30 мая. Ср. Продолжение 21

Сегодня первый раз выехал с территории аэродрома в сторону противоположную г. Джелалабаду, т.е. в сторону Пешевара (Пакистан).возил бойца в бригаду на «губу». Первое, что меня поразило, было, шоссе Джелалабад – Пешевар. Безукоризненно ровная и гладкая асфальтовая однорядка. Удивительно то, что по этой дороге частенько проезжают танки и БМП на гусеничном ходу, а ей хоть бы что сделалось! Посмотрел со стороны на аэродром. По всему его периметру вдоль шоссе тянется колючая проволока, за которой видны через каждые 5 – 6 метров сигнальные мины. За проволокой небольшой вал, за ним арык – своеобразный ров, заполненный водой, довольно глубокий, - далее вал повыше и ещё ряд колючки, а за ней на валу уже наши посты метров через 100 – 150.
Проехали аэродром – едем в открытом кузове «КАМАЗа», сидим на запасном колесе – потянулись вдоль дороги рощи цитрусовых деревьев и сады олив. Слева видны кое-где поля, на которых зеленеют ростки пшеницы второго урожая. Навстречу нам и мы обгоняем афганские автобусы такого вида, что в Союзе на свалке можно найти в 10 раз лучше. Без стекол и фар, от сидений одни остовы, ржавые, удивляешься, как только едут. А едут ещё и облепленные снаружи людьми, не говоря уже о том, что творится внутри автобусов. Люди сидят на крыше, висят на стенках автобуса. Взрослые и дети, не автобус, а ком человеческих тел.
Деревья вдоль дороги высокие – это эвкалипты, сосны и ещё какие-то деревья, иголки на них, как у сосен, но не хвойные, кипарисы, пальмы. Довольно живописно. Река Кабул чем-то напомнила мне любимую Волгу. Течение очень быстрое, как в горах, и великое множество мелководных рукавов. Видел, как в один из таких рукавов кто-то загнал ГАЗ-24 и мыл его. Дно реки твердое, каменистое.
Афганцы живут в дувалах, расположившихся на пригорках по два – три, много пять и крепостях. Крепость представляет собой четырехугольное пространство, обнесённое 5-ти метровой стеной с воротами в середине. Что внутри такой крепости не видно. Много пустырей и необработанной земли.
Доехали почти до горы, которая видна с аэродрома и кажется невысокой по сравнению с горой Кашмундом, что находится на севере или горой Стингером, которая – на юге, и повернули налево. Поехали по «грунтовке», и мне пришлось попрыгать, сидя на колесе. По дороге попадались пешие и едущие на ослах афганцы, в основном мужчины и дети. Наконец доехали до КПП бригады, сказали пароль и въехали на её территорию. Расположение бригады неприятно поразила размерами и унылостью пейзажа. Размеры большие, пейзаж почти без растительности. Растительность видна только на болоте, поросшим камышом. От болота доносится неприятное зловоние. Ни дерева, ни кустика, ни арыка, которые у нас на аэродроме радуют глаз. Палящее солнце, пыль, галька модули, палатки, техника и всё. Нерадостно по сравнению с нашим базированием. Мы живем, как в раю, о чем и говорил нам не раз Лева Куликов – минометчик. Но одно дело услышать, совсем другое увидеть своими глазами. Тоска. Да ещё люди служат по два года!
Сдали бойца на воспитание. Зашли в «чекушку» (магазин, продающий товары за чеки), точно такую же, как у нас на аэродроме. Я купил книгу дочке про Чиполлино и поехали назад. Добрались на попутке как раз к обеду.

5 июн. Вт.

Сегодня в 3.30 в г. Газни сбили наш вертолет. Вертолет выполнял воздушную разведку. Вертолет взорвался в воздухе. Все три члена экипажа капитана Сухова погибли. Это из тех ребят, которые прибыли  к нам в марте на усиление. Открыли счет потерям. Не повезло мальчикам.
Дежурю сейчас на вышке. Рядом встают прилетевшие вертолеты и самолеты. Наблюдаю, как почти каждый день привозят трупы и раненных спецназовцев или афганцев. От моей вышки они улетают на задание и возвращаются также ко мне, но возвращаются, как я вижу, по-разному.

9 июн. Суб.

День прошел сегодня в суете. Днём ездил в город за покупками, несмотря на мусульманский праздник рамазан, что означает жертвоприношение или убей неверного. Официально выезд в город запрещен, но Гришка Канаев – офицер при штабе – договорился с помощником коменданта Ильёй, и мы поехали. Всё как обычно, только «шурави» поменьше. На обратном пути сломалась машина, но хорошо, что уже было близко до аэродрома. Дошли пешком, хотя такие прогулки чреваты неприятностями.
После обеда как всегда сидел на КПИ (командный пункт инженера – вышка) и балдел от жары. В 16.30 позвонил майор Гусаров из 1-й эскадрильи и попросил «пожарку» заправить водой баню. Я спускаюсь с вышки и вижу столб дыма над столовой. Кричу пожарника. В домике бойцов – водителей, который напротив моей вышки, замешательство. А я всё кричу: «Пожар! Пожар! Пожарника сюда!». Звонят по телефону, но я и так всё вижу. Вдруг до бойцов моих наконец доходит, что пожар, и они бросаются к «пожарке» бегом. А столовая, только что отремонтированная и с завтрашнего дня уже бы  функционирующая, горит ясным пламенем. Клубы черного дыма поднимаются высоко в небо и вытягиваются в шлейф над взлетной полосой.
Все средства брошены на тушение пожара. Из города приехали афганцы на своих пожарных машинах помогать нам, как всегда облепив их со всех сторон. Да, где там! Несколько раз машины ездили заправляться водой, а новенькая столовая и часть пекарни горели и горели. Плавились стальные балки перекрытия, слетали с них оцинкованные листы крыши. Туши, не туши, а пока всё не сгорело, огонь не утих. Всё дотла. Зрелище печальное.
Ещё про поездку в город. На обратном пути видел отряд пионеров – афганских детей, в красных галстуках, пилотках, в белых рубашках и черных шортах, со знаменем и барабанами. Отряд человек шесть – семь. Они помахали нам руками и мы им ответили. Проехав немного вперёд наблюдали другую картину: такие же мальчишки – афганцы, но оборванные и грязные возились в придорожной пыли, тыча в неё друг друга лицом. Две разные картины.
Проезжают наши «КАМАЗы», в кузовах которых афганцы стоят или сидят или виснут на бортах. У нас скот перевозят и то получше, а здесь людей. В городе видел двух молодых афганок лет по 20, довольно привлекательной наружности и прилично одетых, без паранджи. Наверное, из богатых семей.

13 июн. Ср.

Вчера вечером спас жизнь идиоту Федорову. Таких дураков больше нет нигде. Только у нас. Идем в кино по полосе. Руководитель полетов включил огни вдоль неё, зажег мигающий фонарь – признаки того, что ВПП кого-то принимает или выпускает. Послышался звук двигателей заходящего на посадку самолета АН-26. мы уже собрались сходить с полосы, чтобы не мешать самолету приземлиться, когда увидели вдалеке гонит по краю полосы ТЭЧевский «броневик». А самолет делает круг и уже заходит на посадку, а грузовик мчится ему навстречу. Я тут же стал махать руками, мол, сворачивайте немедленно! А эти остолопы (прапорщик Левченко за рулём и майор Федоров рядом с ним) встали и заглушили мотор. Тут уж мне пришлось на совесть обругать этих кретинов. Они выпучили глаза, завели мотор машины о отъехали в сторону. Самолет был уже над полосой в её начале и в последний момент включил фары (раньше включать фары при посадке по соображениям безопасности запрещено). Ещё бы секунд 10 и катастрофа была бы неизбежна. Самолет зацепил бы крылом машину, перевернулся и взорвался. От нас бы мокрого места не осталось.
Раньше ездить на машинах по ВПП запрещалось и очень правильно. Потом Барин (наш безмозглый командир полка) разрешил себе гонять по ней на «Рафике». А потом стали по ней ездить все кому заблагорассудится, в т.ч. и пехота. Я неоднократно, будучи старшим инженером полетов, предупреждал предпосылки к летным происшествиям, а вернее катастрофы, заставляя бойца, несущего службу у фонаря, стрелять по колёсам машин нарушителей.
Говорят, что нашего зама по ИАС сняли и перевели на более низкую должность. И поделом этому слюнтяю майору Бабкину.