю, наставив пики на своего короля. Эти бесчестные трусы выступили вместе с нашими врагами против своей страны, и в наказание за своё гнусное вероломное дезертирство они сразятся друг с другом за свою жалкую никчёмную жизнь! Помните, лишь трое из вас получат драгоценное право искупить свои грехи! - окончил речь мужчина. Толпа  восторженными возгласами поддержала его.

В этот момент поднялась противоположная решётка, и из темноты гладиаторских подземелий вынырнуло с десяток мускулистых воинов, издавая свирепый рёв, приглушаемый опущенными на лицо забралами. На этот раз они без всякой напыщенной демонстративности, подняли брошенное им стражей оружие и окружили обречённых на кровавую битву заключённых.

- Деритесь, если хотите жить! - прорычал верзила застывшим в замешательстве заключённым, пригрозив им топором с широким полулунным лезвием. В этот момент толпа недовольно забарабанила ногами по трибунам, щедро осыпая узников бесцеремонными ругательствами и ядовитыми насмешками. 

- Бейтесь, или здохните, как крысы! - озлобленно гаркнул коренастый боец, полосонув мечом одного из заключённых. И едва тот обессилено рухнул на колени, как его, некогда верный союзник, обмотав цепь вокруг его горла, что было сил, сдавил её. Подобное действие породило нестерпимую агрессию в сердцах узников и они, точно обезумевшие звери, стали нападать друг на друга, проявляя всю свою ненависть и жестокость. Толпа упоенно взвыла, в предвкушении кровавой расправы.
Одичавшие смертники голыми руками безжалостно разрывали друг друга на части: их пальцы превратились в иглы, пронзающие глаза, а зубы в клещи, отрывающие куски плоти от шеи. Предательские цепи не давали заключённым «лишней» свободы, из-за чего те, безрассудными червями, сплелись в смертельной схватке, а зрители безудержно ликовали. Их вопли, точно кнут, стегающий спины рабов, заставлял узников уподобляться кровожадному безумию и вершить по-настоящему ужасные вещи.

Через некоторое время, трое посмеивавшихся гладиаторов, бросили своё оружие в толпу раздразнённых озверевших смертников. Это пробудило в них ещё пущий азарт. Они, словно заколдованные, набросились на драгоценную сталь, продолжая немилосердно топить друг друга в своём океане ожесточённости. Жуткая резня длилась до тех пор, пока трое выживших, превозмогая собственную немощь, не остались стоять посреди груды умерщвленных товарищей.

- Только взгляните на них, они точно псы, отчаянно дерущиеся за кусок мяса, разве это не великолепное зрелище?! - обратился оратор к толпе, усердно стараясь перекричать ворчливый грохот грома. - Так пусть же они сойдутся в последней схватке за право получить шанс на искупление! - заявил мужчина с надменной усмешкой. Толпа поддержала его, а узники, морщась от злости, переглянулись между собой и, сжав из последних сил окровавленное оружие, безоговорочно бросились в атаку. Они беспощадно наносили удар за ударом, звон цепей и лязг стали отдавался у них в ушах, затуманивая рассудок ширящимся гневом, порождённым расцветающей пунцовым цветом надеждой на спасение. Каждая царапина, каждая искра, высеченная скрещенным металлом, каждая пролитая капля крови в этой неистовой схватке приближала смертников к заветной цели. Фатальный выпад окончательно истощил одного из узников, и он напоролся грудью на вражеский меч.

И вот судьба, в лице неугомонной ревущей толпы, вынесла свой вердикт торжественным гвалтом криков и рукоплесканий. Выживший боец с облегчением припал на колени, выронив оружие из липких влажных рук. Кровь бешено стучала в висках, заглушая дикий крик с трибун. Голос с трибуны что-то продолжал надрывисто бормотать. Стражник-верзила подхватил бойца, перекинув его вялую ослабленную схваткой руку через шею.

- Повезло тебе, Дрэйдэн, ещё поживёшь, - усмехнулся стражник, заботливо похлопывая свой кошелёк на поясе. – Я так на тебе целое состояние сколочу.
Дрэйдэн что-то бессвязно промычал, наверное, хотел возразить, но стражник потрепал его засаленные волосы.

- Заткнись, Дрэйдэн, завтра наговоришься, - сказал, усмехаясь, верзила, ведя бойца в бараки. Решётка арены гулко опустилась, отделяя тленную жизнь в неволе от смертельного круга, ненасытно требующего жизни на потеху свободным гражданам Адрии.