Владимир Кочкин. Право искушать. Часть 2. Глава 8

До тех пор, пока ты не принял окончательное
решение, тебя будут мучить сомнения, ты будешь
все время помнить о том, что есть шанс повернуть
назад, и это не даст тебе работать эффективно.
Гёте И.

ГЛАВА 8. НЕСТИ В МИР СЛОВО НЕПРОСТО.

Повторно ввести себя в транс - не проблема. Но я отчего-то медлил. Подперев кулаками подбородок, смотрел и смотрел в тёмный экран монитора, в собственное мутное отражение.
- А хочу ли я писать эту книгу? - задал себе тот же вопрос. И снова ответил, искренне ответил: - Не знаю.
Одно ясно, мне придется её написать. Пусть подневольно, но придётся. А это значит, что я не должен противоречить себе, обязан подчинить единой цели каждую клеточку своего тела, каждую частицу сознания. Без магии тут не обойтись. Кому, как не мне, знать, что самое важное в любом деле – настрой.
"Пусть маги гордятся своим учеником!" - с улыбкой подумал я, закрыл глаза и тотчас, словно с картины Васнецова, появились перед мысленным взором во всей "красе", во всей своей несокрушимой мощи, три богатыря – страх, лень, неуверенность.
Моё заботливое подсознание снова решило оказать мне медвежью услугу, "обошло на повороте", пока упражнялся в словоблудии. Выходит, не дорос ещё до такого сложного колдовства, к нему исподволь лишь могу подойти, в несколько этапов. Вряд ли маги могут гордиться таким учеником!
Я прошелся по воображению мыслегубкой и тотчас, пока подсознание не подсунуло очередную заманчивую "картинку", создал затворенное дубль-сознание, чтобы с помощью его созидать в себе самом мир-сон. То есть мир, живущий в подсознании, но развивающийся, в основном, по собственным законам.
Стоит ли в начале книги заострять внимание на деталях? Даже общие положения и поверхностные суждения о колдовстве этом вряд ли возможно объяснить в двух словах. Для этого Вам проникнуться нужно многими и многими тайными знаниями. Хотя-а-а...  кое о чём можно (и нужно) сказать сейчас. Хотя бы, полунамёком. С прицелом на будущие откровения.

В конце 14 века, в верстах двадцати от Рязани, жил в землянке чудаковатый отшельник. История не сохранила его имя. А вот о деяниях его, с молитвой творимых, до сих пор некоторые окрестные жители друг дружке пересказывают, как легенду забавную - правдивость этой истории подтвердить есть кому.
Отшельник пчёл содержал. Мёд, который обменивал на еду и одежду, считался самым целебным в округе. Младенцы переставали кричать от "натуги", раны быстрее затягивались, старики вновь становились зрячими... смысла нет перечислять все болезни, от которых помогал тот мёд.
К нему шли не только с надеждой - с дарами!
Прежде чем взять подношения, отшельник долго думал. Обычно, в погоду добрую, он садился на пенёк около землянки и, закрыв глаза, застывал в неподвижности. Если отказывался от подарков, если скорбно водил головой из стороны в сторону, для тех, кто пришел за чудодейственным лекарством, это означало приговор: не вылечить.
- Молитесь, - глухо говорил он и поворачивался к просителю спиной.
Но если брал подношения, то выносил из землянки малюсенький берестяной туесок с бесценным мёдом. Называл имя. И уходил. Либо в лес, либо в землянку. Бесполезно было его задерживать и вопросами терзать. Мог добавить лишь:
- (Такому-то), болезному рабу Божьему сие надобно. Никому боле!
Если мёд съедал тот, кому он не предназначался, случалось страшное: дня три маялся животом, с кровью в туалет ходил. А то лежал с неделю, страдая от болезни незнаемой.
Мёд отшельника только тому старались скормить, чьё имя он называл.
Лес, где жил отшельник, считался колдовским. Некоторые, как ни пытались, обитель старца найти не могли. А иные, со словами "Бог выведет!", выходили к заветному месту.
Посещали отшельника и лихие люди. Раз, лишь двое из пяти спаслись, медведь заломал остальных. В другой раз, трое дюжих молодцев не смогли взломать хлипкую дверь, ведущую в землянку, ушли ни с чем. Вдругорядь, из чащи налетели птицы на подосланного убийцу. Голову его так исклевали, что волос вполовину осталось. Напоследок покружились над ним и, опорожняя кишечники, изгадили изрядно.
Как-то воевода городской на вороном коне прискакал просить мёд для сына, который умирал от ран, нанесённых в бедовой драке.
- Молись, - скорбно сказал отшельник и отвернулся.
Изначально воеводу то взбесили, что этот никчемный человечишка отказался с ним разговаривать. Смирился. Стерпел. Во владения свои вернулся. А когда сын умер, гневом воспылал и с тремя стражами вернулся.
Отшельник на поляне стоял, молчаливо поджидая смерть. Вот только стрела выпущенная из лука прошла сквозь чудодея. Меч не снёс его головы.
Наведённый морок напугал пришедших больше, чем самое извращённое чародейство. Трусливо бежали они и в небольшом лесу, из которого ребёнок выйдет за час, плутали до утра дня следующего.
Воевода за ночь поседел, а стражники его больше не годными оказались не только для злодейских убийств, но и для ратных битв: от тени собственной в испуге шарахались.
Отшельник видеть мог не только окружающую его природу, но и мог заглядывать за горизонты реальностей. Издали, внутренним зрением наблюдал за людьми, которые шли за мёдом волшебным. Слышал, о чём говорят они.
Довольно часто связно разговаривать с гостями ему мешали внутренние голоса и видения. А полностью уходя в себя (впадая в транс) он словно наяву говорить начинал с душами пришедших к нему людей. Мог перенестись к больному, побеседовать с ним. Это не казалось ему чудным - дар Бога!
Видения те создавал для него Высший разум. Это он наполнял их правдивой информацией о людях, которым требовалась помощь, делал мёд целебным для избранных. Это он, когда угрожать отшельнику стала смертельная опасность, перенёс в реальности земного бытия его образ - морок.
Хранителем отшельник не стал.
После смерти на Земле, он жил в саду магов года три-четыре в точно такой же землянке, с точно такими же ульями, в окружении небольшого уголка точно такой же природы.
- От мира, - хрипло представился он умершим, которые первыми его нашли. Больше ничего не добавил. Повернулся и ушел в землянку.
- Какой-то Отира в предгорье поселился - разнесли умершие новость.
К отшельнику прилипло прозвище Отира.
Умершие, которых мёд отшельника интересовал постольку поскольку, принялись упорно разубеждать его, что живёт он уже не на Земле. Поверив, он тотчас заболел тоской, и душа его яркой звёздочкой покинула мир магов.
Умения отшельника игрушкой презабавной оказалось для жителей мира магов в 14 веке. Но, поиграв с неведомым, трое хранителей и один маг сошли с ума. С десяток хранителей заболели тоской и преждевременно покинули мир магов. Их души не вселились на Земле в младенцев, а... Самому хотелось бы знать, куда отправил их Высший разум. Возможно, в те самые, ими же вымышленные миры.
- То умение богов, - заявил умершим и хранителям Верховный маг. - Отныне, этими знаниями вам пользоваться запрещено!
В середине позапрошлого века запрет маги сняли. Умершие набросились на умения отшельника, словно голодная собака на кость. Разработок сорок создали. Впрочем, если разобраться, идея осталась той же - вариации разные.
Одним из опробованных и разрешённых к применению приёмов. Создал в самом себе затворённое дубль-сознание. С помощью воображения и несложного заклинания, содержащего сильнейшую охранную магию, тотчас трансформировал его в безликую поляну, с безликими цветами.
Подсознание отозвалось на столь варварское вторжение и на чуждую ему магию отчаянным сопротивлением. Оно попыталось вобрать в себя дубль-сознание, нить эрговозврата напряглась, словно туго натянутая струна, цветы рассыпались серым пеплом, по поляне прошли волны, словно по болотцу с ряской, но вот, секунды через три, всё успокоилось. Подсознание не только смирилось, но и, как это обычно бывает при таком не очень сложном колдовстве, забыло о насилии. Более того, принялось само расширять границы, создавать в дубль-сознании яркий, красочный мир.
Уже не сомневался, на поляне той оно возродит не только цветы, но и траву. Окружит её лесом, а то и расположит на берегу реки. Наполнит пространство теплом и светом. Солнце воссоздаст и облака. И ветер. И... не представляю даже, что оно может в нём сотворить.
С помощью ещё одного заклинания, обговорив условия сосуществования, я создал в дубль-сознании единственное живое существо - личинку. Безликую личинку. Тут же, ни секунды не медля, окутал её мощнейшей защитной магией.
Защита необходима. Это я сотворил там единственное живое существо, не считая цветов. Подсознание наполнит дубль-сознание своей призрачной жизнью. Личинку сесть может птица. Раздавить может лапа зверя. А то и лопнет она на зубах неведомого, неизвестно из каких глубин воображения появившегося, дикаря-туземца.
Как только вберёт в себя все установки, она превратиться в бабочку, жить будет в том, призрачном мире. По сути, дубль-сознание - отражение меня. И порхать бабочке предстоит не над поляной с цветами - во мне самом. Выбирать не цветы – самые яркие мои воспоминания. Весь смысл ее жизни, пока не напишу книгу, будет подчинен одному – собирать сладкий нектар вдохновения.
Она "подсовывать" мне станет противоречивые, порой не нужные сведения... Ох, как бабочка эта будет мне мешать! Но без нее, уж доверюсь магам, книга у меня, не имеющего представления о писательском мастерстве, не получится.
Всё, о личинке можно забыть. Она создана. Она есть. Она развиваться будет сама собой. И сама, как придёт время, превратится в бабочку. И о дубль-сознании можно забыть. И о снах, которые подсознание будет в нём модулировать, тем более можно забыть. Делать мне больше нечего, кроме как проявлять ненужное любопытство.
Пора приступать к более важному колдовству. Творить его лучше с открытыми глазами.
Я даю свободу негативным чувствам - да, тем самым. Более того, усиливаю их до предела, который может выдержать мозг. Тотчас сомнения, как паутина, оплетают сознание. Я чувствую себя тупицей. Бездарем. Ничтожеством. Страх превращается в ужас. Ужас в панику. Я не просто уверен - убежден, что ничего у меня не получится.
Мне искренне необходимо поверить в это.
В вере этой, безграничной, безмерной, всеобъемлющей, я оставил лишь малюсенькую трещинку и бросил в неё малюсенькое, заранее приготовленное, семя. Посадил в себе самом наисложнейшую, заранее приготовленную, созданную самыми талантливыми умершими, программу. Если всё сделал верно, она развернётся, превратиться в изящное и мощнейшее колдовство, которое питаться будет моими страхами, ленью и неуверенностью. Если ошибся... - об этом лучше не думать!
В душе проклюнулся робкий росточек благоговения, с каким всегда открывал каждую книгу, поражаясь таинству самой загадочной магии – магии печатных слов. Он пронзает мои страхи, впитывает в себя сомнения. Растет быстрее, чем бобовый стебель из всемирно известной сказки. А я чувствую себя все уверенней и уверенней.
Я вижу росток внутренним зрением. Он проявился в Тонком мире. В точности так же, как появляется в нём всё, что человек выдумает и образно представит.
Весь оставшийся негатив я торопливо превращаю воображением в плодородную почву: всегда рыхлую, постоянно увлажненную, никогда не теряющую питательных свойств. Мне нужно спешить. Росток мой увеличивается не по дням, не по часам - по секундам. Может и не прижиться, если не потороплюсь с пересадкой.
У стены, справа от стола, на котором стоит мой компьютер, я мысленно формирую из полученной почвы маленькую грядку, с полметра длиной, шириной - сантиметров десять и пересаживаю в нее росток.
Уф-ф, получилось! В мгновение проклюнулись на нем почки. Еще мгновение, и они выбросили тонкие, блеклые, вздрагивающие в нетерпении жить жгутики поросли. Покачиваясь из стороны в сторону, они ползут и ползут вверх, выискивая, за что бы уцепиться, обрастая листьями. Виноградными листьями.
- Сейчас, сейчас-сейчас, потерпите немного, - бормочу я, почти не замечая, что говорю вслух. - Это же надо быть такой тупицей! Нет, чтобы заранее озаботиться...
Лозы дружно, словно при ускоренной видеосъемке, выстрелили усики, уцепились ими за воображаемые шпалеры воображаемой беседки, которую я создал с небольшим опозданием. Скручивая усики в спирали, весело принялись оплетать пространство вокруг рабочего стола. А вот и первые пучки неказистых соцветий. Не уловил миг, когда распустились. Еще пара секунд и передо мной повисли тяжелые гроздья черных ягод.
- Достаточно! - скомандовал я, мысленно приостанавливая развитие виноградного куста, тысячекратно замедляя все процессы в нем.
Заметался "взгляд" наблюдателей, выискивая меня. Ринулся к беседке, листа виноградного лишь на долю секунды коснулся и отпрянул. Замер в недоумении... Именно в недоумении! Я не забыл еще уроков магов. Знаю, что означает, когда становится эргетический шарик слежения чуть ли не в две раза больше и пульсирует оранжевым.
В очередной раз убедился в том, что слежку за мной ведут дилетанты.
Беседка моя не столь проста, хотя создана воображением. В Тонком мире она более чем реальна. Каждый виноградный лист, по сути, это иллюзия. Это ещё и размноженные многократно охранные заклятья, принявшие вид виноградных листьев.
Каждая виноградина - желанная порция эликсира бодрости. Для меня, конечно же... - только для меня ягоды будут вкусными и ароматными, словно настоящие. Для кого-то другого - отвратительны по вкусу и запаху, хотя и не яд.
Беседку эту не заметит обычный человек, не обладающий внутренним зрением. Не порушит лозы, не помнёт листья, даже если пройдёт сквозь них. Не истопчет почву. Даже беспокойства не ощутит. Тот же, кому открыто это колдовство, словно наяву увидит виноградные листья. Не захочет, а увидит. Если коснется их (как только эта моя магия полностью активизируется) от боли завопит. И даже Колобок, который учил меня создавать это волшебство, не сможет преодолеть данное препятствие. Ибо выросло оно из моей внутренней сути. Чтобы добыть код доступа, наблюдателям и магам правдоподобно мной быть нужно, а это, надеюсь, невозможно.
Эффективно действовать будет магия только до тех пор, пока я буду находиться в беседке, Ох и посмеются маги, ох и потешаться над моей неумелостью, когда в ней меня не будет... Так изначально задумано.
Я жду, минут пять жду, пока магия закрепится, обретёт силу. И вот, срываю виноградинку, бережно кладу ее в рот и с удовольствием раскусываю, глотаю не набежавшую слюну - сладкий виноградный сок. Тотчас в дубль-сознании расправляет чуть влажные крылышки бабочка, отталкивается ножками от пустого кокона и устремляется в полет.
Прочь остатки сомнений!
В своих намерениях я тверд, как скала! Я стрела, летящая в цель!!!
Но... что-то не так.
Что?..
Что еще?!!!
И тут, как наяву, увидел перед собой Читателя. В глазах праведный гнев.
- Это же надо быть такой сволочью! - сказал он, как хлыстом ударил. И процедил сквозь зубы: - В мире и так много зла, а ты хочешь впустить в него колдунов, умеющих колдовать по-настоящему!
Тупик. Еще не начал писать – тупик. Не выбраться.
"Непросто нести в мир слово, - напряженно думал я. - Слово меняет окраску реальностей, оно может высветить что-то, а кое-что скрыть, как шапкой невидимкой. Слово трансформирует реальности: может быть не только водой, предназначенной для уборки, не только половой тряпкой, сгребающей грязь, но и самой грязью. Словно из пластилина, слово лепит для нас мир, который мы выдумываем. Нам давно пора научиться возмущаться. Коль в стране нет цензуры, ею обязан стать народ. Если хотим жить человечнее, мы обязаны лелеять такое слово, которое несет в себе заряд добра. Ту приветствовать информацию, которая не противоречит принципам добра. Или, хотя бы, не множить зло".
В жизни не раз я, с копьём собственной истины наперевес, словно дон Кихот, мчался на ветряные мельницы чьих-то проблем. Где-то побеждал. Где-то проигрывал. Но, не особо боялся. Даже когда игнорировал собственную безопасность, не особо боялся. А тут...
"Чем книга отзовётся, – напряженно думал я, - как воспримут её люди...”.
- Тайные знания без меня будут известны людям! - словно бы нашёптывал кто-то.
Я бормотал обречённо:
- Вот только пот холодный, внезапно выступивший, со лба промокну, и разговор начну...
- Сейчас, минуточку... всего лишь минуточку малую выжду и...
- Вот только наберу полную грудь воздуха, выдохну с шумом и...
- Вот только обдумаю один малюсенький вопрос и...
- Мать твою! - орать мне хотелось. - Что же Вы такие нетерпеливые?! Имею я право, в конце-то концов, кофе попить?!!!
Мысли роились - найти бы улей!
А может... это я не прав?!
Я представил другого Читателя, с которым уже как бы поделился тайными намерениями. Что он скажет?!
А он посмотрел на меня вполне дружелюбно. Более того, дал совет:
- А почему, собственно, магия – удел избранных? Почему люди и впредь должны оставаться беспомощными от воздействия колдунов, от черных сущностей, от той же зависти, наконец? Научи их защищаться. Это очень доброе дело! Только ради этого стоит написать книгу.
- Мне страшно, - признался я.
- Ты обязан быть выше собственных страхов, но не сомнений, - сказал Читатель.
- Да, обязан... - тихо прошептал я. И сказал громко, вскинув голову: - Клянусь, я её напишу!!!

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

Продолжение следует.