Зима

  Однажды, под Новый год, старый газовщик проверял мою плиту. Разговорчивым оказался.
- Да-а-а, наши кухоньки оставляют возможность желать больше метров,- посмеиваясь, глядит на меня. -  Вот и холодильничек, ведь, вам здесь не уместить.
- У меня его и нет, - отвечаю я уже привычно.
- Как? А продукты? А готовите - куда же всё? - удивляется он оживлённо.
- Просто! Из магазина и на плиту, - шучу. -  Сготовила, съела!
- Ну, вы даёте! А я думал, он у вас в комнатке, - улыбается.
- Его и там поставить негде! - иронизирую.
  Похохотали мы с ним. Он заполнил квитанцию по проверке, отметив идеальную чистоту состояния устройства. Я расписалась в ней. Выходя из кухни, он взглянул на комнату и воскликнул:
- У вас и телевизора нет?!
- Зачем он мне? - парирую уже привычно.
- Ну как же! А новогодние праздники? - допытывается он. - Сколько всего показывают. Старые фильмы...
- Да знаете, былое всё в памяти, - отстаиваю себя. - И я в прошлое не возвращаюсь. Утром по-темну - полтора часа до работы, а вечером, так же, назад.
Газовщик, абсолютно ошарашенный моим образом жизни, прощаясь, поклонился мне. И бодренько удалился. Утаила я от него главное - плитой тоже не пользуюсь. Не терплю огонь в квартире и запах газа. Привыкла к электрической плитке, с самого детства. А он и не заметил её.
И  всё-таки я окунулась в те годы, когда всё было, и не только телевизор с холодильником...

  Как же это здорово - зима! Белоснежный простор и сладкий морозец, щиплющий покрасневший нос.  А воздух, поблёскивающий в ярких лучах! Солнечно, радостно! На ветке нарядной берёзы - алый снегирь, надутый как шарик. И вокруг благодатное время!
 А тепло русской печи! И эти хлебопекарные приготовления. Ух-х-х!
У моего одноклассника Юрки бабка Варя - неугомонная стряпуха. Пробуя пирожки, прямо из печки их в рот кидает. Мы руки обжигаем, стремясь разломить пирожок, прибывший с жаровни на тарелку. А она, вот так запросто, их глотает и дальше лепит, и в печь отправляет. Аромат переполняет дом. Рядом кот Тимофей крутится и довольный, мурчит, облизываясь. Баба Варя, перемешав дрова в печке, задвигает гремящей заслонкой огненный зев. Отдёргивает полосатую занавеску на входе в стряпную, рассматривая нас, сидящих за столом у окна комнаты, уточняет у Юрки :
 - Ну как? Вкусные?
 - Ага, баб, ещё давай, - бубнит Юрка, набитым пирожками ртом.
 - Ешь - ешь, Юрка, поправляйся, - заботливо приговаривает баба Варя, закладывая следующую партию пирожков в жаровню.
 - И ты тоже не отставай, - адресовывает и мне баба Варя порцию своего внимания. - А то, вон какая худая, вся светишься.
 - Фу-у-у-х! Дышать нечем, пойду, дверь в сени приоткрою, - она направляется к входу в дом. Дверь тяжело скрипит, приотворяясь.
- Смотрите, чтобы вас не просквозило, - баба Варя вытирает платком свой крупный лоб и снова растворяется в маленькой комнатке - стряпушке.
Юрка, толстощёкий, всегда розоволиций, смачно чавкает, поглощая пузатенькие пирожки с картошкой и луком. Небрежно разрывает их, кроша начинкой.
 - Юрка, сбегай в чулан за маслом, - бабка протрясает сито от муки, полными руками. - Там в бутыли, за сундуком.
Юрка жуёт и, медля, вытирает жирные пальцы об белый свитер:
 - Ща, баб, - вылезает из - за стола, спотыкаясь. - Принесу!
Из сеней слышны Юркины шаги, какой-то шорох, возня. И вдруг :
 - Ай! А-а-а-а-а-а, - кричит Юрка оттуда.
 - Чё там такое? - откликается мгновенно бабка.
 - Меня укусил кто-то, - испуганно отвечает Юрка.
 - Ну, ни чё не может сделать, чёрт окаянный,  хоть не посылай его ни за чем, - шумит рассерженно бабка. И отправляется к Юрке с ухватом. Я следом за ней. Интересно же.
Бабка, закрыв своим тучным телом вход в чулан, виртуозно орудует краями кочерги и что-то приговаривает неслышно. Видимо, там кто-то возится, уворачиваясь от дуги неприятной железки. Юрка с волнением ждёт, в стороне, дальше от бабы Вари. Наконец-то, она вытаскивает из-за сундука Тимоху.
 - Сто раз говорила Кольке : приедь, подключи свет в чулане, хоть мышей видать станет, - бушует бабка Варя на Юркиного отца. А мяукающего Тимоху, за шкирку, выталкивает из коридора во двор.

 Юркин отец редко появлялся в его жизни. Кто-то отдал Юрке коньки - полозья. И Юрка учился на них стоять. Привязывал верёвками затуплённые металлические пластины к старым ботинкам. А чтобы не падать - опирался на сломанные лыжные палки. Верёвки постоянно сползали с обуви и Юрка поправлял их бесконечно. Окоченевшими пальцами натягивал их на ботинки и ничьей помощи не принимал на сей счёт. Так и научился кататься на тех коньках. Потом, ещё и соревнования по хоккею  среди школьных команд выигрывал. Вратарём был Юрка. Упорным и очень добрым запомнился он.
 Как-то, на озере осталась одна утка, не улетела со всеми. Кто-то видел, как её подросшего детёныша утащила под воду противная выдра. Озеро почти всё заледенело. И уточка погибала, ничего не ела,тоскливо смотрела на воду, в которой исчезло её дитя. Мы жалели птицу, кидали ей хлеб, вздыхали и уходили домой. На Юркиных глазах я впервые увидела слёзы. Он никогда не плакал, даже если его сильно избивали мальчишки в драках. В тот раз он решил спасти утку. Полез за ней с крутого берега  на хрупкий лёд. Конечно же, утку он не достал, только провалился под лёд, по пояс в декабрьскую воду. Получил по шее дома от бабы Вари и не заболел. Наверное,  полусиротская жизнь закалила его от всяких бед.
 Моя мама часто ездила в командировки в Прибалтику. Оттуда привозила разные шоколадки и жевачки. Яркие, блестящие фантики с чудными рисунками я долго хранила в коробочке от конфет.
 - С Юриком поделись, - всегда щедро насыпала мама разноцветные сладости в карманы моего пальто.
И я отдавала их все Юрке, а он не брал, скромничал. Тогда я оставляла мамино угощение на крыльце Юркиного дома. И заявляла ему, что не смогу есть пирожки бабы Вари, если он не возьмёт эти конфеты. И боялась, вдруг Юрка откажется от гостинцев. Какая-то жалость к нему пронизывала моё детское сознание. Такими и запомнила я нас, восьмилетних.
 Как-то, я ждала Юрку  в его  доме.
 - Посиди тут, -  предложила мне баба Варя, указав на сундук в прихожке. - Юрка скоро придёт. А то, мне некогда сейчас. Пойду, снег почищу во дворе. Надоел, грести-то его. Поскорей бы весна. Хоть дождь все грехи с души смоет. Не то, что этот снег, -   исповедалась она и  оставила меня одну.
 Вот уж эти старинные избы! Сколько всего необычного в них. В жуткой тишине я с тревогой ждала Юрку. Напрягла меня древняя картина, похожая на икону, стоявшая, почему - то, на полу. Она издавала что-то необъяснимое. Сначала я не смотрела в её сторону. Какое-то чувство захватило меня. В моей памяти не осталось того изображения в резной раме. Только мои ощущения и чей-то взгляд, направленный с картины - иконы, прямо, на меня. Мою голову и спину покрыли мурашки. И бабы Вари не слышно. Забылось  уже о чём я думала в тот момент. Как, интересно, размышляет восьмилетний ребёнок, когда страх обволакивает его изнутри и снаружи? У меня не возникло и мысли позвать бабу Варю, или уйти.
 Вдруг, внезапный шорох напугал меня ещё больше. Из - под шторы, прикрывавшей дверной проём в другую, тёмную, комнату, гулко цокая когтями по деревянному полу, появился Тимоха - пушистый кот. Блеснув хитрыми глазами мне в лицо, он принялся есть куски варёной картошки в аккуратном блюдце на полу, рядом с картиной. Страх мой возрос до предела, когда обнаружилось как Тимофей ест  эту картошку.  Самый обыкновенный кот лапой зачерпывал картошку и отправлял её в рот. Его лапа мне казалась ложкой. Я, застывшая от ужаса, не шевелясь, глядела куда - то в воздух перед собой, одновременно наблюдая за всей комнатой. Неожиданно распахнулась дверь, на пороге улыбался Юрка. И мы с ним бежали на улицу играть в снежки.
 Так в далёкие зимы моего детства мы заходили друг за другом, чтобы отправиться на каток, или на горку с санками.
 Нет уже той зимы. Нет бабы Вари. Время бессердечно к старости. В суровую зиму попрощались тогда с бабой Варей.
 Нет и Юрки. Погиб в Афгане. Под святки тогда извещение пришло.
 Года летят. Традиции продолжаются. Новый год. Рождество. Запах мандариновый. Воспоминания. Грусть.

 Новый год всегда, для нас - детворы той поры - долгожданное волшебство! Отмечали его с 31 декабря в ночь на первое января, а второго числа все взрослые уже работали. У детей наступали зимние каникулы. На всю жизнь перед глазами те предновогодние вечера.
 Мои родители, после работы, успевали создать праздник. Мама готовила разные вкусности. Нарезала салаты, пока в духовке электроплиты "Мечта" запекалась курица, фаршированная рисом, луком,  яблоками, ещё чем-то и душистыми приправами. А на конфорке, в сковороде, жарились в сметане с маслом блинчики, начинённые творогом, или мясом. Они наполняли кухню и весь дом вкуснейшими запахами, теплом, уютом.
 Мама смешно комментировала как отец в просторном зале устанавливал настоящую ёлку, большую под самый потолок. Ветки ёлки кололись свежими, крепкими иголками. Отец, чертыхаясь, надёжно привязывал её к каркасу - деревянной крестовине. Затем, мы с мамой наряжали её ёлочными игрушками и украшали белоснежными кусочками ваты и гирляндами огоньков, светящихся лампочек. Они создавали таинство  ёлки. В ветвях, под ёлкой прятался пенопластовый Дед Мороз, размером с мой рост,. За плечами у него громоздился мешок с конфетами, шоколадками и мандаринами. Подарки из мешка колоритно благоухали новогодним ароматом. Некоторые игрушки, неправильно повешенные мной, соскальзывали с металлической зацепки и блеснув последний раз своей красотой, падая, разбивались. И мелко рассыпаясь, наполняли комнату печальным звоном. Потом включался телевизор и радостные дикторы объявляли праздничную программу "Голубой огонёк". 
 В ритмах того времени с экрана лилась музыка, песни, счастливая жизнь. Сияла и пахла хвоей ёлка. На столе ждали нас невероятно вкусные мамины блюда. И наша большая комната - зал преображалась как в сказке. Огоньки на ёлке сверкали в отражениях зеркал стеклянной стенки с посудой. Торжество, ощущение огромного счастья переполняло мою детскую фантазию.  После часа ночи мы отправлялись в гости. И там продолжался праздник так же, как и у нас. Ёлка, телевизор, вкусные угощения, подарки, веселье до утра, радостные лица. Так из года в год. В моей душе наши праздники остались навсегда такими.
 Давно уже нет мамы и отца. Нет и тех праздников. Традиции продолжаются, но дух времени иной. Зима уже другая...
А снежинки кружатся
Тонким, лёгким кружевом!
Белою накидкою,
Ярким покрывалом
Падают на лужицы.
Незаметной ниткою
Ткут красиво одеяло!
Тихий, зимний вечер.
Фонари, как свечи,
Вдоль дороги снежной
Тают в свете нежном...