Свет в окне

***
Она была шеей, а он — руками. Она была разумом, а Он — сердцем. Потом — менялись местами. И снова.

Двоих девчонок пестовали, вырастили, дали образование. Выдали замуж. Выдали с сучком и с задоринкой, - не всё гладко, не всё, как хотелось — потому что "по любви“.

Дальше бежали плечом к плечу по жизни, успевая внуков нянчить, радоваться и горевать вместе. Хотели. Мечтали. Жили.

Ставили цели и достигали. Чтобы "всё, как у людей". Квартира, дача, машина. Бывало, Она “пилила". Язык острый, до бритвы, предками заточен.

Он, в ответ, больше молчал. Ну, а чего хотеть, — темперамент у неё такой. Поглядывал, улыбался или психовал, и делал. Медленно. Старательно. Любя.

Она - Хозяйка: дом в чистоте.  Готовила так, что случайный гость обязательно спросит: “У вас сегодня, праздник какой?" В ответ плечами пожимали: “Нет, вроде, у нас всегда так, - семья ведь, как иначе?" И на работе Она всё успевала. Всё — по уму, всё — на совесть.

Он - хозяин: надёжное плечо, опора, дело. И достаток на нём. Она - тоже не отставала. Крутились, как белки в колесе. Труд без отдыха. Успеть. Сделать всё, как должно. Тянули вместе лямку этой жизни и прорастали друг другом.

***
Однажды ночью Она проснулась и не поняла, что происходит. Как-то не так Он дышит. Или не дышит? Потрогала лоб — холодный пот, плечо — дрожит листом на ветру, грудь — рваный ритм: сердце птицей наружу бьётся и падает камнем. Затихает. Замирает.

Ночь. Звуки сирены. Скорая. Девять ударов сердца. В минуту. Инфаркт.  Остановка сердца по пути в больницу. Разряд. Ещё разряд.

Откачали. Но Он завис, между небом и землёй: нужна операция. Она смотрела в глаза врачу, его голос уплывал облаком, маячил где-то далеко, исчезал обрывками: "Состояние не стабильно. Может повториться. В любой момент. Операция... Квоты на кардиостимулятор выбраны. Платно... Наркоз. Риск. Шанс. Ищите".

Он лежал в палате и ждал ту, что ходит с косой. Жена прокладывала пути по инстанциям, уводя чёрную дуру подальше от мужа — "рано ему, оставь нам". Петляла, как птица, отвлекая старуху в чёрном капюшоне, переговорами с чиновниками, бродила из кабинета в кабинет: глав врач - заведующий - соц защиты - комитеты.

Только Она знает слепые, в гОре, тропы. Только Она помнит неожиданные слова, которыми стучалась к людям "на местах“, к их чувствам, к разуму, к долгу и снова к чувствам.

Вечером вела себя, через силу, домой. Вымотанная. Промёрзшая. Уставшая. Ложилась спать, и не могла: "Как Он там? Дышит? Найду? Успею?“

Иногда, на краю зыбкого сна, “Ухала" всем существом в детство, где живёт вера в чудо. В руках появлялась волшебная палочка и Она загадывала: "Хочу, чтобы Он жил, хочу, чтобы ему помогли, хочу, чтобы сердце его билось! Ритмично. Чётко. Как мотор. Как часы“. Взмахивала мысленно рукой. Сдерживала рыдания, готовые обрушиться лавиной, забывалась, тяжело и отчаянно. И волшебство случилось.

В кардиоцентр, на практику приехал иностранный хирург, для верности, про запас, привёз не один, а два кардиостимулятора. И всё получилось. Реально.

Он лежал на больничной койке после нервного танца скальпеля в теле. "Мотор“ вшит. Наркоз снисходительно отпустил. Азарт. Радость. Удача.

Воздушные шарики — странное зрелище для больницы. Но мужики дружно их надували, расширяли лёгкие, как советовал врач. Разноцветные шары добавляли праздника. Победа. Эйфория. Кураж.

Редкая ложка коньяка, по предписанию врача, делала своё дело: у жизни появлялся вкус здоровья, вкус застолья. Он смотрел на трещинки в больничном потолке и радовался, что жив. Пока не выписали.

***
Дома Он вдруг осознал. Следующий раз всё равно может быть последним. Возможен сбой. Или не успеет. Или... , да  мало ли? И сдулся. Страхи. Сомнения. Тревоги.

Посадил себя в кресло и отгородился газетой, заголовками вниз. Внимательно "читал". Вздыхал и угасал, словно внутри него выключили свет.  Тьма забрала его целиком, туда, где должен вздрогнуть разряд, если сердце захочет остановиться. Он сидел и ждал.

Она продолжала двигаться, заботиться, хлопотать. Но не видела Его рядом. Всё было напрасным: тело починили, но воля к жизни спряталась. Исчезла. Застыла. Умерла.

Утром очередного дня Она "шуршала" по дому, наводила порядок: протирала зеркало так тщательно, словно хотела увидеть в нём ответы на свои мысли: "Как его вытащить? Надо дело ему придумать, чтобы очнулся“. Усталость и слёзы подкатывали к горлу.

Телевизор бубнил. Она задумчиво гладила экран тряпкой, пытаясь далеко за ним, за стеной дома, найти то самое, важное дело, для мужа, которое заставит его выйти на улицу, пойти к людям. Она с грустью глянула в его сторону и разозлилась: приковал газетой к креслу, спеленал себя ею, как младенца беспомощного, по рукам и ногам.

Она взяла пульт и протирала его: "Нажать бы на Нём кнопку и включить волю к жизни". На экране мелькали кадры старого польского фильма “Ва-банк“. Она замерла: “Точно! Нужен риск, надо пойти ва-банк. Он должен почувствовать, что очень нужен, что без него — никак. Что только он может помочь или спасти".

" Реклама от Застройщика" беспощадно порвала фильм. Громко. Назойливо. Топорно. Тряпка замерла: кажется, найден выход. Займётся реальным делом, начнёт делать, двигаться, и всё наладится. Его золотые руки ему же и помогут. "Или пан, или пропал".

Прошло пару недель, прежде, чем Она всё узнала и решилась на переговоры. Повод нашёлся сам:
—  Глянь, сюда, что у нас тут в углу? Кажется, трещина по панели дома пошла. — В голосе звучала тревога.
—... — Газета чуть пошевелилась, но не ответила.
— Ты мне нужен живой. Убери, ты, эту газету, —раздражение, вдруг, выплеснуло на него всё и сразу, — Я хочу новую квартиру. Посмотри, как здесь можно жить? Надо выбираться отсюда. Трещина, говорю, пошла по стене на кухне! Ещё пару лет, и оттуда снег задувать начнёт, — от её отчаяния веяло решимостью: казалось, что Она готова взять кувалду и раздолбить стену, если трещина окажется не достаточно значительной.
— Какую квартиру? На какие? — муж опешил.
— Продадим эту. Я нашла место, там ещё фундамента нет, земля под снегом. Поживём у старшей. Не хочу здесь тихо замерзать. Надо жить, двигаться. Это реально, и нам, пока ещё, по силам. Только надо, чтобы ты взял кредит.
— Мне не дадут.
— Надо ходить и искать. В одном банке не получится, другой одобрит. Собирайся.
— Куда?
— Место под дом смотреть.

***
Через четыре года, в центре города, между трёх церквей, у реки, новый дом обнял их. Красотой. Трудом. Теплом. Сердцем.

Ей удалось задуманное. Прошло десять лет. Их можно увидеть на набережной, гуляющими вдоль реки. Сильной, Глубокой. Полноводной. Разной, как сама жизнь.

Она была шеей, а он — руками. Она была сердцем, а Он — разумом. Потом — менялись местами. И снова. По вечерам в их доме горит свет. Электрический. И ещё какой-то другой.

***
С благодарностью моим родителям.
 

19.12.2020
_____________
Источник фото: Интернет.