Гримасы рын. любви. Это страшное слово конечно

Это страшное слово «конечно»
И вот я свободен. Можно, кажется, заново устроить свою личную жизнь. Но я всё тянул. Боялся, а не скажут ли в загсе, что, вот, несколько дней назад как развёлся, и снова прибежал расписываться. Вика узнает правду, то, что я встречался с ней будучи женатым, т. е. фактически обманывал её. Но этого не случилось. Вскоре мы с Викой поругались… и надолго.
Несмотря на развод, Оля продолжала меня преследовать. Мы с Викой старались не «светиться» в людных местах. Чаще мы сидели у неё дома. Наталья Ильинична не мешала нашему общению, хотя и смотрела на меня свысока. Мне казалось, что она меня недолюбливает. У меня было двое детей, надо было платить алименты. Я чувствовал, что Наталью Ильиничну это раздражает. Но я ведь никому не навязывался. Я считал, что наши с Викой отношения основаны на любви, и лучше не копаться в том, что было раньше. У нас были общие интересы, вкусы, взгляды. Нам было о чём поговорить. Но недаром говорят, что от любви до ненависти один шаг. К сожалению, так бывает очень часто.
Вика всё больше проявляла свой строптивый характер, что мне не очень нравилось. То я кепку не так одел, то не так посмотрел, то не то сказал. Первое время я сдерживался, но потом начал защищаться:
– Пойми, я же взрослый человек, а не ученик в школе, которому ты, как учительница, должна выставлять оценки по поведению. Будь проще. Учитывай и моё мнение. Я не пластилиновый. Жизнь намного сложнее, чем кажется.
Но Вика меня не слышала. Ей хотелось меня переделать. Но хотел ли я участвовать в этом процессе, она никогда не спрашивала.
В этот вечер мы тоже сидели у Вики дома. Наталья Ильинична не очень меня церемонилась и, по обыкновению, сидела в кресле в мужских кальсонах и вязала. Выпили чаю. Потом Наталья Ильинична начала рассказывать, что один её знакомый работал в школе, а потом пошёл служить в армию и стал прапорщиком.
– Конечно, – сказал я, – ведь в школе тяжело.
Реакция Натальи Ильиничны была мгновенной:
– Почему ты сказал «конечно»?
Её тут же поддержала Вика, и я попал под перекрёстный огонь. Я поначалу не понял, что произошло. Почему я не могу выразить своё мнение? Что здесь такого? Но я сдержал себя, что-то промямлив в оправдание. Мне казалось, что инцидент исчерпан. Примерно через час мы вышли на улицу. Вика, как обычно, меня провожала. Я уже забыл, кто и что говорил. Мы начали прощаться. И тут Вика снова заметила, чего я никак не ожидал:
– Почему ты сказал «конечно»?
Это меня взорвало:
– А почему я не могу сказать «конечно»? Что ты меня этим словом достаёшь? Как мне всё надоело! Так, давай мне мою книжку, и я пошёл.
Вика, ни слова не говоря в ответ, поднялась на второй этаж и вынесла книгу, которую брала у меня почитать. Не попрощавшись, я ушёл. Своим «конечно» она меня убила. Жениться я уже не хотел. Окончательно и бесповоротно. Любовь куда-то улетучилась, растворившись в воздухе. Если до свадьбы Вика так меня «долбает», то, что будет потом? Съест целиком и не подавится! Как удав кролика! Но хочу ли я быть кроликом, вот в чём вопрос?!