Вергилий и Фортуната. гл. 60. У последней черты

                гл. 60   У последней черты


                Появление Гортензии всколыхнуло в памяти Вергилия многие, казалось бы уже давно забытые воспоминания.
Они словно живые картины проплывали перед его глазами…
               
                Вымыв гостью, Агриппина надела на неё белоснежную тунику и отвела в столовую.  Здесь, благодаря горящему очагу, было теплее чем в других частях здания.
                В столовой Гортензия поклонилась двум божкам-пенатам, которые стояли в деревянном шкафчике.
Когда вошёл Вергилий, он усадил Гортензию за обеденный стол, а сам сел напротив неё.
                -- Все разговоры потом, -- приказным тоном сказал он. – Сначала ты должна поесть.
                Агриппина поставила на стол жареную цесарку с шафраном, запечённые в сырном соусе шампиньоны и копчёные колбаски из Сицилии с сельдереем и спаржей.
                -- Может ты хочешь чего-то другого? – спросил Вергилий.
                -- Нет-нет, что ты! Мне и это-то не съесть, -- ответила Гортензия и стала жадно уминать колбаски.
                -- Не торопись, никто не отнимет, -- сказал он и предложил ей вина из Иберии.
                -- Плесни чуточку, -- кивнула она.
                Агриппина принесла два серебряных кубка с разбавленным вином.
            

                Пока Гортензия ела, он внимательно смотрел на неё.  И хотя лицо её избороздили морщинки, глаза её сохранили выразительность и следы былой красоты. Почувствовав его пронзительный взгляд, она смущённо опустила глаза.

                После того, как гостья насытилась, Агриппина убрала всё со стола.
                -- Ты сегодня мне не понадобишься, -- сказал ей Вергилий.
                Служанка кивнула и ушла в свою комнату.

                -- Я смотрю, ты до сих пор носишь мои бусы? – глядя на агатовое ожерелье Гортензии, спросил он.
                -- Ну что ты, -- махнула она рукой. -- Это уже не твои бусы.  Я уже много раз их теряла, но стараюсь покупать только такие, какие ты мне подарил.

                -- А где ты живёшь? -- спросил Вергилий.
Оказалось, что живёт она на южном кладбище.  Там местный сторож в пристройке позволяет ей ночевать.
                -- А как твои сёстры?
                -- У них всё хорошо, свои семьи, сейчас живут в Остии.
                -- Ты с ними видишься?
                -- Нет, -- замотала она головой. -- Они меня стыдятся.  Один раз только виделись, когда они просили деньги
на покупку дома.
                -- А как питаешься?
                -- Чем придётся, -- ответила она. – Настали плохие времена.   Воешь, не воешь -- всё без толку.  А могут просто избить и отнять последние гроши.

                -- Тебя несколько раз видели около нашего домуса.  Ты что-то хотела?
                -- Я хотела... -- опустив голову, сказала она.
                -- Ну, говори, говори, не стесняйся, -- попросил он.
                -- Я хотела увидеть… Октавию.
                -- Мне мать всё рассказала перед смертью.
                -- Ты знаешь?
                -- Да знаю, -- кивнул он. -- Я знаю, что она твоя дочь.  Но Октавия со мной не живёт.
                -- А где она?
                -- Когда ей исполнилось 17 лет, известный греческий скульптор Ферапонт попросил её позировать для статуи Терпсихоры.  Я не возражал.  Он влюбился в неё, они поженились, и он увёз её на свою родину, на остров Родос.
                -- Как жалко, -- с грустью выдохнула она. -- Последнее время у меня сильно кружится голова и немеют ноги.
Иногда даже трудно дышать.   Возможно, я долго не протяну… Очень хотелось увидеть Октавию.

                -- А ты знаешь, -- ответил Вергилий, -- когда Ферапонт со мной прощался, он подарил мне на память камею
с её изображением.
                -- Покажи мне, -- попросила она.
Вергилий сходил в кабинет и принёс камею.  На янтарной подложке из белого мрамора был вырезан профиль Октавии.

                Гортензия схватила камею и впилась в неё глазами.  Затем расцеловала изображение своей дочери и прижала
к груди. Слёзы покатились из её глаз.
                -- Если хочешь, я могу тебе её подарить, -- сказал Вергилий.
                -- Ну нет, что ты, -- ответила она и вернула ему камею.               
                -- У меня её просто отберут.

Она вытерла слёзы на лице и замолчала…

                -- А у тебя флейта есть? – вдруг с улыбкой спросила Гортензия.
                -- Конечно есть, -- ответил он.
                -- Сыграй мне танец весёлой пастушки из постановки Клавдия.
                Они вышли в атриум.  Он принёс флейту и начал играть. Она захлопала в ладоши и словно кузнечик запрыгала вокруг него.  При этом она кокетливо подёргивала плечиками и бросала на него весёлые озорные взгляды, как это было когда-то в юности.  Впрочем, долго выдержать такой темп Гортензия не могла. Она быстро запыхалась и остановилась.
                -- Ты замечательно танцевала, -- похвалил её Вергилий.
                -- Только тогда, когда ты смотрел на меня.  Только тогда, когда я видела твои глаза.  Я всегда танцевала только
для тебя.
               
                Она села за белый мраморный стол и долго не могла отдышаться.  Лишь теперь он заметил белый цветок у неё
в волосах.
                -- А откуда у тебя этот цветок? -- спросил он. -- Это же цветы с изумрудного острова.

                -- Я его купила, сегодня.  Их очень редко здесь продают.
                -- Лучше бы купила поесть.
                -- Нет.  Без еды я могу прожить, а без цветов нет.

                -- У меня к тебе одна просьба, -- через какое-то время сказала она. -- Если я буду умирать и приползу к твоему домусу, не выкидывай меня на помойку, куда выкидывают бесхозных рабов.  Я не хочу гнить вместе с бездомными собаками, в грязи и нечистотах. Никакого надгробия мне не надо. Похорони меня в земле в обычном ящике по нашему обычаю.
                Вергилий пообещал исполнить её просьбу…               

                Они какое-то время сидели молча.
            
                -- Когда-то ты боялся, что наши цветы завянут.
                (она вынула цветок из волос и вдохнула его аромат)
                -- А цветок–то живой. 
                И она спела ту песенку, которую шептала в их последнюю прощальную ночь.

               
                Промелькнули счастливые дни
                Оказались мы снова одни
                Опустилась на мир темнота
                В моём сердце теперь пустота

                Снова ноет оно и горит,
                и забыть мне тебя не велит
                Моё сердце не может понять
                Как мне больно тебя потерять
      
                (прижав цветок к своей груди)

                Цветы любви твоей меня разбудят!!
                Цветы любви твоей меня закружат!
                Я с облаками над землёю полечу

                Цветы любви твоей я не забуду!
                Они всегда со мной подобно чуду
                В моей душе они остались навсегда!


                -- Почему ты не пришла тогда на Рыбную площадь? – спросил он.
                -- Я там была, но не решилась выйти к тебе.  Мне было стыдно появиться в жёлтой туники,  на этих дурацких
красных каблуках.  Все сразу бы поняли, кто я.  Я бы только тебя опозорила…
                Она опустила голову, тяжело вздохнула, а потом добавила.
                -- Я потом жалела об этом всю жизнь!

                Они снова какое-то время сидели молча.

                -- Ну я пойду, -- вдруг сказала Гортензия. -- Мне ещё надо дойти до кладбища.
                -- Никуда я тебя не пущу! -- ответил Вергилий и схватил её за руку. – Сегодня очень холодно.  Лужи покрылись слюдяной коркой.  А у тебя даже обуви нет.
                -- Почему нет? -- выдвинув ногу из-под стола, возразила Гортензия. -– Агриппина дала мне сандалии.
                -- Даже не проси! -- твёрдо произнёс он. -– Сегодня ты останешься у меня.
                Он отвёл её в свою спальню.
                -- Я грязная, я не лягу в твою постель, -- замотала Гортензия головой.
                -- Ты же помылась, -- ответил он.
                -- У меня душа грязная, -- сказала она. – А её ничем не отмоешь.

                Вергилий провёл ладонью по её щеке, а затем обнял за плечи и прижал к себе.  Её глаза снова стали мокрыми,
сбилось дыхание.
                -- Хорошо, я лягу, – согласилась Гортензия, -- только  с краюшку, не раздеваясь.

                Когда они легли, она закрыла глаза и, дотронувшись до его руки, положила голову ему на грудь. 
Радостная улыбка пробежала по её губам.  Дыхание сделалось лёгким и спокойным.

                В этот момент ей послышалась грустная песенка о юной рабыне, мечтающей стать свободной.
Эту песенку она когда-то пела на рыбацком баркасе.
                А в моей голове почему-то снова звучит прощальная песня потомков древних римлян.
Песня, которая, захватив наши души, заставляла сжиматься наши сердца.
         
                "Либерта!
                Навсегда она во мне!
                И в мечте я дарю её тебе
                Но нигде не найти приют душе
                всё равно одиноко мне!"               
                (https://www.youtube.com/watch?v=9D6xGNKoGTE)******   
   
 Утром он будет её будить, но в ужасе обнаружит рядом с собой холодное, остывшее тело.


 1. 2017 год. СПб.               

-------------------------------------------               
****** Ссылка открывается в Word.
            
            Автором были использованы работы римских историков и поэтов.