Волк

  Так как мы жили у леса, частыми гостями на наших огородах и подворьях были хозяева леса звери. Были и лисы, охотились за курочками, гусями и прочей птицей, но были и гости посерьезней.....волки. Тогда только держись, всех овечек могли повырезать. Повадится один, удастся ему полакомиться, всю стаю приведет. Вот тогда только держись, всю скотину повырежут, ничего не оставят!
  У нас в деревне в то время ружья были, да почти в каждом доме, без этого в лесном краю никак нельзя. Иначе звери одолеют. Да еще кабаны приходили целыми семьями. Взроют огород, мало не покажется. Особенно в зимнюю пору, когда зверье голодное.           Был такой праздник зимой, или под праздник, мы носили ночью, в полночь, хлеб, большую краюху хлеба, на огород, чтобы задобрить волков. Или обычай такой, уже не помню. Мы с братом вызвались отнести этот хлеб волкам в полночь, чтобы показать, что мы тоже мужики и ничего не боимся.
  Где то в полночь мать разбудила нас и велела одеться потеплее, и отнести этот злосчастный хлеб  на огород. Там стоял стожок сена, вот туда-то отнести и положить с молитвой. Мы оделись, взяли хлеб и вышли на улицу. Луна светила вовсю и было видно как днем, мороз градусов 25.  Отец с ружьем наготове остался стоять у двора, а мы по колено в снегу поперли к стожку: брат, как старший, впереди, я за ним. Когда до стожка осталось немного, нам показалось, что кто-то стоит у стожка и наблюдает за нами. Остановились, что делать, назад стыдно перед отцом. Скажет, никакие вы не мужики, а так сопляки, и мы решили  подойти ближе.  Только начали движение, как тень от стожка оторвалась и мы увидели зверя. Он стоял и наблюдал за нами. Оглянувшись назад, мы увидели, как к нам огромными прыжками несется наша  овчарка и следом отец с ружьем. Мы рванули домой ко двору, но любопытство взяло вверх и мы остановились у угла двора, и стали наблюдать.     Вот отец остановился и стал что-то  кричать Дозору, нашей овчарке, но тот уже был у стожка. С лету он прыгнул на волка, но и тот не испугался, не убежал, а стоял и ждал. Завязалась схватка не на жизнь, а на смерть. Отец метался, не зная, что делать, боялся в Дозора попасть. Грызлись молча, только клыки  блестели в свете луны, то у одного, то у другого. Слышно было, как они рвут друг друга. Был момент, когда, казалось, все, хана Дозору. Волк начинал его подминать под себя. Мы уж глаза закрыли, жалко было  Дозора, и молили Бога,  чтобы отец стрелял. Но выстрела не было. Когда открыли глаза, то Дозор хрипя извернулся как-то и, вырвавшись, сомкнул челюсть на шее волка, даже  хрустнуло что-то. Волк пытался как-то вывернуться, но было видно, что это конец. Дозор мертвой хваткой держал его, все сильнее сжимая клыки. Еще минуту, другую и все было кончено, волк уже даже не хрипел…
  Отец кое как оттащил Дозора от зверя и махнул нам, чтобы мы подошли к нему.    Когда мы подошли, то увидели, что то место, где происходила схватка, все в крови. Волчья туша при свете луны нам показалась глыбой, и правда, волк был очень крупным, видно, матерым. А Дозор, тоже весь в крови, то ли от перенапряжения, то ли от ран, уже не мог стоять, а сидел и хрипел, он так дышал тяжело. Шкура у Дозора в нескольких местах была порвата, особенно тоже у шеи. Видно, тоже хотел волчара схватить мертвой хваткой Дозора, да не удалось, так и остался волк лежать у стожка до утра, а мы повели Дозора домой, он весь дрожал и еле передвигал ноги.
  Мы с отцом затащили Дозора в дом, к печке. Мать начала хлопотать, промывая и перевязывая с мазью раны, и привычно шептала какие-то молитвы. Мы спросили у отца, почему он не стрелял? На что он ответил, что не мог, они же крутились, и он мог убить Дозора. Но, я думаю, ему тоже было интересно, кто победит в схватке.