Инспекторская проверка

           - Вынужден сообщить вам, товарищи курсанты, пренеприятное известие. К нам едет инспекторская проверка Министерства обороны. Проверять будут физическую подготовку всего третьего курса училища. Кто не сдаст, тому бы лучше было и не рождаться на свет Божий…

           Вот так на очередном подведении итогов недели командир роты внезапно огорошил всех присутствующих «доброй вестью».  Почти в стиле классика русской литературы. Прозвучало весьма «вдохновляюще».

           После этого капитан Савельев окинул нас свинцовым взглядом удава Каа. Мы, будто бы бандерлоги,  съёжились под тяжестью командирского взора.

          - Когда, товарищ капитан случится это ?  - растерянным голосом спросил старшина Юра

          - Во второй половине мая или в начале июня, старшина. Так что два с половиной месяца у вас, бармалеев, есть на подготовку. Готовиться начнём немедленно, под моим личным ежедневным контролем. Завтра вместо самоподготовки провожу проверку по подтягиванию, спринту на сто метров и кроссу трёхкилометровому. По результатам посмотрим. Да, и ещё. Не сдаст проверку тот, кто не подтвердит спортивный разряд. Либо лошадиный, то есть кросс в полной выкладке на десять километров. Либо атлетический, то есть по гиревому спорту. На выбор ! Оценка «отлично» выставляется только за первый разряд, далее по нисходящей пойдут баллы. Предупреждаю всех о том, что общая оценка за инспекторскую проверку будет прямо и весомо влиять на итоговый балл в дипломе. Так что имейте в виду – никакой пощады «мешкам» и доходягам. Пора всем встряхнуться.

           Мы, огорошенные, сидели перед переносной трибуной, из – за которой вещал капитан Савельев. Повзводно. На идеально ровно расставленных стульях. Столь неподвижные от той «благой вести», будто наши тестикулы кто – то гвоздями прибил к посадочным местам. Вот ведь не было печали, как говорится. Всем внезапно стало ясно, что нормальная жизнь на ближайшие почти три месяца закончилась здесь и сейчас.

           День следующий предстал во всём своём спортивном мраке. Капитан Савельев лично прогнал всех курсантов роты через перекладину, чтобы самому убедиться кто чего стоит. Откровенных «мешков», к его немалому удивлению, оказалось в избытке.

           Затем ротный также скрупулёзно, с планшетом и секундомером в руках наблюдал личный состав на стометровке. От результатов спринта радости у товарища капитана совсем не прибавилось.

            В завершении экзамена командир запустил подчинённых на трёхкилометровый кросс. Повзводно. Затем собрал ведомости с результатами и, в задумчивости почёсывая карандашом  голову под шапкой, удалился думу тяжкую командирскую думать. О том, как меньше чем за три месяца превратить «мешков» обыкновенных в атлетов и поджарых гончих.

            Предчувствия не обманули. Наша более – менее нормальная жизнь действительно сразу же превратилась в кошмар. В сплошной весенний марафон конских беговых забав и терзаний плоти на перекладине да с тяжестями. «Мешки», даже женатые, лишились увольнений, довольствуясь короткими свиданиями с подругами жизни на КПП училища. До полного излечения от излишней мешковатости тел.

            Что касается меня, то проверки той вообще не боялся. С перекладиной и тяжестями дружил, только вот дистанция три километра жить мешала, смущала. Ненавидел её, самая мучительная. Постоянно то на «тройку» пробегал, то на «четвёрку». Никак не выходило рвануть на «отлично». Зная моё слабое место, как – то раз ввечеру поддразнил меня Гоша Кольцов, заядлый ротный спортсмен:

            - Ну что, увалень тюленьей породы, завалишь кросс, подведёшь всех.
   
            Злость разобрала, обидно стало. Пронзённое самолюбие вздыбилось, ощетинилось:

            - Гоша, отвечаю, что на пять баллов пробегу !

            Курсант Кольцов и ещё несколько близстоящих товарищей охламонов только рассмеялись. Пришлось задуматься. Чтобы пробежать 3 километра в сапогах и форме на отлично, следовало уложиться в норматив  12 минут 10 секунд.  Меньше 12.30 у меня никогда не получалось и то как праздник был такой результат, на «четвёрку». Но, глядя на смех сослуживцев, я неожиданно для себя с задором выпалил:

            - Из 12 минут выбегу на проверке !
            - Ты ? – со смехом переспросил Гоша, - да если выбежишь, я тебя при всех в голую задницу поцелую.
            - Все слышали ? - в возбуждении спросил я у свидетелей спора, - давай, товарищ Кольцов забиваться ! Тебя за язык никто не тянул !
            - За базар отвечаю ! Но если не выбежишь, то чего ?
            - Три раза тебя в чипок веду, - без раздумий ответил ему.
            - Идёт ! Ганс, разбивай.

            Курсант Володя Панин, носивший такое странное немецкое прозвище, ждать себя не заставил. Узаконил наше пари резким движением своей руки.

             Понятно, что с момента опускания вниз длани Ганса у меня появился стимул. Дополнительный и настоящий. Быть пустобрёхом перед друзьями – товарищами очень не хотелось. Что – то взбодрило мою самость изнутри, придало уверенности в себе. Следовало только подкрепить всё это подготовкой тела. Чем занялся незамедлительно.

             Два с лишним месяца я себя буквально истязал. Каждую свободную минуту использовал для того, чтобы лишний раз побегать по тропинкам уральских гор. Верх и вниз по склонам, вниз и вверх. С ускорениями и ровным ритмом. Разумеется,  вся эта «радость» шла в нагрузку, дополнительно к общим занятиям по физической подготовке, время которых в преддверии проверки удвоилось за счёт прочих предметов.

            Самоистязал себя ежедневно и с гирями, потому как при сдаче на разряд лучше 10 минут помучиться под тяжестями, чем почти час умирать под палящими лучами солнца на трассе кросса. Обвешанным, как новогодняя ёлка, автоматом, скаткой шинели, каской, флягой, котелком, сапёрной лопаткой, штык – ножом, подсумком, вещмешком. Врагу не пожелаешь такой «радости».

             Через полтора месяца мучений мне удалось первый раз в жизни «сломать» ненавистную дистанцию. Уложился на «отлично», пробежал за 12.08. Осталось каких - то девять секунд для того, чтобы всё из себя вытащить и выиграть принципиальный спор с Гошей. Курсант Кольцов, видя мой прогресс, стал задумчиво почёсывать подбородок. Ганс тоже не зевал. Довольно потирая руки, он похлопал моего оппонента по плечу и с задорной улыбкой сказал ему:

            - Ну что Гоша, разминай губы. Скоро тебе Стёпу смачно целовать придётся в самую булку.
            - Да иди ты, Ганс, сам знаешь куда. Никогда этот тюлень из 12 минут не выбежит, зуб даю.
            - Ещё и зуб ставишь ? – удивился Ганс, - забиваемся ?
            - Да ёрш твою в Дарданеллу, - с раздражением сплюнул Кольцов и быстро ретировался.
            - Стёпа, да если ты его сделаешь, то с меня чипок, - торжественно пообещал Ганс.

            Имелась у Ганса серьёзная причина быть злым на Гошу, он из – за Кольцова на целый месяц увольнений лишился.

            Дело обстояло так… Гоша отличался редчайшей способностью утрачивать как свои, так и чужие вещи, включая военное и народное имущество. То лопату где – то оставит после уборки территории, то лыжи после марш – броска до каптёрки не донесёт, то чью - нибудь чужую личную вещь утратит… Про библиотеку училищную и говорить уже не приходилось, потому что там курсант Кольцов быстро стал персоной нон грата. В роте так и говорили: хочешь расстаться с вещью – вручи её на временное хранение Гоше. Самый верный способ, обязательно проклацает. Поэтому с определённого времени сослуживцы старались ничего ему не давать в руки. От греха подальше.

           Но как – то раз Ганс, находившийся в благодушном настроении, всё же дал Гоше свою тетрадь. Чтобы переписать огромный, предварительно содранный у меня конспект к предстоящему семинару. Расслабился, внял мольбам товарища. Только вот нескладно для Ганса легли звёзды в тот вечер.  Всего на пару часов, как ему казалось, доверил он свой труд Кольцову. Тетрадь, естественно, Гансу не вернулась, но не сразу он обеспокоился, а вот утром задал Гоше вполне резонный вопрос:

          - Гош, тетрадь моя где ?
          - Какая тетрадь ? - недоуменно спросил Кольцов.
          - Ты чего, охерел что ли, - вытаращил глаза Ганс, - я вчера тебе тетрадь свою дал.
          - Ганс, ну я где – нибудь поищу, в классе может быть осталась, - промямлил Гоша.
          - Бляха - муха, я три часа у Стёпы эту муть переписывал к семинару, давай мне тетрадь.
          - Ганс, всё нормально, сейчас верну.

          Гоша тут же побежал в класс...

          Разумеется, та тетрадь к Гансу больше не вернулась. Получил он свою законную двойку на семинаре. Как следствие – вычеркнули его из списка увольняемых на целый месяц вперёд. Мрачнее тучи ходил Вова и время от времени задавал Гоше один и тот же вопрос:

          - Гош, ну чего за фигня  ? Почему я из – за тебя, утырка, страдать должен ? Ты мордой торгуешь, всё вокруг проклацываешь, а я должен под арестом сидеть ?

           Это продолжалось ровно до тех пор, пока Кольцов утомлённый постоянным нытьём Ганса, раздражённо и прямо ему не ответил:

          - Потому что нехер давать было мне ту тетрадь. Знал кому даёшь.

          Увидеть бы снова лицо Ганса в тот момент, когда он получил такой в целом аргументированный ответ от ротного клацальщика  ! Парняга даже и не нашёл, что ответить, зато все присутствующие при той сцене были вне себя от охватившего их веселья.

          Так что товарищ Панин имел громадный зуб на Гошу. Душа Вовы требовала хоть какого – то возмездия…

          Проверяющие в составе большой делегации прибыли в начале июня. Наконец - то настали эти наши «три счастливых дня». В первый из них я легко получил «пятёрки» за стометровку и подтягивание. Приободрился. На второй день выполнил перворазрядный норматив по гирям. Толкнул нужное количество раз две гири по 24 килограмма, «вырвал» положенное на весе в 32 килограмма. Выдохнул, но самое трудное, этот проклятый кросс, предстоял в последний день испытаний.

         Тяжело, умирая, задыхаясь, выкрикивая на финишной двухсотметровке проклятия в адрес всех мучителей, я финишировал с результатом 11.48. Упал в траву, блаженно улыбнулся…

         Ганс заглянул в ведомость. Растёкся в довольной шкодливой улыбке и тут же не преминул напомнить Гоше о его обязательствах:

         - Ну что, товарищ курсант Кольцов, размяли губы перед долгим поцелуем ? Ждём, все мы ох как ждём.

         Мрачнее тучи был Гоша, но всё равно поздравил меня, развёл руками, признал себя проигравшим. Ганс просто сиял от радости.

        - Да иди ты, морда фашистская, - только и ответил несчастный проигравший.
 
        В казарме после обеда Гоша подошёл ко мне и вкрадчиво предложил:

        - Слушай, Степаныч, ну проиграл я, признаю. Не подумавши на спор дёрнулся. Давай так – с меня пять чипков и разойдёмся. Чего мне теперь перед всей ротой позориться.

        Жалко стало Кольцова, представил себя на его месте. Не хотелось становиться «виновником» публичного унижения товарища, земляка к тому же. Так страдать за длинный язык – врагу не пожелаешь. Да и парень он хороший в общем – то.

           - Гоша, да я не против. Только как народ на это дело посмотрит.
Товарищи наши с тобой боевые ждут представления. Ганс заартачится опять же, он столько к этому стремился.
           - Ну ты же можешь заменить одно другим, я же с тобой спорил. С этими то я договорюсь.
           - Ладно, согласен конечно. Ты с Паниным главное договорись.

           Категорически поначалу не согласен был Ганс. Да и прочие свидетели нашего с Гошей спора,  узнав об изменении концепции выплаты проигрыша, начали бузить, требовать шоу. Как курсант Кольцов ни крутился ужиком под вилами, ответственности ему избежать не удалось. После долгих переговоров сошлись на том, что Гоша взял на себя обязательство сводить в чипок каждого из свидетелей спора, а Ганса – дважды.

          Больше всего не повезло тем, кто сдавал марш – бросок на разряд. Им по графику следовало пробежать через день после кросса. Но, как назло, к дате старта Урал окутала первая нежданно нахлынувшая жара. Температура воздуха поднялась почти до тридцати градусов. Даже голым бежать в такую погоду удовольствие так себе, а тут полная, тяжёлая солдатская выкладка облегает тело. Тяжёлые юфтевые сапоги не несут ногам бегунов какого – либо комфорта. Да уж если ещё допустил хоть малую ошибку в наматывании портянок, то тогда вообще беда…

          Волчьим воем выли товарищи курсанты на той дистанции. Если встречались на пути какие – никакие водоёмы, многие плюхались в них прямо в обмундировании, освежались и неслись дальше. Пара человек так и не добежала до конца дистанции. Упали парни на обочине и послали подальше всё происходящее вокруг них. Один горемыка по – настоящему обезумел. Дошёл до финиша на зубах. Упал, пару минут отлежался, а потом неожиданно сорвал со спины автомат. Размахивая им, будто дубиной, несчастный бросился к судейскому столику. Хорошо, что судьи успели отскочить, но всё, что было на столе, все ведомости, канцелярщина, а также сам столик подверглись жестокому избиению личным оружием обезумевшего бедолаги. Правда, его быстро скрутили и утащили с глаз долой. Не успел оглашенный особо вредных дел наделать. Списали потом всё на солнечный удар.

         - Вот что спорт настоящий с людьми делает, - философски, со вздохом, подметил капитан Савельев, обретавшийся на финише дистанции.

         Проверка закончились к огромному облегчению всех. Чудо почти случилось. За два с половиной месяца скачек по горам и атлетических занятий почти все «мешки» излечились от своей «мешковины». Осталась пара человек, но таких, что сам Господь с ними справиться был бы не в силах. К тому же их «двойки» с «тройками» на общий результат повлиять уже никак не могли. Рота по общему итогу получила твёрдую «четвёрку», что по армейским меркам при таких масштабных экзаменациях сродни подвигу.

           Гора упала у всех с плеч. Капитан Савельев удостоился благодарности от начальника училища.  Начальник кафедры физической подготовки лично был поощрён командующим округом. После чего долго ходил в радостном подпитии с улыбкой на лице.

           Личный состав роты дождался освобождения от конского режима жизни. Жёны вновь обрели мужей.