Трудодни

        Жизнь в колхозах, вообще-то, была не сахар, люди работали, особенно летом, с раннего утра и до позднего вечера. В полдень был перерыв в два часа, чтобы можно было пообедать, и хозяйки успели сходить на пастбище, подоить коров и коз, обычно к этому времени пастухи подгоняли стадо ближе к селу. Колхоз в селе Федоровском назывался «Свобода», и был довольно крепким хозяйством, председатель был мужик хоть и властный, но хозяйственный и предприимчивый. Поэтому в колхозе было несколько направлений хозяйственной деятельности: выращивали пшеницу, рожь, ячмень и даже табак, была большая молочная ферма, свиноферма, большая овчарня и конезавод. Табун рабочих лошадей, практически всё было на конной тяге, был голов под сотню.

        На конезаводе разводили знаменитых владимирских тяжеловозов, которые пользовались спросом по всему СССР. В больших количествах заготавливали сено и силос, силос шёл на собственные нужды, а сено иногда и продавали, когда были большие укосы. По государственным заготовкам, колхоз сдавал молоко, свинину, шерсть с овец и баранину, а также пшеницу. Рожь и ячмень выращивались для собственных нужд, правда, в годы, когда был неурожай пшеницы, то компенсировали рожью и ячменём. Если так можно сказать, то левыми доходами в колхозе были продажа табака и владимирских тяжеловозов. Тяжеловозы это была гордость председателя, табун был голов в 70-ят, и когда пастухи с пастбища гнали его, через село, на конеферму, то тряслась земля и звенели стёкла в окнах, копыта у этих лошадей были с хорошую тарелку.

        Как таковой зарплаты в колхозе не было, действовала система трудодней, колхозник должен был отработать в день не менее десяти часов, и это считалось один трудодень. Трудодни шли только колхозникам, наёмным специалистам платили деньгами, но дети колхозников тоже могли работать с 8-ми лет, по 4-6-ть часов в день, в зависимости от вида работ, и это считалось пол трудодня. Баба Катя была колхозницей, и я ей помогал зарабатывать трудодни. С 8-ми и до 10-ти лет я ходил с ней в поле на сенокос, переворачивал, граблями, валки скошенной травы, чтобы быстрее сохла, а ночью баба Катя сторожила свиноферму. С 10-ти лет мне уже разрешили работать на волокушах, для ребят это было самое любимое занятие.
Волокуши - это такое приспособление для подвозки сена с поля, где его сгребали в маленькие копёнки, к большому стогу.
        Конструкция волокуш была крайне проста, бревно, диаметром 8-10 см и длиной около двух метров, к нему закреплены толстые ветки, тоже длиной около двух метров, от бревна шли две постромки и крепились к хомуту на шее лошади. На эти волокуши, а точнее управлять лошадьми, и допускали ребят и девчонок с 10-ти лет. Сёдел никаких не было, поэтому какую попонку из дома возьмёшь, на той и будешь сидеть. Лошадей на эту работу ставили, в основном, уже старых хребты у них были острые и задницы, за-полдня, мы натирали прилично. Но был и плюс, лошади эти всю работу знали, сами шли к копёнкам, а затем и стогу. Наша работа была, в основном, отгонять от лошадей слепней и оводов, а они лезли на потных лошадей целыми тучами. И ещё одной задачей было не прозевать звон, в кусок рельса, к обеду, и отцепить волокуши от хомута лошади. Услышав звон, лошади мчались к реке и могли волокушами поломать себе ноги.

        С 12-ти лет я уже пересел на конно-механические грабли, это был агрегат посложнее чем волокуши. «Гребёнки», как их называли в народе, представляли собой металлический механизм заводского изготовления. Конструкция была простой, но эффективной, между двумя колёсами располагалась балка, к которой крепились дышла для лошади, и на поворотном шкворне, с расстоянием друг от друга сантиметров в 6-8-мь, металлические, изогнутые дугой, прутья-грабли. На балке было закреплено сидение для оператора, а к шкворню рычаг с фиксатором, для подъёма граблей. Оператор направлял лошадь на валок сухого сена и опускал, рычагом, грабли. Когда сена набивалось по всей длине граблей, оператор нажимал рычаг, грабли поднимались, и валок сена оставался на месте. Нам, пацанам, рычаг приходилось нажимать ногой, так как силы одной руки не хватало, второй держали вожжи от лошади.
        Лет с 14-ти, я уже ходил с бабой Катей сторожить свиноферму, мне председатель доверил берданку с пятью патронами, заряженными утиной дробью. С оружием я обращаться уже умел, благодаря своему крёстному дяде Толе. На свиноферме приходилось не только сторожить, но, иногда, и принимать роды у свиноматок, или как говорили колхозники, опорос. Свиноматки в колхозе были породистые, и очень часто приносили приплод до 18-ти поросят за раз, порой приходилось сидеть около свиноматки всю ночь. Главной задачей было вовремя забрать родившегося поросёнка от свиноматки, иначе она могла его придавить, свиноматки были огромные, и в стойло к ним  заходить было не совсем безопасно. При рождении очередного поросёнка, а они были совсем маленькие, помещались даже на моих ладонях, баба Катя обрезала пуповину и передавала их мне. Я мыл их в тёплой воде, вытирал тряпкой, укладывал в корзинку с соломой и соломой же накрывал.
        В конце лета, начале осени, после сдачи обязательных государственных заготовок, в колхозе подсчитывали остатки и делили их среди колхозников, согласно отработанным трудодням. На трудодни обычно давали пшеницу, рожь, ячмень, сено, дрова и наличные деньги, иногда маленьких ягнят и поросят. Но я к тому времени был уже дома в городе Великие Луки и ходил в школу, а баба Катя писала маме, сколько и чего ей дали на мои трудодни.