Письма никуда. Глава третья

Извини, что долго не писала: совсем замоталась за эту неделю дистанционного обучения. Вчера наконец растаяла эта лавина присланных по ватсапу работ, которые нужно было срочно проверить: контрольный диктант, творческие работы по родной литературе и двоюродной - так я называю литературу традиционную, русскую с лёгким налётом зарубежности (преподаю по учебнику В.Я.Коровиной). Впрочем, преподаю - слишком громко сказано про дистанционное обучение. Чему можно научить, не видя глаз ребёнка, его реакции на твоё слово!
Представь, Ира, если бы наши университетские преподаватели обучали нас дистанционно!Я думаю, мы много потеряли бы.  Ведь во многих из нас живёт частица их души, их искорка: какая-то родственная, семейная сердечность нашего незабвенного декана Любови Гаруновны,  солидность и основательность Розы Юсуфовны, добродушие Анатолия Семёновича, мрачная интеллектуальность Нелли Магомедовны. Недаром твоя умненькая дочка, услышав наш разговор по ватсапу, сказала, что мы говорим "одинаково". Конечно, ведь говорить и писать  нас учили одни преподаватели! Я всё чаще в своей речи замечаю интонации Кутас Нуховны. Как она читала античную литературу! Не в силах оторвать от неё глаз, я видела в ней и Гомера, и Эсхила, и Софокла. Отсюда моя нежная любовь к древнегреческим мифам.
   А ещё был у меня учитель, общение с которым предопределило мою судьбу. Ты знаешь, что мама моя тоже была учительницей в начальной школе.В раннем детстве, наотрез отказавшись ходить в детсад, я предпочла ежедневно таскаться с матерью в школу, высиживать долгие уроки, не шаля и не капризничая. Мама была скорой на расправу: бывало, я и книжкой по темени получала, и указкой по ушам. Зато в четыре года научилась читать, сама не знаю как. Недавно где-то прочла, что книжная полка в детстве приобретает размер и вес Вселенной, а герои из первых, прочитанных нами книг - непререкаемые авторитеты, учители жизни. Воистину так! Первой моей книгой была сказка Андерсена о стойком оловянном солдатике, который и теперь для меня кумир. Так вот, посидев на маминых уроках, я довольно скоро нахваталась разных азбучных истин и с удовольствием демонстрировала свои знания - было бы кому слушать!Однажды, когда мы с мамой обедали в школьной столовой, она похвастала мною:
- Надюш, расскажи, что такое подлежащее, сказуемое!
 Я вскочила и радостно зачастила:
 - Подлежащее - это главный член предложения, который...
Когда я замолчала, высокая солидная черноволосая женщина торжественно сказала низким густым голосом:
 - Моё дитё! Быть тебе учительницей русского языка и литературы!
  Это пророчество сбылось, а с "великаншей" я встретилась, когда училась в 5 классе. Это была Нина Фоминична - наша филологиня. Ученики боялись её как огня, а я ещё и любила. Всё в ней было величественно, монументально: высокий рост, зрелая полнота, звучный низкий голос. Черты лица крупные и выразительные: живые чёрные глаза, легко загорающиеся и смехом, и гневом, строгие губы, большой мясистый нос с горбинкой. Из-за этого носа и важной солидности школьники прозвали её Вороной. Нина Фоминична о прозвище знала и не обижалась, даже посмеивалась: ну надо же, прямо в точку!  Предметы свои знала она досконально (особенно русский язык), новый материал объясняла с божественной ясностью, так что после объяснения никому и в голову не приходило задавать вопросы: зачем, если всё понятно?  Нина Фоминична читала вслух и говорила так, что даже самых бесчувственных отморозков прошибало слезой. В любом её монологе слышались торжественные одические ноты. Это были оды жизни, героизму, добру...
 А в быту она поражала своей простотой. Жила после смерти мужа одна: взрослая дочь тогда уже переехала в город, преподавала в университете. Поэтому Нина Фоминична не заморачивалась с готовкой, внезапно нагрянувших гостей угощала варёной картошкой, расхваливая её так, что гости ели за милую душу, находя, что картошечка, действительно, "необыкновенная"!Одевалась тоже просто, без вычурности. Помню её коричневое платье с кружевным воротником: образец элегантной простоты. Летом по интернету заказала кружевной воротник у рукодельницы на ярмарке мастеров, нашла подходящее платье. Когда пришла в нём на урок, в классе повисла изумлённая тишина, но по глазам я видела: понравилось! Нина Фоминична и в этом была точнисткой.
 Я знала её уже немолодой, и с годами в характере моей любимой учительницы  прибавлялась стариковская чудаковатость - так мох нарастает на стволе старого могучего дерева, но это привлекало меня ещё больше: приятно осознавать, что твой кумир тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Бывало, она ёрничала и сама смеялась до слёз.В выпускном классе я уже твёрдо знала, что пойду на филфак, поэтому ходила к ней заниматься дополнительно.Эти занятия сделали нас друзьями: о чём только мы ни говорили, над чем только ни смеялись!
  Однажды я пришла к Нине Фоминичне, когда она заканчивала заниматься с отстающей первоклассницей.Увидев меня, Нина Фоминична пригласительно махнула рукой:
- Пройди в другую комнату, полежи пока на диванчике!
Я прилегла на диван с книжкой. Дверей между комнатами не было, и я слышала, как девочка громко и размеренно читает слоги:
- Са, сы, со, су!
На слоге су она споткнулась, помолчала и вдруг отчётливо протарабанила,явно рассчитывая на похвалу:
- Су! Ссу в горшок!
Я зажала рот и нос, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Повисла эффектная трагическая пауза.Осторожно выглянув, я увидела скорбный профиль Нины Фоминичны, наивную девчачью мордашку и в изнеможении снова повалилась на диван:боже, хоть бы не засмеяться вслух!
Наконец Нина Фоминична веско произнесла:
- Дитё! Это не то су! То ссу пишется с двумя буквами с! И такое слово в букваре не напечатают!
  Больше сдерживаться я не могла.
- Надь, ты слышала? - спросила она, смеясь.
Глядя на нас, девчонка тоже заливисто расхохоталась.
  Когда я сдавала экзамены в вуз, Нина Фоминична не могла усидеть дома и тоже поехала с нами в универ, который в 90-х был ещё институтом. Разгоралось утро, и мы, стоя в сторонке, наблюдали, как народ входит в здание.
- Смотри, Наденька, вот и преподаватели идут, и чем обезьяноподобнее, тем умнее! - сказала Нина Фоминична, указывая на группу старичков, беседующих у порога.
Мои родители не подали виду, но в машине чуть со смеху не умерли.
  Перед смертью Нина Фоминична говорила единственной дочери:
- Как же я там буду скучать по тебе!
 Хоронила её вся станица, но я смутно помню этот день. Помню, что шли на кладбище пешком,я несла портрет своей учительницы, и от горя у меня как-то странно немела половина лица.С тех пор прошло уже много лет. Каждый год в пасхальные дни я прихожу на её могилу, кладу поминанье, сажусь на скамеечку  и спрашиваю, довольна ли она мной, правильно ли я живу. Моего друга и учителя нет на этом свете, но её улыбка и слова, строгость и нежность, величие и простота всегда со мной,всегда во мне, пока я жива. Не это ли называется бессмертием?