Спасти париж 5

                Глава тринадцатая
                У МАЗУРСКИХ ОЗЁР

     В самом конце июля 1914 года штаб Второй русской армии на приграничной реке Нарев гудел как растрево¬женный улей. В Европе запахло военной грозой и оттого штабной работы в тихой польской Остроленке неимовер¬но прибавилось. Теперь куда-то бежали или ехали вер-хом адъютанты, денщики, курьеры; подъезжали и отъез¬жали самые разнообразные повозки и автомобили; при¬ходили в штаб-квартиру телеграммы и отсылались депе¬ши.

    У драгунского ротмистра Алексея Васильевича Корякова большая лысая голова пошла кругом, когда его обя¬зали немедленно доставить во все корпуса армии срочные депеши. Коренастый сорокалетний ротмистр нервно взял из холёных рук немолодого штабного подполковника стоп¬ку запечатанных пакетов и возмутился:

- Больше половины моих драгунов итак в разъездах по корпусам! Где ж мне людей-то взять?

- А ты казачкам в ножки поклонись, — ухмыльнулся дородный штабист. — Нечего им у заборов цигарки ку¬рить, те же конные...

    Озабоченный Алексей вышел из тесной комнаты на улицу, почёсывая крутой затылок. Едва он глянул по сто¬ронам многолюдной улицы, как заприметил верхового драгуна и широко улыбнулся во весь рот.
—Ай, да Иван! Ай, да Степанов сын! Ты-то меня и выручишь...

      К ротмистру, звенящему шпорами, подъез¬жал на рослом уставшем коне Иван Степанов, лицо ко¬торого покрылось серой дорожной пылью. Лихой дра¬гун вооружённый карабином, поравнявшись со своим на¬чальником, быстро соскочил с коня и хотел было доло¬жить, но ротмистр замахал рукой и, подбежав, обнял за плечи:

—Вот, Иван, выручай. Пакетов из штаба опять много. Одного верхового у меня сейчас не хватает. Тебя пошлю в Шестой корпус, к Мазурским озёрам.

—Ваш благородь! — поспешно ответил Иван, утирая пот со лба. — Дайте пару часов отдыха. Не за себя прошу, за коня моего, за Орлика.

      Они оба уставились в грустные глаза Орлика, навост¬рившего уши. Ротмистр, крякнув, покачал головой:

—Я ведь знаю твою песню: на другого коня тебя под револьвером не затащишь, а отдых Орлику после такого пробега и еды-питья дать надо. Вот что! Два часа я вам не дам — хватит одного.

      Иван тяжело вздохнул, молча кивнул и стал, не теряя времени ухаживать за своим четвероногим другом, приго¬варивая себе под нос:

—Ничего, мы с тобой поначалу рысью пойдём. Тише едешь дальше будешь...
      Снова под копытами коня Ивана польская песчаная дорога, а в военной сумке срочные пакеты. Путь не близ¬кий — к краю Мазурских озёр и лесов, что распростёр¬лись в Восточной Пруссии. Степанов, проезжая просё-лочными дорогами, был неприятно удивлён, как сильно они изменились: поразила их многолюдность вне зависи¬мости от времени суток. Во все стороны ехали конные и шли пешие, пылили повозки с провиантом и оружием. Военная людская масса, ранее мирно дремавшая в казар¬мах и на постое, вдруг очнулась и забряцала оружием, заблистала штыками и саблями, зазвенела шпорами, зас¬вистела плётками, заржали встревоженные кони, заскрипели повозки. Предвоенная лихорадка обуяла берега ти¬хого Нарева...

     Сгустились вечерние сумерки, но из-за стайки туч выг¬лянула на ночную дорогу луна. Орлик ходко рысил под драгуном, и Степанов обозревал в пути то придорожный хутор, то колодец, то мельницу. Пару раз гонца останав¬ливали дозорные. Лишь в полночь Иван дал передохнуть Орлику, и вместе напились у одинокого колодца. Начал терзать голод, и Степанов махнул рукой коню: «Эх, была, не была, — заодно и поужинаем. Отчего нам с тобою голо¬дать?» Он дал Орлику из торбы овса и сам присел переку¬сить хлеб с салом. Под конец дорожной трапезы Иван побаловал Орлика куском сахара и снова в путь.

     В штаб Шестого корпуса Степанов прискакал уже по¬здним утром. Там его дежурный офицер долго не задер¬жал и вместо двух принятых пакетов отдал четыре своих для штаба армии в Остроленку. Иван перед отъездом вновь кормил коня и баловал его из рук расколотой сахарной головкой. Орлик грыз, оскаливая белые зубы, зажмурил глаза от удовольствия и махал хвостом. Неожиданно, из уличного шума Степанова окликнул знакомый голос:

—Иван Анисимыч! Так-то вы сами голодом останетесь, да на овёс перейдёте...
      Обернувшись, Иван увидел сидевшего на пегой лоша¬ди урядника Андрея Прочанкина. Земляки поздоровались, и Степанов кивнув на своего коня, ответил на шутку:

—Сам на овёс перейду, с голоду подыхать буду, а Ор¬лику последнее отдам, потому что знаю — он меня в бою выручит.

      Драгуну Степанову надо было срочно ехать обратно, в штаб армии и урядник Прочанкин решил немного прово¬дить приятеля. Ехали они мелкой рысью, бок о  бок. Веснушечное лицо Андрея светилось какой-то ребячьей радо¬стью, и Иван спросил его:
- Что-то ты дюже счастлив, а время-то лихое подступа¬ет?

- Верно, дружище, — кивнул Андрей и, сняв фуражку, тряхнул кудрями. — Передали нашу сотню казаков гене¬рал-майору Нечволодову, что командует резервами Шес¬того корпуса. Боевой генерал обещал нам на днях развед¬ку на германской стороне. Но скоро все сотни вновь со¬единят, и наш Второй Оренбургский полк отдадут в Пят¬надцатый корпус к самому лихому генералу Мартосу

     Зоркий глаз Прочанкина за околицей села узрел на се¬вере у горизонта волнистую стену зелёного леса, и он мах¬нул туда плёткой:

- Там начинаются Мазурские озёра. Скоро я с казач¬ками  пощупаю германцев.
А ты-то и рад радёшенек, — осуждающе корил его Иван. — Рано радуешься, коли война с германцем приключится, хлебнём мы кровушки. Я-то японскую войну застал, и мало не показалось. Помни, за лихим рейдом пойдут тяжёлые бои. В штабе говорят: вся Европа поды¬мается — большой кровью пахнет.

—Ну, ты скажешь! — весело отмахнулся Прочанкин. — На то и есть наша казачья доля. Будем все шашками ма¬хать, да наседать на ворога во славу царя и Отечества.

       Степанов пожав плечами, спокойно ответил:
- Да уж, послужим Родине, коли немцы войну объя¬вят.

- Оренбуржцам не впервой Отчизну защищать! —вдох¬новенно заявил Андрей и неожиданно предложил. — Спою я тебе на дорожку нашу оренбургскую песню:

О, родная страна,
Ты могуча, сильна —
То враги твои исстари знают.
Много верных сынов,
Пограничных орлов
Милой Родины честь охраняют...



                Глава четырнадцатая
                ХРАНИМЫЙ БОГОМ ДЛЯ ПОБЕД

    В самом конце предгрозового июля 1914 года через Гер¬манскую Империю следовал очередной поезд на россий¬скую Варшаву. Среди пассажиров как обычно было много русских, и на этот раз преобладали семейные пары, воз¬вращающиеся с европейских курортов. Опытные на глаз проводники сразу отметили немало солидных мужчин в гражданских костюмах, но с явно военной выправкой. Железнодорожные проводники были не единственными, кто приметил и заинтересовался десятками таких военных, одетых в штатское, ибо на двух германских станциях на свободные места возле русских военачальников с семьями незаметно подсело несколько одинаково одетых мужчин и одна изящная женщина. Они «выбирали» себе в соседи далеко не всех русских военных, не офицеров, а только генералов. Причём лишь генерал Алексей Алексеевич Бру¬силов «удостоился» особой чести германской разведки — к нему было приставлено сразу два агента.

     В карманах немецких агентов, следивших за русскими командирами, уже лежали ордеры на их арест, которые должны были состояться на последней приграничной стан¬ции до пересечения границы Российской Империи. Гер-манские разведчики в июле тщательно отслеживали пере¬движения русских генералов, пребывающих в отпусках на курортах Италии, Швейцарии, Франции и Германии. Имперский Берлин, уже готовый развязать большую вой¬ну в Европе, было очень заинтересован лишить русскую армию десятков её генералов и сотен офицеров, не произ¬водя ещё ни одного выстрела. Единственное, чего пока не знала вездесущая военная разведка немцев — это точной даты начала войны с Россией. Поэтому германские аген¬ты, подсаживаясь в поезда к русским военачальникам, были проинструктированы, что намечаемая акция, возможно, будет отложена и аресты не состоятся. Но они точно зна¬ли, что война начнётся со дня на день и другим русским военным, позже перемещавшимся по территории Герма¬нии уже наверняка не избежать плена.

     29 июля 1914 года Германию спешно покидала ночным скорым поездом до Варшавы русская супружеская пара: генерал Брусилов и его жена Надежда Владимировна. Алексей Алексеевич, отдыхая на водах немецкого курорта в Киссингене, в конце июля почувствовал неладное: у опыт¬ного военного по многим признакам сложилось стойкое убеждение, что давно ожидаемый европейский конфликт вот-вот начнётся, и что это повлечёт его неизбежный арест на территории вероятного противника. А ведь многие зна-комые Брусилова смеялись над ним и остались в Герма¬нии на курортах. Остались на годы, только не на курор¬тах, а в тюрьмах... Брусилов же беззаветно любил свою Родину и в трудную минуту хотел быть вместе с ней, со своим корпусом. Он жаждал побед над коварным и силь¬ным врагом, как и во времена своей юности — в русско-турецкую войну 1877—1878 годов. Брусилов писал: «Я посвятил всю свою жизнь военному делу и изучая это слож¬ное дело, беспрерывно в течение всей жизни вкладывая всю свою душу в подготовку к войне, я хотел проверить себя, свои знания, свои мечты и упования в более широ¬ком масштабе...»

    В купе третьего вагона скорого поезда Берлин-Варшава напротив миловидной женщины бальзаковского возраста — Надежды Владимировны Брусиловой сидел её муж Алек¬сей Алексеевич. Шестидесятилетний Брусилов был худо¬щав и строен, его мужественное лицо венчали кавалерий¬ские седые усы и проницательный взгляд серых глаз. Сей¬час, будучи наедине с супругой, он морщил свой благооб¬разный лоб, собираясь ей рассказать об одной неприятной встрече, которая произошла с ним полчаса тому назад в тамбуре вагона. Там Алексей Алексеевич случайно столк¬нулся с бравым усатым немцем средних лет и сразу узнал в нём неприятного соседа по курорту в Киссингене. Бруси¬лов и на отдыхе подозревал, что он германский шпион, а тут в дороге уже нисколько не сомневался в этом. Алексея Алексеевича настолько отталкивала фигура этого агента, что невольно его больше заинтересовала и понравилась спут¬ница или соседка этого неприятного типа. Брусилов просто залюбовался красивой сорокалетней дамой небольшого ро¬ста с хорошей фигурой. Особенно его поразила её сияющая улыбка и жизнерадостный смех. Генерал видел эту благо¬родную женщину какие-то мгновения, а она его тогда не заметила. Зато он потом скрестил свой хмурый взгляд с немцем, явно работающим на берлинскую военную развед¬ку. После этой неприятной встречи Брусилов ушёл в своё купе к жене и долго читал какую-то газету, но думал толь¬ко об этом неприятном попутчике. Конечно, он беспокоил¬ся и о Надежде Владимировне. Наконец генерал встал и, плотно прикрыв дверь в купе, обратился к супруге:

- Наденька, у меня сложилось стойкое впечатление, что за мной следит германская разведка.

- Алёша, может, ты преувеличиваешь, — постаралась успокоить мужа Надежда Владимировна.

- Нет! — твёрдо ответил Брусилов. — За мной присматри¬вает один и тот же немец, начиная с нашего курорта. Я уве¬рен: слежка за мной не случайна. Видимо это происходит и с другими нашими командирами, пересекающими Германию.
—Что же делать? — всплеснула руками жена. — Что предпринять?

       Брусилов, пожав плечами, взял за руку супругу:
—Пока ничего. Мы едем по территории вероятного противника. Надеюсь, всё обойдётся, и завтра мы доедем до России.

—Я боюсь. Что же немцы могут с нами сделать?
—Даже не думай об этом! — настаивал Брусилов. — Войну Германия России пока не объявила. Надейся на Бога. Мы с тобой ещё должны проскочить...

      Перед первой русской станцией Александрове с поез¬да, где ехал Брусилов, сошло несколько германских аген¬тов разведки. Они были явно разочарованы. Им так и не удалось арестовать русских офицеров и генералов. Но уже следующий скорый ночной поезд из Берлина в Варшаву будет остановлен немцами и не допущен в Российскую Империю. Сотни русских военачальников будут схвачены на территории Германии и брошены в тюрьмы и концлаге¬ря на целые годы Великой войны. Алексея Алексеевича Брусилова судьба пощадила. Его уберёг православный Бог для грядущих больших побед русского оружия.



                Глава пятнадцатая
                В СОПРОВОЖДЕНИИ ОЧАРОВАТЕЛЬНОГО АГЕНТА

     Столица Царства Польского Варшава встретила очеред¬ной берлинский поезд привычной суетой шумного вокза¬ла. Генерал Брусилов с женой, сойдя с вагона на перрон, как-то быстро позабыли о неприятной слежке за ними в Германии. Супруги прощались в Варшаве: Надежда Вла¬димировна ехала в столицу навестить родню, а Алексей Алексеевич хотел ещё посетить штаб Варшавского военно¬го округа и успеть па поезд, проходящий через Винницу, где располагался штаб его корпуса. Он очень торопился к своим войскам, чувствуя дыхание надвигающейся войны.

     Каково же было удивление Брусилова, когда в вагоне-ресторане поезда на Винницу он встретил таинственную незнакомку, бывшую в попутчицах германского агента, ранее преследовавшего русского генерала. Она одиноко сидела за завтраком в роскошном бархатном платье зелё¬ного цвета, на фоне которого чудесно смотрелась нить бе¬лоснежного жемчуга. Женщина была совсем рядом, и её томный взгляд с лёгкой улыбкой предназначался явно Брусилову. Он, пребывая в смешанных чувствах, уже об¬речённо понимал: надо принять вызов, потому что не при¬лично не замечать таких знаков внимания, и потом, надо, наконец, выяснить, сколько, за ним будет продолжаться слежка и к чему всё это приведёт. Брусилов никогда не прятался от опасностей — он шёл на них... даже на такие...

    Алексей Алексеевич, заинтересованный и женщиной, и теми людьми, которые за ней стоят, подошёл к её столику. Теперь она дарила ему какую-то хищную улыбку малень¬кой тигрицы, очень довольную, что намечаемая жертва сама явилась на заклание. Генерал склонил голову и, гля¬дя в глубину карих женских глаз, поздоровался:

—Алексей Алексеевич... Рад познакомиться с милой пани.
       Дама в восторге вскинула ресницы и брови, протягивая руку для поцелуя, удивилась:

—Как господин мог узнать, что я полячка? Брусилов, усмехнувшись в усы, спокойно ответил:

- Когда я входил в ресторан, то от вас отходил офици¬ант, а вы что-то говорили по-польски... И всё-таки как вас звать, если не секрет?

 - Графиня Елена Статьницкая. Я еду в Винницу. У меня там, около города имение.
       Тут уж генерал не выдержал и рассмеялся:

—Я тоже представьте в Винницу. К месту службы.
       Статьницкая, невинно улыбаясь, щебетала:

- Какие у нас право совпадения... это наводит на раз¬мышление, что у нас не случайная дорожная встреча.

- Без сомнения, — подыгрывал ей Брусилов, едва сдер¬жавшись, чтобы не спросить сё о берлинской военной раз¬ведке.

     Высокородная полька, сделав серьёзное лицо, предпо¬ложила:
—Возможно, кто-то свыше нас познакомил. Что ж, это судьба...

      Она задорно рассмеялась — завораживающе и призывно. Два часа они провели за завтраком, непринуж¬дённо болтая, порой перемешивая польскую и русскую речь. Попутчики расстались нехотя, пообещав друг другу непре-менно вместе пообедать. Брусилов, вернувшись в своё купе, сел у окна и долго смотрел на мимо проплывающие пше¬ничные поля и зелёные рощи, а думал он по-прежнему о своей нежданной попутчице. Русский генерал чувствовал, догадывался, что она из стана врагов его Отечества, что польская графиня, если так оно и есть, хочет получить важ¬ные секретные сведения о русской армии. Но какой же смысл её разоблачать теперь, да и как это доказать... не лучше ли давать Статьницкой ложные данные и тем самым принести пользу России. Пусть около меня будет находиться уже раскрытый агент немецкой разведки, чем потом пришлют кого-то неизвестного, да и как она хороша, эта Елена... я хочу до конца раскрыть эту очаровательную загадку...

      За обедом они встретились как уже старые знакомые. Алексей Алексеевич заранее заказал совместную трапезу, чему графиня, придя в ресторан, была чрезвычайно до¬вольна. Она даже подставила щёчку для поцелуя и завя¬зала разговор, указывая на окно, где мелькали живопис¬ные места южной Польши:
—Мне всегда хорошо на Родине, но больше мне нра¬вится Украина. Я с нетерпением еду туда. Неужели Алек¬сей Алексеевич всей этой дивной красоте скоро придёт конец? Неужели начнётся война?

      Полька смотрела на русского откровенно влюблённым взглядом карих обволакивающих глаз. Брусилов, сделав восторженное лицо, откровенно признался:

- Я как раз командую русскими войсками в районе Винницы и смею заверить вас, что мы на пороге большой войны.

- Как это ужасно! — закатила глаза графиня. — У меня по обе враждующие стороны есть поместья, дома...

     Генерал невольно усмехнулся:

- Ну-у-у. Вам-то грех жаловаться. У вас при любом раскладе уцелеет часть имущества.
- Ладно, Бог с ним, с имуществом, — как-то легко мах¬нула рукой Статьницкая. — Я беспокоюсь за людей. За вас Алексей Алексеевич. Вам не страшно командовать? Вести солдат в атаку? Вы же будете наступать?

    Брусилов встрепенулся и подумал: «Ну, вот началось — за женскими вздохами начинают выглядывать уши Цент¬ральных разведок. Он сделался серьёзным и в то же вре¬мя печальным. Генерал оглянулся и, стараясь окончатель¬но вызвать к себе симпатию, стал говорить тихо и довери¬тельно:

—Пока, милая Елена, о нашем наступлении на авст¬рийскую Восточную Галицию нет и речи. Посудите сами: мой корпус разбросан на огромной территории, ужасный недокомплект в разных частях, да и просто войск мало. А вы знаете, какие у нас дороги? То-то. Даст Бог защитить свои позиции у границы.
- Господи! Неужели всё так плохо? — недоумевала Статьницкая. — Но Россия столь велика и неисчислима...

- Во-о-от! — протянул с надеждой Алексей Алексее¬вич. — На то и рассчитываем. Может быть, подъедут ка¬зачки с Дона — глядишь и выкрутимся...

    Утром в последний июльский день варшавский поезд подходил в Виннице. Брусилов вновь облачился в цивиль¬ный костюм и направился в вагон, где ехала графиня Стать¬ницкая. Он шёл, чтобы попрощаться, хотя прекрасно по¬нимал и чувствовал, что его дорожная попутчица на этом не остановится. На его робкий стук в дверь её купе, после¬довала длительная пауза, а затем в мгновение всё распах¬нулось, и он увидел маленькую белоснежную фею. Елена стояла в ослепительно белых нарядах: от модной шляпки до изящных туфелек, а пышное платье делало сё какой-то воздушной, невесомой. Брусилов вежливо поцеловал руч¬ку в перчатках и нежную щёчку, а потом предложил:

—Сейчас будет Винница. Позвольте Елена, я довезу вас в своём автомобиле. Сначала заедем ко мне, а потом шофёр будет в вашем распоряжении...

—Нет-нет! — вдруг запротестовала графиня. — Я пре¬красно доберусь сама. Я не простая женщина...

     Она лукаво улыбнулась и потянулась к нему, напро¬сившись на поцелуй, который до неприличия затянулся. Наконец, они отпрянули друг от друга, и Статьницкая сказала с придыханием:

- Ты мне стал дорог, Алексей. Давай встретимся пос¬лезавтра, в шесть вечера у театра.

- Мы обязательно встретимся, — ответил Брусилов, пристально вглядываясь в её лицо, — это судьба и ей не надо противиться...



                Глава шестнадцатая
                НЕПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ ДЛЯ АВСТРИЙЦЕВ

    На западе Украины, напротив австрийской Восточной Галиции размещалась Третья русская армия генерала Рузс¬кого и группа войск генерала Брусилова. Австро-Венгерская Империя держала против них достаточно сильную группи¬ровку войск, но свои главные ударные армии расположила севернее, в южной Польше. Там, по замыслу главного союз-ника австрийцев Германии, должен быть нанесён отвлекаю¬щий удар по русской Польше. Его цель — помешать  России овладеть германской Восточной Пруссией, пока основные силы немцев не разобьют на западе французов. На Украине австрийцы не планировали никаких наступательных опе¬раций и от русских серьёзных неприятностей не ждали. Но иного мнения был Генеральный штаб в Петербурге. Там рас¬суждали иначе: сдерживать австрийские войска в Польше и наступать на Украине — взять Львов и попытаться окружить противника. Военное руководство России планировало за несколько месяцев разбить австрийские войска и делало для этого всё возможное, усиливая Юго-Западный фронт, обра¬щенный против Австро-Венгерской Империи.

     На южном фланге русско-австрийской границы, возле небольшого украинского города Проскурова, расположилось несколько дивизий, составлявших группу русских войск ге¬нерала Алексея Алексеевича Брусилова. Большая европей¬ская война в конце июля 1914 года уже стояла у порога, и Брусилов был приятно удивлён, когда к нему стали посту¬пать секретные пакеты из штаба Юго-Западного фронта. Алексей Алексеевич сиял от счастья: через несколько недель он становится командующим полноценной, новой Восьмой армией. Брусилов будет иметь четыре корпуса, состоящих из двенадцати дивизий, среди которых значатся отборные казачьи части с Дона, Кубани и Урала. Он уже прикинул, где всё это воинское богатство размещать в районе Проскурова, заволновался было, но потом успокоился: войска при¬будут не в один день, а подъедут постепенно в течение на¬ступающего августа. По этому поводу Брусилов имел теле¬фонный разговор с главнокомандующим генералом Ивано¬вым, в котором по причине секретности не назывались вещи своими именами. Командующий Восьмой армии услышал в трубке характерный смех бородатого главнокомандующего:

- Алексей Алексеевич, вы, надеюсь, не столь наивны полагать, что я отдавая вам такие «подарки», оставлю вас отдыхать в живописных местах Прикарпатья.

- Что вы, что вы! — понимающе заулыбался Брусилов, поглядывая на карту австрийской Галиции. — Я наоборот жду соответствующей моменту директивы штаба фронта и добьюсь того, что вы желаете...

- Вы умница! Директивы будут, и мы вас ещё вызовем на ковёр... а пока знакомьтесь с «гостями», размещайте их. Не ровён час — они пригодятся...

     Было, было чему радоваться и суетиться генералу Бру¬силову, глядя на внушительный список новых боевых ча¬стей, отдаваемых ему для сколачивания крепкой армии. Он, вчитываясь, улыбался в усы и говорил сам с собой:

—Вторая сводная казацкая дивизия, Терская казацкая ди¬визия, Первая и Вторая кубанские... Нет, с такими молод¬цами я в обороне сидеть не буду! Наступать! Только наступать!

     На следующий день Брусилову адъютант доложил, что в район Проскурова в эшелонах прибывает Десятая кавале¬рийская дивизия генерал-лейтенанта Келлера. Командую¬щий, не выдержав штабной спячки, вызвал автомобиль и сорвался с места, велев ехать к тихой станции, где начали выгружаться кавалеристы. Ему лично захотелось познако¬миться с вновь прибывшими частями и сделать необходи¬мые распоряжения. Через пару часов он был уже на месте: неприметный полустанок, расположенный у самого леса, ожил от выгружавшихся из вагонов воинов и лошадей. Шум, гам, ржание лошадей всё ласкало слух боевому генералу. А как хороши были бравые казаки. Прищурившись, Бруси¬лов разглядел защитную форму, даже васильковый цвет на лампасах: «Никак, оренбуржцы», только подумал коман¬дующий, выходя из машины, как тут же перед ним вырос молодцеватый кавалерийский командир и бодро доложил:

—Ваше превосходительство! Полковник Тимашев Лео¬нид Петрович. Командир Первого Оренбургского казачь¬его Его Величества Наследника Царевича полк...
       Тимашов на миг остановился и тут же был оборван весёлым смехом Брусилова:

—Да вы, батенька, случаем не испанский гранд, по титулам-то? А где ваш командир дивизии?

     Полковник, глянув на восток, вздохнул:
- Далековато будет. Ещё день придётся его подождать...

- Ясно, — разочарованно сказал Брусилов, но потом хитро прищурился. — Скажи, полковник: одолеем авст¬рийцев в случае войны? Конницы у меня будет много, да сейчас войны пойдут другие: окопы, проволока, пушек и пулемётов не счесть...

        Тимашов расправил усы и гордо ответил:
—Ваше превосходительство, не сомневайтесь! Одоле¬ем! Оренбуржцы натиском берут, удалью и хитростью. Подберёмся как-нибудь к австрийцам, а в ближнем бою не посрамим Урал.

        Брусилов, довольный ответом и увиденным на станции, приказал Тимашову:

—Пока скрытно сосредотачивайтесь у границы в лесах. Едва начнётся война, переходите на австрийскую сто¬рону и тесните их разведку. Сами выясняйте силы против¬ника и готовьтесь наступать. Я буду только наступать. Австрийское командование сейчас не знает, сколько у Проскурова сосредотачивается русских войск. Надо не¬пременно воспользоваться элементом неожиданности и преподнести противнику неприятный сюрприз...