Продаёшь

Виктор Матюк

Продаёшь 

Грехов своих не сочтёшь, умножь их на два иль три и оторви свой взгляд от земли,
Вокруг себя взгляни, коль нет внутри высокой любви, поспеши отойти от обмана и лжи!
Без них проживёшь, авось, не пропадёшь, что посеешь, то пожнёшь,
Грехов воз следом за собой вёз старенький еврей – прохвост,
Он был толст, в общении прост, невелик его рост,
По большому счёту тот неказистый мужик – старик,
Он едва вполз  в чужой мозг, упёршись в столб,
Смог сразу не свалиться с обеих ног! Он продрог,
Зубы лязгали, шрамы его лицо обезобразили,
Но не смогли  отделить его  плоть от земли!
Что ждало его впереди? Тёплый дом или холодный острог?
Это знает только бог, он за грех не сочтёт факт тот,
Что покоится в тени, много заблуждений на пути,
И мысли одни и те ж для умников и невежд
О пользе и толке мирских утех находят много прорех
В душе грешника того, кто вокруг себя не видит никого,
Кроме Господа своего! Я давно уже не тот, что был прежде,
С открытым забралом иду навстречу судьбе и надежде,
И року не сдамся, душа моя не переносит хамства,
А его упрямство с наглостью в придачу заодно
Искажают чёрными красками белоснежное полотно,
По всему видно одно, что написать письмо ему не суждено!
Все тропы белым снегом занесло и уже давным-давно,
Но я из последних сил обороняюсь, падаю и вновь поднимаюсь,
Грешу и каюсь, но грехам сопротивляюсь, не хочу расстаться с белым светом,
Былые воспоминания помогают мне в этом, они бегут следом,
И всё, что называю сущим бредом, закрывают стареньким пледом!
Я с ответом не спешу, до сих пор ищу нишу свою, вокруг пристани кружу,
Иногда поднимаюсь на невидимую высоту, чтобы к утру вновь опуститься долу,
И даль волю чувствам своим, дух свободу – непобедим, он – не сокрушим!
Он, как вихрь, зашёл ко мне погостить, был скромен и тих, затихал его ритм,
И вдруг он попытался вновь затмить тот сладостный миг, открытый для двоих!
Рок готов отдать мне всё, что тяжким трудом было приобретено,
Но время ещё для торгов не пришло, не повезло и что?
Плохо или хорошо? Время сомнения прочь унесло,
Осталось только грязное и пыльное стекло,
Прикрывающее деревянное окно, плоть трясло,
Только солнце взошло, назад вернулось душевное тепло!
Жить стало веселее, никто тебя не гонит в шею, ни  о чём не жалею,
Ищу свою орхидею везде, пытаюсь обойти укромные места на земле!
Надежда таится вовне,  она засела в душе, будто шалаше, спрятанном в тайге,
Всё должно сохраняться втайне и даже шерше лифам, как камень в душе,
Он тонет в воде. Но не горит в огне! В глубине чертога Господа-бога
Грешник ищет обратную дорогу в свою старую и прохудившуюся берлогу!
Ему трудно унять боль и тревогу, пусть правда канет в воду,
Никто о ней не проявит заботу! Преходяще всё, пока грехи не сочтёшь,
Не осознаешь и не поймёшь, что сущая ложь, притаившаяся среди стройных берёз,
В самое сердце кольнёт, и ты вновь Лазарем запоёшь, но року не сдашься в плен,
Всё – суета, всё – тлен, а зачем грешникам подниматься с колен?
Им не суждено увидеть перемен, а зачем? Слышны голоса,
Что волосы рамка лица, на всё воля Творца! На грешнике нет лица,
Свет от  полыхающего костра творит дивные чудеса, искрится глаза,
Серебрится стезя, трещит сухая ветвь под тяжестью гнилого плода,
Тихо в крыши наземь капает дождевая вода, бог весть, куда улетают слова,
Душе не хватает тепла! Глаза опускаются вниз, правда путешествует без виз,
Взгляд упёрся в скользкий карниз, сразу послышался разбойничий свист,
Да катись ты пропадом со своим жизненным опытом, добытым с хлопотами
Дерзкими, но умными людьми! Они исколесили просторы, где жили праведники и воры,
Им бы впору кинуться головой в прорубь, чтобы через пару минут подобно монстру выпрыгнуть
Из глубокой полыньи, не для того, чтоб спастись, а чтоб нательный крест, зажатый в горсти,
Мог счастье толпе принести, но не себе! На той скользкой и узкой стезе не до романтического сна,
Не от великого ума многоголосая толпа ударилась в бега, ведомая призрачными снами,
Она уходила семимильными шагами от  стыда и срама, не останавливалась под фонарями,
Не увлекалась страстями, едва шевелила разбухшими до крови губами,
Слова молитвы господней шептала устами, но мечте о встрече с богами
Сбыться не суждено тем, кто жил грешно, на них тёмное пятно. Его видно далеко!
Луна взошла уже высоко, только волк одинокий  по воле рока жестокого ждёт часа своего,
Но, спрятавшись в тёмном уголке, мысленно плыл на утлом челноке по горной реке,
И не заметил, как тот мир, что был когда-то на рай похож, пошёл стремглав под нож!
Неужто это правда? Где же ложь? Толпа вельмож стояла вдалеке, тихо было в той стороне,
Кто-то держал пищу в узелке, у кого-то тайна была на языке, но он не произносил ни звука,
Лютая стужа сковывала губы и руки! От старых грехов осталась груда гранитных камней,
Изъятых из душ грешных людей, слух ловил их робкое дыхание, слова любви и признания
Улетели бог весть куда, здесь осталась только замёрзшая вода и в ней погибли все слова,
Что прозвучали накануне, в новолуние в тихой лагуне одинокий волк притих в испуге,
Затихли все звуки, то ли ещё будет, если он свою родню навеки вечные забудет!
Кто его осудит? Неужто только те, кто в мирской суете рисует красочные сцены в уме?
Я же душу свою дьяволу не продаю, на жалкие подаяния живу, мучаюсь и терплю,
Но ещё живу и своего часа жду, ночами не сплю, вдруг просплю свою путеводную звезду
И что тогда? Холодная Луна склонилась низко, согнись, тогда не будет риска, и она
Не зацепит краешком своего рога тебя, вокруг вечная мерзлота, голод, холод и нищета!
Не хочу никуда уходить, но и жить здесь не могу, уж лучше замёрзнуть на снегу,
В холод, стынь и в пургу ты чувствуешь только проседь свою, а на другом берегу
Кто-то потрошит твою судьбу, она орёт, тебя к себе зовёт, ты – её опора, ты – её оплот!
Тёмный небосвод сам встаёт из стихотворных строк, куда-то бредёт, чего-то ждёт,
А бедный грешник свой воз едва везёт, грехам потерян счёт, да и дел у него невпроворот! 
От чистой совести ни следа не осталось, она давным-давно скончалась, как оказалось,
Тогда в те давние времена она в своём выборе была вольна, нынче ни стыда, ни позора,
Только грехи, как собачья свора не отходят от высокого забора, закрыта все ворота,
Но их поступь тверда, в душе едва-едва полыхает гаснущий очаг, труден каждый шаг,
Боль в обеих ног, как звон пустых баклаг из-под креплёного вина, толика греха видна,
Но не из моего окна! Что-то слышу, пенье девичье прошло через крышу,
Голос, ниспосланный свыше, становится всё тише и тише,
 Я же никого рядом с собой не вижу, только промозглый ветер
Улетающую совесть заметил и теперь, как лютый зверь
Её на своих крыльях колышет и мне в спину холодным вихрем дышит!
Вместо неё остался только искрящийся пепел, его даже последний человек приметил,
В этой гигантской пустоте каждый из нас был предоставлен сам себе! Страх таится вовне,
Кому бы его продать и богаче стать? Желающих нет, гаснет свет, его поглощает тьма,
Только в памяти остаются бревенчатые дома, а перед ними два сгнивших дотла бревна!
Слова в груди остыли, поднялся вихрь из снежной пыли,
Боги грешнику его провинности простили,
Но в свои сокровенные тайны не  посвятили!
Тьма могильной ночи затмила заплаканные очи,
Скорбь душу точит, она голову морочит, плоть едва ноги волочит,
Но делает вид, что отныне беспробудно спит!
Так поступить ей вселенский разум велит,
Если Бог благословит, тогда толпа громко закричит: «Ура!»
Талая вода будет бежать в сторону чистого родника,
Стезя туда трудна, даль отсюда не видна, там кромешная тьма,
Чванство и зависть в темноте ищут корысть, крик и свист замедляют жизнь, 
Весь смысл её – доказать превосходство своё, пока костёр злодейства
Не дошёл до жалкого большинства, глухая тьма водит душу с ума,
Чернеет посреди ночи зелёная трава, прохожая тропа вообще не видна,
Тусклый свет её окрасил в блеклый красно-жёлтый цвет,
Неужто ему альтернативы здесь нет? Что за бред?
Что за галиматья? От пустых обещаний нет житья,
Почему же в зной и стужу бесчестье не сдохло,
Толпа совсем оглохла от шума городского,
В её душе не осталось ничего святого,
Только божье слово горит,
Как яркий светильник,
Оно заменяет будильник тому,
Кто, судя по всему, предал огню огромную толпу!
 Всё в дыму, некому слова сказать, спину прогну,
Чтоб доказать чужую вину, но не свою, вот тем и живу,
Что жну чужую ниву, ищу на небе свою планиду,
Взгляд всегда упирается в старую иву на берегу ручья,
Рядом с ним юность и молодость моя прошла, теперь там царит пустота!
Хочу решить для себя, о чём я должен при встрече просить Творца?
Хочу долго прожить, и заново свою судьбу сотворить, но этот быт
От чужих глаз давно уже сокрыт, его одному аскету никак не изменить!
Карта бита, нечем крыть! В каком ухе звенит? Пролетает зимний вихрь
Вокруг  ветвей густых, а через миг здесь вновь царит тишина,
Ещё жива моя старушка, вином наполнена алюминиевая кружка,
Пустая чекушка под столом прячется от судьбы, будто маленький гном!
Вот если бы о повсеместные жалобы разбивали лбы знатные продавцы
Безутешной всячины, их силы на утехи растрачены, все долги  давно оплачены,
Рок не умер, процветает его базарный юмор! Он зацементировал право на бесправие,
Когда приличные люди остаются в стороне, когда прошлое житие сгорает в огне,
Можно упасть низко, многие из нас живут без риска, но каждый ищет укромное место,
Где можно было бы жить и богато и честно! Таких мест нет повсеместно!
Божий раб, пришло и тебе время узнать, что, сколько ни грабь, сколько не люби статных баб,
Придёт тот скорбный час, когда смерть потребует от нас всё,
Что было под обломками жизни  погребено, уходить тяжело,
Многое не сбылось, сил и мощи тогда у естества не нашлось,
Чтоб сполна опустошить свои карманы, нечего ждать манны небесной
Ни в день будний, ни в день воскресный, только воду и хлеб пресный
Подарит нам свет небесный, конец неизбежный  может голову сломить,
А бренную жизнь на самом взлёте взять и затормозить! Не хочу я ходить
Под прессом небес, инстинкт самосохранения ещё не исчез, жизнь дала новый всплеск,
Вновь послышался «Полонез» Огинского, он хоть у кого разбудит даже то,
Что ушло далеко, оно – не солнце и не луна, грешная душа сумрака ночи полна!
Вокруг тишина, тлен и пустота, потерян отчий кров, душа закрыта на железный засов,
Чтобы ветшающие перекрытия не спровоцировали грядущие события по недоразумению
Или по наитию замереть в тоске, оставив сокровенную надежду вдалеке, на незнакомой звезде!
Нательный крест зажат в руке, душу ведут на поводке, а ты – один, будто нищий бедуин
Среди бескрайних долов и пустынь видишь только синь бескрайних небес,
В этом эзотерическая символика есть! Много есть тому причин, чтоб
Ты был благодарен судьбе по гроб, что жил, как исполин, но в момент один 
Душа твоя оскудела, но никому нет дела: почему? Не хочу я терять путеводную звезду,
Простолюдин в миру летит то вверх, то падает стремительно вниз, точно также,
Как будто что-то вырвалось со страниц старинных книг, и этот миг был воистину велик!
Всё прах, всё мишура, не осталось ни кола, ни двора, бревенчатая изба пуста,
Ни одна живая душа не хочет жить среди руин греха! У неё своих сполна,
О времена, о нравы, полно кручин у любого из мужчин, каждый набил на них себе руку,
Теперь ходит по тёмному переулку и ищет себе подругу, чтобы забыть о сутолоке бытия,
Лично у меня задействована кора, а не острова подсознания, преодолеваю за пиком пик,
Никто из подруг и друзей не забыт, иногда сознание заходит в тупик, издаёт громкий крик,
Но язык даже ты не удержишь взаперти, он привык идти не наискосок, а напрямик!
Громкий вскрик взошёл на голый пик, но заветной вершины так и не достиг,
Он привык на слово верить и любить, но время летит, и новый мир бурлит,
Как кипящая вода, безумствует толпа, у неё нет ни совести, ни стыда,
Надо подбирать слова, чтобы опосля хоть толика надежды была,
Что судьба сможет в степной глуши женскую душу растревожить,
И заново обнажить  тот грех, что ниже живота, там когда-то излучина страсти была!
Нынче там обитель корчмаря, всё остальное рок и судьба выжгли дотла,
Велика беда, плоть тяжело чреду пожарищ пережила, тот старик на коленях стоит у алтаря,
Его сознание заворожено, небось, в голову ударило креплёное вино,
Ничто уже не волнует мужика, он смотрит на святош, и видит среди пьяных рож,
Что кое-кто на его посетителей похож! Что посеешь, то пожнёшь,
Его грехи давно истлели, но их в старую обитель вернули брадобреи,
Торгаши-евреи  по одному входят в деревянную корчму, что приютилась на высоком берегу,
Её глухая стена вся в снегу! Тропа, что в питейное заведение вела, была узка,
Как и жизненная стезя, шаг туда, шаг обратно и нет творческого таланта,
Он охотно себя знающим людям предлагал, и щедрые дары им раздавал,
Пока не был убит наповал, со временем покосилась старая корчма,
Состарилась не только она, дряхлеют все бревенчатые дома!
Только дух и плоть, а их создал Господь, ещё переходят реку жизни вброд,
Продолжается мечты полёт, грехи бесплотны, как и ангелы, прилетающие с небес,
Нет чудес именно здесь, где не в почёте ни совесть, ни честь! У грешника есть шанс,
Быть может, что-то продашь или обменяешь баш на баш, когда-нибудь возьмёшь реванш,
Подчас с помощью нескольких вышколенных фраз можно многое скачать,
Не переходя на откровенный уличный мат, Бог за всё воздаст, нам бы научиться ждать,
Но как? Изменчиво годы бытия бегут, они меня при встрече уже не узнают,
В гости не ждут, их любовь в те далёкие года был страстна и пылка,
Нынче образ бородатого мужика с запахом коньяка, позволяет взять быка за рога,
Ему бы навстречу сделать два иль три шага, чтобы наверняка  и не сгоряча
Поторговаться за содержимое чужого кожаного кошелька!
Он долго себе напарника искал, долго в гору шагал, и размышлял о чреде времён,
Мерил взглядом небосклон, пока не затмился он, потом от  толстых стен останется только тлен,
Не получив ничего взамен, поднятая к небу судьба на всю округу откроет воспалённые уста,
Всё перемешалось в уме моём, спутались дверной и оконный проём, тихим остался речной затон!
Сознание заторможено, оно взирает заворожено на всё,
Что могло растревожить грешное  естество, был девятый вал,
Была ссора, был скандал, потом тюрьма, потом подвал,
Где каждый выживал, как мог, хотя валился с ног,
Совершив урочный круг, покорил в себе испуг!
Воображение летит вперёд и на полпути оно устаёт,
Оно напоминает красочный сон, его вихри беснуются в груди,
Как на него не гляди, как очи слабые свои не щади, былые дни,
Как вихри промчались, радовались и огорчались, с иноходи в галоп срывались,
Ахи и вздохи до утра раздавались, а потом навсегда они расстались,
Разошлись их дороги-пути, истину трудно найти в промозглой ночи!
Прозри! Очи протри от горькой слезы, уши ватой заткни,
Страсть остановилась в романтических горах со слезами на глазах,
Не в состоянии сделать первый шаг, ей бы путеводную звезду с небес достать.
И необъятный мир стремглав объять! С чего начать? Я вырос здесь, и несу свой крест
По воле небес, странную болезнь забрал с собой холодный рассвет, глаза не успели узреть,
Как стареющий домосед увидел Фаворский свет в конце тоннеля посреди недели!
Отчая земля от капель осеннего дождя прохудилась, в ней огромная щель  приоткрылась,
Но жизнь никак не изменилась, и сколько бы ненастье не длилось, грешникам пришлось
Бросить собакам огромную трубчатую кость, душа окутана скорбью мировой,
Тропа засыпана пожухлой листвой, она ведёт стада на водопой! Дождь с грозой
Ночной порой  прошли узкой полосой, промок здесь каждый второй,
Но грехов осталось с лихвой, ни большого, ни малого среди них нет,
Есть вращение планет и сияющий свет, ты разут и раздет, ты – объект насмешек,
Падший человек не должен уходить от животрепещущих проблем, а зачем?
Каждый день одно и то, не завидует никто, небо тьмой заволокло.
Короткий зимний день уходит в тень, зачем? Жизнь дала крен,
Шапка сдвинута набекрень, зачем? Старый пилигрим
Живёт мгновением одним, грех – непобедим, легче с ним, чем без него!
 Проходит всё! Есть ли здравый смысл дальше жить? Зачем куролесить и грешить?
Убедись, насколько однообразна мирская жизнь?! Вспомнить и забыть,
Чтобы себе не навредить, удел грешника таков: ему не подняться до облаков
Даже при помощи высоких слов, пока на земле подлость жива,
Пусть крутятся каменные жернова, всё перетрётся,
Низость ещё назад не раз и не два раза вернётся,
Она тягуча и скучна, как набегающая на берег волна!
После дождя затихает душа, ей страсть уже не нужна,
Её накрыла холодная волна, перед глазами пелена,
Крепись духом, старина, жизнь одна, другой не будет никогда!
О времена! О нравы! Взгляну вокруг, все врут, слышен тюремный перестук,
Его звуки расслабляют напухшие губы, слова грубые они произносят с натугой,
Охваченные скорбью мировой, готовые в момент любой впасть в запой,
У них закончился этап жизни холостой, теперь слова и дела идут вразнобой!
Покосил деревянный сруб, заплакал столетний дуб, зуб на зуб не попадал,
Пока старый безумец своего исхода в конце года тихо ждал на городской окраине,
Там – не здания, а развалины,  от толпы они дымовой завесой отдалены,
Черный дым идёт из огромной трубы, наступили дни беспроглядной тьмы
 Для огромной православной страны! Замирает дыхание, просмотры бескрайние,
Такие печальные и к тому же грязные покорились раньше срока судьбе и року!
Собраны вещи в дорогу, нам всё - ни слава богу, душевная боль и тревога – не предмет
Для ночного монолога, она пришла сюда, кажись, издалека, заявила с порога,
Что у бога таких, как мы много! Он бы мог их всех предать петле,
Но не хватит виселиц на земле, скорбь притаилась вовне!
Нет печальнее измены, чем согнутые рабом колени,
Сцены из мирского бытия раскрывает судьба лишь иногда!
Убедись, настолько небогата на счастье будничная жизнь!
Осуждать её не торопись! Есть смысл повременить.
И запретный плод заново вкусить, нас не будет хвалить весь свет,
Верить в это – сущий бред! Гляжу кругом и не могу понять,
Почему холоден дом, где же дети, отец и мать? Везде тьма,
Везде кутерьма, заброшенные бани, сараи и покосившиеся дома,
Не для этого же была рождена  в далёкие времена грешная плоть,
Господь её дал мозг, чтоб мыслить и творить, больше молчать, чем говорить!
По законам санскрита душа для разума была тогда массивными дверями закрыта,
Сузилась орбита её вращения, по воле проведения жалкий пилигрим остался один
Среди древних святынь, рухнул мир былых надежд, он по воле небес несёт свой крест,
Честь ему и хвала, но уста тяготит узда, в груди – брешь, через неё наружу выходит честь!
Она давно покинула душу, я же не сдюжу холод и стужу, достаю руки из тёплых брюк,
Присаживаюсь на толстый сук, скука вокруг, слышен перестук, трещит старый бук,
Напряжён слух, пора заканчивать досуг, пришло время отправляться в путь!
Судьба, сама ты посуди, как мог червь сомнения застрять в тоскующей груди?
Скалы и утёсы перед ним, мир любви неповторим, поговорим и разойдёмся,
Своими делами займёмся, когда же мысленно в былые времена вернёмся,
С глаз долу прольётся горькая слеза, она превратится в струю холодного дождя!
Имею в виду жалкую толпу не я, эта она имеет меня, нельзя променять звон степного ручья
На мирскую дребедень, что ни день, то вновь беспокоит мигрень, голова стала глупей,
К ней прицепилась ложь, как репей, руки стали слабей, чем в былые времена,
Между людьми началась тяжба! Она в свои руки молнию взяла и сожгла всё дотла,
А чужая метла остатки бытия в одну кучу сгребла, и унесла с родного двора!
Сна нет, дробит свет унылая свеча, в душе тлеют остатки огня,
Лежу без движения, на всё воля Проведения! Прочь, сомнение,
Мне голову оно уже давно снесло, затмило чело, и сечёт его,
Рыдает грешное естество, рядом с ним нет никого, кто бы мог помочь ему!
От волос остались клочья, в голове новые думы роятся, но в них грешник устал копаться!
Ему надоело падать и вновь подн6иматься из грязи, прерваны давнишние связи,
Душевная боль наружу вылезает из сажи, им даже тогда ей судьба швыряет в стекло оконное
Что-то огромное, но тёмное и неподъёмное!  От страха зубами лязгаю, гляжу с опаскою 
На судьбу зубастую, рядом с неё толпы голодающие, а невдалеке – благополучием сверкающие
Предстают в своей наготе! Никто не печалится, никто не мается, только душа мечется,
Её скорбь никем не лечится, а зачем! Плоть жизнью наслаждается, грехов она не чурается,
И даже не пытается понять, почему никогда и никак этот кошмарный сон не кончается?
Её не суждено знать божественную благодать, небо может по заслугам каждому воздать,
Но не мне решать, кому, когда и как руки мирское счастье передать?
Всё приходит свыше, оно из памяти прошлое вышибет, если выживешь,
На прошлом поставишь крест, странный сон уже исчез, пролился свет окрест,
Пришёл Благовест, на всё воля небес, наш протест никто не воспринимает всерьёз,
Когда до конца свой путь пройдёшь, к тому времени всё сполна поймёшь!
Что-то потеряешь, что-то обретёшь, только бы в душе раньше времени ничего не оборвалось!
Успокойся! Ничего не бойся! Нервное расстройство имеет свойство прерываться,
Радоваться и в чужие дела соваться, ничто даром в жизни не даётся,
Пусть совесть плодом незрелым остаётся! Авось, каждый за разум возьмётся,
Жизнь надвое не делится, проторённые пути замела бессердечная метелица!
Несутся снежной ночью моей памяти жалкие клочья, куда они бегут?
От себя они никуда не уйдут! Жуть везде, есть она на небе и на земле,
Но мысль о воде и хлебе слышна в каждой беседе, а в воскресный молебен,
Она, как белый лебедь, возникает среди хлябей мирских, даже в них
Есть таинственный триптих под названием ЖИЗНЬ! Посторонись!
Не горячись! Своего часа дождись! Наяву сам себе докажи,
Что внутри твоей груди намного больше любви, чем снаружи!
Господи, спаси наши души! Замер вихрь, сбился ритм с мыслей моих,
Что было, прошло, в Лету кануло оно, из прошлого назад не вернётся никто!


г. Ржищев 
20 декабря 2020г.
10:04