История одного предательства

Быль №3.
Кликуха у Гриши была Сольфеджио, а фамилию я не запомнил. До определённого момента я наблюдал его издали - он громко рыгал в умывальнике, причём было непонятно, изрыгает ли он воду из себя, или потребляет внутрь.
Потом мы встретились в нашем трёхочковом туалете. Гриша облюбовал себе крайний левый унитаз, я пробрался к крайнему правому. Вскоре послышались знакомые рыгающие звуки. Я осторожно выглянул из-за стенки - Гриша стоял пред унитазом на коленях. В туалет заглянул мой сосед Платоша, и Григорий сразу рявкнул на него: "К центральному!!!" - видимо, имея в виду свободный унитаз. Платон улыбнулся и предпочёл покинуть туалет. И мы с Гришей остались наедине. Из-за стенки слышались то рыгающие, то глотающие звуки. В стеклянную дверь заглянул санитар Валера, я был перед ним как на ладони, покрутил пальцем у виска и указал на Гришу. Валерка раскрыл дверь и спросил "Гриша, что это ты делаешь?" - Гриша ответил "Большая рыба". Валерчик так же предпочёл ретироваться. Позже Санёк рассказ мне, что Гриша ловит в унитазе морепродукты и уже поймал 43 медузы. Не знаю уж, было ли это сказано со зла, но, судя по Гришиным манипуляциям, что-то в этом роде он производил.
Вскоре мой лечащий врач, заботясь о моём покое, перевёл меня из палаты №6 в палату №4. Дело в том, что наша, шестая палата, располагалась прямо напротив медицинского поста, а по ночам там как раз разгоралась самая активная жизнь: приезжали санитары "скорой", забирали ковидных, привозили новых психов, разговаривали в полный голос - в общем, борьбе с моей бессонницей это явно не способствовало. Вот поэтому я оказался в палате №4, сменяв, впрочем, шило на мыло, потому что у нас в шестой было 4 человека, а тут 9, храпунов было больше, курильщиков, всё время торчавших на стрёме, как бы обмануть санитара и сбегать затянуться в клозет - тоже было больше. Но были и плюсы. Мы подружились с бывшим адвокатом Олегом, который пишет, как оказалось, очень неплохие стихи. Мы повадились проводить с ним на пару литературные вечера, читая друг другу стихи, я подарил Олегу свою книжку, ему мои опыты нравились, он не жалел эпитетов. и я был доволен. Ах да, если бы не Гриша. Гриша тоже лежал в этой палате. Со скептическим видом прислушивался он к моим стихам, затем начал издавать характерные нечленораздельные стонуще-возбуждённые звуки, заходил кругами, поглядывая на мою книжку и, наконец, изрёк, обращаясь исключительно к Олегу: "Вас обманули! Это не Его стихи! Он врёт! Посмотрите на фотографию - там совсем другой человек! Значит, и стихи - чужие!" На фотографии, тем не менее, был я, просто за время пребывания в больнице я сильно изменился. Дело в том, что на 3-й день моего пребывания там меня случайно обрили наголо. Случилось это так. Однажды я заглянул в умывальник и обнаружил там парикмахершу. "Ну во, ещё один!" - обрадовалась она. - "Тебя побрить??"
Я депрессивно отвечал "Не знаю", что было истолковано как непротивление. Но я-то грешным делом думал, что она побреет мою бороду и вдруг... о ужас - я и слова вымолвить не успело, как она обрила меня наголо, потом побрила и щёки, оставляя крупные кровавые следы после скрытых прыщей. Дезинфекционных средств процесс не предусматривал, пришлось ограничиваться мытьём лица холодной водой и вытиранием полотенцем, после чего он сделалось абсолютно кровавое. Полотенце мне заменили, а вот средств дезинфекции от медсестёр на посту я так и не добился.
Короче, после этой процедуры образ мой сильно отличался, мягко говоря, от фотографии на книжке. Вот почему Гриша Сольфеджио и решил уличить меня во лжи. Мы с Олегом игнорировали эти выпады, но было ясно, что Гриша, ощущавший себя в палате примой, не на шутку взревновал меня к местному обществу. Проявлялось это в явно недружелюбных актах. Так, на ночь я, лежавший у окна, зашторил шторы - тут же из Гришиного угла раздались характерные стонуще-возбуждённые звуки, а ночью я обнаружил, что штора уже была открыта - как объяснил мне мой сосед, открыта Гришей.
Ещё он стырил у меня из-под носа стакан с компотом, пробормотав что-то типа "не по Сеньке шапка".
Ну и в конце концов дело дошло до реального конфликта.
Дело в том, что у нас в палатах на ночь зажигались лунообразные светильники, призванные в помощь санитарам - ну, чтоб они ходили мимо стеклянных дверей и поглядывали, не задушил ли кто кого из спящих пациентов.  Как раз накануне моего перевода в 4-ю палату сосед Санёк научил меня выключать эту бьющую по глазами лампу. Я дождался, пока все уснут, залез на табуретку и лёгким движением руки вывинтил лампу из патрона, и наутро был награждён благодарными восклицаниями товарищей - мол, наконец-то удалось выспаться.
На следующую ночь у нас окопалась бригада курильщиков, они всё ждали, пока из коридора куда-нибудь смоется санитар, и они, наконец, покурят. Всё бы ничего, да разговаривали эти хлопчики в полный голос и изрядно меня достали. Ладно думаю, выключу им эту лунообразную лампу, может, потише себя поведут. Одного я не учёл - Грише перед сном почему-то дали небольшую дозу таблеток, и он ещё бодрствовал. И когда я выключил лампу, тут же дал о себе знать своими характерными вскриками, затем заходил кругами по комнате, вышел в коридор, долго торчал у двери, а  минуты через две вернулся с санитарами обоего пола. Санитар-мужчина вкрутил лампочку обратно, а женщина грозно вопросила: "Кто выключил лампу?" Повисла тишина, и я кожей почувствовал, что ребята ждут, что я признаюсь. Но я смолчал. И тут в повисшей тишине раздался отчётливый, удивительно поставленный Гришин голос: "Курилов Дмитрий Николаевич!" - провещал он как по-писаному (заучив эту информацию из бумажки, висящей перед дверью". Я и не ожидал, что у Гриши, оказывается, имеются навыки конферансье. После его объявления мне оставалось только встать и раскланяться. Но я этого делать не стал. Санитарка сдержанно посоветовала мне перевернуться в кровати спиной к лампе, что я и сделал, а санитар пригрозил переводом во вторую палату, где пациенты находились под неусыпным контролем санитаров. Однако, никаких санкций утром не последовало - видимо, потому что, через 2 дня меня ждал дембель. Меня даже не лишили прогулок и многочасовых телефонных разговоров.
А вот Грише на следующую ночь досталось. Он всё не мог уснуть, ходил по палате кругами, то и дело выкрикивая в пространство какие-то несвязные лозунги. Один из них я расслышал точно "Вплоть до убийства! Вплоть до убийства"! Беседуя с пространством. Гриша явно мешал нам спать, и не привыкший к таким выкрутасам новенький, Равиль, сходил за санитарами, и Гришу увели спать всё в ту же вторую палату.
И мы, наконец, заснули и выспались.
Утром мой лечащий зав. отделением подтвердил факт моей выписки, но затем, к глубокому моему огорчению, велел Равилю собираться и перевёл его в охраняемую палату № 2. Так что и неадекватный Гриша, и правдолюбец Равиль оказались соседями по несчастью.
После сытного завтрака я по привычке вздремнул и даже с некоторой неохотой воспринял весть о выписке от ущипнувшей меня медсестрицы.
Но делать было нечего, я распрощался с товарищами, собрал вещи и отправился домой.
А что там происходит дальше с Гришей, уж извиняйте, не имею сведений. Должно быть, его медузный улов растёт, а терпению соседей рано или поздно должен прийти конец....