Глава 1. Я отправляюсь в отпуск
Осень нынче выдалась препротивнейшая, еще в сентябре зарядили нудные дожди, а весь октябрь над грязной кашей, заполонившей улицы, кружили ранние снежинки. К ноябрьским разом похолодало, порывистый ветер ободрал остатки листвы, уступив место морозным утренникам, живо накрывшим постылые лужи ледком.
Пейзаж за окном вовсе не радовал глаз, из щелей, наспех заткнутых тряпками от списанных халатов, отчаянно дуло. Я в который раз проверил батарею за спиной, тщетно, тепла там не было и в помине, как, впрочем, и в сердце нашего главврача, собравшего коллектив на пятничную планерку.
... – И в заключение хочу напомнить, – Валерий Викторович поправил очки и обвел грозным взором нахохлившиеся ряды. – Процент явок по диспансеризации за минувшие девять месяцев оставляет желать лучшего. Если по терапевтическому отделению цифры еще более-менее приемлемы, то куда смотрят узкие специалисты, решительно непонятно. Окулисты, невропатологи и особенно хирурги. С понедельника наш уважаемый Иван Сергеевич собрался в отпуск, а диспансерную группу кто за него будет осматривать?
"Собрался в отпуск", во как! А ничего, что молодой специалист тянул прием и дежурства все лето, пока его более удачливые коллеги наслаждались южным солнышком и пропалывали редис на грядках? Сначала – "подмены еще нет", потом подоспели профосмотры. "Не отдохнуть ли Вам в ноябре, доктор Тургенев? Как раз и путевочка в санаторий завалялась".
Я представил унылые палаты, пожелтевшие ванны грязелечебницы и столовский суп с кусочками вареного лука.
"Из одной больницы да в другую – придумали, тоже. Нет уж, дудки!"
Громко хмыкнув, я шлепнул рукой по коленке. Тамара Андреевна, моя медицинская сестра, вздрогнула и укоризненно покосилась на доктора, столь явно манкирующего критикой руководства. К счастью, ушат производственной информации, припасенной главным на сегодня, иссяк, народ зашелестел, задвигал стульями и потянулся к выходу, удачно скрыв мой невольный порыв.
– Ничего, Иван Сергеевич, справимся, – Тамара Андреевна натянула на плечи старенькую шаль. – Я, пока Вас нет, карты эпикризов заполню и диспансерников на первую декаду вызову. Вернетесь, глянете быстренько, сто не сто, а процентов восемьдесят наберем. Куда лучше?
"Лучше, конечно же, есть куда, но явно не в этот раз".
- Ваня, Тургенев, погоди минуту, - Мишка Курехин, из стационара, поймал меня в дверях за хлястик халата.
- Ну, чего тебе?
- Слушай, Вань, - Мишка выпустил хлястик и тут же взялся крутить мою пуговицу, такая уж у Курехина привычка - тактильный контакт ему необходим как воздух. – Ты, значит, в отпуск?
- Ага, ты же слышал.
- А делать что будешь?
Я отобрал свою пуговицу, и Курехин оторопело захлопал глазами, потеряв нить разговора.
- На лыжах кататься, на коньках. Лед встанет на речке и поеду. Пока.
- Э-э, Ваня, постой, я спросить хотел. Сегодня за меня не отдежуришь? - Мишка намертво вцепился в мой рукав. - Ну, очень надо, выручи, а? Я бы Егорыча попросил, но у него юбилей, а у Сабитовой - муж.
То, что "у Сабитовой - муж", я знал и без него, здоровенный бугай и ревнивый, будто тысяча мавров. Даты дежурств драгоценной жены он знает назубок и любое отклонение от графика сочтет немедленным поводом к разводу. Впрочем, если уж говорить откровенно, основания для волнений у парня все же имелись, по случаю, Тамара Андреевна намекнула об этом весьма непрозрачно.
- Мартынову позвони.
- Звонил, у них постоянно занято.
- Позвони еще, - дежурить третий раз на неделе мне совсем не улыбалось.
Мишка вздохнул и полез в карман.
- С меня пачка заморских.
- Две.
- Ладно, две.
- Уговорил. Только я задержусь на часок, домой еще надо заскочить.
- Без проблем, - мой рукав обрел долгожданную свободу, и окрыленный Курехин помчался в отделение.
В принципе, против дежурств я ничего не имею, больница у нас ведомственная, в палатах только плановые и хроники. Вечером обошел, перевязки глянул и - спи-отдыхай. Кормят, опять же, прилично, в ординаторской цветной телевизор. Если КВН или футбол по программе, так вообще, красота. Другое дело, когда работать приходится через день, уж извините, но личную жизнь в холостые годы никто не отменял.
...- Тамара Андреевна!
- Да?
- А Лизе Сабитовой сколько?
- Тридцать два.
- М-мм...
- С какой целью интересуемся?
В поликлинике Тамара Андреевна уже сорок лет и присматривать за неразумными юнцами - ее прямая задача.
- Из спортивного интереса.
- Доведет Вас этот спорт до греха, Иван Сергеевич, шепнут добрые люди Ренату, проблем не оберетесь.
Тамара Андреевна шлепнула мне на стол стопку амбулаторных карт и оправилась ставить чайник. Я лениво покрутил авторучку и зевнул, писать категорически не хотелось.
"И откуда она все знает? Ни о чем таком даже подумать нельзя, наша Тамара тут, как тут, хорошо, хоть завтра ее не будет, сидит с внуками".
В субботу у Егорыча юбилей. Тимофей Егорович Сыромятин - наш заведующий хирургией, жизнерадостный коротышка отмечает шестьдесят в больничной столовой. На пенсию он, конечно, не уйдет, жить на пенсию врача вредно для организма - долго не протянешь, а вот с заведования его, скорее всего, попросят, и кто займет вакантное место, пока непонятно.
Я задумчиво поскреб проклюнувшуюся щетину и разгладил смятую страничку.
"Мартынов сам не пойдет, Мишка Курехин – слишком шебутной, а вот Лиза..." - на ум, некстати, пришли ее лодыжки, обтянутые ажурным чулком. "Лиза... хм..."
Шорох бумаг за столом медсестры вдруг затих, я скосил глаза и тут же, мучительно краснея, уставился в карту - Тамара Андреевна поджала губы и осуждающе качала головой.
...До дома мне недалеко, минут десять пешком, не больше. Однокомнатная в новенькой многоэтажке, отстроенной комбинатом для своих работников, серьезный аргумент, чтобы терпеть и нудные проповеди главного врача, и ежедневную рутину амбулаторного приема. Лифт я игнорирую принципиально и на свой шестой взлетаю, перепрыгивая через ступеньку. При сидячей работе лишняя физическая нагрузка только в радость.
– Тургенев, привет, – из двери напротив высунул нос Петька Сидоркин, неунывающий троечник одиннадцати лет с вечно всклокоченной шевелюрой.
– Здорово, болезный, – я повернул ключ. – Чего не в школе? Прогул?
– Не, ангина, – Петька выбрался наружу и расплылся в щербатой улыбке. – Мамка просила передать – к тебе почтальон с заказным сколько раз приходил, она потом сама в квитанции расписалась.
– С заказным? Ишь ты! Давай.
– Давай… какой быстрый. Его искать нужно.
Петька хитрит, искать ничего не нужно, а письмо наверняка на тумбочке в прихожей.
– Сигарету не дам, и не надейся.
Петька пыхтит и тащится следом.
– Ну, Иван Сергеевич...
– Две конфеты с орешками.
– Ну, Иван...
– Исчезни.
Две конфеты значительно лучше, чем ничего, поэтому через минуту в дверь тихонько стучат.
– Принес?
Петька вручает конверт и отправляется на кухню за обещанной платой, где у меня что лежит, он знает прекрасно.
"Ничего себе!" – я покрутил в руках увесистое почтовое отправление с кучей марок и штемпелей. "Такое впору фельдъегерской службой доставлять".
– У тебя чай закончился, – выполз из кухни недовольный Сидоркин.
– Так завари.
– В баночке тоже нет.
– Правда? – не поверил я, и напрасно, старинная жестяная банка, где обычно хранится заварка, действительно пуста.
– Сейчас, – Петька срывается с места и несется домой, чай он может попить и у себя, но таинственный конверт притягивает сорванца не хуже запретного "Плейбоя".
"...пр. Машиностроителей, 39, кв. 24, Тургеневу И.С. Обратный адрес – абонентский ящик в Москве. Неужели..."
Стандартный ритм хорошего наполнения взбрыкнул и припустил в галоп, в правой кисти зародилась маленькая молния, привычно стрельнувшая в плечо.
– Вот, держи, – любопытина уже тут как тут с пачкой индийского. – Давай, я сам заварю.
– Давай, – согласился я и надорвал упаковку. – А мы пока посмотрим.
"На посмотреть" там имелось предостаточно.
Во-первых, лощеный лист с золотой каймой, похожий на почетную грамоту.
Во-вторых, тщательно запечатанный, но абсолютно чистый конверт "Авиа".
В-третьих, еще один конверт из плотной упаковочной бумаги, надписанный шариковой ручкой: "Тургенев И.С."
В-четвертых, три новогодние открытки.
Все.
– Хо-тел..., – Сидоркин немедленно завладел моей грамотой. – Смотри, Иван Сергеевич, тут не по-нашему сначала. А дальше по-русски: Отель "Приют гоплита". Туристические маршруты Греции, "Тезей и Ко". Это что?
– Что? – я пробежал глазами нарядные строчки, потом перечитал еще раз, медленно и внимательно. – Путевка, Петя.
– Путевка? Ты едешь в Грецию?
– Пока не собирался.
– Да ну! – поверить в такое Петьке трудновато. – Тургенев Иван Сергеевич, проживание с 6 по 24 ноября, номер люкс, телефон в Афинах... Афины! Я помню, мы проходили по истории – Парфенон, Фемистокл, спартанцы.
– Спартанцы жили в Спарте, а в Афинах – афиняне. Не мельтеши.
В "Тургеневе И.С." нашелся новенький загранпаспорт, а в "Авиа" билеты до Москвы и дальше, в те самые Афины. По датам все сходится: в Москву – пятого, в Грецию – в ночь на шестое.
– А открытки зачем? – не унимался Петька.
Как раз с открытками все было ясно – "сподобился, в кои-то веки", я подошел к окну и поскреб пальцем заиндевевшее стекло.
"Отпуск в ноябре! Выходит, он и это просчитал!"
Неугомонный ветер бросил в окно горсть снежной крошки, на улице моргнули и нехотя вновь затеплились фонари.
Выставив Сидоркина вместе с открытками, я принял душ и побрился.
"Давно пора в "Энергии" стиральную машинку купить, куда это годно, все грязное, даже носков не осталось. Убраться тоже не помешает, за диваном пыли - кота не загнать. С другой стороны, что ему там шастать? Приличные коты предпочитают коврики и кресла, а кресло у меня очень даже ничего!"
Оставив воображаемого кота в покое, я развалился на сидении.
"Очень удобно, к тому же, пустячная царапина на подлокотнике сэкономила целую пятерку. Подумаешь, царапина, царапин на моей мебели пруд пруди, поскольку все предметы обстановки - откровенный б/у, найденный в ближайшей комиссионке.
Комиссионка, скажу я вам, для одинокого холостяка - золотое дно. Ну а где еще отыщется не задорого огромный шкаф со старинной фурнитурой и могучими ножками, способный вместить небольшого носорога и утконоса в придачу? А три венских стула с гнутыми спинками, пусть разные, но эффектные и крепкие, а лакированный двухтумбовый стол с чернильным пятном на столешнице, а деревянная вешалка-стойка с потемневшими от времени бронзовыми крючками?
Помнится, оценив интерьер моего нового жилища, матушка только вздохнула и погнала отца в универмаг за приличной люстрой чешского стекла, которые, весьма кстати, выбросили в конце квартала.
Нет, с меблировкой все отлично, гости не жалуются, тем более, что сидим мы, обычно, на кухне, под уютным зеленым абажуром. Там и чайник под рукой и подымить можно у форточки... Без четверти шесть, пора..."
Еще раз взвесив в руках "фельдъегерский" конверт, я сунул его, с глаз долой, в стопку старых газет, натянул куртку, щелкнул выключателем и поплелся спасать дежурство волынщика Курехина.
Глава 2. Немного о юбилеях
Прошу заметить, коллеги, душа юбиляра - структура тонкая и чувствительная. Человек, оплативший банкет на шесть десятков посадочных мест, вправе рассчитывать на толику внимания и благодарности.
Та самая толика начинается с мелочей.
Не вздумайте опоздать! Час, минута, секунда - не играет значения, уж лучше не прийти совсем, придумав на досуге приемлемое алиби.
Не забудьте цветы! И пусть вам в тысячный раз твердят: "ну, зачем?", "это лишнее" и "некуда ставить". Полная чушь! Степень успеха любого банкета наглядно демонстрируют охапки роз, хризантем, гладиолусов и прочей настурции, победно доставленные в стандартную "хрущовку".
Наденьте парадный костюм! Каким бы дорогим ни был ваш презент, растянутый свитер, лоснящиеся штаны и давно не чищеные ботинки будут восприняты виновником торжества исключительно на собственный счет.
Для женщин мой последний совет не особо актуален, ибо те начинают готовиться к выходу в свет не за дни, а за годы до нужного часа. Безжалостная диета, искусная портниха, модный парикмахер - собрать слагаемые успеха непросто, но результат того стоит! В случае срочной надобности или даже без оной, уважающая себя дама не преминет блеснуть остатками талии, вечерним платьем и стильной прической. Мужской интерес к юбилеям абсолютно иной. Раскланявшись и потолкавшись животами, мы тотчас устремляемся к накрахмаленным скатертям, торопясь занять места поближе к мясной нарезке, копченой рыбе и соленым груздочкам.
Итак, следуя этим трем простым и понятным правилам, я прибыл на банкет за пятнадцать минут до начала с букетом в руках, не забыв задержаться в дверях, чтобы гости могли оценить достоинства моей классической "тройки", сшитой у проверенного мастера.
Да, господа хорошие, я предпочитаю именно "тройку", причем в темно-синих тонах и с жилетом на пять пуговиц, практически безупречный вариант. Некто спросит с сарказмом - почему не смокинг? Помилуйте, крайне невежливо выглядеть лучше юбиляра.
...- Тургенев, лапушка, хорошо, что пораньше пришел, - Алла Петровна - наш председатель профкома и главный механизм любого мероприятия. - Возьми штопор, пройдись по столам, народ собрался, а ничего еще не готово. И сними пиджак, не дай бог устряпаешь, вон твой стул, у окна, под плакатом.
В принципе, я не член профкома, но данный факт Аллу Петровну не смущает. За курами, на базу? Иван Сергеевич. За тортами к празднику? "Ваня, съезди". Откупорить бутылки? "Снимай пиджак". С другой стороны, есть, конечно, и плюсы...
- Тургенев, родной, чего застрял? Кушать хочешь? Возьми бутербродик с икрой, я тебе отдельно положила. И давай, Ваня, давай, вон уже из горздрава пришли.
Бутерброды на моей тарелке намазаны, конечно, от души.
"Как ни крути, плюсы есть и немалые. Ладно, где ее штопор?"
Вечер потихоньку набрал ход, официальные лица отбыли и народ расслабился. Я счел возможным снять галстук, проверив заодно - на месте ли новые запонки.
"Запонки! Серьезно? Да Вы ископаемое, Иван Сергеевич!" - воскликнет современный читатель, и я смущенно потуплю взор. Что правда, то правда, мода на штучки в манжетах давно миновала, но как же здорово смотрится полированный камень на белоснежном фоне, особенно, если на галстуке заколка из того же гарнитура.
"Еще и заколка, ой, не могу!"
Смейтесь-смейтесь, имидж делают аксессуары. Если на то пошло, ни одна женщина в здравом уме не обойдет вниманием человека, столь наглядно демонстрирующего признаки утонченного вкуса.
...- Иван Сергеевич, можно Вас на минуту? - субтильная девушка в белом халате дотронулась до моего плеча.
- Привет, Маш.
Маша - медсестра из терапии, веса в ней едва ли три пуда, зато ума на всю Академию наук.
- Елизавета Николаевна просила Вас подойти.
- Лиза? А где она?
- У нас, Гореловой назначили осмотр хирурга.
- И что? Сегодня же Матвеев дежурит.
- Матвеев утром заходил, "патологии нет". Боли в животе не проходят, я Елизавету Николаевну позвала.
- Думаешь, аппендицит?
- Аппендикс Гореловой еще в детстве удалили, но симптомы подозрительные.
"Подозрительные" у нее. Не люблю всезнаек".
- Тебе бы на лечфак, моя радость.
- Ага, осенью поступила. Теперь только в выходные смены беру.
"Ничего себе".
Терапия у нас на третьем, здесь тихо, сонно и пахнет ландышами. Откуда в здании ландыши, ума не приложу, но факт остается фактом, может духами кто брызгает.
Прошелестев по ковровой дорожке, Маша свернула в ординаторскую.
- Сюда, Иван Сергеевич.
- Еще одного притащила, - дежурный терапевт - толстая ворчливая тетка, брюзга, каких поискать. - И тоже без халата.
- Сходить?
- Уж потрудитесь.
- Я с поста принесу, - шепнула Машута. - Там есть для консультантов.
- Ага, спасибо, - я уселся в кресло и беззаботно крутанулся вокруг себя, фурия недовольно запыхтела.
Ординаторская у терапевтов что надо. Тихушники с фонендоскопами на шее выбили в АХЧ и новые столы, и мягкий уголок, и вертящиеся кресла. На полу у них шерстяной ковер, который не стыдно положить в гостиной. Заведующая тут - дама с характером, однако, точно знает, где его следует попридержать, а где - развернуться во всю ширь. Дисциплина на третьем, как в императорском гвардейском полку, наверняка и шпицрутены припрятаны.
- Держите, Иван Сергеевич, - халат не заставил себя ждать. - Елизавета Николаевна сказала, что будет ждать в хирургии. История болезни, пожалуйста. Я на посту.
"Вот это верно, вот это правильно, для объективного мнения, смотреть пациента нужно порознь, так и человеку спокойнее. А то ввалятся толпой и давай живот мять, еще и спрашивать наперебой норовят. Ладно, почитаем... Что тут у нас? Горелова Серафима Григорьевна, сорок шесть лет... Гипертоническая болезнь... Понятно... Боли в животе появились вчера... Ночью усилились... Дежурный хирург: "Хир. пат. нет", стандартная формулировка... Лейкоцитов - девять тысяч, СОЭ - шестнадцать... Ни то, ни се".
Я почесал в затылке и бросил взгляд за окно, там куда-то спешили редкие граждане, укрывая лицо от холодного ветра.
"Даже от окон у них не дует", - я провел рукой по подоконнику. "Вон, щучий хвост как раздался. С историей вроде все, пора в палату".
Крутанувшись в кресле еще разок, я покинул терапевтическую обитель, удостоив надувшуюся коллегу лишь сухим кивком.
Вообще-то, острые животы - мой конек, но разбираться с ними непросто. Хорошо, когда есть лаборатория, гастроскопия, рентген, а представьте, сто лет назад - чуткие пальцы врача, багаж скудных знаний и, будьте любезны, диагноз на гора. Егорыч утверждает, что комбинат раскошелился на японский аппарат УЗИ, вот это здорово, думают, значит, о народе!
Живот инженера Гореловой мне не понравился. Хотя нет, сначала мне не понравился ее язык, обложенный коричневым налетом. Язык таким быть не должен.
- Кушали сегодня? Аппетита нет? А вчера? Тоже не особо? Раньше такие боли были? Здесь больно? А здесь? А так? Теперь на бок...
"Интересненько. Аппендикс удален, боли по правому боковому каналу и здесь же вполне отчетливый инфильтрат. Симптомы раздражения брюшины сомнительны, но сбрасывать их со счета не стоит. Да-а".
- Острый живот? - спросила Маша.
- Похоже, - сказал я, возвращая халат. - Мы с коллегой посоветуемся, в истории запишем и позвоним. Возможно, оперировать придется.
- Я тоже так думаю.
"Кто б сомневался!"
- Тургенев! Наконец-то! - Лиза вольготно устроилась на диване, сбросив надоевшие "шпильки".
- Платье не помнется?
- Пусть. Посмотрел?
- Ага.
- Варианты?
- Масса. Снимок бы сделать, эндоскопию.
- Эндоскопия только в понедельник. Из лаборатории звонили: кровь стала хуже – лейкоцитоз растет.
- Тогда думать нечего - переводим в дежурную больницу. Кто писать будет?
- Иван, я же лежу. И туфли одевать неохота.
- Веская причина. А Матвеев где?
- Не знаю. Вылетел отсюда, едва я села на диван. Странный он какой-то.
- Угу, очень странный, - я покосился на сбившийся подол. - Оформим консилиум?
- Консилиум - долго, оформляй повторный осмотр. Что внизу?
- Танцы.
- Медленные?
- Всякие.
- Вальс умеешь?
- Ну-у, учился когда-то.
- Пригласишь?
Лампочка тревоги мигнула, но так и не разгорелась.
- Вальс уже был.
- Жа-аль. А Новый год нескоро, - девушка потянулась и соизволила подняться. - Написал?
- Да-а.
Я почувствовал аромат духов и прикосновение бедра, очень подходящий момент, чтобы положить руку на талию. Лиза пробежала глазами несколько строк и вопросительно взглянула на меня - "Ну же, Тургенев".
"Нет, слишком явно", - со мной просто играли, имитируя пикантность ситуации. Я осторожно отодвинул стул.
- Занесу в терапию. Ты вниз?
- Куда же еще. Я не выше тебя на каблуках?
- В самый раз.
Когда глаза партнера на уровне твоих, это, действительно, в самый раз, забросив историю на пост, я догнал искусительницу в пустынном коридоре первого этажа.
- Слышите, Елизавета Николаевна? - из столовой донесся неспешный хит модного немецкого дуэта. - Ритм, вроде, подходящий.
- Приглашаете, Иван Сергеевич?
- Конечно!
Вальсу я учился в десятом классе и, как оказалось, не напрасно. Полгода занятий во Дворце пионеров и пожалуйста – с вами танцует самая красивая девушка на выпускном, не говоря уж о прочих приятных моментах, включая сегодняшний.
Наш длиннющий больничный коридор кончился на удивление быстро, откружив вдоль кабинетов физиослужбы, мы свернули в холл перед столовой, получив, наконец, достойный танцпол. Внезапно музыка стала громче, а рука Лизы сжала мои пальцы до хруста. Я обернулся и похолодел.
- Беги, Тургенев, - одними губами прошептала Елизавета. - Чего ждешь?
- Пиджак в зале.
- Ты идиот? Беги.
"Как в воду Тамара глядела, как в воду. Вот ведь, не слушался старших и на тебе, адюльтер во всей красе. Объясняй теперь ее орангутангу эстетическую концепцию культурного досуга. Откуда он взялся?!"
- Ренат!
"Ренат Сабитов, майор милиции и бывший чемпион области по боксу, шансов у меня, что у землеройки перед трактором".
- Ренат, постой, - сказала Лиза. - Давай, поговорим спокойно.
"Ага, сейчас!" - говорить спокойно в планы Сабитова не входило, скрипнув от нетерпения зубами, он резво двинул вперед, намереваясь втоптать обидчика в щербатый плиточный пол.
То, что переговоров не будет, сообразил и я, отступление выглядело разумным.
"Только вот ключи от дома в кармане пиджаке и портмоне тоже, значит, придется прорываться. Ладно, как там нас в самбо учили?"
Плюнув на последствия, я принял стойку, изловчившись подхватил товарища Сабитова за отворот куртки и аккуратно подправил траекторию атаки, выводя на переднюю подсечку. Ловить опытного бойца на столь простой приемчик в другой ситуации я бы не рискнул, но сейчас Ренатом двигал не холодный разум, а первобытная мощь парового котла. Вряд ли он вообще успел понять, зачем в него вцепился ненавистный соперник, и откуда под ногами возникло неожиданное препятствие.
- Ой, мамочки! - вырвалось у Лизы, когда этот фрукт перелетел через мое бедро и въехал в сифон раковины, некстати оказавшийся на пути. Пластмасса с готовностью хрустнула, и на майора милиции вылился стакан мутноватой вонючей жижи.
"Вот теперь, Ваня, ходу".
Не став дожидаться продолжения, я бросился в зал, не забыв, впрочем, запечатлеть на щеке Лизы прощальный поцелуй.
- Тургенев, ты куда? Тургенев! - всполошилась Алла Петровна. - А торты кто разрежет?
- Ренат! Я договорился!
- Сабитов? А где он?
- Там, - объяснять было недосуг.
Схватив пиджак, я пролетел через кухню до служебного входа и выскочил на мороз.
"Дверь бы подпереть", - к счастью, у крыльца погодилась метла с увесистым черенком.
Бежать по заснеженному тротуару в модельных ботинках на гладкой подошве - то еще удовольствие, тут главное держать скорость и аккуратно входить в повороты. Двенадцать лестничных пролетов я преодолел, не снижая темпа, и отдышался лишь у собственного холодильника, в котором нашлась бутылка минеральной.
"Так, Ваня, так, спокойно, без паники, погоня прибудет позже. Вещи в сумку, потом на вокзал и в санаторий, отсидимся в лесу недельку-другую, а там видно будет".
Я выгреб из шкафа остатки белья.
"Эх, постираться не успел, не страшно, в сельмаге отоварюсь. Бритва, зубная щетка... Что еще? Ах да!"
Вслед за туалетным прибором в багаж последовал старинный фолиант, присланный мне по случаю неким известным гражданином.
"Похоже, все" - я плюхнулся в кресло и закрыл глаза. "Ну, ты и влип, Ванька, влип по уши. Нападение на сотрудника, побег! Повяжут, как пить дать, повяжут, лучше сразу с повинной. Приду в отделение и с порога: так, мол, и так, братцы, пытался соблазнить честную советскую гражданку, застукан товарищем Сабитовым, которому нечаянно нанес легкие телесные повреждения". Тут я посомневался. "Да! Конечно же легкие, этого кабана ломом не перешибешь... Не забыть в конце: больше не буду, раскаиваюсь и все такое".
Пробежав мысленный текст еще разок, я расставил запятые и разозлился.
"Так, а в чем, в сущности, я провинился? Ничем предосудительным мы с Лизой не занимались, поцелуй в щечку не в счет. Ее Ренатик, скажем так, сам нарвался, не угомони я его - лежать Тургеневу И.С. в реанимации с трубочкой во рту и центнером гипса на причинных местах. И это еще в лучшем случае! Нет уж, господа хорошие, я свой заслуженный отпуск рушить не собираюсь!"
Блуждающий взгляд ненароком упал на стопку газет, из которой нахально выпростался уголок "фельдъегерского" конверта.
"Шелтон! Ну, конечно! Опять его штучки. Уж больно вовремя все сложилось - отпуск, Лиза, буйный муженек. В Грецию, говорите? Ладно, господин издатель, Ваша взяла, но я еще Вам это попомню!"
Глава 3. "Приют гоплита"
Искать такси от аэропорта не пришлось, центровой местной баскетбольной команды с табличкой "Turgenev!" в руках явился за мной прямо к выходу из терминала.
"Два ноль шесть, не меньше", – прикинул я. "Отличный рост, даже прыгать особо не нужно".
Уяснив, что перед ним тот самый "Turgenev!", великан свернул свой плакатик и потопал на автостоянку, где нас ждал обшарпанный микроавтобус с большой "W" на капоте. Грек распахнул для меня дверь салона, а сам принялся моститься на водительское сидение.
– До гостиницы далеко? – покачавшись в разболтанном кресле, я предпочел перебраться в другое, благо было куда.
– Далеко, – "баскетболист" устроил, наконец, свои коленки и завел мотор.
– Дизель?
– Что?
– Мотор – дизель?
– Угу, – он пощелкал рычажками, пытаясь зажечь ближний свет, но вместо этого ожил единственный дворник.
"Вот чудик! Не помнит, где фары включать. Спасибо, хоть ключ не потерял".
– Едем прямо в отель?
– Да, в "Гоплит", – горе-шофер сходу врубил вторую передачу, машина дернулась, взвыла и рванула вперед.
Светская беседа как-то не задалась, хотя чего ожидать от человека, вынужденного встречать самолет в четыре утра, а потом еще трястись до города в дребезжащей колымаге. Я поправил съехавшую сумку и уставился в окно, но там из кустов навыползали клочья тумана, напрочь скрыв придорожные красоты Эллады.
"Подумаешь, очень надо, видали мы все ваши развалины в учебнике истории за пятый класс. Интересно, в море купаться можно? Теплынь-то какая!"
И, правда, ноябрь на дворе, а на термометре в аэропорту плюс восемнадцать, люди сплошь в майках и рубашках с коротким рукавом.
Микроавтобус пару раз крепко тряхнуло, затем на обочине выросли фонари и за стеклом поплыли расплывчатые силуэты неведомых строений.
"Ну что, Ваня, пока все нормально. Впрочем, если подумать, с той самой минуты, как я распечатал заказное письмо, дела пошли подозрительно лихо. Не успел я стукнуть в дверь Сидоркиных, чтобы оставить ключи, как на пороге возник вездесущий Петька, клятвенно пообещавший забирать почту и поливать кактус. На последнем я, в принципе, не настаивал, кактусы тем и радуют хозяев, что могут месяцами жить без воды. Свободное такси уже поджидало на перекрестке, гостеприимно светя зеленым огоньком. Московский самолет взлетел без опоздания и приземлился с точностью до минуты. Паспортный контроль я миновал, словно важная персона из МИДа, пограничник сверил фото, небрежно перелистал страницы и шлепнул мастичную печать – "следующий". В Афины прилетели без приключений, во всяком случае, я уснул сразу после взлета и открыл глаза только перед посадкой. Верзила с табличкой и машина до места. Марк Шелтон? Однозначно!"
Здесь, пожалуй, придется прерваться и кое-что разъяснить, ибо Марк сам по себе заслуживает отдельной книги. "Бессмертие завода "Электрон" – вот как я ее назову. Встретились мы с ним не абы где, а в одиннадцатом "нумере" третьего корпуса психиатрической лечебницы в Родничках, куда я, студент медицинского института, явился для курации пациента с иностранной фамилией Шелтон. На первый взгляд, ничем примечательным Марк не отличался, но это лишь на первый. Именно он поведал мне увлекательную историю, произошедшую в хеттской столице, Хаттусе, после которой могучая империя растаяла, словно сахар-рафинад. А заварил ту древнюю кашу его далекий пращур по имени Шелла, генетическая память о котором навеки отпечаталась в головах потомков. Здорово, да? Вот и профессор Туренский поначалу считал так же. Отчаявшись уложить "воспоминания" своего подопечного в научные рамки психиатрии, профессор отправил его в НИИ физиологии мозга в Москве. Где там, в институте Марк мигом закоротил новомодный диагностический агрегат и сбежал в закрытый крымский санаторий, чтобы составить партию в бильярд одному из кремлевских бонз. Не спорю, партия вышла хоть куда, но по завершению Марк Шелтон убыл в неизвестном направлении, попытавшись убедить меня напоследок в том, что некая космическая раса уполномочила его род вести на Земле ее дела. Класс! Мне лично на тот момент в дальнейшей судьбе Марка сомневаться не приходилось – палата, режим и покой. Не тут-то было! Не прошло и полгода, как он передал привет из Дамаска, а заодно – старинный фолиант и загадочную металлическую пластину с письменами. Пластина оказалась договором о мире между египтянами и хеттами, заключенным три тысячи лет назад, а над текстом книги я бьюсь до сих пор, пытаясь собрать воедино хитрую мозаику тех времен.
"Неужто, дорогой Иван Сергеевич, Вы умеете читать по-хеттски?" – не без доли ехидства спросите вы. "Представьте себе, да, с того самого дня, как меня шарахнуло молнией". "Вас? Молнией? Серьезно?" "Вполне. По случаю, прочтите "Электрон".
...Машину снова тряхнуло, "баскетболист" чертыхнулся и от души вдарил по тормозам. Меня мотнуло взад-вперед, а сумка едва не улетела в проход.
– Эй, Данила-мастер, не дрова везешь! – возмутился я. – А! С тобой же надо по-английски.
Пока я подбирал подходящий эквивалент, водитель вырубил мотор и вновь защелкал рычажками, ища непонятно что.
– Приехали, – буркнул он.
Вокруг по-прежнему плыл туман. Я высунул нос из окна в надежде хоть что-то разглядеть, отчаялся и задвинул стекло обратно.
– Где отель?
– Там, – мне указали молчаливый дом по левую руку.
– А почему темно?
– Спят.
– Даже портье? – выходить почему-то расхотелось. – Фонарик хоть есть?
К моему удивлению, этот фрукт послушно полез в бардачок, покопался немного и отыскал вполне приличный фонарик, вспыхнувший ярким, веселым огоньком.
– Сколько я должен?
– Оплачено, – мрачно сообщил грек, явно считая, что продешевил.
– А фонарик?
– Завтра заберу, – снова заскрипел дворник, и затарахтел мотор, давая понять, что делать мне здесь больше нечего.
"Съездить бы тебе в ухо, чтобы впредь был повежливее, да воспитание не позволяет".
– Ладно, катись, – сказал я, выбираясь наружу.
– What? – не понял невежа.
– Гуд бай, кабальеро.
"Баскетболист" зыркнул глазами и снова включил вторую, машина привычно затряслась и нырнула в туман, рассекая предрассветную мглу тусклым светом фар...
- Вот, дубина! - под ногами обнаружилась затертая брусчатка. - Чего было сразу ко входу не подъехать?
Перескочив улицу, фонарик высветил деревянную решетку террасы, увитую диким виноградом. Терраса оказалась невелика, всего по паре столиков справа и слева, зато над входной дверью имелась красивая вывеска - "Hoplite shelter hotel", а ниже еще какая-то абракадабра. Я поискал звонок и не нашел, очевидно в дверь следовало стучать массивным бронзовым кольцом.
"Ладно, постучим", - я взялся за кольцо, но брякать на всю улицу не пришлось, дверь неожиданно подалась, легко и беззвучно.
Внутри царили те же мир и покой, на стойке портье поблескивал допотопный светильник, в котором горела самая настоящая восковая свеча.
- А чего не лучина? - желающих встретить забредшего гоплита на горизонте не наблюдалось. - Нет, ну нормально! Куда, позвольте, складывать щиты, шлемы и прочий доспех? Где разбитные служанки, огонь в очаге, вино и еда? Какого черта, я тащился через весь город в этот Зевсом забытый shelter?
Презрительно хмыкнув, я направился к стойке, на которой заметил оставленный без присмотра кругляш. Под пластиной-брелком в виде ахейского щита с номером "3Д" нашелся вполне себе обычный ключ от английского замка.
"Дверь открыта, ключ на столе, похоже мы на месте. На ужин я, конечно, опоздал, но ничего, потерплю, в самолете же кормили".
В углу отчетливо зашуршало.
"Мыши, наверное".
По полу пролетело дуновение промозглого сквознячка, свеча затрепетала и едва не погасла.
"Беги, Тургенев, беги..." - услышал я шепот Лизы, вздрогнул и обернулся.
Там, естественно, никого не оказалось, зато на стене проступили очертания каменной арки с лестницей, ведущей наверх.
- Угу, можно подумать тебя тут раньше не было, - фонарик высветил затертые ступени, повидавшие грубые сандалии не одной сотни гоплитов.
На лестнице тоже сквозило, а где-то в вышине отчетливо слышалось звяканье цепей.
"Жуть", - я поежился и поплелся в неизвестность, разгоняя лучом окружающий мрак.
Два первых пролета завершились площадкой с коридорчиком, в который выходило целых шесть дверей: 2А, 2В, 2С и 2Д, оставшимся цифр и букв не досталось, из чего я заключил, что их считают не столь важными. Совершив рекогносцировку, я миновал очередной пролет и прислушался: цепи все еще звякали, мало того, к ним присоединились тихие голоса.
"Может, на рыбалку кто собирается? Время - самое оно".
На рыбалку они там собрались или еще куда, но дальше я крался абсолютно бесшумно, словно охотник к жирному кабанчику, беззаботно хрустящему желудями.
"Ага!" - снова коридор, снова двери, вот и 3Д, в самом конце.
Голоса вдруг пропали, из чего я сделал вывод, что компания приведений освободила жилплощадь.
"Между прочим, мне обещали "люкс" - напомнил я, отпер замок и щелкнул выключателем.
- Ух, ты!
Конструкция под потолком могла бы сойти за старомодную люстру, будь все завитушки, подвески и шарики на месте, увы-увы, добрая треть светильника бесследно исчезла, а с заменой, видимо, не задалось. И прочая обстановка выглядела под стать – точь в точь родная комиссионка с налетом средиземноморского колорита.
Итак, заезжему гоплиту полагались: огромный, сильно потрепанный, пестрый ковер, два пухлых кресла с полосатой обивкой, потемневший от времени корабельный штурвал, высоченный шкаф с мутными стеклами, за которыми виднелись причудливые раковины, куски кораллов и странные деревянные фигурки, а самое главное - антикварный мраморный стол, доставленный сюда, очевидно, прямо с археологических раскопок.
"Та-а-ак" - я обошел гостиную и сунулся в проем, завешенный бронзовыми цепями, издавшими знакомый звук. За ними обнаружилась спальня с таким же несносным ковром и комодом из бабушкиной коллекции, а вдобавок - кровать-стадион, на которой мог бы заночевать целый взвод греческих пехотинцев.
"Люкс, называется", - я опробовал ложе. "Белье, вроде, чистое и пахнет приятно. В целом - сойдет".
"Электроника" на запястье укоризненно пискнула, напомнив, что приличному гоплиту давно пора видеть сны и цепи согласно брякнули ей в ответ.
Глава 4. Хайра
"Девять", - Номо пересчитал еще раз, хотя вполне мог этого не делать, число кораблей, осевших в гавани, затопленной лучами восходящей ладьи Амона, ему было известно и без счета. Шесть торговых судов из Аттики, два ахейских триаконтора и их египетская барка, всего – девять, сколько ни пересчитывай.
"И девятый день без ветра. Похоже, те, кого мы ждем, явятся завтра, десятого судна у пристани нет", – Номо даже удивился, как такая простая и очевидная мысль не пришла ему в голову раньше. Уж он-то, меджей, потомок древнего племени нубийцев-кочевников, выросший, к тому же, в Абидосе, городе Осириса, должен видеть столь явные знаки, оставленные богами на пути.
Новое утро ничем не отличалось от предыдущих: вслед за господином Фатти – к Дому писцов, оттуда, вдоль оросительного канала, к порту, в порту - к барке, у барки - остановка. Здесь им полагается ежедневная порция стонов и жалоб Ор-маа, владельца и кормчего нанятого судна. В зависимости от запаса вежливости и благотерпения, а того и другого у господина Фатти, по молодости лет, еще имелось с избытком, они будут слушать брюзжание старика один, два, а то и целых три круга.
"Приветствую тебя, мой господин, ты видишь сам – наша барка загружена. Мы здесь уже очень, очень давно, а мой товар так нужен в Мемфисе. Торговые корабли народов моря появятся лишь с окончанием штиля, но по Нилу можно подняться и на веслах. Может быть, господину и тем, кого он ожидает, удобнее вернуться с другим судном? Суда с юга приходят часто, и они лучше, и просторнее, и быстрее…"
Номо прекрасно знал, что старик неправ, ведь договор звучал ясно: барка следует из Мемфиса в Хайру (маленький порт в устье самого западного из рукавов дельты), там принимает гостей и возвращается обратно. Барку наняли целиком, и ни о каких попутных грузах речи не шло. Пусть медные бруски с Аласии, прихваченные предприимчивым торговцем, пылятся в трюме и дальше, все они останутся в Хайре столько, сколько потребуется.
Выслушав бесполезное нытье, господин Фатти лишь сокрушенно вздыхал и спешил к навесу на склоне пологого холма, где его уже ждала корзинка с лепешками и пирожками, кувшины с прохладным пивом и водой. Само собой, несносный старик увязывался следом, коротая оставшуюся часть дня в прохладной тени у склада пшеницы.
Номо компания кормчего вовсе не тяготила, приложившись к кувшину, Ор-маа становился вполне сносным рассказчиком, главное – не перебивать и не задавать глупых вопросов. Меджей и не задавал, что-что, а слушать он умел превосходно.
Стоило признать, что все связанное с морским делом старик знал в совершенстве, но когда в череде его бесчисленных персонажей возникали хищные птицы с бронзовыми перьями, сладкоголосые сирены и великаны-циклопы, мечущие скалы, Номо лишь с сомнением качал головой.
По вечерам, когда жар спадал, у склада собирались моряки и с других судов, отложив ученые папирусы, спускался с холма и сам господин Фатти. Большей частью говорили о Троаде, о чем же еще? После долгой осады неприступная Троя все-таки пала, Эллада и Эгейские острова бурлили, переполненные слухами о героических свершениях данайцев и богатстве их добычи.
... – Троя? Ха! Само собой, я видел Трою! – громкоголосый капитан ахейского триаконтора по имени Арсей нагрянул к складу пшеницы в первый же вечер. – Агамемнон, Менелай? Я говорил с ними, как говорю с вами сейчас. Да что Менелай, я сражался бок о бок с Ахиллом, когда того сразили стрелы Париса... Конечно, он погиб при штурме, а вовсе не в святилище Аполлона. И на дочери Приама он жениться не собирался. Еще чего! В шатрах мирмидонцев троянок хватало и без нее.
На это доселе молчавший господин Фатти осторожно возразил, что женитьба на царской дочери при столь длительной и безуспешной осаде могла сулить весьма ощутимые выгоды.
– Сговор с врагом! Предательство! – возопили возмущенные греки. – Такого не было и не могло быть никогда! Причем здесь Протесилая? Ахилл делил ложе с Брисеидой! ...Парис! ...Елена! ...Агамемнон! ...Одиссей!
Страсти у холма разрастались, будто шар гигантского скарабея, грозя подмять под себя весь Нижний Египет. Пришлось заказать еще пару кувшинов вина и жареной рыбы.
Много позднее, когда пыл ахейцев поиссяк, им удалось услышать ту историю целиком. В Абидосе и Чени о славных походах знали немало, троянский же не был похож ни на что! Безобидный вопрос господина Фатти о годе начала войны внезапно поставил собеседников в тупик. Десять лет под стенами Трои помнили все, но до того ведь еще собирали флот, воевали в Мизии, ждали попутного ветра в Авлиде... Какие там десять, на круг набегало все двадцать! Меджей немедленно подсчитал, что женщине, из-за которой греки пустились в столь дальний и опасный путь, сейчас не менее сорока и посочувствовал спартанскому царю: за это время он мог привести на ложе не одну достойную жену и гораздо моложе.
Господин Фатти вообще находил повод к войне не слишком веским.
- Мне кажется, Номонга, тут все не так просто, - размышляя, он предпочитал называть своего спутника полным именем. - Красивых женщин похищали всегда, но даже если похищенная царского рода, никто не станет снаряжать за ней целый флот. Посольство, выкуп – куда ни шло. Боюсь предположить, во что обошлись расходы! Если бы великий Рамзес, да будут счастливы и покойны его дни в царстве отца нашего, Осириса, воевал с хеттами так долго, мы бы до сих пор пили воду вместо вина.
Господин Фатти замолчал, углубившись в раздумья, из-за чего пару раз споткнулся и чуть не забыл смыть краску с глаз перед сном.
С тех пор Арсей зачастил, очевидно, считая, что египтянам и дня не прожить без его зычного голоса, каштановых волос и упрямого подбородка. На меджея, чей рост едва не достигал четырех локтей, грек посматривал с уважением, тем более что в руках Номонги всегда имелась увесистая эбеновая дубинка с рукоятью из слоновой кости, стоящая целое состояние.
...- Сегодня погода не сменится, - Арсей уселся в любимое кресло под навесом, специально доставленное на холм по его приказу, и вытянул ноги. - Воистину, боги забыли, что ветер не только для того, чтобы сдувать пыль с Олимпа.
Фатти рассеянно кивнул, троянские события не шли у него из головы.
- Прости за любопытство, а как ты сам очутился в лагере Агамемнона?
- Я? - удивился Арсей. - Скажи, друг, что делать в Греции молодым, жаждущим славы воинам? Мой отец - царь Феры, это город на западном побережье Эллады, но я лишь третий сын, а значит, трона мне не видать. Мать не советовала ехать, осада тянулась уже много лет, да кому из нас нужны мудрые советы, когда вот-вот начнут делить золото Илиона. От Фер до Трои куда ближе, чем из Авлиды, и ветер был попутным. Мы шли всего два дня и причалили поздно вечером, едва не проскочив греческий лагерь в темноте. С запада стоянку защищала река Скатандр, с востока и севера - земляной вал и частокол. На берегу было безлюдно, я еще подумал - высадись сейчас троянцы с моря, войне конец, вся ахейская рать поляжет, даже не проснувшись.
Фатти хмыкнул, история складывалась презанятная.
- Сперва я пошел берегом Скатандра, - продолжил Арсей. - Затем вдоль морского залива, он неглубок, и корабли не могут в него войти. Сразу за заливом показался большой, гораздо больше других, темный от дождя шатер. Я назвался страже и сказал, что хочу видеть царя Агамемнона.
"Приходи лучше завтра", - ответили мне. "Да не слишком рано, и захвати амфору хорошего вина".
Послушавшись доброго совета, я вернулся.
Честно говоря, к десятому году осады лагерь выглядел уныло: под ногами хрустели обглоданные кости и черепки разбитой посуды, тут и там торчали вросшие в песок повозки, темнели угли старых костровищ и закопченные бока давно не чищеных котлов. Ночь мы провели на кораблях, а утром между шатров вспыхнули огоньки, к которым потянулись продрогшие за ночь люди. Мне показалось, что подкрепившись и согревшись, ахейцы тут же разбредутся по окрестностям пасти своих коз.
Прихватив кувшин вина, я вновь отправился к Агамемнону. Еще мальчишкой я видел его в Микенах и хорошо запомнил черные как смоль волосы и мощный торс. С тех пор он сильно постарел, не изменился лишь взгляд, проницательный и надменный. Царь не был особо нам рад, сотней копейщиков больше, сотней меньше, мы говорили недолго, и вскоре я покинул шатер, чтобы найти место для стоянки.
К вечеру нам стало известно многое. Отношения между греческими вождями, бесцельно убивающими время в обществе юных невольниц и льстивых слуг, раскалились до предела. Мелкие стычки, козни и злословие стали обычным делом. Троянские селения вымели дочиста в первый же год войны, цены на еду и вино взлетели до небес. Те, кого не продали в рабство, бежали, поля заросли сорняком, виноградная лоза не родила. Поначалу это никого не смущало, звонкого серебра с лихвой хватало на мясо и хлеб с островов. Казалось, ахейцев ждет бесконечный праздник…
- Но серебро в трюмах иссякло, - Фатти уловил ситуацию на лету. - Греки совершили непростительную ошибку, вместо того чтобы стричь шерсть, они закололи своих овец.
Арсей только усмехнулся:
- Именно так, друг, именно так. Добычу давно распродали: посуду, украшения, рабов. Ахейцы надоели друг другу до колик, будь его воля, Агамемнон испепелил бы Трою молниями Зевса, плюнув на троянское золото и жену Менелая, с самим Менелаем в придачу. И тут, египтянин, представь, являемся мы, сотня храбрых вояк из Феры, за своей долей славы и богатства!
Арсей вскочил и сделал зверское лицо, изобразив копейщика, идущего в атаку. Номо позволил себе улыбнуться.
- Так вот, мы разбили шатры и, от нечего делать, решили прогуляться до Трои. Тот день, Фатти, я помню очень хорошо. Дождь наконец-то закончился, густой туман растекся по равнине, я ничего не видел дальше пяти шагов. Со мною отправились два десятка воинов, в медном доспехе, с копьями, щитами и мечами у пояса. Мы двигались почти наугад в надежде, что не минуем город. И нам было весело! Страшно, но очень весело! Если б все войско троянцев возникло из-за тумана, мы обратили бы его в бегство одним могучим натиском. Очевидно, троянцы знали об этом, поэтому предпочли остаться дома. Когда дорога пошла на подъем, с моря налетел ветер, туман поредел, и мы увидели Илион.
Арсей поднялся и долго смотрел на сонную воду залива, а затем наполнил чашу и выпил, не разбавляя водой.
- Мы увидели Илион, Фатти, совсем близко, как твою барку. Мы застыли в полете стрелы от города, вмиг осознав, что боги обвели нас вокруг пальца, заманив в силки нашей гордости и тщеславия! Мощные стены и башни Трои не уступали укреплениям Микен и Тиринфа! Они оказались высоки, друг, слишком высоки. Как можно взять подобную крепость, не имея осадных лестниц, боевых таранов и передвижных башен? Над нами возвышалась твердыня со стенами в двадцать локтей высотой, и делать нам здесь было нечего.
Фатти понимал разочарование ахейца. Подвиги ради подвигов хороши для легенд и сказаний, в жизни лучше иметь просторный дом и полные амбары, нежели ветхую хибару, дырявый хитон и помятый щит. Издревле египетские цари мерили успех походов длиной свитков папируса с перечнем добычи, где каждая вещь учтена и оценена дотошными писцами.
Их увлекательную беседу прервал Ор-маа, ворча себе что-то под нос, он взбирался на холм, покинув привычное место у амбара.
- Не сочтите за дерзость, господин, мне кажется, Вам стоит узнать некоторые новости. Весьма и весьма полезные новости для всех нас. Да.
Кормчий потер слезящийся глаз и кашлянул.
- Если мой господин ненадолго прервется и обратит внимание на восток, то может заметить кое-что интересное.
- Корабль? Ты увидел корабль? - возликовал Фатти.
Странно, но горизонт по-прежнему оставался пуст.
- Твой кормчий прав, - Арсей, бросил взгляд на морскую даль и радостно присвистнул. - Да, верно, погода меняется, к вечеру будет ветер!
Номо, обладавший зрением не менее острым, уже понял, что речь о едва заметной полоске пелены, повисшей над зеркалом моря.
"Девять кораблей и девятый день без ветра. Я не ошибся, завтра мы встретим людей Пеласга".
Глава 5. Фатти
Долгожданный ветер поднял на ноги весь порт и на причалах вмиг стало тесно. Тут и там выросли горы мешков, тюков, корзин, бочек и прочей несуразности, мешающей на пути. Лишь возле барки Ор-маа царило относительное спокойствие, только вот сам хозяин, исправно торчащий у сходен каждое утро, на сей раз куда-то исчез. Причина обнаружилась быстро - прямо напротив холма с их ежедневным пристанищем виднелись мачты незнакомого судна.
Гости не собрали и десятка зевак, обычно охочих до вновь прибывших кораблей, ибо и смотреть было особо не на что: с видавшего виды финикийского торговца сводили невысокую коренастую лошадь. Лошадь упрямилась, доски под ногами не казались ей достаточно надежными, а люди заслуживающими доверия. Еще с полдюжины таких же плотно сбитых лошадок уже толклись на берегу под присмотром парочки чужеземцев в длинных хитонах, перехваченных широкими кожаными поясами.
"Надо же, близнецы!" - отметил Фатти.
На него самого и вовсе не обратили внимания, поскольку вздорная кобылка ухитрилась цапнуть одного из матросов, тот истошно завопил и полетел в воду. Освободившись, упрямица в один прыжок преодолела оставшееся расстояние и выскочила на песок. Под смех и шуточки праздных наблюдателей, ее доставили к табуну, а хозяева занялись походными сумками, сваленными у склада.
"Ты будешь ждать людей из племени тавров", - сказал ему Таро еще там, в Чени. "Они наши союзники, а их вести важны для Египта".
Торжественной встречи пока не получалось, однако Фатти поступил мудро, не двигаясь с места и сохраняя достоинство посланника везира. Меджей довершил картину, превратившись в черную статую за его спиной.
Терпение египтян было вознаграждено, когда на опустевшие сходни ступил последний гость. Фатти не смог бы объяснить причину тревожного чувства, вызванного его появлением, и холодка опасности, повеявшего вдруг с мирного торгового судна. Человек спускался быстро и уверенно, словно под ногами лежала гранитная плита, а не шаткий деревянный настил, так могут ходить только бывалые моряки или акробаты бродячего цирка. Одеждой чужеземец ничем не отличался от своих товарищей: светлый льняной хитон, кожаный пояс с петлями для ножа, кошеля и прочей мелочи, сандалии на толстой подошве. Прекрасно сложен, хотя и не атлет, в отличие от близнецов, чьи мышцы так и катались под кожей груди и рук. Волосы светлые, почти до плеч, лицо загоревшее, но не слишком, прямой нос, без всякой горбинки, характерной для племен Сирии и Ханаана, ни усов, ни бороды. Словом, варвар как варвар, смущало одно - человек с корабля совсем не походил на посла союзного царства, ради которого везир отправил собственного сына в приграничную дельту.
Между тем, незнакомец обвел взглядом собравшийся люд и безошибочно выбрал Фатти среди прочих.
- Меня зовут Шелла, - негромко сказал он, отвесив учтивый поклон. - Ты и есть сын Пеласга?
…Фатти родился в Чени, главном городе восьмого верхнеегипетского нома, в огромном дворце номарха, а точнее в его западном крыле, специально отстроенном везиром Пеласгом для своей второй жены. Мать Фатти, Лия, дочь верховного жреца из Мемфиса, дала согласие на брак с везиром, но не последовала за ним в Пер-Рамзес ко двору фараона, довольствуясь краткими визитами мужа в родовой ном.
Примечательно, что посетив собственные новые покои, Лия там более не появлялась, обосновавшись в старой части дворца, где ждали бесконечные дела оставленного на ее попечение нома. Когда на празднике в честь разлития Нила Лия шествовала по улицам Чени в отливающей золотом тунике, высоком головном уборе, украшенном блестящими рубинами, во главе процессии важных чиновников и жрецов, Фатти и сам не мог поверить, что эта величественная женщина - его мать.
С отцом было проще и сложнее одновременно. Пеласг жил в столице, а в Чени наведывался нечасто, обычные два-три дня, проведенные в играх, прогулках и беседах, пролетали незаметно. Счастливое время, однако чем старше становился Фатти, тем больше тяготился краткостью этих встреч. Когда ему исполнилось девять, он набрался смелости и попросил отца забрать его в Пер-Рамзес. Пеласг лишь задумчиво покачал головой - "Позже, сынок, позже, ты еще слишком мал". И Фатти понял, что все останется как есть.
Пытаясь скрасить разлуку, отец заполнил его дни до предела. Бесконечные часы письма и счета чередовались с уроками по философии и истории, а те, в свою очередь, с плаванием и стрельбой из лука. Учителя, присланные везиром, свое дело знали и серебро отрабатывали честно, впрочем, тому была весьма веская причина.
Здесь Фатти мог бы злорадно улыбнуться: великие мудрецы и храбрые вояки из Ахайи, Сирии и Ханаана становились особенно внимательны и прилежны после встречи с Таро, начальником личной стражи его отца. Темнокожий воин, покрытый сетью татуировок, с глубоким шрамом на правом виске охранял Дом везира уже много лет. Со слов Пеласга, остатки некогда могучего племени, почти полностью уничтоженного в горниле междоусобных распрей, явились в Египет с далекого африканского юга. Бесстрашные воины мсаи (как они себя называли) получили службу у везира, а Таро стал его правой рукой.
Следом Фатти припомнил и коротышку-хетта, взявшегося учить его верховой езде. Вот уж кому не повезло - Фатти с детства не любил лошадей и, так уж сложилось, что и те не жаловали его. Хетт слыл отличным наездником и заслуженно гордился своим мастерством, однако через пару дней, проведенных с учеником, чувство легкого недовольства сменилось недоумением, а то, в свою очередь, переросло в разочарование и откровенный страх. Фатти ничем не мог ему помочь, лошади при встрече с ним не проявляли ни терпимости, ни сострадания, самая смирная из них начинала выкидывать такие фортеля, что видавшие виды конюхи только разводили руками. Несчастный хетт отправил в Пер-Рамзес отчаянное письмо, моля о разрешении покинуть Египет. Вместо ответа нагрянул сам Таро, но все кончилось на удивление мирно. Понаблюдав за мучениями мальчика с очередной взбесившейся кобылкой, Таро, почему-то, пришел в хорошее настроение и легко отпустил несостоявшегося учителя, выдав на дорогу горсть серебряных колец.
Надо сказать, что сам Таро являлся в Чени куда чаще отца. Всегда неожиданно, в неурочное время, беззвучной тенью он проносился по коридорам, вводя стражников и служек в состояние первозданного ужаса. Для чего в саду выкопан пруд с десятком крокодилов помнили все, поэтому служба во дворце номарха неслась с отменным усердием.
Дворцовый обход вождя мсаи неизменно завершался в западном крыле и мальчик быстро привык к странному гостю. После вечернего гимна, завершив дела, Фатти обычно отправлялся в хранилище папирусов. Как и отец, он спал очень мало, подолгу засиживаясь за старыми свитками. Таро следовал за ним по пятам, устраивался где-нибудь в уголке и закрывал глаза. Так они могли сидеть часами, думая каждый о своем, совершенно не тяготясь обществом друг друга. Случалось, они говорили. В зависимости от настроения, беседа могла ограничиться парой слов, а могла продлиться всю ночь. И все же, несмотря на долгое время, проведенное вместе, Фатти не мог бы назвать Таро другом. Иногда тот неуловимо менялся и становился совсем чужим, словно в нем просыпался другой человек из далекого и совсем не безмятежного прошлого.
Последнее письмо отца, доставленное Таро, поставило Фатти в тупик. Везир просил его немедля отправиться на побережье для встречи послов из далекой страны. Помилуйте, почему именно его, неопытного юношу из нома Таур?! Мсаи не соизволил объяснить странный выбор, он снова предпочел промолчать.
Он-то промолчал, зато Лие нашлось, что сказать. Мать бушевала громко и долго, но ехать, все же, пришлось, поскольку темнокожий демон прихватил для верности пару эскадронов охраны.
Глава 6. Номонга
Номо разбудили задолго до рассвета, камни стен еще хранили тепло знойного дня, но за пределами комнат, где спали будущие воины Осириса, веяло прохладой. Его не торопили со сборами, наоборот, жрец-наставник Аута проследил, чтобы утренний туалет был проведен со всей тщательностью, а одежда выглядела опрятной.
Светильники в коридорах храма почти догорели и лишь тускло мерцали в предутреннем сумраке. Они миновали колоннаду внутреннего двора, обогнули спящую гладь пруда и направились к лестнице, ведущей в личные покои верховного жреца.
У двери в малый зал приемов Аута остановился.
"Готов?" - глазами спросил наставник.
"Да!" - и они вошли.
...Внутри уже ждали, треножник с горкой угольков отбрасывал красноватые блики на лицо худощавого человека в белоснежной одежде с профилем бога Гора.
"Аменхотеп, первый пророк!" - Номо поспешил опуститься на колени.
- Встань, встань, мой мальчик, - низкий голос жреца прокатился по залу.
В паре шагов от Аменхотепа переминался с ноги на ногу господин Ремзи, начальник храмовой стражи, Номо отметил глубину морщин, избороздивших знакомое лицо.
- Можешь идти, Аута... Слишком молод, слишком. Невиданно, ведь он даже не воин! Мы не можем этого допустить, - жрец обернулся, словно ища у Ремзи поддержки.
- Везир пишет ясно, господин, ехать должен Номонга, сын Ньянгу.
- Я знаю, - вздохнул Аменхотеп. - Переступить порог храма могут лишь юноши прошедшие испытания и заслужившие браслет Осириса. Проведем обряд прямо сейчас?
- Невозможно, господин, - возразил Ремзи. - Для обряда требуется время, а его уже ждут.
Оба вновь замолчали. Номо чувствовал: здесь и сейчас решается важное, может быть, самое важное, что было и будет в его жизни.
Ремзи тихо кашлянул, нарушив затянувшиеся раздумья жреца.
- Господин, мы вложили в мальчишку много сил и его обет храму...
- Да, Ремзи, я помню про обет... Подойди к огню, Номонга, - сказал Аменхотеп. - Согрей руки.
Только теперь Номо заметил, как холодно в зале, и протянул к уголькам непослушные деревянные пальцы.
- Не слушай нас, мой мальчик, - продолжил жрец. - Мы служим Осирису и обязаны чтить древние законы. Однако, если везир считает, уж не знаю почему, что именно ты достоин выполнить его поручение, я не стану тебе мешать. Мы отпустим тебя, но помни - обучение не завершено и долг храму еще не выплачен. Что бы ни случилось, ты должен вернуться. Обещай мне это.
- Да, - сказал Номо. - Я обещаю.
- Хорошо.
Теперь они оба стояли у треножника, вглядываясь в мерцающую поверхность угольков. Стремительная маленькая тень пронеслась через освещенный круг - летучая мышь пискнула, метнулась к потолку и повисла над окном, сверкая глазками-бусинами.
- Итак, Номонга, ты покидаешь храм, - Аменхотеп положил ему руку на плечо. - Отныне ты - перст великого везира и то, что совершишь, будет сделано именем его. Ремзи соберет тебя в путь. Да поможет твоим деяниям отец наш, Осирис. Теперь все, уходите.
- Идем, - Ремзи подтолкнул юношу к посветлевшему коридору, где маялся хмурый и сосредоточенный Аута.
- Можешь идти с нами, - бросил ему Ремзи, и наставник поспешил следом.
Этих мест Номо еще не знал. В переходах под храмом можно было блуждать и день, и два, хорошо, что начальник стражи точно знал, где нужно свернуть.
- Пришли, - Ремзи повел факелом у неприметной дверцы не более трех локтей высотой.
Он долго бормотал, бренча связкой позеленевших от времени ключей и по затянувшейся возне стало ясно, что гостей сюда водят нечасто. Наконец ключ повернулся, Ремзи победно крякнул и нажал плечом на тяжелую створку. Послышался скрежет, дверь немного подалась и тут же застыла, прочертив глубокую царапину в полу. Ремзи нажал еще, но проем не увеличился и на ноготь.
Номо встал рядом, не сговариваясь, оба дружно навалились на доски. Вновь раздался ужасающий скрип, что-то хрустнуло, и дверь неожиданно распахнулась. Ремзи, а за ним и Номонга, стремительно влетели внутрь.
Темнота встретила их неприветливо. Если меджей отделался сравнительно легко, то под ноги Ремзи попалась невесть откуда взявшаяся скамейка и он с грохотом растянулся на полу. Аута еле сдержался, чтобы не прыснуть.
- Не смей пялиться на меня!
- Да, господин, - Аута отвесил безукоризненно вежливый поклон.
Кряхтя и вспоминая предков незадачливого осла, оставившего тут скамью, Ремзи поднялся. Аута поспешил разжечь светильники.
Наверху, в школе меджеев, имелся свой арсенал и оружия там водилось в избытке, но то было оружие простых воинов, добротное и безликое. Другое дело здесь! Номо застыл, пораженный великолепием чеканки, блеском серебряных накладок, искусным плетением ремней.
- Шлем и тяжелый доспех тебе ни к чему, щит тоже лишнее, - Ремзи поворошил сложенную амуницию. - А вот накладки на предплечья пригодятся.
Пока Номо придирчиво перебирал кожаные наручи, Первый страж храма уселся в сторонке, растирая ушибленную ногу.
- Выбрал? - меджей кивнул.
Накладки из толстой бычьей кожи сидели как влитые, совершенно не сковывая движений, а нашитые сверху бронзовые пластины, запросто могли отбить удар ножа или меча.
В следующей зале Номо остался бы навсегда. Египетские хопеши, ахейские ксифосы с листовидным клинком, длинные клинки шардана, тяжелые секиры и хитро изогнутые ножи выстроились ровными рядами на специально изготовленных подставках, подобранные по размеру и форме. Меджей никогда не стремился стать мастером боя именно на "коротком" оружии, предпочитая копье и лук, однако полированный металл и блестящие камни рукоятей обладали магической силой. Трое египтян вмиг превратились в восторженных мальчишек, словно впервые увидевших как фокусник достает из пустого ящика маленькую обезьянку и зажигает огонь прямо на открытой ладони.
- Давненько я здесь не был, - проворчал подобревший Ремзи. - Номонге повезло, редко, кто из них видит главный арсенал.
Ремзи и Аута больше не отсиживались в сторонке, куда там, очень скоро Номо захотелось, чтобы те поумерили свой пыл. Пришлось изрядно помахать каждым из выбранных ими мечей, прежде чем наставники согласно кивнули - прямой обоюдоострый клинок из Эфеса, плавно сужающийся к острию, с удобной рукоятью из черного дерева понравился обоим. Слово было за ним. Номо несколько раз глубоко вдохнул, восстанавливая дыхание, положил меч на ладони и закрыл глаза. От металла шло ровное приятное тепло, он почувствовал, как оружие сливается с телом, наполняясь частью его души, Номо вздрогнул и сказал внезапно сорвавшимся голосом.
- Да!
- Теперь нож, - скомандовал Ремзи.
С ножом получилось проще, он отдал предпочтение узкому, слегка изогнутому клинку, обычному оружию меджеев, к которому привык с детства.
В последней, как он считал, зале, в том же строгом порядке хранились копья, дротики и луки. Копье Номо оставил напоследок, поскольку точно знал необходимую длину и вес, а вот с луком пришлось повозиться. Его учителя приставили к стене деревянный щит, заставив юношу натягивать тетиву десятка ахейских, хеттских и египетских луков. В итоге, остановились на тисовом луке из Асуана, испытанном одним из первых, не забыв о запасной тетиве и стрелах с широкими и острыми бронзовыми наконечниками.
Казалось бы, все, но Ремзи вновь загремел ключами в темном закутке, где, при ближайшем рассмотрении, нашлась еще одна низенькая дверь, открывшаяся без всяких сюрпризов.
- Ждите здесь, - сунув вперед факел, Ремзи исчез в таинственной глубине.
Отсутствовал он недолго, едва Номо отставил в сторонку подходящее копье, как начальник дворцовой стражи выбрался наружу.
- Номонга, волею богов ты станешь лицом слуг Осириса. Поэтому, вот... - красноречие Ремзи быстро иссякло, зато из полотняного мешка, принесенного из тайника, появился массивный воротник-усех с кулоном из электрона, изображающим голову Анубиса.
Номо погрустнел, вещь была дорогой, а значит, беречь ее придется и днем, и ночью. К чему лишняя забота в дальней дороге?
- И еще... - Ремзи снова сунул руку в мешок.
Номо точно знал, что такое, эта увесистая дубинка из эбенового дерева с локоть длинной. Рукоять из слоновой кости, резьба, кольца тусклого металла - ему только что вручили ритуальный жезл нубийских царей. Аута заметил расширившиеся от удивления глаза меджея.
...Ремзи оставил их у священного пруда, откуда Номо и Аута поспешили в резиденцию писца-казначея.
- Где ты видел эту вещь? - спросил Аута, вертя драгоценный жезл.
- Только рисунок. У отца хранится старый папирус из Нубии, там у царя точно такой же.
- У тебя хорошая память, Номо и ты один из лучших моих учеников, - Аута вернул жезл и понизил голос почти до шепота. - Твое имя оказалось в письме не случайно, я сам назвал его человеку из Пер-Рамзеса около года назад. Он приезжал тайно и Аменхотеп ничего не знает. Я и сейчас не сомневаюсь в выборе, но хочу предупредить - у тебя хорошее оружие, однако его может оказаться недостаточно. Ведомый волей великого везира, будь осторожен, Номонга, очень осторожен.
Они вошли в комнату писцов, еще пустую по раннему времени, Номо уселся в углу и, пока никто не видит, вытянул из ножен меч, совсем чуть-чуть, чтобы только блеснула полоска металла. Полюбовавшись, он вернул клинок обратно, закрыл глаза и постарался привести мысли в порядок.
"Что скажет отец, когда узнает, что ему, единственному из учеников-меджеев, поручено важное и секретное дело! Услышит он об этом не скоро, отряд отца далеко на западе, на самой границе ливийской пустыни. Как же он удивится! Мать тоже будет слушать, вздыхать и, уж конечно, зажарит газелий окорок или целого гуся. Младшие братья пристроятся рядом, во всем подражая взрослым, а отец разрешит выпить с ним чашу вина и скажет матери. "Ну что, есть у тебя на примете хорошая невеста?" (здесь уши Номо слегка покраснели). И невеста найдется, пусть и не сразу. Родители будут долго и обстоятельно перебирать соплеменников, имеющих незамужних дочерей, а потом устроят свадебный пир..."
Тут мысли Номо приняли совсем уж беспорядочное течение, неожиданно забросив юношу из родительского дома в шатер бесстыдных танцовщиц.
Аута взглянул на ученика, тот спал, губы юного меджея чуть шевелились во сне. Наставник улыбнулся - сколь редко этим мальчишкам выпадают подобные счастливые и безмятежные минуты.
Краткий сон бесцеремонно прервали помощники жреца-казначея, доставившие сменную одежду и дорожный мешок. Жрецы тщательно переписали вещи, взятые из хранилища. Увидев дорогой усех, осуждающе зацокали языками: отдавать такое! Похоже, Ремзи ждало нелегкое объяснение. Жезл покрутили в руках и тоже отложили, сомневаясь. Номо уже стал надеяться, что бесполезные сокровища вернутся обратно, ан нет, в комнату ввалился сам жрец-казначей, добавивший ко всему увесистый кошель полный серебряных колец.
- Готов? Нет? Живо, собирайся, тебя уже ждут, - заторопил он.
Жезл и усех отправились в поклажу и Номонгу вытолкали наружу. Шлепая босыми ступнями по коридору, меджей некстати вспомнил, что ничего еще не ел и ему, почему-то, стало весело - привычная жизнь рушилась на глазах и пустота в желудке, жаждущего новой и необычной пищи, тоже была хорошим знаком.
Глава 7. Афины и кое-что о римлянах
Пиу-пи-пи, пиу-пи-пи... - я открыл глаза, намереваясь сурово расправиться с нарушителем тишины. Пиу-пи-пи, пиу-пи-пи... - надрывался телефон. Чертыхнувшись, я полез за часами.
"Восемь! Сволочи! Подняли ни свет ни заря!"
Добравшись до тумбочки, что, учитывая размер кровати, сошло бы за утреннюю пробежку, я сгреб оглашенную трубку и рявкнул.
- У аппарата!
На том конце испуганно охнули и затихли.
- Ну! Чего надо?
- Э-э... хэллоу, - голос походил на мужской, хотя спросонья кто их там разберет.
- Yes, ; пришлось и мне перейти на английский. - Тургенев слушает.
- Калимэра, мистер Тургенев! Приветствую Вас в нашем отеле, сэр. Меня зовут Теламон Нереидис, я управляющий "Приютом гоплита".
- Теламон?
- Теламон Нереидис, к Вашим услугам. Уже проснулись?
- Нет!
Мой собеседник снова взял паузу, чтобы разобраться в происходящем.
- Что Вы хотели, Теламон?
- Оу, сэр, ничего особенного, маленькое уточнение – когда подавать завтрак?
Будь сейчас этот самый Нереидис где-нибудь неподалеку, я немедленно запустил бы подушкой прямо в его новогреческую башку.
- Через тридцать минут, - гаркнул я и дал отбой.
Понятие "тридцать минут" в Греции, очевидно, имеет другой смысл, поскольку стук в дверь раздался, когда минуло больше часа.
- Ну, наконец-то!
В расположение "люкса" прибыл сам господин Нереидис с самой медовой из имевшихся улыбок и пожилая гречанка в платье мышиного цвета и фартуке горничной.
Пока мой завтрак размещался на антикварной столешнице, управляющий отелем рыскал вокруг, то и дело восторженно цокая языком, словно видел апартаменты впервые.
- Добрались хорошо? - Теламон дунул на стекло шкафа-витрины и потер носовым платком обнаруженное пятнышко.
- Да, нормально. Только вот ваш портье...
- Знаю-знаю, - замахал руками грек. - Но случилось непредвиденное, буквально за полчаса до Вашего приезда, у господина Андреаса зашевелился камень в почке, и мне пришлось отвезти его в госпиталь святого Михаила, а это, почитай, час туда и столько же обратно.
- Колика. И как он?
- Что с ним будет! Пустое, скоро вернется. Ключ я оставил на стойке.
- Спасибо.
- ... и заказал машину. Вы ведь захотите совершить экскурсию?
Я с сомнением посмотрел за окно, где плыла беспросветная хмарь.
- Еще не знаю. Отсюда далеко до центра?
- Нет-нет! Парфенон практически над нами, - господин управляющий ткнул пальцем в балки потолка.
- Над нами? А крыша крепкая? - я уселся за стол, пытаясь пересчитать тарелки. - Завтрак на одного или кто-то еще подойдет?
- Это мезе, - пояснил Теламон. - Все и понемногу, чтобы гости могли определиться с предпочтениями. Тушеная говядина, оливки, сыр, тефтели, долмадес...
- А что в листьях?
- Говяжий фарш со специями.
- Годится... С Парфеноном ясно, что еще по программе?
- О, много-много всего! Агора, храм Артемиды... Афины - прекрасный город, наш лучший гид покажет Вам все, что достойно малейшего внимания.
- Тогда ладно, - фаршированный баклажан оказался совсем не плох, я кивнул и пододвинул очередную тарелку. - А здесь что?
- Это пастицио - запеканка из макарон, фарша и томатного соуса с тертым сыром.
- Вкусно. Кстати, мне никто не писал? Письмо, записка, открытка?
- Нет, почты для господина Тургенева не было. Только багаж.
- Багаж?
- Да. Чемоданы доставили еще три дня назад, все вещи в гардеробной, я покажу.
Они действительно были там ; три чемодана настоящей кожи, а содержимое уже перекочевало на вешалки и полки.
Два летних костюма с пиджаками без подклада, еще один классический, серый, и вдобавок настоящий смокинг, уж не знаю, для чего. Дюжина рубашек и галстуков, футболки, шорты, три отличных кожаных ремня, плавки, спортивные трусы, кроссовки, шлепанцы, мокасины и классические "оксфорды". Бейсболка, шикарная стетсоновская шляпа, стопочка платков... Доктор Тургенев собирался долго и основательно, причем обновлял свой гардероб исключительно в миланских бутиках, разноцветные ярлычки известных брендов так и кишели.
- Нам передали Вашу просьбу, и мы все распаковали, - Теламон Нереидис был доволен собой чрезвычайно. - А несессер я храню отдельно, в сейфе.
- Замечательно, - вернувшись в гостиную, я перешел к пахлаве и кофе.
"Несессер. Конечно! Инструкции именно там".
А вот и нет, никаких инструкций! А также рекомендаций, советов и наставлений. Швейцарский нож, американская бензиновая зажигалка, коробка кубинских сигарилл и портмоне воловьей кожи с пачкой инвалюты и банковской картой "Spetial transit" внутри.
"Думайте, что хотите, Иван Сергеевич".
"Еще чего, даже думать не буду. До обеда - отбой".
Как бы ни так! Убравшись из номера, несносный управляющий тут же телефонировал: транспорт подан.
- Пусть ждет, скоро буду, - смилостивился я, прошвырнуться по городу в импортных шмотках выглядело довольно заманчиво.
Человек, отправляющийся на прогулку в стильной одежде "от кутюр", вправе ожидать многого. Уважения солидных мужчин, заинтересованных взглядов женщин, оперативного обслуживания в учреждениях общепита и приличного транспортного средства, наконец. Последнее - совсем не прихоть, ибо замызганный микроавтобус с продавленными креслами никоим образом не сочетается с элегантным костюмом песочного цвета и тонкой кожей туфель от Гуччи. Мало того, возле открытой дверцы моего ночного такси маячила знакомая телебашня с табличкой "Turgenev!" в руках.
"Как же его зовут? Николаи... Микаэль... Он ведь говорил. Или не говорил? Неудобно получается".
- Мой племянник, Никодимус, - подсказал господин Теламон, караулящий с открытым зонтом на крыльце. - Вы его уже видели.
- Это, по-вашему, лучший гид?
- Нико закончил исторический факультет и защитил степень магистра. Древнюю Элладу и достопримечательности Афин он знает в совершенстве!
- Знать-то, может он и знает... - физиономия племянничка по-прежнему не внушала мне доверия.
- Ну, пожалуйста, господин Тургенев, Вы не пожалеете!
- Да и черт с ним, поехали.
..."Отличная вещь - греческая мезе, если так пойдет и дальше, придется ввести разгрузочные дни. Менять гардероб выйдет дороговато".
- Поворачиваем направо, - пробубнил Нико. - Отсюда начинается пешая тропа, ведущая в Акрополь. Мне идти?
"Странный вопрос для гида со степенью магистра!"
- Нэ, паракало, - холодно сказал я, что по-гречески означает "Уж, пожалуйста". - И сними, наконец, свою дурацкую табличку!
Многие, конечно, не согласятся, но лично я абсолютно уверен, что Парфенон смотрелся бы куда лучше, потраться греки на маломальский ремонт. Поразительно, без экскаваторов, башенных кранов и высшего образования, славные эллины умудрились возвести конструкцию, которую тысячи лет нещадно эксплуатировали все, кому не лень, включая римлян, византийцев и турок, разместивших тут самый настоящий гарем. Когда же настало время завезти сотню-другую кирпичей и перекрыть крышу, хитрые греки объявили руины культурным наследием и стали водить сюда туристов, горько вздыхая о старых добрых временах Фидия и Перикла.
Покончив с многострадальным Парфеноном, мы побрели к Эрехтейону, построенному, со слов Нико, прямиком на месте спора богини Афины и Посейдона. В споре, разумеется, победила женщина, и покровительство над городом досталось ей, однако Эрехтейону от этого легче не стало, храм тоже слегка развалился и смотрится прилично лишь со стороны портика кариатид, чьи фото известны каждому школьнику. И вновь с уверенностью могу сказать: втюхивать доверчивым туристам подобный недострой – полнейшее свинство.
Кое-что на Акрополе греческие проныры умудряются использовать и сейчас, Одеон Герода, например, старинный театр на южном склоне. Что примечательно, часть скамей на галерке уже растащена по домам, а арочная стена за сценой выглядит удручающе убого. Про храм Зевса Олимпийского и вспоминать не стоит, был, да сплыл, как говорится, на открытках все прекрасно видно. Побродив между мраморных пеньков, оставшихся от колонн, я решительно прервал Никодимуса, затянувшего знакомую песенку о тиране Писистрате и римлянах. К чему забивать голову тем, чего практически нет и, главное, не предвидится. К тому же, серая непонятность, нависшая над головой, разразилась противным нудным дождем.
Мне кажется, в душе греки обожают древних римлян. Не будь на свете римлян, грекам пришлось бы объяснять - куда же делась гордая Эллада, победившая при Марафоне и Саламине, родина Эсхила, Гомера и Диогена. Каким образом смелые гоплиты превратились в ряженых шутов, эвзонов, забавно вышагивающих по центральной площади на потеху зевак. Да, объяснять пришлось бы, а так понятно, нагрянули римляне и все тут.
Столица Греции ныне производит странное впечатление. С одной стороны, куда ни плюнь, антикварные обломки и статуи с отбитыми носами, с другой - город застроен безвкусными непривлекательными коробками, которые при всем желании невозможно связать с великим архитектурным прошлым. Да, воевать и строить в Афинах окончательно разучились, зато научились готовить. Шашлычные, закусочные и кофейни на каждом шагу, причем цены не отпугнут даже туриста-бюджетника, тщательно просчитывающего каждый шаг. Человек с портмоне, нашедшимся в несессере, может запросто взять на сдачу и сам ресторан.
За обедом мне понравились сувлаки - маленькие шашлычки на деревянной палочке, я даже попросил парочку с собой и мне их заботливо завернули в лепешку со свежими овощами. На десерт я получил курабьедес, обалденное печенье в сахарной пудре с миндалем, Никодимус слопал целую тарелку и явно мог умять еще столько же.
- Куда дальше? - спросил я.
- Панатинаикос.
- Это что?
- Стадион.
- Нет, стадион - в другой раз, - воспротивился я. - Сегодня отдыхай, на вечер возьму другого гида. Девушку, например, вон ту, из кафешки напротив, - я помахал рукой официантке, скучающей в псистарьес через дорогу. - Давай-давай, езжай, до отеля я и сам дойду. "Приют" в какой стороне? Там? Ага, понятно. Калинихта!
Похлопав по плечу незадачливого спутника, я отправился осваивать язык Эзопа в компании симпатичной гречанки.
Глава 8. Страдания господина Нереидиса
К выходным побывали практически везде, причем кое-что промелькнуло даже дважды. Башня ветров, храм Гефеста, Стоя Аттала, музеи Акрополя и Бенакиса, а заодно - археологический, кикладский и византийский, какой-то древний крейсер и вдобавок полдюжины монастырей и церквей, нечаянно попавшихся на пути. Потакая пробудившимся инстинктам туриста, я прикупил на Плакии неплохую "лейку", вменив Никодимусу обязанности личного фотографа.
"Ничего-ничего, обеды тоже отрабатывать надо!"
Сегодня нас ждал городской парк, но наладившаяся было погода выдала очередной фортель: с моря потянул холодный ветер, доставивший изрядную порцию туч и дождя. Услав Нико за фотопленкой, я устроился на террасе пить кофе и громить в шахматы Теламона Нереидиса.
Уж не знаю почему, но до нашей встречи господин Теламон считал себя непревзойденным игроком. Ну да, кое-какого опыта он за свои сорок с хвостиком поднабрался, однако вот так смело ставить на кон старинную серебряную драхму времен Фемистокла против моего миланского ремня, будь он даже из кожи аллигатора, я бы не рискнул.
Первое сражение состоялось еще накануне, когда я застукал управляющего "Гоплитом" за розыгрышем мудреного дебюта. Выпив по рюмочке узо ("Самое лучшее узо делают вовсе не в Греции, господин Тургенев, а на островах. Особенно на Лесбосе, вот, убедитесь сами"), мы расставили фигуры и махом сгоняли защиту Каро-Канн, в итоге которой моих пешек осталось несколько больше. Еще не особо веря в случившееся, грек перевернул доску и разлил по второй ("Чувствуете аромат муската? На Лесбосе добавляют мускатный орех, анис, гвоздику и корицу. Незабываемый вкус!"). Единожды обжегшись, соперник выбрал проверенное начало, пытаясь продавить мою оборону на ферзевом фланге. Возможно, в другой раз у него бы и получилось, но коварное узо - плохой советчик в позиционной войне, зато приносит удачу атакующим. Выгнав вперед свою конницу, я в два счета снес выстроенные редуты и протащил центральную пешку до восьмой линии.
- Нет-нет, господин Теламон, реванш только завтра, - заявил я, припомнив личное дельце, наметившееся на вечер. - Андио и всего наилучшего.
Минувшая ночь не принесла покоя душе Теламона Нереидиса, лишь только я истребовал наверх свой завтрак, управляющий явился следом выяснять мои планы.
- Что с погодой, дождь? Тогда я, пожалуй, черкну десяток открыток, а после обеда - посмотрим.
Подобный расклад его устроил, и после открыток меня немедля потащили на террасу, где уже ждала разложенная доска.
- Минуточку, а где Ваше хваленое узо? Играем, но с условием - обязательная рюмка каждые десять минут.
Господину Нереидису пришлось водрузить на стол новую бутылку.
- Лесбос, говорите, - я покрутил в руках белую пешку. - Что-то про него мы уже слышали, надо бы посетить. Испанское начало подойдет? Ну, поехали...
Ту самую парочку в болоньевых плащах, бредущую под раскрытыми зонтами, я приметил сразу. Первую партию мы свели вничью, а во второй обнадеженный Теламон осторожничал, подолгу размышляя над каждым ходом.
"Ты, Ваня, не думай, ты ходи", - говаривал наш старший хирург Владимир Иванович Филатов, светило медицины и шахматист от бога. "Работай на интуиции, оно дело верное". Строгие каноны клуба "Белая ладья" гласили совершенно иное, но результат "быстрых шахмат", практиковавшихся на ночных дежурствах, всегда был в пользу моего наставника, и первую победу над бородатым эскулапом я одержал, лишь последовав его совету.
"Не местные", - отметил я, кашлянул и постучал по стеклу часов. Теламон вздохнул и разлил по очередной рюмке. "Так-то лучше!"
"Плащи" ненадолго задержались у соседнего дома, посовещались и направились к нашей террасе, аккуратно обходя неглубокие лужицы.
"Туристы. Выбирают харчевню для обеда".
И, правда, стряхнув воду с зонтов, девушка и ее спутник скрылись в ресторанчике "Приюта...", откуда тянул восхитительный аромат готовящейся афелии - свинины в красном вине. Впрочем, через минуту оба вернулись на террасу и уселись за дальним столиком, скинув плащи на пустые стулья.
"Значит, еще не готово", - рассудил я. "Ничего, подождут, афелия того стоит".
- А мы вот так, - после мучительных раздумий Теламон двинул, наконец, свою пешку.
- Да пожалуйста, - я чиркнул зажигалкой и произвел рокировку. - Все в Ваших руках, мой греческий друг.
Греческий друг снова уставился на доску, а я, от нечего делать, принялся считать горшки с геранью, выставленные в окнах напротив. Вскоре на террасе появилась наша официантка Марита с кофе и печеньем для гостей.
"Значит, на обед они не останутся. Вот и славно, афелия не та вещь, которой хочется делиться с незнакомцами, особенно с такими, как эти".
Именно так, при ближайшем рассмотрении гости мне не понравились: худощавый темноволосый мужчина, лет тридцати, с носом римского патриция ("Ох уж эти римляне! Куда, скажите, куда от них деваться?") и совсем юная брюнетка с капризно поджатыми губами, так и не притронувшаяся к своему кофе. ("Совершенно напрасно, кофе в "Гоплите" просто великолепен").
- ...как и печенье, - добавил я вслух. - А шампанское у Вас есть?
- Что? Сигноми, господин Тургенев, я не расслышал.
- В погребе найдется бутылка шампанского?
- Настоящее шампанское вряд ли, разве что игристое вино.
Решив, что в разгар шахматного турнира строгое соблюдение этикета будет излишним, следующую рюмку я наполнил самостоятельно.
- "Десять минут", господин Нереидис, уговор есть уговор... И, пожалуйста, отправьте бутылочку игристого от меня на тот столик.
- Туда? Это ваши друзья?
- Отнюдь.
- Сказать "для девушки" или "для мужчины"?
- Для обоих, будет забавно.
Теламон усмехнулся и отправился выполнять мою просьбу, а я подмигнул надутой гордячке и даже помахал рукой. Девушка немедленно наябедничала "патрицию", тот отставил свой кофе и удостоил меня внимательным взглядом.
- Сейчас принесут, - пообещал Теламон, судя по всему, узо уже сделало свое дело, и в движениях управляющего появилась некая вальяжность.
- Отлично, Ваш ход. Как Вы думаете, откуда они приехали?
Поразительно, но Теламон Нереидис не раздумывал ни секунды.
- Он итальянец, а женщина с востока. Турция или Сирия, не могу сказать точно.
- Итальянец и турчанка, веселые детки получатся.
- Они не женаты, - Теламон даже не поднял глаз. - И не любовники, просто пришли вместе. Он моряк, а девушка, скорее всего, учится в Европе, ее родители не из бедных.
"Во дает" - восхитился я.
- Не сомневайтесь, господин Тургенев, я в этом бизнесе не первый год.
Тут на террасу выплыла Марита, неся ведерко с заказанным вином. Выслушав официантку, "римлянин" вновь уставился на меня, словно не веря в происходящее.
- А почему моряк? Моряки обычно курят трубку.
- Причем тут трубка! Видите вензель на кармане пиджака? Это эмблема яхт-клуба, но на владельца он не похож, самое большее - наемный капитан, уж поверьте.
Меж тем, мой маленький презент произвел эффект. Итальянец разгорячился и принялся что-то нашептывать своей сеньорите, энергично жестикулируя.
- Десять минут, - напомнил я.
Господин Нереидис нехотя взялся за ферзя.
- Теряете темп, Теламон.
- Вы так думаете?
- А Вы надеетесь, что я буду держаться за никчемную пешку? Ну уж нет, господа! Задвоим ладьи!
- Сильный ход! - "патриций" покинул вздорную девчонку и вежливо раскланялся. - Энтони Марсиано, к вашим услугам. Хотел выразить благодарность за знак внимания, оказанный нашим персонам, господин...
- Нереидис, - Теламон подскочил и с готовностью вцепился в протянутую руку. - Управляющий.
- Иван, - я от души сжал пальцы сеньора Марсиано. - Иван Тургенев.
- Вы живете в этом отеле?
- Да. Приличное место, хорошая кухня, составите компанию на обед?
- Возможно... минуточку... я еще подойду, - Энтони попятился, словно вспомнил нечто важное, и поспешил к девушке с очередной порцией нашептываний на ушко.
Выслушав его доводы, турчанка нехотя кивнула, потянулась за сумкой и тоже направилась ко мне.
- Вы господин Тургенев? Вот, меня просили передать, - девушка положила на стол потрепанный томик.
Я взял книгу и недоверчиво полистал странички: Мелвилл, "Моби Дик", загнутый уголок и пятно от пролившегося чая на обложке. Именно ее я оставил Марку в Родничках.
- Откуда она у Вас?
- Здесь имеется комната для беседы?
- Конечно, - заверил я. - Но...
- А господин Нереидис подумает над продолжением. Куда идти?
- Сюда, пожалуйста.
Я скорчил печальную мину и взялся показывать дорогу...
- Меня зовут Рейна. Рейна Амеди, - итальянца девушка оставила внизу, допивать кофе и дымить тонкой сигаретой.
- Иван Тургенев, - вновь представился я. - В баре есть сок.
- Я не хочу пить.
- Жареный миндаль?
- Ничего не нужно, я Вас долго не задержу.
- Тогда я - весь внимание, госпожа Амеди. Полагаю, речь пойдет о Марке?
- Да. Он хочет Вас видеть.
- Я так и подумал, когда получил приглашение в Афины.
- Вы встретитесь не в Афинах.
- Нет? А где?
- Утром Вы должны быть в Пирее, на Флисвос Марина, яхта называется "Адреа", она пришвартована у таверны "Радужная макрель". Остальное узнаете там.
- Ух ты. Настоящая яхта?
Рейна не сочла нужным отвечать на идиотские вопросы.
- Постарайтесь прибыть до девяти и захватите багаж, прогулка может затянуться.
- Но я успею к ужину? Господин Нереидис обещал показать, как делают "ворованное мясо".
- "Ворованное мясо"? - на мгновение в глазах собеседницы мелькнула тень интереса. - Боюсь, что нет.
- Жаль.
Девушка поднялась, и я понял, что разговор закончен.
- Провожать не нужно, - Рейна брезгливо смахнула с юбки прилипшую пушинку и удалилась, тихо прикрыв дверь.
"Амеди! Нет, ну каков Теламон, что ни слово, все в десятку! "Итальянец и турчанка", Амеди, ведь турецкая фамилия? "Он - яхтсмен" и, пожалуйте, яхта. "Она из Европы", судя по произношению, да".
Я все же сходил в бар за бутылкой асиртико.
"Характер у девчонки, конечно, тот еще, зато все остальное что надо. Стоило большого труда не пялиться на ее ноги, или я все-таки пялился? Ну, разве немножко".
Я вспомнил высокие скулы, едва заметную горбинку носа, холодную отрешенность темных глаз и разозлился.
"Какого черта ее занесло в мир "Гоплита" - неторопливый, уютный, с шорохом ночного дождя по крыше и запахом свежей выпечки по утрам?"
В дверь осторожно постучали.
"Снова она! Вот и славно, самое время признаться, что все это только шутка".
Но на пороге стоял всего лишь Теламон.
- Мне передали, что Вы уезжаете. Печально...
- Придумали следующий ход? Отлично, идемте! Сейчас я разнесу Вас, как Александр старика Дария...
Глава 9. Тавры
...- Меня зовут Шелла, - негромко сказал он. - Ты и есть сын Пеласга?
- Да, - подтвердил Фатти. - Я его младший сын.
- Хорошо, - кивнул варвар. - Везир сообщил, что ты встретишь нас в Хайре.
Шелла говорил на греческом, тщательно подбирая слова, чувствовалось, что язык ахейцев не был для него родным.
- Да, - снова согласился Фатти. - Такова его воля. Попали в штиль?
- Финикийцы взывали к богам, дарующим ветер, но те стали глуховаты. Мы сильно задержались.
- Комнаты для отдыха готовы. Вас только трое?
- Посольство невелико: со мной Дейнас и Форос. Как имя твоего воина?
- Номонга. Он еще не воин, обряд, оговоренный Заветом Осириса, не совершен.
Неловкость первых минут прошла, Фатти почувствовал себя уверенней. Он подозвал Ор-маа и распорядился насчет груза гостей. Помимо дорожных сумок, их судно доставило целую гору брусков и досок, а еще четыре отличных колеса, обитых металлической лентой. Все это, до последней дощечки, перенесли на барку.
- Ждать больше некого, отчалим утром, - известил Шелла и Ор-маа с готовностью закивал.
Вышло, правда, совсем по-другому.
Встали поздно, тавры неторопливо позавтракали, потом принялись чистить и кормить лошадей. Закончив, решили заодно и пообедать, а после немного отдохнуть. Когда, наконец, добрались до порта, сверкающая колесница Ра давно перемахнула зенит, нетерпеливый Ор-маа стенал и путался под ногами. В довершение всего, после погрузки, пришлось долго объясняться с портовыми писцами, решившими, вдруг, что лошади это товар, доставленный на продажу.
В итоге, отчалили лишь к вечеру, вопреки ожиданиям, незадавшийся день завершился хорошо - с моря потянул свежий ветер и Ор-маа смог поднять парус. Тяжелая барка медленно набирала ход, Фатти устроился на корме, наблюдая, как желтые воды Нила закручиваются в веселый водоворот. Номо не счел нужным составить ему компанию и сразу удалился в каюту, чтобы прибраться и разложить вещи по местам, воистину, страсть меджея к аккуратности и порядку была безгранична.
Фатти вздохнул, там, в Чени, путешествие представлялось ему совсем иным: новые города, земли, преодоление трудностей, опасные приключения. И что? Поездка в дельту вышла комфортной и приятной, их жизнь в Хайре протекала столь же необременительно, на животе Фатти завязалась полоска никчемного жира. Он даже не стал писать матери.
"О чем писать? Хвала Птаху, все закончится очень скоро. Послы направляются Мемфис, затем посетят Пер-Рамзес, а оттуда я сразу вернусь в Чени, где все пойдет по-прежнему. Мать, конечно, еще сердится на отца, ну да ничего, что-нибудь придумаем..."
- Эй, египтянин!
Это Форос, различать близнецов оказалось совсем нетрудно. Дейнас, например, всегда носит золотой кулон с изображением всадника, стреляющего из лука, а у Фороса на левом предплечье приметный рубец. Есть и другие отличия, не столь заметные с первого взгляда. Характером близнецы тоже разнятся, Форос по натуре веселый и легкомысленный, Дейнас обстоятельней и серьезней, хотя оба не прочь посмеяться и пошутить. А вот Шелла совсем другой. Не хуже, не лучше, просто другой.
- Где твой меджей? Шелла зовет вас обоих!
Помещение, отведенное чужеземцам, не блистало роскошью. Сказать больше, его просто отгородили от остальной части трюма наспех сколоченной переборкой, каюта Фатти, служившая раньше пристанищем самому Ор-маа, выглядела куда приличней.
Они расселись вокруг шаткого стола, посредине которого красовался кусок отлично выделанной кожи с хорошо знакомым рисунком. Извилистая лента великой реки от Нубийских порогов на юге до многорукой дельты на севере, со множеством городов и селений, с ливийской пустыней на западе и Тростниковым морем на востоке. Фатти много раз видел папирусы с картами Верхнего и Нижнего Египта, выполненные в Доме войны, и сразу узнал совпадающие фрагменты.
Тавр указал кончиком деревянной палочки на тонкую нить протоки в западной части дельты.
- Сейчас мы здесь. Если ветер не стихнет и барка не сядет на мель, завтра окажемся здесь, - палочка переместилась чуть выше. - Там небольшое селение, Лахса, Лахша или что-то вроде того. В Лахсе мы покинем корабль, - Шелла сделал паузу. - Дальше отправимся по суше.
- По суше? - захлопал глазами Фатти.
- Давно пора, - заявил Форос. - Хозяин этого корыта готовит еду из козьих копыт. На берегу найдем что-нибудь получше!
Дейнас покивал, соглашаясь с братом, лицо Номо не выражало ничего.
- Ну-у, хорошо, - неуверенно протянул Фатти. - А что нам нужно в рыбацкой деревне?
- Соберем повозку. Управимся за пару дней.
- Мы могли бы собрать ее в Хайре.
- Для людей из порта мы - на судне Ор-маа и будем с ним еще много-много дней. Хочу, чтобы все думали именно так.
Фатти с Номо переглянулись - посольство из Тавриды оказалось ох, каким непростым, а легкий и прямой путь в Мемфис затянуло коварным речным туманом.
...Явление Ра во владения Нут скрыла пелена облаков, затянувших небо до самого горизонта. Барка шла по протоке всю ночь, хотя и сбавила ход. Ор-маа по-прежнему не давал команды мочить весла, надеясь дотянуть до деревни на остатках вчерашнего ветра, а тот, словно играя с моряком, то налетал с моря могучим порывом, то стихал, дразня легкими дуновениями с востока.
Наконец, кормчему это надоело.
- Весла на воду, - гаркнул он, но не успели гребцы сделать и пары взмахов, как ветер, смеясь над людьми, расправил парус и стремительно погнал судно вперед. Ор-маа выругался и уступил место помощнику, увлекательная игра на сегодня закончилась.
Они перекинули сходни у подножия невысокого холма, облепленного тростниковыми хижинами. Барку разгрузили, поклажу доставили в поселок. Почуяв сочную траву, лошадки бодро перебрались на берег.
Сразу после обеда из жареной рыбы и чечевичной каши, Шелла отправился на охоту, а близнецы занялись повозкой. Номо всегда нравилось делать что-то своими руками, в мастерских при храме ему частенько разрешали приладить ножки к новому табурету или вырезать фигурку ушебти.
Материал, доставленный таврами, выглядел отлично, Фатти провел рукой по бруску, с удовольствием ощутив гладкую и плотную поверхность.
- Кедр?
- Да, - сказал Форос. - Хотели взять что-то попроще, но Шелла уперся, иногда он бывает упрямым.
- Очень упрямым, хуже сирийских ослов, - поддержал брата Дейнас. - Заставил строгать каждую плашку. Придержи-ка здесь, Номо...
- Значит, это ваша работа? - удивился Фатти. - Я думал, что доски от финикийцев.
- Еще чего, все сделано этими руками! А стяжки и гвозди из нашего железа, оно, конечно, дороже, зато надежней.
Что верно, то верно, помнится, Таро ворчал, что Египту следует присмотреться к восточному оружию. Урок гиксосов, рассеявших корпуса фараона сотней боевых колесниц, уже забылся. Конечно, теперь в армии Египта тоже есть марианну, но дальше-то что? Колесницы хеттов, везущие сразу трех воинов, сильнее египетских, а арсеналы Дома войны по-прежнему полны бронзовых мечей и секир, сработанных еще во времена Джосера.
Меж тем, работа братьев двигалось вперед, без лишней спешки и суеты. Собрали крепкую раму, на нее настелили доски днища, поставили оси и закрепили колеса.
...- До Троады ветер был попутным, там мы разгрузились и пополнили запас воды, - размеренно рассказывал Дейнас.
- Вы видели Трою? - Фатти тут же припомнились речи Арсея.
- Видели и не раз. Ахейцы крепко потоптались на троянских полях, наша пшеница и ячмень уходили влет. Мы бы возили и скот, но хеттское мясо выходило дешевле. Что-то слышал об осаде?
- В Хайре только об этом и говорили.
- Кто говорил? Греки? Почесать языками греки горазды, - усмехнулся Форос. – А вот лезть на стены охотников не нашлось.
- Не нашлось и не нужно - крепость-то взяли, - возразил Фатти. - Троянский конь - отличная мысль!
Близнецы уставились на него с нескрываемым изумлением - "причем здесь конь"? Фатти с удовольствием объяснил.
Выслушав, пораженные тавры помолчали, а затем переполнивший их смех вырвался наружу.
- Ха-ха! Дейнас, слышал?
- Хо-хо!!
- Нет, ты слышал? О-ой, держите меня...
- Ха-ха-ха... Хо-хо-хо... О-о-о... - близнецы принялись толкать друг друга, давясь и утирая слезы. - Фатти! Кто? Кто тебе... это... сказал?!!!
Фатти терпеливо ждал, пока тавры угомонятся.
- Не знаю, над чем вы смеетесь, история про огромного коня известна всем. Ее подтвердил и ахеец по имени Арсей, прибывший из Троады. Да видно, он ошибался, как взяли Трою известно только вам.
Сарказма, конечно, вышло многовато, однако братья ничуть не обиделись. Окончательно отсмеявшись и придерживая болящие от натуги животы, близнецы уселись на песок.
- Ладно, египтянин, - проворчал Дейнас. - Не знаю, что там плели женщины в Хайре, а я расскажу, как знаю сам. То, что Илион грекам не по зубам, к десятому году осады знали даже рыбы Скатандра. От стотысячного войска Агамемнона осталась едва ли половина, будь Приам помоложе, а его сыновья покрепче духом, троянцы вышибли бы незваных гостей с побережья. Год шел за годом, дни за днями, и по всему выходило, что боги отвернулись от ахейцев, пришло время доставать весла и отправляться восвояси. Так бы и случилось, но однажды в палатку царя Менелая вошел незнакомый человек. Он явился из осажденного города и заявил, что может открыть ворота Трои в оговоренную ночь. Дабы все пршло гладко, грекам требовалось сделать вид, что поход завершен, и они покидают лагерь. Отличный план, простой и надежный, да вот незадача, золота незнакомец запросил немало. Менелай попытался торговаться, но сбить цену не удалось, и спартанец, чей кошель порядком оскудел, направил стопы к Агамемнону. Услышав сумму, тот хотел было выставить соратника за порог, однако быстро понял, что другого выхода у них нет. С предателем ударили по рукам, а за золотом послали в Милет, где община финикийских купцов отсчитала, сколько нужно.
- Всю сумму заплатили вперед? - уточнил Фатти.
- Да, - подтвердил Дейнас. - До последнего сикля.
- А конь? Зачем им был нужен конь? Одиссей ведь построил деревянного коня!
- Верно, его оставили в поле. Но троянцы не были столь глупы, прежде чем лошадь затащили в город, ее тщательно осмотрели, и она оказалась пуста! Что дальше? Все просто: золото открыло ворота и Троя пала.
Близнецы вновь взялись за работу, а Фатти не поленился пересказать услышанное меджею.
- Что скажешь?
Номо не торопился с ответом. Иногда Фатти казалось, что в голове его спутника есть маленькие весы ма-ат, на которые он раскладывает все "за" и "против.
- Думаю, так и было, - соизволил ответить этот великий мудрец. - История греков слишком красива, чтобы быть правдой. Хитрость Одиссея и храбрость героев много лучше финикийского золота и шайки предателей. Тавры не лгут.
- И ты туда же, - пробурчал Фатти, но на сей раз возражать не стал.
Глава 10. Троя.
Сначала их было одиннадцать, взрослых, усталых мужчин, собравшихся в оливковой рощице за южной стеной. Большинство родилось в Эвбее, небольшом городке на побережье, разоренном ахейцами в первый же год войны. Кто-то принес с собой амфору кисловатого красного вина, которую распечатали, ожидая начала разговора.
Нестор не притронулся к вину, решив для себя твердо - такое он не будет пить никогда. В Эвбее он считался обеспеченным человеком, владел отличным виноградником и несколькими десятинами плодородной пахотной земли. Он по праву гордился своим вином, домом и амбарами, полными золотой пшеницей, а главное, у него была красавица-жена, Аргаида, и маленький сын. Нестор женился поздно, поскольку всегда твердо знал, что хотел. Когда он впервые увидел ее, статную, высокую, идущую по рынку волнующей походкой, то сразу понял - это она. Свадьба и расширение дома обошлись недешево, но серебра было не жаль, не пожалел он и потом - жили они хорошо и мать-Гера даровала семье здорового ребенка.
Минуло шесть счастливых лет, а потом он ошибся. Знакомый торговец с Лемноса предупредил о надвигавшейся войне, греческий флот, доселе стоящий в Авлиде без дела, готовился выйти в море. Он должен был принять меры: продать виноградник, дом, пашню и бежать. Так следовало поступить, но за годы, прожитые в достатке и покое, он растерял прежнюю решительность и жесткость характера. Нестор никуда не уехал, убедив себя в том, что боги, как и прежде, отведут беду, а Троя достаточно сильна, чтобы справиться с врагом. Да, он ошибся и что теперь? Его прекрасный дом разграблен, жена и ребенок проданы в рабство, а сам он спасся лишь чудом, только кому оно нужно, такое спасение?
Чтобы заглушить боль, Нестор взял в руки оружие, Троя нуждалась в воинах. Он не щадил себя, вовсе нет, но боги берегли его и он остался жив. Затем жар сражений угас, павших предали земле, и потекла череда длинных, безрадостных дней осады. Ночами он охранял ворота, а днем работал, брался за все, за что хоть как-то платили. Собранного было ничтожно мало, чтобы выкупить семью, но ничего другого не оставалось. Так прошел год, потом пять... потом семь... десять... Нестору стало ясно, что это конец, ни отомстить, ни вернуть потерю уже не удастся. Тогда-то в его голове и зародилась та мысль. Сперва она показалась ему абсурдом, он гнал ее прочь и просыпался ночами в ужасе от задуманного. Тщетно, мысль всегда возвращалась, овладевая им все сильнее и, наконец, захватила целиком.
Ведь все так просто, он - старший стражник южных ворот, а те, кто жаждет в них войти, могут заплатить за проход и заплатить щедро. Пока он не знает, сколько, но полученного должно хватить и на выкуп, и на безбедную жизнь. Именно так, другой возможности у него не будет.
Оставалось найти подходящих людей, и он их нашел.
Сначала их было одиннадцать.
...Когда последний из сотоварищей занял место в невеселом кругу, Нестор поднялся.
- Друзья, - начал он. - Прежде чем говорить, хочу, чтобы каждый поклялся, что сказанное здесь не достигнет чужих ушей, в противном случае - пусть уходит.
Он обвел взглядом осунувшиеся серые лица.
- Возможно, за то, что я предложу, придется рассчитаться жизнью, если вы не готовы, предлагаю еще раз - уходите.
Он подождал, и их осталось девять.
- Братья мои, долгие годы Троаду терзает война, великое горе принесла она нам, троянцам. Мы потеряли свой кров, у нас отняли жен и детей, беды неисчислимы, а кто в том виновен? Ахейцы? Да, но не только они, вспомните, братья, кто своим вероломством призвал великую бурю? Ответ известен - сын нашего царя, возжелавший разделить ложе с чужой женой.
Мужчины молчали, но Нестор чувствовал, что слова достигают цели.
- У Приама много сыновей. Кто-то из них сражался вместе с нами и погиб славной смертью, но они сами выбрали свою судьбу, защищая беспутного брата. Почему же должны страдать мы, ни в чем не повинные, ограбленные и несчастные? Пусть старый Приам и его Приамиды разделят наши страдания, пусть заплатят сполна. Что скажете, братья?
- Если дело того стоит, говори, терять нам нечего, - подал голос Эридий, бывший торговец рыбой, чье судно пустила на дно прибывшая армада.
Нестор кивнул и изложил свой план. Он ожидал всего, только не равнодушного спокойствия, с которым они согласились на все. Молча допили вино и разошлись, люди слишком устали и хотели спать.
Шаг был сделан, дальше пошло легко, куда легче, чем можно было предположить. В одну из ночей он добрался до лагеря греков, где ему указали палатку спартанского царя, даже не удосужившись спросить, кто он и зачем явился. Несмотря на поздний час, Менелай согласился принять и выслушать незнакомца. Нестор сказал, что хотел, а потом назвал цену.
- Да ты, верно, рехнулся, троянец!
Нестор промолчал, он просто стоял и смотрел на потертые ремешки сандалий, один из которых пришлось чинить еще накануне. Стоять пришлось долго, но он был уверен - рыбка с крючка не сойдет.
Он оказался прав и вскоре радостные слухи заполнили город.
"На побережье чинят корабли... в лагерь везут новую парусину..."
Колесницы ахейцев, словно ястребы, кружившие вокруг Трои, вдруг исчезли. Люди повеселели, в закусочных и харчевнях не осталось пустых мест. Приходили не столько поесть, сколько выпить чашу вина и поговорить.
Час близился и однажды к нему постучал скромный юноша в темно-зеленом хеттском плаще, сказавший условленные слова.
"Корабли отчалят через три дня, выполнишь уговор, когда лошадь Афины войдет в город. Золото в этой повозке". Нестор хотел спросить, "что за лошадь Афины?", однако юноша уже нырнул за угол и исчез. Оставалось предупредить остальных.
Случилось, как было сказано: настало то самое утро, и по Трое разнеслась великая весть - "Греческий лагерь пуст!" Веря и не веря в свое счастье, троянцы во множестве отправились на берег, где вместо ахейских шатров нашли лишь огромную деревянную лошадь. Добычу с ликованием приволокли к северным воротам, но та оказалась столь велика, что пришлось разобрать кладку стены, прежде чем втащить ее внутрь. Весь город высыпал на улицы, празднуя победу, а на площадь перед дворцом Приама уже гнали скот для жертвенников и пира.
План близился к развязке и Нестор не переставал удивляться, сколь гладко и быстро двигалось дело. Не пришлось даже выдумывать причину, чтобы встать на стражу у ворот - очередь была его. Он тоже завернул на площадь, протолкался к ближайшей жаровне, где крутили на вертелах куски сочной баранины, хорошенько поел. Выпил немного вина, побродил среди толпы и вернулся к месту, где оставил "золотую" повозку под присмотром Эридия. Груз повозки выглядел неприглядно - куча старых, грубых мешков, в каких обычно возят соль, а между ними труха и солома. Нестор взял под уздцы лошадок и колеса загромыхали по камням. Идти пришлось недалеко, всего-то две улицы, до неприметного дома, в котором ютился один из заговорщиков по имени Фитий. Нестор долго выбирал, кому поручить важнейшую часть плана - вывезти золото из города и доставить в безопасное место. Самым безопасным он посчитал склады торговой пристани на берегу Геллеспонта, где держали товары купцы страны Хатти, Эвксинского Понта и Финикии. Разграбив Троаду, ахейцы не тронули и зернышка ячменя с тех складов, кто-то же должен кормить многотысячное войско. Фитий частенько подрабатывал возчиком, доставляя товары с пристани, и там его знали. Отчалить без них он не сможет, семью возчика загодя отправили в Пафлагонию, под надежный присмотр.
Теперь - в свою каморку, переодеться. Нагрудник из воловьих кож, шлем, щит, бронзовый меч и к воротам. На пост нужно успеть раньше остальных, повозка Фития минует ворота еще при дневной смене, уставшей от ожидания праздника.
Тут тоже все вышло гладко, ему сунули ключи от караульной, даже не дождавшись прочих стражников ночного дозора. Следом появился и Фитий, лениво жующий кусок лепешки. Увидев на часах одинокого Нестора - подмигнул, тот мотнул головой, "давай-давай, проезжай". А вот дальше...
Дальше поехало вкривь и вкось. Едва осела пыль за повозкой, как явились стражники его караула, плотно поевшие и навеселе. "Значит, спать будут крепко" - возрадовался Нестор, да видно напрасно, поскольку на пустынной улице послышались торопливые шаги.
"Сам Бендика, начальник ночной смены! С чего бы? Для первого обхода рановато".
- Ага... все здесь, - Бендика смахнул с носа капельку пота. - Нет, ты представь, Нестор, у восточных ворот всего двое и те с кувшинами в обнимку! Бараны, раздери их циклоп, бараны и есть.
- Верно, господин мой! - поддакнул Нестор.
- Эти останутся с вами, - Бендика кивнул на подошедших с ним троянцев. - Хотя нет, четверо здесь, а ты пойдешь со мной, - он тряхнул бедолагу, нетвердо держащегося на ногах. - Толку от тебя все равно не будет... Понял, Эзоп? Пойдешь со мной!
Нестор даже не поверил свалившемуся несчастью.
- Зачем они мне? Что-то случилось?
- Не знаю, - отмахнулся Бендика. - Ничего не знаю. Только вышел на площадь, бежит хлыщ из дворца, морда румяная, хитон с бирюзовой брошью. "Быстрее", - кричит. "Собери людей, выставь двойной караул по воротам!" Двойной, ты представь, а сами полстены разобрали! Людей ему... Кого соберешь, если бочки из дворца катят и катят? Едва нашел десяток... Все, смотри тут, а я ушел, обход после полуночи.
Нестор похолодел, стражников теперь, не считая его, семеро. Семеро не трое, значит, без драки не обойтись, а у его людей ни мечей, ни копий, только ножи под плащами.
- Борей и Леон у ворот, остальным отдыхать, - приказал он. - Я на башню.
Ночь выдалась темной, небо заволокли облака, с востока потянуло сухим пыльным ветром, он дважды спускался, меняя часовых, и опять возвращался наверх. Глаза слипались и слезились от долгого вглядывания вдаль. Наконец, далеко-далеко, мелькнул крошечный огонек, сначала, он подумал, что ошибся, но огонек не угасал, покачиваясь из стороны в сторону. Нестор поджег факел, дождался, пока смола разгорится ярким, трескучим пламенем и поднес его к бойнице. Там заметили, огонек на равнине взметнулся вверх и погас. "Идут", - понял он, закрепил факел на стене и запалил еще два, теперь свет из башни увидят и его люди.
У ворот по-прежнему было тихо, часовые клевали носами, притулившись у стены. Он заглянул в караульное - один из солдат поднял голову, Нестор махнул рукой: "Спи, еще рано".
Он прислушался: на площади у дворца все еще горланили песни, не умолкали флейты и систры, веселье грозило затянуться до утра.
"А вот и они", - за поворотом скрипнули колеса. "Как громко", - подумал Нестор. "Слишком громко".
- Я посмотрю, - остановил он поднявшихся, было, часовых.
Две груженые бочками повозки прогрохотали по улице и встали в десятке шагов от ворот, Нестор приблизился к Эридию и одними губами прошептал.
- Семеро.
Так же, не торопясь, обошел и вторую повозку, предупреждая остальных.
- Куда едете, троянцы? - миролюбиво спросил он.
- Куда едем? А куда мы едем? - язык Эридия заплетался вполне натурально, только лихорадочное сверкание глаз выдавало скопившееся напряжение.
- Сам-то не видишь, друг? - возчики придвинулись ближе. - Везем пустые бочки. Приам сегодня щедр и царские погреба опустели! На пристани обменяем их на полные и вернемся. Отпирай, мы торопимся!
Нестор почесал затылок, словно раздумывая.
- У вас должен быть пропуск, - раздался из-за спины голос Перикла, одного из солдат приведенного Бендикой. - Без пропуска ночью выход закрыт.
- Это тебе жена сказала? Вот так-так! Ты женился, чтобы слушать ее советы? А моя нужна совсем для другого! - Эридий пьяно хохотнул. - Иди домой и скажи, что в городе праздник. Деифоб, сын Приама, приказал поторапливаться, он щедро заплатит, если обернемся к утру, - возница хитро подмигнул Нестору. - Не волнуйся, друг, по возвращении три кувшина твои!
Довод прозвучал убедительно.
- Открыть ворота, - тут же приказал Нестор.
Разбуженный шумом, на порог караульной выбрался еще один часовой.
- Что ты пристал к ним, Перикл, люди делают нужное дело, - проворчал он. - Лучше помоги.
Вдвоем они взялись за тяжелый засов, а затем навалились на створку, та с готовностью распахнулась.
Увиденное на дороге заставило троянцев остолбенеть.
- Тревога! – прохрипел Перикл, но голос заглушила резво взявшая с места упряжка Эридия. Тот щелкнул хлыстом, и лошади рванули к воротам, однако возница вовсе не собирался бежать, в последний момент он взял чуть левее, направив переднее колесо на вторую створку. Хрясь! - обод разлетелся на куски, и груженая повозка застряла в проеме, оставив чудом уцелевших часовых снаружи.
- За Эвбею! - крикнул Нестор.
- За Эвбею! За Эвбею! – подхватили заговорщики, обнажив клинки.
Шум на улице поднял спящих в караульной, и те высыпали на крыльцо.
"Хорошо, что без луков", - пролетела быстрая мысль. "Иначе - конец".
Медлить было нельзя, из-за ворот раздавались ругань и крики троянцев, пытавшихся вернуться обратно. Нестор подхватил копье, оставшееся стоять у башни, и метнул в ближайшего стражника. Бросок получился удачным, он отскочил за повозку, спасаясь от ответного дротика, а часовые обнажили мечи и ринулись в атаку. Нестор поискал глазами Эридия, однако верный соратник либо погиб за воротами, либо был ранен.
- Тревога! Тревога! – не унимался Перикл, пробираясь между бочек. Нестор поднял камень потяжелее и запустил его в бронзовый шлем, но на этот раз Арес-воитель подвел, булыжник просвистел мимо. "Проклятие!" – большая часть соратников уже лежала на земле, в живых остались лишь Демоклит и его неразлучный друг Арисий, прижатые к стене наседающими солдатами.
"Меч тут не поможет", - Нестор ворвался в караульную и сдернул со стены боевой лук.
Ти-у-у, - пропела тетива, зрачки троянца, занесшего клинок над Арисием, удивленно расширились, пальцы разжались, и клинок полетел на потемневшую от крови землю. Ти-у-у, - вот и еще один. Последний из часовых обернулся, заметил лучника и бросился наутек. Нестор выстрелил вслед, промахнулся, но исправлять ошибку было недосуг - Перикл с товарищем вернулись. Меткий бросок их копья пронзил бедро бедняги Арисия, Демоклит успел подхватить раненого друга.
На несколько мгновений над улицей повисла зловещая тишина, Нестор вновь вскинул лук, но стражники успели укрыться за второй повозкой. Он не стал менять позицию, выискивая цель, время работало на него. Нестор скользнул взглядом по ране Арисия и понял - не жилец, вынуть копье и кровь из перебитой жилы выплеснется рекой.
- Оставь его и возьми второй лук, - приказал Нестор.
Демоклит помотал головой, не понимая, что от него хотят.
- Оставь его, - глухо повторил Нестор.
Тот медленно, очень медленно, словно во сне, положил Арисия на землю и исчез в караульной.
Теперь судьба Трои зависела от того, кто первым достигнет злосчастных ворот - помощь троянцев, разбуженных сбежавшим воином, либо колонна греков, уже миновавшая подножие холма.
"Встречай гостей, Приам!" – Нестор почувствовал дрожь земли от тысяч бегущих ног.
Где-то там, у дворца, раздались, наконец, крики тревоги, забряцало оружие, но он знал точно - Троя обречена.
"Да, поздно".
Первый из меднолатных воинов с короткими щетками на шлемах уже взобрался на застрявшую повозку.
- Город наш, ахейцы!
Нестор шагнул навстречу, узнав Менелая, множество сильных рук распахнули ворота, и отряды греков хлынули на улицу, обтекая их с двух сторон.
- Это все, кто остался? - спросил спартанец.
- Да. Мы исполнили договор.
- Верно, можете уходить. Эй, Митридат, выведи предателей.
– Идем, - Нестор подтолкнул Демоклита и они зашагали прочь.
Глава 11. "Адреа" уходит от погони
Мраморная терраса "Радужной макрели", украшенная колоннами в виде могучих титанов, отыскалась быстро. Новомодный ресторан неподалеку от причала ничуть не походил на классическую морскую таверну, описанную во множестве романов и готовую предложить гостям лишь скудный набор из вареных моллюсков и трески.
Машин у "макрели" наставили пруд пруди, Никодимус с трудом втиснул свою развалюху между алым металликом спортивного родстера и сверкающим хромом мотоцикла с хитро изогнутым рулем. Впрочем, и на море было не лучше, десятки лодок, катеров и яхт заполонили пристань и прибрежные воды, лениво покачиваясь на малой волне.
"Адреа" оказалась не самой большой, зато самой новенькой и красивой. "Метров восемнадцать-двадцать", - отметил я. "И скорость, наверное, под шестьдесят".
...- Сорок узлов, а если переводить на стандартные километры, то выше семидесяти, - похвастал капитан Марсиано, нарядившийся по такому случаю в белоснежный форменный китель и фуражку с золоченой кокардой. - Два форсированных мотора по пятьсот "лошадок", модернизированный киль. Устойчивость просто фантастическая, легка в управлении, идти на "Адреа" может даже ребенок, - Энтони выбрался, наконец, из теснот марины и заложил широкую дугу, ложась на курс.
- Чтобы нести посменную вахту на дальнем маршруте, желателен экипаж из трех человек, а до Линкоса я дойду и один.
- Линкос, это город?
- Остров на южной оконечности западных Киклад. Часов шесть ходу, если не особо спешить.
- И все шесть часов ты просидишь в рубке?
- Ну, почему? Смотри: фиксируем курс, выбираем скорость и включаем автопилот. Видишь, я отпускаю штурвал и могу делать все, что захочу. Если радар обнаружит препятствие, сработает тревожный сигнал, и я вернусь на место.
- А вдруг живот схватит или еще что?
- Тогда придет Рейна.
- Доверишь свою яхту девчонке?
- Это ее яхта. В роду аль-Медина управлять кораблем - что-то вроде семейного спорта, каждый хочет перещеголять другого. Когда Марк купил себе "Калисто"...
- Минуточку, - нить слегка запуталась, и я притормозил словоохотливого итальянца. - Рейна сказала, что ее фамилия - "Амеди".
- "Амеди" и есть "аль-Медина", только по-французски. Так вот, когда Марк...
- Марк Шелтон?
- Конечно. "Калисто" - отличная яхта, самая быстрая из тех, что я видел, но Ферюза всегда и во всем хочет быть первой...
- Ферюза?
- Ферюза аль-Медина, так ее назвали при рождении. Рейне не нравится это имя, и она взяла себе другое: "Рейна Амеди" звучит намного лучше.
- Намного, - согласился я. - А откуда она знает Марка?
Энтони подозрительно покосился на меня, явно считая, что его дурачат.
- Марк - сводный брат Ферюзы, по отцу.
- Выходит, она не турчанка?
- С чего ты взял? Рейна родилась в Дамаске, а ее мать из Эмиратов.
- Понятно, - я взгромоздился на кресло возле открытого иллюминатора. После вчерашнего турнира меня слегка мутило, мысли ворочались медленно и лениво, словно вареники в сметане. В принципе, для организма было б полезнее отправиться в каюту и вздремнуть, но когда еще доктору из глубинки удастся прокатиться по средиземноморью на белоснежном "феррари" яхтенного мира.
- Ты что-то говорил о "Калисто".
- Си, сеньор. Марк купил ее во Франции, прямо со стапелей, шестнадцать метров, два мотора, девятьсот лошадиных сил. Рейна...
- Ферюза?
- Не вздумай ее так назвать... Рейна тут же продала "Селену" и заказала "Адреа", но, скажу тебе честно, кое в чем просчиталась. Моторы на "Адреа" современнее и мощнее, бак и запас хода больше, отделка дороже, но сама яхта тяжелее и при полной загрузке "Калисто" ей не обойти. Мне кажется, она уже это поняла и слегка недовольна. У тебя есть яхта, Иван?
Дома из плавсредств имелась лишь отцовская резиновая лодка с парой дюралевых весел.
- Нет. От нас до моря четыре часа самолетом.
- Ого! У вас большая страна, - восхитился Энтони. - Ты учитель?
- Нет, врач. Хирург.
- Хирург! В Италии это большие люди, у нас ценят врачей и, особенно, хирургов. Мама хотела, чтобы я окончил медицинский. "Тебя все буду уважать, Тони. Хорошие деньги, хороший дом, хорошая машина. Любая девушка, даже знатного рода, согласится родить тебе детей. Послушай меня, мой мальчик, поезжай в Рим, учись, а средства в семье найдутся".
- Ну, а ты?
- Я? Сбежал в Марсель и поступил на флот, последние шесть лет служу у Аль-Медина.
- Ходил в кругосветку?
- Да, пару раз, но, в основном, Средиземное море и Атлантика. Сейчас идем с Майорки. На Майорке красиво, не так, конечно, как на Санторини, но тоже ничего.
- А Линкос, большой остров? Никогда о нем не слышал.
- Ерунда, мелочь, от берега до берега не больше часа, зато очень удобная бухта, в ней тихо, даже в сильный шторм. Остров принадлежит Гаю Каллидосу, точнее его жене, сам Гай в лечебнице, где-то в Швейцарии, если еще жив
- А что с ним?
Энтони выразительно постучал по виску.
- Что-то с головой. Теперь всем заправляет Диана. Диана-охотница, а остров - ее ловушка. Как росянка, знаешь такой цветок?
Росянку я представлял хорошо и сравнение мне не понравилось.
- Она вампир или ведьма?
- Нет-нет! Диана настоящая женщина и обожает получать все, что пожелает. Я восхищаюсь госпожой Каллидос, да ей невозможно не восхищаться.
- Марк Шелтон тоже так считает?
- Наверняка! Получить приглашение на Линкос - большая удача. Кстати, если хочешь перекусить, в кают-компании еда из "Радужной макрели". Извини, но стюарды нашим рейсом не предусмотрены.
- Пожалуй, воздержусь. Матушка советовала быть поосторожнее с незнакомой пищей.
- Жареные колбаски, долмадес, свежайший салат и фаршированный перец с приправами, - Марсиано мечтательно закатил глаза.
- Я думал, ты предпочитаешь пиццу и макароны. Кстати, нам режет нос какой-то наглец по правому борту.
- Вижу. Его зовут Джамал.
- Он тоже из аль-Медина?
- Нет, он - аль-Фарих. Придется потревожить госпожу Рейну.
- Жених, родственник или кровный враг?
- У них непростые отношения... - Тони щелкнул клавишей на панели и взял наушник. - Простите, что отвлекаю, сеньорита, но нам требуется Ваше присутствие. Нас вызывает известное судно. Вы видите его? Хорошо... Да, понял, отбой... Она разрешила его потопить.
- Идем на абордаж. Ура. Где сабли и крючья?
Капитан Марсиано хохотнул и завертел колесико радионастройки.
- "Адреа" на связи. Кто говорит? Мистер Джамал? Нет, она не в рубке и не велела беспокоить...
- Капитан, - окликнул я, указывая на стремительно приближающийся корабль. - Капитан, хватит болтать или они протаранят нам борт!
Тони небрежно кивнул и снова взялся за наушник.
- ...О, нет, сеньор Джамал, я прекрасно Вас понял и оценил степень важности сказанного. При случае, Вы убедитесь в этом лично!
- Мать моя, женщина, - тихо простонал я. - Ни за что, ни про что, прямо во цвете лет! - яхта семьи аль-Фарих рассекала волны уже в паре корпусов от "Адреа".
"Три-два-один...", - я глубоко вдохнул и вцепился в поручни, ожидая удара.
- Всего наилучшего, господин аль-Фарих, - Энтони бросил, наконец, валять дурака и взялся за рычаг газа.
"Ух, ты!" - снизу донесся сытый рык и "Адреа" прыгнула вперед, словно до этого пребывала в мирной спячке. Яхта Джамала подскочила на вздыбившейся волне, на мгновение зависла в воздухе и ухнула вниз, взметнув тучи брызг за нашей кормой.
- Пойду пожалуй, выпью валерьянки, - я вытер лоб и сполз с заскрипевшего кресла. - Доброе утро, сеньорита... - госпожа Амеди соизволила-таки, подняться в рубку. - Вам что-нибудь принести?
"Все, натерпелся, выхожу на первой же остановке. В аэропорт, на самолет и домой! Хотя нет, поеду поездом, пусть дольше, зато безопасней. Где у них бар?"
Поколебавшись, я остановил выбор на бутылке кубинского рома: мы же в море, как-никак! Щедро плеснув в стакан огненного пойла, я вытащил из холодильника коробки с ресторанной снедью.
"Колбаски, фрикадельки... О, черт, опять!" - неугомонный капитан Марсиано переложил руль и вновь увеличил скорость. Оставленный без присмотра стакан немедленно съехал со стола и покатился по ковру, оставляя темную ромовую дорожку, а я угодил в объятия кожаного дивана, в компании долмадеса, сыра и греческого салата, щедро осыпавшего все вокруг.
"Вот черт...", - подхватив бутылку, я затопал наверх, выяснять, что к чему.
- Хайре, кэп. Что это было, торпедная атака? Клянусь Посейдоном, они опять на хвосте! - яхта Джамала виднелась в паре кабельтовых к северу. - Рома не желаете, капитан? А Вы, госпожа Амеди? Ну, как хотите... Он что, действительно хочет пустить нас на дно?
- Вполне возможно, - Энтони крутанул штурвал и залихватски подмигнул. - Думаю, он немного разозлился.
- Допустим. А нельзя отложить вашу регату или высадить меня на островах? Что там по курсу?
- Китнос, сэр!
- Китнос подойдет.
- Вы чего-то боитесь? - Рейна удостоила меня снисходительным взглядом.
- Да, сеньорита, при такой волне купание не доставит мне удовольствия.
- Погода портится, - подтвердил капитан. - Но главный шторм пройдет западнее.
- Вам лучше вернуться в кают-компанию, господин Тургенев, - заявила девушка.
- И не подумаю, - я сделал глоток прямо из бутылки и уставился в окно.
Ветер, порядком посвежевший за последний час, натянул низких облаков, разразившихся полосой мелкого дождя, мгновенно забрызгавшего зеленоватое стекло. Отвоевав еще с полкабельтова, наши преследователи выдохлись и стали забирать к востоку, теряясь в водяной измороси. Энтони бросил взгляд на радар и скинул обороты.
- Отстали?
- Да, я пошел на ветер, а их яхта шире и выше. Как ром?
- Кубинский ром и сигары выше всяких похвал.
- На Кубе есть еще кое-что, достойное внимания, - Энтони причмокнул губами. - Я был там с господином Шелтоном пару лет назад...
- Ты собираешься рассказывать об этом при мне? - возмущенная Рейна покинула штурманское кресло. - Поражаюсь бесцеремонности итальянцев.
- Что Вы, сеньорита, я просто упомянул.
- Можно подумать, - и через секунду рубка лишилась прекрасных глаз госпожи Амеди.
Глава 12. Линкос
К вечеру море расходилось не на шутку, ветер набрал силу вместе с холодным и хлестким дождем. Кубинский вояж сеньора Марсиано плавно сменился похождениями на Гавайях, затем пляжами Коста-Рики, а потом я уснул, прислонив голову к мягкой коже обивки.
Когда я открыл глаза, капитана в рубке уже не было, место за штурвалом заняла Рейна, собравшая, по такому случаю, волосы в задорный конский хвост.
- Где мы? - буркнул я, протирая глаза.
- Шесть миль до Линкоса, маяк по левому борту.
- А Тони?
- Ищет сапоги и плащи.
- Сапоги. Ага, - говорить, вроде, больше было не о чем, и я покинул рубку, чтобы сполоснуть лицо и сменить рубашку.
"Ну и сестричка у Марка. Сколько ей? Двадцать? Двадцать два? Не больше и, похоже, вся в мать, не мог же полковник Шелтон быть таким высокомерным занудой".
Мой итальянский друг возился в кают-компании, сортируя партию резиновых сапог и дождевиков.
- Маяк на горизонте, - сообщил я. - У меня 43-й.
- Примерь вот эти, - Энтони вручил мне пару новеньких рыбацких ботфорт.
- К леди Диане ходят через болота? Не годятся - маловаты.
- Тогда эти.
Вторая пара охотничьих "бредфордов" на толстой рифленой подошве оказалась впору, и я занялся дождевиком.
- Зеленый мне нравится. Швартоваться будет Рейна?
- Ну, нет. Капитанская фуражка пока на мне.
- Выбрал же ты хозяйку.
- Я не выбирал, - Энтони сгреб остатки одежды и запихнул в ящик под диваном. - Марк сам попросил принять ее яхту и присмотреть за сестрой.
- Тогда, может, выдадим ее замуж? Родит одного, второго и успокоится. Джамал женат?
- Пока нет.
- Ну вот! Сколько у них стоит молодая, красивая жена?
- Хочешь продать ее в гарем?
- А что? Нормальный вариант.
- Ну, если так, Джамал даст много. Видел, как называется его яхта?
- Нет.
- "Ферюза!"
- Ничего себе!
Мы уселись в кресла и закурили, задумчиво пуская колечки к потолку.
"Похоже, дело в шляпе", - я свернул дождевик и налил себе апельсиновый сок. "Интересно, вопрос только в цене?"
- С другой стороны, - Энтони полюбовался идеальным маникюром. - Марк может расстроиться, она же его единственная сестра.
- Возьмем по миллиону на брата, - предложил я. - Наличными и в мелких купюрах. Или мало?
- Мало, - заявил итальянец. - Минимум пять на двоих. Кстати, она нас слышит.
- Что?
Тони указал на металлическую пластину с динамиком и оранжевым огоньком. - Я забыл отключить спикерфон.
- И ты молчал!
- Я же сказал - забыл. Теперь вспомнил, - он нажал на кнопку и огонек потух. - Все, уже не слышит.
Я скомкал зеленый дождевик, швырнул его в довольную физиономию римского пройдохи и отправился в душ.
"Нет, ну каков сукин сын!"
..."Линкос, линкос" - название острова мне что-то напоминало, что-то очень знакомое из давно прочитанной книжки. Впрочем, если подумать, большинство греческих островов заканчиваются именно на "-ос": Тинос, Милос, Лесбос, поэтому немудрено и напутать. "Линкос". Да ведь крутится на языке..."
Лингвистическая закавыка не давала покоя, пока я помогал устанавливать сходни и тащил на пристань чемодан, щедро поливаемый дождем. Для багажа госпожи Амеди у капитана нашлась специальная тележка с непромокаемой накидкой, заботливо укрывшая хозяйский скарб.
- Куда дальше? - крикнул я, силясь перекрыть налетевший порыв.
Капитан покрутил головой и удивленно развел руками.
- Я радировал о прибытии, они обещали прислать машину.
- Может, не тот остров?
- Смеешься? Вон там - домик смотрителя, у него есть телефон.
- Тогда пошли, - очередная порция ветра затрещала полами дождевиков.
Тони принялся объяснять ситуацию оранжевому мешку, в котором скрывалась Рейна, а я покрепче перехватил ручку чемодана и побрел сквозь разыгравшееся ненастье.
Два желтых круга вынырнули из темноты, когда до цели оставался какой-то десяток шагов. Маленький автобус проскочил мимо, резко дал по тормозам и сдал назад, не забыв окатить меня водой из ближайшей лужи.
- Господин Тургенев? - из микроавтобуса выпорхнула блондинка с короткой стрижкой, коварный ветер тут же вывернул наружу ее клетчатый зонт.
- Да! И со мной еще двое, - я показал в сторону тележки, медленно ползущей по пирсу.
- Простите за задержку, пропустили нужный поворот. Меня зовут Лоис.
- Идите в машину, Лоис, - зонт дамы попытался вырваться из рук и громко затрещал, а вокруг туфель завертелись маленькие буруны.
- Что?
- Вы промочите ноги! - я отобрал зонт и подтолкнул основательно намокшую Ло обратно к авто. - Да садитесь же, управимся без Вас.
- Нам звонил капитан Марсиано, - Лоис смахнула со лба набежавшие капли.
- Возьмите платок, - предложил я.
- Да, спасибо. Я сразу же заказала автобус, но он прибыл только двадцать минут назад.
- Ничего, мы подготовились, а Ваши туфли лучше снять и просушить... Чего ты копаешься, Марсиано?
Тони помог Рейне забраться внутрь.
- Я остаюсь на яхте, Иван. Если понадоблюсь, сообщите дежурному. Всего наилучшего.
- Минуту...
- Сожалею, господин Тургенев, но по-другому нельзя, все номера заняты, - пояснила Ло. - Ни одного свободного места.
- А что случилось?
- Непогода. Осеннюю коллекцию Гийома Ланже должны были представить вчера, но из-за дождя показ отложили. Все модели, персонал и гости еще здесь. Господин Шелтон пока не прибыл и разрешил поселить Вас в его апартаментах, а госпожа Амеди...
- С какой это стати он будет жить у Марка? - щеки Рейны вспыхнули гневным румянцем. - Я его сестра и займу свою комнату.
- Если господин Тургенев не будет возражать, - на Лоис выпад гостьи не произвел особого впечатления. - Мы оставили для Вас гостиную в северной башне.
- Что?! - возмутилась Рейна. - Никто из аль-Медина не станет жить на задворках.
- Северная башня не задворки.
"Ого!" - восхитился я. "Нашла коса на камень!"
- Я не собираюсь с Вами пререкаться, Лоис Берг.
- Рада слышать, госпожа Амеди, Вы можете связаться с господином Шелтоном и все обсудить.
- Послушайте, дамы! - в этой схватке, я, безусловно, был на стороне железной Ло. - Раз уж Марк так решил, то и спорить не о чем, но если в номере найдется свободный диван...
- В Вашем распоряжении две спальни, кабинет, гостиная и крытая терраса.
- Спасибо, Лоис, значит, решено - Рейна получит свою комнату, а я размещусь в остальных. Как-нибудь устроимся.
- Да ты с ума сошел, Тургенев, - прошипела Рейна. - Я не собираюсь спать с тобой под одной крышей.
- Ладно, тогда выбирай - башня или яхта, мне, в принципе, все равно.
Рейна вздернула нос и отвернулась, зато Ло улыбнулась и прижалась ко мне коленом, благодаря за поддержку.
Похоже, привычных дорог на Линкосе не существовало вовсе, автобус просто плыл над землей, напоминая о наличии колес лишь еле слышным шорохом шин. За окнами, то тут, то там, мелькали веселые огоньки и быстро исчезали среди холмов и оливковых рощ. Я сунул руку в сумку и нащупал мягкую кожу старинного фолианта, от книги веяло теплом, основательностью и спокойствием. Закрыв глаза, я представил повозку тавров и египетского юношу, правящего четверкой невысоких лошадок...
Ни в какую башню гордая аль-Медина, естественно, не пошла. Два чемодана бежевой кожи и походная сумка прибыли в просторную гостиную вместе с моим собственным багажом. Побродив среди местной выставки статуй и коринфских полуколонн, я убедился, что кровать в спальне не похожа на поле для гольфа, как в "Гоплите", и несколько успокоился.
"Душ и туалет снова совмещенные, но горячая вода есть. Жить можно".
Оставалось уточниться по ужину. Проще всего местные правила было бы узнать у госпожи Амеди, но та, прибыв во владения Марка, тут же проследовала на отвоеванную территорию, демонстративно хлопнув дверью. Даже чемоданы не забрала, надеясь, очевидно, что некто доставит ее личные вещи прямо к порогу.
"Ага, щ-щас", - злорадно подумал я, пихнув беззащитный кожаный бок. "Нянек тут нет и слуг тоже. Специально скажу на портье, чтоб без меня никого не пускали. Он, кажется, на первом".
Верно - мраморная стойка нашлась, где ей и положено, напротив парадных дверей. По прибытии, Лоис не сочла нужным сделать тут остановку, сразу направившись к лифту, поскольку нужный ключ уже лежал у нее в кармане.
- Добрый вечер, господин Тургенев, - костюм и рубашка юноши на вахте выглядели безукоризненно. - Чем могу помочь?
- Хотел бы поужинать. Поблизости есть кафе?
- Конечно, сэр, ресторан "Две драхмы" открыт. Вам нужно подняться на второй этаж и пройти по крытому переходу, он выведет прямо на веранду. Будете ужинать один?
- Да.
- Я предупрежу о Вашем прибытии. И еще... - молодой человек достал маленький ключ и отпер одну из почтовых ячеек. - Это для Вас, - он вручил мне заколку для галстука в виде стрелы с маленьким щитом посередине - графская корона на бирюзовом поле.
- Красивая, - я покрутил в руках занятную вещицу. - Там требуют вечерний костюм?
- Не обязательно. Это просто визитка личного гостя, можно прицепить на лацкан, воротник или карман, кому как нравится.
- Она серебряная?
- Электрон и эмаль.
- А чей это герб?
- Графства Шелтон, сэр.
- Никогда о нем не слышал.
- Его еще предстоит основать. Так говорит господин Марк.
- Зато герб уже есть. Предусмотрительно.
Я нацепил стрелу на клапан рубашки и полюбовался результатом. "На галстуке подобная штучка смотрелась бы конечно лучше, ничего, с галстуком опробую в следующий раз. Может, позвать с собой Рейну? Ну, уж, нет!"
- Ресторан дорогой? - я вспомнил, что портмоне остаось наверху.
- Вы - личный гость господина Шелтона, все расходы запишут на его счет.
- Черная икра, омары и французское шампанское? - уточнил я.
- Безусловно, - заверил воспитанный молодой человек...
Глава 13. Троя, продолжение
Плотное покрывало сгущающихся сумерек успело накрыть холм и реку, когда Шелла вернулся. На ужин подали густой суп из утки, затем жареного гуся с овощами и, наконец, горшочек с диким медом. Царское угощение для бедной деревни.
Утолив голод, Фатти изъявил желание дослушать троянскую историю до конца.
- Близнецам все известно не хуже меня, - заявил Шелла, развязывая мешочек с миндалем. - Дейнас?
Дейнас упрямиться не стал. Он прожевал кусок щедро сдобренной медом лепешки, долил свою чашу и, как ни в чем, ни бывало, продолжил.
- Первая важная весть пришла из Милета. Человек, словам которого можно верить, сообщил, что царь Итаки, Одиссей, ищет золото, причем много и быстро, - тавр сделал паузу, смакуя вино.
- Ты говорил, что он его получил.
- Верно. Финикийцы отсчитали ему, сколько требовалось, под треть с таланта.
- Под треть! - изумился Фатти. - Великий Осирис, и они согласились?!
Шелла вытряхнул на ладонь несколько орешков миндаля.
- Да, выгода была больше.
- Гораздо больше! - подтвердил Дейнас. - Вторую весть привез Форос.
- Его словам тоже можно доверять? - не удержался Фатти.
Тавры хмыкнули.
- Можно.
Форос откашлялся.
- Шелла с Дейнасом стояли тогда в Эфесе, ожидая писем из Тавриды, а я отправился в лагерь ахейцев с грузом муки и вина. Так вот, добрались мы, а там - стучат молотки, летит стружка, греки чинят подгнивший флот. Мало того, для праздневств в честь Афины-Паллады возводят остов исполинской лошади.
- Тут я сразу почувствовал неладное, - подхватил Дейнас, явно гордый за свою проницательность. – Вроде бы, еще не горело, но паленым несло изрядно. Зачем Агамемнону финикийское золото и диковинная лошадь? Неужто, и правда, для праздников и игр?
- Мы, конечно, не такие сообразительные, как вы, египтяне... - ухмыльнулся Форос. - Не умеем строить пирамиды и обтачивать дорогие камни.
Фатти хмыкнул.
- И много еще чего не умеем, - не унимался тавр. - Но то, что греки готовятся к штурму, стало ясно даже нам.
- Позволь спросить, друг тавр, а вам-то что до троянских бед?
- Геллеспонт очень важен для нас, Фатти, - соизволил вступить в беседу Шелла. - Мы торгуем с Грецией, Аласией, Сирией, Финикией, Палестиной и множеством островов. Если у тебя есть крепость на побережье, и ты контролируешь пролив, золотой ручеек с проходящих судов никогда не иссякнет. При этом нужно быть достаточно сильным, чтобы защитить то, что имеешь, и достаточно разумным, чтобы не требовать невозможного. Когда-то Троя и Таврида входили в могучий Союз стран Арсавы, однако Приам вдруг решил, что полные сундуки защитят его лучше, чем стрелы союзников и поднял цену за проход, а затем еще раз, и еще. Мы пытались объяснить царю, что его пошлины слишком высоки и наша пшеница стала дороже египетской, но он не желал никого слушать. Тогда-то мы и сказали ахейцам: "Союза Арсавы больше нет, отныне Троя сама за себя!" Цепи, дотоле державшие ахейский флот в Авлиде, распались, и греки пришли под стены Илиона. Десять лет осады Приам оплатил из собственной казны, а наши товары ему обходились втрое! И где же теперь его несметные богатства? У мирных торговцев. А что досталось землям Троады? Запустение и скорбь. Сыновья Приама, Деифоб и Гелен, в конце концов, осознали совершенную ошибку и согласились выполнить все наши условия. Вот почему, услышав вести Фороса, мы, не мешкая, сели на коней и погнали их в Трою.
- Это была славная скачка! - воскликнул Дейнас, - Лошади попались отличные. И ведь почти успели!
- Да, - согласился Шелла. - Когда мы достигли Скейских ворот, лагерь греков уже опустел, троянцы разобрали стену и затащили добычу, радуясь, будто малые дети. Глупцы! Лошадь специально сделали настолько большой, чтобы она не вошла в ворота, им следовало оставить ее снаружи. Правда, на тот случай, в запасе у Одиссея имелось еще и золото, отпирающее любые замки, наверняка предатели уже ждали своего часа.
Сквозь толчею и давку мы добрались до дворца, люди на улицах кричали, шутили и смеялись, словно безумные. Во дворце тоже пировали, вино лилось рекой, мы легко отыскали Приама, однако с годами его разум не стал яснее. От царя мы отправились к Гелену, напрасно, их хваленый провидец был мертвецки пьян и спал беспробудным сном. Тогда я спросил Деифоба, но в его комнаты никого не пускали, пришлось сломать пару гордых троянских носов, прежде чем удалось войти. Царский сын отдыхал, окруженный юными наложницами. Разгневанный, он попытался взять в руки плеть, и мы оставили его там, где нашли, почти целого. Оставался только Парис. В городе Париса не жаловали, считая причиной всех бед, но выбирать не приходилось, и мы приказали провести нас к нему.
С тех пор, как Елена взошла на борт троянского корабля, прошло уже много лет, я впервые увидел ее столь близко. Не спорю, когда-то она была хороша, но осень греческих дев не радует глаз, Менелай помнил совсем другую женщину!
Мы застали обоих не в духе, очевидно прервав неприятный разговор.
- Что вам нужно, тавры? - бросил сын Приама в ответ на наше приветствие.
Я не стал обращать внимание на неучтивый тон.
- У нас важные вести, Парис, - сказал я. - Изволь выслушать, дело неотложное.
Слушать этот красавчик любил только себя, однако на сей раз ему пришлось усмирить собственную гордыню.
...- Домыслы, - процедил он под конец. - У вас нет ничего, кроме слухов и нелепых предположений. Кто-то видел ахейский флот? Можете указать предателей, получивших золото?
- Нет, - честно признался я.
- Тогда зачем вы здесь? Сеять смуту и строить козни, как делаете обычно? Убирайтесь, я не верю вашим словам.
Поняв, что разговор бесполезен, мы решили выйти на площадь и воззвать к благоразумию горожан, однако Елена вдруг догнала нас.
- Постойте, тавры, - сказала она. - Не таите обиды на мужа, он не в себе и полон горечью нашей размолвки. Я верю, Троя в опасности, но Парис вам не помощник, идите к Антенору, везиру Приама, он сделает все, что нужно.
- Антенор? Разве с него сняли обвинения в предательстве и сговоре с врагом? – удивился я.
- Да, - подтвердила Елена. - Я тоже верю ему, спешите, пока еще не поздно.
Шелла бросил в рот пару орешков и кивнул сам себе. Его слушали все, даже близнецы, вмиг забывшие, что именно они тогда шагали вместе с ним по улицам ликующего города.
- Антенор, - продолжил Шелла. - Первым после Приама всегда был Гектор. Смелый и сильный воин, предводитель троянского войска, Гектор умел только воевать, сродни своему главному врагу, Ахиллу. В воинском искусстве тот и другой преуспели, хотя, (Шелла усмехнулся) все же недостаточно, раз оба уже мертвы.
Да, первым был Гектор, а Антенор только вторым. Я встречался с ним пару раз, видел его и на поле брани, Гектору он ничуть не уступал и, к тому же, слыл мудрым и дальновидным политиком. Однако заметь, Фатти, между ним и Гектором не водилось вражды. Антенор понимал, что троянский трон ему не занять и довольствовался тем, что есть.
Незадолго до конца осады Приаму донесли, что Антенор тайно ведет переговоры о сдаче города грекам. Он, действительно, мог бы, ведь Антенор не троянец, он - вент, предводитель народа, укрывшегося в Трое от преследования хеттов. При желании, соплеменники Антенора легко захватили бы любые из ворот и удержали их до подхода греков.
Я не особо верил подобным слухам, не верили в них и простые троянцы, но разбирательство, поддержанное кое-кем из сыновей царя, тянулось долго. Антенору припомнили приятельские отношения с Менелаем и Одиссеем и его совет царю - немедленно вернуть в Спарту Елену, прибывшую с Парисом. Выходит, все кончилось ничем. Теперь вопрос о честности вента встал уже передо мной: может быть, золото Одиссея предназначалось ему? Если так, Троя погибла, если нет, мы могли еще что-то успеть.
От дворца до дома Антенора рукой подать, он там самый большой и богатый. Внутри - полным полно дорогих вещей и красивых женщин. Жена Антенора, Феона, первая жрица храма Геры, давно махнула рукой на многочисленные интрижки супруга, здраво рассудив, что переделывать его уже поздно.
У везира тоже пировали, правда, в отличие от дворца, стража свое дело знала. Я представился, и нас не заставили ждать под дверью.
"Шелла! Форос, Дейнас!" - Антенор обнял каждого. "Идемте, друзья-тавры разделите нашу радость! Идемте же скорее, я прикажу приготовить купели и сменить вашу одежду!"
Мы отказались от купели и я рассказал ему все.
"Хорошо, что ты пришел ко мне, Шелла. Твои доводы убедительны, отвергнуть их значит совершить непростительную глупость. Времени мало, а действовать нужно немедля. Вот, что мы сделаем, друг, я разыщу кого-нибудь из крепостной стражи и прикажу усилить охрану ворот. Потом соберу братьев-вентов и укреплю разобранную стену, боюсь, от самих троянцев помощи сегодня не дождешься. Мое предложение в силе - останьтесь здесь и подкрепитесь, ночь будет длинной".
Антенор тут же ушел, а мы, последовав мудрому совету, воздали должное яствам его стола.
Шелла потянулся за почти опустевшим кувшином. Наполнил чашу, отпил, погрыз недоеденное гусиное крыло, вытер руки и сказал:
- Поздно, может, остальное завтра?
- Нет! - возмущенный хор едва не развалил хлипкие стены их жилища.
- Как хотите, - пожал плечами Шелла. - Утром некоторые (он посмотрел на близнецов) пожалеют о слишком короткой ночи.
- Не впервой, - отмахнулся Форос.
- Итак, мы не стали задерживаться у Антенора, а вышли на улицу, там по-прежнему царило веселье. Добравшись до северных ворот, мы обнаружили, что вождь вентов сдержал слово, к пролому уже стекались люди восстанавливать зияющую брешь.
- Стражу ворот удвоили, - добавил Форос. - Только большинство едва держалось на ногах.
- Мы оставили Трою на попечение везира и отправились на восток, к торговой пристани, чтобы узнать - есть ли там наши корабли. Корабль нашелся, он шел во Фракийские земли, намереваясь отплыть с рассветом. На борт только что взяли попутный груз - мешки с солью, а хозяин мешков, троянец, дремал в повозке на берегу.
Выяснив, что хотели, мы вернулись в рощицу на юго-востоке от Трои, двое городских ворот оттуда просматривались прекрасно.
Ночь выдалась прохладной, добрый ужин у Антенора сослужил хорошую службу, но после долгой скачки, городской толчеи и поездки на пристань глаза слипались, будто намазанные медом. Я остался наблюдать за холмом и равниной, а Дейнас с Форосом уснули, завернувшись в плащи у ног своих лошадей.
Долго спать им не пришлось, мой мешочек с миндалем не опустел и на половину, когда на южной башне вспыхнул яркий огонь. Я приложил ухо к земле и услышал поступь греческого войска. "Идут!" Союзники греков тоже не дремали, вскоре одна из створок распахнулась, в узкий проем рванулась конная упряжка и застряла, не давая захлопнуть ворота. Что случилось внутри, я не видел, однако заговор удался. Предателей выставили наружу и те направились в сторону пристани. Пристань, корабль, мешки! Я не верил в такую удачу, но все говорило за то, что золото Одиссея лежит в нашем трюме! Мы тоже не стали мешкать, сделали большой крюк, обходя беглецов, и первыми оказались у причала. Следом появились и троянцы, точнее, только один из них, он перекинулся парой слов с товарищем, оба поднялись на судно и мы отчалили.
Глава 14. Троя, окончание
...Поначалу они шли очень быстро, спеша убраться от несчастного города, затем пологий склон закончился и беглецы поубавили ход, свернув с накатанной дороги на заброшенную тропинку, уводящую в поля. Когда-то земля тут зеленела дружными всходами ячменя и пшеницы, а ныне затянулась сухостоем и сорняком. За все это время Демоклит не произнес ни слова, Нестор слышал лишь частое дыхание и шлепанье босых ног за спиной.
"О нет, опять", - в груди зажгло, словно вложили раскаленный камень. Он знал эту боль, знал давно, с тех самых пор, как потерял Аргаиду. В последнее время безжалостное пламя, терзающее грудь изнутри, стало вспыхивать все чаще и чаще. "Зевс всемогущий, только не сейчас!" Спустившись с обрывистого берега к реке, Нестор вынужден был присесть, прислонившись к песчаному склону. Демоклит лег неподалеку, уставившись в небо невидящим взглядом. Пылающий камень подернулся сизой коркой и постепенно остыл, усталые мышцы расслабились. Нестор старался не думать о том, что произошло, не чувствуя ни радости, ни облегчения от завершенного дела. Он закрыл глаза и попытался ненадолго уснуть, но нет, сон не шел, боги не желали даровать ему даже мгновения забытья.
- Пора идти.
Демоклит нехотя поднялся.
Дожди давно прошли, река обмелела, и перейти ее можно было, не замочив хитона. Нестор уже собирался шагнуть в воду, как вдруг краем глаза заметил отражение тени, метнувшейся к нему. Годы ратной службы обострили чувство опасности до предела, он кинулся в сторону, и нападавший пролетел мимо, споткнулся и, не удержавшись, покатился по отмели.
"Демоклит! Почему?"
Когда соратник вскочил, бронзовое жало стрелы Нестора смотрело ему прямо в лицо.
- Это ты убил его, - зашипел безумец. - Он не хотел умирать и не заслуживал этого. Умереть следовало тебе, однако ты здесь, а он там, на улице Трои. Я должен вернуться и сказать ему, что виновный наказан. Может, тогда он простит меня… Простит меня...
Нестор не сразу понял, что речь об Арисии. Демоклит перебросил нож из руки в руку и двинулся кругом, приседая и раскачиваясь, пытаясь сбить прицел. Нестор не стал отвечать на пустые упреки: Троя, Арисий и золото больше не имели значения, в мире остались только река, нож и натянутый лук. Нестор мог выстрелить сразу, на таком расстоянии он бы не промахнулся, но что-то держало его, и он терпеливо ждал, когда враг сделает первый шаг. Демоклит еще раз перебросил нож, подхватил пригоршню песка и размахнулся, чтобы метнуть его Нестору в лицо. "Дзынь", - коротко пропела тетива и все кончилось.
...- Ты один? – удивился Фитий.
- Да. Где мешки?
- На корабле, их уже погрузили. Что там случилось, где остальные?
- Об этом потом.
- За тобой погоня?
- Пока нет, но надо спешить.
Узнав, что ждать больше некого, неразговорчивый кормчий отдал команду, и судно отвалило от причала. Нестор и Фитий тотчас удалились в закуток, отведенный им на корме.
- Значит, нас только двое... - задумчиво протянул возница, когда история Нестора подошла к концу.
- Да. Кто мог предположить, что они усилят караулы? Дело сделано и хватит об этом.
- Но раз других уже нет, моя доля должна возрасти.
- Получишь то, что полагалось, девятую часть, - равнодушно ответил Нестор. - За сделанное тобой, цена справедлива.
Фитий покачал головой.
- Боюсь, ты не прав, друг, а вдруг тавры узнают, что мы везем в мешках? И за что заплачено?
- Тавры не любят предателей, нас просто выбросят за борт. Хочешь сказать им? Иди и скажи.
Больше говорить было не о чем, Нестор отвернулся к стене и тут же провалился в нахлынувшее забытье.
...Снов он не видел, вчера и сегодня разделила беспросветная тьма. Судно порядком качало, тело затекло, сильно хотелось пить. Нестор выбрался на палубу, солнце давно перевалило за полдень, а по правому борту показалась полоска фракийского берега. Он спросил у тавров еды и получил ее, миску тушеного мяса и большую кружку вина, на пассажирах здесь не экономили. Вино и пища сделали свое дело: по телу разлилась приятная истома, стало лень шевелиться, снова потянуло в сон. Нестор присел возле мачты.
"Пока мы на корабле за свою жизнь можно не опасаться, а на берегу я с ним разберусь. Похоже, к вечеру будем на месте..."
...- К вечеру мы были в Тарне, фракийском порту, куда направлялись беглецы, - продолжил Шелла. - Пригнавшего повозку на пристань звали Фитий, второго - Нестор, это он открыл ворота ахейцам. Беглецы общались мало, избегая друг друга, и по прибытию тотчас сошли, забрав свой груз. Что там случилось дальше, а, Дейнас?
- Ты и сам знаешь, - пробурчал тот. - Тарна - большой город, повсюду полно людей, снующих туда и сюда. Мы с Форосом следили за телегой, которую троянцы наняли в порту. Мы старались держаться подальше и не лезть им на глаза, а улочки на окраинах узкие и настроены как попало. На одном из перекрестков нас задержали, и мы их потеряли.
Шелла хмыкнул.
- Ну да, - поддержал брата Форос. - Потерять их там, что посеять подкову - раз и нет. Не город, а муравьиная куча.
Шелла только развел руками.
- Тогда мы разделились, - вновь забубнил Дейнас. - И побежали по улицам. Мы искали, искали долго, потом вернулись и рассказали все Шелле. Он велел нам взять проводника и тот повел нас по местам, где берут на постой чужеземцев. Мест было много, но мы их нашли. Я сказал хозяину, что троянцы задолжали нам за перевоз, и он указал комнату, где те отдыхали. Мы вошли туда и увидели, что тот, кого звали Фитий, уже мертв, а второй еще мог говорить, хотя едва шевелил губами...
...Нестор долго блуждал по кривым, неопрятным улицам, прежде чем нашел подходящее пристанище - просторный дом и двор, вымощенный камнем, где можно было поесть, без опаски переночевать и поставить повозку.
- Позволь вернуться к нашему разговору, - начал Фитий, когда, завершив омовение и ужин, они возлегли на чистые ложа.
Нестор лениво кивнул. В порту он купил небольшой нож с узким и очень острым лезвием, если Фитий решит поступить нечестно, ему будет, чем ответить.
- Я все обдумал, друг, твои слова справедливы. Уговор есть уговор, мне причитается девятая часть. Когда я смогу забрать свою долю?
Ошеломленный, Нестор не сразу нашел, что ответить.
- Утром все получишь сполна. А чтобы мы расстались друзьями, я добавлю еще одну долю сверху. Заберешь золото, и каждый пойдет своим путем. Доволен?
- Конечно, друг! Хозяин сказал, что может пригласить гетеру, хочешь, я спрошу и для тебя?
У Нестора давно не было женщины, а мужское естество требовало выхода, хоть он и понимал, что сейчас не лучшее время, но, все ж таки, согласился. Ему досталась темноволосая фракийка с полными ногами и упругой, хорошо развитой грудью. Прошло немало времени, прежде чем он насытил свой голод и отпустил девушку, Фитий уже ждал его в зале, с чашей вина в руках.
- Хороши, правда? Куда там жене. Нет-нет, я ее не виню, чего ждать от женщины, работающей с утра до ночи и дома, и в пекарне. Скоро все пойдет по-другому, увезу семью в Грецию, там спокойней. Куплю домик у моря, виноградник и пару крепких рабов, хватит гнуть спину на других. Давай-ка выпьем за будущую счастливую жизнь, которую даруют нам милостивые боги.
Фитий поднял чашу, ожидая ответного жеста, Нестор с удовольствием последовал бы его примеру, но после свидания с молодой сильной женщиной в груди снова зажгло и стиснуло безжалостной рукой.
- Пей сам, я пригублю позже.
- Тебе не понравилось вино?
- Вино хорошее, - ответил Нестор. - Хочу передохнуть после фракийской лошадки.
- Как знаешь. Тогда и я подожду, выпьем вместе.
Нестор лег и потянулся к блюду с сыром, пальцы задели чашу, налитую почти до краев, расплескав несколько капель. Фитий вздрогнул, но, заметив удивленный взгляд соплеменника, улыбнулся и отвел глаза.
- Я передумал, - заявил вдруг Нестор. - И верно, грех не выпить за милость богов. А в знак добрых чувств и искренности помыслов, разделим мое вино пополам.
Он выплеснул содержимое чаши Фития и до половины наполнил ее из своей.
- Во славу богов, друг!
Фитий принял вино недрогнувшей рукой.
- Во славу, - сказал он и, не колеблясь, осушил чашу до дна.
Нестор выждал немного и последовал его примеру.
- Вот видишь, - вновь улыбнулся Фитий. - Отличное вино. Значит, девушка тебя не разочаровала? - он вновь наполнил чаши из глиняного кувшина. - Я что-то проголодался, велю хозяину подать еще мяса.
Нестор кивнул и растянулся на ложе.
"Я становлюсь слишком подозрительным, не было причин в нем сомневаться, и он доказал это. Теперь мой черед сделать шаг к доверию. Как вкусно пахнет сыр..."
Он придвинул тарелку и поморщился - головку сыра залили капли пролившегося вина, однако уже отрезанные кусочки остались чисты. Нестор взял один из них и откусил, наслаждаясь запахом и вкусом хорошо созревшего сыра. Затем взглянул на опустевшее ложе Фития и с горечью понял, что время доверия еще не пришло.
Вскоре тот вернулся, а следом внесли блюдо отлично прожаренной баранины с луком. Нестор отказался от пищи, ожидая, пока Фитий насытится. Когда, наконец, тот отодвинул блюдо и омыл руки, Нестор взял свою чашу и присел рядом с ним.
- Хочу посвятить это вино Аресу, покровителю троянцев. Мы славно бились на полях брани и не его вина в том, что город пал.
Он поднял чашу, ожидая, когда Фитий сделает первый глоток, но тот медлил.
- Что же ты, друг? - удивился Нестор. - Не хочешь воздать должное Аресу или вино в кувшине не столь хорошо, как то, что мы испили вместе?
Он выхватил нож и, во мгновение ока, приставил его к горлу Фития.
- А ты не прост, возница, совсем не прост. В первой чаше не было яда, ты положил его потом, прямо в кувшин. Значит, так ты хотел отблагодарить всех нас? Пей!
Фитий усмехнулся, он не был трусом, не пытался вымолить пощаду и чаша в его пальцах не дрожала.
Нож надавил сильнее, и под острием появилась алая точка, Фитий закрыл глаза и сделал то, что должен.
"Вот и все", - боль за грудиной стала нестерпимой, выплеснувшись на левое плечо. Он заскрипел зубами, чувствуя, как лежавший рядом Фитий тянет к нему холодные руки. В глазах потемнело, а когда свет вернулся, над ним возникло смутно знакомое лицо. "Ах да, это тавр-кормчий с корабля". Человек приподнял его, подсунул под голову подушку, взял за запястье, нащупав биение жизненной жилки, а затем приложил ухо к груди, слушая тяжелое, клокочущее дыхание. Услышанное ему не понравилось, он что-то сказал на незнакомом языке и принялся копаться в деревянной коробочке, брякая неведомыми пузырьками. Тавр выбрал один из них, пошевелил губами, раздумывая, высыпал щепотку в чашу и поднес ко рту Нестора. Тот вяло мотнул головой, пытаясь отказаться, но человек раскрыл ему рот и выпить, все же, пришлось. Питье подействовало: боль сжалась и стала тише.
- Меня зовут Шелла, - сказал человек. - Дела твои плохи, троянец.
Нестор не ответил, чувствуя, что сил еще слишком мало.
- Если слышишь - просто закрой глаза.
Нестор сделал, как просили.
- Хорошо, - голос Шеллы зазвучал громче и отчетливей. - Снадобье помогает и я дам тебе еще, скоро ты обретешь силу и сможешь говорить. Увы, это продлится недолго. Будешь говорить со смной?
Нестор закрыл и открыл глаза.
На сей раз он выпил, не колеблясь и совсем не удивился, когда боль растаяла, голова стала ясной, а дыхание уверенным и глубоким.
Тавр остался доволен результатом, он снова что-то сказал на непонятном языке и взял Нестора за запястье.
- Я буду следить за тобой. Итак, ты из тех, кто открыл ахейцам ворота Трои. Сколько вас было?
- Девять, - прошептал Нестор.
- План придумали греки?
- Нет, я, - признался Нестор.
Шелла удивленно поднял левую бровь.
- Ты так любишь золото, троянец?
- Моя жена и ребенок в рабстве. Я хотел выкупить их.
- Выкупить ценою жизни других?
- Мне нет дела до других, тавр. Я никогда не просил у них помощи и сострадания. Я хотел лишь вернуть то малое, что принадлежало мне.
- Что случилось у южных ворот?
- Кто-то предупредил троянцев. Стражу удвоили, нам пришлось драться, остальные погибли.
- Все, кроме вас двоих?
- Да, - сказал Нестор. - Но второй не дошел.
Шелла не счел нужным уточнять.
- Что с Фитием? - спросил он.
- Фитий получил свою долю, - ответил Нестор. - В кувшине яд, он замыслил убить всех, кто вернется.
Шелла замолчал, обдумывая услышанное, и Нестор понял, что настал его черед.
- Я предложу тебе сделку, тавр, и щедро оплачу твою помощь. Я прошу немногое – верни свободу моей жене и ребенку, их продали на Лемносе, купцу по имени Энап, найти будет нетрудно. Золото Агамемнона в повозке, если согласен, я подтвержу хозяину, что передаю груз тебе, в счет долга.
- Хорошо, - согласился тавр. - Сделка заключена...
Треножник с еле тлевшими углями, окончательно погас, Шелла помахал рукой, разгоняя струйку едкого дыма, и поднял занавесь, впустив в хижину струю прохладного ночного воздуха.
- Так закончил свои дни последний из предателей, отдавших Трою чужеземцам и так золото, открывшее троянские ворота, оказалось у нас.
- А его семья? - заволновался Фатти. - Где они теперь?
- Их выкупил наш человек, ведущий торговлю на островах, что с ними стало потом мне неизвестно.
- А золото?
Шелла улегся и прикрыл глаза.
- Ты слишком любопытен, египтянин.
"Это я-то любопытен? Я?! Птах, вседержащий, ну что за народ!"
Глава 15. Я выхожу в свет
В вечернем меню омаров не оказалось, пришлось довольствоваться хорошо прожаренным стейком, хотя настоящие гурманы предпочитают говядину с кровью, в крайнем случае - "медиум". Один из таких, суетливый бородач в замшевом пиджачке, с наслаждением терзал кусок полусырого мяса за соседним столиком в компании вислощекого субъекта и симпатичной девушки в лимонных брючках, то и дело поправляющей прядь непослушных волос. Девушку звали Дениз и, судя по всему, счет за ужин ей оплачивал Дом Ланже, доставивший на остров не менее дюжины красоток, щебечущих тут и там над тарелками с греческим салатом.
"На таком рационе до Парижа и половина не доберется. Помидорки... сыр... Их бы недельку пельменями покормить, куриной грудкой на худой конец", - я покосился на трогательные лопатки моей соседки.
Вдруг зал взволновался, загудел и даже как-то расцвел - арку парадного входа миновала дама, которой я с первого взгляда доверил бы показ всех тряпок старины Ланже и десятка его собратьев в придачу.
- Диана... Диана... госпожа Каллидос..., - зашелестели "Две драхмы", даже бородатый сыроед взметнулся и вытянул шею. - Джамал аль-Фарих...
"Что? Томный красавчик в пижонском бордовом костюме и есть тот самый пират?"
Блестящая парочка свернула к бару и заказала коктейли, вислощекий с бородачом пошептались и припустили туда же. Дениз в который раз поправила каштановую прядь, закусила губу и вытащила сигарету.
- Прошу, - я щелкнул зажигалкой. - Иван Тургенев, к Вашим услугам.
- Дениз.
Продолжение, конечно, следовало, но бедняжке Дениз вновь не повезло, поскольку бар, где переливалось перламутром платье госпожи Каллидос, решила взять на абордаж Рейна Амеди.
- Простите, мадемуазель...
Оставив озадаченную девушку в одиночестве, я ринулся наперехват.
"Надеюсь, в сумочке Рейны нет пистолета, она просто закажет мартини и удалится, не удостоив Джамала ни словом, ни взглядом. Вот уж, сомневаюсь!"
Умудрившись протиснуться между сотней стульев и лишь чудом избежав столкновения с подносом зазевавшегося официанта, я выскочил перед мадемуазель Амеди, будто чертик из табакерки.
- Привет, дорогуша! Наш столик на веранде.
- Прочь с дороги.
- Не сходи с ума. Хочешь поскандалить, я выведу его туда, где потише.
- Не лезь не в свое дело, Тургенев.
- Я и не лезу, просто хочу помочь.
- Слушай, что я скажу, милый... - Рейна потянулась к моему уху. - ...никогда, никогда не стой у меня на пути, - короткий удар в пах заставил меня охнуть и застыть на месте, выпучив глаза. Девушка коснулась моей щеки легким поцелуем и мило улыбнулась кому-то за спиной. - Калиспэра, двойной бурбон, пожалуйста.
На этом госпожа Амеди сочла свою миссию исполненной и, как ни в чем не бывало, отправилась восвояси.
- Ваш бурбон, сэр, - учтивый бармен подвинул пузатый стакан и чиркнул спичкой. Только сейчас я заметил, что незажженная кубинская сигарилла все еще у меня в руке.
- Да, спасибо.
Удар Рейна просчитала четко: не так сильно, чтобы я согнулся пополам, но, все же, достаточно, чтобы запомнилось. "Уж мы запомним, не беспокойтесь", - пообещал я и побрел к столику, стараясь не выглядеть, словно потрепанная собака.
- Больно? - Дениз заботливо отодвинула стул.
- Видела?
- Еще бы! Я знаю такой приемчик, он называется "прости-прощай". Ты ее чем-то обидел?
- Наоборот, пригласил на ужин.
- Хорошо, что захватил коньяк, это помогает. Она твоя девушка?
- Родственница, мы живем в одном номере.
- Она хотела говорить с Джамалом?
- Почему ты так решила?
- Потому что он идет сюда.
- Где? - я обернулся. - Черт! Что ему нужно?
- Не знаю. Мне уйти?
- С какой стати? Я его не звал.
...- Добрый вечер, - при ближайшем рассмотрении, господин аль-Фарих выглядел столь же прекрасно. Темные, слегка вьющиеся волосы, аккуратная "испанская" бородка, тонкий прямой нос. Впечатление портили лишь полноватые губы, придающие лицу выражение капризного мальчишки. - Вы позволите? - не дожидаясь ответа, он взялся за стул и уселся. - Меня зовут Джамал аль-Фарих.
- Иван, - хмуро представился я. - А это - Дениз.
- Вы - гость господина Шелтона?
- А Вы - госпожи Каллидос?
- В какой-то мере мы все ее гости.
- Наверное. И?
- Хотел Вас кое о чем спросить. Вы только что беседовали с госпожой Амеди, она хотела меня видеть?
- Только через прицел.
- Даже так.
- Ваша шуточка у Китноса не доставила нам радости. Тут неплохой парк, не желаете прогуляться?
- О! Это не касается Вас лично, Иван. Ни в коем случае! Я даже не знал, что Вы на борту.
- А если бы знали?
- Не подошел бы и на милю. Мои извинения, господин Тургенев. Тысяча извинений! Поверьте, она просто сводит меня с ума!
- Рейна?
- Ферюза. Моя яхта названа в ее честь.
- Ей не нравится это имя.
- Я знаю, но менять имя корабля - плохая примета.
- Купите новый.
- Да, конечно. Вы можете устроить мне встречу?
- И не подумаю, обратитесь к брату.
- К Марку? Он уже здесь?
- Понятия не имею.
- Тогда у меня предложение. Погода - дрянь и показ Гийома снова отложен. Давайте, слетаем в Монако, покрутим рулетку?
- Отсюда есть рейсы в Европу?
- У меня свой самолет. Ветер стих, но надо поторапливаться, возьмем с собой Вашу девушку, еще кого-нибудь.
Непослушная прядь снова упала на лоб.
- Хочешь поехать? - спросил я.
- В Монте-Карло? Спрашиваешь! А можно взять Еву?
- Это твоя подруга?
- Да, мы вместе работаем.
- Хочешь, возьмем всех, - предложил Джамал. - Я договорюсь.
- Двух достаточно, - я затушил сигариллу и поднялся. - Встречаемся через час...
Честно говоря, мои воспоминания от полета на маленьком биплане марки Ан-2 далеки от восторга. Салон пассажирского "кукурузника" грешит излишним лаконизмом: иллюминатор и продавленное сиденье из кожзама - вот и весь джентльменский набор путешественника. Баулы и сумки свалены тут же, в проходе, а вместо леденцов пассажирам раздают целлофановые пакеты. Привычной стюардессы, встречающей гостей у трапа, не было и у Джамала, зато в остальном его серебристая птичка отличалась от отечественных АН-ов, как султанский дворец от хибары Аладдина. Кроме огромных кресел-трансформеров кремовой кожи, в "хвосте" имелась отдельная спальня с душем и самой настоящей кроватью.
- Сядем в Ницце, - пообещал Джамал, разливая по бокалам шипящий "брют". - Оттуда лимузином прямо в казино. Ты захватил галстук?
- Нет. А зачем? Пиджака недостаточно?
- Ничего, здесь есть несколько про запас. Ева, детка, загляни в гардероб, он справа от кроватки.
С первого взгляда, Ева и Дениз словно сестры-близняшки, тот же рост, сложение и даже прическа, только у Дениз глаза карие, а у Евы - голубые и лицо покруглее. Дениз из Кале, а Ева из какого-то городка в Бельгии, название которого сразу вылетело из головы.
- Выбирай.
Галстуков нашлось больше десятка, Дениз пробежала пальчиками по шелковым лентам. - Этот.
- Лучше, синий, - возразила Ева.
- Синий не подходит к запонкам, к тому же серебристый из новой коллекции Дюфо.
- Зато он подойдет к смокингу. Там есть еще смокинг. Вы разрешите Ивану его примерить, господин аль-Фарих?
- Для друзей - просто Джамал. Примерите смокинг, Иван?
- Тогда меня примут за агента КГБ. И, вообще, мы же не в оперу собрались.
- А Вы не агент? - Джамал откупорил вторую бутылку. - Для обычного туриста Ваш английский слишком хорош. Говорят, каждый третий русский работает на спецслужбы.
- Забирайте выше - каждый второй. Не боитесь, что связались со шпионом?
- Мне все равно: я далек от политики, а бизнесом управляет отец. Я живу, где хочу и трачу деньги, как считаю нужным. Единственное, что скоро придется сделать - жениться и завести детей.
- Вот почему Вы гоняетесь за Рейной. В Аравии нет других женщин?
- Они глупы и толсты. Ферюза аль-Медина - единственная девушка, достойная войти в мой дом.
- Она знает об этом?
- Само собой, но Ферюза упрямее стада мулов.
Вот тут я был согласен на все сто. Самолет пару раз тряхнуло, и я с тревогой выглянул в иллюминатор - там по-прежнему царствовала темнота.
- Где мы сейчас?
- Недалеко от Италии, сейчас узнаю точно, - Джамал поднялся и отправился в кабину пилотов.
Смокинг аль-Фариха мне не приглянулся. Тот, что остался в Афинах, был однобортным, с шелковыми лацканами и нагрудным карманом, а этот - темно-синий, на двух пуговицах и вовсе без кармана. Куда, спрашивается, класть платок? Дениз, наоборот, такой вариант сочла вполне приемлемым, как впрочем, и мою руку на собственной талии.
- Давно ты решила стать моделью?
- Сразу после Сорбонны. Я училась на археолога, но чтобы жить в Париже, требуется значительно больше, чем зарабатывают коллеги.
- А тебе обязательно нужен Париж?
- Конечно. А ты из Москвы?
- Вовсе нет, от нас до Москвы поездом почти двое суток.
- Так далеко? - Ева тоже устроилась рядом.
- Очень. Представь: тайга, все ездят на собачьих упряжках.
- У тебя тоже есть упряжка?
- Он шутит, - пояснила Дениз. - У них метро.
- Метро у нас нет, зато до работы десять минут пешком.
- Так близко? Я добираюсь больше часа, а то и два, если не повезет. Хорошо, что нам не нужно рано вставать, показы, в основном, вечером. Ева живет в центре, но квартирка крошечная, тесно даже вдвоем.
- Мне хватает, - заявила подруга. - И тебе бы хватило.
- Ну, нет, куда я дену все свои туфли?
- Оставь в машине, багажник все равно пустой.
- В машине! Пятьдесят коробок?! Нет уж, слава богу, у меня есть гардеробная, она одна больше, чем вся твоя конура размером с упаковку от багета. У тебя большой дом, Иван?
- Не слишком. Комната, кухня, ванная, одному достаточно.
- Ты не женат?
- Нет.
- Мм-м, - Ева покрутила бокал с шампанским. - Отличный брют... Я замуж тоже не спешу. Семья это хлопотно, к тому же, не у всех такой самолет.
- Не у всех, - согласился я. - Похоже, у тебя высокая планка.
- Она сама не знает, чего хочет, - заявила Дениз. - Вот увидишь, придет время, и она выскочит за клерка из муниципалитета, нарожает ему детей, растолстеет и будет с утра до вечера смотреть слезливые сериалы.
- Что!
Пришлось ловить вспыхнувшую девушку и усаживать обратно.
- Что слышала, - Дениз подмигнула и показала подруге розовый язычок.
- Садимся через сорок минут, - сообщил Джамал. - Еще шампанского?
- Да! - хором гаркнули мы, и аль-Фарих послушно отправился к бару.
Глава 16. Монте-Карло
По мне так снаружи казино "Монте-Карло" выглядит довольно архаично, но, что же делать, строили его больше века назад. Зато внутри - золото и лепнина в таком количестве, что хочется немедленно выскочить обратно и перевести дух. Все это буйство роскоши развели отнюдь не напрасно, в окружении шедевров Рембрандта, Ван-Гога и Делакруа тысяча-другая инвалюты кажется несчастным пустячком.
Лично я не фанат азартных игр и не понимаю маньяков, готовых поставить на кон последние брюки. У профессионалов выиграть невозможно, а правила скачек, лотерей и "блэк-джеков" придумали именно профессионалы. По сути, рулеточный стол, игровой автомат или барабан со "спринтом" лишь возможность помочь кому-то собственными деньгами.
- Десять по десять, пожалуйста, - разменяв сотню из портмоне Марка, я разделил фишки между дамами. - И еще пять для меня.
- Ты ни разу не играл? - Дениз потрясла в ладошках симпатичные кругляшки. – Иди за мной, я знаю секрет, как всегда оставаться в плюсе. Однажды за вечер я выиграла двенадцать тысяч франков.
- Но такси оплатила я, - добавила Ева.
- Подумаешь, спутала цвет на последней ставке, - Дениз пробежала глазами по залу. - Вон там есть свободные места.
Мест в казино, в общем-то, хватало, львиная часть посетителей сделала игру еще до полуночи. Джамал разменял целую тысячу, но делать ставку не спешил.
- Начинать надо всегда с черного, - Дениз выложила первую фишку. - Можешь поставить на цвет, сектор или цифру. Если она выиграет, получишь в тридцать раз больше.
- В тридцать шесть, - уточнила Ева. - Десять на красное.
Джамал вопросительно посмотрел на меня.
- Я, как Дениз.
Джамал кивнул и добавил свою сотню.
- Ставок больше нет, - возвестил крупье и запустил шарик.
Колесо завертелось, а я, от нечего делать, принялся украдкой разглядывать соседей по столу. Грузный мужчина в темно-коричневом пиджаке и порядочной лысиной на макушке, его пассия с хрящеватым носом, гипнотизирующая крутящееся колесо, юркий типчик с ускользающими глазками, делающий вид, что декольте наших дам его вовсе не волнует, унылый дылда, клюющий носом на углу стола. Парню давно следовало отправиться в постельку, но злой рок приковал его к месту, намереваясь дочиста вымести карманы. Все.
- Одиннадцать, черное, - крупье подвинул нам горку выигранных фишек.
- Держи, - Дениз отделила пару штук для Евы. - Я тогда не рассчиталась за такси. Так-так... - девушка пошевелила губами. - Еще двадцать на черное.
- Двадцать на красное, - впику подруге заявила Ева.
Джамал снова взглянул на меня.
- Я, как Дениз.
Шарик вновь пустился по кругу, типчик чиркнул зажигалкой и скосил глаза на ноги Евы, лысоватый тоже задымил толстой, как труба, сигарой.
- Восемь, черное, - крупье сгреб выигрыш с красных номеров и вернул нам с Дениз четыре фишки.
- Давай, лучше, с нами, - предложил я Еве. - Видишь, у нее - система.
- Ерунда! Ставлю двадцать на "от одного до двенадцати".
- Тоже двадцать на третью дюжину, - не отступила Дениз, мы с Джамалом привычно поддержали ее ставку.
Дама почесала свой замечательный нос и сыграла на черное.
...- Тридцать два, красное, - невозмутимый крупье отсыпал нам целую кучу кругляшей.
- Стоп! - Дениз погрузилась в размышления. - Следующий кон я пропущу.
- Ладно, - сказал я. - Тогда я с Евой.
- Десять на красное, - выбрала та и выиграла.
- Умница, - похвалил я. - Покажи им всем. Пойду, выпью кофе. Джамал?
- Потом, - отмахнулся тот. - Играешь, Дени?
Я побродил по залам, нашел ресторан и заказал чашку лате.
"А отпуск, в целом, складывается неплохо: Афины, островок в средиземноморье, теперь, пожалуйте, Монако. Вот только где Марк?" - я сделал маленький глоток. "Для человека, привыкшего рассчитывать все до минуты, подобная задержка удивительна, хотя, возможно, таков его план. Остается поднять весла и плыть по течению".
Вывод и кофе пришлись мне по душе, и я заказал новую чашку.
К моему возвращению дамочка с лысым спутником уже освободили плацкарту, но "унылый" и "типчик" остались на месте, причем последний переместился поближе к Еве, наслаждаясь картинкой, открывающейся под столом. Впрочем, Еве было плевать, поскольку все ее фишки стояли на красном против кучки Дениз, выбравшей черное. Джамал на сей раз остался в стороне.
- Четырнадцать, красное, - выдал неумолимый крупье, и Ева взвизгнула от восторга.
- Да ты моя радость, - я погладил по плечу везучую половинку эскорта. - Поправь платьице, детка.
- Что? Нет, ты видел? А!
"Типчик" скорчил гримасу, пересчитывая оставшуюся наличность.
"Не твой сегодня день", - подумал я. "А "унылый", похоже, пошел в рост".
- Будешь ставить? - спросил Джамал.
- Конечно. Что решила, Дени?
- Шестьдесят на первую треть.
- Рискуешь последним?
- Никакого риска.
- Ладно, и я столько же.
Джамал усмехнулся и добавил пять сотен.
- Все опять за нее! - возмутилась Ева. - Да она пять раз кряду ничего не выигрывала. - Сто на красное.
"Типчик" двинул следом свой последний резерв.
- Выиграем, закажу шампанское, - пообещал я. - Ты какое предпочитаешь?
- "Дом Периньон", - буркнула Дениз.
- Годится. По бокальчику и на ужин, кушать что-то хочется.
- Заткнись, Тургенев.
...- Четыре, красное.
- Йес, сэр! - подпрыгнула Дениз.
- Не может быть, - прошептала Ева, проводив свою сотню.
- Шампанское и ужин за мой счет, - пообещал Джамал, что было вполне логично, по сравнению с нами он выглядел, будто Крез.
Следующий час казино записало в беспросветный минус, поскольку Дениз разошлась вовсю. Мы не мешали ей наслаждаться жизнью, безвольно следуя в кильватере и богатея на глазах.
- Здесь подают лобстеров или омаров? - поинтересовался я у официанта, доставившего ведерко с шампанским. - Если да, пусть начинают готовить, мы скоро подойдем... Может, хватит уже на сегодня, нам еще до гостиницы добираться.
- Отель "Де Пари", совсем рядом - Джамал вручил три фишки нашему крупье. - Спасибо, Жак, не знал, что у тебя такой удачный стол.
- Только для Вас и Ваших друзей, мосье. Прочих гостей постигло разочарование.
- Постойте, куда вы? - заканючила Дениз. - Ну, еще одну ставочку.
- Нет, - я сгреб ее фишки в услужливо предложенный пакет. - Знаем мы, чем это кончится. Идем, морепродукты стынут.
...Утро в "Де-Пари" наступало далеко не с рассветом, подавать завтрак к полудню считалось абсолютно нормальным. Вместе с соком, круассанами и горячим шоколадом мне доставили записку от одинокого шейха.
"Приходи, как сможешь. Дж."
"Дж." - похоже, чернила кончились. "Как сможешь" - ха, а может, я до завтра не смогу? С другой стороны, нехорошо бросать напарника, оплатившего перелет и дорогущий ужин... Отличная выпечка в Монако".
Шейх откровенно скучал в компании телевизора, по которому крутили какие-то автогонки.
- Хайре, мой друг! - искренне обрадовался Джамал. - Как спалось?
- Неважно. Хлопоты и беспокойство.
- Приятные хлопоты, надеюсь?
- Вполне.
- Превосходно. Коньяк? Виски?
- Спасибо, для меня слишком рано. Пора возвращаться?
- Нет-нет, что ты, нас никто не торопит. Смотришь Дакар?
"Похоже, мы вчера перешли на ты. Да, точно, после шотландского скотча".
- Не особо. Предпочитаю хоккей.
- Ну да, "красная машина", я слышал... Много выиграл вчера? - поинтересовался аль-Фарих
- Около пяти тысяч, Дениз везло. А ты?
- Много, но это не важно, ты можешь получить еще больше, - Джамал выключил телевизор и сделался серьезным, словно диктор ЦТ. - Рулетка - ерунда, мелочь, есть люди, готовые заплатить совсем другие деньги.
- Что-то у тебя жарковато. Проветривал комнату перед сном?
- Зачем? Здесь кондиционер.
- Это аллегория, в смысле - ты перегрелся и несешь полную чушь.
- А-а, понял. Терпение, я все объясню. Любишь гранаты? - Джамал выбрал на блюде с фруктами увесистый темно-малиновый плод.
- Ага. Кстати он называется P;nica gran;tum и когда-то был символом Карфагена.
- Карфагена?
- Да. P;nica – пунический, помнишь - карфагенские войны? Ладно, проехали. Дальше.
- Хорошо. Представь, что гранат принадлежит Гаю Каллидосу.
- Мужу Дианы? С чего бы! Или это его номер?
- Аллегория, - пояснил Джамал. – Гаю Каллидосу и еще кое-кому. Второго ты знаешь наверняка, Андрей Петрович - босс из вашего Союза. Третий - Марк Шелтон, его герб на твоей рубашке, а четвертого зовут Кастор.
- Просто Кастор?
- Да.
- Отлично, и что они с ним будут делать?
- Вот! – Джамал срезал верхушку и аккуратно надрезал шкурку в четырех местах. – Видишь, они могут его разделить, а могут оставить до лучших времен.
- Гранат уже спелый, его лучше съесть прямо сейчас.
- Двое из них считают так же.
- А остальные – нет?
- Вот именно.
Посчитав, что аллегория подошла к концу, Джамал разломил плод и вручил мне половину.
- Чтобы решить, что делать с гранатом, придется собрать Совет. Андрей Петрович и Кастор уже на острове, ждут только Марка.
- Совет, так Совет, пусть. Меня не интересуют подобные сборища. Надеюсь, госпожа Каллидос не из их числа?
- Диана представляет своего мужа.
- А разве так можно?
- Вообще-то нет, но единственный наследник Гая погиб под лавиной, он был альпинистом.
- Скверно.
- Поскольку Гай еще жив, кто-то должен говорить за него.
- Ты его друг?
- Скорее ее.
- Ее личный друг?
- Да. Теперь главное - на этот раз на Совете поставят не четыре, а пять кресел и у кого-то появится большинство.
- Вполне логично и кто же займет вакантное место?
- Атум.
Глава 17. Тайник
От рыбацкого поселка двинулись на запад, оставив протоки дельты за спиной. Номо предположил, что тавры наймут проводника, да где там, никто и не подумал. К вечеру второго дня добрались до незнакомого плоскогорья, заросшего кустарником и жесткой травой.
Меджей привязал лошадь к повозке и забрался на скамеечку рядом с Фатти.
- Разомните ноги, господин, дальше поедем медленно. Сам Анубис не нашел бы здесь дорогу. Почему мы не взяли в Лахсе охотника знающего эти места?
Фатти пожал плечами и отдал вожжи.
- Если идти так и дальше выйдем к ливийской границе.
- Пожалуй, - согласился Фатти.
- Ливия опасна, туда не стоит соваться без нужды.
- Шелла знает, что делает, - отмахнулся Фатти. - Таро сказал - мы должны доверять ему и помогать, если понадобится.
- Пока он обходится без нас и даже слишком хорошо, - проворчал Номо.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Они не послы, господин, - Номо понизил голос. - Шелла чует верную дорогу, будто лазутчик-махор. Ну, подумайте сами, что послам делать в этой глуши?
"А что здесь делать махору?" - мысленно возразил Фатти. "Юный меджей слишком подозрителен. Впрочем, его можно понять: все предки Номонги служили Рамессидам, преследуя расхитителей могил, беглых преступников и шайки разбойников, орудующих на границах. Когда придет время, Номо тоже получит браслет воина-меджея и продолжит дело отца, тому его и учат, не жалея сил, наставники Дома Осириса".
Номо счел, что время, отпущенное Фатти на ответ, истекло, и продолжил.
- Возможно я не прав, господин, но гостям следует знать, что в Египте следует соблюдать осторожность. Ваш отец не будет Вам благодарен, если с послами великой и могучей державы (а за таких они себя выдают) что-то случится.
- Да что с ними может случиться?! Видел, как тавры орудуют секирой? А как стреляют из лука? Враги отправятся в Дуат быстрее, чем ты поднимешь копье.
Возмущению Номо не было предела. Предположить, что он, меджей, потомственный воин, владеющий оружием чуть ли не с колыбели, уступит в мастерстве заезжим варварам! Неслыханно!
"Великий Монту, бог войны, будь свидетелем, сколь несправедлив к твоим детям кое-кто из египтян".
Чтобы успокоиться Номо понадобилось время, а господин Фатти приотстал, решив поболтать с Дейнасом, плетущимся в хвосте.
"Ничего-ничего", - Номо не смог отказать себе в толике злорадства. "Мудрый Осирис рассудит, кто из нас прав, хотя и без него ясно, что все неприятности еще впереди".
- Я говорил с Дейнасом, - вскоре Фатти снова нагнал повозку. - Дорогу от Лахсы им указали в Эфесе.
- В Эфесе! Великая девятка! Что в Эфесе, знают о дорогах Египта? - не удержался Номо.
- Ты все знаешь, - буркнул Фатти, забираясь на свое место.
...Ладья Ра-Хармахиса давно скользила по рекам подземного мира, когда Шелла спешился у неприметного холма с приплюснутой вершиной. Побродив вдоль зарослей туи и акации, тавр, наконец, махнул рукой - "сюда!" Там, укрытые разросшимися ветвями, примерно в ксилоне от земли, обнаружились ворота, похожие на сотни таких же в Фиванском некрополе. Когда-то, к воротам вели удобные ступени, но их, по непонятной причине, разобрали, обтесанные камни песчаника валялись в кустах, беспорядочно сваленные друг на друга. Гробница была очень стара, Фатти предположил, что строили ее еще во времена Хатшепсут, при свете факела удалось разобрать на створке полустертое имя царицы.
- Что тут написано? - спросил Шелла.
- Ветер и песок сделали свое дело, - Фатти поскреб пальцем еле видимую строку. - Трудно разобрать.
- Хорошо, посмотрим внутри, - Шелла без видимого усилия забрался в темный проем. - Давай руку.
Зал за створками оказался пуст, на стенах кое-где сохранились барельефы с фигурками духов царства Осириса, под ногами хрустел скопившийся за долгие годы мусор. В комнате, предназначенной для саркофага, остался только постамент, покрытый толстым слоем пыли.
- Кажется здесь... - Шелла подцепил ножом уголок плитки, покрывающей пол, Форос поддел другой. - Плита недовольно заскрипела, но подалась. Под каменной крышкой открылся проход, откуда дохнуло неприветливым холодком.
- Спускайтесь! - Шелла указал на ступени. - А я поищу, снаружи, там должен быть колодец.
Фатти с Номо переглянулись, лезть в темноту было страшновато.
- Идем? - внезапно охрипшим голосом спросил Фатти.
Меджей кивнул и, отстранив своего спутника, шагнул первым.
Лестница увела неглубоко, локтей семь или восемь, Номо повел факелом, высветив почти круглую пещеру, ксилонов двадцать в поперечнике. Окон, конечно же, не было, однако дышалось легко, что говорило о наличии вентиляционных шахт, подобных тем, что используют в строительстве пирамид. В остальном это странное место больше походило на склад финикийского купца, сильно запустившего свои дела. Ящики и ящички, мешки и мешочки, тюки и свертки, стопки посуды, ряды кувшинов и корзин заполнили широкие полки до самого потолка, а кое-где бесчисленное добро просто свалили в кучи.
- Бездельники, - проворчал Шелла, явившийся следом. - Товар следовало вывезти и продать.
- Откуда все это? - Фатти приглянулось старинное алебастровое блюдо. - Такую посуду не делают много лет.
Шелла покрутил в руках массивную тарелку и аккуратно вернул обратно на полку.
- Когда-то здесь проходил торговый путь из дельты на запад, купцам требовалось надежное убежище. Потом о нем просто забыли.
- Ого! Смотри - тут свиток с перечнем добычи фараона Сети: "серебряный поднос в виде рыбы", "ожерелье из лазурита", "амфора с рисунком дерущихся быков".
- Вещи из Мегиддо? - Шелла пробежал папирус глазами. - Неплохо... неплохо... стоит поискать.
- Сейчас?
- Нет, отложим до утра.
"Хвала Амону!"
...Наутро Номо вышел из себя. Хотя нет, он был просто в бешенстве! И все из-за горе-посланников, из-за кого же еще?
А начиналось все мирно: задали корм лошадям, наносили воды и постирали дорожные вещи, Дейнас приготовил обед. Отобедав, тавры дружно взялись за вновь обретенное богатство - переставляли, перекладывали, разворачивали, сворачивали, подсчитывали, прикидывали, спорили, в общем, наслаждались вовсю.
"Лучше бы проверили оружие", - свое Номо чистил каждый день. Ни пятнышка грязи, ни дорожной пылинки, все блестело и сверкало как новенькое. За неимением другой работы, пришлось, в очередной раз, полировать драгоценный жреческий жезл.
Ближе к вечеру Шелла объявил перерыв и подозвал господина Фатти, меджей, конечно, пристроился рядом.
Тавр уселся на раскладной табурет и развязал мешочек с любимым миндалем.
- Работы еще много, - начал он, разгрызая орешек. - Но приехали мы не за этим.
- Фиванская троица, я-то уж думал! - облегченно выдохнул Фатти.
- Ночью, мой египетский друг, нам придется прогуляться. Встретимся кое с кем.
- С кем? - спросил осторожный Фатти, уже уяснивший, что с таврами лучше держать ухо востро.
- Там узнаешь. Идем ты и я, меджей с близнецами останутся здесь, - добавил Шелла.
Фатти открыл, было, рот, дабы выяснить причину подобной немилости, но Номо оказался быстрее.
- Нет.
- Нет? - Шелла полюбовался новым орешком. - Значит, нет? Что ж, меджей, отговаривать не стану, только помолись своему Осирису, как следует, помолись, ибо для тебя прогулка может оказаться последней.
Шелла кликнул Фороса, и отправился к лошадям, а Дейнас усадил египтян чистить чеснок и нарезать приправы.
- Вот, что я скажу, - примирительно начал он. - Мы с Шеллой бродим не первый год и уж поверьте, повидали всякого. Тысячу раз я клялся: если останусь жив, вернусь в свою кузницу и за порог ни шагу! Где же! Теперь мы в Египте и этот поход не лучше прочих. Представьте - по пути в Эфес нас нагнали пираты. Глупцы решили, что наш торговец - легкая добыча. Славная была сеча, египтяне! Меч Шеллы крушил все подряд и наши секиры не отставали. Мы прошли все пиратское судно и сбросили их в море, не слушая мольбы о пощаде. Когда Шелла берется за оружие, он побеждает, можешь не сомневаться. А главное, египтяне, вам следует знать, что Шелла - тавр, говорящий с богами, и второго такого нет.
Дейнас ловко разделал ощипанную птицу и бросил ее в котел.
- Значит он жрец? - уточнил Фатти. - У нас с богами говорят жрецы.
- Нет, он не жрец, - сказал Дейнас. - Но я знаю точно: он и правда говорит с ними, куда там вашим жрецам. Знаешь… - Дейнас оглянулся и зашептал. - …как это бывает? Вот он, рядом с тобой, вдруг раз - будто его нет. Кажется, что спит, но нет, люди так не спят. Кричать, спрашивать бесполезно, все равно не ответит, остается ждать - день, два, бывало и больше.
- Говорящий с богами, - Фатти отложил последний зубчик чеснока. - Редкий дар, дарованный не каждому.
- То-то и оно, египтянин, такому перечить не стоит.
- Думаешь, лучше оставить Номонгу?
Дейнас кивнул.
- Нет - сказал Номо.
...Шагали молча. Первым - Шелла, видящий в темноте не хуже кошки, за ним Фатти, с вязанкой сухого хвороста за спиной, замыкал шествие Номонга, увешанный оружием, словно гвардеец фараона. На этот раз Шелла спешил, маленький отряд то карабкался по кручам, освещенный неверным лунным светом, то пробирался меж валунов в тесноте расщелин.
"Если он хочет загнать нас до смерти, наказывая за упрямство, то ему почти удалось", - Фатти обернулся – Номо тоже приходилось несладко. "Но пусть не надеется, мы не станем просить пощады", – треклятая вязанка стерла лопатки почти до крови.
Мучениям пришел конец у стены песчаника с диковинным козырьком, нависшим над землей. Шелла поворошил песок и на поверхности показались угольки старого костровища, тавр кивнул сам себе и уселся, забавно скрестив ноги.
- Мы на месте, Фатти, тут нужно говорить очень тихо. За нами следят, не нужно показывать, что нам это известно. Ты с меджеем сядешь под камнем, где потемнее. Пока я не скажу, молчите и не вздумайте хвататься за оружие.
Тавр сложил горку из веток и вскоре перед ним заплясал маленький огонек. Ждать пришлось долго, ноги затекли, стертая спина саднила, не давая откинуться назад. Вдруг, до Фатти донесся странный шорох, и еще раз, уже ближе, Шелла поднял голову и тотчас два незнакомца в походных плащах возникли из тьмы, отодвинутой его костерком.
- Ты мог не разводить огонь, - сказал один и Фатти вздрогнул, узнав говор ливийцев.
Шелла не ответил, и гостю пришлось повторить по-египетски.
- Фатти? - не оборачиваясь, бросил Шелла и Фатти перевел сказанное на греческий.
- Мы ждали двоих, - сказали ему. - Так было условлено: на встречу приходят двое.
Шелла лишь пожал плечами.
- Скажи, что их тоже трое, я слышу дыхание за камнями.
- С тобой меджей, пока он здесь, разговора не будет.
Шелла медлил с ответом и Фатти похолодел. Ливийцы и меджеи - враги навек, слишком много крови пролито на границе, слишком горячо желание отомстить. А ведь тавры предупреждали упрямца, вцепившегося сейчас в рукоять меча. Если нервы Номонги не выдержат и клинок блеснет в темноте, драки не избежать. С этими двумя они, конечно, справятся, только есть еще лучник в засаде... Фатти протянул руку и положил ее на горячие пальцы Номонги: "Спокойнее, друг".
- Со мной человек из племени меджеев, но он не воин, а толмач, - наконец молвил Шелла и на душе Фатти полегчало.
- Чем плох толмач, что говорит сейчас?
- Ему запрещено покидать Египет.
- Тогда мы сами дадим тебе толмача.
- Мне нужен этот.
Ливийцы переглянулись.
- Впрочем, я могу привести и другого, - миролюбиво предложил Шелла. - К началу жатвы я вернусь.
Гости возмущенно засопели и Фатти понял, что ждать до жатвы не придется.
- Вот и хорошо, - тавр подбросил пару веток в огонь. – Завтра встретимся на старой дороге.
Ливиец кивнул.
- И скажи человеку за камнями, чтобы был поосторожнее с луком.
Ливийцы поднялись и безмолвно растворились в ночи.
Глава 18. Мраиуйя
"Итак, господин останется в тайнике - что ж, так будет спокойнее".
- Видишь, что ты наделал, меджей, в Ливию должен был ехать Фатти, а не ты. Таро обещал мне лучшего воина, а прислал упрямого мальчишку, - эту обидную фразу тавр, как ни странно, произнес по-египетски. Номо скрипнул зубами, но промолчал, утешало одно - он вновь оказался прав: какие из них послы? Жадные варвары-торговцы, не думающие ни о чем, кроме собственной выгоды. "Говорящий с богами" - надо ж такое придумать!"
- Где твое копье? – снова пристал тавр.
- Вот.
- Встань напротив и нападай.
Глаза Номонги недобро блеснули - "Сам напросился!" Он перехватил древко поудобнее, шагнул вперед, имитировав ложный выпад, мгновенно развернулся и попытался нанести удар сбоку. Прием, конечно, не хитрый и Шелла не сплоховал, короткое и точное движение отбросило оружие меджея. Номо сделал вид, что отступает, но тут же снова прыгнул вперед, выбросив острие снизу вверх. Тщетно, металл просвистел мимо цели, зато его самого ощутимо двинули по ребрам. Дальше стало еще обиднее.
Войдя в раж, Номо ускорил темп, перейдя к круговой атаке, мало кто в храме Осириса мог сравниться с ним в быстроте и выносливости. Все так, однако с Шеллой привычной игры не получалось, порхающее копье меджея либо уходило в пустоту, либо отбивалось стремительным контрударом.
- Много, много лишних движений, - проворчал тавр, после очередного промаха Номонги. – Попусту тратишь силы. Вас учили бить наверняка, выцеливая грудь или живот, в бою на это времени не будет. Смотри... - копье Шеллы метнулось вниз, чиркнув колено юноши. - Ты ранен... а так - сломана ключица. Чтобы победить используй любой шанс. Переучивать тебя уже поздно, главное - помни об этом.
"И снова сказал по-египетски, даже слов не подбирал. Когда научился?"
...Ливия встретила неприветливо, холодный, пронизывающий ветер нес частички песка, хрустящего на зубах. Скачка доконала Номонгу и десяток убогих шатров в рощице акации, показались ему прекраснейшим из селений. Их провожатые тут же нырнули в одно из жилищ, даже не удосужившись пригласить за собой.
Шелла спрыгнул с лошади, будто и не было бесконечных парасангов за спиной, поднял входную занавесь и сморщился от застоявшегося воздуха, пахнувшего в лицо. Ливийцы (так и не назвавшие своих имен, а потому, для удобства, получившие от Номо безликие прозвища "Первый" и "Второй") успели расположиться вокруг засаленного покрывала, посреди которого красовался котел с вареной бараниной. В углу надсадно кашлял древний старик, а у очага чинила тряпье хмурая женщина.
- Мир вам, - сказал тавр, вежливо поклонился, но не дождался ответа.
Старик, по-видимому, был глух, а хозяйка не удостоила вошедших и взглядом.
- Мир вам, - повторил тавр. - Нам нужна вода, поблизости есть колодец?
- Спроси у нее, - буркнул Первый, ткнув грязным пальцем в ливийку. - Но знай: она скорей отрежет себе ухо, чем даст хоть каплю чужеземцу с меджеем за спиной.
- Тогда покажи колодец сам.
- Потом, - отмахнулся ливиец. - Не видишь - я занят.
Шелла не стал перечить, он просто шагнул вперед и двинул ногой по котлу. Горячая, жирная масса залила юбку Первого, тот взвыл, подскочил и принялся отплясывать дикий танец, разбрызгивая капли жгучего варева. Номо откровенно улыбался, наслаждаясь каждым мгновением.
- Прости, - молвил тавр. - Я был неосторожен.
- Ты заплатишь, шакал! - зашипел Первый. - Ты мне за все заплатишь!
- Изволь, заплачу, - Шелла сунул пальцы в мешочек на поясе. - Столько хватит? - небрежный щелчок отправил орешек миндаля прямо в разгневанное лицо. Ливиец зарычал, рука метнулась к ножу и застыла, ибо клинок тавра выпорхнувший из ножен уже щекотал его беззащитный живот.
- Мясо стоит дороже? Нет? Тогда пошел вон, - тавр выставил Первого за порог, отвесив напоследок крепкого пинка. -...Эй, ты, - окликнул Шелла оторопевшего Второго. - Предупреди о нас кого следует, живо!
На смену невежам, получившим хороший урок, явились мрачные воины в леопардовых шкурах.
- Идите за нами, - сказали им и Шелла с Номонгой покинули негостеприимный кров.
Идти пришлось недалеко, всего в паре стадий от рощи показался плетеный тын большой ливийской деревни.
- Сюда, - "леопард" не счел нужным поднимать перед ними полог, поэтому Номонга сделал это сам.
- Мир тебе, Мраиуйя сильнейший из мужей! Да раскроются для тебя руки Джефы, дарующей изобилие
Человек с могучим торсом, развалившийся в дорогом, но видавшем виды кресле из африканского дуба, выслушал бормотание толмача и кивнул.
- Верно-верно, друг Шелла. Ее щедрость мне бы не помешала.
Номо чуть замешкался, подбирая нужные слова, но только чуть-чуть.
- Гонец сообщил, что ты ждешь меня, вождь.
- Да, я ждал тебя и на сей раз мне есть, что показать. Следуй за мной.
Не вдаваясь больше в разъяснения, Мраиуйя сорвался с места и устремился наружу. Чем дальше уводила тропинка, тем явственней чувствовались запахи дыма и пищи, готовящейся на костре, а вскоре, послышались голоса, скрип дерева и бряцанье металла. Там, на другой стороне холма, уж точно было на что посмотреть: у подножия, на сколько хватало глаз, вырос военный лагерь, где между легких хижин, причудливых шатров и соломенных навесов сновали сотни и тысячи мужчин.
- Смотри, смотри, тавр, я выполнил обещание! Двенадцать ливийских вождей явились сюда с лучшими воинами, неутомимыми охотниками, не знающими промаха в стрельбе из лука и метании копья. Я поведу их на восток, в земли, где растет золотая пшеница и сладкий виноград, а леса полны дичью и рыбой. Там каждый из них получит просторный дом и наполнит его нежными женами, красивой мебелью и дорогой посудой. Они готовы идти хоть сейчас. Дело за тобой.
- Сколько их? - спросил Шелла.
Мраиуйя задумался.
- Им нет счета, - поразмыслив, ответил он.
- Счета нет лишь мерцающим ликам богов, - возразил Шелла, указав на небо. - А число воинов следует знать точно.
Мраиуйя поморщился.
- Я сочту, если ты просишь. Теперь ты видел все, что хотел?
- Нет. Пусть десять мужчин каждого из племен придут к твоему шатру, пусть возьмут все необходимое для битвы.
- Я прикажу, и они придут, а пока раздели со мной пищу и вино. Но только прошу - побереги ковер, оставь содержимое в котлах, - вождь лукаво подмигнул и зашагал обратно.
"Двенадцать ливийских племен! В двух переходах от границы!" - Номо не верил собственным глазам. "И это не набег, это настоящая война!"
Война войной, а стол вождя не посрамил бы и самого фараона. Сперва им подали целиком зажаренную газель, следом - фаршированных уток, овощи и зелень, затем печеную рыбу, пирожки и фрукты. Меняли блюда и разливали вино юные девушки-ливийки, Номо заметил, как у той, что в зеленом хитоне, в вырезе мелькнула высокая упругая грудь. Без сомнения, девушка была хороша, а ее гибкая фигура сделала бы честь самой богине Хатор. "Да! Именно так", - их взгляды встретились, ливийка улыбнулась и, словно спохватившись, отвела глаза.
...- Как здоровье верховного вождя, Тха-неу? - Шелла отодвинул, наконец, блюдо с остатками утки.
- Прекрасно, - проворчал Мраиуйя. - Его женам не на что жаловаться.
Шелла вопросительно поднял бровь.
- Старик переживет всех нас, - заверил Мраиуйя. - Если не отправится в поля Илау помимо собственного желания.
- Кто-то желает его смерти?
- Желающих много, но все они здесь, в лагере. Мудрый Тха-неу поддержал наш поход, надеясь, что египтяне свернут нам шею. Он ошибается, когда мы победим, я лично выдергаю его жидкую бороденку, медленно, по волоску, затем оскоплю и вспорю ему брюхо.
- Зачем же ждать, сделай это сейчас, - предложил Шелла.
- Не могу. В поход собрались и те, кто поддерживает его род, для открытой войны момент неподходящий.
- Опасно оставлять врага за спиной.
- Враги есть всегда, не один так другой. С друзьями сложнее - потерянных не вернешь. Ты странный человек, Шелла, но кроме тебя я никому бы не доверил свою жизнь. Хочешь стать моим везиром? Я дам тебе все, что попросишь.
- Нет, вождь, у меня свой царь.
- Жа-аль, - протянул Мраиуйя. - Но если передумаешь...
- Я буду знать, куда идти.
Временами Номо казалось, что в бормотании толмача Мраиуйи, как и в его собственном, нет никакого смысла, эти двое и так прекрасно понимают друг друга. А еще - бесстыжая ливийка, убирая тарелку, прижалась к нему смуглым бедром и, судя по всему, сделала это не случайно.
В хижину тихо скользнул один из давешних воинов.
- Люди пришли, - сообщил "леопард".
..."Десять от каждого из племен" - Шелла не поленился обойти всех. Кого-то просил показать секиру, кому-то достать стрелы из колчана. Затем установили мишень и вызвали лучников.
Воины Мраиуйи не оплошали, ливийцы и впрямь стреляли хорошо. Шелла тоже согнул свой лук и спустил тетиву, почти не целясь. Под одобрительные возгласы стрела пронзила мишень точно посередине.
- Пусть уходят.
- Ну теперь-то ты видел все, что хотел?
- Да, вождь.
- И каково твое слово?
- Думаю, за холмом около пятнадцати тысяч, большинство молоды и полны сил, это хорошо. Ты сдавно потрудился, вождь, но для серьезной войны этого недостаточно.
Главная из плохого это оружие. Все ваши луки - луки охотников, стрелы с наконечником из кремния бьют лишь на двести шагов и слабеют на излете. Только моя стрела пробила мишень насквозь. Луки египтян больше и мощнее, их стрелы из папируса, а наконечники из бронзы, они устойчивы в полете и летят до пятисот шагов. У вас нет копий, вместо них - короткие дротики. Дротики пригодятся, однако наконечники плохи, их все нужно менять. Для ближнего боя у воинов булавы и легкие топорики, а в корпусах фараона - секиры и бронзовые мечи. Их пехотинцы укрыты большими щитами, обитыми медью, ваши плетеные щиты тонки и малы, они не спасут от египетских стрел и мечей. Сказанного достаточно, но есть и еще - ливийцы не привыкли сражаться в строю и отражать нападение колесниц. Первая же атака марианну рассеет и обратит их в бегство, египтянам достанется много рабов. Фараон Мернептах опытный полководец, его армия хорошо вооружена, закалена в боях и уверена в победе. Тха-неу прав, твой поход обречен.
- И что же мне делать, тавр? Сказать им, что я неразумный ребенок, скликавший мужчин по ничтожному делу? Сказать - идите домой, к женщинам и горшкам?
- Ну, нет, вождь, так говорить не нужно, - улыбнулся Шелла. - Твой поход состоится, просто чуть позже, вернее всего через год. К этому времени будет готов и твой союзник. Его имя - Фарих, он бился с Мернептахом в Ханаане и выстоял. Запад и Восток войдут в Египет вместе!
Глаза Мраиуйи радостно сверкнули, а в горле Номо застрял комок.
"Тавры!" - они оказались еще хитрее, еще коварнее, чем он ожидал, проклятые чужеземцы втерлись в доверие везира, а сами злоумышляют против законной власти, намереваясь ввергнуть страну в хаос и разорение.
- Что ж, посол тавров, я обдумаю твои слова, - возвестил Мраиуйя. - А пока отдыхай, любое твое желание будет исполнено.
Номо облизал внезапно пересохшие губы и перевел сказанное...
"Великий Осирис, что же мне делать?" - с ответом пришлось повременить, поскольку у порога отведенной им хижины ждала та самая девушка, что не давала покоя Номо за ужином и мысли меджея предательски свернули в иное русло.
- Посмотрю лошадей, - подмигнул Шелла.
Номо хотел было увязаться следом, но девушка насмешливо улыбнулась: "Что, боишься?"
Пришлось остаться.
- Красивый усех, - ливийка провела пальцем по блестящим камешкам воротника. - Меня зовут Сехмет, а тебя?
- Номонга.
- Я слышала, ты - меджей, один из псов фараона?
- И что?
- Ты очень смел, если явился сюда или тебе неизвестно, как поступают с пленными псами?
- Я не мальчик, - сказал Номо. - И знаю что делаю.
- Не сердись, - лукаво улыбнулась Сехмет. - Хочешь, принесу мясо и вино? Фрукты? Гости вождя должны быть довольны!
- Принеси, - неожиданно для себя согласился Номо. Девушка поднялась, грациозно потянулась, продемонстрировав великолепное тело, и исчезла.
Номо уселся на циновку и зажмурился.
"Кто она такая? Сехмет... Красивая девушка, гораздо красивее, чем в их деревне..."
Дверная завеса качнулась.
- Твой господин кормит лошадей, - Сехмет принялась расставлять тарелки. - Позвать его?
- Не надо. Твой отец тоже в лагере за холмом?
- Да, его зовут Аруба, он вождь племени гиннонов. Мы приехали на праздник в честь бога охоты Табаску. Будет большой пир... Все готово, Номонга-меджей, позволь мне налить тебе вина.
Подражая отцу, Номо поднял чашу вверх, благодаря духов, мысленно произнес положенные слова и выпил, глядя прямо в глаза ливийке.
- Почему ты не ешь, Сехмет?
- Я сыта, но если прикажешь - возьму кусочек с твоей тарелки.
- Возьми, это хорошее мясо. А что еще делают на празднике?
- Ты не знаешь?! Рано утром юноши уезжают, чтобы выследить дичь, потом борются между собой, мечут копье, стреляют из лука. За каждую голову добычи, меткий бросок или победу в поединке вручают золотое кольцо. Тот, кто соберет больше всех колец, получит ожерелье доблести и первым выберет себе жену. Я тоже встану с девушками, ищущими мужа.
- Ты! - Номо поперхнулся и закашлялся.
- Да, пора обрести свой шатер и мужчину, чьи объятия крепки, а поцелуи страстны. Вы, меджеи, из таких?
Ответ требовал действий, а не слов, к тому же насмешливые губы вдруг оказались близко-близко...
Глава 19. На сцене появляется Атум
Сердце екнуло и замерло, прошла секунда, две... целых пять, прежде чем снова послышался его стук.
"Атум! Бог-основатель у древних египтян, создавший небо, землю и звезды. Тот, кто вдохнул жизнь во все сущее и тот, кто через много лет заберет ее обратно. Этим именем нарекла своего сына госпожа Селма, единственная женщина среди Посланников. У нее был и другой сын, Гор, ставший фараоном после кончины Яхмоса. Еще в детстве, по воле матери, Атум покинул родину, но возмужав, вернулся, чтобы забрать трон у брата. Второй поход народов моря в Египет и - поражение, Гор оказался сильнее. Так было и я не хочу возвращаться к прошлому".
- Атум, - повторил Джамал. - Его ждут со дня на день.
- Его и Марка, - уточнил я. - Девушки спят. Может, зайдем в казино, просадим пару фишек?
- Лучше потом. Видишь ли, люди, о которых я говорил, довольно богаты, скажу больше, их дела идут очень хорошо. Сейчас им принадлежит некая управляющая компания, в активах которой облигации, акции и ценные бумаги со всего мира.
- "Некая компания" и есть твой гранат?
- Да. Двое из ее владельцев хотят забрать свою долю, остальные - оставить все как есть.
- Выходит, слово Атума стоит дорого.
- Именно, друг мой, именно! Всего одно слово и в лучшем банке Швейцарии откроется счет на его имя.
- И сделает это...
- ...госпожа Каллидос. Уверен, Атум будет на ее стороне.
- С чего ты взял? Ему ведь все равно, останется компания или нет?
- Не все так просто, господин Тургенев. Кое-кто считает, что существующее равновесие предпочтительнее принятого решения, а кто-то просто ждет кончины Гая.
- Тогда господину Атуму лучше не соваться на остров.
- Да нет же! - Джамал взглянул на часы. - Я представляю человека, готового предложить достойнейшее вознаграждение без всякого риска. Без всякого, понимаешь?
- Ну да.
"Похоже, о главном Диана ему не сказала: Идущие от истоков, Чертог, материнская земля... А может, она и сама не знает, откуда капиталы у Гая Каллидоса. Только подумайте, нубийское золото и египетские сокровища превратились в нефтяные вышки, угольные шахты и доменные печи. Интересно, сколько им удалось накопить за три тысячи лет?"
- Мы никого не торопим с ответом, - шейх выключил телевизор. - Ты ведь хотел сыграть?
- Теперь даже не знаю.
- Напрасно, идем. Я собираюсь поставить миллион.
- Серьезно?
- Да. На каре, это последовательность из четырех цифр. Какие бы ты выбрал?
- Никакие, я не дельфийский оракул.
- Могу взять тебя в долю - прибыль пополам.
- Но у меня и трех тысяч не наберется.
- Достаточно, поставишь сколько есть. Повезет - получим один к восьми, - Аль Фарих натянул пиджак. - Где твой галстук? В номере оставил? Ладно, заберем по пути.
...Казино, естественно, осталось на месте. Золото, лепнина, хрусталь и ковры, сказочный дворец, переполненный флюидами азарта и разочарования. К обеду желающих глотнуть тех самых флюидов набралось предостаточно, мы с трудом отыскали места за одним из рулеточных столов. Шейх слов на ветер не бросал, сходу выложив на сукно десять увесистых пластинок. Крупье удивленно поднял тонкую бровь.
- Все на каре: двадцать один - двадцать четыре, - небрежно бросил Джамал, вокруг задвигали стульями и зашушукались, предвкушая большую игру.
- Поддержу, две восемьсот, - я добавил свою мелочь к горке аль-Фариха.
- Делаем ставки, - пригласил крупье. - Делаем ставки, господа.
Господа оживились, и разноцветные кругляши весело посыпались на сукно. Мой напарник выглядел спокойным, однако жилка на правом виске пульсировала вовсю.
"Давление, наверное, шкалит, и есть с чего".
- Ставки сделаны, - возвестил крупье. - Ставок больше нет.
"Все, начали! Сколько оборотов делает шарик? Шесть? Семь? Как же медленно, чуть не целый час. "Щелк", - шарик ударился в поперечную пластину и запрыгал, выбирая пристанище. "Тук", - колесо замедлило ход, и зрачки Джамала расширились.
- Двадцать четыре, красное, поздравляю, господин аль-Фарих.
Щека Джамала дернулась, он мотнул головой и потер глаза, словно отгоняя наваждение.
- Да, спасибо... Чек или наличные, Иван?
- Чек, - тащить мешок с деньгами мне вовсе не улыбалось.
- Хорошо. Подожди меня в баре.
...Вот ты где, Тургенев! - Ева вспорхнула на соседнее кресло. - Мог бы и разбудить.
- Прости, рука не поднялась. Что-то случилось?
- Да, звонил Гийом, погода налаживается, показ назначен на завтра.
- Дениз знает?
- Нет, она еще в ванной.
- Калимэра, - Джамал сунул мне в карман бумажный квадратик. - Девочки проголодались?
- Завтра показ, нужно возвращаться.
- Хорошо, я предупрежу пилота.
- Вы играли? - шепнула Ева.
- Да, разок.
- И хватит, не пускай Дениз к столу. Кстати, потом у нас свободная неделя, прокатимся по Греции?
- Конечно! А Дени не против?
- Не против. Ты такой милый...
Всю дорогу до Ниццы Джамал пребывал в прекрасном расположении духа, как и подобает человеку, ухватившему удачу за хвост. Он был уверен, что Атум у него в кармане, точнее - на кожаных подушках его лимузина, с очередным бокалом шампанского в руках.
"В принципе, отпираться бессмысленно, кого еще привезет сестричка Марка прямиком ко всеобщему сбору? Да и к чему отпираться, куда важнее увидеть самого Марка и твердо заявить, что в альянсы господ Посланников я вступать не собираюсь".
Преодолев пару десятков километров до небольшого частного аэродрома, лимузин высадил нас прямо у трапа.
- Поднимайтесь, я сейчас, - Джамал вновь нырнул в машину и та покатила в сторону бетонного куба с башенкой на крыше. Я пристроился на ступеньке и закурил.
- Ты скоро, Иван? - спросила Дениз.
- Ага.
Эскорт дружно зацокал наверх.
"Атум волен решать", - лимузин притормозил у здания с башней. "Нет уж, май френд, Атум волен убраться с вашего острова и чем быстрее, тем лучше. Только вот дальше Афин он не уедет, не для того организован его вояж. Влип ты, Ваня", - я с тоской посмотрел на чаек, кружащих над побережьем. "А действительно, здорово было бы взять машину, смотаться с Евой и Дениз в Салоники или еще куда. Чего он там так долго?"
Водитель Джамала выбрался из авто и тоже закурил, беззаботно сдвинув фуражку на затылок.
"В принципе, позицию Марка предугадать нетрудно. Он - потомок Шеллы, а Шелла не из тех, кто останавливается на полпути. Неплохо было бы поболтать с его союзником еще до прибытия старого друга. Вопрос - с кем из трех?"
Лимузин все еще оставался пуст, и я вытряхнул из пачки вторую сигарету.
"Кастор, Диана или Андрей Петрович?" - однозначного ответа не нашлось. "Ты же врач, Тургенев, а не гадалка, нужен диагноз - осмотри пациентов, тем более что один из них прямо жаждет знакомства".
- Ты еще долго, Иван?
"Снова Дениз в коротком платьице, картинка просто ого-го!"
Дверка лимузина хлопнула, и тот пустился в обратный путь.
- Уже иду, свари пока кофе.
- Хорошо.
"Какая покладистая девушка, хоть женись. Зато Ева..."
По достоинствам Евы пришлось пробежаться лишь мельком, поскольку Джамал уже был тут, как тут.
- Взлет разрешен.
- Минуточку. Ты говорил, что госпожа Каллидос - твой друг?
- Э-э... да.
- А где ней можно встретиться?
- На вечернем коктейле. Сегодня, с семи до девяти.
- Достанешь приглашение?
- Считай, что уже приглашен.
- Ровно к семи мы, наверное, не успеем.
- Не страшно. Отправимся сразу по прибытии.
- Нет-нет, сначала приму душ и переоденусь, не дело появляться перед дамой в дорожной пыли.
- Где ты нашел пыль?!
Я провел рукой по ступеньке трапа и гордо продемонстрировал пару несчастных песчинок.
- Представляю, в каком виде мои брюки.
Джамал скорчил недовольную гримасу и погнал меня наверх, тем более что запах готовящегося кофе достиг и его чуткого носа.
Глава 20. Прекрасная Диана
На Линкосе порядком стемнело. Дождевые тучи, висевшие над оливковыми рощицами еще пару дней назад, снесло к северу и на черном бархате ноябрьского неба прорезались первые звезды. Я замер у стеклянной двери гостиницы, задрав голову вверх, оторваться было решительно невозможно. Джамал недовольно запыхтел - восьмой час, следовало поторапливаться.
- Ладно-ладно, идем.
Знакомый портье расплылся в учтивой улыбке.
- Господин Тургенев, с возвращением! Ваш ключ. Госпожа Амеди у себя.
- А господин Шелтон?
- К сожалению, нет, я сообщу, если что-то узнаю. Заказать Вам столик?
- Позже. Ты со мной, Джамал?
- Нет уж. Подожду тут, в холле, постарайся не тянуть.
"Ну, жди", - я отразился в зеркалах лифта и нажал кнопку. "Главное - не шуметь, если Рейна у себя, есть шанс проскочить незамеченным".
Как бы ни так! Сестричка Марка вовсе не собиралась отсиживаться в кустах, предпочтя диван в гостиной.
- Хайре, - вежливо кивнул я, решив отложить светскую беседу на потом, но Рейна считала иначе.
- Где ты был?
Она щелкнула пультом телевизора, и комната послушно притихла, ожидая ответа.
- Я ведь оставил записку.
- "Не теряй, скоро буду" - этого, по-твоему, достаточно?!
- Прости, но я очень спешил.
- Куда?
- В Монте-Карло.
- Что?
- Меня ждал самолет в Монте-Карло.
- Кто тебя пригласил?
- Еще раз прости, но я снова спешу, у меня встреча.
- С кем?
- С женщиной, возможно на всю ночь.
- Ну, нет!
Я попытался укрыться в спальне, однако Рейна не отставала ни на шаг.
- Как ее зовут?
- Не скажу и, вообще, я собираюсь принять душ, ты и туда за мной пойдешь?
- Пойду, если надо. С кем ты был в Монте-Карло?
- Тебе не понравится его имя.
- Джамал аль-Фарих! Довериться сыну шакала! Ассах, почему я должна ублажать мужчину с мозгами ягненка.
- Ублажать? У вас в Сирии это называется "ублажать"? Скорей, изображать сварливую жену!
Захлопнув дверь в ванную у нее перед носом, я облегченно вздохнул, раунд завершился без потерь.
"В принципе, сам виноват. Лоис же сказала - ее комната в башне, нет, сестра Марка, пусть живет, где ей нравится. А что она в ресторане устроила? Век не забуду!"
Я открыл кран и прикинул возможность эвакуации через окно.
"Третий этаж, без шансов. Интересно, арабская Горгона караулит в спальне или, все ж таки, даст переодеться".
Одеться мне разрешили, Рейна Амеди вернулась в гостиную, на свой диван.
- Быстро управился, Тургенев.
- Не люблю заставлять себя ждать.
- Надо же, а про вас говорят - "медленно седлают".
- "Запрягают". Речь о конной повозке.
- Неважно, все равно - медленно. Мы не договорили.
- Разве? Я же во всем признался!
- Нет. Имя женщины?
- Опять ты за свое. Ну, послушай, если тебе скучно, позвони подружке или Тони, он там тоже один. А у меня своя жизнь и она никого не касается.
- Ты так думаешь?
- Уверен!
- Ассах. Пора бы тебе уяснить, что Линкос не дом свиданий, здесь нет случайных людей, и ничего не происходит просто так. Когда приедет Марк, можешь поступать, как считаешь нужным, а пока изволь советоваться со мной.
- Вот уж, нет.
- Вот уж да или останешься здесь, - Рейна показала ключ от двери.
- Эй, мы же умрем от голода.
- В холодильнике йогурт и сок.
- И тебя не волнует, что скажут другие?
- Что они скажут?
- Так, кое-что!
- Ах, ты об этом. Боишься сплетен?
- Я не боюсь, но внизу Джамал, если мы запремся наедине, дверь его не остановит.
- Это он ведет тебя к женщине?
- Почему "ведет", нам просто по пути.
- Как в Монте-Карло? Не юли, Тургенев. Джамал - человек Дианы, значит ей от тебя что-то нужно.
- Конечно, нужно и не трудно догадаться - что.
- Не льсти себе, Иван, у госпожи Каллидос запросы повыше.
- А если она просто коллекционер?
- Хочешь попасть в ее коллекцию?
- Почему бы и нет, модели Гийома с ней рядом не стояли. За редким исключением, конечно.
- Ей сорок два!
- А выглядит на тридцать. Спортзал и косметика способны творить чудеса. Ну, вот, имя ты знаешь, будь паинькой, открой дверь.
Телефонный аппарат на столике разразился нетерпеливой трелью, Рейна милостиво позволила ответить.
- Иван?
"Дениз. И чего трезвонить, если расстались полчаса назад".
- Да.
- Мы собираемся на ужин. Ты подойдешь?
Я отказался, сославшись на усталость и диету.
- Это еще кто? - ключ все еще оставался у Рейны.
- Знакомая.
- Из Монте-Карло?
- Нет, девушка Ланже.
- Ты сам сказал, что они никуда не годятся!
- Я добавил: "за исключением".
- Она и есть исключение?
- Представь себе. Отдашь ключ или нет?!
Амеди фыркнула и нахально покрутила медный брелок. Телефон тоже фыркнул и разразился вновь.
"Очередь Евы... Нет, Джамал".
- Твой, - шепнул я Рейне.
- У тебя все в порядке, Иван? - аль-Фарих был вежлив, но нотка нетерпения в голосе звучала довольно отчетливо.
- Да, завязывал галстук.
- Завязал?
- Почти. Он не подходит к рубашке, госпожа Амеди подберет другой.
- Она рядом?
- Угу. Дать ей трубку?
- Нас давно ждут, Иван, поторопись.
- Ладно...
- Неплохо проводишь время, Тургенев, - Рейна снова включила телевизор. - Девочки, казино...
- Можно я пойду?
- Проваливай, - я ловко поймал брошенный ключ. - Сладчайших снов, госпожа моя, Ферюза.
- Что-о! Ах ты...
Спасаясь от хрустальной вазы, я мигом юркнул за дверь и понесся по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.
"...Сорок два? Ни за что не поверю!"
Диана Каллидос заметила припозднившихся гостей и поспешила навстречу.
По уютному овальному залу, отороченному розовым мрамором фальшколонн, бродила пара дюжин мужчин и женщин с бокалами в руках. На подиуме для них трудился самый настоящий ансамбль - скрипка, виолончель, флейта и ударные. Для полноты комплекта имелось еще и фортепиано, но место за дорогущим темно-коричневым "Вестхаузом" пока пустовало.
- Господин Тургенев... Госпожа Каллидос, - представил нас аль-Фарих и скромно отступил, подчеркнув, что мавр свое дело сделал.
"Ну, тридцать пять, не больше", - твердо решил я. "Хотя бедра, при ближайшем рассмотрении, чуть полноваты".
- Это мышцы, - Диана перехватила мой изучающий взгляд. - Я занималась спортивными танцами. Вы, кстати, танцуете, господин Тургенев?
"Танцы. Конечно! Осанка, походка, икры. Мог бы и сам догадаться".
- Только вальс и то, очень редко. Боюсь, мне нечем Вас удивить.
- Поете?
- Помилуй бог! Вот мой однофамилец, русский писатель, просто обожал петь, хотя страдал полным отсутствием слуха.
- Когда-то я читала Чехова.
"Однако! А волосы у нее абсолютно черные, ни искорки седины. Какие сорок два!"
- Чехов? Да, это сильно.
- А Вам кто нравится? Толстой? Достоевский?
"Честно говоря, классику я не люблю. Написано, конечно, здорово - слог, охват, глубина, но взять, к примеру, "Войну и мир" - полкниги вообще на французском, а бесконечные сноски перевода доконают кого угодно. Школьную программу я еще кое-как осилил, но больше - ни-ни. Скукота".
...- Сразу и не скажешь, я много читаю. Вы ведь не гречанка?
- Нет. Я родилась в Нидерландах, у родителей маленький ресторанчик в Антверпене. А Вы - настоящий русский?
- Настоящее некуда.
- А где Вы познакомились с Марком?
- В больнице, совершенно случайно.
- Вы врач?
- Да, хирург, начинающий.
- Вот почему Вы так на меня смотрели.
- Как?
- Врачи, портные и фотографы смотрят на человека по-особенному. Отстраненно, что ли, как на объект для работы.
- Что Вы! Нет!
- Не вините себя, Иван, это нормально. Я постараюсь, чтобы Вы увидели во мне женщину.
- Поверьте, я вижу, и она прекрасна.
- Тогда, может быть, Вы подарите ей один танец?
- Если она заранее простит мою неловкость.
Диана загадочно улыбнулась.
- Посмотрим... Джамал, дорогой, попроси господина Ульриха сыграть нам вальс и пригласи госпожу Штейнер составить тебе пару.
Глава 21. Сехмет
- Останешься в хижине, наружу ни шагу! - Шелла едва не рассмеялся, заметив вытянувшееся лицо Номонги.
"Пусть сидит. У Мраиуйи меджею делать нечего, язык египтян вождь знает предостаточно.
Еще бы не знать! Взят в плен при неудавшемся налете на дельту, пять лет провел в каменоломнях Хенны, умудрился бежать оттуда и кружным путем вернулся в Ливию, поклявшись отомстить фараону за дни, проведенные в рабстве. Исполнить клятву непросто, без серебра тавров воинство Мраиуйи разлетится по ливийским землям стаей сухих листьев, а сам он быстро окажется в жилистых руках Тха-неу, своего заклятого врага. Старый лев церемониться с ним не будет. Может отсечь голову, содрать кожу или просто отправит обратно в Египет, ворочать постылые камни под кнутами надсмотрщиков.
Нет, в верности Мраиуйи сомневаться не приходится, пусть землю и придется делить с ханаанами, для вождя это лучше, чем ничего. Без отсрочки тоже не обойтись, ливийцам требуется оружие, за него придется заплатить и заплатить немало. Хвала Аресу, подвернулось золото, открывшее ворота Трои, а с тем, что осталось в старом тайнике можно нанять ахейцев, сидящих без дела в Элладе. Опытные вояки научат ливийские отряды биться в строю, но на это тоже понадобится время..."
На сей раз "леопарды" сами подняли перед ним полог и даже отвесили поклон, а вождь встретил стоя, как равного.
- Надеюсь, ты отдохнул, хотя, что за отдых в нашей глуши? – Мраиуйя поморщился. - Если бы мы встретились у заводей Фаюма... При случае, скажи ханаанам - оазис останется за мной.
- Значит, ты примешь помощь Фариха?
- Приму, раз без него нельзя. Египет можно и поделить.
- Да, как раньше - на Верхний и Нижний. Какой хочешь ты?
- Нижний.
- Фарих не станет возражать, если ему достанутся Фивы и Нубийские рудники.
- Пусть берет, от Нубии только проблемы, а золота в Мемфисе хватит на тысячу лет.
- В Карнаке его еще больше.
- Казна Амона? Ха! Жрецы свое не отдадут!
- Что ж, решено - он получит Верхний. Теперь об оружии...
- Да, Шелла, ты прав, нам позарез нужно оружие, только с расчетом придется повременить.
- Дело обычное - расчет с добычи. Готовь свою пристань, корабли придут очень скоро. Мы позаботимся обо всем.
- Не без выгоды, друг Шелла, не без выгоды. И на все уйдет...
- Год, ровно год.
- По рукам. Да, вот еще - Аруба, один из наших вождей, просил об услуге.
- Услуге?
- Просто каприз, но его племя велико, а мне нужны их луки.
- Понятно, и о чем речь?
- Толмач-меджей. Аруба хочет выкупить его у тебя. Пустяк, как я и говорил.
- И, правда, - согласился Шелла. - Передай Арубе, что я не торгую своими людьми.
- Брось, за мальчишку дадут хорошую цену. Не хочешь серебро, возьми рабыню, двух... Кто тебе нравится - фракийки, гречанки?
- Зачем он им?
- В прошлое полнолуние египтяне сразили сына Арубы, отец поклялся отомстить. Пес фараона умрет героем, они все так хотят умереть.
- Номонга не воин.
- И что? Он - меджей, в Ливии этого достаточно.
- Сделки не будет.
- Как хочешь, - неожиданно легко согласился Мраиуйя. - Не будем больше об этом...
- Номонга!
Тишина. Оружие аккуратно сложено в углу. Шелла понюхал вино, оставшееся в чаше, покрутил разломленный гранат.
"Похоже, смазливая ливийка явилась в шатер неспроста, но отсюда мальчишка ушел по собственной воле. Где же он?"
Шелла обогнул хижину и проверил коновязь - лошади на месте. Вдруг за спиной подозрительно зашуршало, и чьи-то седые лохмы прытко нырнули за копну.
- Эй, ты! Иди сюда.
Старуха приблизилась и опасливо уставилась на чужеземца, Шелла выудил из кошеля золотое колечко и указал на хижину.
- Мужчина. Был здесь.
Ливийка быстро закивала.
- Видела, утром.
- Девушка. Приносила еду.
- Знаю, - старуха протянула руку, и Шелла вложил кольцо в морщинистую ладонь. - Сехмет, дочь Арубы. Ушли вместе, больше не видела.
- Где искать?
- Там.
"Не зря, не зря змея обхаживала мальчишку. Дочь Арубы! Ну, Мраиуйя!"
- Проводи.
Старуха хихикнула и вновь раскрыла сухую лапку…
У Сехмет не ждали гостей, невольница, расчесывающая ей волосы, испуганно ахнула, когда тавр бесшумно возник на пороге.
- Привет тебе, ливийская дева, - голос Шеллы сделался томен и тягуч. - Не пугайся, за трапезой я спросил вождя, "кто эта девушка в ожерелье из бирюзы, что услаждает наш взор?" Он ответил - "Сехмет" и добавил, что ты первая из ливийских красавиц.
Сехмет улыбнулась, тревога отступила, тавр явно был навеселе и искал женских ласк.
- Привет и тебе, могучий воин. Принять такого знатного мужчину честь для моего дома.
Шелла довольно осклабился и устроился возле ее ног.
- "Сехмет" - что означает твое имя?
- Так зовут могущественную богиню с телом женщины и головой льва. Она может послать меткую стрелу, которая оборвет твою жизнь, а может даровать пылкую страсть, если ты придешься ей по нраву.
- Ты столь же страстная, как она?
- Возможно, - уклончиво сказала ливийка. - Но ты немного спешишь, - она остановила руку Шеллы, скользнувшую ей на бедро. - Арайя, подай гостю вина!
Шелла с готовностью принял чашу и уставился на Сехмет восхищенным взором.
- Ты ведь не замужем?
- Нет.
- Выкуп объявлен?
- Да. Отец просит три десятка коров.
- Всего-то? Отправь за ним, я внесу задаток!
- Ты снова торопишься, милый. Сперва ответь - сколько у тебя жен?
- Мой дом пуст, а ложе одиноко.
- Большой дом?
- Очень большой.
- Ты богат?
- Примерь, - Шелла протянул Сехмет увесистое ожерелье из электрона. - Нравится? Бери, это мой подарок. Арайя, чего ты ждешь, приведи Арубу.
Девушка вопросительно взглянула на хозяйку.
- Ну... хорошо... Позови его. И пусть придет моя мать.
- Да-да, пусть все приходят! - Шелла завладел талией ливийки. - Теперь мы одни, позволь я коснусь губами твоего ушка и кое-что спрошу... Где меджей?
- Что?!
- Он ушел с тобой, - рука тавра мягко закрыла ее рот. - Так приказал твой отец?
Острие ножа, вдруг оказавшегося в его руке, скользнуло вдоль нежной кожи, Сехмет кивнула.
- Он в лагере? - тавр чуть ослабил хватку.
- Да!
- Аруба любит тебя?
- Я его единственная дочь.
- Тогда он вернет меджея.
- Не вернет, а тебя просто убьют, - пообещала Сехмет.
- Мне придется связать тебе руки, - тавр ловко стянул ей запястья за спиной. - Сверху накинем плащ, вот так... Под ним мой нож будет незаметен… А меч положим сюда и укроем покрывалом... Сейчас слушай внимательно: я буду говорить с Арубой и попрошу привести меджея, если он согласится, мы просто уйдем. Если убедить не удастся, отсюда не выйдет никто. Никто, понимаешь?
Кончик клинка поторопил ее с ответом.
- Да!
- И ты мне поможешь?
- Да!
- Хорошо, подождем.
Очевидно, в шатре Арубы еще не ложились, ибо он явился на зов быстрей молодого сайгака.
- Сехмет! Что случилось? Что говорит Арайя? О какой свадьбе речь?
- Спроси у него, - ливийка ойкнула и прикусила язык.
- Привет тебе, вождь Аруба, меня зовут Шелла. Присядь, вождь гиннонов, потолкуем.
Аруба взглянул на жену.
- Сделай, как он говорит.
"Женщина умна и в сватовство, конечно, не верит, что ж, тем лучше, пойдем напролом".
- Воистину, удивляюсь я тебе, Аруба, а меня трудно удивить. Выкрасть толмача у гостя, ради которого созвали двенадцать племен! Может, ты думал, я не замечу пропажу и оставлю ее тебе? Нет, гиннон, не оставлю, тавры своего не отдают. Великий вождь Мраиуйя просил меня о сделке. Изволь, я готов ее заключить – ты забираешь мальчишку, я увожу твою дочь. Мраиуйя прав - красивая наложница дороже безродного египтянина. Согласен?
- Нет! Забудь про меджея, - прошипел Аруба.
- Отец!
- Замолчи! Оставь нас одних.
- Ей не уйти, - горько усмехнулась мать Сехмет. – Ты что, не видишь?
Плащ скользнул на землю, а следом шевельнулось острие обнаженного меча.
Глаза Арубы налились кровью, он рванулся вперед, но пальцы жены намертво вцепились в его плечо.
- Нет!
Вождь в ярости заскрипел зубами, однако вырваться уже не пытался, ливиец понял, что проиграл.
...Коварный удар прошел вскользь и сознание покинуло Номонгу ненадолго. Только вот пробуждение вышло печальным - руки и ноги оказались связаны, на голове болтался вонючий мешок, а сам он трясся по дороге, перекинутый через костлявый ослиный хребет.
"Сехмет!"
Легкая туника с открытыми плечами, волосы собраны в тяжелый хвост, волнистые пряди вдоль высоких, горящих скул, Номо бросил взгляд на щиколотки, украшенные браслетами, и понял, что погиб.
Уверенная в победе львица не спешила, Сехмет присела рядом с затрепетавшей добычей, ненароком коснувшись меджея тяжелой грудью.
- Позволь, я предложу тебе спелый гранат.
- Благодарю... Какое прекрасное ожерелье...
- Оно из бирюзы, мне привезли его из Мемфиса, - девушка прижалась сильнее. - Почему на твоем кулоне морда шакала?
- Это Анубис, - голос прозвучал необычно глухо. - Помощник Осириса и проводник по Дуату.
- Ах, так... Может, снимешь его, мне кажется, он следит за нами.
- Сейчас... - Номо поспешил избавиться от усеха и неловко притянул ливийку к себе.
- Постой, - девушка облизнула пересохшие губы. - Твой господин может вернуться, а я не хочу, чтобы нам помешали...
Его сняли с осла, протащили несколько шагов и бросили на холодную, утоптанную землю, наградив, напоследок, парой пинков. Номо до крови закусил губу, чтобы не завыть от тоски и обиды.
Когда боль утихла, он попробовал ослабить веревки, напрасно, вязавшие узлы свое дело знали. "Шелла!" - тавр говорил ему, ведь говорил не выходить из хижины! Внутри осталось оружие, он дорого продал бы свою жизнь, а не лежал бы сейчас, неизвестно где, связанный, будто глупый муфлон. Помощи ждать неоткуда, перевернуть Ливию в поисках пропавшего толмача тавру не под силу.
"Сехмет!"
Он не знал, сколько пролежал так, несчастный и брошенный всеми богами, но вдруг, сквозь редкие волокна мешка, показалось и исчезло мутное пятно, очевидно, подняли полог.
"Он рядом!"
Пришедший молчал, Номо слышал лишь хриплое дыхание и от этого страх, вползший в душу, становился все сильнее.
- Не бойся, меджей, - голос прозвучал сухо и равнодушно. - Сейчас не надо бояться, впереди еще целая ночь. Боль придет потом и ее будет много, очень много, встреть ее с радостью, как полагается мужчине.
Страшный гость обманул, за ним пришли, когда до рассвета было еще далеко, сдернули мешок, разрезали веревки на ногах и вытолкали наружу. Подгоняя немилосердными тычками, его прогнали через весь лагерь, затем через холм, до хижины у самого тына.
- Сюда, пес.
Его впихнули внутрь, Номо поднял глаза и обомлел.
- Шелла?! - прошептал он.
"Шелла! Он нашел меня! Почему с ним Сехмет?"
- Эта женщина...
- Знаю, - сказал Шелла. - Что ж, Аруба, теперь мы уйдем: я, меджей и Сехмет. Мы отвяжем лошадей и покинем деревню. Если погони не будет, я отпущу твою дочь в парасанге отсюда. Даю слово. Согласен?
Аруба долго молчал, взвешивая все за и против, а затем нехотя выдавил.
- Да.
- Сделка заключена, вождь гиннонов. В дорогу! Колесницу Ра встретим в пути.
…Знакомый шатер, где Шелла окатил варевом неучтивого ливийца, остался позади, лошадки перешли на бодрую рысь и Номо понемногу воспрял духом. Конечно, его ждет неприятный разговор, возможно, придется с позором вернуться в Абидос, но он жив и в руках снова оружие! Они миновали гряду заросших кустарником холмов и успели выбраться на широкую равнину, когда за спиной показалось облачко пыли.
- Он не удержался. Глупец! - тавр прибавил ходу. - Десять и еще два... - Шелла развернулся и натянул лук. Коротко пропела спущенная тетива и лошадь, идущая первой, рухнула, сбросив седока на полном ходу. Предупреждение не помогло, луку пришлось согнуться вновь, и вырвавшийся вперед преследователь завалился назад, нелепо вскинув руки.
- Так-то лучше, - плотная группа распалась, всадники разошлись вправо и влево, нахлестывая лошадей.
Номо тоже наложил стрелу и попытался сосредоточиться. Их не учили стрелять на скаку, только с колесницы, поэтому первая стрела ушла выше, чем нужно, со второй тоже не заладилось, зато третья вонзилась в ногу настигавшего их ливийца, и тот полетел на песок.
- Неплохо, - похвалил тавр, выбирая новую цель.
- Они уходят!
- Верно... - поредевший отряд гиннонов предпочел избежать метких стрел, а Шелле пришлось нагонять лошадь Сехмет, сильно ушедшую вперед.
- Эй, ливийка, за нами погоня, значит, Аруба нарушил уговор.
- Ты продашь меня в рабство?
- Твой отец заплатит дороже... Теперь ты наша пленница. Слышишь, меджей, не спускай с нее глаз.
Глава 22. Псы и шакалы
Ждать возвращения Шеллы в тайнике безвестной гробницы было совсем не весело. Нет, поначалу-то нашлось, чем заняться, Фатти разыскал чистый свиток папируса и принялся за опись скопившегося добра. К четвертому дню запасы тавров иссякли. Гоня хандру прочь, он взялся помогать Дейнасу в готовке, однако лук и мясо, нарезанные им к обеду, получались то слишком крупны, то слишком мелки, из ощипанной птицы тут и там торчали неаппетитные перья, а пирожки никак не хотели держать начинку.
- Завтра пойдешь с Форосом на охоту, - в конце концов, заявил Дейнас и Фатти облегченно вздохнул.
Впрочем, с охотой вышло не лучше. Поблуждав по окрестностям, им удалось выследить парочку пугливых муфлонов, Фатти выстрелил первым и, хвала Птаху, поразил цель. Полный законной гордости он поспешил к добыче, не заметив коварной ямки, попавшейся на пути. Стопа подвернулась, что-то хрустнуло и тавр, без единого слова упрека, всю обратную дорогу тащил его на себе, оставив подстреленного муфлона на радость стервятникам.
- Что с ногой, египтянин? - к счастью, наутро Шелла вернулся. - Дай-ка, посмотрю. Порой близнецы забывают, что вокруг обычные люди, не привыкшие махать секирой и прыгать по камням. Так больно?
Фатти ойкнул и прикусил язык, не подобает взрослому мужчине стонать и жаловаться при женщинах.
- Это Сехмет, - просто сказал Шелла. - Поедет с тобой в повозке.
"Вот, спасибо!"
Покинув тайник, свернули на юго-восток, постепенно приближаясь к Нилу. Чем ближе к реке, тем чаще встречались стайки газелей, а зайцы, казалось, выскакивают прямо из-под копыт. Местность стала ниже, то и дело приходилось объезжать небольшие озера и болотца, где в изобилии водились цапли, бекасы и утки.
В десятке парасангов от реки им встретился египетский дозор.
- Твои сородичи, Номо, - Шелла первым разглядел штандарт номарха. - Говорить будет Фатти. Скажешь им, "мы на охоте" и пусть проваливают.
Фатти хмыкнул, и сам догадался бы, что сказать.
Меджеев, остановивших повозку, было четверо, обычное число для приграничного разъезда.
- Кто такие?
- Я - Фатти, сын везира Пеласга, со мною послы из Тавриды. Наш корабль ждет в Гизе.
- Мое имя - Ахат. Похоже, вы заблудились, обычно гости везира охотятся в Фаюме.
- Знаю, - ответил Фатти. - Фаюм нам не по пути, из Гизы мы повернем в Пер-Рамзес, чтобы застать там отца.
- Тогда вы уже опоздали. Везир, в свите фараона, да будут благословенны долгие дни его жизни, проследовал в Фивы, дабы отблагодарить великого Амона за победу над сынами Израиля. Два дня назад он миновал Гизу, так что ваша дорога на юг, а не на север.
- Ну что же, не страшно, нагоним его на реке.
- Никого не встретили на охоте? - взгляд Ахата задержался на Сехмет дольше, чем следовало. - Здесь неспокойно, отряды ливийцев часто выходят к дельте.
- Нет, - сказал Фатти. - Никого.
- Тогда будь осторожен, Фатти, сын везира и удачи вашей охоте .
- Благодарю, - Фатти разобрал поводья. - Если отец направляется в Фивы, следует поторопиться, мы потеряли много времени.
- Время не потеряно, - возразил Шелла. - Наоборот, Фивы - именно то, что нам нужно.
- Я думал, что вручив письма фараону, ты покинешь Египет.
- Покину Египет? Ну, нет, у нас еще много дел и одно из них очень важное, особенно для тебя... Что там, Номонга? Парочка антилоп? Давай ка за ними, Форос побудет у повозки.
- Да, господин, - Номо ждал этого разговора, ждал с того самого дня, как бежал из лагеря Мраиуйи.
- Ты - меджей, - начал Шелла, когда их стрелы свалили добычу. - ...воин границы, однако мир гораздо больше известных тебе границ. Там, за пустынями и морями, тоже живут люди и для них богатства Египта - завидная добыча. Наверняка, ты помнишь о гиксосах, захвативших вашу страну много-много лет назад. Они получили египетское золото и землю, число охотников, желающих повторить их успех, растет. Сегодня это непросто - власть рамессидов сильна, фараон Мернептах способен отразить любой удар, но что, если за ним последует второй? Третий? Ты видел сам - ливийцы Мраиуйи готовы ворваться в дельту хоть завтра, а лучшие корпуса египтян увязли в нубийском походе. Сражения в Нубии вспыхнули с новой силой, туда явились воинственные племена с юга и их вожди не желают, чтобы золото рудников уплывало за нильские пороги. Ханаане, извечные враги Египта, угрожают западным пределам. В последнем бою Мернептах рассеял их войско, но победа далась нелегко, тысячи египтян остались на поле брани, многие ранены, потеряны сотни колесниц. Противник с востока оказался сильнее, чем рассчитывал Дом войны, и очень скоро соберется вновь.
Враги грозят отовсюду: ливийцы, нубийцы, ханаане, Египет могуч, но не готов сражаться со всеми сразу. Следуя воле везира Пеласга, мы отсрочили удар с запада, есть время собрать и обучить новые корпуса. Вот так и обстоят дела, меджей, не все, кто говорит с Мраиуйей, предатели. Ты понял меня?
- Да, господин.
- Спрашивай еще, если хочешь.
- Когда мы избавимся от ливийки?
- Не скоро, Номо, не скоро, тебе придется потерпеть. А сейчас, прибавим ходу, если хотим поужинать до заката.
...- Гиза! - воскликнул Фатти, заметив вершины пирамид подпирающих небо. - Смотри, Шелла, самую большую выстроил Хуфу, ту, что пониже - Хафра, а третью -Менкаур.
- Они там, внутри?
- Кто?
- Те, кого ты назвал.
Именно на этот вопрос Фатти хотелось бы отвечать меньше всего. Одни папирусы утверждали, что мумии древних царей доселе покоятся в тайных залах, искусно отделанных и наполненных посмертными дарами. В других говорилось, что гробницы, лишенные надлежащей охраны, разграбили еще при седьмой династии, во времена смут и беспорядков.
- Да или нет, - пристал тавр. - Мы можем на них взглянуть?
- Нам, смертным не позволено вступать в усыпальницы сыновей Амона, - твердо заявил Фатти. - Для приносящих дары строят специальные храмы.
- Уходишь от ответа, сын везира. Истина не слишком приятна твоим устам?
- Там они или нет, я не знаю, - пришлось признаваться Фатти. - Но разве это важно? Скажи мне, под сводами Нут есть что-то сравнимое с творением Хуфу?
- Сравнимого нет, - согласился тавр. - Из всех творений глупости и тщеславия его - величайшее.
- Мне кажется, ты просто завидуешь.
- Зависть ни при чем. Тысячи дебен серебра, десятки лет упорного труда ушли на самые большие из гробниц. Вот они, Фатти, впереди! Вот только где их хозяева? Чей покой они берегут? Где одежда, украшения, посуда, принадлежавшие ушедшим в Дуат? Откуда браслет на руке Сехмет? Возможно, из пирамиды царицы, которая тоже пуста. Сдается мне, камнетесов кормили напрасно и горы камня сложены впустую.
- Хуфу не глупец, пирамида хранит его имя, - уперся Фатти.
- Имя безумца, возомнившего себя богом, чей прах нетзвестно где. Камня пирамиды хватило бы, чтобы замостить дорогу от Коптоса до Тростникового моря, люди назвали бы ее дорогой Хуфу. Разве это не великое деяние? Земля фараонов щедра, но вы, век за веком, тратите дарованное впустую и слишком многое откладываете на потом.
Остаток пути Фатти хранил молчание, предпочитая не ввязываться в опасный спор, тем более что в главном Шелла был, безусловно, прав.
...Найти свою барку среди прочих оказалось непросто, небольшой, когда-то, поселок строителей пирамид сильно разросся. Шелла и Дейнас отправились вверх по течению в поисках Ор-маа, а Номо, устроился на покосившемся столбе старой пристани, чтобы поглазеть на суетливые лодки, пузатые грузовые барки и нарядные прогулочные корабли.
Один из таких причалил совсем рядом, высадив важного господина, собравшегося было сразу забраться в носилки.
- Мое почтение, - господин вдруг передумал.
Номо нехотя кивнул в ответ.
- Мое имя - Сенусерт, эти люди прибыли с Вами?
- Да, госоподин.
- А девушка у повозки чья-то наложница?
- Пока нет, она наша добыча.
- Пленница? О, прекрасно! Выставите на рынке? Скажу Вам честно -не стоит, в Гизе цены упали, а я хорошо заплачу прямо здесь и сейчас.
Будь его воля, он отдал бы Сехмет бесплатно, только вот Шелла...
- Она не продается, - меджей вновь повернулся к реке.
- И Вы, как посредник...
- Не продается, - уныло повторил Номо.
- Жаль, - назойливый египтянин все не уходил. - Может, партию в кости?
- Нет.
- А в "Псы и шакалы"?
Номо вздрогнул, уж он-то знал, как господин Фатти обожает эту игру.
- У меня есть доска, сделанная для самого фараона!
- Для царствующего фараона? - уточнил Номо.
- Ну что Вы, Баенра Мериамон Мернептах никогда не отдал бы такую прекрасную вещь. На этой играл Аменхотеп III.
... Аменхотеп? Не может быть! И он поставит ее на кон? - не поверил Фатти и обернулся, чтобы взглянуть на безумца.
Сенусерт, терпеливо ждущий конца переговоров, тут же расплылся в улыбке и помахал рукой.
- Поставит.
- Но Шелла!
- Подумайте, чем мы рискуем, господин? Вы сами говорили, что в Чени Вам не было равных. Три партии и доска Ваша, хотите взглянуть на нее поближе? Господин Сенусерт!
Египтянин не заставил себя долго ждать, прихватив и драгоценную вещицу, заботливо укутанную в кусок ткани. Доску вырезали из африканского дуба в форме крокодила. Путь, который следовало проделать собакам и шакалам по отверстиям в дереве, оказался значительно длиннее обычного. По правилам юга, установленным еще с Древнего царства, псы и шакалы шли отдельными дорогами, здесь же, примерно на половине доски, их тропы сходились.
- Ну как? - Сенусерт нежно погладил свое сокровище. - Знак царского Дома в этом углу. А вот и зверюшки, - он снял крышку с алебастрового цилиндра и вытряхнул на ладонь палочки из кости с навершиями в виде голов собак и шакалов.
- Хвала Бесу, - воскликнул Фатти. - Великолепный набор!
- Да, - скромно согласился Сенусерт. - Он обошелся мне недешево, очень недешево. Так Вы готовы сделать ставку?
Фатти бросило в жар, он наклонился, чтобы рассмотреть выжженное клеймо поближе.
"Крюк, плеть, первые буквы имени царя. Дерево потемнело от времени, похоже, человек не лжет, доска из погребальной камеры Аменхотепа. Но за нее придется поставить Сехмет! С другой стороны, шанс поражения невелик. Неужто, толстяк из Гизы играет лучше меня?"
- Три партии, - голос прозвучал необычно хрипло.
- Согласен. Возьмете шакалов или псов?
Первую партию он выиграл, собаки Фатти спрыгнули с головы крокодила, оставив преследовавших их шакалов далеко позади. Зато вторую проиграл, да так, как не проигрывал никогда: отверстия, отмеченные знаками удачи и сокращающие дорогу, сыпались Сенусерту одно за другим.
"Птах-вседержащий! А дело казалось верным" - в животе неприятно заныло.
Решающую партию вновь начинал Фатти и на сей раз капризная Хатор не подвела, сходу даровав две счастливые четверки, Сенусерт пустился вдогонку. К середине игры парочке особо прытких шакалов удалось обойти собак Фатти, заняв места сразу после поля наказания, но Хатор и тут выручила юного игрока, позволив собакам перемахнуть через препятствие. Сенусерт досадливо крякнул и вытер вспотевший лоб, верная комбинация не помогла.
Народу вокруг к тому времени собралось немало: помимо Номо и Фороса, оставившего ради такого случая лошадей, гребцы с лодки Сенусерта, рыбаки, забывшие про улов, портовые грузчики, писцы и даже любопытный жрец. Тук-тук - кости вновь посыпались на доску, где осталось всего три фигурки. Две из них - собаки Фатти, достигшие пасти крокодила, и единственный шакал Сенусерта, еще только подбирающийся к голове. Псов до победы отделяло всего восемнадцать шагов, шакала - целых двадцать шесть, правда впереди у того имелась счастливая лестница, попав на которую он мигом завершил бы игру.
Сенусерт бросил кости и скис - пять и четыре, шакал резво скакнул вперед, но миновал лестницу удачи.
"Благодарю тебя, Хатор!"
Увы, своенравная богиня не одарила и его, собаки Фатти почти не двинулись с места, зато бросок Сенусерта заставил зрителей охнуть - десять! Шакал пробежал всю зубастую пасть, застыв в пяти прыжках от победы. "Ну же, Хатор!" - Фатти метнул кости и похолодел - всего-то шесть, а значит, следующий бросок должен принести не меньше восьми, только будет ли у него тот бросок?
Сенусерт сгреб капризные кости и долго тряс в пухлых ладошках. Тук-тук, тук-тук и... Фатти перевел дух: два и один. Шакал по-прежнему оставался на доске!
"Прошу, прошу тебя, Хатор!" - он закрыл глаза и метнул потяжелевшие кубики.
- Вот и все, - сказал Форос среди накрывшей тишины.
Фатти приоткрыл зажмуренные веки...
- Ты выиграл! - взревел тавр, тряся Фатти за плечи. - Выиграл! Да сам Гермес не смог бы бросить лучше! Двенадцать! Видел, Номо, видел?!
- Видел, - печально вздохнул меджей и обреченно поплелся на пристань.
Глава 23. К чему приводят танцы
Паинька-Джамал шаркнул ножкой и кинулся выполнять просьбу, видимо, его прекрасная хозяйка не привыкла повторять дважды.
"Массаж массажем, а несколько лишних килограммов она набрала, но, черт возьми, до чего же здорово ее обнять!" - моя ладонь легла на спину Дианы и мы слились в одно целое, будто патрон с обоймой. "Дурацкое сравнение, не спорю, а как еще описать ощущение абсолютной гармонии и нахлынувшего восторга? Спокойно, Тургенев, спокойно, тебе сейчас вести".
Джамал успел выловить в зале еще одну рыбку в отливающем золотом платье и занял позицию в нескольких шагах от нас.
"Для полноты картины не хватает дирижера, такого, знаете, носатого итальянца с пышной шевелюрой, готового взмахнуть своей палочкой. А еще - учителя танцев в углу, недовольно кусающего губу и отбивающего такт ботинком. Кстати, на его месте я бы поменял партнеров местами: Джамал - жгучий брюнет, а его визави - блондинка, в нашей паре ровно наоборот. У меня волосы светлые, а у Дианы... Все, начали!"
Венский вальс - классика жанра, его принято исполнять во фраках и длинных вечерних платьях, наряды наших дам лишь слегка прикрывали колени, что, несомненно, пошло номеру только на пользу.
"Раз..." - шаг вперед. "...два-три", - разворот. "Раз-два-три... Раз-два-три", - я сосредоточился на танце, стараясь не упускать из вида Джамала с госпожой Штейнер, идущих следом. Диана откинула голову, полузакрыв глаза, ей вовсе не требовалось смотреть под ноги, лаковые туфли скользили сами собой. "Раз-два-три... Внимательнее, главное не сбиться с ритма... Раз-два-три", - повороты на месте, Диана слегка сжала мне пальцы: "Продолжим?"
"Конечно!"
Круг, другой, третий и мне стало ясно, что без подготовки выход на паркет может закончиться печально: голова закружилась, я спутал ногу и споткнулся. Мигом почувствовав неладное, Диана подправила траекторию, завершив тур у ближайших кресел. Джамал аль-Фарих с партнершей эффектно финишировали под заключительные аккорды.
- Здесь очень жарко, - пожаловалась госпожа Каллидос. - Давай выйдем на балкон.
- С удовольствием, - я подозвал официанта, решив, что глоток шампанского мы заслужили.
- Наконец-то, спокойная ночь, - Диана пригубила бокал и задумчиво взглянула на меня. - Тебе нравится Линкос?
- Да, здесь красиво.
- Знаешь, я всегда хотела жить уединенно, вдали от шума и суеты. А ты?
- Если там есть библиотека и коробка кубинских сигар, то я - за.
- Книги и сигары. Это легко устроить.
- Правда?
- Правда.
"Рейна права, ей действительно сорок два. Вблизи, как ни крути, видны морщинки у глаз... А сейчас - снова тридцать..."
- Ты вышла за Каллидоса по любви?
- Не-ет. С чего ты взял? - удивилась Диана. - Гай старше меня на тридцать пять лет. Он хотел красивую игрушку и получил ее, а мне нужны его деньги, я никогда этого не скрывала.
- И ты не изменяла ему?
- У него нет повода сомневаться в моей честности.
- Даже теперь?
- Особенно теперь.
- А Джамал?
- Он хочет стать моим другом и, может быть, когда-нибудь станет.
"Как бы ни так! По всему видно, что господин аль-Фарих уже зачерпнул из твоего колодца и жаждет еще".
- Становится прохладно, дорогой, нам лучше вернуться. Я обойду гостей, потом еще немножко потанцуем. Можешь пригласить Марту Штейнер.
- Она немка?
- Марта из Вены. А у тебя предубеждение к немцам?
- У нас непростые отношения.
- Понятно, - Диана перешла на шепот. - Об остальном поговорим позже, в зимнем саду есть уютный уголок, где нам никто не помешает.
- Буду ждать с нетерпением.
"До встречи, прекрасная Диана!" - я проводил глазами ее плечи и направился к фонтану, где блистал белоснежной манишкой мой арабский друг.
- А вот и наш гость из России! - воскликнул Джамал.
Будь на мне гусарский мундир, я непременно подкрутил бы усы и молодцевато щелкнул каблуками.
- Иван Тургенев!
Народ прищурился, но знатоков русской словесности в компании не нашлось: "Тургенев, так Тургенев".
- Будете завтра на показе? - пробасила бравая старушенция с накладными буклями.
"Килограмма полтора, не меньше", - прикинул я вес бриллиантов и драгметаллов, выставленных на всеобщее обозрение. Впрочем, и другие гости госпожи Каллидос не из пьесы Горького явились.
- Да, мэм! - гаркнул я.
Стоящий рядом благообразный старикан с венчиком пуха на голове аж подпрыгнул от неожиданности.
- У вас, в России, есть модельеры? - поинтересовалась полная дама в обтягивающем зеленом платье, похожая на большую гусеницу.
- Разумеется. Не столь известные, как в Париже, конечно. Однако шьют и шьют вполне прилично.
- Кто сказал, что Париж - эталон моды? - вмешался вислощекий крепыш в клетчатом пиджаке, сидевший тогда за столиком Дениз. - Нью-Йорк, Рим, Токио, наконец. Где Париж? Где? Все вторично и серо.
- Токио? - "гусеница" скорчила недовольную гримасу. - Что Вы несете, Макс. Прошлый показ Тоджиро был невозможен.
- А его модели закупили лучшие магазины Лондона и Берлина. Сколько платьев продал Ланже за последний год?
- Не сколько, а кому, - веско поправила дама. - Гийом шьет для людей света, а Тоджиро для плебеев с деньгами.
Народ загудел, немедленно разделившись на сторонников и противников японского стиля, а я переместился поближе к госпоже Штейнер.
- Прошу прощения, фройлен, Вы за самураев или лягушатников?
- Мое платье из Марселя.
- Тогда, без сомнения, "вива ля Франс"! Меня зовут Иван.
- Марта.
- Диана обещала медленный "бостон", Вы не составите мне пару?
- Да.
- Правда сегодня я немного не в форме. Пожалуйста, будьте снисходительны к моим талантам.
- Безусловно.
Холодная австрийская вежливость начала действовать на нервы.
"Может наступить ей на ногу или дернуть за локон, чтобы стала поживее?"
- Спущусь в сад, выкурю сигарету, - буркнул я. - Никуда не уходите.
- Хорошо.
Дело было в шляпе, я сбежал по ступеням и зашагал к мраморной беседке, которую приметил с балюстрады.
- Простите, огонька не найдется? - на боковой дорожке возник запыхавшийся мужчина в сильно помятом костюме.
- Пожалуйста, - я протянул коробок, прихваченный из ресторана.
Мужчина чиркнул спичкой и вернул коробочку, царапнув меня ненароком массивным перстнем из темного металла.
- Сэнкью, - незнакомец свернул в сторону дома, а я уселся в беседке.
"Что за оказия..." - в ушах зашумело, пальцы вдруг сделались горячими и ватными. "Как-то многовато от единственной затяжки", - я попытался рассмотреть странную сигарету, но руки не слушались, ночной сад поплыл куда-то вбок, вверх и вдруг исчез, накрытый сгустившейся чернотой.
..."Пип - пип - пип..." - в голову забралась маленькая мышь и уютно устроилась в уголке, изводя монотонным писком. Мало того, она вдруг взялась обмахиваться веером, отчего по телу побежал противный холодок. Я попытался натянуть невесомое одеяло, но правая рука, откинутая в сторону, оказалась накрепко привязанной к узкой твердой доске, ровно та же история приключилась и с левой.
- Он проснулся, - голос личности, совсем не похожей на мышь, оповестил остальных, что некто вернулся из миров Морфея. - Ты слышишь меня, Иван?
"Почему по-английски? И почему я понимаю его слова? Ах, да..."
Надоедливая пискля перебралась в смутно знакомый прибор с ломаными линиями на экранчике.
"Зубец Р, зубец Q, а дальше, кажется, R и S. Электрокардиограмма. Инфаркта нет".
- Он слышит, - подтвердил еще один невидимый. - Скоро заговорит.
- Доза была слишком велика, он почти перестал дышать.
- Ерунда, введем кофеин, и он будет о'кей. Включи лампу.
Сверху клацнуло, и я зажмурился от слепящего света, прорвавшегося сквозь ресницы, зато ситуация начала проясняться, и сердце из еле плетущейся клячи превратилось в бодрого скакуна.
"Не десять ламп, всего одна. Большая бестеневая люстра, какие вешают в операционных. Дуга с простыней перед глазами, игла в вене и тоненькая трубочка, ведущая к бутыли с раствором. Где я?"
- Добро пожаловать, господин Тургенев. Как себя чувствуете?
- Хорошо.
- Что-то беспокоит?
- Нет. Кто вы?
- Можете называть меня Франком, а рядом - Яго, мы покажемся позже.
- Я в больнице? Что со мной?
- Помилуйте, ничего страшного, просто потеряли сознание. Мы перенесли Вас в наш маленький госпиталь.
- А для чего все это?
- Скоро узнаете, мой друг, совсем скоро.
"Обе руки пристегнуты ремнями, ноги тоже. Судя по всему, на теле лишь легкая простыня, а слева - кардиомонитор. Что им нужно?"
- Больше всего на свете, господин Тургенев, я хочу вскрыть Ваш череп и проверить, сможете ли Вы при этом продолжить нашу беседу, - пояснил невидимый собеседник и хихикнул. - Увы, перед нами другая задача, а долг - превыше всего.
- Это называется "трепанация".
- Знаю. И Яго знает, но не будем отвлекаться.
- Не будем.
Франк запыхтел, видимо устраиваясь поудобнее. Яго негромко кашлянул.
"Заметь, Ваня, вот так и бывает, когда непослушные мальчики отправляются в чужой двор. Сплошные неприятности".
- Сначала немного простых вопросов, - известил Франк. - Честные ответы значительно ускорят дело.
- Не возражаю.
- Отлично, я слышал, что русские - большие упрямцы, а с Вами приятно иметь дело. Так Вы действительно из Союза?
- Да.
- Поразительно, Вы говорите почти без акцента.
- Не "почти". Я говорю без акцента. Дальше.
- Вы - гость Марка Шелтона?
- На рубашке заколка, на ней его герб.
- Тоже верно. И где же он сам?
- Понятия не имею.
В углу недоверчиво засопели.
- О чем Вы говорили с госпожой Каллидос?
- Я с ней говорил?
- Не портите о себе впечатление, Иван. Вспомните: прием, вальс, затем десять минут наедине. О чем там шла речь?
- Во время вальса - ни о чем.
- А на балконе?
- Мы пили шампанское и любовались звездами.
- Все?
- Почти. Она спросила, нравится ли мне Линкос. Я ответил, что да и тут ей стало холодно. Мы вернулись в зал и расстались. Десять минут! Да там и пяти не наберется.
За головой снова завозились.
- Он врет, - проскрипел Яго. - Диана не стала бы звать из-за танцулек.
- Слышишь? Ты врешь, - Франк наклонился ближе. - Первое отверстие я просверлю вот здесь, - он ткнул пальцем в мою макушку.
- Ладно, ваша взяла, она пригласила меня в зимний сад, - признался я.
- Куда? - не расслышал Яго.
- В сад, - гаркнул Франк. - Ты идиот, она ему ничего не сказала, до главного у них не дошло.
- И что делать?
- Что и хотели, потом - за борт.
- Нет, мы должны позвонить. Нам приказали доложить.
- Говорить будешь ты, телефон наверху? Нет?!
- Ты сам меня торопил, - возмутился Яго.
- Где ты его оставил?!
- Наверное, в баре, на стойке.
Франк выругался и забарабанил пальцами по изголовью.
- Что-то не так? - поинтересовался я.
- А ты заткнись... Идем, на машине доедем за десять минут.
- А он?
- Куда он денется?
- Лучше вколоть куб миорела.
- Болван, он и так едва оклемался! Полежите, пока, господин Тургенев?
- Полежу, - согласился я. - Мне удобно.
- Вот и славно, договорились...
Глава 24. Снова Андрей Петрович
"Скатертью дорога", - я прислушался к затихающим шагам и вновь подергал ремни, где там - вытащить руки из кожаных петель мог бы только фокусник из цирка.
"Аллес, приехали, Тургенев, лежи теперь и жди, когда дырку в башке прокрутят. Ну-ка, Ваня, думай! Быстро давай, соображай... Путы крепкие, кричать бесполезно, разве что... стол у Франка не стационарного образца, так, военно-полевая раскладушка: разобрал-собрал, если надо. Подручники с ремнями съемные и крепятся на направляющих планках, а чтобы не елозили, подтянуты винтами. Длина этих самых планок сантиметров тридцать, не больше, если помочь локтями, есть шанс сместить подручник к началу и снять его совсем.
Я надавил левой рукой, тщетно, винт там затянули от души, зато под правой конструкция сдвинулась на целый сантиметр. "Ага!" - я нажал еще и закусил губу от боли, игла в вене тут же напомнила о своем существовании.
- Зараза, - прошептал я и поднатужился. - Ой! - боль сделалась нестерпимой, но пошло уже легче. Стиснув зубы, я налег сильнее. "Есть!" - планка кончилась, и подручник отделился от стола, а треклятая иголка вылетела, наконец, из вены.
"Браво, Тургенев!" - в локтевом сгибе жгло, словно расплавленным свинцом, а под кожей надувалась темно-синяя гематома.
- Ф-фу, теперь левая... - повернувшись, я нащупал барашек винта. "Вот он, родной. Железяку снова к изножью, теперь ремни на запястьях и ноги..."
"Готово!" - я соскочил на пол. "Вот же, сволочи, одежду свалили, как попало, пиджак в грязных пятнах, рубашка тоже не лучше. Ничего, брюками обойдусь. Где ботинки?"
Времени искать пропажу не оставалось, поэтому в бега я ударился босиком. "Франк говорил - ехать десять минут, еще десять обратно, примерно столько же на разговор. Половина отпущенного мне срока прошла, надо поторапливаться". Я приподнял простыню, укрывающую столик с инструментами и замер, не в силах оторваться от открывшегося великолепия. "Ничего себе! С таким набором в Академии наук показаться не стыдно. Зачем все это маньякам-недоучкам, реквизируем, однозначно".
Узелок получился тяжеленький, но дело того стоило, поскольку на зажимах, пинцетах и скальпелях красовалось клеймо знаменитой немецкой фирмы.
"Да за один только скальпель Сабитова мне макушку расцелует... Желательно без свидетелей, конечно".
Выскользнув за дверь, я несколько секунд привыкал к обступившей темноте, оперблок моих новых "друзей" размещался за штабелем ящиков, посреди помещения с металлическими стенами и потолком. "Сделаем, что хотели и за борт..." - получается, я в трюме, а та лесенка - путь на палубу... Ай!" - под ногу попалась ржавая гайка. "Могли бы хоть фонарик оставить".
Плотно закрытый люк подался не сразу, зато, когда внутрь ворвался свежий ветерок, тревога чуть отпустила.
"А если часовой?"
Никаких часовых - мне все еще везло, люк вывел на корму старого грузового парома, уткнувшегося носом в обрывистый берег. В нескольких кабельтовых правее начинался яхтенный пирс, а по левую руку, на самой верхотуре, виднелась белоснежная башня маяка.
"До "Адреа" пара километров, но путь к капитану Марсиано мне заказан, Франк и Яго встретятся аккурат на полдороги. Выход один - наверх, к маяку. Чем это пахнет?"
Пахло крепким моряцким табаком, дымок от которого тянул из главной рубки, оттуда же доносился ленивый греческий говор.
"Ага, люди, все же, имеются, значит, придется искупаться".
Подвесив свой боевой трофей на кожаный ремешок, оставшийся на брюках, я перебрался через перила и повис на руках над шелестящими волнами.
"На счет "три", - приказал я себе. "Водичка чистая, а плавание полезно для позвоночника..." - я разжал пальцы и аккуратно вошел в воду.
"Ух, ты!" - море показалось холодным, но не слишком и "плюх" вышел негромким, во всяком случае, ни один из матросов у борта не появился. "Надо им", - я нырнул и, на всякий случай, метров пятнадцать проделал в режиме подводной лодки, затем осторожно высунул нос и огляделся.
На пирсе блеснули фары возвращавшейся машины. Я перешел на брасс и выбрался на берег за горкой валунов, укрывших беглеца на узком галечном пляже. Намокший мешочек изрядно потяжелел, но я решил не обращать внимания на неудобства - открытый склон следовало преодолеть еще до того, как несостоявшиеся мучители обнаружат пропажу.
"У-у, сволочи, приедет Марк, я с вами еще поквитаюсь. Нет, что удумали, изверги, по живому кромсать!"
Примерно с середины подъем стал круче, пришлось изрядно попотеть, карабкаясь наверх, помогая себе руками.
"Снизу казалось... рукой подать...", - преодолев последние метры, я упал на каменную крошку. "Курить надо бросать... А как тут бросишь? Сплошные стрессы".
Те самые стрессы не обошли стороной и греческое судно, на паромчике послышались хриплые голоса и заметались тревожные тени. У сходен взревел мотором маленький грузовичок, готовый тотчас сорваться с места, если бы знал - куда. В довершение всего, над рубкой вспыхнул мощный прожектор, и яркий луч взялся обшаривать побережье.
"Ищите, граждане-разбойнички, ищите", - сноп света развернулся, перебравшись на склон. "Ага, спохватились", - не забыв узелок, я отполз подальше и взял курс на маяк.
Впрочем, маяк мне ничем не помог, поскольку был заперт, кто же оставит дверь нараспашку в такую красивую башню? Внутри наверняка имелся телефон, но затейливый замок предполагал либо наличие ключа, либо ящика с динамитом. Ни того, ни другого я не захватил, зато прямо от входа начиналась ровнехонькая дорога, ведущая вглубь острова, по которой здорово было бы прохватить на хеттской колеснице в компании Марты Штейнер.
"Что!" - от возмущения я даже притопнул ногой. "Да с чего ради, мне катать по Линкосу эту австрийскую ледышку! Между прочим, в тунике Рейна смотрелась бы не хуже. Или Дениз... Или Ева... Великий Тешуб! Почему Марта, Тургенев?"
Вопрос остался без ответа. Чтобы отвлечься, я избавился от мокрых изодранных брюк и перешел на бег. Вдоль обочины потянулись бесконечные ряды виноградников, а далеко впереди вспыхнул желтый огонек.
"Что-то знакомое" - огонек венчал башенку, похожую на уменьшенную копию маяка. "Точно! Это ж взлетная полоса, с которой мы отправились в Монте-Карло. Там тоже есть телефон".
Разорванная оливковой рощицей, дорога распалась надвое и пошла под уклон, я свернул налево, держа походный темп гоплитов. "Раз-два, вдох, раз-два, выдох..." Нацепив узелок на руку, я представил, что несу круглый щит, а вдобавок подобрал подходящую палку, похожую на дротик. "Раз-два, вдох, раз-два, выдох...", - легкие выбросили лишнюю дрянь и задышали, словно кузнечные мехи. "Еще бы кеды..." - с непривычки, босые подошвы принялись саднить и гореть. "Раз-два, вдох... И - перешли на шаг, выравниваем дыхание..." - дорога сделала плавный поворот, выводя к взлетной полосе.
На полосе было людно, более того, аэродром славного Линкоса превратили черт те знает во что: в начале бетонки вырос огромный полотняный шатер, вокруг которого, тут и там, торчали стойки переносных прожекторов, громоздились тюки, ящики и коробки. Деловитые люди в комбинезонах волокли бухты проводов, рекламные щиты и металлические конструкции, которые уже начали превращаться в нечто, похожее на сцену.
"Дротик" пришлось забросить в кусты, приняв независимый вид, я зашагал к диспетчерской, не обращая внимания на удивленные взгляды персонала.
- А ну, стой, - бородатый здоровяк заступил мне дорогу, когда до спасительной двери оставалось всего ничего. - Чего надо?
- Телефон.
- Кто ты такой?
- Я? ...Лоис! Госпожа Лоис! - озабоченное лицо администратора мелькнуло среди ночной кутюрьмы. - Я здесь, здесь!
- Иван? Боже, откуда... Где Ваш костюм?
- Долго рассказывать. Можете найти мне машину? И брюки, если можно.
- Конечно, идемте. Стив, это со мной.
Грозный страж сделал вид, что посторонился, а я сделал вид, что зацепил его плечом совершенно случайно - отношения с охранниками и вахтерами у меня всегда складывались непросто.
- Куда Вы пропали? - зашептала Лоис. - У Дианы переполох, Вас ищут.
- Ищут пожарные, ищет милиция...
- Какие пожарные, Иван? Мы прочесали весь остров, кстати, один из Ваших соотечественников здесь.
- Марк!
- Нет, господин Андрей.
- Андрей Петрович?
- Да, у него трудное имя.
- А у Вас новые туфли. Надеюсь, те удалось просушить. Можете повернуться? Туфли просто отличные. Где он расположился?
- Господин Андрей?
- Ну да.
- На втором этаже. Пойдете прямо так?
- Вы же принесете мне штаны.
- Принесу, но...
Если Андрей Петрович и был удивлен, а я бы на его месте удивился чрезвычайно, то заметить его удивление смог бы только изощренный физиономист. Лично я ни в какую физиономику не верю, поэтому скажу твердо - мой старый знакомый даже ухом не повел.
- Сигарету? - господин Андрей просто читал мои мысли.
- Да, спасибо, - я плюхнулся на диванчик и с наслаждением вытянул гудящие ноги. - И воды, если можно.
Мрачная личность, впустившая меня пред светлые очи кремлевского бонзы, поставила на подлокотник пепельницу и бутылочку "пепси". Андрей Петрович смиренно ждал, лениво крутя большими пальцами рук, сложенными на животе.
В дверь постучали, и умница Лоис вручила мне брезентовый комбинезон и пару рабочих ботинок. Я мило улыбнулся, благодаря за заботу.
- Ты из тех, кто нравится женщинам, Иван, - констатировал Андрей Петрович. - Мне вот с ними никогда не везло.
- Мне тоже, - сказал я. - Я так и не женился.
- Ты многое сделал не так, главное - не допускать ошибок впредь.
- Я постараюсь, Андрей Петрович, или стоит называть Вас "кир"?
Кир недовольно запыхтел. Вообще, минувшие годы не пошли ему на пользу - шеф Марка порядком растолстел.
- Оставим шутки на потом, юноша, - сиденье под Андреем Петровичем жалобно скрипнуло. - Где ты болтался?
- Там, здесь... Откуда начинать?
- Начинай с Дианы.
- Много пропускаем. До нее мне тоже пришлось несладко.
- Это где же, в Афинах? А может, в Монте-Карло? Шампанское, омары, модельки Гийома. Кромешный ад.
- Вы что, следили?
- А ты как думал! Что там случилось, в парке?
- Сам не пойму. Какой-то черт попросил огоньку и царапнул мне руку, очнулся в трюме, пристегнутый ремнями.
- Что за корабль?
- Старье желтого цвета, пришвартован под маяком, я не разглядел названия.
- Погоди... Миша! - неприятный тип получил указания и исчез с горизонта. - Продолжай.
- Один из них назвал себя Франком, второй - Яго, оба хотели знать о моем разговоре с Дианой.
- И?
- Мы говорили с госпожой Каллидос, но не о том, что их интересовало. Потом они решили кому-то позвонить и уехали. Я освободился и сбежал.
- Все?
- Все.
- А там что? - Андрей Петрович кивнул на мой скарб.
- Голова Медузы-Горгоны. Шучу, инструменты, - я развязал узел и продемонстрировал горстку зажимов.
- Зачем они тебе?
- Я же хирург.
- А! - кресло снова пискнуло и подозрительно покосилось. - Выходит, Диана пока вне игры.
- Похоже, что так. Это плохо?
- Не особо.
- И Вы знаете, кто меня похитил?
- Конечно.
- Надеюсь, не Вы, кир?
Андрей Петрович сделал вид, что пропустил хеттский титул мимо ушей. Он выудил из кармана флягу, сделал глоток и одобрительно крякнул.
- Виски? Нам надо поговорить.
- Мы говорим.
- Не здесь.
- Э-э, нет, я уеду отсюда только с человеком, которому доверяю.
- А мне, значит, нет?
- Простите, кир, но Рейна предупредила - на Линкосе нельзя верить никому!
Глава 25. Мемфис
Мемфис! По пути в Хайру, его миновали ночью, зато теперь вторая столица Египта, основанная царем Менесом, от них никуда не уйдет. Чувствуя нетерпение Номонги, лошадка наддала, намереваясь обойти Шеллу, ведущего беседу с господином Фатти. Меджей натянул поводья, осаживая разошедшегося скакуна.
...- Ты знаешь наш язык не хуже египтян, - услышал он голос Фатти. - Но многие слова встречаются лишь в старых папирусах. Тебя учил кто-то из жрецов?
- Мне не было нужды учиться, - Шелла говорил негромко и Номо пришлось навострить уши. - Достаточно просто вспомнить. Мои предки ступили на тропы Красной земли еще в те далекие времена, когда вокруг Нила стояли леса, полные дичи и птиц, а Великая пустыня кормила сочной травой бесчисленные стада антилоп, газелей и буйволов. Люди тогда жили на берегах глубоких и чистых озер, от которых на западе остались зеленые оазисы. Это был совсем другой мир, непохожий на тот, что сейчас, и я вижу его, столь же ясно, как дорогу, лежащую перед нами.
- Выходит, в тебе живут ба твоих предков.
- Можно сказать и так. Я знаю язык египтян, греков, хеттов и многих других. Чей-то лучше, чей-то хуже, по-разному.
"Великий Осирис! Неужто, правда?" - Номонга снова натянул поводья. "Ни одна из ба рода Шеллы не явилась на суд сорока богов и не ушла на поля Илау! Каждая из них обрела новое тело, молодое и полное сил! К кому мне вознести молитву, чтобы стать таким же, как он?" - Номо пришел в ужас от кощунства собственных мыслей.
"Но тогда... тогда то, что обещают жрецы Абидоса, лишь ничтожная крупица, того, что возможно иметь! Либо они скрыли тайное знание для себя? О, мудрейший из мудрых, даруй мне прозрение и истину..."
Старая дорога покинула берег Нила и стала забирать к западу, огибая расширяющийся клин полей, по правую руку к ней подступили бесчисленные мастабы и заупокойные храмы, а под колесами затрещали глиняные черепки и строительный мусор.
- А вот и Мемфис, до него не больше парасанга, - Фатти указал на хорошо различимые вдали белые обелиски.
И верно, вскоре после полудня отряд достиг древних улиц. Быстроглазый египтянин со связкой амулетов на шее, взятый проводником, бодро трусил впереди, успевая выкрикивать названия строений - "храм богини Нейт", "малый храм Сети", "летний дворец фараона..."
Ближе к центру улицу окружили Дома писцов и канцелярий номарха, их сменили гранитные террасы старого дворца Тутмоса и ярко раскрашенные стены огромного храма Птаха. Дальше, к югу, потянулись владения жреческой и сановной знати, укрытые в тени садов, и, наконец, торговые лавки, склады, мастерские и шатры увеселений Перу нефер.
Здесь, в районе пристаней, пахло подгоревшим маслом, жареной рыбой и свежей выпечкой, а под ногами шныряло множество кошек, так и норовивших что-то стянуть у зазевавшегося торговца. Тавры тут же застряли у жаровен со снедью, отрядив Фатти закупать дорожные мелочи и одежду для ливийки.
"Естественно, кого же еще!"
Впрочем, в просторной сирийской лавке было прохладно, а хозяин сочился услужливостью и радушием. Еще бы! Знатный молодой египтянин явился потратить добрую горсть серебра на изящную наложницу с фигурой юной Исиды. Фатти лишь пожал плечами, пусть думает, что хочет.
У сирийца свое дело знали, ворох одежды перед Сехмет рос с магической быстротой. Поодаль перебирала кольца и заколки еще пара женщин, а на соседнем табурете скучал их спутник, обмахиваясь изрядно помятым платком.
- Хвала Амону, здесь не так жарко, как снаружи. Меня зовут Татану.
- Фатти.
- Ты из Мемфиса?
- Нет, из Чени.
- Ого, с юга! Надолго?
- Завтра обратно.
- Жа-а-ль, - протянул египтянин. - Могли бы поразвлечься, я знаю пару шатров, а там... - он подмигнул. - ...там куда веселее, чем на прогулке с женой и ее матерью. Ты, кстати, женат?
- Нет.
- Татану! - египтянин вскочил и устремился на зов. - У женщин уши длиннее, чем у жирафа, - шепнул он, вернувшись. - Представь, услышала о шатрах. А я ее спрашивать не собираюсь!
Занавес примерочной качнулся, явив Сехмет в узкой желтой тунике. Девушка сделала несколько шагов, медленно повернулась и застыла перед Фатти, словно бронзовая статуэтка.
- Как?
- Да, хорошо, - промямлил он.
Сехмет улыбнулась, озорно подмигнула Татану, качнула бедрами и вновь исчезла за занавесью.
Новому знакомцу ее выходка вышла боком, его снова отозвали в сторонку и, после непродолжительной, но энергичной беседы, вся троица покинула лавку, оставив ни в чем неповинного Фатти без собеседника.
За туниками, накидками и платками пришел черед сандалий, потом выбирали коробку для косметики, затем - зеркало, щипчики и ложечки для мазей, следом сами мази, сурьму для губ и охру для ногтей, немного подумав, добавили освежающие пилюли, веточки мастичного дерева и браслеты, а за ними - цепочку для амулета, игольницу, нитки и что-то еще, тоже крайне необходимое и полезное...
- Кажется, все.
Фатти, наполнивший уже третью корзину, не поверил собственным ушам.
- Великая девятка, я не ослышался, ты сказала - "Все"?
- Ну да, напомни, если что-то забыли.
Фатти сделал вид, что размышляет, стараясь не слишком сиять от накатившего счастья.
- Все, так все, идем, нужно найти близнецов.
Это оказалось нетрудно, Номонга, караулящий повозку, указал на ворота в безликой каменной стене.
- А что там?
Номо не знал, пришлось справиться у пробегавшего мимо писца.
- Там рынок баку - рабов. Великий фараон, да будут благословенны дни его царствования, вернулся с востока с богатой добычей.
- Сколь велики сейчас цены на невольников?
- Четыре - пять дебен серебром за здорового, крепкого раба, но не хочу тебя обманывать, господин, все меняется быстро.
Получив серебряное колечко, писец припустил по собственным делам, а любопытство Фатти устремилось вслед за таврами.
Площадь за воротами была полна: и баку, и покупателей хватало, повсюду велся азартный торг.
...- Ты должен понимать, Ахет... - унылый египтянин с посохом из тиса втолковывал собеседнику порядком надоевшую истину. - ...что здесь товара, лучшего, чем мой, ты не найдешь. Девушку готовили к отправке в Фивы, но ее свалила лихорадка, пришлось задержаться. Я не могу рисковать, она слишком дорого стоит. Если знатнейшие люди Мемфиса считают, что цена слишком велика, я отвезу рабыню в Карнак, а там не станут скупиться.
- Скупиться! Вы слышите, что он говорит? Скупиться! - человек по имени Ахет, дородный египтянин средних лет в зеленой юбке, воздел руки к небу. - О какой скупости речь, Мата? Цена за чужеземку выше обители Нут, тяжелее десницы Сети!
- Послушай меня, Мата, - поддержал его человек в белых одеяниях жреца. - Я, Бадагу, третий пророк храма Птаха бываю здесь часто и знаю цену хорошего раба. Я знаю, так же, цену, что дают за невольников в Пер-Рамзесе и в стовратных Фивах. Одумайся, то, что ты просишь, невиданно. Увези ее в порты Тростникового моря, увези хоть в Пунт, нигде не дадут столько!
- Слова господина Бадагу мудры, - подхватил Ахет. - Ты утверждаешь, Мата, что девушка умеет петь и танцевать. Что из того? Она не знает нашего языка, а танцы, угодные сирийскому божеству, не усладят взыскательный взор богов Египта...
- Амореянка, - сказал Шелла, незаметно возникший за спиной. - Я бы воздержался от покупки. Ее красота - дар юности и очень быстротечна. К тому же в ней сильны корни предков, она будет своенравна и строптива. Ищешь хорошую наложницу? Взгляни на ту, что с тобой в повозке... Нет? Хочешь эту?
Он мог бы не спрашивать! Никогда, никогда Фатти не видел девушки прекрасней, да что толку, того, что осталось в кошеле, хватило бы лишь на пару гусей.
- Сколько ты просишь за нее? - спросил тавр, невозмутимого Мата.
- Ровно столько, сколько она стоит, незнакомец, восемнадцать дебен серебром. Ее осмотрели жрецы, искусные в лечении внутренних болезней, а так же хворей, присущих женщинам, в ней нет недостатков, а главное - она не знала мужчин. Взгляни на эту крепкую грудь, сильные ноги, нежную кожу и ты поймешь, что я не прошу лишнего.
- Восемнадцать дебен серебром? По рукам! Пусть писец подготовит договор.
- Что я слышу? Да в своем ли ты уме, чужеземец?! - возмутился Ахет, наступая на Шеллу. - Хочешь заплатить упрямцу его безумную цену? За безродную танцовщицу!
- Она хороша, да, Ахет? - мягко улыбнулся Шелла. - Всего восемнадцать дебен, почти даром.
- Вот твой договор, - Мата протянул Шелле заполненный папирус. - Можешь поставить свой знак вот здесь.
- Погоди, - загорелся Ахет. - Я дам двадцать дебен!
- Поздно, - Шелла высыпал на весы горку колец.
- Двадцать пять! - тут же перебил Бадагу.
- Сделка заключена. Дейнас, убери их.
Дюжие близнецы вмиг оттеснили разошедшихся египтян.
- Как твое имя? - спросил Шелла рабыню.
- Мира.
- Откуда ты?
- Из Гезера.
- Родители израилитяне?
- Нет, отец - амореянин, а мать - сирийка.
- Кто твой отец?
- Он жрец в храме Баала. Я помогала исполнять обряды, пела священные гимны и танцевала на праздниках.
- У тебя есть братья, сестры?
- Брата убили в сражении, есть маленькая сестра, но ее судьбу я не знаю. Меня схватили, когда я возвращалась в город из предместья, где навещала сестру матери.
- Твой отец богат, сможет заплатить выкуп?
- Нет, - тихо ответила девушка. - Столько серебра у него нет.
- Тогда ты останешься с нами, - сказал тавр. - Дейнас, отведи ее в повозку... Что ж, египтянин, восемнадцать дебен - немалая сумма, но везир щедр и может выкупить ее для тебя, пусть даже цена вырастет вдвое. Я был прав - в девчонке кровь амореев, а это хорошо и плохо одновременно. Не спорь, я знаю, что говорю. Женщины их племени умны и преданны, но неуступчивы и ревнивы, они забирают мужчин целиком, ничего не оставляя другим. Пройдет год-другой и ты либо бросишь ее, либо станешь тестом в женских руках. Хочешь совет? Сходи с близнецами в шатер танцовщиц и проведи там ночь. Поверь, наутро все будет по другому. Нет? Ну, как знаешь, она едет в Фивы.
И Фатти возликовал.
Глава 26. Фивы. Карнак
Монотонный голос Тхарка, жреца-казначея, наводил сон не хуже волшебного напитка Хатор.
"Столько-то арур пашни вспахано, столько засеяно, столько-то хар ячменя, столько пшеницы... Разбито новых виноградников... посажено огурцов... арбузов... чеснока…" - все это подробно изложено в папирусе, который принес въедливый старик. Он, Уненнефер, хем нечер тепи эн Амон, первый слуга Амона храма царя богов в Карнаке, давно мог бы остановить жреца-казначея, папирус все равно придется изучить самому, однако, отдавая дань уважения проделанной Тхаркой работе, он выслушает его до конца.
Верховный жрец едва удержался, чтобы не зевнуть.
"А гуси в этом году мелковаты", - некстати подумал он, бросив взгляд на священных птиц, скользящих по серебряной глади пруда. "Пора подобрать им замену".
…- две сотни крепких мулов, три сотни годовалых бычков, и…, - Тхарка перешел к скоту, подготовленному на продажу.
Уненнефер потер слипающиеся глаза и только тут заметил одного из младших жрецов, ожидающего в отдалении.
…- четыре сотни коров..., - закончить казначею все же не удалось, поскольку, оценив толщину свитка, верховный жрец дал знак прерваться и подозвал вестника.
- Отец наш, к Вам господин Бонсу.
Это была отличная новость, главный военачальник Нижнего Египта приходился первому слуге Амона племянником и, мало того, племянником любимым.
- Приведи его, - распорядился Уненнефер. - Прости, Тхарка, оставь мне папирус и ступай, я приглашу тебя позже. Вижу, ты славно потрудился.
Бонсу, сын Небтаура, получил назначение на должность совсем недавно и, если говорить откровенно, был для нее слишком молод. Злые языки утверждали, что столь головокружительной карьере он обязан дружбе с Яхмосом, старшим сыном везира, однако никто не отрицал его смелости и воинского таланта.
А вот и он сам, идет берегом пруда, стараясь держаться солидно, соответственно новому чину. Уненнефер улыбнулся и поднялся навстречу.
- Да будет с тобою милость Амона, сын мой, как же я рад тебя видеть!
- Да будет его милость со всеми нами, - Бонсу тоже любил своего дядю, именно он научил его в детстве лепить из глины забавные игрушки-волчки.
- Когда ты приехал?
- Вчера, после вечернего гимна.
- А фараон?
- Будет через три дня, он отправил меня вперед с личными письмами.
- Мне он тоже писал?
- Да, вот твой тубус, - Бонсу протянул запечатанный медный цилиндр.
- Хорошо, присядем в тени, я прикажу принести напитки.
Бонсу с наслаждением вдохнул свежий воздух, напоенный водами прозрачного озера.
- На реке, я отвык от городской жары и пыли, теперь мне хочется стать моряком.
- Ну-ну, ты стал именно тем, кем должен. Лучше расскажи о походе.
- Повинуюсь, верховный жрец, хем нечер тепи эн Амон, - Бонсу отвесил полушутливый поклон. - Начну с того, что мы не планировали забираться далеко на восток, хетты становятся жутко раздражительны, когда наши колесницы достигают берегов Иордана. Мирный договор с Хаттусой все еще в силе, поэтому фараон, да продлит Амон-Ра его годы, ограничился лишь четырьмя корпусами пехоты и пятью сотнями колесниц. До линии укреплений Синая мы добрались без помех, но сразу за ними появились племена шасу на легких колесницах, они постоянно тревожили нас, кружа вокруг, словно ястребы над добычей.
Я приказал эскадронам марианну прикрыть пехоту со всех сторон, Мернептах одобрил мое решение. Шасу на время исчезли, но под покровом темноты предприняли атаку, туда, где расположились на ночлег повозки с припасами и водой.
- Они становятся все умнее, эти варвары из пустыни, - заметил Уненнефер.
- Еще бы! Их лучники засыпали стрелами тягловых быков, и нам пришлось бросить часть повозок, разделив поклажу между колесницами и воинами.
- Продолжай.
- Наутро мы двинулись дальше, приготовившись к новой атаке, но шасу словно провалились сквозь песок. Враг встретился только под Гезером.
- Много?
- Около пятнадцати тысяч пешими против наших двенадцати и триста колесниц против наших пятисот.
- Всего-то!
- Да, немного, но нас утомил длинный переход. Пытаясь выиграть время, мы отправили посланника в стан врага и потребовали клятву на верность и просроченную дань.
- Что вам ответили?
- Вождя ханаан зовут Фарих, он рассмеялся послу в лицо и сказал, что египтянам нечего делать на его земле.
- Смелый человек, этот Фарих, откуда он взялся?
- Говорят, он хетт и в его жилах царская кровь, но в тех местах царей больше, чем фиников в урожайный год. Как бы то ни было, он нам отказал. Мы и не ждали другого и успели развернуть корпуса. Сражение начали колесницы Фариха, в ответ марианну атаковали его центр, и тут случилось непредвиденное. Когда упряжки набрали скорость и приблизились к рядам ханаан, те подняли из песка замаскированные колья и деревянные щиты. Перед лошадьми выросла стена, преодолеть которую они не могли. Первые из колесниц врезались в заграждение, идущие за ними перевернулись, на них налетели другие, Повозки, лошади и люди смешались, а сверху посыпались стрелы и дротики ханаан. Мой друг, Яхмос вел в атаку второй эскадрон и лишь чудом остался жив, отделавшись сломанной рукой.
- Надеюсь, фараон покарал чужеземцев.
- О-о, фараон был в ярости. "Втопчите их в землю" - вскричал он, и мы ринулись вперед. Признаюсь, воины Фариха бились отчаянно, но с каждым шагом становилось ясно, что им не устоять. И вот, когда наши трубы взмыли вверх, готовясь возвестить о победе, за спинами ханаан возник свежий отряд в кожаных нагрудниках, рогатых шлемах, с длинными мечами в руках.
- Шардана!
- Да! Не меньше тысячи наемников ждали своего часа, укрывшись за повозками, и в нужный момент обрушились на нас. Вот это был бой, дядя! Мы дрались, будто свирепые львы, песок под Гезером покраснел от пролитой крови. Увы, нам пришлось отступить.
- Потери велики?
- Как никогда. Восемь тысяч пехоты и большая часть колесниц, хотя Фарих не досчитался почти столько же. Ночью фараон держал совет, к ханаанам могли подойти подкрепления, и тогда нам пришлось бы туго, однако лазутчики махора утверждали, что других сил у Фариха нет. Мы приняли решение продолжить бой, вот только сражаться было не с кем, ночью противник ушел, открыв дорогу на Гезер.
- Он не только храбр, этот Фарих, но еще и мудр, - задумчиво сказал Уненнефер.
- Согласен, дядя, он сделал отличный ход, отдав бесполезные города. Мы заняли Гезер, Иеноам и Ашкелон, не встречая сопротивления. Войска Фариха отошли к Хеврону и фараон не решился их преследовать.
- Итак, все-же победа.
- Победа, дядя, но поверь, радости не и в помине.
- Все равно, ты храбро сражался и достоин награды.
- Я получил орден Мухи.
- Хвала Амону, отцу нашему, орден Мухи - великая честь! Даже у Тутмоса, твоего предшественника не было такого. А что фараон? Здоров?
- Несмотря на возраст, он перенес все тяготы достойно. Я всегда восхищался крепостью его духа.
- Да, дух его крепок. Великий Рамзес не спешил разделить власть с сыновьями и правил один до преклонных лет. Мернептах прошел отличную школу от простого возничего до начальника Дома войны и все же, его лучшие дни миновали... Так значит, и добыча невелика?
- Невелика, дядя. Чтобы окупить расходы, большую часть пленников продали в Пер-Рамзесе и Мемфисе, а собранная дань чуть не вдвое меньше, чем рассчитывали.
- И что сказал Пеласг на Малом совете фараона, куда ты теперь входишь?
- Везир встревожен случившимся, на востоке зреет новая сила, куда она нанесет удар, догадаться нетрудно.
- Возможно, он прав и шардана тому подтверждение, наемники всегда воюют на стороне сильного. Что еще он сказал?
- Сказал, что мы не можем уподобляться Сфинксу, размышляющему о вечности, и должны позаботиться о насущном.
- Он увеличит расходы Дома войны.
- Да, дядя.
- Действительно, как же еще!
- Что ж здесь плохого? На мой взгляд, его слова разумны.
- Видишь ли Бонсу, нет никакого сомнения, что Пеласг - умнейший среди нас. Я ценю те дружеские узы, что связывают тебя и Яхмоса, но...
- Все-таки есть "но"?
- Да, друг мой, есть и вытекает оно из обстоятельств, ничуть не умаляющих достоинств везира. Пеласг не египтянин, точнее, не совсем египтянин, как ты или я, его прадед явился в Мемфис с отрядом греческих наемников при Рамзесе I. Фараон оценил его верность, возвысил смелого воина и даровал жезл номарха, с тех пор род Пеласга служит трону Египта, однако никто их них не стал египтянином по духу и не принял нашей веры.
- Это не совсем так, дядя, - вступился Бонсу. - Пеласг уважает жреческое слово и даже бывает в храмах.
- Уважает ровно настолько, насколько необходимо. Я не виню его, нет. Великая девятка, ни в коем случае! Просто наши взгляды на то, что хорошо для страны, а что нет, немного расходятся. Хочу, чтобы ты понял меня, Бонсу: сила Египта не только в мечах и секирах, гораздо важнее незыблимость древних традиций, удерживающих равновесие маат. Пока в египтянах жив росток истины, дарованный божественной дланью, их путь спокоен и счастлив. Стоит дохнуть на нежный лист пронизывающим ветром, гуляющим за пределами наших земель, от него останется лишь гниющая, отвратительно пахнущая плоть. Ветер уже пришел, он становится все сильнее и мы, слуги Амона, встревожены, как никогда. Ты знаешь не хуже меня - дельту и север заполонили чужие племена, возводящие храмы для поклонения собственным богам. Они живут по другим законам и не желают слушать речи наших жрецов. Глядя на это, в людях зреет сомнение в благе и разумности устоявшегося порядка. Еще немного и нашим врагам не понадобятся копья, наследие царя-Скорпиона само рассыплется в прах. Фараону пора понять, откуда грозит главная опасность. Египет день за днем теряет главное - веру своих людей, а столп и основы веры, прежде всего, здесь, в Карнаке!
- Да, дядя, думаю, он понимает.
Уненнефер вздохнул.
- Надеюсь, что так...
Они обнялись на прощание.
"Вот и Бонсу уходит", - думал жрец, глядя вслед племяннику. "Можно не сомневаться, Пеласг заберет его у меня, его и сотни, тысячи других, молодых и жаждущих успеха. Столица рамессидов слишком далеко, пророки Амона больше не стоят у трона и не присутствуют на Малом совете фараона. Тем не менее, Небуненеф, его предшественник, выстроил свой заупокойный храм не где-нибудь, а в Долине царей. Вот именно, в самой Долине! А чего добился он, Уненнефер? Парочка новых пилонов, да этот пруд с гусями. Тьфу! Младшие жрецы давно шепчутся за спиной, сравнивая нынешнего хозяина Карнака с другими слугами Амона и это сравнение отнюдь не в его пользу. Если Мернептах последует советам Пеласга, ни к чему хорошему это не приведет. Оружие, новые казармы, крепости на границах - вот куда уйдет золото казны. Карнак не получит ничего. Подумать только, с его слов - Египет слаб и беззащитен!"
Уненнефер отпил глоток воды и попытался восстановить стройное течение мыслей.
"Ханаан... Города Ханаана словно сухие ветки, всегда готовы вспыхнуть от малейшей искры, однако вспыхнув, прогорают быстро и без остатка. Каким-то чудом Фариху удалось объединить их силы, но этот союз непрочен, уже завтра союзники снова станут врагами, и начнется прежняя грызня за каждый клочок земли. Нет, восток нам не страшен.
Юг? Нубийцы не отличаются мирным нравом, особенно теперь, когда к нильским порогам явились новые племена, готовые драться за золото рудников. И что? В Нубии достаточно крепостей, хвала Амону, юг надежно защищен.
Запад? Ливийцы, ливийцы... В Ливии нет сильной центральной власти, а племенные союзы создаются и рассыпаются один за другим. Время от времени, волны ливийских ратей перехлестывают через пустыню, кичась собственной смелостью, и тут же бегут обратно, растворяясь в бескрайних песках. Кого нам бояться на западе, Пеласг?
Север. С севера - море. Говорят, там, за морем, завершилась большая война, воины устали и разошлись по домам. Есть и другие? Ну, что ж, пусть приходят, корпуса Бонсу остановят любого! А значит... Значит, у границ нет ничего, что перевесило бы чашу, которую следует наполнить во славу Амона-Ра!"
Уненнефер кивнул сам себе и потянулся к цилиндру, доставленному племянником, пришло время узнать, что начертала рука Баенра Мериамона Мернептаха.
Письмо оказалось церемониальным, а вовсе не личным и содержало лишь сухие слова, уведомлявшие об одержанной победе и скором прибытии владыки Красной и Белой земли для принесения даров Амону-Ра в благодарность за оказанную милость. Даже подпись внизу оттиснули специальной печатью, хранящейся в походном наборе фараона.
"Вот так теперь обходятся с Карнаком", - горько усмехнулся Уненнефер и поднялся, времени до прибытия царя осталось не так уж много.
...Когда Бонсу добрался до колесницы, жара стала совсем нестерпимой. На мгновение он пожалел, что не выбрал крытые носилки и тут же укорил себя за малодушие.
- К Яхмосу, - бросил он вознице.
Сын Пеласга от первой жены, Сентунотеп, обосновался в восточном крыле вечно пустовавшего отцовского дома. Последний раз они виделись с Бонсу еще в Пер-Рамзесе, где оба получили награды за поход. В тот день Яхмос, с рукой, висящей на перевязи, держался хорошо. Мернептах отметил его храбрость, даровав целый хар отличного виноградника в Фаюме. После приема у фараона Сентунотеп увезла сына в Фивы, славящиеся искусством жрецов-целителей, а Бонсу отправился туда же позднее, сопровождая царя в неспешном плавании по реке.
Впрочем, если уж говорить откровенно, Бонсу спешил к другу и по другой причине. Селма (так звали причину его спешки) приходилась Яхмосу сводной младшей сестрой. Девочку родила вторая жена Пеласга, чужеземка из Фракии, ушедшая в поля Илау вскоре после родов. Сентунотеп всегда страстно хотела дочь, поэтому Селме досталась мачеха, заботившаяся о ней едва ли не больше, чем о собственном сыне. Бонсу представил медные волосы, насмешливые глаза и пожалел, что в его колеснице всего лишь пара лошадей.
...- А вот и могучий герой! - возликовал Яхмос. - Да не один, а с мухой на груди! Постой-ка, возьму опахало и выгоню ее прочь.
Бонсу покосился на орден и губы сами собой растянулись в довольной улыбке.
- Эту давай оставим, - попросил он. - Как ты, друг? Как рука? Рассказывай.
Яхмос поморщился.
- Что там рассказывать? Жрецы в Пер-Рамзесе решили, что дорога до Фив слишком длинна. Меня привезли в храм Сети, привязали к столу и принялись тянуть руку, словно канат на барке. Когда им надоело тянуть, мне примотали деревянный лоток и отправили восвояси.
- Больно было?
- Лучше не вспоминать. Хорошо, что в Фивах не пришлось делать все заново... Селма! Смотри, кто у нас в гостях!
- Бонсу, милый, я так тебе рада!
В горле неожиданно пересохло, и он в ответ лишь просипел нечто невразумительное.
Яхмос рассмеялся.
- И ты туда же. Если Дом войны объявит новый набор, мне не придется трудиться, Селма приведет целую армию. Месяц в Фивах, а в доме не протолкнуться, кругом ее поклонники и цветы.
- Что ты говоришь, Яхмос! Не слушай его, Бонсу. Бедный, да ты совсем раскашлялся, я дам тебе воды... Какой ты стал! - в глазах Селмы мелькнули искорки еле сдерживаемого веселья. - Я помню нескладного юношу с нежным пушком на губах и вечно горящими ушами, а теперь ты настоящий мужчина и гордость Египта.
Бонсу едва не поперхнулся, почувствовав предательский жар в кончиках ушей.
- Лучше вспомни, какой была сама, - немедленно вступился за друга Яхмос. - Вечно чумазая, космы торчат, синяки на коленках. Отец всегда ворчал, что тебе следовало родиться мальчишкой...
- Откуда ему знать. Непобедимый фараон уже близко?
- В трех днях пути, - голос, наконец, вернулся.
- Скорее бы, я так соскучилась по отцу. В Фивах довольно весело, но...
- ...но наказать тебя сможет только он, - закончил Яхмос. - Давно пора! Бонсу, представь, вчера она с Перу, сыном номарха, каталась на колеснице, а у него не старые клячи...
- Перестань, все кончилось хорошо.
- Птах вседержащий! Правда? Хорошо? Откуда у Перу повязка? Почему он хромает?
- Пустяки, просто треснула спица. Яхмос, дорогой, можно, я завтра возьму твою упряжку?
- Да ни за что! Благодари Хатор, что мать ничего не знает.
- Ну, нет, так нет. Прости, Бонсу, мне придется отлучиться, мама в храме, а я готовлю дом к приезду отца. Дай слово, что не уйдешь, не простившись.
- Не уйду.
Девушка одарила его улыбкой, и друзья остались одни.
- Что на востоке? - Яхмос сразу стал серьезен.
Бонсу присел на низкий табурет.
- Махор фараона доносит, что Фарих вернул себе Гезер, а за ним и другие города. Думаю, дани оттуда мы не получим, поход придется начинать заново и вести не четыре корпуса, а всю армию севера. В пути мы получили вести и с запада - ливийцы стянули отряды к границе, но от набега по какой-то причине воздержались. У них новый вождь, Мраиуйя, его планы неизвестны.
- Да, плохо. Я тут встретил Атона, - Яхмос потер занывшее плечо. - Помнишь, сына начальника городской стражи, он прибыл за мукой для крепости у третьего порога. Так вот, он утверждает, что дальние рудники захвачены, номарх требует подкреплений, боюсь, друг, мы не скоро вернемся в Ханаан.
- Значит, твой отец прав. Я только что от дяди...
- Верховный жрец нашел для тебя время!
- Нашел, мы долго говорили.
- Дай, угадаю - "Рука фараона оскудела... Карнак прозябает в нищете и забвении... Армия съедает весь урожай чеснока..." Только великий Уненнефер печется о благе Египта, не смыкая глаз.
- Он считает, что мы теряем душу Египта...
- ...которую он столь ревностно пытается спасти.
Бонсу не был настроен возвращаться к давнему спору.
- Ты несправедлив к нему, - миролюбиво сказал он. - Прости, у тебя не найдется пары пирожков, я не ел с самого утра.
- О! - захлопал глазами Яхмос. - Ты голоден, а я болтаю без умолку. Окорок газели?
"Он еще спрашивает!"
Глава 27. Яго и Франк
Андрей Петрович рыкнул и принялся выдирать из кресла застрявшие телеса. "Разговора не получится", - понял я, но ошибся, добравшись до двери, кир выглянул наружу, шепнул кому-то пару слов, после чего вернулся и плюхнулся рядом на диван.
- Ты уже слышал про Совет?
Я кивнул.
- Джамал?
Скрывать не имело смысла.
- Что он тебе рассказал?
- Двое из вас за то, чтобы уйти на покой, двое - против. Ситуация непростая.
- Она проще, чем кажется. Материнская земля, древние духи... я устал тащить этот воз, к тому же, всем ясно, что задачка нам не по зубам.
- Вы не верите в наши возможности?
- А ты веришь?
- Конечно! Наука шагает семимильными шагами.
- Пустой оптимизм, Тургенев. "Наука, прогресс", чушь все это. Единственное, к чему мы стремимся - безделие, возведенное в абсолют.
- Обломов и все такое? Ну, не знаю.
- Суди сам, колыбель человечества - Африка, кроманьонцы и прочие явились оттуда. И что? Где там цивилизация? Письменность, наука, архитектура, наконец? Только в Египте, но учти - мы тянули его из болота почти тысячу лет. А что у остальных? Убогие хижины, тряпки на бедрах, бананы на обед. Чтобы набить живот и дать потомство этого достаточно. Их все устраивает, они так живут и не видят причин что-то менять.
- Пока на голову не посыплется снег.
- Снег, камни, град, что угодно. Тогда им придется сшить теплую одежду, построить крепкие дома и закатать консервы, а значит, понадобятся фабрики и коровники с автопоилками.
- И автокормилками.
- Естественно. Вся твоя наука нужна лишь для того, чтобы среднестатистический индивидуум мог безвылазно лежать на диване и жевать фундук.
- Уже очищенный.
- Разумеется.
- Погодите, а как уложить в Вашу теорию стремление к власти, личные амбиции?
- Легко. Деньги и власть - отличный способ иметь все, что требуется, раньше остальных. Вождь племени, султан, император, не важно, каждый из них достиг высшей степени удовлетворения потребностей, до которой массе еще ползти и ползти.
- Ну, хорошо, они достигли. Вот вам щербет и гарем, наслаждайтесь, но Чингисхан или, скажем, Александр Филиппович вовсе не собирались почивать на лаврах.
- Александр Филиппович?
- Македонский.
- А! Маньяки, угробившие уйму народа ради бредовой идеи. Их преемники были умнее и просто поделили имущество.
- Наследство Шеллы тоже нужно поделить?
- Да, время пришло. Он и прочие славно потрудились: сталь, нефть, заводы, пароходы... Я отойду от дел со спокойной душой.
- Вместе с Дианой.
- Зачем красивой женщине наши дрязги.
- А Марк и Кастор хотели бы продолжить.
- Они невероятно упрямы.
В дверь поскреблись. Андрей Петрович, удобно закинувший ноги на стул, недовольно заворчал и вновь отправился шептаться с невидимым собеседником. Как и в прошлый раз, общение продлилось недолго.
- Не желаешь прокатиться до маяка?
- Обязательно?
- Будет интересно. Не доверяешь - возьми мой пистолет.
- Обойдусь.
- Вот и славно, - Андрей Петрович сгреб свой плащ и затопал к выходу.
"Нет, килограммов двадцать ему надо скинуть, а лучше двадцать пять", - даже вдвоем на заднем сидении просторного немецкого седана было тесновато, я предпочел бы пассажирское кресло рядом с водителем, но его занял угрюмый охранник по имени Максим.
Дорога до маяка, отмеренная до того странным гоплитом, пролетела быстро. И то - ни пешеходов, ни светофоров, дави на газ, сколько вздумается. Безмолвная белая башня вынырнула из-за поворота, и водитель заложил крутой вираж так, чтобы дверка шефа оказалась аккурат напротив входа. Андрей Петрович не поощрявший лихачества, гневно сверкнул глазами и стал выбираться наружу.
- Там закрыто, - сообщил я и ошибся. - Было закрыто. После Вас, кир.
Первым вошел, все ж таки, Максим, за ним - босс, а я скромно замкнул процессию. Внутри мне неожиданно понравилось - тепло, сухо, вдобавок приятно пахло летней травой.
"Шалфей? Зверобой?"
Для всяких там толстяков имелся лифт, в который мы и набились в том же порядке, что и вошли. Максим ткнул нужную кнопку, под ногами зашипело и мы плавно вознеслись наверх.
Нет, не на самую верхотуру, мощный прожектор, освещающий окрестности, располагался на следующем этаже, здесь же гудел ящик трансформатора и мигал лампочками приборов технический пульт смотрителя. Сам смотритель беззаботно курил на подоконнике, легкомысленно покачивая ножкой. При нашем появлении он вскочил, поискал глазами, куда пристроить сигарету, не нашел и украдкой выбросил в окно.
- Доброй ночи, шеф.
Этого типчика я узнал сразу - именно он пялился на девчонок за столом в Монте-Карло. Желание дать ему в глаз никуда не исчезло, прямо руки чесались.
- Где они? - тихо спросил Андрей Петрович.
- Момент.
Проныра скользнул в соседнюю комнатушку и выкатил оттуда стул на колесиках, с привязанным к нему человеком в джутовом мешке. Следом за первым он прикатил второго и отступил, как художник, представивший на суд ценителей свою картину.
- Был еще кто-то?
- Да, матросы. Мы заперли их в трюме.
- Хорошо, сними с этого мешок...
Типчик эффектно щелкнул ножом и разрезал веревку.
- Видел его?
"Худощавый мужчина, лет под сорок, аккуратные усы и бородка-эспаньолка".
- Нет.
- Давай второго...
Вот второго я вспомнил без труда.
- У него был перстень? - спросил я знакомца из казино.
Тот бросил взгляд на Андрея Петровича, шеф кивнул и мне протянули увесистое кольцо.
- Осторожнее, держитесь только за обруч.
Я взглянул на опасную штучку и вернул обратно.
- Да, это он уколол меня в парке... Ты Яго или Франк?
Пленник скорчил было презрительную гримасу, но типчик мигом выудил из кармана деревянную зубочистку и, без зазрения совести, ткнул упрямца прямо в ухо.
- Ай! - взвизгнул тот. - Что Вы делаете? Я ничего не знаю.
- Это Франк, - сказал я. - Значит, второй - Яго.
- Пристрелишь их сам? - Андрей Петрович протянул мне пистолет.
- Может, лучше утопить?
- Как скажешь. Дэнни, надень мешки обратно.
- Эй-эй, господа, так дела не делают, давайте поговорим, - заволновался Франк, Яго скрипнул зубами, но промолчал.
- О чем? - удивился Андрей Петрович.
- Ну-у, - Франк сделал загадочное лицо. - Мы многое знаем.
- Иван? Тебе решать.
- Оставим жизнь тому, кто все расскажет.
- Я скажу, - не удержался Яго.
- Нет, я! - немедленно откликнулся Франк.
- Ладно, - Андрей Петрович примерился к креслу возле пульта. - Допросим по одному. С кого начнем?
- С Яго, - выбрал я.
Дэнни еще раз взглянул на шефа и укатил кресло Франка в лифт.
- Имя?
Яго блеснул глазами.
- Тино Мазарини.
- Откуда ты?
- С Сицилии.
Я сходил за табуретом и уселся напротив сицилийца.
- Тебя нанял...
Тино облизнул пересохшие губы.
- Кто тебя нанял? Говори или вернем Франка.
- Кастор. Господин Кастор. Меня и Симона.
- Франка зовут Симон?
- Симон Дестье. Он из Лиона.
- Что он хотел? Что хотел Кастор?
- Нам приказали следить за Вами. Кастор сказал, что госпожа Каллидос должна с Вами поговорить. Он желал знать, сколько она предложит, и что Вы ей ответите. Все, клянусь мадонной, это все.
- Что потом?
- Ничего. Мы доставили бы Вас на Крит и сдали местной полиции, как человека, пробравшегося на корабль без документов.
- На Крит! Врешь! А операционная? Скальпеля?
- Декорация, чтобы Вы не слишком упирались. Все прошло бы гладко, но Франк поторопился.
Я вытащил сигарету и уселся на подоконник, на место Дэнни. Андрей Петрович разглядывал тумблеры и кнопки, делая вид, что происходящее его не касается.
- Что еще ты знаешь о Касторе? - спросил я.
Яго выглядел несколько удивленным.
- О Касторе? Вообще ничего. Один человек, которому я доверяю, шепнул, что есть работенка, которую надо сделать быстро и тихо. Он назвал цену, и цена мне понравилась. Я ни за что не стал бы брать с собой Симона, но он единственный из знакомых, кто умеет держать себя в обществе. Его отец когда-то владел ткацкой фабрикой, а сам Симон окончил Сорбонну.
- Понятно, - сказал я. - Теперь поговорим с Франком.
- Увези этого, - согласился Андрей Петрович и Дэнни, вернувшийся пару минут назад, затолкал в лифт незадачливого похитителя. - Ты ему веришь?
- Не особо, но о Касторе он не врал. Симон доскажет детали.
Андрй Петрович выудил из кармана свою флягу и сделал маленький глоток.
- Будешь?
- Нет, спасибо. Я бы съел кусок мяса. Ресторан еще работает?
- Вряд-ли.
Я снова щелкнул зажигалкой, ожидая пока откроется лифт.
"Марта. Хм-м, она тоже будет на показе? А госпожа Каллидос?" Лифт все не ехал, я подошел к створкам и прислушался.
- Что-то долго.
- Кого ты ждешь?
- Франка и Дэнни.
- Они не приедут. Яго не врал, второго слушать ни к чему. Можем возвращаться.
- А что будет с ними?
- Забудь. Об остальном поговорим завтра. Диана тебе нравится?
- Еще бы.
- Тогда не будь дураком и сделай, как она просит.
Трансформатор одобрительно щелкнул и лампочки на пульте озорно подмигнули.
Глава 28. Показ
- Явился!
Проскользнуть мимо собственной Сциллы снова не удалось, Рейна словно ждала, когда стукнет дверь.
- Ну, пожалуйста, не начинай, я жутко хочу спать.
- Тургенев! Боже! Что на тебе одето? Постой-ка... Еще и синяк во всю руку! Зачем ты притащил с собой грязную тряпку?
- Потом расскажу. Когда показ?
- В два пополудни. Где твой костюм?
- В трюме. Не буди меня к завтраку.
- Тургенев!
Узелок я прихватил с собой, объяснять происхождение содержимого было выше моих сил...
"Тик-так, тик-так..." - белый циферблат. Мне нравятся белые циферблаты, лаконичные стрелки и римские цифры по кругу. Под часами - обеденный стол, на столе - столовый сервиз, украшенный подсолнухами, а в тарелках - борщ, отбивное мясо, заливной язык и селедка под луком. Ложки и вилки серебряные, даже сомневаться не приходится, а тяжеленные канделябры из бронзы. "Тик-так..." - без пяти двенадцать. Где-то застучали каблуки, послышались голоса гостей, но разобрать слова я не мог, мешала радиола в углу, наигрывающая ужасно знакомую мелодию. "Тик-так..." - стрелки сошлись на двенадцати и я затаил дыхание в ожидании боя. "Тик-так..." - ничего не случилось. Я досчитал до двадцати, чтоб уж наверняка, и разлепил тяжелые веки.
"Ну, здравствуйте!" - часы, столы и разносолы куда-то исчезли, зеркала потолка отразили сбитое одеяло, пару подушек и унылую физиономию с всклокоченными волосами. В животе противно заурчало, напоминая о пропущенном завтраке.
Забавно, но болтливые гости, никуда не делись, те самые голоса гудели и гудели под дверью.
Гостей там, действительно, набилось пруд пруди, и появление приятного молодого человека в летнем костюме песочного цвета не вызвало особого фурора.
"Естественно, ведь мой замечательный ремешок остался в диспетчерской аэродрома, а стильные запонки с гранеными камнями - вообще непонятно где".
Не был я особо доволен и туфлями, с удовольствием сменив бы классические "оксфорды" на более спортивную модель, но, увы, итальянские мокасины болтались примерно там же, где и запонки.
"Кто тут у нас?"
Нет, до приема госпожи Каллидос мой светский раут не дотягивал, но все же, все же...
"Рейна. Конечно! Как без нее? Простое красное платьице, серебристые шпильки, гладко зачесанные волосы и брильянтовый гарнитур. Будто это ей дефилировать сегодня перед сотней толстосумов, журналистов и фотографов. В углу сверкает глазами Джамал, одна щека подозрительно краснее другой или просто так кажется? Нет, точно, краснее. А нечего лезть без приглашения! У телефона - Лоис, трещит, не переставая... Заметила, махнула рукой... Поклон в ответ. За барной стойкой - капитан Марсиано, взбивает коктейль для Евы. Вот ей тут и вовсе делать нечего, до показа меньше двух часов. На террасе - Дэнни с неизменной сигаретой. Увидев меня, засуетился и сунул остаток "честера" в напольную вазу. Идиот, пепельница же на столе... Для полного комплекта не хватает Марты и Дениз, но ничего, возможно подойдут".
- Наконец-то! - Рейна подхватила меня под руку и потащила обратно в спальню - ругаться, я лишь мило улыбнулся гостям - "обстоятельства, мол, выше нас".
- Зачем ты его позвал?
Я уловил знакомый аромат французского парфюма.
"Матовый флакон с золотой пробкой, однажды я дарил такой девушке на восьмое марта".
- Не знай я тебя целых три дня, сказал бы - выходи за меня!
- Что-о?!
- Туфли, платье выше колен. Еще чуть-чуть и твоего жениха разорвет от страсти. Ты его била?
- Не твое дело, Тургенев! Что ты вечно лезешь, куда не просят... Зачем ты его позвал?
- Момент, - я обошел девушку кругом - картинка из журнала, да и только. - Кого именно?
- Хорька, который всюду сует свой нос.
- Дэнни? Я его не звал.
- Тогда, пожалуйста, выстави его и немедленно.
- Он что, приставал?
- Иван!
- Я запру его на балконе. Устроит?
- Ты хоть знаешь, кто он?
- Более-менее.
- И тебя не беспокоит, что он рядом?
- Нет.
Рейна уселась на кровать и закинула ногу на ногу. Я возвел очи к потолку и смущенно кашлянул - оттуда вид открывался еще хлеще.
- Кто такой Дэнни я знаю, но мне без него не обойтись. С радостью дам ему пинка, как только появится Марк.
- Ты, все же, влез в банку с пауками.
- Угу.
- Ассах!
- Трижды ассах, а еще я хочу есть. Сходим в ресторан?
- С кем ты вчера говорил?
- Подробности за обедом.
- Сейчас!
- Нет!
Рейна двинула меня локтем, и я прикусил губу, чтобы не замычать от боли.
- За что?
- Вставай, и идем. Учти - дальше без уверток. Расскажешь от начала до конца.
"И этот болван хочет на ней жениться?"
Мы снова выплыли в гостиную, Джамал попытался было отозвать меня на пару слов, но под грозным взглядом Рейны увял на полдороге. Учтивый итальянец, уяснив маршрут, поволок Еву следом, Дэнни абонировал Лоис, а несчастный аль-Фарих замкнул процессию, оставшись в одиночестве.
- Ты почему не со своими? - спросил я девушку Гийома.
- Ногу подвернула - видишь? Пришлось надеть туфли без каблуков.
Меня недовольно дернули - зловредная Рейна ускорила шаг.
Места у "языка" нам заняла Лоис, совсем недалеко от шатра с костюмерной моделей Ланже. Отличные места, что и говорить. Соседний стул я сохранил для Евы. Рейна, получившая за обедом весь мой вчерашний день, устроилась вместе с Тони во втором ряду. Неподалеку нашел пристанище и Джамал, а куда делся Дэнни мне, честно говоря, было все равно.
- Холод приложила? - я осторожно поправил повязку.
- Зачем? Ерунда, скоро пройдет
- Гийом, наверное, ругался.
- Еще бы! Где ты пропадал?
- То тут, то там. Смотри - Диана Каллидос! А с ней кто?
- Джо Фрейзер, жутко богатый тип, а сушеная вобла с ними - его жена. Блондинка в сером - Марта, личный референт Дианы. Кое-кто утверждает, что она ее любовница.
- Бред.
- Я тоже так думаю. О Диане судачат все, кому не лень, но точно ничего неизвестно, она очень осторожна. А там Ник Кейв! Вон там, видишь, видишь! А рядом Ли Бьорн, сейчас снимается у Конни Рида. У вас, в Союзе, кино смотрят?
Я вытянул шею и тут же втянул ее обратно поскольку за блистательной Ли появился никто иной, как Андрей Петрович, беззаботно пыхтящий огромной сигарой.
- ...Маккой, ...Ким Диллинджер, ...Уэлси, - Ева продолжала бесконечный список. - Жанно из французского "Обозрения", ...Кастор, ...мадам Оливия из "Бонье".
- Кто-кто?
- Оливия Вэйл из журнала мод.
- А до нее?
- Кастор, его папочка владелец судоходной компании. Тот еще фрукт.
- Папочка?
- Да нет же, Кастор. Потом расскажу, садись, уже начинают.
И правда, на сцену успел взобраться благообразный господин и, дав зрителям вволю полюбоваться его приталенной "двойкой", поднес микрофон к губам.
- Леди и джентльмены! - голос нарядного субъекта не подкачал - глубокий баритон, сильный и звучный, народ встрепенулся и навострил уши.
- Тед Кросби, - восхищенно шепнула Ева, пришлось многозначительно помычать.
- ...Сегодня вашему вниманию будет представлена новая коллекция Дома Ланже, которую давно и с нетерпением ждут в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. И пусть еще подождут! Первыми ее увидят гости госпожи Каллидос, радушной хозяйки этих мест. Поприветствуем прекрасную Диану и месье Гийома!
Оркестр вскинул смычки, грянул бодренький мотивчик, и госпожа Каллидос выпорхнула под разноцветные лучи софитов в сопровождении застенчивого гражданина в темно-зеленом френче с пуговицами-брильянтами. Гражданин смущенно улыбался, прячась за плечом Дианы и вообще делал вид, что он здесь ни при чем.
- Ох, недешево это чудо Линкосу обошлось, - вздохнул я. - Одни пряжки на башмаках чего стоят.
- Еще чего! - фыркнула Ева. - У Дианы треть акций Ланже, она свистнула - он прилетел.
- Вот почему он такой скромник.
- Скромник! Ха! - Ева даже притопнула ножкой, вгорячах позабыв о повязке.
Мою партнершу по танцам сменила оперная дива, потешившая нас небольшой арией. Слов я, конечно, не понял, но вокал был отличный, и оркестр старался вовсю. Вслед за мадам Констанцией сцену захватил забавный коротышка, сходу заявивший, что если б не одежда Гийома, его жена, безусловно, ходила бы голой, хотя лично он против ничего не имеет. Коротышка оказался известным актером-комиком, а Ева не преминула добавить, что появляться на публике дезабилье его супруге не стоит. За комиком пришла очередь известного режиссера, приняв многозначительный вид, он пробурчал себе под нос дежурный набор банальностей и удалился, весьма довольный собой.
- Долго еще?
- Нет, - Ева совершенно не скучала. - Уже играют вступление.
Стянувшиеся к сцене фотографы подхватили свои штативы и выстроились вдоль бетонки, взведя затворы.
Клац! - первая из девушек Гийома показалась в арке и двинулась между рядов, четко выдерживая курс. Клац-клац-клац, - батарея аппаратуры выдала дружный залп и дальше затрещала не переставая.
- Это Кейли, - известила Ева. - Она из Ирландии, зануда страшная.
- Зато смотрится неплохо.
- Неплохо? Ты что! Она набрала три килограмма. Для "Осень-Зима" - еще сойдет, а для открытых моделей уже не годится.
- В ноябре в ее жакете будет прохладно.
- Сейчас и есть ноябрь.
- Ах, да...
Кейли добралась до главной телекамеры, послала в объектив воздушный поцелуй, развернулась и отправилась навстречу следующей девушке миновавшей арку.
- Меган, - проинформировала Ева. - Австралийка. Если нужны ноги, это к ней.
Кто бы возражал! Короткое пальто в клетку, коричневые сапожки на квадратном каблуке и плотная лайкра на идеально вылепленных бедрах. Блицы камер замелькали с удвоенной силой.
- А с грудью у девочки не ах, - не замедлила огорчить меня Ева. - В лифе, в основном, поролон.
- Серьезно?
- Не сойти мне с этого места... Смотри - Дениз!
Зиму в наряде Дениз представляли лишь высокие сапоги с меховой полоской вдоль замка. Яркий жилет, расшитый стразами, узкая юбка и воздушная блуза годились лишь для минутного перекура на лестничной площадке и то если держаться подальше от форточки.
Сделав по кругу, дюжина красоток Ланже сменила наряды и пошла на новый заход. Ева разжилась бокалом шампанского, и комментарии в адрес подруг стали еще увлекательней.
"Значит, Кастор где-то здесь. Тот самый гад, что решил по-тихому избавиться от Атума и похоже не остановится. Что еще у него в запасе? Снайпер с воздушным ружьем? Отравленная игла? Пока не завершится Совет, спать придется в бетонном бункере".
Мысль о бункере мне не понравилась, хорошо, что официант, забирая пустые бокалы, не забыл вручить нам вторую порцию.
"Или гремучая змея в ванной. Кто докажет, что это проделка человека, хлопающего в ладоши всего в нескольких шагах от нас?"
- ...Клэр. Беременна, абсолютно точно, - Ева толкнула меня коленом. - Иван!
- Беременна? Клэр? С чего ты взяла?!
- Ты меня не слушаешь, милый. Во-первых, на приеме она не притронулась к любимому "шардоне", а в туалете ее вырвало и это после пары крекеров! Думаю, все случилось в Лионе, Берт Лисовски не зря тогда вился вокруг...
Последняя из моделей скрылась в шатре и в дефиле объявили перерыв. Сцену захватил известный немецкий дуэт, заполонивший дискотеки который год подряд.
- Давай возьмем по сэндвичу, - для фуршета Лоис отвела отдельный павильон, туда мы и отправились за бутербродами с тунцом.
- Где Кастор? - шепнул я Еве, пробираясь между щебечущими гостями. - Покажи мне его.
- Кастор... - девушка повертела головой. - Да вон же, возле бара, в синем пиджаке, а рядом старуха с собачкой.
- Да, вижу...
Глава 29. Фивы. Скачки
Он передал Селме, что уходит и ждет ее в гостевой зале.
Помещение отделали неброско, но дорого - греческий мрамор на полу, на стенах - рельефная плитка и бледно-зеленая обивка из асуанской ткани. Ни привычных колонн, ни статуй, много удобных диванов и низких кресел в финикийском стиле. По углам - курильницы для благовоний, рассеянный свет из окон под потолком. В дальнем углу разместилась компания молодых египтян, смущенно затихшая при его появлении.
"Наверное, им я кажусь стариком", - усмехнулся Бонсу.
- Селма! - воскликнул один из гостей, заметив спешащую хозяйку, но та лишь отмахнулась - "Занята, не сейчас".
- Бонсу, дорогой, ты не забыл обо мне! Давай, выйдем в сад, пошепчемся наедине, - она увлекла его к пруду, окруженному кадками со странными растениями из Пунта.
- Сюда, - Селма выбрала скамью в стороне, под ветвями раскидистой сикоморы. - Все хорошо? Вы долго говорили. Как тебе брат?
- Отдых и старания целителей пошли ему на пользу
- Да, он окреп, меня беспокоит другое. Яхмос здесь одинок, он стал придирчив и раздражителен, его угнетает вынужденное бездействие.
- Ничего, теперь я рядом. После праздневств будет несколько свободных дней. Съездим куда-нибудь, в Эдфу или Абидос.
- Вот и прекрасно! А завтра, у храма Хонсу, гонка на колесницах. Вытащи его, сколько можно сидеть затворником.
- Яхмос не хочет идти?
- Боится насмешек: сотник марианну выпал из повозки, будто зеленый юнец. Фивы - жреческий город, людей из Дома войны здесь не жалуют. При тебе они попридержат языки, а я выведу упряжку на дорогу факелов.
- Ты?!
- Да! Пусть египтяне знают: в Фивах может победить даже женщина. Бонсу, дорогой, мне нужны лошади! Те, что в конюшне матери, не годятся, а Яхмос, ты знаешь, не даст мне своих.
- Он прав, - сказал Бонсу. - Это очень опасно.
Селма вздохнула.
- Девушке управлять упряжкой! Где это видано и потом - что мне скажет везир?
- Что ж, наверное, ты прав, - девушка поднялась. - Мне пора...
...- На дорогу факелов выйду я! - неожиданно для себя выпалил Бонсу. - И привезу туда Яхмоса. Можешь не сомневаться, марианну севера утрут нос южанам!
Глаза Селмы блеснули.
- Правда? Бонсу, милый, я тебе этого никогда не забуду! - она коснулась губами его щеки и исчезла, оставив главного военачальника Нижнего Египта со счастливой улыбкой на устах.
..."Да, Селма, да! Мы им завтра покажем!" - ханаанский поход и скорое прибытие фараона вдруг показались малым пустячком. "Крепкую колесницу добыть не трудно, на то есть арсеналы Дома войны. Только вот лошади..." - подходящей упряжки не было и у него. "Великая девятка, ведь все так просто!" - взгляд Бонсу упал на обелиски храма Амона. "Единственная страсть верховного жреца - породистые скакуны, которых он разводит в своем имении, недалеко от Карнака. Купить их невозможно, лишь сам Баенра Мериамон Мернептах может похвастать выездом из конюшен Уненнефера. Но не откажет же он любимому племяннику?"
На сей раз ему не повезло, дядюшка застрял на совете пророков, ждать пришлось долго.
- Что-то случилось? - неурочный визит Бонсу встревожил верховного жреца. ...- Только-то? - облегченно вздохнул он. - Не дело бы тебе, конечно, носиться наперегонки... - Уненнефер взвесил все "за" и "против". - С другой стороны, кое-кто давно распускает слухи, что мои лошадки уже не столь хороши... Хм-м... Решено! Завтра, к полудню, лучшая пара будет у тебя!
- О, благодарю тебя, добрейший из жрецов! - воскликнул Бонсу.
- Я помолюсь за тебя, - Уненнефер поспешил проститься, все же у первого слуги Амона имелись дела и поважнее.
...Сразу после вечернего гимна у храма Хонсу стало многолюдно. Бонсу оставил колесницу на попечение Яхмоса и отправился разыскивать Тапанга, писца, вносящего участников в списки.
- Ваше имя?
- Бонсу, сын Небтаура, из Пер-Рамзеса.
Тапанга прищурился.
- Вашу матушку зовут Меритра?
- Вы не ошиблись.
- О да, я прекрасно помню ее, а еще я знавал Вашего отца, когда-то мы ходили в одну школу. Небтаур был бы горд за Вас, особенно теперь. Позвольте дать совет?
Бонсу вопросительно поднял бровь.
- Самое время занять место у ближнего обелиска и лучше по правую руку, где будут финишировать упряжки.
- Вы хотите сказать…
- Именно, - Тапанга понизил голос. - Останьтесь зрителем, Бонсу, сын Небтаура. Из тридцати двух колесниц, что выйдут сегодня, целыми вернется едва ли половина. Шансы невелики.
- Я все же попытаюсь.
Тапанга хмыкнул.
- Что ж, передайте матушке мои пожелания здоровья и благополучия. С вас десять колец.
"Десять золотых колец! Вот так-так! Похоже, с расходами в Фивах придется быть поскромнее".
Яхмос тоже не терял времени понапрасну.
- Я тут прогулялся вокруг, - сообщил он. - У большинства - египетские пары. Есть несколько сирийских и одна фракийская. Отличные лошади! Где твой штандарт?
Бонсу развернул кусок ткани с изображением пчелы.
- Вот.
Яхмос разочарованно застонал.
- Пчела! Не нашел ничего получше?
- Уж извини, я тридцатый по списку, соколов и львов разобрали сразу. Чем плохи пчелы? Скажи ему, Селма!
...Места вдоль широкой песчаной дороги, уходящей на юг, быстро заполнялись, а после удара гонга выстроились и колесницы.
- Не больше локтя! - Яхмос указал на расстояние между бортами, обтянутыми кожей. - Смотри, все очень близко! Целых двенадцать упряжек, а в последний забег попадут лишь три.
Жрецы из храма Хонсу натянули льняную ленту, ожидая команды.
- Приготовились! – зычный голос Тапанга перекрыл гул толпы.
"Бу-мм" - прогудел гонг, лента упала, и лошади устремились вперед.
Ночь выдалась темной, лик Хонсу скрыли облака, дорогу до дальнего столба освещала лишь вереница пылающих факелов. Удаляющийся эскадрон постепенно вытянулся в колонну по две-три колесницы в ряд.
- Уже поворачивают! - крикнул Яхмос. - Возвращаются!
И действительно, очень скоро до них вновь донесся топот копыт и крики возниц, подгоняющих лошадей. Колесница, возглавившая гонку, неслась, едва не касаясь факелов, преследователи - менее, чем в корпусе от нее. До поворота первой тройке осталось всего ничего и, с точки зрения Бонсу, лидеру со штандартом носорога следовало бы поумерить прыть. Не тут-то было, разгоряченный "носорог" щелкнул хлыстом и наддал, смещаясь на более широкую дугу. Отличные лошадки сделали свое дело, однако сбросить скорость бедняга уже не успел. Наружное колесо оторвалось от земли, повозка легла на бок, кувыркнулась и завершила путь в рядах зрителей окруживших дорогу.
- Глупец! - заявил Яхмос. - Его пара была лучшей в заезде, он легко опередил бы остальных.
- Белые "ибиса", не хуже, - возразил Бонсу. - А их колесничий не тратил силы понапрасну.
И верно, штандарт ибиса уверенно пришел вторым.
Новый заезд начался на загляденье, четыре вырвавшиеся вперед колесницы удачно преодолели дальний поворот и помчались обратно, но примерно на полпути колеса двух повозок опасно сблизились, соприкоснулись, раздался треск ломающихся спиц и одна из них пошла вбок, прямо под копыта настигающего соперника.
- Великий Монту! - завопил Яхмос. - Да они бьются не хуже нас в Палестине.
"Судя по всему, Тапанга прав. И что? В заезде достаточно быть третьим. Начну осторожно, повороты пройду по наружной дуге, а на последней прямой добавлю".
- Удачи, милый, - шепнула Селма, он вспомнил ее поцелуй и загорелся, первоначальный план показался глупым и никчемным.
"Ну, нет, с чего бы военачальнику фараона отсиживаться за спинами жреческих сынков?"
Лошадки Уненнефера, ждущие своего часа, нетерпеливо фыркали, пока убирали обломки и выравнивали дорогу. Бонсу огляделся, упряжек, способных потягаться с ним на равных, набиралось немного - "корова" и "павиан", остальные - так себе, главное, чтоб не путались под ногами.
- Приготовились! - Тапанга вскинул руку.
"Бу-мм" - и звуки исчезли.
Бонсу не ошибся, набрать скорость столь же резво, удалось лишь "павиану" и "корове", выскочившим слева, да еще "крокодилу-Себеку", оказавшемуся по правую руку. Четверть парасанга факелов, превратившихся в огненную стрелу, завершилась неожиданно быстро, вовремя спохватившись, он натянул поводья перед поворотным столбом. "Корова" и "крокодил" еще только приступили к развороту, когда он и отставший на полкорпуса "павиан" пустились обратно. Второй круг начали в том же порядке, ближе к дальнему столбу пришлось спешно менять траекторию, обходя столкнувшиеся колесницы. "Павиан" среагировал не столь удачно, резко сбросил ход и пропустил преследовавших его "корову" и "крокодила". Бонсу не видел борьбы за спиной, но "павиан", все же, пришел третьим.
- Какая гонка, друг! - Яхмос принял поводья. - Ты мчался, словно дух Дуата! Хочешь воды? Пей, пей, дальше придется нелегко, "сокол" и "змея-урей" доставят тебе неприятностей.
- А вдобавок "ибис", "павиан" и "корова-Хатор".
- Ты забыл о "соме", помнишь, свалку во втором заезде? Это он снес колесо "гепарду".
- Его лошади выдохлись, "сом" не опасен. Где Селма?
- Утешает Перу, он четвертый. Теперь надежды только на тебя, сестрица любит героев. Э-э, нет! Не думай о женщинах, друг, сейчас не время.
"...Действительно, не время. Серая пара "павиана" снова слева, черная "антилопы" справа. Первый гонг, натянули ленту. Что там? Жрецы замахали руками, кто-то поторопился, теперь его возвращают на место. А "павиан" стоит как влитой, его лошади не из Египта, скорее всего, те самые фракийцы. "Антилопа" нашел своих в сирийских конюшнях, стать хороша, но страсти в глазах маловато. Второй гонг... Приготовились... Пошли!"
На этот раз Бонсу попридержал упряжку, и поворот миновал лишь пятым, держась на безопасном расстоянии от других. На открывшейся прямой сдали нервы "коровы" и "сокола", оба рванули вперед, будто следом гнались африканские львы. Предусмотрительность Бонсу оказалась не напрасной - колесница "сокола" подскочила на коварном ухабе, ее замотало, бросило на "корову", повозки сцепились и ушли в сторону, вздымая тучи песка.
Вновь поворот, скромничать больше не нужно - быстрей, быстрей! Справа поплыла назад колесница с сомом на штандарте, заметив пчел, возница в красной тунике попытался срезать ему путь. "Ну, нет, сын гиены", - гнедые Бонсу опередили наглеца, тесня к линии факелов. "Сом" слишком поздно заметил огненную вереницу и натянул поводья, пытаясь уйти от столкновения. Бонсу даже не обернулся - сам виноват, выкручивайся, как можешь! Вот и последний поворот, перед ним лишь "павиан" и "ибис", но силы "ибиса", похоже, на исходе. Да, так и есть, гнедые Уненнефера легко обошли подуставшую "птичку". Хой! Хой! Лента все ближе и серая пара - вот она! Мгновение, другое, третье упряжки неслись грудь в грудь, не желая уступать. Чувствуя, что победа уходит, "павиан" вскинул хлыст и ожог спины измученных фракийцев. Лошади вздрогнули, попытались прибавить, но левая вдруг захрипела и сбилась с шага, теряя драгоценные мгновения.
"Амон-основатель, отец наш, я посвящаю победу тебе!" - волна безудержного восторга накрыла Бонсу с головой. "Тебе и Селме!" - добавил он, и Фивы вскинули руки, встречая нового героя.
Глава 30. Фаюм, лабиринт
- Вот он какой... - протянул Дейнас, остальные разочарованно молчали.
Произвести впечатление не удалось, и Тофу обиженно поджал губы. Вообще-то, он мало походил на жреца, хотя, как и прочие, носил белоснежную юбку и тщательно брил волосы. Тому имелись причины. И прадед, и дед Тофу растили виноград в Фаюме и быть бы мальчишке виноделом, если б не отец, всегда мечтавший о тисовом посохе пророка. В семь лет Тофу отдали в лучшую жреческую школу Шедета, и все, вроде бы, шло неплохо, пока юному ученику не исполнилось шестнадцать. В тот раз, явивишись домой на Праздник открытия года, Тофу неожиданно заявил, что гимны, молитвы и ритуальные шествия не для него. Последовало бурное объяснение, в котором мать приняла сторону сына, но переубедить мужа не смогла. Сошлись на следующем: Тофу, все же, завершает обучение в Шедете, дабы получить младший из санов, а еще через год решает окончательно, остаться ему жрецом или вернуться к виноградной лозе. Поразмыслив, упрямец согласился.
Связи отца, чье вино славилось по всему Фаюму, сделали свое дело, для Тофу нашлось местечко в храме Аменемхета III, называемом, так же, Лабиринтом. В обязанности новоявленного служителя входило знакомство гостей с культом Себека-крокодила и чудесами строительного искусства Среднего царства. Служба юноше неожиданно понравилась, чужеземцы, в большинстве своем, были полны восторга, любознательны и щедры. Правда, встречались и такие, как эти.
"Нет, египтянин, сопровождающий варварское посольство, еще ничего, но остальные! Третий день в Фаюме, а должного восхищения нет и в помине. Он показал им колоссов Аменемхета из кварцита в двадцать четыре локтя высотой, храм Себека с колоннами в виде пальм, подпирающих небо, аллею с великолепными статуями владыки заводей, теперь они видят его самого и что?"
- Он спать? - девушка-ливийка опасливо выглянула из-за плеча Фороса.
"Он спать?" - вот и все, что чужеземцы желают знать о земном воплощении могучего и яростного защитника Осириса.
Словно услышав его мысли, крокодил открыл глаза и сделал два шага вперед. Девушка ахнула и вихрем отскочила назад.
- Он не спать, - Тофу старался остаться вежливым. - Себек ждет полагающуюся жертву.
- Кого-то из нас? – спросил тот, кого звали Форосом.
"Было б неплохо", - злокозненный жрец открыл вместительную корзину, где нашлись завернутые в пальмовые листья пироги.
- Нет, - сказал Тофу. - Достаточно пищи из храма.
- В нем десять шагов, боюсь, ты принес маловато, - озаботился второй из близнецов. - Может, предложим ему добавки? - он подтолкнул вперед упирающуюся Сехмет. - Ну, не упрямься, красотка! Пусть запомнит нашу щедрость!
Тофу лишь пожал плечами и дал знак пришедшему с ними нубийцу. Тот привычно поднял верхнюю челюсть крокодила, а жрец вложил в пасть приготовленную снедь. Затем туда же последовало смешанное с медом виноградное вино, после чего ужасная челюсть вернулась на место.
- Себек принял вашу жертву! - возвестил Тофу.
- А если б не принял? - вновь пристал Форос. - Он откусил бы тебе голову или выплюнул все обратно?
Тофу закрыл глаза, сделав вид, что читает молитву и попытался вернуть утерянное спокойствие.
"Гости, прибывшие с севера, очень важны для Египта!" - проскрипел второй пророк, вызвав к себе младшего жреца. "Они посетят Великую заводь, и Лабиринт, и остальное. Ты будешь с ними неотлучно, от сияющего Ра до среброликого Хонсу, а если понадобится, то от Хонсу и снова до Ра. Ступай же быстрее, не заставляй их ждать!"
"Хвала Себеку, охота в зарослях папируса позади. Он показал им святилище в Шедете и все малые храмы. В Мединет Гуроб, дворце вдовствующих цариц и скучающих принцесс, их не ждут, остался только Лабиринт. Птах-вседержащий, всего один день и он свободен!"
- Себек принял вашу жертву, - бесстрастно повторил Тофу.
- Я спрашивал о другом! - не унимался Форос.
- Перестань, - остановил его другой тавр, по имени Шелла. - Всем ясно, что этот крокодил не лучше и не хуже других, просто гораздо больше. Ему дают еду и вино, поэтому он ведет себя смирно. Неделя-другая на пустой желудок и пасть откроется сама, без всяких церемоний. Сколько он у вас, Себек стар?
- Ему сорок восемь, - ответил Тофу. - И это лишь половина отмеренного.
- Что будет, когда он умрет?
- Мы проведем прощальный обряд, уложим останки в саркофаг и отнесем в подземное святилище дожидаться возвращения его ка. Место ушедшего займет другой.
- Да будут благословенны его дни! – возвестил Шелла. - Что еще нам покажут до ужина?
- Сад цветов. Его заложила Матемуйя, мать Аменхотепа III, с тех пор это одно из красивейших мест в Фаюме.
- Хочешь взглянуть на цветы? – спросил Шелла у Фатти, скучающего в сторонке. - Я тоже. На сегодня все, египтянин, а завтра ты проведешь нас в свой лабиринт.
- Как скажете, - легко согласился Тофу.
"О, Птах, вседержащий, всего один день!"
...Пусть Фивы надуваются от спеси, лелея Карнак и Луксор, а никчемная Гиза кичится громадами пирамид. У Фаюма кое-что получше: Лабиринт! Длина любой из стен, что его окружают, ровно семьдесят канн или триста пятьдесят шагов и это, согласитесь, куда больше, чем у самой высокой из пирамид. Храм накрыт крышей из камня, имеющей хитрую систему стоков, собирающих живительную влагу дождей в подземный резервуар. Пространство под крышей разбито на шесть равных частей, в каждой из из них по двести пятьдесят помещений, больших и малых, блуждать по которым можно целыми днями, а в самом центре - круглый зал с сотней колонн в виде распускающихся цветов лотоса высотой аж в пятнадцать ксилонов. И все, все, без исключения, украшено росписью, барельефами, мозаикой, плиткой и резьбой. Но это только надземная часть! Внизу - огромный лабиринт, план которого бережно хранят первые пророки храма.
Тофу носил одеяние жреца целых пять лет и верхние покои знал более-менее сносно. В самом подземелье ему удалось побывать лишь однажды, шествуя в составе процессии к вратам усыпальницы Себека. Помимо главного входа, где день и ночь не смыкала глаз храмовая стража, попасть на нижний этаж можно было и из пирамиды Аменемхета III, примыкающей к Лабиринту с юга. Тайный ход ему показал старик-смотритель, за весьма умеренную плату. Своды там кое-где треснули и начали осыпаться, ходить было опасно, Тофу и не собирался, если бы... но обо всем по порядку.
...Широкий коридор, пилоны парадных ворот и вот он, главный зал Аменемхета.
- Начнем с восточной стены, - как обычно, Тофу свернул направо. Здесь - таинство возрождения фараона во время праздника Опет, чуть дальше он возлагает дары отцу нашему, Амону, а тут - наблюдает за строительством пирамиды.
- Ноги сейчас отвалятся, - проворчал Фатти, бредя за Тофу к очередному барельефу. - Сколько еще? Я хочу есть и падаю от усталости.
Слова предназначались Шелле, решившему, ни с того, ни с сего, сунуть нос во все уголки Лабиринта.
- Хотите передохнуть? - удивился Тофу. - Но мы не прошли и половины!
Фатти негромко застонал.
- Ну, хорошо, - сжалился Шелла. - Только недолго.
Фатти тут же плюхнулся на скамью и вытянул гудящие ноги, близнецы немедленно последовали его примеру.
- Потом мы спустимся и в нижние галереи? - полюбопытствовал Шелла.
- Увы, нет, они открыты лишь для посвященных.
- Я читал, что лабиринт Аменемхета III - самое коварное строение Египта, - шевелиться было лень, но язык Фатти по-прежнему работал исправно. - Случайный человек, попавший туда, никогда не найдет дорогу обратно. А в одном из папирусов сказано... - Фатти закрыл глаза, вспоминая текст. - Да, там говорится - есть особый счет, благодаря которому можно выйти из любой части подземелья.
- Вы запомнили этот счет? - спросил Тофу.
- Кажется, да: "два раза направо, затем налево, один поворот пропусти...", но верен ли он?
- Вряд ли, - засомневался Тофу. - Слишком просто.
- Так давайте проверим! - загорелся Фатти. - Лабиринт ведь под нами.
- Ничего не получится, господин, - Тофу принялся рассматривать свои сандалии. - Главный вход охраняют.
- Если есть Главный, значит, есть и другой? - уточнил Шелла.
- Позвольте Вам кое-что показать во-он там? - предложил жрец.
Шелла усмехнулся и кивнул.
- Я могу провести вас в подземелье, - быстро зашептал Тофу, отведя тавра в сторонку. - Но об этом не следует рассказывать, ни сейчас, ни потом. Поклянитесь молчать, и я назову цену.
- Мы будем молчать, жрец, клянусь Аресом.
Тофу смахнул каплю пота, некстати покатившуюся по носу.
- Сетх и Гор будут свидетелями. Я попрошу дебен серебром с каждого, кто пойдет вниз.
- Дебен серебром? - удивительно, но цена вовсе не показалась Шелле высокой. - Что ж, согласен, сделка заключена.
"А они не так плохи, как кажутся", - пришел к выводу Тофу и фараон на стене не стал возражать.
...Вниз отправились трое.
- Не могу поверить, - Фатти повел факелом, разгоняя тьму. - Я в Лабиринте, который видела царица Хатшепсут!
- Кругом обычный камень, его и наверху достаточно, - охладил его пыл Шелла.
- Ты не понимаешь! Прежде чем Лабиринт стал Лабиринтом, отсюда вынесли тысячу тысяч корзин грунта, выложили внутренние стены, затем перекрыли их плитами, скрыв нутро от посторонних глаз, а после этого добавили новые перегородки, превратив подземелье в совершенную ловушку. И это было только начало, вспомни о том, что наверху!
- Ладно, смотри и пойдем, в подобных местах задерживаться не стоит.
- Боишься ловчих ям и падающих плит? Не бойся, они далеко, возле святилища Себека.
Эта часть разговора Тофу совсем не понравилась. Одно дело прогуляться по безлюдным и мрачным коридорам, другое - оказаться в глубоком колодце, на бронзовых копьях, или быть засыпанным лавиной песка. "И это еще милосердная смерть, гораздо хуже, если тяжелая плита отгородит тебя в тупике и обречет на мучительное удушье или гибель от жажды".
- Что верно, то верно, во времена Аменемхета египтяне отличались изобретательностью, - не унимался Фатти. - Говорят, тут навесили двери, рычащие, словно львы.
- А вот на них стоило бы взглянуть. Эй, жрец, веди нас прямо туда.
"За что мне это?" - в очередной раз вопросил Тофу и нанес на камень первый знак. Помимо факелов, он не забыл прихватить и горшочек с краской, чтобы отмечать пройденное. "Три дебен серебра!" - напомнил себе Тофу и свернул в ближайший проход, затем, не задумываясь еще в один, и еще, пока не очутился в ничем не примечательной комнате, где нашлась лишь узкая скамья, покрытая толстым слоем пыли.
- Ну, вот… - тавр прошелся вдоль стен, - …хоть что-то.
- Прошу прощения, - Номо указал в дальний угол. - Взгляните, господин…
Там лежал узкий бронзовый нож с грубой деревянной рукоятью.
- Нож, как нож, - Фатти сдул пыль и повертел находку. - Старый, но таких полно.
- Лезвие правили часто и не особенно берегли, - отметил Шелла. - Оно сточено на четверть и зазубрено. Рукоять из акации, дерево мягкое и сохранилась плохо, на металле разводы… Нож был в крови, когда его уронили.
- Его оставил кто-то из строителей?
Шелла отрицательно покачал головой.
- Оставил? Ну, нет. Хозяин ножа - человек небогатый, будь он строителем, обязательно вернулся бы за потерей.
- Тогда почему он здесь?
- Идем, если нам повезет, ответ найдется.
Тофу, со своей краской, перевели в арьергард, и Шелла занял его место. Тавр медленно двинулся вперед, внимательно осматривая камни пола и стен. Несколько раз он останавливался, чтобы смахнуть пыль с плит под ногами.
- Мы рядом, - тавр указал на проем, ничем не отличающийся от прочих.
- Рядом с чем? – осторожно спросил Тофу.
- Сюда... А вот и хозяин!
Всего через несколько шагов они оказались в тупичке, где на полу лежало высохшее тело в истлевшей набедренной повязке. Шелла посторонился, чтобы остальные смогли увидеть находку.
- Анх, - сказал Фатти. - Он носил амулет анх, символ жизни. Амулет все еще с ним, а душа уже далеко.
- Душа? Душа - да, здесь ей делать нечего, - Шелла пробежал пальцами по телу.
- Он умер от жажды? – предположил Тофу.
- Нет, - Шелла поднялся, завершив осмотр. - Его убили.
- Убили? – Фатти бессознательно отодвинулся к стене.
- Да, - подтвердил тавр. - Ему перегрызли глотку, следы зубов на шейных позвонках и костях предплечий вполне отчетливы.
- Но кто?
- Собаки. Две или три, одну он ранил в комнате со скамьей, на ноже осталась ее кровь.
- Для охраны в храмах часто держат псов особой породы, - подтвердил Номо. - Это грабитель, господин.
- Но может быть человек заблудился и умер от жажды, а следы зубов оставили крысы?
- Откуда здесь крысы? – удивился Шелла. - В лабиринте нет ни воды, ни пищи, к тому же, я видел на плитах царапины от когтей, за ним гнались большие, тяжелые собаки.
- Думаю, лучше уйти отсюда, – Фатти представил эту погоню среди бездушных каменных стен.
- Тело лежит здесь больше ста лет, те псы дано издохли. Правда, верховный жрец мог завести новых. Эй, Тофу в храме есть собаки?
- Н-не знаю, кажется есть…
- Возвращаемся, - Фатти показалось, что где-то далеко-далеко камень стукнул о камень.
- Надеюсь, дух Аменемхета сохранил мои метки в целости, - Тофу попятился к выходу.
- Ты так надеешься на краску? - спросил Шелла.
- А на что же еще? Как можно выйти отсюда, не используя знаки?
- Достаточно повторить путь в обратном порядке. Или проверим папирус Фатти?
- В другой раз, - возразил сын везира, плутать в темноте решительно расхотелось.
- Без знаков выбраться невозможно, - уперся Тофу.
Шелла усмехнулся.
- Не веришь? Напрасно. Ставлю три меры серебра - я выведу вас отсюда даже с закрытыми глазами.
"Невозможно. Абсолютно невозможно" - злосчастная капля снова собралась на носу. "Поворотов слишком много… Он предлагает еще три меры, итого шесть. С тем, что уже собрано, вполне достаточно, чтобы купить себе дом и взять в жены ту лукавую девушку с браслетом из граната, что приходила в храм на Праздник всходов, ему сказали, где она живет. Чужеземец просто сумасшедший, но это его дело".
- Я сам завяжу Вам глаза, - решился Тофу. - Если хоть раз ошибетесь, Вы проиграли.
- Три дебен серебра, - напомнил Шелла.
- Согласен!
Они оставили грабителя там, где нашли, положив рядом его нож, Тофу надел тавру повязку и тот пустился в обратный путь, касаясь стен то одной, то другой рукой. После шестого поворота, безошибочно выбранного Шеллой, незадачливого жреца начало одолевать нехорошее предчувствие, превратившееся вскоре в щемящую тоску. Проклятый чужеземец уверенно шагал по лабиринту, раз за разом сворачивая именно туда, куда следует.
- А здесь мы зажгли первый факел, - возвестил Шелла и сдернул повязку. - Похоже, все серебро останется у меня, - тавр звякнул увесистым кошелем.
- Слышите? - насторожился Номо. - А сейчас уже ближе?
Фатти похолодел, там, откуда они только что пришли, явственно слышался цокот бегущих псов.
Глава 31. Кастор
"Старуха", которой, впрочем, не было и пятидесяти, мило ворковала с джентльменом в синем, а тот даже погладил ее собачку. Смутный план, зародившийся в голове, обрел нужную четкость и даже разбился на нумерованные абзацы.
- Подожди, я сейчас.
- Куда ты? Иван! - удивилась Ева, успевшая занять свободный столик.
- Прошу прощения... Извините..., - я протолкался к бару, выждал пару секунд, пока мимо проплывет баржа в лиловом наряде и хлопнул старину Кастора по плечу. Тот обернулся, сделал удивленное лицо и тут же получил хук в нос, которому меня научил мой одноклассник, Сашка Розенберг.
"Хрясь" - удар вышел на славу, Кастор слетел со стула и сполз на травку, выпучив глаза.
Народ ахнул, охнул, а потом, в грянувшей тишине, кто-то явственно произнес - "Это не он" и потянул в самую гущу заинтригованных господ. К раскисшему Кастору подскочили ловкие люди, но что там было дальше, увидеть уже не удалось, стальная клешня тащила и тащила меня за собой.
- Бегом к машине, - Дэнни отпустил, наконец, мою руку и подтолкнул к проходу между палатками. - Она у диспетчерской.
- Угу.
За шатром Ланже я мигом отыскал знакомый седан, но вместо вездесущего проныры на стоянку выскочила Ева, облюбовавшая итальянскую малолитражку.
- Сюда, быстрей! Я позову Дениз.
- А где...
Ответить той, конечно, было недосуг, девушка юркнула за полог, а я втиснулся на заднее сидение в предвкушении грядущих неприятностей.
"Что значит, "это не он"? Тогда кто? И куда делся Дэнни, в конце концов?"
Вокруг было подозрительно тихо: ни тебе полицейских свистков, ни воя сирен, ни топота настигающей погони. Ключи, кстати, торчали в замке и я, в который раз, подивился женской беспечности.
"Хотя, с другой стороны, мы же на острове, угонщиков здесь нет, а потерять связку в толкотне просто на раз-два".
Поскучать мне не дали - модельный эскорт тут же выпорхнул из шатра и дружно хлопнул дверками.
- Никого не видел? - Ева опустила козырек, чтобы проверить - на месте ли зеркальце, а заодно убедиться, что с помадой все в порядке.
- Нет, а где Дэнни?
- Задержался.
- Красивый костюмчик, Дениз. Гийом тебя отпустил?
- Взяла выходной, - Дениз выжала газ, и меня вдавило в сидение, а потом крепко мотнуло, да так, что хрустнули позвонки.
- Ассах! Сеньорита, куда мы так спешим?
- Туда. Зачем ты затеял драку?
- Надо было, - буркнул я.
Девушки переглянулись - "ладно, мол, что сделано, то сделано".
"Да уж, и сделано неплохо. Теперь, случись со мной что, первым под подозрение попадет человек, которому я прилюдно расквасил нос, а это хоть какая-то гарантия дотянуть до приезда Марка. Ничего идейка?" "Идейка так себе, Тургенев, и, опять же, почему Дэнни сказал, что "это не он"?"
Дениз крутанула руль, входя в поворот, и покрышки взвизгнули, пришлось вцепиться в сидение, чтобы не улететь вперед. Ева клацнула зубами, чертыхнулась, а ее подруга, словно заправский раллийный гонщик, прописала аккуратную дугу и снова добавила газу на прямой.
- Дома есть краска для волос? - поинтересовался я. - Прямо чувствую, как седею.
- Почти приехали, - процедила Дениз, решившая, ни с того, ни с сего, что она прима с заезжего автородео. - Сейчас на горочку и вниз.
Дом госпожи Каллидос остался справа, дорога пошла на спуск, к северной бухте, на берегу которой обосновалась миленькая вилла, окруженная кованым забором. Заметив наше авто привратник взялся за створки, но распахнуть успел только одну, не снижая скорости Дениз проскочила мимо. Пассажирское зеркало хрустнуло и, вырванное с корнем, запрыгало по дороге, а мы понеслись дальше, финишировав у фонтана в виде античной девы, несущей кувшин.
- Аллес, - Дениз щелкнула зажигалкой и с наслаждением затянулась сигаретой.
- Где мы?
- А куда ты собирался? - спросила Ева.
- Понятия не имею.
- Тогда - какая разница?
- И, правда, никакой.
Честно говоря, мне действительно было все равно, после бурного утра вдруг навалилась жуткая усталость, а на картинке словно убавили цвет. К тому же, в голове всплыло странное словцо, вот ни к селу, ни к городу, ей же, ей!
"Выспренно" - словечко принялось карабкаться на детскую горку, но до верха не добралось и ссыпалось вниз, разлетевшись на приставку, корень и прочие суффиксы. "Где у него приставка, а где корень?" Буквы сплелись в клубок, мигом налившийся сердитым фиолетом...
- Побудь пока здесь, - Ева усадила меня в отвратительно аморфное кресло. - Эй, ты в порядке? Тургенев! Открой глаза!
- Да... Нормально... В сон что-то потянуло.
- Кофе?
- Лучше чай.
- Хорошо.
Я снова закрыл глаза, решив проследить за подозрительным словечком, но то успело юркнуть в укромный закуток, тщательно спрятав все свои "выс", "прен" и "но".
"Ну и сиди там. Нет, что за кресло - двинуться абсолютно невозможно, спина утонула в густом киселе, а голова растеклась по спинке, будто мячик-лизун на батарее..."
- Иван. Ты спишь? Я принесла чай.
- Да, слышу.
"Похоже, реакция на стресс. Если пойдет так и дальше, начну засыпать где угодно, как мой однокурсник Хазаров после дежурства".
- Извини, что-то расклеился.
- Нас ждут, - сказала Ева. - Чай можешь допить.
- Спасибо.
Я размешал сахар и выловил дольку лимона. Лимон лучше есть сразу, пока он не потерял остатка вкуса.
- Ты сняла повязку?
Пока я спал, Ева успела сменить брючную пару на голубое платье с кармашками на груди, похожее на униформу стюардесс. И никаких следов растяжения - лодыжки девушки выглядели прекрасно.
- Да, полегчало. Идем?
- Идем.
На полдороги нас догнала Дениз, такой же наряд стюардессы нашелся и для нее.
"Мне бы тоже пошел форменный костюм и фуражка с золотой кокардой. Я ведь хотел стать летчиком, даже училище подыскал, только наш школьный фельдшер сказала, что у меня начинается миопия и с мечтой о небе пришлось расстаться. Оно и к лучшему, летать я боюсь до сих пор".
- Сюда! - Дениз толкнула высоченную дверь, и наша авиакомпания ввалилась в комнату, одну из стен которой занимал огромный аквариум, полный причудливых рыбок, резвящихся среди растений и кораллов.
Стена напротив аквариума тоже была стеклянной, и за ней воды имелось еще больше - бескрайняя морская синь до самого горизонта с узкой полоской девственно чистого пляжа.
Несколько секунд я крутил головой туда и сюда, пытаясь выбрать, лучшую из картин.
- Так это Вы хотели сломать мне нос?
Человека за письменным столом я не знал. На вид - лет сорок пять, черные волосы, полноватые губы, нос с едва заметной горбинкой.
- Прошу прощения?
- Меня зовут Кастор. Кажется, Вы искали со мной знакомства.
- Кастор? Но...
- На показе тоже был Кастор, Кастор Демопулус, - пояснила Ева. - Ты просто не дослушал.
- Демопулус, - подтвердила Дениз. - Все наши девушки зовут его только по имени.
- Черт, неудобно получилось.
- Ничего, Андрей разберется, - настоящий Кастор прищурился и по спине пробежал противный холодок. - Можете присесть.
Стул оказался жутко неудобным - высоченная и слишком прямая спинка настойчиво напоминала посетителю, что от него не ждут праздной болтовни. Поерзав, я сходил за другим, тот, что у аквариума, выглядел получше.
- Простите, хондроз.
Уголок рта Кастора недовольно дернулся, а впрочем, возможно, мне и показалось.
- Помнится, в Хаттусе обожали подобную мебель, Вы, кстати, где тогда обретались?
- Вам весело, молодой человек?
- Нет.
- Так перестаньте ерничать.
- Я постараюсь.
Кастор щелкнул пальцами и в руке Евы возник маленький пистолетик, похожий на детскую игрушку.
- Веди себя хорошо, Иван, иначе придется прострелить тебе колено.
"Ух, ты! Зато теперь понятно, куда делся Дэнни. Похоже, с коленями ему не повезло".
- Мы можем продолжать, господин Тургенев?
- Можем.
- Вам известно, для чего Вы здесь?
- Да.
- И Вы готовы сказать свое слово?
- Нет. Сначала я выслушаю Вас, а потом - Марка.
- Разумно, - Кастор прищурился, буравя меня взглядом. - Раз так, будем говорить наедине, но если возьметесь за старое...
- Я учту.
Кастор посомневался, стоит ли вообще вести со мной дела. Его рот снова дернулся, на этот раз совершенно отчетливо.
- Вы! Убирайтесь, - наконец, процедил он. - Вон.
Приняв независимый вид, стюардессы зацокали к выходу.
- Хотелось бы знать, почему Марк решил, что Вы один из нас? - спросил Кастор, едва закрылась дверь.
- Не знаю, но когда-то, меня звали Атумом. Моя мать, Селма, дочь Пеласга, единственная женщина среди Посланников. Огонь материнской земли, переданный ею, по-прежнему со мной. В отличие от Вашего, господин Кастор.
Кастор сунул руку в карман, но вместо вороненого "парабеллума" вытащил всего лишь платок.
- Поц.
- Что?
- Не следовало выпускать Вас из Афин.
- Простите, не могу взять в толк - в чем Ваш интерес? Если Вы с Марком заодно, скорее всего, я буду на Вашей стороне. Вы ведь этого хотите?
- Единственное, чего я действительно хочу: оставить потаскуху и жирного борова ни с чем.
- И ради этого Вы будете продолжать?
- Продолжать будет Шелтон, пока не свернет себе шею. И ведь он ее практически свернул! Почему он остался жив, а, Тургенев? Почему?
- Мне кажется, это Вы устроили ту аварию.
- Устроил, ну и что?
- Вы не боитесь, что Марк узнает?
- Он знает, но я ему нужен. Без меня Совет Посланников канет в лету.
- А без него приз возьмет Диана.
- Диана - никто. На нее я нашел бы управу. Сколько Вам предложили?
- Пока ничего.
- Я предложу больше.
- Больше, чем ничего?
- Вы забываетесь, Иван.
- Ну-ну, господин Кастор, не надо истерик. Давайте успокоимся и начнем все сначала... Кстати, в детстве у меня тоже был аквариум...
Стайка барбусов пронеслась меж зеленых веточек морской капусты, в стекло ткнулась любопытная гурами и тут же отскочила, напуганная собственной смелостью.
- Ева! Дениз!
- Какая Ваша любимая рыбка?
- Вы безнадежны.
- Секундочку! - я медленно поднял руки, стараясь не смотреть в черные зрачки пистолетов. - К чему такие крайности? Если гость надоел, ему просто предлагают уйти. Поверьте, я не стану злоупотреблять Вашим терпением.
- Чего вы ждете? - гаркнул Кастор. - Пристрелите его!
Глава 32. Марта берет меня в плен
Пистолетик Дениз сухо щелкнул, и ребра обожгло, словно хлыстом. Сзади хрустнуло, дзынькнуло и могучая волна, ударившая под колени, протащила меня через комнату, знатно приложив об оконное стекло. Стюардессы причалили рядом. Кресло Кастора опрокинуло навзничь, из-под его стола слышались плеск, возня и фырканье рассерженного моржа.
- Белиссимо! Высший класс! - я реквизировал "браунинг" Дениз, наделавший столько бед, оружие Евы исчезло в пучине разлившегося пруда. - Смотри, что натворила. И кто, скажи на милость, это будет убирать? - никелированный бачок для бумаг, прибился к моим ногам, самодовольно покачиваясь на волне.
Переполненный праведным гневом, я прошлепал к выходу и выскочил наружу, попытавшись тут же захлопнуть дверь. Где там, пруд устремился следом, бодро зажурчав по ступеням десятками маленьких водопадов.
"После нас хоть потоп" - есть такая книжка, еще бы вспомнить о чем. "О древних римлянах, шляпа!" - память живенько выдала нужный ответ. "Ага, спасибо, очень кстати", - я ссыпался вниз и, благополучно миновав вестибюль, втиснулся за руль малолитражки. Ключи, естественно, болтались в замке.
"Ага, что тут у нас? Педали, рычаг переключения скоростей... Вроде, все, как на "Москвиче"... Заводим, сцепление, первая..." - мотор взвыл, машина дернулась и резво скакнула вперед. Створка, распахнутая привратником, так и стояла открытой. "Бры-ннь" - я пролетел мимо, оставив лентяю на память последнее из зеркал.
"Уф-ф, прорвались!" - дорога пошла в гору и я сбросил скорость, чего гнать, если погони нет? "Вот и развилка, куда теперь? Налево - резиденция Дианы, вон крыша с перилами, над рощицей кипарисов. Взлетная полоса направо, но ехать туда, почему-то, не хочется... Костюму, конечно, досталось и ботинки совсем раскисли. Да что ботинки? Ботинки - ерунда. Другое дело, что за пару часов Вы, Иван Сергеевич, из добропорядочного туриста превратились в классического гангстера с оружием в кармане".
Вытащив тупорылого уродца, я покрутил его в руках и запихнул поглубже в бардачок.
"Драка в общественном месте, угон... А тут что за пятно?"
Я откинул полу пиджака и чертыхнулся - под неопрятной дырой в рубашке виднелась свежая ссадина, усеянная темными капельками крови.
"Сантиметр-другой правее и ага, извольте на торакотомию. В машине должна быть аптечка..." "Ха - придумал!" - никакой аптечки там не было, зато имелся целый мешок клюшек для гольфа и, зачем-то, настоящий вратарский шлем. Я нацепил амуницию ледового рыцаря, подтянул ремешки и полюбовался результатом.
"...Это еще кто?" - к развилке стремительно приближался красный кабриолет, но не от виллы Кастора, там спасали несчастных рыбок, а от аэродрома, где должен был завершиться показ.
"Едешь? И езжай себе на здоровье", - чтобы не мешать, я вновь завел своего малыша и сполз на обочину. Красное авто проскочило мимо, но вдруг передумало и сдало назад.
"Марта!"
- Господин Тургенев?
- Ноу-ноу! - для убедительности я энергично помахал руками.
- Почему Вы в каске?
- Кто? Я?
Марта возвела глаза к небу - "боже, какой идиот", пришлось стаскивать трофейный спортинвентарь.
- Боже, Вы ранены?
- Упал, просто царапина.
- Упали в море?
- Ага.
- Вас снова ищут.
- Из-за Кастора? Как он?
- Лучше, ему приложили лед. Куда вы едете?
- Не знаю. У Вас есть на примете местечко, где можно отсидеться пару дней?
- Вы кого-то боитесь?
- Нет, просто устал от шума. На Линкосе слишком людно.
- Диана хотела с Вами поговорить, куда Вы тогда пропали?
- Представьте - заблудился, ее парк слишком велик. Спрячете меня?
- С какой стати? Где госпожа Каллидос может найти Вас вечером?
- Понятия не имею. С Вашего разрешения, я надеваю шлем.
- Зачем?
- Гоплиту пора искать приют.
- Вы же не гоплит, Иван.
- Ну-у, почем знать. Кто едет первым, Вы или я?
- Садитесь.
- Что, мэм?
- Садитесь в машину, я отвезу Вас к себе.
- И дадите одежду?
- Да, у меня есть лишний халат.
- И никому не расскажете?
- Я расскажу Диане, решать будет она.
- Хорошо, но я возьму шлем и клюшки.
- Dumkopf!
- Между прочим, я знаю, что это значит.
- Тем лучше...
Халат оказался зеленым. Не совсем зеленым, конечно, как огурец там или летняя трава, даже скорее салатовым, но, все равно, зеленый - не мой цвет. Одежду повесили сушиться, однако было ясно, что перспективы очередного костюма не радужные.
"И главное - что дальше? Позиция Дианы мне известна, судьба мира и пришельцев ее не интересует. Другое дело - Андрей Петрович, в Союзе его миллиарды бесполезны, он и наличные-то видел еще при царе Горохе. К чему ему наследство Шеллы, ума ни приложу. Опять же, Кастор. По всем раскладам, именно он должен быть союзником Дианы, ан, нет, тихоня-сребролюбец упрямо держит сторону Марка. В его благородные намерения верится с трудом. Итог неутешителен: Вы, господин Тургенев, толком так ничего и не узнали, а все потому, что любая смазливая особа крутит Вами, как считает нужным. Рейна, Диана, Ева, Дениз: с утра до вечера Вы мечетесь от одной к другой, исполняя их капризы, будто джин из лампы. И, кстати, что Вы потеряли в спальне Марты?" "Жду свидания с госпожой Каллидос". "Вот именно! Что и требовалось доказать".
...- Я ухожу, - сказала Марта, заглянув в спальню. - Вы поели?
- Да, спасибо.
- Не открывайте, если будут стучать, не отвечайте на звонки и не вздумайте высовываться в окно.
- Да, мэм.
- Не называйте меня "мэм".
- Да, фройлен Марта. У Вас найдется йод или спирт?
- В баре есть виски.
- Виски подойдет.
Марта постояла еще пару секунд, взвешивая, стоит ли оставлять меня без пригляда, но все же, решилась и хлопнула дверью.
"Ну, вот, наконец-то один".
Виски подошло прекрасно. Я плеснул на платок двадцатилетнего скотча и осторожно провел по краешку раны.
"Ух, ты, как жжется!"
Под баром нашелся маленький холодильник. "А чего себя обманывать!" - наполнив стакан патентованным лекарством, я всыпал туда пригоршню кубиков льда.
Гостиная австрийской блондинки выглядела замечательно - светлая мебель из ореха в лаконичном скандинавском стиле, дорогой лакированный паркет. Прямо напротив дивана, обитого бежевой кожей - шкаф-витрина со всякой ерундой на толстых стеклянных полках. Африканские фигурки, монгольская маска, индийская ваза, камень с вкраплениями хрусталя, странная коряга, коллекция японских нэцке. Была даже страничка из "Камасутры" в вишневой рамке, но я предпочел бы цветной телевизор или, хотя бы, радиоприемник. Приемника не оказалось, и я снова долил скотч.
"Ну, не знаю. Пьется, конечно, неплохо, но самогоном отдает изрядно. Что они в нем находят?"
Налюбовавшись сокровищами Марты, я побродил по комнате и вернулся к дивану. "Что ж такое - даже книжек нет. Чем она вообще тут занимается, когда не спит?"
Вопрос показался мне достойным осмысления, и варианты посыпались ой-ё-ёй. "Хватит, Тургенев", - приказал я себе. "Глупости все это. Еще глоточек и в кроватку".
С кроваткой, правда, пришлось повременить, когда на донышке осталась лишь пара льдинок, несносный скотч потребовал выглянуть в окно и хорошенько осмотреть окрестности. Мало того, он настоятельно советовал позвонить куда-нибудь и открыть дверь.
"Дверь нельзя открывать, только если постучат", - сообразил я. "О других ситуациях речи не шло".
Прикинув и так, и эдак, я понял, что в логике мне не откажешь.
"Еще бы! Главное - не забыть надеть шлем. И взять клюшку - вон они, родные, у порога!"
На радостях я отправился к бару, решив отпраздновать идею глоточком джина.
"Ассах, что за дрянь, пахнет как одеколон! Где тут семьдесят градусов? Ну, где? Пьется, будто газировка. Ладно, хватит бездельничать".
Выбрав клюшку потяжелее, я прошелся по комнате, представив себя нападающим ЦСКА, развернулся на пятачке, обходя защитника и мощным щелчком отправил шайбу в верхний левый угол ворот.
"Фр-р", - за воротами полыхнул разноцветный салют, и я покатился обратно, принимать поздравления.
"Сбрасывание в центре... Смена составов...", - новая пятерка уже ждала за дверью, готовая вступить в игру, я поспешил отпереть замок, чтобы впустить ребят.
...- Дениз?!
Глава 33. Немного об Ахилле
...Шел третий день после отбытия из Фаюма, барка неспешно поднималась к югу по нескончаемой желтой реке. Достойных соперников по "Псам и шакалам" на судне не нашлось, уступив Фатти седьмой раз кряду, Ор-маа прошептал обычное "Ассах" и больше играть не садился. Пришлось перебираться к мачте, где Шелла метал ножи в деревянный щит.
Бум-м... бум-м - клинки, один за другим, входили в центр очерченного круга.
- Ловко, - похвалил Фатти, всегда ценивший любое искусство. - Вылитый Ахилл, особенно вот так, с поднятой рукой.
- Ахилл? Неужели? Где ты его видел, египтянин?
- На амфоре, там, в Хайре.
- Понятно, - тавр отправился к мишени собирать оружие. - "Ахилл из Фтии, сын богини и смертного, воспитанный фессалийским кентавром, могучий и неуязвимый". Великий воин, таким можно гордиться, однако эллины почему-то забыли, что он вовсе не грек.
Бум-м... бум-м... - доски вновь задрожали от метких бросков.
- Заметь, египтянин, сложением и лицом Ахилл не похож на жителей Ахайи, а все потому, что родила его обычная женщина от человека по имени Пелей, в селении у Меотидского озера. Он тавр, друг Фатти, тавр по крови, как Дейнас и Форос.
На родине у Ахилла плохая слава. Он с детства был вспыльчив и безрассуден, одна из затеянных им потасовок закончилась плохо, Пелею пришлось бежать, спасая сына от гнева сородичей. Они долго скитались, нигде не задерживаясь подолгу, пока не осели во Фтии.
Фессалийская земля пришлась беглецам по душе. Кентавров там, конечно, отроду не водилось, зато хватало людей, ловко владеющих луком и копьем. Повзрослев, Ахилл собрал отряд таких же, как он, изгоев и браннолюбцев, и славно повеселился, пиратствуя на островах.
Когда прошел слух о походе на Трою, Ахилл мигом смекнул, что без его отряда грекам придется туго. Он удалился на дальний остров, где разделил ложе с дочерью местного царя. Буйные пирушки и ратные забавы остались позади, казалось, Ахилл нашел свое пристанище. Послов Агамемнона - Одиссея и Диомеда, явившихся звать его с собой, он выслушал без интереса.
"Что? Отправиться в Трою? Прямо сейчас? Когда жена ждет ребенка? Ну, нет!"
Думаешь, он повзрослел, изменился? Как бы ни так, просто стал рассчетливей и хитрей. Ахилл угощал гостей, внимал их речам и ждал, ждал, когда назовут настоящую цену. Что он считал настоящей ценой? Трон Илиона, ни больше, ни меньше.
- Ему посулили царство Приама?
- Да, египтянин. Воистину - небывалая щедрость! Только услышав о троне, Ахилл нехотя согласился. Греки отплыли уверенные, что совершили выгодную сделку, представляю, как он смеялся им вслед. Оставался, правда, еще Агамемнон, имевший на Троаду собственные виды, но и он возражать не стал, здраво рассудив, что обещания выполняются не всегда, а сам он, заметь, Ахиллу ничего не обещал.
Итак, корабли мирмидонцев подняли паруса. Под Троей Ахилл отличился, спорить не буду, правда не на стенах. К чему торопиться со штурмом, подставлять голову под камни и стрелы, когда вокруг столько добычи, легкой и обильной. Пока Приам отсиживался в столице, его страну грабили все кому не лень, а золото, и серебро ссыпалось в ахейские корабли. Казалось, празднику в лагере Агамемнона не будет конца, никто не замечал, что цены на хлеб и мясо взлетели втрое…
- Да-да, - Фатти вспомнил Арсея. - В Хайре говорили об этом. Война завершилась бы бесславно, не открой предатели ворота.
- На беду самого Ахилла. Илион отмстил за Гектора.
- Выходит, неуязвимость Ахилла - лишь выдумка?
- Он был уязвим, как любой из нас, но один на один поверг бы многих.
- И Фороса?
- Да.
- И тебя?
- Возможно.
- Встреться ты с ним сейчас, Ахилл бы не устоял. Прошедший Лабиринт, победит кого угодно. Знаешь, что там высечено над входом? "Порочный и слабый найдет здесь безумие или смерть, сильный и добрый - жизнь и бессмертие".
- Я вовсе не стал бессмертным, египтянин. Выйти из Лабиринта не трудно, когда-нибудь ты сделаешь это сам. Послушай-ка, лучше, одну историю. В Северном море, что за дельтой Нила, есть большой остров, он называется Крит.
- Там правят ахейцы?
- Сейчас - да, но когда-то именно Крит был хозяином моря и островов. Его покрывали высокие леса, с гор струились чистые воды, орошая плодородные земли долин. На берегах возвышались прекрасные города, утопающие в зелени садов, и главный из них - Кносс. На верфях Кносса строили быстрые и вместительные суда, ходившие от Геллеспонта до Геркулесовых столпов и даже еще дальше. В Кносс везли самый изысканный товар и лучших рабов со всего света. Крит называли жемчужиной Эгейского моря, не было державы, способной сравниться с ним в богатстве и воинской мощи. И там тоже построили Лабиринт. Не такой, как в Фаюме, нет, Лабиринтом называли царский дворец, имевший множество залов, комнат и галерей.
- Он сохранился?
- Нет, он разрушен.
- Разрушен войной?
- Не совсем. Представь себе богатый остров, население которого быстро растет...
Фатти кивнул и прикрыл глаза, сосредоточившись на волнах, омывающих белоснежный песок далекой и благодатной земли.
- ...чтобы прокормить людей, хлеба и мяса требуется все больше, а значит нужна свободная земля для посевов и выпаса. Под новые поля и виноградники вырубают лес, а прекрасные стволы отправляют на верфи. Проходят годы, десятилетия, леса исчезают, а следом начинают сохнуть реки, бравшие начало в тени их ветвей. Воды в долинах становится все меньше, земля перестает родить, пашни и огороды скудеют. Города, живущие торговлей и ремеслом, еще не чувствуют нависшей угрозы, однако население долин, вынужденное голодать, ропщет. Так могло бы тянуться долго, но однажды, в двадцати парасангах от острова проснулась гора, взметнувшая в небо столпы огня и потрясшая морское дно могучей пятой...
- Когда это случилось?
- Нил разливался с тех пор не менее двух сотен раз.
- Значит, при Тутмосе III.
- То были славные времена для Египта, Тутмос разбил, наконец, митаннийцев и вышел на берега Евфрата... Но слушай дальше, египтянин. Итак, земля затряслась, пучина всколыхнулась, и воды отхлынули от критского берега. Дивились люди, увидев корабли, стоящие на суше, но удивление вскоре сменил ужас - огромная волна, рожденная горой, обрушилась на северное побережье, пожирая все на своем пути. А потом небо затянула непроглядная мгла, и на землю посыпался горячий пепел. Там, куда не дошла вода, занялись пожары и едкий дым окутал несчастный остров.
Крит еще мог бы оправиться от удара, но пастухи и земледельцы долин явились в ненавистные города, грабя и вымещая копившееся зло. Следом к острову причалили ахейцы, не забывшие о тяжелой дани, выплаченной царям Кносса, и вновь началась резня. Не прошло и трех лет, как из великой державы Крит превратился в пастбище для скота.
- Дворец в Кноссе не устоял?
- Осталась лишь знаменитая арена. Арена царя Миноса, слышал о нем? Царь Минос обожал быков, он разводил их сам, выбирая на племя самых крупных и свирепых. За критскими быками приезжали отовсюду и платили названную цену не торгуясь. Минос так и остался бы в памяти царем-скотоводом, если б не его вторая страсть - смазливые юноши. В Греции подобное не редкость, а на избалованном роскошью Крите иметь красивого любовника стало чуть ли не хорошим тоном. Для "друзей царя" во дворце отвели целое крыло, но нет, и этого было мало, Минос жаждал особого зрелища.
Для своей забавы царь построил арену, она имела форму круга, около двадцати ксилонов в поперечнике, а в центре возвышались пять каменных столбов. Забава заключалась в следующем - к столбам выводили четырех юношей в разноцветных хитонах, а следом выпускали пару разъяренных быков. Будь арена пуста, развязка наступила бы быстро, но для того и поставили столбы - прятаться от безжалостных рогов. Последний участник, оставшийся в живых, получал право на вечернюю трапезу с царем.
Безжалостные игры не приедались, и кровь на арене лилась много лет, но конец истории таков. Однажды, среди тех, кого вывели к столбам, оказался светловолосый невольник, он был выше и сильнее остальных. В тот день свою жертву преследовали не два, а целых три быка и вскоре на арене остался только он, всех прочих растоптали и подняли на рога. Миносу победитель понравился, как и полагалось, его доставили в трапезную царя. А утром открылось ужасное - светловолосый варвар перерезал царское горло ножом для фруктов и бежал через окно, спустившись по шелковому шнурку. Окрестности обыскали, на это ушел день, и еще один, и еще… Беглеца не нашли, на трон Миноса взошел его сын, не особо любивший отца при жизни и не разделявший его увлечений. Поиски прекратились, а о жестокой игре постарались забыть.
- А дальше?
- Дальше? Смелый юноша объявился в Тавриде, где основал новый род воинов и охотников. Одного из них ты видел на амфоре в Хайре. Так ты говоришь, мы похожи?
Глава 34. Пеласг
Перед Фивами Нил раздался и корабль Мернептаха начал забирать к восточному берегу. К прибытию высокого гостя обновили набережную и пристань, в канцелярии везира прекрасно знали, сколько гранита, песчаника, листового золота и асуанских тканей ушло на тот самый причал и отделку царской барки. Много, непозволительно много.
Сам Пеласг не любил внешнего блеска. Он не носил париков, не жаловал дорогие украшения, столь любимые сановниками Пер-Рамзеса, редко посещал храмы, сторонился пышных процессий и людных мест. Всю свою жизнь он прожил в Египте, но в душе так и остался чужаком, Баенра Мериамон Мернептах, которому он служил, был куда большим египтянином, чем его везир.
"Большим - да, но и только. В каждом уважающим себя доме знают, что за кровь течет в жилах фараона. Его предки из далекой земли за Тростниковым морем, род рамессидов достаточно знатный, но вовсе не царский. Благосклонность слуг Амона к новой династии родилась и расцвела под золотым дождем, прошедшим над Фивами по мановению длани Сети I. А битва при Кадеше? Она стала великой победой лишь после того, как руки жрецов погрузились в щедрую реку даров, а в храмах выросли новые пилоны и колоннады... Что там? Приготовили сходни? Прекрасно, значит, цель путешествия близка".
Кормчий везира свое дело знал, держась в десятке ксилонов от царской кормы, а вот корабль начальника Дома войны, идущий левее, почти настиг позолоченный борт.
"Кто-то получит знатную порцию палок", - отметил Пеласг. "Поделом, нарушать установленный порядок на глазах у целого города, никуда не годится!"
Спохватившись, там подняли весла, и судно сбросило ход, восстановливая гармонию маат.
"Где фараон? Уже на помосте, сменил походный шлем-хепреш на золотой хаит со змеей-уреем. Плиссированная юбка с передником из пестрых бусин, легкая льняная туника, расшитая золотыми нитями в виде перьев птицы - отличный выбор. Что ж, пора и нам".
...Была глубокая ночь, когда везир добрался до дома. Дел по прибытию хватило бы до утра, но он точно знал, что жена и дети не лягут, не увидев его.
- Отец! - на шее немедленно повисла любимая дочь.
- Селма! Сентунотеп!
- Ну-ну, Селма, ты ведь не маленькая девочка, отцу трудно тебя удержать, - мягко укорила Сентунотеп.
- С чего ты взяла? - воскликнул Пеласг. - Во мне достаточно сил, чтобы взобраться на пирамиду, неся вас обеих.
Он подхватил жену с дочерью и крутанул вокруг себя, так, что обе взвизгнули от восторга.
- Крепок, словно африканский дуб! - восхитился Яхмос.
- Здравствуй, сын! - Пеласг выпустил женщин и обнял юношу. - Похоже, ты потолстел, заботы матери идут тебе впрок.
- Неправда, где тут жир? - возмутилась Сентунотеп. - Смотри, одни мышцы, тело настоящего воина.
- Значит, мне показалось, - охотно согласился Пеласг. - Как рука? Что говорят целители?
- Повязку давно сняли, я начал упражняться с легкой булавой. Чувствую - кость будет крепче новой.
- Не стоит тропиться, сынок, поход завершен, а новый начнется не скоро.
- Это хорошо, - Сентунотеп погладила сына. - Мальчику нужно отдохнуть. Ты что, не рад, Яхмос?
- Рад, конечно... Еще бы...
- А что моя любимая дочь? - Пеласг прижал к себе Селму. - Еще не нашла себе жениха?
Щеки Селмы разгорелись румянцем.
- Нашла, еще как нашла, - не преминул вставить Яхмос и отступил, опасаясь расправы.
- Ты за это заплатишь, - пообещала девушка. - Я найду способ укоротить тебе язык.
- О ком он говорит? - спросил Пеласг, в глазах которого вспыхнул озорной огонек.
- О Бонсу, - Сентунотеп поправила Селме выбившуюся прядь.
- Мы просто гуляли в саду, - буркнула Селма. - И это ничего не значит.
- Потом катались на колесницах и обедали у его дяди..., - не унимался Яхмос.
В него немедленно отправили подушку, а затем еще одну.
Пеласг улыбнулся.
- Мне нравится Бонсу, он серьезный и рассудительный. Фараон им доволен.
- Серьезный?! Рассудительный?! Ха! - Яхмос перебрался поближе к отцу. - Он был таким, пока не связался с моей сестрой. Знаешь, что ради нее он выиграл гонку Хонсу? Нет? Да что ты! Об этом говорит весь город!
Яхмос собрался было изложить подробности, но Сентунотеп остановила сына, пригласив семью к поздней трапезе.
...- По моим расчетам Шелла прибудет в Фивы через двенадцать дней, - по привычке, Таро говорил очень тихо, Пеласг призвал его перед самым рассветом, проведя ночь за разговорами с женой и детьми.
- К Тростниковому морю я отправлюсь сегодня, сразу после вечернего гимна, - продолжил Таро. - Через семь-восемь дней достигну побережья и загружу повозки. Шелла должен выйти мне навстречу не позднее пятнадцатого дня, считая с этого.
- Он выйдет вовремя, - заверил везир. - Что-то еще?
- Шелла везет сюда двух женщин, одна ливийка, вторая из Ханаана.
- Зная его отца, я не удивлен. Есть вести из Ливии?
- Да, мой господин. У дальних оазисов - стычки между людьми Мраиуйи и Тха-неу. До большой войны пока не дошло, но в ливийских шатрах спят с оружием в руках.
- Молодой лев почувствовал силу.
- Приграничные земли и северные оазисы на стороне Мраиуйи, Тха-неу теряет союзников, одного за другим.
- Ливиец слишком горяч, я напишу ему, пусть поумерит свою прыть.
- Когда тавры доставят оружие, сдержать вождя будет непросто.
- Все в руках Идущих, мой друг, мы лишь веточки, несущиеся в стремнине их реки.
- Есть вести из Карнака, господин?
- Да, там готовятся к празднеству. Я отправил свиток с перечнем даров в канцелярию Уненнефера.
- Он будет недоволен.
- Еще бы! И его недовольство выльется на меня. Я уже получил приглашение на личную встречу.
- Сегодня, мой господин?
- Сегодня.
...- Пеласг, Пеласг, тебе стоит бывать у нас почаще, - укоризненно начал Уненнефер.
Везир сокрушенно развел руками.
- Увы, путь до Фив не близок, а длительная отлучка пойдет делам во вред.
- Почему? - удивился жрец. - Благодаря твоим заботам Египет крепко стоит на ногах, закрома полны, нубийское золото поступает исправно. Я слышал, так же, что усыпальница ныне здравствующего фараона строится быстро, тем более, что камень для нее нашелся совсем рядом, в храме Аменхотепа.
Везир слегка улыбнулся.
- Ты осуждаешь меня?
- Амон-основатель, ничуть! Кто станет осуждать человека, исполняющего волю наследника богов?
- Я наслаждаюсь каждым мгновением общения с тобой, отец мой, Уненнефер, редко встретишь жреца, столь тонко чувствующего суть вещей.
- А я неизменно черпаю из наших бесед бесценный лазурит мудрости.
Оба приподнялись, дабы отвесить друг другу вежливый поклон.
- Так что же заставило верного слугу защитника нашего, Амона искать встречи со слугой его сына? Мы могли бы поговорить чуть позже, на обеде, который даст фараон в честь жреческой общины Карнака.
- Могли бы, - согласился Уненнефер. - Но кое-что лучше обсудить сейчас.
- И это...
- Перечень даров, которые получит наш храм.
- В нем что-то не так?
- Что-то? Он еще спрашивает! Вот твой папирус, Пеласг, взгляни же сам, над царским подарком будут смеяться все Фивы!
- Считаешь, этого недостаточно?
- А разве нет? Я приказал доставить, так же, списки даров великого Рамзеса, сравни и станет ясно, сколь мало Баенра Мериамон Мернептах ценит божественную милость.
- Оставим слова о милости для бедных, отец мой. Мне прекрасно известно, сколько Рамзес жертвовал Карнаку: ровно десятую часть добычи. Фараон Мернептах ничем не хуже и доля, предназначенная храму, осталась прежней. Думаю, ты слышал о походе в Ханаан, он не слишком удачен, мы вернулись почти ни с чем. В папирусе, одобренном фараоном, то, что вам полагается, ни больше, ни меньше. Прости, я ничего не могу с этим поделать.
- Не так, не так следует рассуждать достойнейшим из сынов Египта, - воскликнул жрец. - Забудь о презренных долях, оскорбляющих отца нашего, Амона. Лишь осознав величие им сотворенного, мы воздадим ему сполна, не взирая на шепот наших ничтожных нужд.
- Силы вселенной всегда двойственны, - сказал Пеласг. - Есть Гор и есть Сетх, есть Геб и есть Нут. Ты внимаешь гласу божества, а я - шепоту "ничтожных нужд". Спор о том, что важнее, получится долгим, лучше скажи - что ты хочешь от меня?
- Пересмотри список.
- Это решает Мернептах.
- Ты знаешь сам, Пеласг, он не даст ответа, не посоветовавшись с тобой. Я попытаюсь увидеть фараона до шествия, но должен знать, что скажешь ему ты.
- "Оставить все, как есть".
- Благодарю за откровенность и даже не спрашиваю, почему?
- Охотно поясню. Мне не жаль золота для Карнака, однако сегодня Египет нуждается в другом. Мы заложили новую крепость на востоке, которая закроет границу от кочевников шасу и еще одну в Нубии, для защиты торговых путей...
- Война, война, ты вечно говоришь о войне!
- Славные времена, когда народы Девяти луков трепетали при звуках египетских труб, в прошлом. Сегодня на Египет смотрят с вожделением, а не со страхом. Северное море перестало быть надежной защитой. Может быть, ты слышал о судьбе Троады? К ее берегам пришла тысяча кораблей, кто поручится, что в поисках добычи они не возьмут курс на юг?
- Послушать тебя, орды варваров уже у границ, а корпуса Дома войны забились в щели, будто амбарные мыши.
- Это не так. Армия Египта по-прежнему сильна, но она должна оставаться сильной и впредь. Мне жаль, если твои ожидания не оправдались.
Пеласг поднялся, он не чувствовал ни раздражения, ни зла, только легкую досаду от напрасно потерянного времени.
- Обратись к фараону, отец мой, Уненнефер, он чтит жреческое слово и дорожит твоим расположением. А теперь позволь мне уйти.
"Он отказал", - жрец ударил в гонг, потребовав воды. "Я и не сомневался. Есть и хорошие новости - Мернептах, все же, примет меня до шествия, после вечерней прогулки с Иситнофрет. Время подходяще, однако, не исключено, что вместо понимания, мои слова вызовут у него раздражение и гнев. Отец-основатель, если подумать, так ли уж нужно сейчас ханаанское золото? Но, дело совсем не в золоте! Уступив сейчас в малом, можно потерять большое навсегда. Мернептах должен понять - Карнак не станет довольствоваться подачками. Да, именно так!"
...Где-то вдали, в самом начале широкой улицы, послышались звуки труб и гулкий стук барабанов.
"Идут!" - Бонсу и Селма ожидали процессию у пилонов храма Амона, где для них оставили лучшие места.
После победы на Дороге факелов Бонсу стал до неприличия знаменит, с ним бесперечь здоровались и пытались завести беседу, знакомые, плохо знакомые и вообще незнакомые люди.
- Птах, вседержащий, да сколько же можно, - взмолился, наконец, главный военачальник Нижнего Египта, совершенно очумевший от бесконечной трескотни.
За дело пришлось взяться Селме, легко отшившей очередную партию прилипчивых египтян.
- Как у тебя получается? - восхитился Бонсу.
- Просто большой опыт. А вот и еще один, - она кивнула на лучащегося дружелюбием Тапанга.
- Привет тебе, Бонсу, сын Небтаура - прогудел вездесущий писец. - Мне сказали, что я отыщу тебя здесь.
- Не стоило так трудиться, - сухо ответила девушка.
Тапанга удивленно взглянул на сердитую египтянку с волосами цвета меди.
- Это Селма, - сказал Бонсу.
- Дочь везира! - подхватил Тапанга. - Слава о ее красоте пронеслась от Хайры до нубийских порогов. Мое имя - Тапанга, я старший писец Дома жизни номарха.
- Я помню тебя, - нехотя призналась Селма. - Ты кое-что преувеличил, но, так и быть, продолжай.
- О, благодарю, прекрасная госпожа! Всего пара слов - мой господин чрезвычайно доволен тем как прошла гонка и приглашает Бонсу, сына Небтаура к обеду, который состоится завтра в его летнем дворце.
- Это слова самого номарха или Несхерт, его жены? - вкрадчиво спросила Селма.
- Я служу номарху! - гордо заявил Тапанга. - И сказал то, что велено. Каков Ваш ответ?
- Передай, что я буду.
- Верное решение. Знакомства, которые можно там завязать, окажутся весьма и весьма полезны.
- Вы о дочерях госпожи Несхерт? - вновь встряла несносная Селма. - С каких пор писцы работают за сводню?
Тапанга возмущенно фыркнул и отправился восвояси, не собираясь пререкаться со слишком дерзкой девчонкой. К слову говоря, и процессия уже показалась.
Первым вступил на площадь отряд городской стражи с секирами и пальмовыми ветвями в руках. За ним - оркестр музыкантов с трубами, барабанами и систрами, а следом - носители штандартов с гербами северных и южных номов.
- Фараон... Фараон...
В окружении высоких, статных гвардейцев на площадь внесли носилки Баенра Мериамона Мернептаха, четвертого из династии рамессидов. Царскую голову венчала корона хену с солнечным диском, закрепленном между двумя перьями из золота и лазурита, на шее переливалось широкое ожерелье усех, сплетенное из множества драгоценных бусин, а талию и ноги укрывала белоснежная набедренная повязка шендит с передником из золотых пластин, украшенных эмалевыми вставками.
- Он выбрал облачение владыки Верхнего и Нижнего Египта, - заметил Бонсу. - Для вручения даров хватило бы и царской диадемы.
- Но тогда ему следовало ехать на колеснице, для малого церемониального трона одной диадемы маловато - возразила Селма. - Уже можно подняться?
- Да, гвардейцы прошли.
Мимо них потянулась череда рабов, несущих корзины и подносы, наполненные дарами храму.
- Ты ведь говорил, что добыча не велика, - удивилась Селма. - Откуда столько?
- Это просто, - усмехнулся Бонсу. - Во-первых, людей, несущих подношения, вдвое больше, чем нужно, - Бонсу загнул один палец. - Чтобы их ноша казалась внушительней, подносы и корзины взяли пошире и поглубже, - он загнул второй. - Смотри сколько в дарах цветов и праздничных лент! Это самая красивая процессия из всех, что я видел! А главное, цветы и ткани искусно скрывают пустоты и отвлекают внимание египтян, - он загнул третий палец. - Вот и весь фокус.
- Здорово придумано!
- Похоже, все, - Бонсу вытянул шею. - Опять городская стража, а за ней - водоносы. Будем ждать выхода Мернептаха?
- Ну, уж нет, - заявила Селма. - Я голодна и отправляюсь обедать. Ты со мной?
- Куда угодно, моя госпожа!
Глава 35. Марта берет меня в плен. Окончание
"Да ну, ерунда, какой толк от девчонки, не удосужившейся даже надеть коньки!"
Факт оставался фактом - других хоккеистов, желающих выйти на лед, за дверью не нашлось.
- Ладно, проходи, - сказал я. - Второй тайм. Сейчас подберу тебе клюшку...
- У тебя их что, много?
- Конечно, целая сумка. Джин? Виски?
- Нет, спасибо. Ты один?
- Один. Как там Ева?
- Неплохо.
- Рыбок спасли?
- Ну-у, не всех. Может, прервешься ненадолго?
- Хорошо, тайм-аут, - я стянул амуницию.
- Как ты здесь оказался?
- Марта нашла меня на дороге. Кстати, я оставил "браунинг" в бардачке.
- В ее машине?!
- Нет, в твоей, она у развилки.
- Да, я видела. Кастор...
- Слышать о нем не хочу!
- Он сожалеет.
- Да что ты? Он приказал вам стрелять!
- Наверное, ты вывел его из себя.
- Это не повод.
- Согласна, - кивнула Дениз.
- Но ты выстрелила!
- И что?
- Как это "что"? Смотри! - я распахнул халат, багровая полоска уже не кровоточила, подернувшись нежной корочкой.
- Бедняжка.
- Не смейся, в меня еще ни разу не стреляли и ощущение, знаешь ли, не очень.
- Я больше не буду.
- Ага, кто б поверил.
- Иди ко мне, я заглажу свою вину.
- Нет уж, ты меня на это не купишь. В Салоники я еду с Евой.
- Да что ты, серьезно? Угу. Поезжай. Только учти, если придется, Ева не станет стрелять мимо.
- В смысле?
- Не глупи. Я попадаю в дайм с двенадцати метров, Ева, кстати, тоже. Нажми она на курок, рыбки остались бы живы.
- Выходит, аквариум...
- Вышло удачно.
- Если не считать костюма... Зачем ты меня искала?
- Я же говорю: Кастор просит о встрече.
- Исключено.
- Ну, не упрямься, милый. Просто посидим: свежие устрицы, вино...
- Боже, Тургенев! Зачем Вы ее впустили? - бедные голубки так увлеклись, что прозевали ястреба, свалившегося с небес.
"Марта! Как же не вовремя!"
- Прошу прощения, ко мне тут заглянули. Это Дениз...
- Я знаю, кто она, - заявила Марта. - Дайте мне ее сумку.
- Сумку?
Пока я хлопал глазами, фройлен Штейнер сама завладела кожаным пустячком от Версаче и вывалила его содержимое на стол. Помада, пудреница, тушь, ключ от машины (и правильно, нечего оставлять, где попало), флакончик духов, расческа, платок...
- А это что? - Марта отыскала пузырек наполненный маленькими желтыми таблетками.
- "Ксе-ни-ум". Снотворное, кажется.
- Вы уверены?
- Верни все на место, - Дениз держалась спокойно, но температура в комнате упала практически до ноля.
- Минуточку, дамы, - я вытряхнул на ладонь несколько штук, но ничего подозрительного не заметил. - Ты принимаешь транквилизаторы?
- Что тут такого, у нас все их принимают, - Дениз забрала одну из таблеток и бросила в рот. - Видишь, ничего страшного... А теперь, дорогая, собери мои вещи.
- Соберешь сама и побыстрее или я вызову охрану.
- Я помогу, - вернув пузырек хозяйке, я принялся укладывать женскую дребедень. - У тебя на бедре пистолет, - шепнул я Дениз, щеки той предательски вспыхнули.
- Вот и все, - я вручил девушке сумку. - Прости, поужинать не удастся. Еве привет.
Дениз кивнула и поспешила исчезнуть, не сказав больше ни слова.
- Вы ей звонили? Как она Вас нашла? - Марта по-прежнему держалась холодно.
- Понятия не имею.
- И что она хотела?
- Поужинать, Вы же слышали. И давай, наконец, перейдем на "ты". Со всем уважением, разумеется.
- Хорошо. Думаешь, она тебе друг? Ошибаешься, собачки Кастора служат только ему.
- Ты о том типе с разбитым носом?
- Не считай меня дурой, Иван. Ты - член Совета, которого все ждали, Кастор - один из вас.
- Значит, ты знаешь все. Даже зачем я им нужен?
- Конечно. У тебя - решающий голос. Ставки в их игре очень высоки.
- Хочешь секрет? Только между нами: я не собираюсь с ними играть. Дождусь старого друга и домой.
- Можно никого не ждать, уедешь, когда захочешь.
- Отлично! Когда самолет?
- Диана примет тебя через час. Скажешь ей "да" и утром будешь в Афинах.
- А вечером снова здесь. В Греции полно людей Кастора.
- Не хочешь в Грецию, выбери, куда надо. С деньгами дадут убежище в любой стране.
- Ты кое-что забываешь - у меня нет денег. Я врач, а не арабский шейх.
Тут я вовсе не лукавил, ибо мой чек с выигрышем в казино бесследно пропал вместе с пиджаком после визита в "госпиталь" Яго и Франка.
- Я ничего не забываю, деньги даст Диана.
- И много?
- Достаточно для жизни, которая тебе нравится.
- Меня устраивает та, что есть.
- Брось, это странно. Я многое слышала об СССР, там все довольно печально.
- Ты говоришь, как моя бывшая девушка.
- Красивая девушка?
- Да.
- Умная?
- Очень.
- И ты с ней расстался?
- Как видишь.
- Но почему?! Возьми деньги Каллидоса и верни ее.
- Не выйдет, она слишком далеко.
- Где?
- На другой планете.
Марта покачала головой, ей требовалась логика, а не мальчишеское упрямство.
- Налей мне виски.
Я сходил к бару и принес почти опустевшую бутылку.
- Извини, здесь немного. Лед?
- Да. И прикури мне сигарету.
Девушка присела на диван, и мы замолчали, думая каждый о своем.
- Знаешь, ты чем-то похожа на нее, - наконец, сказал я.
- Как ее зовут?
- Мари.
- Ты любил ее?
- Да.
- Нет, иначе поехал бы за ней. Впрочем, может это и к лучшему. Мне кажется, ты и я можем стать отличной парой. Я тебе нравлюсь? Вижу, что да. Прими условия Дианы, и я заменю тебе Мари.
- Но ты не любишь меня.
- Это неважно. Мы молоды, здоровы, у нас родятся красивые дети. Со временем мы полюбим друг друга, я буду хорошей матерью, а ты - отцом. К тому же, твой сын унаследует баронский титул, в высшем обществе Европы это важно.
- Ты хочешь жить в Австрии?
- Мне все равно, выбирай сам.
- Прости, раз уж мы строим планы, о какой сумме речь? Сто тысяч? Миллион?
Марта удивленно подняла бровь.
- Миллион? Нет. Милиард или два, может больше.
"Черт, они, и, правда, не шутят. Довод у Дианы отличный, что и говорить".
- Ты думаешь, она столько заплатит?
- Миллиард это пустяки. Гай Каллидос долго не протянет. Доверенность, выданная Диане, сразу потеряет силу, она останется богатой вдовой, но далеко не столь богатой, как Марк, Кастор и Андрей. Ей придется заплатить, не сомневайся, к тому же русский босс разделит с ней расходы.
- И тогда ты согласишься выйти за меня?
- Да.
Брякнул телефон и Марта отошла, чтобы взять трубку.
"Признайся, Тургенев! Ты ведь думал о ней, думал с вашей первой встречи. Будь же мужчиной, вручи ей кольцо и навсегда забудь ту треклятую лесную тропинку, где ты расстался с Мари".
- Звонила Диана, нас ждут, сейчас принесут костюм. Ты носишь L?
- Да. Успею принять душ?
- Вполне...
Глава 36. На крыше
Упругие струи воды смыли остатки сомнений, превратив бадминтонный воланчик, беззаботно парящий в безоблачном июльском небе, в стремительный спортивный диск. Боевой настрой портил лишь мой новый костюм, точнее брюки, которым не мешало бы добавить пару-тройку лишних сантиметров.
"Не страшно, если не садиться, смотрится прилично, хотя нет, при ходьбе носки, все же, видны. С другой стороны, длина брюк величина вариабельная, тем более в среде людей, привыкших к экстравагантным нарядам..."
Для рандеву Диана выбрала крышу. Почему бы и нет, вечер выдался теплым и безветренным, а открытку с пейзажем, открывающимся за мраморными перилами, не стыдно было бы отправить и самому взыскательному из родственников. Без кадки с пальмой, разумеется, возле которой устроились телеса Андрея Петровича.
- Вот и наш друг! - Диану на открытке я оставил бы однозначно, прямо в центре всей композиции, а если сместить камеру правее удастся захватить башенку маяка и парус одинокой яхты, идущей в бухту.
- О, Вы заставили нас волноваться, Иван. Господин Андрей поведал Вашу историю: ужасно, просто ужасно! А потом Вы снова пропали.
- Где ты болтался? - рявкнул Андрей Петрович. - Почему мой человек валяется в кустах, с проломленной головой?
- Дэнни ударили по голове?
- Будто ты не знаешь! Что за шапито ты устроил на показе?
- Недоразумение, кир. Больше не повторится.
- Повторяю вопрос - где ты был?
- У Кастора.
- Вот оно что. Слышала, Ди, он снюхался с израильской крысой.
- Вовсе, нет. Кастору не хватает лоска и изящества, как у Вас, например, или у госпожи Каллидос.
- Спасибо, дорогой, - промурлыкала Диана. - Что будешь пить?
- Джин.
- Раньше ты пил вино, - Андрей Петрович не преминул блеснуть недрами памяти.
- А сегодня - джин.
- Да, на здоровье...
Бар оказался тут же - хромированный ящик на колесах, с отделением для охлаждения напитков и стаканов.
Поколдовав с выдвижными ящиками, Марта разнесла заказы и осталась за креслом Дианы, видимо, ей тут доверяли.
"Ну и зря" - злорадно подумал я. "Отныне сердце баронессы Штейнер принадлежит другому".
- Присаживайтесь, господин Тургенев, - предложила Диана, и мне пришлось занять место в плетеном кресле, специально установленном для гостя. Несуразные брюки немедленно взлетели вверх, предательски оголив полоску кожи над носками.
"Дурацкие штаны, сижу тут, словно детсадовец на утреннике. Спасибо, Марточка, удружила".
Словно услышав гневные мысли, Марта поймала мой взгляд и чуть улыбнулась.
"Улыбается еще".
- Можно начинать? - вежливо поинтересовался я, сделав маленький глоток.
- Что начинать? - похоже, Андрей Петрович собирался брюзжать и дальше.
- Ну, Вам ведь интересно, что задумала израильская крыса, и что я сказал ей в ответ.
- Мы знаем, что она задумала.
- В таком случае, спешу обрадовать - Кастор поклялся перебить любую ставку.
- Чушь, - отмахнулся Андрей Петрович. - От него ты не получишь ничего.
- Боюсь, что так, дорогой, - поддержала госпожа Каллидос, ее ноги в белых туфлях на открытке смотрелись бы великолепно.
- Тем не менее, он собирался это сделать, - заупрямился я. - Но потом разозлился и приказал меня пристрелить.
- А вот это больше похоже на правду. И почему ты еще жив?
- Чистая случайность, кир, аквариум разбился.
- Аквариум Кастора? - удивилась Диана. - Над которым он трясется день и ночь?
- Похоже на то. Когда стеклышко треснуло, я принес извинения и ушел.
Мои собеседники переглянулись.
- Впрочем, Кастор раскаялся.
- Он прислал к нему одну из сучек, - вставила Марта.
- Дениз, - поправил я. - Ее имя - Дениз, так что крыса снова в игре.
- Нет, милый - Диана сменила положение ног, пришлось признать, что одной открытки окажется маловато, придется заказывать целый набор. - Кастор не из тех, кто платит по счетам. Лучше обсудим то, что предлагаем мы.
- Хорошо, - я попытался втянуть живот и сдвинуть брюки пониже. - Обсудим.
- Спасибо, дорогой. Завтра состоится Совет.
- Завтра? Значит, Марк уже здесь?
- Он обещал быть утром.
- Отлично.
- Там мы, наконец, примем решение, которое откладывалось столько лет.
- Ага! - я привстал и поправил треклятые штаны.
- Итак, дорогой... - продолжила Диана. - ...я здесь представляю Гая Каллидоса. Мой муж, к сожалению, не сможет занять кресло на Совете, но в свое время недвусмысленно заявил - цель, поставленная перед нами, недостижима, мы лишь попусту тратим время. Сила древнего огня, отпущенная на это, иссякла, пора признать поражение и прекратить бесплодные попытки. Господин Шелтон лично слышал его слова и может их подтвердить.
- Я тоже говорил, каждый раз говорил... - забубнил Андрей Петрович. - ...две, три тысячи лет, сколько можно! Мы вечно делаем одно и то же: тащим в гору одних, потом других. И что с того? Какой прок?
- Никакого, - согласился я. - Сизифов труд.
- Вот именно. И вообще, лет через тридцать-сорок эта биосфера сожрет себя сама.
- В смысле?
- В прямом.
- Не обращай внимания, милый, - проворковала Диана. - На твой век биосферы хватит. Главное, получить хороший кусочек.
- Минуточку! Вы утверждаете, что двадцать первый век будет последним?
- Весьма вероятно, дорогой.
"Бред!" - я залпом допил остатки в бокале и захлопал по карманам, ища сигареты. "Что они несут? Прожигательница жизни и кремлевский сквалыга. Причем тут биосфера, о чем, идет речь?"
- Все о том же, - буднично сообщил Андрей Петрович. - О всемирном потопе. "И разверзнутся хляби небесные..."
- Ничего не разверзнется, - успокоила Диана. - Что не так с брюками, милый?
- Дурацкий фасон.
- Разве? А мне нравится, ты похож на молодого Ринго Старра.
- Да? Тогда, ладно.
- Все будет хорошо, не волнуйся. Марта, предложи Ивану сигарету.
- Спасибо.
"У-фф, нервы уже не те".
- Можем продолжать, Иван? Чашку кофе? Нет? Так вот, как ты уже понял, мы с господином Андреем за то, чтобы свернуть эксперимент. Если ты нам поможешь, я буду чрезвычайно благодарна. Пятьсот миллионов?
"Нет!!!" - глаза баронессы Штейнер сверкнули более чем красноречиво.
- Пятьсот... - задумчиво протянул я.
- Хочешь больше?
- Постой, - отхлебнув виски, Андрей Петрович сморщился, словно от уксуса. - С ним нужно не так.
Он выудил из кармана сигару, срезал кончик и сунул ее в рот.
- Давай-ка, братец, по порядку. Скажи, Шелтон твой друг?
- Да, безусловно.
- И это бесповоротно? - Андрей Петрович щелкнул зажигалкой.
- Бесповоротнее некуда.
- Что же, хорошо, - кир выпустил дым и прищурился. - А что б ты сказал, если ради Идущих твой друг предал собственную страну? Что, если завтра прежнего Союза больше не будет, а все республики получат статус государств? Он остался бы твоим другом? Да? Бесповоротно?
- Предал? Марк? Но... зачем, кир?!
- Ты ведь не дурак, Иван, мог бы догадаться. Нет? Никак? Ну, смотри - в мире есть два лидера и уже давно. Тот и другой готовы сожрать друг друга. Сожрать, задушить их главная цель, поэтому оба развиваются слишком однобоко, как растения в общей кадке. Концепция Идущих проста, от нас требуют прогресс, а тот, кто ему мешает обречен. Так уж вышло, что сегодня наш Союз в тупике, его ресурсы исчерпаны, а значит он должен уступить.
- И Вы позволите это сделать?
- Видишь ли, пока существует Совет, мы с Марком связаны древним договором, я обязан помогать ему во всем.
- А если я буду на Вашей стороне?
- Процесс, конечно, зашел далеко, но шансы еще есть. Я попробую помочь, даю слово.
- Плюс миллиард, - добавила Диана. - Каждый из нас внесет половину на твой счет в швейцарском банке. Андрей?
- Согласен.
Марта забрала мой стакан и вручила новый, судя по взгляду, брошенному украдкой, подобный расклад ее все еще не устраивал.
"Ну же, парень, вперед!"
- Белоруссия, Молдавия - государства? Простите, кир, в такое трудно поверить.
- Ха-ха, а ты постарайся. Везде имеются люди, готовые нацепить корону. Только мигни и собаки сорвутся с поводка.
- Марк Шелтон!
- Не он один, мы все славно потрудились. Так что ты нам скажешь?
- Я должен с ним поговорить.
- Бесполезно, - вздохнул Андрей Петрович. - Он единственный, кто держит связь с Чертогом, Идущие у него за спиной.
- Разговор ничего не даст и до Совета тебе лучше побыть у меня, - сказала Диана. - К чему лишний риск человеку, которого ждет... два миллиарда.
Андрей Петрович возмущенно запыхтел, но возражать не стал. Баронесса Штейнер кивнула, очевидно, в данной ситуации перегибать палку не стоило.
- Три, - злокозненно заявил я. - Вы натворили дел на целых три!
- Ну-ну, не зарывайся, - процедил Андрей Петрович. - А то и вовсе рот открывать не придется.
- Дениз знает, где я. Значит, знает и Кастор. Кастор и Марк заодно, а значит, узнает и он. Если меня не будет на Совете, Вам, кир, придется непросто - Шелтон по-прежнему мой друг.
- Это ты так считаешь, - бросил Андрей Петрович, раздраженно отшвырнув остаток сигары.
- Хорошо, три! И хватит об этом, - отрезала Диана. - Марта, проводи юношу в зеленую гостиную. До моего распоряжения, он останется там.
- А я пришлю людей, чтобы господина Тургенева не беспокоили, - добавил кир Андрей. - В кои-то веки у него появились мозги...
Глава 37. Селма
Крытые носилки везира замедлили ход, а потом и вовсе остановились, впереди послышалась брань охраны и ломаная египетская речь. Пеласг отдернул занавесь и выглянул наружу - узкую дорогу перегородила крытая повозка, которую безуспешно пытались развернуть два дюжих чужеземца. Тот, кто затеял это нехитрое представление, подпирал стену неподалеку.
"Шелла! Лицо, стать - вылитый отец, впрочем, как и все мы…"
Пеласг дал приказ опустить носилки, охладив заодно пыл Идайи, уже вскинувшего плеть, дабы наказать виновников задержки.
- Привет тебе, посол Тавриды. Когда ты прибыл в Фивы?
- Привет и тебе, везир Египта. Мы причалили ночью. Барка сейчас у медных складов, Фатти еще не сходил на берег.
- Хорошо, я пошлю за ним. До дома недалеко, давай-ка пройдемся. Пусть твои люди освободят дорогу.
- Да, господин.
Пеласг степенно выбрался из носилок, в коленях предательски хрустнуло. Везир украдкой покосился на тавра - не услышал ли?
Повозка чужеземцев мигом развернулась, и лошадки дружно зацокали капытами. Шелла и Пеласг неспешно двинулись следом.
- Что в Тавриде, мой друг?
- Все благополучно. Нам удалось раздвинуть границы - пятнадцать парасангов на север и двенадцать на восток, там мы дошли до земель касков и заключили мир.
- Сколь велико сейчас племя тавров?
- Около трехсот тысяч, мой господин. Последние годы были изобильны, женщины много рожают, их дети здоровы. Наши табуны многочисленны, а поля тучны. Если Вам нужно войско, я приведу тридцать тысяч отличных воинов, если придется защищаться, соберем вдвое больше.
- Как здоровье царя?
- Он еще крепок и здрав рассудком, у него двое взрослых сыновей.
- Что в Ливии?
- Как мы и решили: я встретился с Мраиуйей, ливийцы выступят через год.
- А Ханаан?
- И Ханаан.
- Хвала Основателю, все идет как надо. Египет надолго запомнит урок народов моря, а главное - Карнаку придется поумерить аппетиты. По-другому фараона не переубедить, привилегии касты жрецов незыблимы.
- Таро отбыл?
- Да. Теперь твой черед: настало время наполнить брюхо Себека и запечатать хранилище.
- Я все сделаю, господин. Фатти пойдет со мной?
- Он - мой преемник и должен предстать перед духами матринской земли.
- Да, господин, но...
- Ты сомневаешься, почему?
Шелла помолчал.
- Я по-прежнему не уверен, - наконец молвил он. - В нем чувствуется твое начало, однако искра предвечного огня не столь явственна.
- Пустое, тревога напрасна, Ло-инса и прочие подтвердят это. Сразу по возвращению сын займет мое место в Совете.
- Дорога к Чертогу нелегка, мы сильно рискуем, господин.
- Я знаю, что делаю, и не нуждаюсь ни в чьих советах. Завтра же отправляйся в Коптос, а оттуда - навстречу Таро. Что за женщин ты привез?
- Ливийская заложница и рабыня-амореянка, хорошее вложение на будущее. Вы не будете возражать, если я оставлю их здесь?
- Оставь, мне все равно... Вот мы и дома. Вам приготовили комнаты в южном крыле, Идайя, проводи наших гостей.
- Да, мои люди в повозке, а я пока осмотрю сад, - зоркие глаза тавра мигом приметили у пруда стройную фигурку с медными волосами.
Тавр отвесил везиру поклон и направился к кадкам, расставленным у воды. Достигнув берега, он поднял камушек и ловко запустил его в стайку уток проплывающих мимо. Те возмущенно крякнули и поспешили убраться подальше.
- Прошу прощения, - свою короткую прогулку тавр завершил у скамьи под ветвями сикоморы.
Девушка, привлекшая его внимание, вопросительно взглянула на незнакомца.
- Меня зовут Шелла, я из Тавриды и гость Вашего отца, Вы ведь Селма, не так ли?
- Да, я его дочь. Таврида... Где это?
Селме не понравился этот гость, бесцеремонно нарушивший ее уединение.
"Хорошо сложен, светлые волосы, внимательные глаза. Что ему нужно?" - на душе вдруг стало тревожно и неуютно.
- Мой народ, тавры, живет на берегу Эвксинского понта... Это море, омывающее хеттские земли с севера, - добавил он, заметив недоумение, промелькнувшее на лице Селмы.
- Вы прибыли на торжества в Карнаке?
- О, нет! Везир назначил мне встречу в Пер-Рамзесе, но я опоздал. Со мной Ваш сводный брат.
- Фатти? - удивилась Селма. - Но почему?
- Он встретил меня в Хайре и сопровождал в поездке. Наверное, Вы давно не виделись?
- Да, очень давно, я помню его еще мальчишкой... Знаете, Шелла, мне нужно идти. И передайте Фатти... хотя нет, лучше я сама... Прощайте.
Утки сделали круг и снова вернулись занявшись своими делами. В прозрачной воде мелководья резвились серебристые мальки.
"Значит, ты не нуждаешься в советах, Пеласг?" - Шелла проводил девушку взглядом. "Возможно, но один тебе бы точно не помешал".
...Когда на небосводе засияло лицо раздобревшего Хонсу, Пеласг дал знак унести остатки ужина, на столе остались лишь чаши с вином и засахаренные фрукты. За едой разговор не клеился, сын отвечал односложно и выглядел рассеянным.
- Красивая комната, - сказал Фатти. - В Чени, мы обычно сидели на террасе.
- В этом доме тоже есть терраса. Хочешь, перейдем туда?
- Нет, лучше побудем здесь. Знаешь, я пришел сюда с тысячей вопросов, а теперь не знаю, что и спросить.
- Выбери любой, нам некуда торопиться.
Фатти улыбнулся и кивнул.
- Кто такой Шелла?
Пеласг поднял чашу и сделал глоток, во рту остался терпкий аромат винограда с легкой горчинкой послевкусия.
- Ты выбрал хороший вопрос, это действительно важно. Он сам что-то говорил о себе?
- Да, кое-что необычное. Шелла утверждает, что помнит все - всю жизнь его рода, от первого колена до последнего.
- Что-ж, это правда. Их знания и опыт он хранит в себе, поэтому во многом ему нет равных.
- И он такой не один?
- Верно, есть и другие. Их стезя проложена богом войны: Монту или Аресом, как его называют греки. Их предназначение - хранители и защитники.
- Кого они защищают?
- Тех, кто ведет за собой остальных по праву мудрости и старшинства. Старших родов всего шесть, из них состоит тайный Совет.
- Значит, ты...
- Один из шести. У нашего рода длинная история, Фатти, гораздо длиннее, чем можно себе представить. Придет час, когда ты сможешь увидеть ее целиком, поскольку память предков, дарованная нам духами материнской земли, проснется и в тебе.
- Духи материнской земли... Кто они?
- Мы называем их "Идущие от истоков". Дом духов - Чертог на краю известного мира, некоторые из нас считают, что там вовсе не край, а самая сердцевина, может и так, смотря откуда смотреть. Идущие от истоков верят, что когда-нибудь мы сможем отодвинуть установленный им предел.
- Ты шутишь отец, отдвигать пределы под силу только богам. Я не пойму, как мы, люди, сделаем это?
- Поверь, Фатти, когда-нибудь способ найдется. Древние духи дадут нам знание, но путь придется искать самим.
- Шелла может говорить с ними?
- Да, когда его призывают в Чертог. Род Шеллы получил искру предвечного огня позже остальных, зато наделен талантами хранителя и советника одновременно. Пока Шелла держится моей длани, но скоро станет седьмым членом Совета.
- Воистину, он достоин этого! - не удержался Фатти.
- Я вижу, что он нравится тебе, сын, однако говорю, и слова мои имеют причины: будь с ним очень, очень осторожен! Связь Шеллы с материнской землей необычайно сильна, к его стремлениям и поступкам нельзя подходить с меркой обычного человека.
Ну, а теперь - самое главное. Фатти, я призвал тебя, чтобы признаться: я виноват перед тобой. Вина моя безмерна, не скрою, но таковы условия договора. Да, Фатти, договора, настало время говорить открыто. Знай же - огонь древних духов передается лишь по мужской линии. Мало того, не каждая женщина способна зачать и выносить нашего ребенка, иногда на ее поиски могут уйти годы. Я полюбил Сентунотеп и вступил с ней в брак, хотя точно знал, что ей не дано подарить мне преемника. Поиски пришлось продолжить и, о чудо, всего через год я нашел наложницу-фракийку, отмеченную дыханием Идущих. Однако, что-то пошло не так, плодом нашей связи стала девочка.
Я был расстроен и почти потерял веру в успех, как вдруг, на одном из приемов в Мемфисе, увидел твою мать. Мы встретились глазами и я понял - это она! Конечно, я сделал все, чтобы получить ее, получить любой ценой! Лия не любила меня, но, в конце концов, согласилась стать второй женой, потребовав взамен мой родовой ном. Она обещала, так же, не вмешиваться в воспитание нашего ребенка, при условии, что ты останешься в Чени, а мне позволено будет встречаться с тобой не чаще, чем раз в год. Поверь, у меня не было выхода, спорить с твоей матерью бесполезно.
- Да, знаю, - Фатти не чувствовал ни радости, ни сожаления. - Выходит, тебе просто нужен преемник... А если я откажусь?
- Откажешься?! - не поверил Пеласг. - Возможно ли, Фатти? Ты обретешь знания и силы, недоступные обычному человеку, ты сможешь увидеть другие миры! Золото, власть - всего будет в избытке, щедрость Идущих велика.
- Даже, если так. Зачем мне это, отец?
- Послушай, сын, - сказал Пеласг, голос зазвучал тихо и устало. - Не стоило говорить об этом сегодня, но Шелла прав, откладывать нельзя. Время, отпущенное мне древними духами, истекает, вскоре я сам отправлюсь к материнской земле, чтобы стать частицей ее берегов. Прежде, чем это случится, в Чертоге должны увидеть преемника, в противном случае мое ка сгинет в пустоте.
- Ты страшишься этого?
- Да, сын, больше всего на свете.
- Выходит, как и раньше, выбора у меня нет, - усмехнулся Фатти. - Хорошо, только одно условие.
- Все, что в моих силах.
- Выкупи у Шеллы девушку по имени Мира.
- Невольница? Продолжательница рода?
- Это не играет значения.
- Да, хорошо, я обещаю, - поклялся Пеласг. - Шелла получит требуемую сумму.
- Тогда скажи, что я должен сделать...
...Шелла поднял свой маленький отряд ни свет, ни заря. Близнецы, явившиеся с празднеств только под утро, пытались держаться бодро, но, то и дело зевали и терли слипающиеся глаза.
- Отдых закончен, барка готова к отплытию. Дейнас и Форос займутся повозкой, она должна выдержать трудную дорогу. Идайя принес новые стрелы, выберите лучшие, каждому - по два колчана. Проверьте оружие, наточите мечи, не забудьте запасную тетиву, с лошадьми я разберусь сам. За работу, бездельники, за работу!
"Проверьте оружие..." - ну, наконец-то! Номо, чей арсенал после ливийской прогулки пребывал в возмутительном бездействии, взбодрился, словно пустынный лев, почуявший запах добычи. Его-то оружие в порядке, колчан тоже полон, но Шелла приказал собрать и второй, что ж, взглянем на стрелы, доставленные людьми везира.
"Да, хорошо, стрелы египетские. Сделаны из папируса - просто отлично, полет будет дальним и предсказуемым. Наконечники - хищные бронзовые навершия, настоящие стрелы воинов. На первый взгляд придраться не к чему, однако оценить остроту и прочность насадки не помешает".
Поскольку близнецы все еще возились с повозкой, Номо отобрал стрелы и для них. Шелла тоже получил запасной колчан, не хуже чем у прочих, а не понравится, пусть выбирает сам.
- Готово? - спросил Фатти, присев рядом.
- Да, господин. Куда мы собрались?
- По реке спустимся до Коптоса, затем свернем на восток, по Вади-Хаммамат.
- Старый приток Нила, я слышал о нем. Земля, где добывают камень и золото.
- И кратчайший путь к Тростниковому морю.
- Очень опасный путь. Отец рассказывал о шайках нубийцев, промышляющих в тех местах, туда не стоит соваться без надежной охраны.
- Боишься?
- Бояться предначертанного глупо. Я знаю, что умру быстро, а остальное неважно.
- Кто тебе сказал?
- Таковы знаки, начертанные богами, наши колдуны не ошибаются. Не беспокойтесь, господин, с Шеллой нам нубийцы не страшны.
- Теперь ты веришь в него?
- Да. Открою Вам секрет, господин, - Номо наклонился к самому уху. - Я знаю, кто он. Его зовут Монту и он - бог войны.
От неожиданности Фатти вздрогнул, даже верный друг понял это раньше него.
Меж тем, "бог войны", к собственным обязанностям отнесся вовсе не столь усердно. Покинув южное крыло, Шелла поймал за тунику пробегавшую мимо девчонку и выяснил что госпожа Селма у себя и еще не выходила. Тавр тут же отправил вестницу к дочери везира с предложением встретиться в саду. "Скоро буду", - ответили ему, и он уселся у пруда наблюдать за игрой серебристых рыбок.
... Чудесное утро Селма! Простите, если поднял Вас раньше обычного. Не хотите пройтись?
- Вы звали меня только для прогулки? Великая девятка! Ни за что не поверю.
- Напрасно. Ваш сад просто прекрасен, а тавры ценят красоту. Куда ведет эта дорожка?
- К конюшням.
- Годится, идемте. Возьмите меня под руку и расскажите мне о нем.
- О ком же?
- О брате.
- О Яхмосе?
- Нет, о Фатти. Вчера Вы говорили, что давно не видели его.
- Семь или восемь лет. Зачем Вам это?
- Пожалуйста, продолжайте.
- Ну-у, хорошо... Лия, его мать, была тогда в Пер-Рамзесе и на несколько дней оставила Фатти у отца. Помню, он показался мне слишком серьезным, Яхмосу не удалось втянуть его в свои игры. Мы почти не общались, правда, был один случай. Однажды, я бродила по саду с собаками, у нас жили огромные сторожевые псы, которых я знала еще щенками. Весь дом опасался собачьих клыков, а я могла таскать их за хвост и ездить верхом. Никто, кроме отца, не смел приблизиться ко мне, когда они шли рядом, и тут на дорожке появился Фатти. Я крикнула, чтобы он не двигался, и попыталась удержать псов, но было поздно, заметив незнакомца, собаки бросились к нему. Я испугалась и зажмурила глаза, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет, а когда открыла, чуть не потеряла голову от изумления - Фатти спокойно гладил одного из псов, а второй крутился рядом, напрашиваясь на ласку.
- Что случилось потом?
- Потом мы сели у пруда и стали говорить о Тутмосе III. Не знаю почему, но говорили мы именно о нем. Затем он вдруг встал, странно посмотрел на меня и ушел, даже не попрощавшись. Наутро они с Лией уехали. Помнится, я даже писала ему, брат не ответил, вот, кажется, и все. Я очень хочу увидеться с Фатти. Каков он, все такой же молчун?
- Фатти повзрослел, он совсем не похож на того мальчишку... А вот и конюшни, - Шелла задержался у манежа, куда только что вывели ладную белую кобылу. - Египетская трехлетка. Хороша, правда?
Селма безразлично пожала плечами.
- Не знаю, я не люблю лошадей. В детстве у Яхмоса был пони, самая смирная скотинка на свете. Как-то раз, я хотела его погладить, а он, ни с того, ни с сего, меня лягнул. Нога посинела и долго болела, с тех пор я держусь от них подальше.
- Вот как! А Пеласг знает о пони? - осторожно спросил тавр.
- Нет. Отец был в отъезде, и мама не стала ему говорить, все ведь обошлось. Странно...
- Что странно?
- Малышка Туйя сказала, что гость по имени Шелла ждет меня в саду. Я тут же отложила все дела, чтобы пройти с ним по дорожкам, которые видела тысячу раз. Теперь, когда он узнал, что хотел, мне вдруг стало страшно - что, если этот человек возьмет и навсегда исчезнет, вместе с моим загадочным братом?
- Да, - Шелла улыбнулся. - Мы, и, правда, скоро уедем. Но обещаю, дочь везира, я обязательно вернусь.
Глава 38. Вади-Хаммамат
- От Коптоса до Тростникового моря тридцать парасангов, - последний бурдюк с водой уложили в повозку, и Шелла развернул на обломке песчаника свою драгоценную карту. - Нам предстоит пройти не больше половины. Вот здесь, у развилки, Таро передаст нам груз, и мы повернем на север, к заброшенной шахте называемой "Око Себека", о ней теперь мало кто помнит.
- Что за груз? - спросил Фатти.
- Обед крокодила. Люди везира встретили корабль, а накормить подземного Себека придется нам. Бери вожжи, египтянин, скоро ты увидишь одно из чудес, созданных народом, память о котором умерла задолго до царя-Скорпиона.
- Что еще за народ? Шелла, подожди...
- Нечего ждать. Дейнас - вперед... Форос и Номонга замыкают. Ну же, Фатти, трогай, остальное расскажу в дороге.
Он, конечно же, сдержал слово, вернувшись к прерванному разговору, когда огороды Коптоса остались позади.
...- Что за народ? Древний, очень древний народ, построивший город на берегу Северного моря, в десятке парасангов к западу от дельты Нила. Они называли себя "ма-саори" и в те далекие времена у них не было ни союзников, ни врагов. Да, Фатти, мир принадлежал только им, но чем полнее кувшин возможностей, тем горче чаша разочарования. Однажды, в дома ма-саори пришла страшная болезнь, рожденная в лесах южной Африки не пощадившая никого. Руины некогда прекрасного города погребены под слоем песка, а из камней, оставшихся на поверхности, бедняки возвели свои жалкие хижины.
- Значит, ничего не осталось.
- Почти ничего. Как-то раз на финикийском рынке мне попалась странная вещица, ее нашли рыбаки на ливийском побережье. Мне показали диковинный ящичек, облитый со всех сторон окаменевшей прозрачной смолой, а внутри - тончайшие листы с письменами и рисунками, скрепленные вместе. Листы, несомненно, сделали ма-саори, запечатлев свой образ и нравы. Я купил ту вещь и тщательно изучил, письмена мне разобрать не удалось, но рисунки они выполнили очень искусно. Из них я понял, что возглавляла племя женская особь, имевшая безграничную власть. Ма-саори не заводили семей, они вступали в связь для продолжения рода только с одобрения верховной правительницы. Несмотря на столь строгие меры отбора, потомство получалось все хуже, племя нуждалось в свежей крови, а взять ее было негде, африканская болезнь лишь ускорила конец. Идущие от истоков получили неприятный урок.
- Так это был их народ!
- Да, но они не любят вспоминать об ошибках.
Колесница Ра добралась до вершин невысоких гор, окружавших дорогу, отряд прижался к полоске оставшейся тени, но и эта неверная защита таяла на глазах. Шелла сменил Дейнаса в авангарде и Фатти остался один, жалея, что рядом нет Сехмет, беседы с которой скрашивали долгие дни их ливийской прогулки.
Лагерь разбили уже затемно, спрятавшись в удобной ложбине, защитившей отряд от пронизывающего ветра. Фатти долго ворочался, пытаясь уснуть, куда там, в голову лезли досужие мысли о девушке из Ханаана.
В Чени, во дворце его матери, было много молодых рабынь, всякий раз сталкиваясь с ними, он чувствовал волнение и трепет. Однажды Мина, их домоуправительница, привела новую служанку, темноволосую сирийку по имени Айсех, немногим старше его самого. Фатти бросило в жар при одном воспоминании о ее чувственных, нежных губах. Вечером девушка внесла к нему кувшин с водой для омовения и нечаянно коснулась его плеча. Он почувствовал пьянящий запах лаванды, тепло гибкого тела, а затем, мучительно краснея, привлек ее к себе...
Они встречались почти два месяца, лучшие месяцы в его жизни, но внезапно сирийка исчезла. В ответ на расспросы Мина только закрывала глаза и мотала головой. Поняв, что так он ничего не добьется, Фатти отправился к Лие, где случилась одна из тех ссор, что не забываются никогда.
...- Айсех тебе не нужна, она глупа, легкомысленна и неосторожна! - заявила его мать. - Мина сделала ошибку, приведя ее к тебе, и обе понесут наказание.
Фатти посчитал, что сказанного недостаточно, разговор вышел тяжелым и кончился ничем, девушку не вернули, и он до сих пор не знал ее судьбы.
"Где ж тут уснешь", - Фатти вздохнул и выбрался из повозки.
Ночь выдалась ветреной, низкие тучи заволокли небо, укутав безмолвные лики звезд непроглядным покрывалом.
- Эй, куда собрался, египтянин? - услышал он тихий насмешливый голос.
Фатти накинул дорожный плащ и присоединился к Шелле, несущему дозор за камнями.
- Что-то видел?
- Видел, и слышал: змеи шуршат по песку, мыши выбираются из нор, скорпионы вышли на охоту. Земля никогда не спит.
- Да, знаю. Там, в Фивах, отец упоминал о материнской земле. Скажи, а где она, та земля?
Шелла хмыкнул и полез в мешочек за любимым миндалем.
- Пеласг не сказал?
- Я сразу не понял, а позже речь пошла о другом.
- Ну, хорошо, Фороса будить еще рано. Начну, пожалуй, с того, как сотворен этот мир. В самом начале был Нун, бездоный, бесконечный океан. Когда воды Нуна достигли самых дальних из берегов, они устремились обратно и были заключены в крошечное яйцо, самая мелкая часть которого столь тяжела, что упав тебе под ноги, пробила бы дыру до последней пещеры Дуата. С последней вернувшейся каплей пришел час возрождения, созревшее яйцо лопнуло, явив свою утробу. В том месте, откуда вновь выплеснулся Нун, осталась оболочка яйца, это и есть материнская земля.
- Да, теперь ясно. Но в Египте считают, что мир создан Атумом, богом-создателем, извергнувшем семя и родившим других богов неба и земли.
- Боги здесь ни при чем. То, что вы представляете деянием Атума - лишь волны предвечного океана, бегущие помимо чьей-то воли.
- Выходит, ты отрицаешь божественную суть, лежащую в основе основ. А кто же тогда духи материнской земли?
- Идущие от истоков не боги. Они, плоть от плоти, часть Нуна, как ты или я, но, в отличие от нас, часть идеальная в своей завершенности, в этом их сила. Однако же в этом и слабость - Идущие не способны меняться, рождаться и рождать себе подобных. В Книге мертвых, тот, кого вы называете Атумом, говорит сыну Осирису: "Этот мир конечен и настанет час, когда Атум породивший станет Атумом уничтожающим". На самом деле, Нун просто вернется в первичное яйцо. Как только древние духи достигнут материнской земли, они сольются с прочими водами Нуна и перестанут существовать. Идущие страшатся предначертанного и ищут путь к спасению.
- Отец утверждал, что мы можем отодвинуть их предел. Почему они ищут помощи именно у нас?
- Пока мы для них - неразумные дети, когда-нибудь дети вырастут и сделают то, что не под силу самим Идущим. Совету шести открыто знание, которое нужно донести до остальных.
- Выходит, они действуют нам во благо!
- Не обольщайся, Фатти, сын Пеласга. Если в Высоком Чертоге, вознесшим свои башни у берегов материнской земли, решат, что пустынные ящерицы достигнут цели быстрее, ты просто исчезнешь, чтобы не мешать другим. Благо это или нет не знает никто. Теперь иди и пришли сюда Фороса, его очередь слушать дорогу...
Второй день на Вади-Хаммамат не отличался от первого, разве что воды в бурдюках поубавилось, а ближе к вечеру встретился караван, везущий специи с побережья. Нужную развилку достигли к полудню третьего дня, там их уже ждали пять крепких повозок, запряженных выносливыми длиннорогими быками.
- Привет тебе, Шелла, - Таро принял поводья у тавра.
- Мир тебе, друг, все удачно?
- Хвала могучему Монту, он благосклонен к своим детям. Оси и колеса целы, воды достаточно... Великая Девятка, Фатти! Ты у них за возницу?
- Я не езжу верхом, ты же знаешь.
- Да, как и господин Пеласг.
- Хватит болтовни, - оборвал их Шелла. - В Фивах я оставил двух девушек, присмотри за ними.
- Только двух? - усмехнулся Таро. - Я присмотрю, не волнуйся.
- Есть еще кое-что, отойдем, - разговор получился недолгим, однако после беседы темнокожий воин вернулся озадаченным.
- В путь, - приказал он.
Один из его людей занял место Фатти, остальные вскочили на лошадей и отряд стражи везира направился в Коптос.
Шелла тоже вдруг заторопился.
- Форос в первую повозку, я во второй, за мной - Фатти и Дейнас, Номонга последний. Шевелитесь, лентяи, шевелитесь, до Ока Себека ночевки не будет!
Так и вышло, тавр не обманул. Дорога, довольно широкая вначале, принялась потихоньку сужаться, а затем почти вовсе исчезла между камней, осыпей и зарослей кустарника. Номо не нравились эти глухие места, господину Фатти не следовало здесь быть. Таврам - да, а ему - нет.
Когда последний отблеск колесницы Ра поглотили подкравшиеся сумерки, тавр дал знак к короткой остановке.
- До цели остался парасанг, и пройти его придется в темноте. Факелы зажигать не будем, достаточно того, что скрип колес слышен до самого Синая. Держитесь ближе друг к другу, а ты, Номонга, привяжи быков к повозке Дейнаса и смотри назад. Оружие держите под рукой, услышите звук спущенной тетивы, прыгайте на землю. Вперед!
Ухабов под колесами меньше не стало, а вскоре путь пересекла еще одна дорога, такая же узкая и заброшенная. Шелла, не раздумывая, свернул на нее, затем спустился в глубокую ложбину, где когда-то текла река, выбрался наверх и едва заметной тропинкой направился на восток. Повозки встали на широкой проплешине, покрытой плотно слежавшейся каменной крошкой. И слева, и справа вверх уходили отвесные склоны, а прямо перед ними зияла пасть зловещей пещеры. По-видимому, здесь надобность в скрытности отпала, Шелла зажег факел и повел упряжку прямо в каменное брюхо.
"Он тащит нас всех в Дуат", - обреченно подумал Номо, чьи быки послушно плелись за повозкой Дейнаса.
- Мы на месте, - возвестил Шелла, когда изрезанные трещинами стены раздались, а своды потерялись в вышине. - До утра останемся здесь.
Близнецы разожгли еще пару факелов, вырвавших у тьмы арки новых коридоров.
- Это входы в шахты, - пояснил Шелла. - По ним можно попасть в нижние пещеры. Когда-то внизу текла река и там, где она меняла направление, возникли наносы золотоносного грунта, счастливчики, заглянувшие туда первыми, выгребали самородки прямо из песка. Ближние отмели просеяли до последней песчинки, добытчики пошли дальше, но расширяя проходы, они обрушили породу и завалили основное русло. Вода нашла себе другой путь, минуя эти пещеры.
- Может, поищем ушедшую реку? - загорелся Форос.
- Не сейчас. Смотри лучше под ноги, где-то здесь остался колодец, он очень глубокий, а крышка, скорее всего, истлела.
"Золотая река! Пещеры, по которым ступал загадочный народ ма-саори! А еще мне покажут подземного крокодила, для которого везли еду с самого побережья!" - Фатти распряг быков и взялся помогать Дейнасу ощипывать птицу.
"Осталось всего несколько дней, выполнив поручение отца, они с Мирой вернутся в Чени. Она войдет во дворец его женой, именно женой, а не наложницей, на этот раз он не уступит. И неважно, продолжит ли Мира род Посланников древних духов, потому что... Потому что род уже продолжен! Его первая любовь, темноволосая служанка Айсех, родила от него, они встречались, и девушка понесла, вот почему мать отдалила ее, назвав легкомысленной и неосторожной. Он мог бы догадаться и сам, будь постарше и поопытней. Возможно, сама того не ведая, Мина решила его главную проблему, сведя с той девушкой. Айсех необходимо найти и показать ее Шелле, если искра предвечного огня будет явной..." - тут по телу Фатти пробежала холодная дрожь. "...то сын повторит его собственную судьбу и будет жить вдали от отца. Как представить Миру и Айсех под одной крышей? Невозможно! Значит, он должен отказаться от Миры?"
Фатти отложил ощипанную тушку и Дейнас только вздохнул, заметив оставшиеся перья.
"Почему, ну почему он вспомнил о ней?"
Фатти глотнул воды, ненароком встретился глазами с Шеллой и вздрогнул: в зрачках тавра мелькнуло нечто, похожее на сожаление.
Глава 39. Штучки Дениз
"Два с половиной на три. Да, уж...".
Факт оставался фактом: пристроить двухдверный холодильник на квадратных метрах моей кухни не представлялось возможным. Высоченная белая глыба, лишенная электричества и прописки, жутко мешалась в прихожей.
"Может в комнату, сюда, в левый угол. Окно он, конечно, немного загородит... Нет, не годится!"
Побродив с рулеткой между шкафом и диваном, я вернулся на кухню и налил себе стакан минеральной. "Тупик, Тургенев, тупик, придется отправлять обратно в "Энергию".
"Отправлять обратно" - вот, придумал! С шестого-то этажа!" "Минуточку! А лифт?"
Лифт отключили сразу же, как сдали дом, мол, целее будет. Вариант отпал.
"Ладно, не страшно, соберем ребят и задействуем черный ход, поскольку в парадном вдруг грянула музыка, и захлопали пробки шампанского".
"Свадьба Марты! А я еще не одет..."
К счастью темно-синий смокинг и лаковые туфли давно ждали своего часа, только вот бабочка, как назло, куда-то запропастилась.
"Да и черт с ней", - я выскочил на лестничную площадку, где ползла бесконечная очередь.
- А-а, Тургенев, давай быстрее, - Мишка Курехин притормозил, пропуская вперед. - Что так долго?
Я приготовился объяснять, но тут движение застопорилась, а снизу прикатила волна растерянности и недовольства.
"Где жених?" "Жених, говорят, отстал, кто-то видел?"
- Извините, товарищ, - решительно отодвинув спину Рената Сабитова, я устремился в чащу сюртуков, платьев, шляп, вуалей и назойливых страусиных перьев. - Простите... Разрешите... Гран мерси, мадемуазель...
Миновав моделей Гийома Ланже, затеявших фотосессию у конференц-зала, я влетел внутрь и плюхнулся на обычное место. Валерий Викторович, сурово свел брови, но промолчал.
"Где Марта?" - да вот же, в первом ряду, успела сменить платье на брючный костюм, а рядом смутно знакомый молодой человек, что-то нашептывает на ушко. Девушка кивает и улыбается повесе. Где-то в кармане обручальные кольца, я лихорадочно ищу в брюках и пиджаке. "Точно! Оставил на полочке у дивана, ладно, заберу потом".
"...потом", - я открыл глаза и уставился в темноту.
Окна завешены плотными шторами, чтобы узнать который час нужно включить бра, висящее над изголовьем.
"Так-то, Ваня, кольца держи при себе, а то уведут у тебя девчонку, даже запросто, уведут... Водички бы".
Никакие родники у кровати, естественно, не били, пришлось искать тумблер выключателя.
"Эге, три пятнадцать. Спать я завалился, не было и девяти, выходит, выспался".
Графин с водой я приметил в той самой "зеленой гостиной", куда меня проводила баронесса Штейнер, так и не сказав по пути ни слова. Впрочем, по неким признакам, замеченным наметанным глазом, моя пассия выглядела довольной, аудиенция удалась.
Посомневавшись немного, надевать ли штаны, я решил, что не стоит - в гостиной никого, охрана Андрея Петровича скучает снаружи.
"А может, от Марка кто приходил?"
Осушив стакан, я дошлепал до двери и высунул нос наружу.
- Привет.
Личность на стуле соизволила кивнуть.
- Ну, как тут?
В ответ только пожали плечами, вести беседы с пленниками не разрешалось.
- Партию в шахматы? - предложение тоже не прошло, я собрался, было, вернуться на ложе, как вдруг в воздухе что-то свистнуло, человек схватился за плечо и начал медленно сползать вниз.
- Эй, ты чего? - я попытался удержать гражданина, чье тело почему-то разом обмякло, превратившись в ватную куклу.
- Оставь, ничего с ним не будет.
Я обернулся - Дениз.
- Чем ты его?
- Иголка со снотворным, - Дениз показала пистолет с длинным стволом. - Один?
- Ага. Ты ждала, пока я выйду?
- Нет, совпадение... К тебе можно?
- Конечно, только оденусь.
- Как хочешь.
Я мигом смотался в спальню и натянул постылые брюки.
"Утром, первым делом, потребую новые, есть ведь нормальные ростовки на складе?"
- Извини за Марту, - сказал я, вернувшись. - Она не любит гостей.
- Ты говорил с ними?
- Да.
- Сумма озвучена?
- Конечно. Только вопрос не в деньгах, Марк затеял дело, которое мне не нравится.
- Плохое дело?
- Хуже некуда. Я должен убедить его отказаться.
- И что тогда?
- Тогда Кастор в игре.
- Идем.
- Куда?
- К Шелтону.
- Прямо сейчас?
- А когда ты собирался, весной?
- Знать бы, как отсюда выбраться.
- Тоже мне, проблема.
- Ну, да. А если потребуют пропуск?
В ответ Дениз хихикнула и показала пистолет.
- Ага, пропуск что надо.
Вежливость требовала, поэтому записку я оставил. Писать пришлось впопыхах, отчего вышло слегка коряво: "Ушел к Марку. Позвоню. Иван".
Про охранника объяснять не стал - уснул, бедолага, с кем не бывает.
Бегство началось вполне себе, штатно. Прокравшись по пустынной лестнице, мы нырнули в подвал, в царство бочек и стеллажей со зреющим вином. Запасливая Дениз порылась в сумочке и щелкнула кнопкой фонарика.
- Кажется, сюда...
"Кажется" из уст женщины, ведущей тебя в неизвестность, вызывает тревогу. Скажу больше - от него прямо веет неприятностями, особенно в холодном подземелье, где за каждым поворотом мерещится невообразимая жуть.
- Ты что, не помнишь, где шла?
Фонарик вновь метнулся и застыл.
- Помню, конечно, не мешай.
- Ладно.
Вдоволь поблуждав среди бочек, мы свернули в темный проход и уперлись в тупик. Луч фонарика попрыгал по стенам и, не найдя выхода, устроился у наших ног.
- Не то? - участливо спросил я.
Дениз растерянно кивнула.
- Постой, - я положил ей руку на затылок и хорошенько поцеловал. - Теперь пошли.
Как ни странно, это помогло, мы мигом выбрались в центральный коридор, завершившийся воротами, через который бочки вкатывают в подвал. Выход нашелся, да вот, незадача, путь нам преграждало плетеное кресло с неким гражданином в солнцезащитных очках и сдвинутой на лоб ковбойской шляпе. Довершал картину устрашающего вида револьвер, направленный мне прямо в живот.
- Вылитый тонтон-макут, - сказал я Дэнни, перейдя на русский.
Человек Андрея Петровича улыбнулся и закинул ногу на ногу.
- Вся гвардия папы Дока ходила как ты - джинсовая рубашка, шляпа, темные очки.
- Я слышал о тонтон-макутах, малыш. Сделай шаг в сторону, пожалуйста.
Пистолет Дениз уперся мне в поясницу, предлагая остаться на месте.
- Не могу, я у нее на мушке.
Тут я немного слукавил, поскольку дуло уже скользнуло мне под руку, пытаясь взять Дэнни на прицел.
- Как ты узнал, где мы выйдем?
Дэнни пожал плечами - чего, мол, обсуждать очевидные вещи.
- Думаешь, лучше вернуться? Нет, правда, нельзя, значит, нельзя.
- Нельзя, - согласился Дэнни. - Возвращайся. А подружку я отвезу к боссу, им найдется, о чем поболтать.
- Хорошо, - глупо возражать человеку с маленькой гаубицей в руках. - Только сними очки, мне все время кажется, что у тебя конъюнктивит.
Ехидно улыбнувшись, Дэнни потянулся к дужке.
- Видишь, ничего нет.
Пистолет под рукавом коротко чихнул, и очки брякнулись на пол.
- Мерзавец! - заявила Дениз. - О чем вы говорили?
- О тебе, он сказал, что сражен твоей красотой.
- Лжец!
- Еще какой! В казино он пялился на Еву.
- Что? Ты собрался тащить его с собой?
- Ерунда, он легкий, положу в багажник.
Бросать Дэнни я не хотел, в последнее время парню и так досталось, а тут сквозняки, простудится еще на голом полу. Взвалив на плечи раскисшего гвардейца, я побрел по деревянному настилу.
Наверху царила благодать: свежий воздух, напоенный запахами ночи, кружил голову не хуже бутылки шампанского.
"Шампанское! Вот от чего бы я не отказался. Холодное, искрящееся пузырьками. До Нового года больше месяца, а шампанского хочется прямо сейчас".
- Где машина?
Мечты о празднике пришлось задвинуть обратно, к старому чемодану, в котором матушка хранит елочные игрушки. Чемодану, наверное, тысяча лет, мне кажется, его таскал еще Миклухо-Маклай, а потом просто забыл в нашей кладовке, подкинув заодно горсть конфетти и картонную звездочку, обклеенную серебристой фольгой.
- Там, за углом, - Дениз показала в глубину сада.
- Подгони сюда.
- Ага, - девушка тряхнула непослушным локоном и исчезла в кустах.
"Какая покладистая девчонка!" - я проводил взглядом стройную фигурку. "Но женюсь я все равно на Марте".
"Прям, так и женишься".
"Ну да, решили ведь".
Голова Дэнни то и дело сползала мне на плечо, я усадил его к стене, не забыв нахлобучить шляпу.
"Неужели, Дениз?"
"Она", - в аллейку свернула знакомая машинка без зеркал.
- Ты быстро.
- Я же говорила - "за углом".
Тонтон-макута пришлось грузить на заднее сидение. Какой умник придумал машину, где в багажник поместится лишь дамский ридикюль?
- Куда едем? - я поправил шляпу Дэнни и щелкнул ремнем.
- К тебе, конечно.
- В смысле?
- Ты живешь в апартаментах Марка. Марка Шелтона, помнишь такого?
- Думаешь, он у себя?
- А где же? В кроватке Дианы? - Дениз хихикнула и завела мотор.
- Э-э, нет, подожди.
- Да что еще?
- Я не могу туда приехать прямо так. Надо сменить рубашку, надеть носки.
- Рейна, да?
"Естественно, Рейна. Как показаться ей на глаза в этих дурацких штанах?"
- Марк отправил мне в Афины целый гардероб, а я заявлюсь к нему, словно оборванец из трущоб.
- Ну, да-а, - Дениз на секунду задумалась. - Тогда в аэропорт.
- Там есть магазин?
- Одежда с показа еще в шатре, наверняка что-нибудь найдется.
- Поехали.
Девушка кивнула и мы помчались прочь.
Глава 40. Я меняю костюм
Главный шатер, действительно, еще не свернули, Дениз не стала разводить конспирацию, заглушив мотор прямо у входа.
- Идем.
- А если там сторож? - я выбрался из машины и прислушался, где-то в диспетчерской бурчало радио, но и только.
"Даже пистолет не взяла", - сумочка с "усыпителем" так и осталась на сидении.
Полог качнулся.
- Ну, ты чего?
- Тише, не кричи.
- Да нет тут никого, заходи.
- Ладно.
Внутри следовало бы прибраться: тут и там вешалки, заваленные одеждой, трюмо с кучей косметики, штабеля из обувных коробок, столики с грязной посудой, пачки дамских сигарет, вазы с цветами, модные пакеты и даже забытый кем-то фотоштатив. Я понюхал оставленный открытым флакон духов и закупорил его позолоченной пробкой.
- У вас всегда так?
- Ага, - Дениз уже рылась в куче платьев, блузок и прочего добра. - Меган переодевалась у японской ширмы.
- Меган? Австралийка?
- Скажи еще, что не помнишь.
- Она носит мужскую одежду?
- Ага, иногда... Да где же они? А! Вот!
Брюки-бананы горчичного цвета были вовсе не тем, что я ожидал получить.
- Дениз, это мне? Серьезно?
- Рост у вас одинаковый, а покрой свободный. Они из восточной коллекции.
- Женские брюки?!
- Не женские. Унисекс.
- Я их не одену. Нет, правда, тут есть нормальная одежда?
- В смысле - "нормальная"? Куда еще лучше! Сейчас подберу рубашку.
- Тоже от Меган?
- Не знаю. Где-то была - белая, типа апаш. Ой, какая смешная, примерь! - Дениз протянула мне турецкую феску.
- Издеваешься? - я бухнулся в кресло и надулся.
"Нет, ну совсем! И ты тоже, чудик. Откуда в девчоночьих тряпках мужские штаны? Кругом один шелк и бирюльки".
- Нашла!
Я повертел рубашку, ища характерные выточки, чтобы ткнуть носом Дениз в ее "унисекс". Выточек я не нашел, по-видимому, девушке Гийома они были попросту не нужны. Если забыть о происхождении, рубашка смотрелась здорово - дорогая ткань и ни единого пятнышка, в отличие от моей, с разводами пыли и грязи, обретенными в блужданиях по подземелью.
- Померяю, - я скрылся за ширмой, захватив рубашку, а следом мне подкинули несуразную горчичную пару.
"Ладно, чего там, надену ради смеха!"
Рубашка оказалась чуть длинна, но в целом результат мне понравился. Водрузив феску на голову, я покрутился перед зеркалом.
- Класс! - восхитилась Дениз. - Погоди-ка...
Непослушный локон исчез, вернулся и обмотал мне талию бордовым шарфом. Отражение молодого янычара прищурилось и подмигнуло.
"Действительно, Тургенев, чего цепляться за обыденность?"
- Постой, а туфли?! - спохватился я.
- Сейчас... Возьми, это Гийома, он обожает таскаться в шлепанцах.
Шитые золотом тапочки с острыми носами довершили образ точным мазком.
"Хоть сейчас на карнавал", - я прошелся туда и сюда, предвкушая фурор. "Что, госпожа Амеди, не такого Вы ждали? А вот, пожалуйте, сюрприз за сюрпризом".
- Нравится? - забеспокоилась Дениз.
- Сойдет. Поехали.
"Поехали? Щщас!" - после поворота ключа моторчик обиженно фыркнул и заглох.
- Сломался, - удивилась Дениз.
Я бросил взгляд на приборный щиток и вздохнул, причина была налицо.
- Бензина нет.
- Ой, а я думала, хватит.
- Придется пешком. Только вот, Дэнни... Постой-ка, где ему дали по башке?
- В проходе за шатром.
- Там его и положим. То-то дружок удивится, когда снова придет в себя!
Дэнни заворочался и замычал, очевидно, объяснял Андрею Петровичу причину очередного провала.
"Ох, и будет тебе от папы на орехи", - позлорадствовал я, пристраивая на место его солнечные очки. "И револьверчик получите, нам чужого не надо".
Бурчание новостей в диспетчерской сменила симфоническая пьеса, раздававшаяся из единственного освещенного окна.
"Надо, все же, позвонить Марте, а то оставил никчемную бумажку, еще обидится".
- Сейчас вернусь, - оставив надоевшего тонтон-макута, я отправился на поиски телефона.
Внутри диспетчерской царил полумрак, радио внутри слышалось громче и я свернул налево, туда, где из под двери пробивалась полоска света. Нажав на ручку, я толкнул дверь и осторожно заглянул внутрь.
"Не может быть!" - в кресле, у радиоприемника, закинув обе ноги на стол, храпел мой старый знакомый, Франк, а на диванчике у стены посапывал его злокозненный напарник.
"Эге", - лоб под феской неожиданно взмок, а рука метнулась к поясу в поисках верного ятагана. Не обнаружив клинка, я предпочел отступить, прихватив, в качестве добычи, велосипед, оставленный у входа...
- Поехали, быстрее!
- На этом? - удивилась Дениз.
- Да, сядешь на раму.
- Ты шутишь?
- Да нет же, я тысячу раз так возил.
- О боже, тысячу женщин!
- Не тысячу, не говори ерунды!
- Ну... хорошо. Тогда берегом, там есть прогулочная дорожка. Иван, ты точно уверен? Садиться прямо сюда?
На мой взгляд, велосипед - лучшее из того, что изобрел человек для перемещения в пространстве. Мопед, мотоцикл, автомобиль - рычащие бездушные железяки, а велосипед - верный друг, которого ты знаешь от ниппеля до звонка. В сумочке нехитрый инструмент, размеренно вращаются педали, а под колеса стелется дорога, уводящая за таинственный горизонт. И, конечно, особый шик, когда на раме твоего велика симпатичная девчонка в ситцевом платье с задорно развевающимися волосами.
Волосы Дениз собрала в хвост, но в остальном соответствовала идеально, дорожка тоже не подвела: посыпанная мельчайшим, плотно утрамбованным гравием, она, то бежала прямо, то взлетала вверх, открывая предрассветную морскую даль, то ссыпалась вниз к уютным песчаным пляжам.
- Искупаемся? - предложила Дениз.
- Нет, спасибо, я вчера уже плавал.
Дорога снова пошла под уклон к маленькой прозрачной лагуне, я свернул, притормозив прямо у кромки воды.
- Купайся, я подожду.
- А ты не смотри, я не взяла купальник, - пришлось благородно отвернуться.
Сзади зашуршали одеждой, тихонько ойкнули, а затем раздался легкий всплеск. Я не утерпел и обернулся - поздно, рыбка уже ушла. Осталось проводить ее взглядом и улечься на песок, беззаботно раскинув руки.
Море, горы и одинокая девушка, плывущая на восход. Картина вышла бы - ого-го! Давным-давно, еще в первом классе, меня записали в художественный кружок, и я до сих пор прекрасно помню просторную комнату под самой крышей, заставленную потемневшими от времени мольбертами, запах краски и шорох карандашей, набрасывющих эскиз.
..."А вот и готовый холст, прикрытый атласным покрывалом. За шнурами ограждения нетерпеливо шушукаются гости, ожидая начала аукциона.
- Внимание, дамы и господа, наш третий лот - картина Ивана Тургенева "Ночная сирена". Авторская подпись в правом нижнем углу. Начальная ставка сто тысяч... Сто тысяч? Сто пятьдесят от господина в синей бабочке... Двести от дамы с зонтиком... Двести пятьдесят...
Мы с Мартой скромно стоим в сторонке, господам сейчас не до нас.
- Миллион триста... Миллион пятьсот...
- Два миллиона! - Андрей Петрович гордо обводит взглядом присмиревший зал.
- Два миллиона раз... Два миллиона два...
- Три, - негромко бросает Кастор, как я его сразу не заметил?
Андрей Петрович с досадой кусает губу, но отступать не собирается.
- Три с половиной!
- Пять.
"Марк! Ну, наконец-то".
- Десять!
"Рейна. Конечно, чем она хуже братца, вот только отдавать свой шедевр вздорной арабской красотке я не собираюсь".
Я спешу к аукционисту и тяну его за рукав, требуя снять лот с торгов. Поздно!
- Десять миллионов от госпожи Амеди... Три. Продано!"
- Дениз...
- Я тебе снилась? - девушка уже рядом и вполне одета.
- Еще чего.
- Ты стонал и чмокал во сне губами. Вот так... очень смешно. Мы были вместе? Вместе, да?
- Мы вместе целую ночь. Для девушки из Парижа ты плаваешь слишком хорошо.
- Думаешь?
- И стреляешь тоже. Ты настоящая амазонка, вроде тех, что сражались с Гераклом.
- Иван! - Дениз сделала ужасные глаза. - Что ты говоришь! Я видела картину в Мюнхене, они все толстые и страшные. Немедленно извинись!
- Извини, я имел в виду другое.
- Еще подумаю, стоит ли тебя прощать. Встатвай, давай, пора ехать, скоро Марк уйдет на завтрак с Дианой.
- С Дианой?!
- Она всегда дает завтрак в честь его приезда. Привилегия, понимаешь?
- Ее или его?
- Не поняла.
- Кому из них оказана высокая честь?
- Ты полный идиот, Тургенев, - девушка вспорхнула на раму, и я вновь нажал на педали.
Глава 41. Око Себека
Из двух коридоров, ведущих к шахтам, Шелла выбрал тот, что слева. Пол сразу пошел под уклон, а стены сузились, деревянные борта повозок то и дело скрежетали о неподатливый камень. Позади слышалось ворчание Дейнаса, чьи быки заупрямились, прогулка пришлась им не по нраву. Впрочем, на сей раз, идти пришлось недалеко.
- Выгружайте ящики, - приказал Шелла. - Прибыли.
Факелы осветили новую пещеру, поменьше и пониже предыдущей, из глубоких расщелин над головой веяло холодом и сыростью. Фатти поежился и взялся за первый из двенадцати ящиков, сложенных в его повозке.
...- Теперь уходите и уводите быков. Ждите до вечера пятого дня, если мы не вернемся - отправляйтесь в Фивы, Таро скажет, что делать.
- Мы не должны вас искать? - уточнил Номо.
- Только потеряете время.
- Тогда я тоже остаюсь!
- Нет, Номонга, - сказал Фатти. - Уходи вместе со всеми, здесь ты мне не помощник.
- Вам понадобится вода и пища. Я оставлю бурдюк и корзину с лепешками.
- Оставь, - согласился Шелла. - И запомните - не больше пяти дней!
...- Что теперь? - спросил Фатти, когда их спутники исчезли из вида.
- Войдем в дом Себека. Помогай.
В центре пещеры под слоем песка оказалась абсолютно гладкая металлическая плита, длинною в два локтя и шириною в полтора.
- Замок внутри, а ключ положили сюда, - тавр вынул из стены неприметный камень и нажал на скрытый механизм. Под плитой звякнуло, и один из краев приподнялся.
- Она не так тяжела, как кажется.
Оба ухватились за крышку и откинули ее в сторону.
- Видишь, какие прочные петли? Запорные штыри выходят здесь и здесь, - Шелла указал на отверстия в торцах.
Фатти повел факелом: ниже виднелась еще одна плита, отливающая зеленоватым блеском, а от нее вглубь уходил гладкий и довольно крутой желоб.
- Ящики спустим по нему, - пояснил Шелла.
- Они не разобьются?
- Хвост желоба пологий, все будут целыми, вот увидишь.
Фатти подтащил к лазу увесистый ящик, Шелла спрыгнул вниз, установил его в желоб и толкнул ногой. "Ш-х-х" - пища Себека скользнула в неизвестность, Фатти поспешил за следующим.
- Теперь спускайся сам и закрой крышку, - сказал тавр, отправив напоследок бурдюк с водой.
- Нам тоже туда?
- Да.
Над головой лязгнуло, и огонек светильника затрепетал, грозя погаснуть.
- Отсчитай до трех десятков и делай как я, - Шелла уселся в желоб. - Не бойся, этот крокодил милостив, - он оттолкнулся и исчез во мраке.
"Что я тут делаю?" - Фатти прислушался к затихающим звукам. "Знала бы мама, чем я занимаюсь по поручению великого везира! Ах да, пора начинать счет".
Он занял место Шеллы и закрыл глаза. "...пятнадцать, шестнадцать... А вдруг внизу ничего нет и это путь в бездонную пропасть? Зачем ма-саори такой желоб? И как они забирались обратно? ...тридцать!"
Ш-х-х - поначалу он падал почти вертикально, едва не теряя опору, в животе собрался тугой комок, но через мгновение уклон стал поменьше, впереди замаячило светлое пятно и вскоре ноги Фатти уткнулись в упругий бок бурдюка.
"У-фф".
Между желобом и стеной появился проход, выведший в просторную, абсолютно круглую комнату с арками по правую и левую руку. Примерно от уровня плеч, стены, сложенные из блоков тщательно отшлифованного красноватого гранита, принимали сферическую форму, вспыхивая искорками вкрапленных кристаллов. Шеллы в комнате не было, но темнота за одной из арок постепенно рассеивалась, и Фатти направился туда.
- Комнаты идут одна за другой и все они одинаковые, - сообщил тавр. - Каждая - словно бусина в жемчужном ожерелье. Всего их сорок две, начиная с той, где желоб, а Себек спит посередине... Мне нужен камень со сбитым углом... А! Вот он!
Фатти больше ничему не удивлялся, он просто вернулся к желобу, взвалил на плечо тяжелый ящик и потащил его в зал, где Шелла возился у стены. Там уже появилась приличная нора, тавр вытянул наружу еще несколько камней и протиснулся внутрь.
- Забирайся...
За проломом начинался тесный коридор, завершившийся приземистой дверью, рядом с которой зияло непонятное отверстие, обрамленное рельефным кольцом.
- Этот замок на виду, - Шелла провел пальцем по пыльному металлу, - И открыть его легко: засунь руку внутрь и выбери нужный рычаг. Их пять, если ошибешься, вместо руки достанешь обрубок. Что ж, попробуем...
- Подожди, - во рту Фатти мгновенно пересохло. - Ты точно знаешь, что делать?
- Да. Мои предки не раз открывали Око, но если что-то случится, возьмешь этот пояс и перетянешь вот здесь, посередине плеча.
- Постой! Может, есть другой способ?
- Другого нет, - тавр сунул руку в отверстие.
Довольно долго ничего не происходило и Фатти даже подумал, что древнее устройство дало слабину, но тут где-то лязгнуло и на него пахнуло застоявшимся воздухом.
- Дверь открывается не сразу, - пояснил Шелла. - Главное - не отпускать рычаг.
- А если бы не вышло?
- Настал бы твой черед.
- Мой? Ни за что!
- Даже ради амореянки?
Фатти с опаской покосился на коварную "скважину" и прошептал.
- Только ради нее.
Шелла усмехнулся.
- Я так и думал. Хвала Аресу, Око открыто, пора кормить нашего Себека.
Само "кормление" вышло скучным - подноси и ставь. Таких же ящиков в "брюхе" было полным полно, между рассохшихся досок блестел желтоватый металл.
- Выходит, все это золото? - спросил Фатти, слегка разочарованный увиденным.
- Золото и электрон. В каждой ноше - вавилонский талант металла.
- Оно принадлежит таврам?
- Нет, египтянин. Начало положили ма-саори, сложившие здесь часть добытого. Когда пришло время, секрет хранилища открыли роду твоего отца, его предки доливали эту чашу. Мы привезли казну Союза Арсавы, теперь чаша полна.
- Союз стран Арсавы с митаннийскими царями во главе?
- Да, тот, что воевал с хеттами, Троя последняя из Союза. В дни былого могущества казна Арсавы насчитывала до пятисот талантов в золотом весе. За время войн она сильно поубавилась, осталась лишь пятая часть.
- Сто талантов!
- Сто двенадцать, - уточнил Шелла. - Пятьдесят два отправлено казначею везира, остальные здесь... Ну, все! - Шелла с силой захлопнул дверь, Фатти услышал нарастающий гул и тяжелый удар, "бу-бум-м", последовавший в конце.
- Что это?
- Себек проснулся, вход и выход из комнаты с желобом закрыты.
- А как мы вернемся?
- Придется идти кругом, по всему ожерелью. Помогай, - Шелла вернул на место камни тайного коридора.
Почти тут же раздался противный скрип.
- Бежим! - крикнул Шелла, срывая со стены факел.
В несколько прыжков они миновали гранитную "бусину" и едва успели влететь в следующую, как за спиной раздался глухой удар плиты, упавшей в проход.
- Не отставай!
Они помчались дальше, словно бесплотные духи, освещая черноту подземелья искрящим факелом, а за ними, с неотвратимой монотонностью, падали все новые и новые плиты, посылая под ноги дрожь потревоженной земли. Ожерелье стремительно раскалывалось на части, пытаясь настигнуть беглецов, и Фатти охватил ужас - что, если очередная плита рухнет прямо перед ними, замуровав в каменной "жемчужине"? Он давно сбился со счета, пересекая залы ожерелья, моля Единого бога лишь об одном - чтобы следующий оказался последним.
- Сорок вторая! - крикнул Шелла. - Стой, стой мы успели! - Фатти рухнул на песок, тяжело дыша.
Бу-бу-мм - упала последняя из плит и в воздухе повисла звенящая тишина.
Шелла снова разжег маленький светильник и погасил факел.
- Где же выход? - спросил Фатти, недоуменно озираясь.
- Комната с желобом за этой плитой. Через три дня она уйдет вниз и Себек выпустит нас отсюда.
- Так долго!
- Не думай о возвращении, тебя ждет другая дорога. Скоро ты отправишься к вратам Чертога, о котором говорил твой отец. Идущие от истоков уже ждут преемника Пеласга. Не бойся ничего, ты готов к испытанию. Я дам тебе зелье, чтобы облегчить путь, затем просто ложись и закрой глаза...
...Никогда раньше Шелла не видел этого места - песчаная отмель реки, неспешно несущей свои воды среди обрывистых берегов. Стоял тихий, холодный, пронзительно прозрачный осенний день, подернутая инеем, трава прижалась к земле, а кустарник, нависший над водой, сбросил, наконец, багряные листья с усталых ветвей.
- Привет тебе, Шелла, мы на Фрее, это мир, еще ждущий своего часа.
"Ло-инса!"
- Почему пришел ты, а не Пеласг?
- Он не смог, его силы на исходе, мой господин.
- Пеласг, один из лучших... Мне жаль. Кого он оставит?
- Его зовут Фатти, господин, он в Зале ожидания.
- Зал пуст, друг мой, Шелла, и ты знаешь об этом.
- Простите, но везир назвал его имя.
- Следовало указать ему на ошибку.
- Пеласг не желал меня слушать.
- Преемник уже должен быть рожден!
- Он рожден, я вернусь и приведу его.
- Огонь материнской земли, данный роду Пеласга, слабеет, хорошо, что мы приняли меры. Поторопись, он не оставил тебе времени.
- Да, господин мой, я буду спешить...
"...буду спешить", - светильник почти догорел и Шелла разжег новый. Дорога до Фреи и беседа с Ло-инса вышли недолгими, однако здесь, глубоко под землей, пролетело целых три дня. Он положил пальцы на холодную руку Фатти, пытаясь найти биение жилки жизни.
"Пеласг, Пеласг, приблизь ты сына чуть раньше, несчастной душе не пришлось бы стучаться в закрытые двери без всякой надежды на ответ".
Фатти возвращался тяжело, Шелла нашел его ба, застывшую у безмолвных врат Чертога и осторожно повел назад. Время шло, мертвенная бледность лица юноши сменилась легким румянцем, Фатти вдруг заметался, пытаясь что-то сказать, и так же внезапно затих, открыв пустые глаза.
- Все хорошо, - сказал Шелла. - Страшное уже позади.
- Тебя... там... не было. Там... не было... никого...
- Это сон, просто плохой сон.
- Выход открыт? - голос Фатти звучал еле слышно.
- Да, мы можем уйти. Побудешь один? Я принесу воды.
Фатти попытался улыбнуться.
Шелла перемахнул плиту, опустившуюся почти наполовину, и поспешил к желобу. Там тавр ненадолго задумался, вспоминая, покопался в камнях и чем-то клацнул. В недрах горы вздохнуло, скрипнуло, и желоб откинулся влево, под металлической поверхностью оказались обычные ступени.
"Как просто", - восхитился Шелла и перекинул через плечо бурдюк с водой.
Фатти смог сделать лишь пару глотков, но тавр остался доволен.
- Ты видел их? - спросил Фатти.
- Да.
- Что они говорили обо мне?
- Ничего. Ты не вошел в Чертог.
- Почему?
- Тут нет твоей вины. Пеласг заблуждался, называя тебя преемником.
- Селма?
- Да.
- Селма... В детстве мы виделись в Пер-Рамзесе, я сразу почувствовал, как она близка мне, гораздо ближе всех прочих. Еще я понял, что она сильнее меня. Тогда я испугался - вдруг она тоже поймет и упросил мать немедленно уехать... Здесь должна быть она, а не я.
- Я привел тебя - так решил твой отец.
- Так решил ты, Шелла. Отец дал совет - опасаться тебя, но я не могу, мы слишком долго вместе. В Чени я рос совсем один, а сейчас со мной ты, и близнецы, и Номо... Что мне делать дальше, скажи, Шелла?
- Возвращайся к матери, Фатти, ты сделал все, что мог. Амореянка твоя, выкуп уплачен. Можешь сесть? Хорошо. День близится к концу, нужно идти и успеть застать остальных.
Глава 42. Вади-Хаммамат, обратно
"Наконец-то!" - услышав далекие шаги, меджей схватил факел и поспешил навстречу.
- Хвала Птаху, Номонга, Себеку мы пришлись не по вкусу, - Фатти устало прислонился к стене. - Подожди, немного передохну, нам пришлось взбираться по лестнице, которой не видно конца.
- Форос! Дейнас, дружище! - Шелла обнял каждого из близнецов. - Где наш ужин? Я готов съесть целого барана.
- В котле хватит на всех, - успокоил Дейнас. - Только фураж на исходе.
- Повозки пусты, несколько дней быки протянут.
- Вы сделали, что хотели?
- Да, Око Себека закрыто.
- Когда в путь?
- Завтра отправимся в Фивы.
"К Мире!" - ночь промелькнула незаметно и утром Фатти заявил, что сможет управиться с быками не хуже остальных.
- Оружие держать под рукой, - напомнил Шелла. - Дейнас, теперь ты будешь последним, не забывай поглядывать назад.
...Его опасения оказались не напрасны, ближе к полудню их обстреляли с вершины ничем не примечательной горы. Выпустив несколько стрел, неизвестные лучники тут же укрылись за камнями, раненые быки ревели и рвали постромки.
- Кто это был? - спросил Фатти.
- Нубийская шайка с побережья, - Номо вскинул лук, не сводя глаз с опасного места. - Не поднимайте голову, господин.
Сверху внезапно раздался многоголосый вой, однако на склоне никто не появился.
- Отвлекают внимание, - пояснил Номо. - А вот и другие, - чуть правее, между чахлых кустов, показались темнокожие вооруженные люди.
- Грабители любят атаковать с двух сторон. Пока не трогайте лук, господин, тавры стреляют лучше.
В подтверждение его слов, стрела Фороса вонзилась в грудь одного из нубийцев, а Дейнас свалил второго. Следом натянул тетиву и Шелла, ибо с вершины к повозкам устремился новый отряд.
- Пора приготовиться, господин. Достигнут подножия - стреляйте, на таком расстоянии Вы не промахнетесь, а пленных здесь брать не будут.
Т-и-и-и-у, т-и-и-и-у - стрелы Шеллы и Номонги ушли в полет почти одновременно и обе поразили цель. Шелла уклонился от дротика, просвистевшего в ответ, и выдернул меч, Номо вновь позавидовал расчетливости и быстроте его движений. Ближайший из нападавших еще только вскинул топорик, а отточенное острие уже рассекло беззащитную грудь. Меджей поспешил обнажить свой эфесский клинок и тоже ринулся в сечу.
Близнецам, встретившим на фланге сразу семерых, приходилось несладко, чтобы взять верный прицел Фатти пришлось взобрался на повозку. "Ну же, Форос, чуть назад... Дейнас, пригнись... Есть!" - огромный нубиец с медным кольцом в ухе замер и осел, выронив страшную булаву. Фатти тут же развернулся, заметив цель за спиной Номонги. Т-и-и-и-у... "Вот так учил меня Таро!" Его меткий выстрел оказался решающим, мечи тавра и меджея довершили дело.
В пылу сражения Фатти так и не понял, как это произошло: бок обожгло, словно плеснули кипящим маслом, и над грудью затрепетали перья чужой стрелы.
- Шелла...
Тавр обернулся и бросился к нему, успев подхватить обмякшее тело.
- Сейчас… сейчас... - Шелла разорвал неподатливый ремешок поясного кошеля и вытряхнул на ладонь маленький восковый шарик, подумав, добавил еще один. - Глотай, Фатти, не бойся. Кто-то из нубийцев еще наверху, Номо, возьми лук и проверь.
- Да, господин... Рана тяжела?
- Я дал ему снадобье, оно облегчит боль. Чего ты ждешь?
- Бегу, господин.
- Форос, Дейнас, хватит с ними возиться. Заканчивайте и помогите мне!
Тавр разыскал в походной суме увесистый кожаный сверток, внутри глухо брякнул металл.
- А, Форос, наконец-то... Подложи одеяло под голову, вот так... Наконечник, похоже, зазубрен, придется рассечь, - Шелла развернул сверток и выбрал остро отточенный ножичек с коротким лезвием.
- Держи его руки... Прости, Фатти, по-другому нельзя.
- Не могу смотреть, как ты это делаешь, - проворчал Форос. - Уже который раз, а все равно не могу.
"Кожа разошлась, но этого мало - в ране только древко, еще глубже, еще... Где же наконечник? Вот он. Терпи, Фатти, терпи... Наконец-то! Стрелу прочь... Сколько крови..."
- Форос, прижми здесь!
"Теперь промоем водой с каплей уксуса и стянем края нитью... Стежок, еще..."
- Отпускай понемногу, Форос.
"Ага, крови меньше, значит, поврежденная жилка невелика. На всякий случай затянем потуже. Сверху льняную повязку… Все!"
- Смотри Шелла, Номонга нашел стрелка, - Дейнас указал на вершину, где меджей взобрался на камень, вскинув чужой лук.
- Хорошо. Нужно выберать быков, которые смогут идти, пора убираться отсюда.
...Фатти очнулся лишь к вечеру, действие средства еще не прошло и язык слушался плохо. Шелла осмотрел повязку и проверил биение жилки жизни.
- Как он? - спросил Номо.
- Рана мучительна, он потерял много сил.
- Ты дашь ему что-то еще?
- Нет, подождем до утра. Побудь с ним, можешь дать ему воды, я сменю тебя перед рассветом.
Ночь прошла беспокойно, Фатти то впадал в забытье, то метался, порываясь встать. К утру жар усилился, Шелла снял промокшую повязку и покачал головой.
- Сегодня никуда не едем. Номо с Дейнасом отправятся на охоту, Форос останется со мной.
Тавр повесил котелок на огонь и всыпал туда горсть трав, нашедшихся в походной сумке.
- Где ты этому научился? - Номо почувствовал горьковатый запах.
- Это древнее искусство, меджей. Там, далеко на востоке, за Тростниковым морем есть страна, где каста целителей знает секреты лечения ран и вправления костей. Мой прадед был там, египтяне - дети по сравнению с ними.
- Жрецы храма Осириса не дети, - возразил Номо.
- Может и так, только чего они достигли со времен Джосера? Их знания столь же поверхностны, а временами просто смешны. Я видел ваши трактаты, никто из жрецов не может толком объяснить, как работает рука или нога, по каким рекам бегут жидкости внутри.
- Чтобы узнать, нужно туда заглянуть, а нарушать целостность тела нашим жрецам запрещено.
- Тогда вам стоит поубавить спесь и поучиться у тех, кто действительно что-то знает, - заявил тавр.
Отвар помог, жар постепенно ушел и Фатти смог уснуть.
"Вы, тавры, спесивы не меньше египтян", - рассуждал Номо, шагая вслед за Дейнасом в поисках добычи. "Но если подумать, чем хвастаться вам самим? О ваших городах и царях никто не слышал. Судьбу мира вершат египтяне, хетты и ахейцы, а вовсе не варвары с далекого побережья. Мы, меджеи, ничуть не хуже прочих, однако не кичимся понапрасну и знаем свое место..." - тут мысли Номо прервал не к месту подвернувшийся камень, от столкновения с которым палец ноги противно заныл.
Номо присел, чтобы потереть страдальца.
"С другой стороны, к кому б я пошел с подобной бедой? К О-тоо, шаману племени, Боду, целителю храма Осириса или всезнайке-Шелле?"
Жреца-целителя Номо отверг сразу. Боду, без надлежащей жертвы, в лучшем случае прочтет торопливую молитву, а где ученику-меджею взять гуся или приличный кусок мяса? О-тоо, конечно, ближе и не откажет соплеменнику, но его заклинания довольно смутны, а совет, вернее всего, будет такой - "помочись на больной палец или приложи свежую коровью лепешку". Номо поморщился, отец тоже не жаловал шамана, предпочитая обходиться собственными силами. "Шелла... Тавр вообще не читает молитв, но стоит признать, что из троих выбрать придется именно его. В чем-то господину Фатти повезло, вынуть стрелу, вошедшую так глубоко, в Египте могут немногие".
Победа осталась за Шеллой, и боги отплатили за честность: меджей заметил хвост кролика, юркнувшего в кустарник.
...- То, что надо, друг, то, что надо! - получив увесистую тушку, Дейнас повеселел. - Фатти уже очнулся, а у меня горсть муки, да пара луковиц. Ты, словно летний дождь в засуху, пришел вовремя!
- Ему лучше?
- Не особо, - сказал Шелла. - Пойдем, взглянем на рану... Да, неважно, - кожа вокруг нитей отекла и покраснела.
- Совсем плохо? - спросил Номо.
- Нет, - тавр вновь развернул свой сверток с инструментом. - Жидкость внутри требует выхода, мы ей поможем. Не бойся, Фатти, я буду осторожен... Эту нить придется убрать... и эту тоже...
Затем он вооружился двумя палочками из серебра, наподобие тех, что используют для игры в "Собак и шакалов" и аккуратно раздвинул края раны. Фатти застонал.
- Потерпи, - тавр погрузил одну из палочек глубже и оттуда потек красноватый ручеек.
- Вот и все, египтянин, ты герой. Сейчас снова наложим повязку. Свежей крови нет, это хорошо. Приглядывай за ним, Номонга.
И ушел, бросив раненого на меджея-недоучку.
"Нет, ну есть у человека голова?"
Глава 43. Завтракать лучше одному
- Доброе утро, господин Тургенев, были в Стамбуле? - вездесущая Лоис встретилась нам у лифта.
- Здравствуйте, мадемуазель Берг, похоже, Вы никогда не спите.
- С такими новостями не до сна.
- А что случилось?
- Радиограмма из Швейцарии.
- Каллидос?!
- Да. Увы.
- Марк знает?
- Конечно. Странно, что Вам не сообщили. Хотя понятно... - Лоис покосилась на Дениз.
- Иван, - зашептала та. - Мне нужно уйти, прямо сейчас.
- Ладно. Позвони.
- Сразу же, как смогу. Никому ничего не обещай, слышишь?
- Угу.
- Девушка из гостиной Кастора, - констатировала Лоис, войдя в кабину лифта. - Вы едете?
- Да.
- Боюсь, Марку не понравятся Ваши знакомства.
- Когда он приехал?
- Яхта причалила в ноль пятнадцать. Сейчас он в башне, завтракает с Дианой.
- Привилегия?
- Отчасти. Кланяйтесь от меня госпоже Амеди.
- А из чьей гостиной Вы, Лоис?
- Я? - удивилась та и показала глазами на подвеску в виде графского герба: "корона на бирюзе". - Вы не заметили?
"Черт!"
По-видимому, госпожа Амеди тоже поднялась раньше обычного, ибо из ванной слышалось бодрое журчание воды.
"Как ни крути, а кушать-то хочется", - я уселся на ковер, привычно скрестив ноги. "В холодильнике есть апельсиновый сок, но взрослому мужчине требуется кое-что посерьезней: каша, яичница с колбаской, блинчики, наконец. Ресторан откроется в восемь, подкреплюсь и первым паромом в Афины. Действительно, зачем я им теперь? Марк с Кастором победили, слово Атума больше ни к чему".
- Тургенев! - ужаснулась Рейна. - Что это?!
- Переоделся к завтраку. Ты со мной?
- Ни за что!
- Тогда ничего не узнаешь.
- Что я должна знать? Если о Марке, то он звонил еще ночью.
- А-а, понятно. Лоис передала тебе привет.
- Это ее феска?
- Нет, Гийома.
Телефон ехидно брякнул и выдал тревожную трель.
- Да! - рявкнула Рейна.
На том конце трубки посомневались, стоит ли общаться с невежей, но, в конце концов, выложили все начистоту.
Госпожа Амеди ахнула.
- Гай Каллидос!
- Вот именно. Вовремя, правда? Пойду, соберу вещи.
- Зачем? - Рейна тут же преградила мне путь.
Вспомнив ее выходку в ресторане, я попробовал обойти с фланга.
- Куда это ты собрался, дружок?
- В порт, куда же еще?
Телефон заверещал снова, и Рейне пришлось освободить дорогу. Юркнув в спальню, я немедленно щелкнул замком.
Не тут-то было!
- Это тебя, - крикнула Рейна. - Тургенев, открой.
- Открою, если скажешь, кто.
- Марта Штейнер.
"Марта! Ей-то что не спится?"
- Скажи, что я в душе.
- Сам и скажешь! Выходи!
Я нахлобучил феску и сделал грозное лицо.
"Пусть только попробует тронуть янычара!"
Рейна сунула мне трубку и уселась рядом, чтобы слышать каждое слово.
- ...Алло, Иван, это ты?
- Да.
- Ты в порядке?
- Да, все хорошо.
- Слышал о Гае? Да? Нам нужно встретиться.
- Зачем? Я вне игры.
- С чего ты взял?
- Ну-у..., - я покосился на Рейну. - Это ведь очевидно.
- Не можешь говорить? Она рядом?
- Угу.
- Тогда приходи в "Две драхмы". Немедленно!
- Я тоже скучаю. Всё, целую... Пока
- "Целую", - Рейна наслаждалась каждым мгновением. - Это которая по счету, а?
- В месяце или за квартал? Ладно, записывай: Этери, официантка из Афин, раз. Ферюза из рода аль Медина, два...
- Что-о!
- А разве нет, детка? Разве нет? Стоит отправиться в спальню - ты за мной, я иду в ванную - ты туда же.
- Ах ты...
На сей раз, я был настороже, вовремя прервав полет ловкой ручки.
- Милая, тебе не надоело? Приличные девушки так себя не ведут. Смотри - и пеньюар нараспашку! Стыдись, женщина, иди и оденься!
Янычар сверкнул глазами и гордо покинул поверженную крепость.
Несмотря на раннее утро, дым в ресторане стоял коромыслом, гости дружно высыпали на завтрак, словно пионеры после линейки.
- Господин Тургенев! Мы здесь, - крикнул Джамал и помахал рукой.
- Когда они, наконец, уедут? - проворчал я, плюхнувшись на стул. - Что им тут, медом намазано?
- Завтра точно, - заверил аль-Фарих. - Сегодня еще фуршет.
- Закрытый прием в честь мосье Ланже, - пояснила Марта. - Будут пресса, модели и кое-кто из гостей.
- А Диана?
- Она выйдет на пару минут, в трауре, разумеется. Обязанности хозяйки я возьму на себя.
- Понятно, - я покрутил головой, выискивая официанта.
- Совет послезавтра. Слышишь, Иван?
- В моем присутствии больше нет нужды.
- Ты будешь на Совете, как и все - уход Гая ничего не меняет.
- Так, давай по порядку, - я налил себе стакан воды. - Вот - мосье Фарих мне все доступно объяснил: про гранат и как его разделят. Ты знаешь, я сразу все понял - математика для детей.
Джамал поджал губы и заерзал.
- Гранат? - удивилась Марта. - Ну, хорошо, если так проще. Вопрос о его разделе возник далеко не вчера, споры продолжаются почти двадцать лет. Три года назад из Совета выбыл Гай, на его место пришла Диана и дело окончательно зашло в тупик. Тогда Марк и предложил возродить пятое Кресло. В итоговом соглашении сказано: голос человека, занявшего это Кресло "в любом случае будет решающим".
- Простите, можно Вас, - к счастью, пролетавший мимо официант, узрел и мою голодную персону.
- "...будет решающим", - повторил я, благополучно пристроив заказ. - Продолжай.
- Продолжать больше нечего, суть именно в этом.
- Ага, - я снова глотнул водички. - Допустим. Однако ситуация изменилась: гранат прекрасно делится на троих.
- Он будет решающим "в любом случае", - терпеливо повторила Марта. - Я акцентирую - "в любом".
- Чушь, это просто словесная эквилибристика. К чему тогда мнение господ Посланников, если некто вправе сделать все по-своему?
- Он может вовсе ничего не сделать, если будет болтаться неизвестно где, - не удержался Джамал.
"Придется, все же, вывести его в сад. Я ведь обещал Рейне научить его хорошим манерам".
- Ну, хорошо, возможно это так. В чем интерес Дианы?
- Если Совет остается, она получает лишь то, что полагается по брачному контракту.
- Десяток миллионов?
- Примерно. Если Совет распустят, ей отходит вся доля Гая.
Фарих снова заерзал.
- Выходит, наши договоры в силе.
- Да, дорогой, - улыбнулась Марта.
Тут следовало, конечно, подтвердить намерения поцелуем, но мне притащили плотно заставленный поднос, и я принялся сортировать тарелки.
- Салат, жареные колбаски, паштет, фаршированные яйца. Ого, круассаны с клубничным джемом!
Я энергично взялся за еду, решив заодно пораскинуть мозгами. Джамал с Мартой заказали кофе.
"Что ж, я снова в банке с пауками. Радует одно - Франка и Яго можно выбросить из головы. Нет, но какой спектакль разыграл кир Андрей, чтобы убедить меня в кознях Кастора! Станиславский обзавидуется. После убытия господина Каллидоса терять поддержку союзника Андрею Петровичу не с руки".
Я прикинул и так, и эдак.
"Нет, не с руки, даже больше, я для него - единственный шанс и подвоха с его стороны можно не опасаться. Другое дело "друг"-Кастор, вот ему я точно не нужен. А любимый аквариум он мне попомнит отдельно. Марк? Не знаю. Из этой четверки Шелтон единственный, кому хочется верить. Только как? Он - верный адепт Идущих, готовый биться за них до конца. Ассах, до чего хочется домой!"
Я задумчиво доел салат.
"Ну что же, делайте выводы, господин Тургенев, хватит с Вас приключений и сумасбродств. Выбор Пятого кресла очевиден".
Отодвинув последнюю тарелку, я вытер губы салфеткой и заявил.
- Если Марк не отменит свой план, я поддержу Диану.
- Он не отменит, - заверил Джамал.
- Ни за что, - подтвердила Марта. - Кстати, вот и его сестра.
Судя по тому, как напрягся аль-Фарих, до Рейны было всего ничего. Я не стал оборачиваться, чтобы не терять лицо.
- Прошу прощения, - Рейна вдруг решила стать пай-девочкой. - Господин Тургенев, на секунду...
Ее губы приблизились к моему уху.
- Быстро за мной, Марк ждет.
Глава 44. Атум и Гор
Башня Шелтона, куда меня притащила непривычно молчаливая Амеди, смотрелась, что надо. Стены из крупного камня, бронзовые светильники под старину и бесконечная лестница, вьющаяся наверх. На площадке второго яруса, меж узких бойниц, развесили целый арсенал арбалетов, луков и аркебуз. Я выглянул наружу, ожидая увидеть латников, подступающих к стенам, но там лишь отцветали клумбы и мирно шелестел кипарис.
- Хоть бы стульчик оставили, - велосипедная прогулка сразу дала о себе знать.
- Вы не уснули, мой повелитель? - Рейне пришлось вернуться, чтобы выяснить, куда же запропастился человек в прекрасных горчичных штанах.
- Иду я, иду.
Мы миновали еще один ярус, где вместо удобной скамейки имелись лишь копья и алебарды, и завершили восхождение на третьем, у двери из потемневших от времени досок.
"Аутентично". Я постучал тяжелым бронзовым кольцом.
- Открыто, входите!
"Марк Шелтон, собственной персоной! И ничуть не изменился, вот честное слово, ничуть!"
- Рейна! Иван! - он раскрыл руки для объятий, и мы не заставили себя ждать.
- Здравствуй, Марк, - Рейна управилась первой. - Здесь жарят мясо?
- Да, еще как! У меня гриль на балконе. Завтракали?
- Нет, - сказала Рейна.
- Только салат, - добавил я.
- Ну и отлично, все готово, садитесь, я принесу вино.
- Где ты болтался, Марк? Мы неделю ждали тебя на Майорке! - Рейну следовало срочно накормить.
- Прости, нас отнесло штормом.
- Куда? К мысу Горн?
- Почти, - Марк удалился на свою кухню, там аппетитно зашипело и снова нестерпимо захотелось есть.
- А мне двойную порцию, если можно, я не спал всю ночь.
- Девушка?
- Да. Романтика под луной.
Шелтон побрякал посудой и вернулся, неся глиняные миски с зеленью и мясом.
- Вот, сделал сам, Диана хвалила.
- Запах, что надо. Баранина?
- Нет, козленок. Уксус, смесь перцев и травки.
- Вкусно, - я успел набить рот и поднял бокал. - За встречу.
"За встречу" вышло не очень внятно, но Шелтон понял.
Рейна пить с нами не стала, возможно, "пино-нуар" было не в ее вкусе.
- Не обращай внимания, - Марк перешел на русский. - Переходный возраст, скоро пройдет.
- Сомневаюсь.
- Как у тебя? Что в Родничках? Профессор, наверное, ругался.
- Когда ты сбежал? Да не особо. Он больше думал, как тебя вернуть. Знаешь, что о тебе в московском НИИ написали?
- Брось, Иван, что они напишут? У них аппарат закоротило.
- Э-э, нет, брат, аппарат в порядке, пленочки не врут.
- И что там? - заволновался Марк.
- А ничего. Мозг либо спит, либо его нет вообще. Мистика во всей красе.
- Профессор сам так сказал?
- Примерно. Удивлен?
- Вы и дальше будете говорить на индейском? - поинтересовалась Рейна.
- Yes! - кивнул я. - All day and all night. Isn't it, sir?
- Только ближайший час, - успокоил сестричку Марк. - Потом я все-все тебе расскажу.
- О чем с ним разговаривать целый час? Пяти минут много.
Марк погладил девушку по плечу.
- Она к тебе неравнодушна.
- Увы, мое сердце занято другой. Так вот о пленках, если верить им, нейроциты твоей коры необратимо повреждены, ни одного мало-мальски приличного комплекса.
- Иван, ты же врач, этого просто не может быть!
- Вот в тут Туренский с тобой полностью согласен, но в принципе, почему - нет? Травма была тяжелая, в организме - гипоксия. Нейроцитам много ли надо - минута-две и ау. Взамен включилась резервная сеть, которую "Нейроскан" просто не видит. Не те частоты, понимаешь?
- Нет.
- Тогда я - пас, спрашивай у своих марсиан.
- Не могу.
- В смысле? Сходи в Чертог и спроси, что тут такого?
- Не могу, - повторил Марк. - Пробовал тысячу раз. Без толку.
- Подожди. Ты здоров?
- Абсолютно. Ем, сплю, плаваю как дельфин. Причина в другом: нет энергии, той, что нужно просто совсем нет. Представь, до Чертога миллиарды световых лет, а я не смог выбраться даже из одиннадцатого номера. Там, в Родничках, я надеялся, что огонь вернется... Он не вернулся, сейчас я такой же, как все.
- Погоди, Андрей Петрович знает?
- Им я не говорил. Знаешь только ты.
- А есть еще вино? - бутылка закончилась на самом интересном.
- Сколько угодно, - Марк нахлобучил на горлышко старый бронзовый штопор. - И главное, мне действительно нужно в Чертог, иначе жди неприятностей.
- Каких?
- Больших.
- Преувеличиваешь. Отличное мясо.
- Рад, что понравилось, я дам тебе рецепт... Видишь ли, Иван, по заведенному порядку, кто-то из Посланников должен являться в Чертог, хотя бы раз в десять лет. Срок давно прошел, боюсь, они начали беспокоиться.
- Когда прошел?
- Три года назад.
- Три - это много.
- Много.
- Что будешь делать? - я обмакнул в соус последний кусочек, прожевал и перевел дух.
"У-фф, хорошо. Сейчас бы на боковую, дела древних духов могут подождать".
- Я? Ничего, - сказал Марк. - Идти придется тебе.
- Абсурд, - с ним даже спорить не хотелось, я откровенно зевнул.
- Спальня - там, отдохни, разбужу через пару часов.
- Так! - идея с парой часов мне решительно не понравилась. - Во-первых...
- Мясо горит, - всполошился Марк и ускакал на балкон, спасать.
Взамен явилась Рейна, уселась напротив и уставилась на меня.
- Все, Тургенев, наговорились?
- Если бы.
- Кто сегодня ведет меня на фуршет?
Я кивнул на открытую дверь, за которой трудился ее братец.
- Жаль.
"В смысле "жаль"?! Что еще за шуточки, госпожа Амеди?"
- Знаешь, могу и я.
- Нет, не можешь, - заявил Шелтон, высунув нос с балкона. - Не верь ему, детка, он сказал, что любит другую.
- Он так сказал? Сбрось его с башни. Буду готова к восьми, - одарив на прощание взглядом песчаной эфы, Рейна громко хлопнула дверью.
- Славная девушка, правда? - Марк водрузил на стол новую миску. - Но, извини, не для тебя, мы же все-таки, братья.
- Сводные братья, у нас разные отцы. И обошлись с нами тоже по-разному. Одного сунули в трюм и выставили вон, а второй получил трон Египта.
- Мама-Селма поступила мудро, отправив Атума к Шелле, тот вырастил его, как собственного сына. После Шеллы он стал бы царем. Но нет, Атум был одержим ненавистью к брату и привел в Египет войско чужеземцев. Гор отстоял крюк фараона в честном бою.
- В честном? Ассах! Нет и нет. Гора защитил преемник Таро, а Фатти не пошел в поход, бросив Атума одного. Он, видите ли, обрел счастье в Тархунтассе!
- Послушай, Иван, это все в прошлом, главное - у нас общая кровь, - примирительно сказал Марк. - Я знаю, в тебе достаточно сил, чтобы достичь врат Чертога.
- Зачем мне туда идти? Что я им скажу?
- Ну-у, - Шелтон замялся. - То, что и раньше. Прогресс, наука, все идет своим чередом...
- ...Посланники на посту.
- Именно! Кресло Каллидосов не опустеет, Ло-инса будет рад.
- Нет, не будет. Я поддержу Диану.
- И почему, позвольте спросить?
- Пожалуйста, от брата у меня нет секретов: я - против тех, кто против моей страны.
- И кто же здесь против?
- По-моему, ты. "Удельное княжество московское" - тебе о чем-нибудь говорит?
- Ах, ты об этом... Да, это правда. Но будет тебе известно, брат мой: Посланники давно не вмешиваются в политику, они лишь финансируют перспективные научные разработки. Даю тебе слово - Союз доконали не мы и нечего сверкать глазами понапрасну.
- Когда это случится?
- Уже в декабре.
- Ну, это мы еще посмотрим! Андрей Петрович обещал.
- Пустое, Ваня, там все уже решено и что-то изменить ему не по силам.
- Тогда мне вообще все равно, что станет с вашим Советом.
- А вот это напрасно. Видишь ли, страх завершения цикла для них... - Марк ткнул пальцем в потолок. - ...первичен. Если Идущие поймут, что мы в тупике, всех отправят на свалку с Союзом или без. Что-нибудь слышал об "Эросе"?
- Естетственно. Греческий бог любви.
- Нет, Иван, астероид. Им достаточно только чихнуть и камешек свалится прямо на наши головы.
- Сдается мне, ты просто водишь их за нос.
- Боюсь, мой друг, Атум, у нас нет иного выбора. Всё, допивай и отправляйся в Чертог.
...- Ладно, надеюсь я успею к фуршету.
Глава 45. Преемник
Темнело, осмотрев Фатти, Шелла созвал остальных.
- Снимаемся. До Коптоса двенадцать парасангов, это три дня пути. Ночью идти будет легче. Ты готов, египтянин?
- Я выдержу, - сказал Фатти. А что еще он мог им сказать?
Рассвет, заставший отряд на Вади-Хаммамат, не сулил ничего хорошего: пышащая жаром колесница Ра ворвалась в царство Нут, легко разметав оставшиеся облака. Быки, получившие лишь несколько глотков воды, были недовольны и раздражительны.
К полудню зной стал совсем нестерпимым, пришлось укрыться в жалкой тени у подножия одной из гор. Фатти пытался улыбаться потрескавшимися губами, но стало ясно, что дневной переход доконает его окончательно. Дальше тронулись в сумерках, отдых у горячих камней, не принес облегчения, а поднявшийся ветер взметнул мелкую пыль, засыпающую глаза.
...- Быков надолго не хватит, - Дейнас щелкнул хлыстом, но толку вышло чуть. - Они и сейчас еле волочат ноги.
- Вода тоже на исходе, - мрачно добавил Форос.
- Привал, - Шелла свернул с дороги. - Если быки не встанут, понесем египтянина сами.
На удивление рана Фатти выглядела неплохо, повязка промокла совсем чуть-чуть и краснота почти ушла. Шелла удовлетворенно кивнул.
- Все идет хорошо, сын везира, кровь отца делает свое дело.
Новый день тянулся бесконечно, казалось, колесница Ра специально застыла над их головами, чтобы наполнить Вади-Хаммамат огненным дыханием своих лошадей. Номо беспрестанно смачивал лоб и губы Фатти остатками теплой солоноватой воды. Когда блистающая упряжка соизволила убраться к западу, Шелла, дремавший у колеса, вдруг открыл глаза и прислушался. Там, у самого горизонта, возникло маленькое облачко пыли, оно быстро росло в размере, приближаясь к путникам.
- Это же наша повозка... Всадники-мсаи... Стой, стой! - Шелла бросился наперерез.
Заметив тавра, люди Таро натянули поводья.
- Привет тебе, Шелла! Нам приказали вернуться и проводить вас до Коптоса. На барку Ор-маа возвращаться нельзя, город вы покинете на другой.
Фатти осторожно переложили на толстый тюфяк, рана заныла, однако жар, терзавший тело, остался за льняным навесом. Он понял, что болезнь отступает, впервые за несколько дней ему захотелось ощутить вкус сочного винограда. Истерзанная ба, метавшаяся по всему свету, вернулась и, о чудо, ему открылся путь, прямой и ясный, на много лет вперед.
Да, он не стал преемником везира, но, Птах - свидетель, он и не желал им стать! И Шелла прав - его место в Чени, рядом с любимой женой. Тут Фатти стало грустно, ведь тавры скоро отправятся домой, Номонга в Абидос и их дороги навсегда разойдутся.
"Вот только кто им сказал, что я хуже Селмы?!"- неожиданно он разозлился и даже попытался сесть. "Почему я должен уступить сестре? Ну, уж нет! Псы и шакалы пока на доске, еще посмотрим, кто придет первым!"
Фатти заскрипел зубами, но все-таки сел, превозмогая боль, проснувшуюся в груди.
- В корзине возле Вас есть гроздь винограда, господин, - Номонга заглянул под навес. - Если протянете руку, сможете до нее дотянуться.
...- Что скажешь об этом? - Баенра Мериамон Мернептах, указал на папирус, оставленный на столике дежурного писца. - Прочти.
Бирута, начальник его личной стражи, поспешил развернуть свиток.
- Махор армии севера пишет везиру, но поскольку тот болен, а вести важные, его переправили в мою канцелярию, - Мерептах нетерпеливо постучал сандалией - читал Бирута слишком медленно. - Махор упоминает ливийских вождей, Тха-неу и Мраиуйю, они давно враждуют. До столкновения пока не дошло, но оба только и ждут, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Важно иное, тот, кого зовут Мраиуйя, собирает ливийские племена и щедро раздает серебро. Тавры обещали ему оружие, и это вызывает опасения.
- Опасения, повелитель?
- Опасения. Таврида далеко, однако ее корабли - частые гости в Северном море. Появление их человека в стане Мраиуйи не случайно, вспомни, какой отпор мы получили в последнем походе.
- Осмелюсь напомнить, господин мой, там не было тавров.
- Верно, не было. Но ответь: кто собрал армию ханаан? Тот человек, Фарих? Нищий царек с побережья? Пеласг так не считает, он уверен, что на востоке зреет новая сила и здесь он, безусловно, прав. Ранее мой везир сообщал мне, что Таврида, не помню имени их царя, намерена отправить к нам посольство. Я соизволил дать согласие. Мною, так же, был подписан папирус с приветствием, а не далее, как вчера я приказал доставить его копию. Вот она...
Бируте пришлось развернуть новый свиток.
- ...Имя посла там указано - "Шелла", сопровождает посольство младший сын везира. По-видимому, Шелла и есть тот человек, что навестил шатер Мраиуйи, он же должен прибыть к Пеласгу.
- Я понял, повелитель, и выясню, не появился ли он в Фивах.
- Поторопись, мне нужен этот варвар. Найди его и приведи ко мне. Ступай...
"Пеласг, Пеласг, недуг отдалил тебя и некому заменить. Кто еще сможет тягаться с тобой в ясности ума и дальновидности суждений? Пожалуй, лишь Уненнефер, первый пророк храма Амона. Да, на своем поприще он хорош, только в делах государства, увы, не помощник. В письме махор утверждает, что ливийцы готовы к войне, однако что-то или кто-то сдерживает их. Если так, то что или кто? Когда они нанесут удар? Праздневства и отдых завершены, начальнику войск севера пора отправляться на западную границу и поставить ливийцев на место. Самому с возвращением в Пер-Рамзес придется повременить, что-то нужно решать и с Нубией. Дерзкие племена с юга захватили караван с золотом и потопили несколько барок, это нужно прекратить..."
Четверка дюжих нубийцев доставила крытые носилки к воротам неприметного дома на южной окраине Фив. Из носилок выбрался человек в сирийском плаще и тут же нырнул в распахнувшуюся калитку.
- Хвала Монту, ты здесь! - Таро встретил гостя на пороге. - Все хорошо?
- Да, я выполнил приказ.
- Значит, Око Себека закрыто. А Фатти?
- В Таносе, как ты и хотел.
- Там ему будет безопасно, - кивнул Таро. - Его не найдут.
- Неужто, нас ищет сам фараон?!
- Река перекрыта, люди номарха проверяют все, что движется по воде.
- Это плохо, мне нужно в Хайру.
- Тогда путь один - на запад, до ближайшего оазиса. Там возьмте проводника, который проведет вас в Ливию через пески. За Фатти не беспокойся, я присмотрю за ним.
- Отправь ему амореянку, он заслужил мой подарок. Что Селма? Она здесь?
- Да, у отца. Как ты и просил, я не спускал с нее глаз.
- А сам везир?
- Плох. Он на пути к материнской земле. Фатти готов занять его место?
- Твоим господином станет Селма, а не Фатти. Она наследует Кресло в Совете.
- Преемник - женщина? Немыслимо!
Таро помотал головой, пытаясь справиться с волнением.
- Ты поведешь ее в Чертог?
- Да, Идущие ждут. Приведи ее.
Шелла потянулся к поясу и напрасно, мешочек с миндалем был пуст.
"Он потрясен. Можно представить, сколь был бы потрясен сам везир, хотя все достаточно очевидно. Первородный огонь, данный роду Пеласга, ослаб, старейший из родов уже не в состоянии достигнуть Чертога. Идущие от истоков не хотят его терять, поэтому нашли простой и действенный способ. Если преемником Пеласга станет женщина, в род вольется новая мужская кровь и огонь разгорится вновь. Ошибку Пеласга с выбором преемника тоже можно понять. Везира подвели лошади: они не выносят носителей первородного огня, так уж издревле повелось. Фатти, обладающей его искрой, не стал исключением, это и ввело в заблуждение отца".
...- Ты звал меня, тавр? - за размышлениями он даже не заметил ее появления.
- Да, присядь, у нас будет долгий разговор.
- Я знала, что когда-нибудь это случится. Что ж, говори.
Мешочек с миндалем по-прежнему оставался пуст, Шелла недовольно поморщился и тут же забыл, теперь он был абсолютно уверен, что все будет сделано как надо.
Глава 46. Харга
- Опять пески! Ненавижу пустыню! - рыкнул Форос, услышав о предстоящем маршруте. - Зачем мы фараону, Фатти? Письма вручены, что же ему еще?
- Письма Мернептаху не нужны, - вздохнул Фатти. - Дебен серебра против дохлой мыши, он узнал о нашей ливийской охоте.
- Охота, как охота, - пробурчал Форос. - Из-за чего так волноваться?
- Из-за Сехмет, конечно, - Дейнас подмигнул непонятливому брату. - Старик давно положил на нее глаз, а Номо взял и стащил девчонку.
- Вернем ливийку и дело с концом, у Фатти уже есть подружка.
- Ну, нет, он женится на обеих. Эй, египтянин, кто из них будет ублажать тебя первой?
Братья расхохотались, а Фатти немедленно покраснел.
Номо не разделял веселья тавров: если фараон хочет кого-то найти, его найдут, дело лишь времени. Барку Ор-маа в Коптосе, скорее всего, уже отыскали. Кормчий знает немного и укажет на Вади-Хаммамат. Люди Бируты проверят дорогу до самого побережья, быстро и очень тщательно, затем вернутся и перекроют реку. Точнее - уже перекрыли, по Нилу на север не уйти. Здесь, в небольшом поместье, где их спрятал Таро, конечно, безопасно, но...
- ...с отъездом задерживаться не стоит, - Шелла словно читал его мысли. - Всем, кроме тебя, Фатти.
- Кроме меня?
- Да.
- Я всегда считал тебя другом, Шелла, а ты поступаешь со мной, будто с битым горшком.
- Ты ранен.
- Мне уже лучше, один я здесь не останусь!
- Ты будешь не один, скоро приедет Мира. Посольство завершено, вы с Номонгой свободны.
- Я дал слово отцу - встретить тебя и проводить до Хайры. Рана почти не тревожит, я поеду с тобой, - уперся Фатти.
- И я, - заявил Номо. - Я знаю эти места, здесь служил мой отец.
- Какой оазис ближайший?
- Харга. Десять парасангов к западу отсюда.
- Что еще ты знаешь?
- Оазис велик, если идти на закат, мы его не минуем. Египтяне возят туда муку в обмен на вино, финики и охру. Можно загрузить несколько повозок, чтобы сойти за торговцев.
- Меджеев повозки не обманут, - покачал головой Шелла. - К тому же, быки идут медленно. Вы, упрямцы, еще пожалеете о сделанном. Дейнас, Форос, ждать больше нечего, тронемся утром, а ты... - Шелла повернулся к Фатти. - ...снова возьмешь вожжи. Не думай, что я позволю кому-то валяться на тюфяке!
...- Отец частенько рассказывал о Харге, - лишь только Шелла, выискивая опасность, ускакал вперед, Номо устроился на скамеечке возницы рядом с Фатти. - Дайте мне вожжи, господин... Можете отдохнуть под навесом, Шелла далеко, он ничего не заметит... Так вот, отец говорил - Харга не столь знаменита, как Фаюм, однако ее виноградники и финиковые рощи ничуть не хуже. Оазис заселили давным-давно, еще до Древнего царства, люди, живущие там, воинственны и свободолюбивы. Наместника в оазис назначает фараон, но без поддержки местных вождей ему долго не продержаться. Нужно обладать мудростью Птаха и мощью львицы-Сехмет, чтобы сохранить в руках этот бриллиант пустыни. Отец всегда считал, что служба у оазиса самая опасная, отряды кочевников с юга караулят караванные пути, норовя урвать свою долю добычи.
Лежите, лежите, господин, Шеллу почти не видно... Наместника в Харге зовут Таамехнет, - продолжил Номо. - Он из ливийского рода племени чехенну. Хоть он и ливиец, но рос и учился в Египте, Фивы для него ближе, чем становища кочевников.
- Значит, он на стороне Мернептаха?
- А этого нельзя знать наверняка. С одной стороны наместник - слуга фараона, с другой - вождь племени, поддерживающего Тха-неу. Сегодня Тха-неу верен царскому Дому, а что будет завтра, известно лишь отцу нашему, Осирису.
- Послушать тебя, этот оазис лучше бы обойти стороной.
- Обойти не получится, - возразил Номо. - Нам нужен проводник. Путь на север не близок, кто-то должен указать дорогу. Хвала Осирису, чехенну не единственное племя, в Харге еще есть чемеху, лебу и другие племена. Многие вожди не признают власть Пер-Рамзеса и не слишком ладят с Таамехнетом.
- Они могут нам помочь?
- Если сочтут выгодным, золото - самый верный союзник. Надеюсь, кошелек тавров не оскудел.
- До Хайры отсюда далеко.
- Далеко, господин, и лучше бы Вам остаться в Таносе.
- Ты говоришь, как Шелла.
Номо кивнул.
- Да, господин. Большая война все ближе, людей, что мы видели в Ливии, словами не удержать. Я вырос среди меджеев и верю в мощь фараона, но знаю, так же, на что способны сыны пустыни. Схватка будет жестокой, и лучше бы Вам держаться в стороне.
- Да, толку от меня в бою будет мало. А почему ты сам не вернулся в Абидос?
- Там, в Ливии, Шелла спас мне жизнь, если получится, я верну ему долг.
Оба замолчали, некоторое время слышался лишь скрип колес и мерная поступь лошадей.
- Знаешь, - Фатти снова уселся на скамеечку возницы и забрал вожжи у меджея. - Я все-таки рад, что ты едешь со мной, хотя точно знаю - это не твоя дорога.
- Все в руках Осириса, господин, он и рассудит, когда придет время...
За полями льна, куда в разлив не дошли воды Нила, потянулась бесконечная пустошь, монотонность кокторой нарушали лишь небольшие караваны, груженые странными сосудами "ну" с молодым вином. Наутро третьего дня зоркие глаза Номонги разглядели тончайшую полоску зелени, возникшую вдали - Харга!
Достигнув оазиса, они разыскали селение виноделов. Днем деревня стояла почти пустой - все, кроме стариков и малых детей, отправились возделывать капризную лозу. Заметив чужаков, из хижины, стоявшей на отшибе, выбралась крепкая еще старуха и подозрительно прищурилась на гостей.
- Мир тебе, добрая женщина - Номо отвесил вежливый поклон. - Не найдут ли здесь путники воду и приют?
- Мир и тебе. Ты меджей? Глаза мои видят плохо, но ваше племя отличить легко.
- Да, почтенная, мой отец из отряда Амияху.
- Имя твоего отца?
- Ньянгу.
- Нет, не слышала. Кто все эти люди?
- Мирные торговцы.
- Ха! - старуха приблизилась. - Что-то не похожи они на торговцев, скорее на тех, кто скачет по пустыне с копьем в руке и луком за спиной.
- Мы охраняем караваны, - пояснил Шелла. - Наш хозяин расчетлив, он не любит рисковать. Прежде чем везти сюда серебро, следует найти безопасные пути и выяснить цены.
- Ты хорошо говоришь по-египетски, незнакомец, очень хорошо, но слух мой не обманешь. Ты - чужеземец, давно ты в Египте?
- Очень давно, еще до пирамид.
- Любишь пошутить? Я тоже когда-то любила. Возможно, ты, и впрямь, не желаешь нам зла. Что ж, войди в дом, старейшины нет, он вернется только к вечеру. Я не расслышала твое имя.
- Шелла.
- Шелла, Шелла... - забормотала старуха. - Древнее имя, имя духа-хранителя, редкое, оно не дается, кому попало. Шелла - охранник караванов! Хотела бы я видеть те караваны... Кто у вас там, в повозке?
- Раненый египтянин, на нас напали грабители. Он слаб, можно провести его в хижину?
- Раненый египтянин, меджей и человек с именем духа... Конечно же, они торговцы, кто же еще! - ворчала под нос старуха, рассматривая Фатти.
В хижине было сумрачно и прохладно, в маленькой жаровне трепетали искорки тлеющих углей.
- А ну-ка, египтянин, ложись и покажи мне свою рану, в этом деле я кое-что понимаю.
Фатти вопросительно взглянул на тавра, тот еле заметно кивнул.
- Не смей никого спрашивать, - проскрипела противная старуха. - Повернись.
Уверенные и цепкие пальцы сдернули льняную повязку.
- Ого, сынок, да тебе, досталось. Нубийская стрела, клянусь Исидой, без стрелы тут не обошлось. Кто вынимал ее? Что, молчишь? Так... Хорошо. Когда это случилось? Скажи, старой Майе нужно знать. Пять дней и пять и еще десять? Ты что-то путаешь, египтянин, глубокая рана так быстро не заживет... Сейчас я соберу отвар, который готовила моя бабка, он поможет обрести силы. А ты лежи, а еще лучше - спи, я разбужу, когда будет готово.
- Майя - вот мы и узнали, твое имя, - сказал Шелла.
- И что с того? - фыркнула старуха. - Родители дали мне другое, оно известно лишь мне и богам. Вам я его не скажу, а боги не болтливы.
Шелла пошевелил угольки.
- Ма-кхана - так тебя назвала мать?
Челюсть старухи отвисла, будто нити, поддерживающие ее, разом лопнули. - Ты... ты знаешь его! Откуда?
- Так уж случилась, почтенная, говорить с богами мне не в тягость. Еще боги сказали: Ма-кхана вам поможет. Скажи, в оазисе найдется человек, способный провести через мать-пустыню?
- Такой, чей рот умеет молчать?
- Да, наши следы должны исчезнуть.
- Я поняла. Тогда вам нужен кто-нибудь из племени машаваша, - задумчиво сказала Майя. - У тебя есть чем заплатить?
Шелла тряхнул тяжелым кошелем в котором призывно брякнул металл.
- Заплачу, сколько требуется и даже сверх того.
- Я все сделаю, господин мой, - согнув спину в поклоне, старуха попятилась и выползла из хижины.
- "Ма-кхана!" - повторил Форос. - Во имя Ареса, как ты узнал?!
- Имя на бронзовой подвеске, что висит у нее на шее, но старуха не умеет читать, - пояснил Шелла. - Родители дали ей эту подвеску, а она просто забыла.
- Я уж подумал о колдовстве, - проворчал Форос. - Не делай так больше. Идем, Дейнас, распряжем лошадей.
Фатти тоже решил выбраться наружу и уселся у входа в компании Номо и двух вислоухих собак, притащившихся в надежде на подачку.
- Не нравится мне это место, - Фатти погладил лохматого пса. - Мы здесь как мухи в киселе. Что за племя, о котором говорила старуха?
- Машаваша? Бездомные бродяги, у них нет своей земли.
- Они за Тха-неу?
Номо отрицательно помотал головой.
- Не-е-т, у них нубийские предки, они всегда сами по себе. Их мужчины знают Большие пески, словно свою ладонь.
- Даже лучше меджеев?
Номо не счел нужным отвечать.
...Старуха вернулась лишь к вечеру, уставшая, но страшно довольная собой.
- Тебя ждут, - шепнула она Шелле. - Ступай по тропинке до старой сикоморы, он там.
"Им" оказался смуглый оборванец в видавшей виде набедренной повязке и облезлой шкуре леопарда на плечах.
- Старая Майя сказала - для меня есть работа.
- Есть, - подтвердил тавр. - О ней не нужно знать остальным.
- Мое слово тверже диорита, а язык скуп, словно пустынный дождь. Говори смело.
- Я ищу смелого воина, который укажет путь в Дахлу в стороне от любопытных глаз.
- Дороги через пустыню ведомы многим, - помолчав, ответил незнакомец. - Есть те, где путники бывают часто, есть те, куда заглядывают реже. Дорог, известных только мне, нет.
- Я не прошу невозможного, - сказал тавр.
- Как твое имя?
- Шелла.
- Привет тебе, Шелла, я - Оогу, сын Гайды, из племени машаваша. Четверть дебена серебром и я проведу тебя в Дахлу.
- Что ж, сделка заключена. И знай - получишь еще столько же, если доберемся благополучно. Когда ты будешь готов?
- Я готов. Майя сказала - у вас есть лошади и повозка.
- Да. Я хочу выйти с рассветом.
- Хорошо. Напоите лошадей и наполните бурдюки, по пути будет колодец, но вода там годится только для животных. Я вернусь с первыми лучами Ра. Прощай.
Глава 47. Кора
Копыта цокнули еще разок, карета качнулась и остановилась. Я дохнул на стекло и потер рукавом несуразно маленькое оконце.
"Да, похоже, на месте".
Прямо от пандуса, освещенного тусклым светом старомодных фонарей, начиналась широкая лестница, по которой уже спешили наверх десяток дам и кавалеров. Благородные кавалеры прихватили, зачем-то, еще и сабли, забавно торчащие из-под коротких плащей, щедро расшитых золотыми вензелями. Я с тоской покосился на кованый крюк, где ждал своего часа мой собственный клинок, обвитый мудреной конструкцией из ремней, ремешков, пряжек и металлических пуговиц.
"Ассах, кто ж такое придумал? Полдня надевать придется. К чертям собачьим! Лучше понесу в руках, а там сдам в гардероб. Берут же они зонтики и трости?"
Решив проблему, я повеселел, толкнул дверку и спрыгнул на мостовую, подернутую сединой инея.
- С благополучным прибытием, кир, - худой, как палка, человек в унылом френче бутылочного цвета отделился от фонаря и отвесил учтивый поклон. - Меня зовут Нетиан Лев, Главный Церемониймейстер Чертога, к услугам Вашей милости.
- Лев?
- Именно так, кир, - Нетиан печально вздохнул. - Лев. Вам следует поторопиться, до начала всего... - он потянул за цепочку и вытянул из кармана часы размером с чайное блюдце. - ...всего шесть минут.
Витиеватые стрелки циферблата, коих насчитывалось целых пять, на мгновение замерли и пошли вразнос, господин Нетиан недовольно запыхтел и стремительно щелкнул крышкой.
- Шесть минут, кир, - повторил он. - А Вы забыли шляпу и плащ.
Господин Лев не поленился лично отправиться в недра экипажа, дабы вручить мне недостающие предметы. Там же он прихватил перламутровую шкатулку, набитую пахучими пузырьками, цветными тенями, тюбиками помады и коробочками с пудрой. Шкатулка, по-видимому, принадлежал некоей даме, забывшей свои богатства в дорожной суете.
- Это не мое, поставьте обратно.
- Еще портупея, кир...
- Вот еще! Я не лошадь, чтобы таскать на себе эту сбрую.
- Но кир!
- Отстаньте, Нетиан, - прошипел я. - Или, клянусь Отцом-основателем, Вам не поздоровится!
- Как скажете, кир, - Лев скис еще больше. - Только хороши же Вы будете среди прочих без родового герба на груди. А кто-то так прямо и скажет - ему не нужен герб, значит, не нужен и надел. Давайте пойдем и заберем, раз ничье.
- Что ты несешь?
- Ничего. Поступайте, как считаете нужным. Не дело могучему древу слушать советы травы, растущей у корней.
На подъеме сыграл нетерпеливый рожок, и мой возница тронул лошадей, уступая место вновьприбывшим. Из изящного ландо выпорхнул красавчик-блондин, а следом юная барышня в бордовой накидке с капюшоном, отделанным мехом. Нетиан сунул мне перевязь и ринулся отвешивать поклоны, я лишь мрачно кивнул.
- Что-то с ремнями? - участливо спросил незнакомец.
Нетиан сделал страшные глаза.
- Застежка сломалась, - буркнул я.
- Нет-нет, Ваша милость, - замотал головой Нетиан. - Все уже починили, осталось только надеть.
Спутница его милости откинула капюшон и уставилась на меня, в темных волосах блеснули жемчужные нити.
- Тогда до встречи, - блондинчик предложил даме руку. - А-а...
- Всегда к Вашим услугам, - Нетиан забавно дрыгнул ножкой, умудрившись украдкой пихнуть меня в бок - "ну же, не привередничай".
Я снова кивнул и даже тряхнул перьями шляпы. Красавчик немедленно расплылся в улыбке и сделал нам ручкой.
- Кто это? - спросил я.
Господин Главный Церемониймейстер были сильно обескуражены, пришлось объясняться.
- Верите, Нетиан: свалился с лошади на охоте, с памятью просто беда.
Нетиан Лев понимающе закивал и взялся прилаживать портупею.
- Его сиятельство, граф Беллинг, сын герцога Тофу.
- А девушка?
- Мадемуазель Кора, его сестра.
- Действительно, как же это я...
- Вам ли не знать, кир, Вам ли не знать. Его сиятельство, граф Шелтон, славно потрепал флот Беллинга в созвездии Латников. Мне кажется, Вы вели вторую эскадру. Или третью?
- Нет, вторую.
- Да, верно, "Стелла" и "Адвенчуре" баронского Дома Атумов шли тогда во второй.
- Скоро Вы, Нетиан?
- Не шевелитесь... - Нетиан застегнул последнюю пряжку и отступил, любуясь результатом. - Великолепно, кир! Герб точно по центру. Позвольте, накину Вам плащ...
- Я и так уже не успеваю, может, обойдемся без плаща?
- У Вас целых шесть минут, - часы-блюдце появились и исчезли еще быстрее, чем прежде.
- С чего бы? Шесть оставалось еще до графской кареты.
- Шесть минут, - подтвердил Нетиан. - Вы же не сходили с места.
- И что?
Главный Церемониймейстер Чертога решил было снова удивиться, но вовремя вспомнил о лошади и передумал.
- Следуйте за мной, кир...
Подниматься по лестнице оказалось совсем непросто, ноги после долгой поездки затекли и потяжелели, а может, дело было в туфлях на высоченном каблуке, с массивными литыми пряжками темного металла, нацепленными для пущей красоты. Худощавый Лев сразу ушел вперед, ничуть не заботясь о госте, пыхтящем за спиной.
"Эге, а снизу Чертог казался не таким уж и большим. То есть, конечно, он и оттуда выглядел не маленьким, но тут-то..." - я задрал голову, пытаясь рассмотреть статуи фронтона, улетевшего под небеса. "А ворота?" - ярко освещенный проем, способный впустить всамоделишного великана, рос прямо на глазах.
Между тем, френч старины Нетиана мелькнул на последних ступенях и исчез внутри. Невидимый механизм чавкнул, клацнул и тяжелые створки поехали по колеям, поскрипывая колесиками. Я прибавил шаг.
"Бу-бумм" - двери сошлись за спиной, едва не отхватив мне кончик сабли, и тотчас зычный голос Господина Церемониймейстера (откуда что и взялось!) раскатился под сводами.
- Дамы и кавалеры! Высокий Чертог вознесший свои башни над брегом материнской земли приветствует вас! Прошу вступить под его своды, согласно традиций и Перечня благородных Домов!
"Традиции у них... Ого!" - выходных камзолов и вечерних платьев в вестибюле набралось не меньше трех сотен, на груди каждого из кавалеров красовался родовой герб. "Вот, интересно, Нетиан, списочек у Вас по алфавиту или еще как?"
- Его сиятельство, герцог Делси с супругой! - возвестил Церемониймейстер и в Парадный зал отправился первый из гостей, прихвативший с собой еще и даму в лиловом платье. Они миновали арку и свернули налево.
- Его сиятельство, герцог Ду! - сухопарая спина нового герцога немедленно откликнулась на зов, не забыв свою спутницу в наряде с сильно открытыми плечами.
"Похоже, пойдут по рангу", - сообразил я, стараясь припомнить феодальную иерархию средних веков.
- ...герцог Тофу, - выкрикнул Лев, и я вытянул шею, пытаясь рассмотреть папашу Беллинга получше.
"Ничего себе!" - мощные плечи Тофу производили неизгладимое впечатление, а на герцогской шее можно было гнуть железные прутья без всякого ущерба для ее обладателя. "И кстати, помнит ли он, что Атумы шли на второй? Еще бы, такое не забывают!"
Дальше в списке значились графы, начиная с красавчика Беллинга, но меня интересовал не он.
"Граф Шелтон! Куда запропастилось его сиятельство? Вон тот, в зеленом камзоле? Или этот, с золотой блямбой на плече?
- Барон! - кто-то бесцеремонно дернул меня за рукав. - Эй!
- Я Вам не "Эй", - пришлось сделать строгое лицо. - Что за манеры, мадемуазель?
Кора фыркнула и дернула еще раз. Специально.
- Что Вам угодно?
- Вы прибыли один, Атум?
- Меня зовут Иван.
- Я не спрашивала Ваше имя.
"Нет, ну куда это годится? Там - Ферюза, тут - Кора. Невоспитанные девицы так и вьются вокруг".
- А Вам какое дело? - я тоже решил не особо расшаркиваться.
- Никакого. Только садиться за стол без дамы позволяется только вдовцам.
- Ну и ладно.
...граф Мориц! - выдал Нетиан Лев.
"Она это что, серьезно? И Нетиан, тоже хорош, ведь слова не сказал!"
Графский список стремительно шел к концу, Шелтона не было и в помине. Похоже, у его превосходительства разыгралась подагра, и он изволил пропустить мероприятие.
Графов сменили виконты, а перед баронскими Домами Нетиан Лев взял паузу, чтобы смочить пересохшее горло.
"Кстати, ты будешь на "А", - я повертел головой в надежде на спасение, но иной походящей пассии поблизости не наблюдалось.
"Черт те что!"
Нетиан отставил бокал и перевернул лист фолианта.
- Б-а-а-р-о-о-н А-а-андира!
Кора сделала вид, что рыжая шевелюра барона интересует ее больше всего на свете.
- Послушайте...
- Благородная девица Кора!
- Послушайте, благородная девица... Возможно, Вы могли бы...
- Не мямлите, Атум. Ну же, громче!
- ...могли бы составить мне пару.
- ...благородная девица Кора.
- Да.
...- Б-а-а-р-о-о-н А-а-атум!
Кора прикусила губу, делая вид, что размышляет, кавалеры у дверей заволновались, выискивая виновника задержки.
...- Б-а-а-р-о-о-н А-а-атум! - вновь возопил Лев.
Кора возвела очи к небесам, печально вздохнула и... нехотя протянула мне руку.
- Б-а-а-р-о-о-н...
- Здесь, здесь!
...Атум! - гаркнул Нетиан в третий раз.
Глава 48. Наследство Каллидоса
Поначалу Парадный зал Чертога показался мне совсем пустым, но дело, видимо, было в неверном свете пасмурного дня, едва сочившимся сквозь матовый купол потолка. Бледные лучи разогнали потемки лишь в самом центре зала, где на приземистом постаменте виднелось нечто, похожее на яйцо-переросток со срезанной наискось верхушкой. Мне вдруг страшно захотелось узнать, что же внутри шероховатой скорлупы, а заодно выяснить, почему воздух вокруг него дрожит, словно прозрачное желе.
- Ку-уда... - прошипела Кора и медленно присела в реверансе с нежнейшей улыбкой на устах.
"Ловко!" - восхитился я.
- На колено, болван, живо! Ниже голову, ниже, не поднимайте глаз!
- Приличествуют, - прошелестело над нами и на душе, почему-то, полегчало.
- Вставайте, - приказала девушка. - Чего Вы ждете? Забыли, куда идти?
На мое счастье по правую руку мелькнул штандарт со знакомым гербом, я гордо вздернул подбородок и поволок свою даму к столу, за которым уже устроились рыжие вихры Андиры и декольте его баронессы.
...- Вы больны, Атум? - буднично спросила Кора. - Или просто редкий идиот?
- Пару недель назад моя лошадь понесла, я упал и ударился головой.
- И что с того? Отец всегда говорил, что вассалы графства Шелтон самые твердолобые из шевалье.
Баронесса Андира осторожно хихикнула, а сам барон немедленно навострил уши.
- Он не прав. Но именно сегодня меня сразили Ваше изящество и красота.
Несносная соседка снова хихикнула.
- Когда сразили? - уточнила Кора.
- Еще там, у кареты.
- Да-да, барон! - вмешался Андира. - Только представьте, со мною как раз случилась такая же история. Сейчас расскажу...
- Позже, - отрезала Кора. - Продолжайте, Атум.
- И знаете, я весьма удивлен, что сам граф Беллинг вступил в Чертог, не предложив столь прекрасной даме составить ему пару.
- Атум, дорогой мой, Вы в своем уме?
- Действительно, - поддержала девушку баронесса. - Она ведь его сестра.
- Похоже, Иван, Вы свалились на полном скаку. Помнится, отец упоминал, что кавалеры Вашего Дома всегда были ужасными наездниками.
- К сожалению, мадемуазель, это правда.
- По-озвольте, - снова встрял неугомонный Андира. - А кто взял Бордовый Кубок в конном строю на двадцать четвертом турнире?
- Вы путаете, барон, - мягко возразил я. - На двадцать четвертом Кубок был лазоревым.
- Верно-верно, - обрадовался Андира. - И все же...
- Вы что, не видите - я разговариваю с дамой!
- Ах да, конечно, простите...
Баронская голова убралась восвояси, и я получил возможность продолжить.
- Как верно замечено, миледи, я прибыл сюда один, но встретив Вас, тут же понял, кого был бы счастлив ангажировать на танец.
- Поэтому Вы пялились на других?
- Ни на кого я не пялился!
- Чушь! Пялились. Вы пожирали их глазами. Даже ее, - Кора кивнула на баронессу Андира.
Та снова собралась было хихикнуть, пришлось двинуть мадам ногой под столом.
- Ну, знаете! - воскликнула баронесса.
- Прошу прощения? - встрепенулся сам Андира.
- Дадите Вы сказать или нет?! - рявкнул я, вокруг зашушукались и стали тянуть шеи. - Так вот... - я потер виски, собираясь с мыслями. - А потом Вы сделали реверанс. Вы сделали его так чудесно, волшебно, изумительно, что я совсем забыл, где я и зачем явился.
Следует признать - насчет реверанса я не врал, ибо никому из прочих дам не удалось присесть столь же медленно и изящно.
- Ну, хорошо, - смилостивилась Кора, и я перевел дух.
То ли наша перепалка вышла такой длинной, то ли дружище Нетиан перешел в галоп, но список из фолианта стремительно приближался к концу.
...- Благородные шевалье де Юбер и его дама Патрисия! - последняя из пар явилась на зов и свободных мест почти не осталось.
Это "почти" относилось к графскому столу, где пустовали целых два кресла с высокими резными спинками. Над одним из них вяло колыхался штандарт графства Шелтон, а над вторым герб отсутствовал вовсе.
- Бедный Гай, - пропела баронесса Андира, перехватив мой взгляд. - Славный был старикан, мы часто гостили в его замке на Тосне. А какие он давал балы, мы с сестрами меняли платья трижды в день!
- Трижды? - хмыкнула Кора. - Поздравляю. У графа в дамской гардеробной проделано скрытое окошко, у которого он торчал с утра до вечера. Каллидос просто с ума сходил от женских туфель и чулок.
- Ну и что? - пожала плечами Андира. - Небольшая безобидная причуда, зато как мы веселились!
- Значит, он умер? - уточнил я.
- Ну, это-то Вы должны помнить, Атум, - заявила Кора. - Вы же были на "Гениусе", когда Гай проиграл планету из родового ожерелья. От такого удар хватит кого угодно.
- Да-да, припоминаю. Граф ведь не оставил наследника? А его жена...
- Какая жена, барон, - удивилась Андира. - Каллидос никогда не был женат. Поговаривали о его тайной связи с виконтессой де Бри, потом с герцогиней Ду, а еще с этой шлюхой из Дома Ферритов, но точно ничего не известно, граф всегда отличался скрытностью.
- Хитрая, похотливая лисица, - подытожила Кора.
- Тише, тише, - зашикали на нас.
Порядком охрипший, Нетиан Лев покинул свой пьедестал и его место занял лопоухий пижон в фиолетовом сюртуке с огромной алмазной звездой на груди. Звезда смотрелась превосходно, но уши франта, пылающие от волнения, решительно портили торжественность момента.
- Сир Гастон, как никогда, великолепен, - мечтательно вздохнула баронесса и закатила глаза, я так и не смог определить шутит она или серьезно.
- Высокочтимые кавалеры и их прекрасные дамы! - несмотря на бурю чувств, сир выдал великолепный бас. - Прошу вас, приветствуйте могущественного сеньора Высокого Чертога!
Зал загудел, задвигал креслами и разом поднялся, торопливо оправляя камзолы и платья.
Ба-бах! - оглушительно выпалила невидимая пушка, и я на мгновение замер, ожидая свиста ядра, рассекающего воздух. Вместо этого на балконе, погруженном до сих пор в темноту, затеплились огоньки светильников и за перилами проявились смутные силуэты.
- Командор! - восхищенно прошептала Кора, сжав мои пальцы.
- Командор... Командор... - эхом понеслось по залу.
Пушка бахнула еще разок, следом грянул марш и кавалеры вскинули вверх клинки. Я тоже не оказался исключением, полный радости и нежданно нахлынувшего счастья.
Светильники наверху толком так и не разгорелись, видно кто-то забыл плеснуть в них керосина, но один из силуэтов шагнул вперед, рассеяв пелену сумрака, поднял руку, словно римский император, а затем приложил ее к сердцу, благодаря за оказанную честь.
Марш ухнул победный финал и сабли вернулись в ножны, благородная дефица Кора смахнула набежавшую слезинку.
- Сеньор наш...
- Надежа и опора, - гаркнул я.
Сир Гастон одобрительно кивнул, дал знак остальным, позволяя садиться и Кора разжала, наконец, стальную хватку.
"Ничего себе..." - я осторожно пошевелил побелевшими пальцами.
Могущественный сеньор смиренно дождался, пока вся братия займет свои места, и заговорил.
- Владетельные герцоги и маркизы, сиятельные графы и виконты, храбрейшие бароны и шевалье. Начну с печального: ушел к материнской земле последний из древнего рода, признанный эталон чести и достоинства, всеми любимый граф Каллидос. Великой скорбью, безмерной печалью переполнены наши сердца, но кресла под этими сводами не должны пустовать и, как гласит пункт тридцать шестой Скрижалей основ, "...если место герцога опустеет, пусть займет его достойнейший из графов, если опустеет место графа, пусть достанется оно лучшему из баронов, кресло барона пусть перейдет к первому из шевалье, а их ряды пополнит новый род, утвержденный благородным Советом". Да будет так. Двадцать шестой турнир кавалеров Чертога открыт. В честь графства Каллидос, я объявляю цвет кубков гранатовым, а храбрейшие из баронов могут внести свое имя в перечень претендентов на Дом Тосны. Переверните часы, Нетиан.
- Да, кир!
Пока мы все глазели на сеньора, трудяга Лев успел прикатить тележку с вертящимися песочными часами. Кряк! - ось недовольно хрустнула, колбы сменились местами и струйка песка бодро заструилась вниз.
- Называйте имена, благородные кавалеры! - загудел сир Гастон, размахивая длинным черным пером. - Вставайте и называйте имена!
Ряды баронства дрогнули, заерзали, но остались на месте, Андира брякнул саблей и сделал вид, что он тут совершенно ни при чем.
- Имена, - не унимался Гастон. - Имена! - тщетно, никто из храбрейших не спешил попасть в его список.
- Хотите графское кресло, Атум? - вкрадчиво спросила Кора.
- Ага, очень надо.
- Напрасно. Места у балкона освобождаются нечасто, всего-то и придется - подняться на донжон.
- "Всего-то"?! - возмутилась Андира. - Вспомните-ка, дорогая, сколько шевалье, ушедших за баронским гербом Дома Прюитов, вернулось из донжона? Восемь из двадцати! Нет уж, хватит в короне и семи зубцов.
Кора фыркнула. Песочка, между тем, в верхней колбе заметно поубавилось и настроение сира Гастона испортилось окончательно.
- Имена, благородные кавалеры! - грозно потребовал он. - Что скажете, Каварадос?
- Нет.
- Ульрих?
- Пожалуй, откажусь.
- Диас?
- Нет уж, увольте.
Сир Гастон запыхтел, дернул себя за ухо и вдруг развернулся ко мне.
- Атум?
"Да, конечно, только человек освоился, обзавелся знакомствами и на тебе - бегай по сквознякам, карабкайся на верхотуру. Дудки! Пусть вон Диас порастрясет свой живот".
"Ну же, Иван, решайтесь" - прошелестел давешний голос.
- Так что Вы нам скажете? - сир Гастон даже перестал мигать.
- Согласен.
- Ох, - только и вымолвила Андира.
- Баронский Дом Атумов открыл список! - возвестил обладатель алмазной звезды и заскрипел пером.
- Дом Андира будет вторым!
- Ох, - снова сказала баронесса.
Толстяк Диас растерянно покрутил головой и, ни стого, ни с сего, принялся отодвигать свое кресло, а вслед за ним и сухощавый шатен с орлиным носом.
- Дом Диасов.
- Дом Ферритов!
Их поддержала еще парочка баронов, очнувшихся от спячки.
- Барон Маккензи!
- Барон де Трой!
- Отлично! - сир Гастон трудился не покладая рук. - Имена, благородные кавалеры! Имена!
Тут с делом вышла заминка - последняя из песчинок ссыпалась вниз, и Нетиан от души вдарил в бронзовый диск.
Бо-мм!
Гастон недовольно хрюкнул, впрочем, жаловаться ему не приходилось, ибо шесть полноправных кандидатов у него уже имелись.
- Выбор сделан! - возвестил сир Гастон и рванул к балкону, победно размахивая листом.
- Куда это он?
- К Командору, - в глазах Коры появился странный блеск. - Поздравляю, Вас, мой маркграф.
- Барон, мадемуазель, - осторожно поправил я.
- Вы снова путаете, Атум, до конца турнира все претенденты и их дамы получают короны с девятью зубцами, а так же апартаменты на графском ярусе. Не скрою, Ваше сиятельство, я поражена!
- О, то ли еще будет. И когда начнется забава?
- Помилуйте, она уже началась!
Глава 49. Фрея
- Всадники! - крикнул Форос, указав на юг.
Номо обернулся и похолодел - "Меджеи".
- Забирайся в повозку, - приказал ему Шелла.
- Если придется сражаться, я не смогу вам помочь.
- Знаю. Оогу, сколько еще до колодца?
- Будем к полудню, господин.
- Ясно. Эй, Фатти, а ты чего ждешь? Отдай вожжи Оогу и живо под навес!
...Патруль, нагнавший отряд Шеллы, действовал осторожно, к повозке приблизилась лишь пара меджеев, еще двое держались поодаль, наблюдая. Тавры не выказывали беспокойства, бег лошадей по-прежнему оставался неспешным.
- Кто такие? - хмурый воин с дротиком наготове преградил им путь.
- Торговцы. Были в Харге, теперь едем в Дахлу. А вы кто?
- Пограничная стража.
- Нам сказали, что эта дорога безопасна.
- В пустыне нет безопасных дорог. Что в повозке?
- Провизия, вода, одежда, нужно много всего.
- Откуда вы?
- Из Мемфиса.
- Далеко забрались, торговцы.
- Вино оазисов всегда в цене. Люди хорошо платят за то, что им нравится.
- Ты египтянин?
- Нет, я из Эфеса.
- Тогда у тебя должно быть разрешение на торговлю.
- Конечно, - Шелла сунул руку в походную сумку и вытряхнул из медного цилиндра свиток папируса.
- Анита из Эфеса... Печать номарха... - меджей вернул свиток. - Что ж, все в порядке, можете ехать... Хой, хой, - всадники развернулись и погнали коней обратно.
- Значит, Анита, - ухмыльнулся Дейнас. - Красивое имя.
- Красивое, - согласился Шелла. - Жаль, что они не поверили.
- Не поверили? Почему?
- Они не пытались заглянуть в повозку... "Псы и шакалы", Фатти, игра началась, наши противники скоро вернутся. Садись на лошадь, Номонга, и отправляйся в Абидос, тебе здесь не место.
- Но...
- Напои коня и уезжай.
- Уезжай, Номо, - сказал Фатти. - Клянусь, я найду тебя, как только смогу.
- Вы собираетесь схватиться с меджеями? Тогда половину вперед, - заявил Оогу. - Иначе с кого мне потом требовать плату?
- Справедливо, - тавр отсыпал горку колец. - Теперь прибавим ходу, у колодца нужно быть первыми.
Кто надумал искать воду именно здесь, в узком ущелье, рассекшим надвое полуразрушенную гору, одиноко стоящую посреди серых песков, так и осталось загадкой. Кем бы ни были те сумасшедшие, их труды увенчались успехом, меж отвесных стен появилось кольцо каменной кладки, накрытое массивной деревянной крышкой.
- В давние годы вода тут была чиста и сладка, будто юная дочь вождя, - Оогу мечтательно причмокнул. - Посмотрим, что теперь.
Ведро нырнуло в каменные недра и вернулось, наполненное едва ли наполовину.
- Мало, - сказал Шелла.
- Да, - ответил проводник. - Лошадям на раз и то, если повезет.
- Меджеи знают об этом?
- Должны знать.
- Поблизости еще есть колодцы?
- Поблизости нет, ближайший в двух дневных переходах.
- Хорошо. Дейнас, разводи огонь, мы остаемся.
Оогу по-прежнему снедали сомнения.
- Вы сказали - остаемся, господин? А как же меджеи?
- В пустыне нам от них не уйти. Форос, возьми лук и поднимись на скалу, смотри в оба!
- Что ты собираешься делать? - заволновался Фатти. - Меджеи не грабители с Вади-Хаммамат и не разбойники-ливийцы. Они - люди фараона, поднимешь руку на них - станешь преступником, в Египте такое не прощают.
- Надеюсь, до этого не дойдет.
- Они перекроют дорогу на север.
- Ну, нет, ты же слышал - другой колодец в двух днях пути. Сюда они не войдут, а значит, им придется убраться, помяни мое слово.
Незваные гости явились к закату. Шелла, засевший над входом в ущелье, насчитал одиннадцать всадников в полном боевом вооружении. У каждого короткое метательное копье, двусторонняя секира и лук с полным колчаном. Тавр не стал долго раздумывать, выбирая цель, его стрела коротко пропела в лучах уходящей колесницы Ра и одна из лошадей рухнула, едва не придавив ногу седока.
Отряд тут же развернулся и отошел, замерев на безопасном расстоянии, однако пауза продлилась недолго - от группы отделились четверо меджеев и устремились в обход.
"Напрасно, там тоже меткий стрелок".
Форос не обманул его ожиданий, разведчикам пришлось вернуться, но верхами остались лишь трое.
"Что дальше, пустынные псы? Пойдете напролом, невзирая на наши стрелы, или дождетесь ночи, надеясь на темноту? Если ваш предводитель мудр, вы посадите пеших за спины и встретите нас в Дахле. Я поступил бы так".
Очевидно, приказ фараона не оставлял меджеям права на мудрость, ибо всадники описали дугу, разгоняя лошадей, и понеслись к подножию горы.
- Безумцы, - прошептал Шелла, вновь поднимая лук.
Он наложил стрелу трижды, а затем пришла очередь Дейнаса, перегородившего узкий проход повозкой. Шелла даже не смотрел вниз - промахнуться в упор было невозможно, следом к брату подоспел Форос, и близнецы довершили разгром.
"Кто там остался, снаружи? Двое пеших меджеев, так и не успевших добраться до расщелины. Их счастье, пусть уходят".
Он спустился к повозке, где Форос придирчиво рассматривал лезвие секиры.
- А ты говорил, что закалка слаба. Смотри, ни сколов, ни вмятин!
- Хорошо, - Шелла присел у колеса и закрыл глаза. - Наточи его, сюда придут и другие... - голос, отчего-то, прозвучал тихо и невнятно.
- Шелла? - Форос тронул его за плечо. - Шелла! Опять! Арес-защитник, только не сейчас!
…В хижине давно никто не жил. Девственный слой пыли покрывал стол из толстых струганных досок, неуклюжие табуреты и полки с нехитрым домашним скарбом. Шелла покрутил в руках тяжелую глиняную кружку и вернул на место - та, конечно же, оказалась пуста.
Строили хижину основательно, будто на века. Примерно до пояса стены вырубили прямо в скале, выше уложили несколько рядов крупного камня, а на потолок пустили накат из грубо обтесанных бревен.
Между стопкой тарелок и кувшином он приметил рукоять ножа. Нож в его роду был в почете, его берегли и ценили, как верного друга и незаменимого помощника. Тот, что нашелся на полке, Шелле не понравился - обух выглядел слишком толстым, а спуски больше подошли бы для топора-колуна. "Этим даже луковицу не порежешь", - разочарованно вздохнув, он вернул нож на место.
Обойдя всю хижину, он задержался у двери. Дверь выглядела прочной, при случае за такой можно было и отсидеться.
"Засов, толстые стены... К чему? Без ведома хозяев Чертога сюда все равно не войти. Похоже, это просто знак: будь осторожен, снаружи опасно".
От опасностей ему оставили меч и лук. Среди висящих плащей, Шелла заметил их не сразу, а заметив, первым делом выдернул клинок и провел пальцем по долу.
"Полтора локтя длиной, широкая гарда, рифленая рукоять. Стоит признать, это - отличная работа. Ковка, заточка, полировка все безупречно, ни одного изъяна. А камень!" - рукоять венчал большой черный шар, на боках которого играли блики света.
"Да, вот теперь, пора!" - закинув за спину колчан, Шелла толкнул засов.
Снаружи поджидало раннее утро, горизонт едва начал светлеть, пробивая полоску в клочковатом тумане. Хижина стояла на пологом каменистом склоне, покрытом заплатами серебристо-серого мха. То тут, то там, на деревцах с извитыми узловатыми стволами, среди дрожащей от утренней свежести листвы, вспыхивали маленькие огоньки - глаза любопытных созданий, проснувшихся ни свет, ни заря. Кругом царила великолепная тишина, ни тебе шороха шагов, ни шума крыльев, ни пенья птиц, спешащих явить свое искусство в столь ранний час.
От дверей, вниз по склону, уходила тропинка, заросшая осмелевшей травой. Одинокая хижина мигом скрылась из глаз, но впереди, словно взамен, открылась излучина реки. Под уклон шагалось легко, продравшись сквозь плетенку пахучих трав, Шелла обнаружил, что русло распадается на два рукава, огибающих остров, заросший теми же неказистыми деревьями с узкими, собранными в метелки листьями. Там, на острове, на прибрежной галечной россыпи, трапезничали твари с чешуйчатыми спинами, напоминавшие не в меру раскормленных варанов. Их тупые морды методично вгрызались в порядком обглоданную тушу, вырывая остатки мяса и сухожилий.
Его заметили тотчас, словно по команде, хищники вскинули головы и застыли, уставившись на тавра. Перемахнуть протоку труда бы им не составило, однако подмытый берег был, все-таки, крутоват. Придя к тому же выводу, головы нехотя опустились, вернувшись к прерванному делу.
Шелла здраво оценивал свои возможности: схватка против челюстей, способных перемолоть бедренную кость, выглядела бесперспективной. В итоге, он предпочел покинуть опасную реку, углубившись в дебри подступившего леса. Вскоре рядом зажурчал ручей, а верхушки деревьев стали подниматься все выше, пока не унесли свои кроны на головокружительную высоту, где их ветви сплелись в купол огромного шатра. Стало необычайно тихо, звуки словно растворились в пружинящем одеяле опавшей листвы. Даже ручей, весело шумящий на маленьких перекатах, прикусил язык и нырнул в укромную канавку.
Лес вокруг отнюдь не был пуст, тут и там, землю активно рыли, выискивая поживу. Стайка любителей содержимого подстилки встретилась ему в какой-то полусотне шагов. Шелла вскинул лук, превратившись в охотника, но стрелять в узкий просвет между стволами не решился, зверьки, в локоть длиной, покрытые блестящей черной шерстью с рыжими подпалинами, то появлялись, то исчезали, почти не задерживаясь на месте. Вот один, наконец-то, замер, подставив бок, и Шелла натянул тетиву, но нет! Полянку, ни с того, ни с сего, накрыла паника, и зверьки бросились наутек, оставив на месте трапезы шелуху колючих плодов.
"Вот, проныры!"
Между корней могучего ствола он приметил удобное место для отдыха. Сам ствол кое-чем отличался от прочих - если те были ровными и гладкими, то у этого кору рассекала глубокая трещина с уродливыми наростами по краям. Мало того, прямо под трещиной, собрались и застыли увесистой лепешкой капли вязкого сока. За неимением лучшего, Шелла отщипнул кусочек, скатал его в шарик и понюхал. Запах показался резковатым, но приятным, он положил шарик в рот и закрыл глаза. По небу разлился легкий холодок, а язык почти сразу онемел, Шелла пожевал тягучую массу, которая тут же растаяла, оставив горькое послевкусие. Решив, что для первого раза достаточно, он сунул остатки смолы в мешочек.
"Странное ощущение... Лес стал пахнуть по-другому и не только пахнуть, а еще и звучать. В траве, в воздухе, на ветвях возникли маленькие создания, невидимые до сих пор простым глазом. А еще появился голод, острый и жадный. Где теперь искать этих шустрых пожирателей корней?"
Впрочем, выйти на след удалось без труда, рассыпавшаяся стайка одумалась и собралась вместе, оставляя за собой хорошо заметную дорожку из сломанных палочек и разворошенной листвы. Шелла прибавил ходу, нагоняя пугливое стадо, направившееся к горному отрогу, где деревья-великаны уступили место травяным полянкам, густому кустарнику и тонкому подлеску. Там он и заметил знакомый хвост, собравшийся нырнуть в заросший овражек. Ти-у - пропела тетива, и все было кончено. Древко стрелы еще дрожало после меткого выстрела, а он уже знал, что охотится не один.
Шелла почувствовал возбуждение убийцы, притаившегося в засаде, лук описал полукруг, выискивая цель, но противник ничем не выдал своего присутствия.
"Где же ты? В зарослях кустарника? За камнями у рощицы или в самом овражке и какую добычу ты ждешь? Может, я кажусь тебе более подходящим ужином, чем жалкая тушка пятнистого беглеца? И ты хитрее, изворотливее и быстрее, чем речные твари".
В левую щеку дохнуло ветерком, принесшим незнакомый запах.
"Да ты в кустах!" - тавр больше не сомневался. " Что ж, я окажу тебе уважение и встречу оружием настоящего воина".
Шелла положил лук на землю и обнажил меч.
"Ну, выходи, я готов".
Глава 50. Ошибка Байи
- ...Арес-защитник, только не сейчас! - Форос тряхнул Шеллу сильнее. - Не время говорить с богами, совсем не время!
- Оставь его, - одернул брата Дейнас. - Он не услышит, ты же знаешь.
- И что нам теперь делать?
- Займи его место наверху. Ешь свою кашу и отправляйся.
Форос хмыкнул и уселся возле котла, бубня себе под нос нечто не слишком приятное для посольских ушей.
...Меджеи не заставили себя долго ждать, наученные горьким опытом, они встали лагерем подальше от опасной горы.
- Брехливые псы, - ворчал Форос, аккуратно раскладывая стрелы. - Дай им хорошего пинка, сразу поджимают хвосты. Вон, собрались и треплют языками, словно болтливые женщины у колодца.
Время шло, Форос скучал, а меджеи все держали совет, наконец, один из них с досадой махнул рукой, швырнул секиру на песок и направился к ущелью.
"Ну, наконец-то, где там Фатти? Переговоры по его части".
...- Кто ты и зачем явился? - Фатти предпочел остаться в тени, тогда как человек освещенный ликом Хонсу, был виден ему с головы до пят.
- Милостью отца нашего, Осириса, я - Байи, меджей, несу службу на этой границе. Не хочешь показывать лицо, назови хотя бы имя.
- Нет, - прошептал Дейнас. - Не смей.
- Отчего же не назвать, назову, - помедлив, отозвался Фатти. - Я - Руи из Чени, торговец.
- Тебя зовут Руи? - казалось, его собеседник озадачен.
- Да, имя, не хуже, чем у других. Так что ты хотел, меджей Байи?
- Воины из моего отряда отправились к этой горе, чтобы набрать воды. Их встретили стрелами и многие погибли. Скажи мне, торговец Руи, не показывающий лица, кто посмел поднять руку на слуг фараона?
- Птах-вседержащий! Это были меджеи? В сумерках мы приняли их за ливийскую шайку. Люди, пришедшие по нашим следам, бросились на нас не сказав, кто они и каковы их намерения. Мы до последнего не желали им зла, первая стрела лишь ранила лошадь. К несчастью, это не помогло. Тогда, чтобы выжить, нам пришлось защищаться!
- Может и так, но теперь-то ты, Руи, знаешь, кто мы, и должен подчиняться моим приказам.
- Разве? Господин мой, колодец на ливийской земле, люди фараона здесь не хозяева.
- Вижу, ты умен, торговец из Чени, и говоришь, как человек образованный. С тем, что случилось, еще следует разобраться, но сперва мы войдем и наберем воды.
- Для вас в колодце воды уже нет, ищите ее в другом месте.
- Мы возьмем ее здесь.
- Нет, - Фатти решил, что больше церемониться не стоит. - Стрелы моих лучников бьют без промаха, те, что пришли с тобой, больше не увидят цветущего лотоса. Что тебе скажут их матери, жены? Фараон вернулся из похода, потеряв тысячи бойцов, но то была война, господин мой. Ты не на войне, это просто гора и горстка людей, не сделавших ничего плохого. Твой патруль ошибся, приняв нас за врагов, ни к чему повторять досадную ошибку. Снова повторю - для тебя воды нет, смирись, меджей и уходи.
Фатти остался доволен собой, слова прозвучали веско и уверенно. Байи придется хорошенько подумать - четверть его отряда потеряно понапрасну, а племя спросит за каждого меджея.
- Ты не оставляешь мне выхода, - помолчав молвил Байи. - Число твоих воинов невелико, вам против нас не устоять. Однако, ты прав, лучше решить дело миром. Шелла, посол тавров, и Фатти, сын везира Пеласга, мы ищем их, так повелел фараон. Если они здесь, пусть выйдут, остальные смогут продолжить путь. А еще у меня есть вот это... - Байи развернул сверток, который принес с собой.
"Жезл Номонги!" - Фатти чуть не застонал от горя и бессилия.
- Я приду за ответом с первыми лучами Ра. Теперь все сказано, торговец Руи, я ухожу.
Развернувшись, меджей зашагал обратно, а понурый Фатти поплелся к повозке.
- Что будешь делать? - спросил Дейнас.
- Ничего.
- Лучше выйди к ним сам. Бояться нечего - в ливийском лагере ты не был.
- А вы?
- Живыми они нас они не отпустят.
- Будете драться вдвоем?
- Не впервой.
- Но как?
- Как? - Дейнас пожал плечами. - Хотел бы я знать... Смотри-ка - Оогу. Что ему нужно?
- Меджеи разожгли костры и варят похлебку. Сейчас они не придут, - проводник уселся и протянул руки к уголькам. - Хочу говорить с тобой, молодой господин.
- Говори, - кивнул Фатти.
- Я брожу по матери-пустыне много-много лет, вожу караваны туда и сюда. У меня нет жены, нет детей, нет земли, но там, в Харге, боги даровали мне сон. В том сне сам Яхмес показал мне дом, стоящий в финиковой роще, и сказал, что этот дом - мой. Еше он мне сказал, что дорогу к роще укажет женщина из оазиса. Яхмес не обманул: еще до заката меня разыскала старуха-чемеху и привела к вам. Меджеи - ваши враги, я тоже не люблю их, они явились в нашу пустыню и считают ее своей. Вы, чужеземцы, дрались с ними и победили, но вам предстоит драться вновь. Я знаю, господин, бой будет трудным, меджеи очень сильны. Если чужеземцы поднимут мне плату - мой лук станет их луком.
- Сколько ты хочешь? - спросил Фатти.
- Двадцать дебен серебром. Не сомневайся, господин, Яхмес нам поможет, вы снова победите, а я получу свой дом.
- Нас целых трое, - подытожил Дейнас, когда Фатти перевел сказанное. - Пусть готовится, сделка заключена.
Узнав, что условия приняты, Оогу стукнул себя в грудь и ушел, не сказав больше ни слова.
- Хвала Аресу, мы стали сильнее, - отметил Дейнас. - Пора подумать, чем встретить гостей.
- Жаль, у нас только одна повозка. Чем закрыть северный вход? - Фатти задумался.
- Может, завалим камнями?
- Камни там слишком велики, зато удобно стрелять сверху, главное, чтоб всадники замедлили ход.
- Ну, это просто, - загорелся Дейнас. - У нас ведь полно лошадей! Свяжем их между собой, стреножим, тропа там узкая, табун не обойдешь!
- Верно и стрелок получит время для прицела.
- Да, мимо Фороса они не пройдут! - Дейнас повеселел. - Выходит, план тот же: по лучнику наверху, а я, как и тогда, жду всадников у повозки. Ты с Шеллой останешься у колодца, туда же отойдем и мы, если меджеи прорвутся.
Фатти грустно кивнул. План получился неплох, но Шелле уж точно не следовало их бросать
...Тем временем, в хижине кое-что изменилось: в очаге потрескивали дрова, а на крюке уютно булькал котел, наполняя комнату ароматом тушеного мяса.
- С возвращением, - Огда попробовал варево, одобрительно кивнул и забрался на табурет, точь в точь пожилой египтянин из зажиточной семьи. - Голоден? Хорошо, я готовлю еду.
Шелла вернул на место ножны и колчан, смыл дорожную пыль и тоже уселся.
- Красивое место, господин мой. Это и есть Фрея?
- Она, Шелла, она самая. Когда-то, совершенно случайно, мы нашли ледяной шар, планету-странник, сбежавшую от своей звезды. Свободная планета подо льдом - редкая находка и мы подыскали для нее более подходящее место.
- А лес?
- Когда лед расстаял, мы привезли его.
- И тварей, живущих у реки?
- Да, много разного, мы славно потрудились, в отличие от Совета Посланников, в который так верит Ло-инса.
Огда помешал в котле и бросил туда горсть сушеных трав, посомневался и добавил еще.
- Брат мой, Ло-инса, утверждает: Египет, ведомый родом Пеласга, далеко опередил прочих. "В чем опередил?" - спрашиваем мы и не слышим разумного ответа. Ты был там и видел эту страну. Скажи, у нее есть будущее?
- Амбары Египта полны семенами знания, а земля по-прежнему пуста. Древо, взрощенное на водах Нила, старо и бесплодно. Нет, господин, Пеласг достиг не больше остальных.
- Ло-инса полагает иначе.
Шелла пожал плечами.
- Я не отрицаю возможностей Совета, - продолжил Огда. - Хотя вполне очевидно, что он зашел в тупик. В Египте еще можно что-то исправить?
- Пеласг считает, что военная угроза заставит фараона строить крепости, а не пилоны храмов. Однако, Мернептах не молод, чтобы свернуть на путь созидания, Египту нужен новый правитель. Его руки должны быть сильны, а разум способен отринуть древние законы.
- Я понял тебя, Шелла, и скажу тебе вот что: забудь о плане везира, сделай то, что считаешь нужным.
- Слушаюсь, но придется нарушить Договор основ.
- Нарушь его, - сказал Огда, и табурет, где только что сидел почтенный египтянин, опустел.
"И так всегда. Когда нужное сказано, они уходят, не сказав даже "Прощай".
Шелла нашел медный черпак, налил полную миску похлебки и закрыл глаза в предвкушении удовольствия.
"Нарушить Договор основ...", ну, надо же! А ведь до сих пор они говорили: "Вы - только Советники, а вы - только Хранители и не больше". Что же случилось у берегов материнской земли, если ему, всего лишь Хранителю, разрешено идти до конца, а прежние законы стали досадной помехой? Гадать бесполезно, главное - планы меняются, и бедную Селму ждет неприятный сюрприз..."
Колесница Ра взошла, когда и ждали, следом притащился Байи, не слишком довольный бессонной ночью. Фатти давно занял свой пост, все больше дивясь собственному нахальству.
- Кто будет говорить со мной?
Фатти открыл было рот, но чья-то рука легла ему на плечо и он онемел, еще не веря в собственное счастье.
- Я! Можешь звать меня Шелла.
"Монту" - шепотом поправил Фатти, стоять за богом войны было куда спокойнее.
- Шелла? Тот самый? Ты посол из Тавриды?
- Да.
- Фараон ждет тебя.
- Письма вручены, мое посольство завершено.
- Нет, посол, тебе приказано вернуться.
- Царь Египта мне не хозяин, забирай своих псов и убирайся.
- Легко говорить столь смело с лучником за спиной, - глаза Байи недобро сверкнули. - Вот только у меджеев не принято спускать обиды.
- Верно, мои лучники готовы, - согласился Шелла. - Я дам знак, и ты испустишь дух, как твои братья, что лежат под скалой.
Лицо Байи посерело.
- Жаждешь мести, меджей? - не унимался тавр. - Ты получишь эту возможность. Выбери копье покрепче и возвращайся, я сражусь с тобой один на один.
- Когда я вернусь, смерть покажется тебе милостью, шакал, - процедил Байи и поспешил к стоянке.
...- Птах-покровитель! - воскликнул Фатти. - Он в ярости! Зачем ты это сделал?
Шелла усмехнулся и похлопал его по плечу.
- Кто с севера, над тропой? Оогу? Живо беги туда и прячься. Пусть проводник поднимается к Форосу, с тыла атаки не будет. Мы с Дейнасом встретим меджеев у повозки. Все они будут здесь, не сомневайся. И, ради Ареса, друг Фатти, будь осторожен. Многое изменилось, сестра еще позавидует участи брата!
...Нахлынувший гнев гнал Байи не хуже хлыста, лишь в десятке шагов от Шеллы он поумерил прыть, чтобы перевести дух. Первый выпад копья воина пустыни выглядел безупречно, но, увы, как и в поединке с Номонгой, тавр легко ушел от прямой атаки. Зато Шелла не промахнулся, его ответный удар рассек Байи бедро.
Тот бросил взгляд на рану, вмиг наполнившуюся темной кровью, зарычал и ринулся вперед, словно взбесившийся бык. На этот раз мастерства тавра оказалось недостаточно, и плечо Шеллы прочертила алая полоса. Окрыленный, Байи удвоил усилия, дыхание участилось, пот заливал глаза. Еще немного, еще... Тавр отступал, защищаясь, но ни один из града ударов, сыпавшихся на него, по-прежнему не достигал цели. Почувствовав усталость, Байи отступил, пытаясь взять паузу в бешеной схватке, где там, Шелла вовсе не нуждался в передышке. Совершив обманное движение, его копье вдруг метнулось вниз, пронзив стопу меджея.
- Ты дерешься как трус и жалишь как змея, - прохрипел Байи. - Я раздавлю тебя, будто мерзкую гадюку.
Со стороны казалось - ничего еще не решено, однако опытный взгляд уже видел начало конца. Шелла больше не допускал ошибок, а выпады Байи потеряли былую частоту и стремительность. Вот их копья снова встретились, тавр крутанул древко, и тупой конец врезался в ребра меджея. Что-то хрустнуло и Байи замер, ловя ртом воздух, а Шелла, вновь развернув копье, вогнал безжалостное жало точно в шею противника. На мгновение могучее тело стража границы замерло, задрожало в последнем усилии удержаться на ногах, и, не найдя опоры, рухнуло на песок.
- Нет! - выдохнул кто-то из меджеев. - Нет!!!
Да! Их соплеменник и брат лежал у ног ненавистного чужеземца, а им оставалось только одно - мстить!
- Быстрее, Дейнас, быстрее, - тавры едва успели укрыться за бортами повозки.
- Да поможет Арес! - Дейнас вскинул лук. - Зачем ты с ним играл? Он трижды открывался под удар.
- Всего лишь дважды, - возразил Шелла. - Давно не встречал столь умелого бойца.
- Он ранил тебя!
- Я дал им надежду. А чем больше надежда, мой друг, тем горче разочарование. Слышишь? Все они здесь!
Там, где засели Форос и Оогу, раздался звук спущенной тетивы, и свистнула стрела.
Глава 51. Где Кора пытается исполнить свой долг
Вжж-ик, вжж-ик - я провел оселком еще раз и придирчиво оценил результат. "Вроде, неплохо", - сабля из кареты, оказалась безнадежно тупой, пришлось изрядно попотеть, прежде чем острие заблестело ровной полоской снятого металла. "Ну-ка..."
Встав в позицию, я шагнул вперед и нанес укол воображаемому противнику. Тот увернулся и попытался ответить, я ловко парировал и перешел в контрнаступление. Шшу-х, шшух... - клинок рассекал воздух то слева, то справа в сложной многоходовой связке. И раз! И два! И три! Чистая победа!
- Браво-браво! - захлопал в ладоши барон Диас, внезапно возникший на пороге. - Великолепный лиманский каскад, сразу видно опытного бойца.
- Кто Вас впустил?
- Фрейлина мадемуазель Коры. Мне сказали, что я найду Вас в гостиной.
"Вот, черт!" - личных фрейлин графине полагалось целых три, и та явно не знала, куда их девать.
- Покажите еще что-нибудь, умоляю! - Диас засеменил к диванчику у окна.
- Квадрат Бейля, - буркнул я и выдал защиту от круговой атаки, прервав полет клинка в миллиметре от шеи толстяка. - Что Вам здесь нужно?
- Поговорить, - пискнул Диас, съехав в позорный дискант.
- Мне надоели пустые разговоры.
- Но это важно!
- Откуда Вам знать?
- Послушайте, Атум, Вам ведь нужна корона?
- Корона у меня есть.
- Нет-нет, не такая... - Диас осторожно отодвинулся от сабли. - Я о той, что привезли с Тосны.
- Вам она тоже нужна.
- А вот и нет, - барон энергично замотал головой, не забывая потихоньку сдавать назад. - В том-то все и дело. Вы видели мою жену?
Жену Диаса я, конечно же, видел. Ума не приложу, как этому увальню удалось заарканить ту брюнетку с талией осы.
- Видели, да? - не унимался толстяк. - Достоинства мадемуазель Коры, безусловно, велики, но Анабель! Анабель - признанная царица бала и она страстно желает занять место графини Каллидос.
- Вы - подкаблучник? - вернув саблю в ножны, я посторонился, открыв Диасу дорогу к дивану.
- Увы! - почему-то обрадовался он, вмиг пересек комнату и уселся, забавно вздернув короткие ножки. - Когда-нибудь Вы меня поймете.
- Вряд ли. И?
- Я отдам ее Вам.
- Кого? Анабель?
- Да нет же! Корону, конечно!
- Она что, у Вас?
- Вы не понимаете, Атум. Корона Каллидосов там, где ей полагается быть, - Диас перешел на шепот. - Но я знаю путь в донжон.
- Эка, невидаль.
- Да-а? И где он, по-вашему?
"Вот пристал. А действительно, где?" - Нетиан Лев водворил всю компанию маркграфов в их новые покои, так и не удосужившись объяснить, что им делать дальше.
- Нам укажут путь после конной схватки.
- Вам - возможно, но не мне, мне вывихнут руку, сломают ногу или даже свернут шею на потеху остальным. Рыцарский турнир! Что за глупость! Не-ет, мы войдем в донжон и заберем корону еще до ристалища, а там - поступайте, как знаете.
- Тогда в чем Ваша выгода?
- Я останусь цел, и это важно, не правда ли?
- Угу. Как Вы вообще стали бароном.
Диас ничуть не обиделся и даже весело подмигнул.
- Не я. Мой прадед и при весьма примечательных обстоятельствах, по случаю расскажу. Теперь Вы знаете - я не хочу сражаться, но и перечить Анабель тоже не могу. Казалось бы - тупик? Но нет!
Диас хитро прищурился и потер пухлые ладошки.
- Пришла пора открыть Вам маленький секрет: прошение, поданное графом Каллидосом в Благородный совет об утверждении виконтства на землях Виолы-12, утверждено! Вот Вам и решение - Атум получает Тосну, а маленькая Виола остается за мной.
- Виконт не граф.
- Да полно! В короне те же девять зубцов, разве что камни помельче. Уверен, Анабель будет довольна.
"Вот, проныра!"
- Допустим. Кстати, как Ваше полное имя?
- Исайя. Исайя де Виль ла Мерта Диас.
- Виль ла Мерта это планета?
- С чего бы? - Кора тоже умела появляться бесшумно. - Жалкий спутник у Ганимеда. Что он тут делает?
Диас вскочил и отвесил неловкий поклон.
- Свидетельствую почтение Вашему кавалеру, мадемуазель.
- Уже закончили?
- Почти.
- Вот и прекрасно. Атум, жду Вас у себя, и постарайтесь не задерживаться.
Кора скользнула по Исайе равнодушным взглядом и вышла столь же бесшумно, как и появилась.
"Ну и семейка, что она, что братец".
Диас на цыпочках подкрался к дверям и выглянул наружу.
- Ушла. Так мы договорились?
- Когда я должен дать ответ?
- Чем раньше, тем лучше. Завтра - подбор амуниции и лошадей.
"Лошади! Секиры! Ристалище!" - я представил рыцаря в черных латах с копьем, направленным мне прямо в лицо, и поежился. "Действительно, Ваня, конная схватка это уже чересчур".
- Ладно, согласен, показывайте дорогу.
- Не сейчас, ночью. Я вернусь ровно в три часа, ждите у дверей.
Исайя де Виль ла Мерта Диас подмигнул и исчез, в чем я тоже не поленился убедиться, не слишком доверяя подобной братии.
"Ассах, и здесь то же самое. Козни, интриги, ночные прогулки. Корона Каллидоса. Какого черта, я в это ввязался?"
Я подошел к зеркалу и недовольно поморщился - мятая рубашка, на подбородке щетина. Являться к маркграфине в таком виде было решительно невозможно...
Вообще-то, я не любитель кроватей, особенно тех, что с толстой периной, ложишься и проваливаешься, словно в яму. Дома у меня обычная софа, довольно жесткая и узкая, а одно время я и вовсе спал на соломенной циновке, приучая тело к возможным невзгодам. С затеей, правда, ничего не вышло - сквозняки, гуляющие по ночам, и подхваченный насморк быстро вернули меня на привычное ложе. Нет, в принципе, против двуспальных кроватей я ничего не имею, семейная жизнь предполагает подобный вариант, но уж тогда без столбиков по углам, балдахина и шифоновых занавесок с аляповатым рисунком из диковинных птиц и цветов.
- Где Вы там пропали, Атум?
Я смущенно кашлянул, наряд Коры выглядел слишком откровенно. К чему, скажите, эти кружевные штучки и колено, "случайно" выглянувшее наружу?
- Добрый вечер, мадемуазель.
- "Мадемуазель"? Вот как! Он говорит - "мадемуазель". Его сиятельство желает официальную процедуру. Отлично, он ее получит. Отвернитесь, Атум.
За спиной зашуршало, стукнули каблучки.
- Я готова, мой граф.
"О-о, нет!" - полупрозрачный пеньюар и туфли лишь усугубили дело.
- Благородная девица Кора де Тофу приветствует Вас, мой маркграф, - томно проворковала Кора присев в реверансе, на сей раз предназначенном только мне. - Позвольте помочь снять камзол?
- Нет!
Ловкие пальчики, споро побежавшие по золотым пуговицам, недоуменно остановились.
- Что теперь-то не так? Я Вам не нравлюсь?
- Наоборот.
- Тогда не мешайте, я исполняю свой долг.
- Бросьте, Вы ничего мне не должны.
- Не прикидывайтесь глупее, чем есть, Атум. Я вступила в Чертог, как дама барона, а не какого-то худородного шевалье, мало того - на мне обруч с девятью зубцами. Девятью, Иван! На балу меня представили самому Командору, а если Вы победите, обруч останется у меня. "Не должна". Чушь! Тофу всегда платят по счетам.
- Не сомневаюсь, но сперва, узнаем друг друга поближе.
- Атум, Вы старомодны, как мой отец.
- Некоторые считают это достоинством.
- Не льстите себе, - Кора уселась в кресло, прекрасно осознавая, сколь выигрышно смотрятся ее ноги. - Что Вы хотели услышать?
- Сколько Вам лет?
- Фи, - сказала Кора. - Откройте Летописи благородных Домов, читать Вы, надеюсь, умеете.
- Умею, не беспокойтесь. Начнем, пожалуй, с Диаса.
- Летописи, Атум! О нем там тоже есть.
- Малая корона Каллидосов неплохо смотрелась бы на Анабель.
- Она не должна ее получить! Слышите? Никогда!
- Тогда перестаньте язвить, мадемуазель.
- Да, монсеньор.
Мне жутко захотелось есть, но поднос с заливным языком и жареными бекасами остался на столике в гостиной.
"Ладно, перекушу потом, надо вытянуть из вздорной девчонки хоть что-то полезное, пока та в узде".
- Диас? - напомнил я.
- Ничтожество, - нехотя ответила Кора. - Себялюбец и мелкий интриган.
- Он хочет получить титул виконта.
- Исайя хочет все, что видит вокруг.
- Он обещал мне указать дорогу в донжон.
- Ложь! Ворота откроются лишь после турнира, другого пути нет.
- Андира?
- Он весь здесь, - Кора раскрыла ладошку. - Всегда навиду.
- Саймон Феррит?
- Злюка-Саймон. Хитер и страшно честолюбив, отменный мастер на коротком оружии.
- А кто та "шлюха" из Дома Ферритов, с которой встречался Каллидос?
- Его тетка.
- Понятно. Маккензи?
- Он, как и Вы, вассал графства Шелтон. Вы издеваетесь, Атум?
- Ничуть. Остается де Трой.
- Де Трой - любимчик Командора и предан ему до мозга костей. Старайтесь избежать прямой схватки, просто окажитесь впереди.
- И как прикажете это сделать?
- Не знаю. Пусть с ним разберется Андира или кто-то еще. Не лезьте на рожон, Командор не простит обиды. Все? Теперь моя очередь.
Вопросы еще не кончились, но я решил не спешить, до возвращения Исайи де Виль ла Мерта оставалось больше четырех часов.
- Хотите вина, Атум? - спросила Кора. - Херес или мерло?
- Все равно.
- Тогда херес, - девушка щедро плеснула из бутыли и протянула мне кубок.
- За нашу победу, - я сделал глоток и одобрительно кивнул. - Хороший букет. О чем Вы хотели узнать?
Дочь герцога подняла бокал, любуясь цветом напитка.
- Кто Вы такой?
- Что?
- Я видела Вас у баронской кареты с гербом Атумов на груди. Вас благосклонно приняли в Чертоге и отвели место за столом. Похоже, Вы обманули всех, но я точно знаю: Вы не один из нас.
- С чего это вдруг? - буркнул я.
- Ха! Не смешите. Умные беседы в спальне? С женщиной, готовой на все? Атум не стал бы тратить на это время. К тому же он пьет только ром! Ну, что скажете, господин мой? Снова будете валить все на лошадь?
"Оп-ля! И стрела в яблочко. Теперь выкручивайся, как знаешь".
- Для своих юных лет Вы слишком подозрительны, мадемуазель. Будь здесь Селеста Андира или Анабель, мы бы не вели досужие разговоры. Херес я не люблю, а граф Шелтон может поручиться, что карета принадлежит мне.
- Вот, значит, как! Мадам Диас Вы бы позволили расстегнуть Вам камзол. И, что я слышу? Даже мадам Андире!
"Есть, попалась! Рыбка заглотала наживку".
- Да, баронесса хороша.
- Вы не сводили с нее глаз!
- Опять Вы об этом, давайте, наконец, забудем о Селесте! С тех пор, как я с Вами, я больше не думаю ни о ком. Кора, милая, поймите - Вы слишком дороги мне, единственная ночь в Ваших объятиях меня не устроит.
Длинные ресницы растерянно дрогнули, а губы удивленно приоткрылись.
- Вы... Вы...
- Я подниму на древке Ваш платок, мадемуазель, и посвящу Вам победу на турнире. Поцелуйте же своего рыцаря, Кора, Дом Атумов возьмет Кубок с Вашим именем на устах!
Глава 52. Мой первый поход за короной
В ночных коридорах Чертога было неуютно. Себялюбец и мелкий интриган Диас споро перебирал ножками, освещая дорогу фонарем с изрядно закопченным стеклом. То там, то сям под потолком мелькали летучие мыши, сверкая сердитыми глазками.
"Тьфу ты... Пошла, пошла..." - один из летунов спикировал мне прямо на плечо, собираясь, видимо, задарма прокатиться.
Услышав возню за спиной, Исайя обернулся и прижал палец к губам.
- Тише, умоляю Вас, тише.
Нахальная мышь недовольно пискнула и взмыла вверх, исчезнув меж деревянных балок, Диас повертел головой и свернул в неприметный проходец, выведший нас в угловую башню. Там мы спустились на пару пролетов, миновали жутко холодный зал с напольными часами и завершили блуждания у двери с едва различимыми римскими цифрами - "XXXXII".
- Сюда, Атум. Да быстрее же, заходите.
Мой проводник нырнул под плотный занавес и прикрутил свой фонарь.
"Ну, надо же!" - кого я тут вовсе не ожидал встретить, так это мадам Диас, ничуть не удивленную столь поздним визитом.
- Добро пожаловать, маркграф, - реверанс Анабель смотрелся весьма прилично.
- Позвольте представить, - застрекотал Исайя. - Маркграф Иван Атум... Моя супруга, Анабель Диас.
Я коснулся губами руки Анабель, с удовольствием отметив, что похвалы Диаса в адрес собственной жены имеют все основания.
- Прошу, прошу, - видимо, светская беседа не планировалась и меня, без лишних церемоний, препроводили в спальню размерами и отделкой куда меньше и проще тех, что нам отвели наверху.
- Чьи это комнаты, Диас?
- Раньше были мои, - Исайя приставил табурет и принялся сдергивать с крючков ковер, висящий на стене.
Ковер нехотя сполз вниз, явив неприметную дверцу, почти не различимую на фоне серых стен.
- Это то, о чем Вы говорили?
- Да!
- И Вы можете ее открыть?
Глупый вопрос - Диас сунул руку в карман и выудил хитро изогнутую железку, совсем не похожую на обычный ключ.
- Сейчас, - он принялся орудовать в замке. - Бывает, что сразу поймаешь...
Крак.
- Теперь осторожнее, - Исайя скользнул внутрь, и я последовал за ним, проверив, на всякий случай, легко ли вынимается клинок.
Клинок вынимался легко, но нужды в нем не было, благородных кавалеров подстерегала опасность иного рода – в нескольких шагах от дверцы зиял зловещий провал с подозрительными трещинами и осыпью по краям.
- Донжон за ним, - шепнул Диас, подняв фонарь повыше.
- Ага, понятно.
Если присмотреться, дорога на ту сторону, все же, имелась - узкий козырек вдоль стены по левую руку, сантиметров двадцать - двадцать пять, не больше. Ползти по этой тропинке, прижавшись спиной к холодным камням, почему-то не хотелось, ко всему прочему, примерно на середине пути из стены торчал металлический крюк, весьма ржавый и ненадежный на вид.
- Идемте обратно, Исайя.
- Что?
- Закроем дверь и повесим ковер.
- Но маркграф! - Диас уперся, прочно загородив проход.
- Я не цирковой гимнаст и вообще боюсь высоты. Хотите - идите сами.
- Что Вы! Я не могу!
- А я могу?
- Конечно!
- А это? - я кивнул на дурацкий крюк, вбитый на уровне груди.
- Ничего страшного, тихонечко приседаете, вот так... - Исайя согнул коленки, показывая, как надо. - ...и, аккуратненько, под ним.
- Вы точно рехнулись, я ухожу.
- Нет! Вам нельзя.
- Это еще почему?
- Потому, - Диас отступил и болт арбалета уставился мне прямо в живот.
- Поосторожнее, мадам, - я медленно поднял руки. - Эта штука чертовски опасна.
- Тогда не теряйте времени, - посоветовала Анабель.
- Если я упаду, короны Вам не видать.
- Да-да, дорогая, не стреляй, - заволновался Исайя. - Ну же, Атум, решайтесь, это проще, чем кажется. Дайте мне Вашу саблю.
- Зачем?
- Чтоб не мешала, конечно. Потом я брошу ее Вам.
- Значит, сами Вы не пойдете!
- Я обещал только показать. Вспомните, ну?
- Рука устала, считаю до трех, - сообщила Анабель. - Один...
- Будьте Вы прокляты, - я швырнул плащ и саблю будущему виконту.
- Удачи, Атум! Несмотря ни на что, мы рассчитываем на Вашу благодарность, - напомнил Диас. - Старайтесь не смотреть вниз.
"Легко сказать. Хоть бы веревку дали для страховки. Нет, эти гроша ломаного не дадут. И Кора тоже хороша: хоть бы спросила - куда пошел и зачем?"
Шаг.
"Под носками туфель уже пустота, а снизу тянет болотом. Возможно, там пруд с протухшей водой, а может, просто слой грязи с обломками упавших камней".
Еще шаг.
"Места все меньше, кажется, стена специально толкает в спину. Арбалет опустился. Плевать на арбалет, впереди карниз еще уже".
Шаг и сразу еще один.
"У-фф, теперь можно взяться за крюк. Поверхность изъедена ржавчиной, рыжая корка отваливается целыми кусками".
Новый шаг и плечо уперлось в металл.
"Скажите, на милость, для чего он? Что сюда вешали? Авоськи с молоком? Ох..." - я ненароком глянул вниз и тотчас зажмурился, голова предательски поплыла. "Спокойнее, Ваня, дышим, все хорошо..."
К слову сказать, Диасы больше меня не торопили, с карниза казалось, что у входа лишь старая картина с забавным толстяком и воинственной женщиной с арбалетом в руках.
"Все, успокоился? Сгибаем колени, медленно садимся и подлазим под крюк. Готов? Начали..."
Стена за лопатками поползла вверх, а под подошвами предательски захрустело. Ту-тук - мелкий камушек выстрелил из-под каблука, я прислушался, ожидая завершения полета, но нет, бездна проглотила несчастного без единого звука.
"Дальше".
Крюк поравнялся с теменем, я сдвинул ногу, подтянул вторую, но тут металлический штырь шевельнулся и я застыл, боясь даже вдохнуть.
"Вот, зараза! Долго так не просидишь, ноги затекут и все. Давай, Тургенев, давай, еще чуть-чуть и встаем".
Я заставил себя отпустить неверную опору и снова пополз вдоль стены, мечтая лишь об одном – содрать шкуру с коварного мерзавца, отправившего меня неведомо куда.
Иногда накатившая злость - лучший помощник, остаток пути за крюком я проделал неожиданно быстро, несмотря на то, что идти пришлось только на пятках.
- Браво, Атум! - воскликнул Диас. - Браво! Клянусь, отцом-Основателем, первого сына я назову в Вашу честь.
- Если останешься жив, - процедил я. - Бросайте плащ... И саблю... Куда дальше?
- Туда.
- Тогда еще и фонарь.
Исайя не возражал.
- Возьмите арбалет, - предложила Анабель.
- Обойдусь.
Диас махнул на прощание и оба исчезли, оставив меня наедине с неизвестностью, хотя нет - над головой пискнуло и тот самый летун снова устроился на плече, крепко вцепившись в ткань острыми коготками.
- Ага, только тебя не хватало. Ладно, сиди, но учти, на ужин можешь не рассчитывать.
После короткого и темного коридора донжон раздался и посветлел. Я оказался на лестничной площадке со стрельчатым окном под самый потолок.
- Теперь наверх, - сообщил я мышу, перебравшемуся в капюшон, тот одобрительно пискнул.
"Донжон, донжон... Что в нем такого опасного? Быстренько забираем корону и назад... Какого черта?" – ступени неожиданно сошли на нет, выстелив под ноги безликий коридор. Я послушно прошагал вдоль стены и очутился там, откуда начал, не поверил и дал еще один круг.
"Вверх нельзя, значит, вниз?"
Вниз получилось легко, тревога отступила, на ум пришел легкомысленный мотивчик. Открутив несколько витков спирали, лестница уперлась в какую-то дверь, не сомневаясь ни секунды, я толкнул ее и вошел.
В нос тотчас ударил крепкий запах навоза, рядом фыркнули и переступили копытами.
- Доброе утро, кир! - бутылочный френч Главного Церемониймейстера был тут, как тут. – Хорошо, что встали пораньше, лучших лошадей разбирают еще до завтрака.
- Вы что, ждали меня, Нетиан?
- Да, Ваше сиятельство. Что-то не так?
- Нет, все в порядке. Просто показалось... Постойте-ка, а где моя мышь?
Нетиан огляделся, покорно проверил плащ и капюшон, в очередной раз вздохнул и печально покачал головой.
Глава 53. Чаша Номонги
Его никто не охранял. Ему оставили лошадь и дорожную сумку, забрав только оружие и нубийский жезл. Меджеи больше не обращали на него внимания, идя по следу с мастерством и упорством отлично натасканных псов. Номо не нравилось то, что они делают, совсем не нравилось, но он не желал им зла. Многие из сородичей были совсем юны, не на много старше его самого, а что бывает, когда тавры берутся за оружие, он знал слишком хорошо. После полудня им повстречались разведчики, принесшие горькую весть.
Байи покачал головой, еще не веря в случившееся, и нашел Номо потяжелевшим взглядом.
- Номонга, люди, которых мы ищем, у старого колодца. То, что они сделали, не поддается моему пониманию. Ты ведь говорил, их всего пятеро, а один даже не воин?
- Да, господин. Трое чужеземцев, проводник-машаваша и сын везира. Это были они?
- Не знаю, Пахиса не видел, с кем бился. Стрела, попавшая в его лошадь, египетская, но это ничего не значит. Возможно, у колодца грабители, устроившие засаду, тогда твои спутники убиты или в их руках. Что думаешь?
Знаков не было. С тех пор, как Монту приказал уйти, боги отвернулись от него. Пропала даже земная твердь, копыта лошади ступали по зыбкой материи, накрывшей бездну. Отряд соплеменников, настигший одинокого всадника, не вызвал ни радости, ни досады. Чаши маат призывно качнулись, но он остался на месте - прежде, чем делать выбор, нужно увидеть знак.
- Слышишь меня, Номонга? - молчание затянулось дольше разумного.
- Ты прав, господин, там могут быть и грабители. Тебе привезли ту стрелу?
- Пахиса, покажи стрелу Номо.
Да, точно, это была она! Одна из тех, что он отобрал в доме Пеласга! С виду стрела, как стрела, однако на древке, ближе к оперению виднелось необычное искривление волокон в виде завитка, на которое он тогда обратил внимание.
- Египетская, - подтвердил Номо. - Такие есть у всех.
Лоб обожгло жаром вечной колесницы, а руки и спина налились мышечной болью, что приходит после длинного, утомительного перехода. Наконец-то - ему дали знак! Он шагнул на одну из чаш без раздумий и сожаления, и боги снова увидели его обветренное лицо.
Гора, в недрах которой скрывался колодец, казалась безжизненной. Если внутри кто-то и был, то этот кто-то вел себя тихо, ничем не выказывая присутствия. Байи дал приказ спешиться и вызвал самых опытных на совет. Сперва меджеи говорили негромко, но чем дальше уходил разговор, тем становилось яснее, что единства нет. До Номо начали доноситься отдельные фразы и слова. Одни считали, что идти к колодцу, не имея представления о том, кто его защищает и в каком количестве - безумство, судьба передового отряда тому пример, другие, наоборот, настаивали на немедленной атаке. Затем пошла речь о подмоге и остатках питьевой воды. Номо так и не понял, на чьей стороне сам Байи, поскольку тот ни разу не повысил голоса, но кончилось все неожиданно - их командир оставил оружие и направился ко входу в ущелье.
Вернувшись, Байи велел ставить шатры и разводить огонь, после чего вновь вызвал Номонгу. На сей раз в нем чувствовалась уверенность человека, знающего, что цель близка.
- Теперь я уверен - твои спутники здесь. Есть среди них человек по имени Руи?
- Такого человека нет, - сказал Номо.
- Значит, он солгал. Мне отвечал египтянин, знающий грамоту и закон.
Скрывать не имело смысла.
- Думаю, Вы говорили с господином Фатти.
- Шелла тоже с ними? Чужеземец-посол?
- Да. И двое воинов.
- Они хорошие стрелки?
Фатти кивнул..
- Какое у них оружие?
- Копья, мечи и секиры. Копья и мечи чуть длиннее наших, секиры тяжелее и шире.
- Я понял и благодарен тебе, Номонга. - Байи понизил голос. - Знай - мы получили приказ - найти вас и доставить в Фивы. Чувствуешь опасность - беги, мы забудем, что видели тебя.
Номо покачал головой, он уже выбрал свою чашу весов, а Байи и остальные меджеи остались на другой.
- Да будет с нами милость Осириса. За мной нет никакой вины, я готов явиться в Фивы вместе со всеми.
- Что же, брат мой, если так, ступай.
"Сказать ему, что с Монту сражаться бесполезно? Сказать, что он должен увести людей? Я мог бы, но он сочтет меня сумасшедшим".
Утро лишь подтвердило очевидное: Байи пал, пронзенный копьем, следом наступал черед его братьев, им он тоже ничем не мог помочь.
"Кто на горе? Дейнас? Форос? Нет, лучников двое, выходит, оба наверху. Шелла будет сражаться в ущелье. А господин Фатти? Что если всадники доберутся до него? Разъяренные боем меджеи не станут разбираться, воин перед ними или нет. Я должен быть рядом", - Номо бросился к лошади и понесся на север, огибая злосчастную гору.
...Фатти не видел боя, зато сидеть на плоском камне, накрытом толстой кошмой было удобно. Внизу постукивали копытами стреноженные лошади, а над головой описывал круги одинокий стервятник.
"Что там?" - от громкого клича меджеев, пришел в волнение весь табун. "Похоже, поединок завершен!" Фатти взобрался на камень и вытянул шею, хотя точно знал, что ничего не увидит. "Теперь начнется..." Он снова уселся, не зная как поступить. "Я здесь, чтобы следить за пустыней и все же, нужно узнать, что произошло... Но я не могу уйти... Всадники? Похоже, приближаются всадники!" - догадка оказалась верна лишь отчасти, поскольку к ущелью спешил один единственный меджей.
- Я здесь! - Фатти вскочил и замахал руками. - Номо! Сюда!
- Иду, господин!
- Хвала Амону, ты жив!
- Жив, господин.
- Как ты меня нашел?
- Я встретил меджеев, они шли по вашему следу.
- Что с Шеллой?
- Шелла победил. Сородичи очень злы, Вам лучше оставаться здесь, господин, из пустыни опасность не грозит. Спрячьтесь, а я выясню, кому благоволит Монту. Будьте осторожны, я скоро вернусь.
Номо улыбнулся и скользнул вниз, стремительно и бесшумно.
"Каких-то полсотни шагов и вот он - колодец, за ним ущелье сужается и делает поворот. Вот куда они поставили повозку", - Номо прижался к стене и прислушался. "Ага, запела тетива... Еще раз и еще... До рукопашной пока не дошло. Надо сказать им, что господин Фатти со мной".
Он шагнул вперед, и все стало ясно.
"Вот она, их повозка! Шелла и Дейнас укрыты за ее бортами, а стрелы меджеев, прошедшие выше, достаются другим... Как больно", - Номо взялся за древко. "Никто не должен знать, что его ранила стрела собственных братьев", - он рванул и стиснул зубы, зарычав от боли. "Я брошу ее туда, за камни, чтобы не нашли… Вот только наберусь сил". Он опустился на песок, привалившись к ледяному боку скалы. "Шелла", - из всех людей на свете, Номо хотел видеть только его, того, кто мог усмирить эту боль, терзающую нутро безжалостными клыками. "Зато я знаю точно - воинам Байи к колодцу не пройти, а господина Фатти не увезут в Фивы. Шелла придет, очень скоро, нужно только немного подождать".
...- Я нашел его здесь, со стрелой в руке. Он сам вырвал ее! - Форос погладил волосы меджея. - Номо еще жив, но жизнь уходит, словно вода сквозь песок.
Шелла приподнял плащ, которым Форос укрыл Номонгу, и осторожно вернул на место.
- Фатти знает?
- Нет, я сразу позвал тебя.
- Скажи ему, пусть поспешит.
- Совсем плохо? - тихо спросил Дейнас.
- Да, - Шелла разжал рот юноши и вложил ему под язык комочек зелья. - Сейчас... Сейчас будет легче, малыш, самое страшное уже позади.
Он все еще дышал, когда вернулись Форос и Фатти. Лицо Номо стало еще бледнее, однако он уже не стонал, мышцы расслабились, а кулаки разжались.
Фатти с надеждой взглянул на Шеллу, но тот лишь отрицательно мотнул головой.
- Сколько еще?
- Совсем мало. Он на дороге к материнской земле.
Фатти сжал в ладони холодеющие пальцы.
Последний вдох друга был спокойным и глубоким, грудь поднялась, опустилась и замерла.
- Отец-Осирис принял его, - сказал Шелла. - И это один из лучших его сыновей.
Глава 54. Мернептах созывает Совет
- Господин, проснитесь, проснитесь... - Мату, старый раб, служивший еще у отца, осторожно коснулся его руки.
Яхмос потряс головой и приоткрыл слипающиеся веки.
- Я уснул? Что случилось? Нужно идти?
- Нет-нет, господин, из Дома войны вестей не было. Там, у порога, носилки вашей сестры.
- Селмы?!
- Да, господин. Вот чаша для омовения. Я проведу ее в зал для приемов.
"Зал для приемов" - Яхмос хмыкнул, новый дом начальника войск севера состоял всего из трех комнат - спальни, тесной кухоньки и передней и это лучшее, что удалось найти в переполненном городе. Он наскоро сполоснул лицо, подвел линию глаз и наложил легкие тени - не подобает мужчине появляться перед женщиной, не приведя себя в порядок.
- Селма...
- Яхмос, брат мой, дай же тебя обнять! Хвала Амону, ты выглядишь здоровым. Так вот как живут суровые воины фараона, - она обвела взглядом скромную обстановку.
- А что? Неплохо, - Яхмос предложил сестре единственное плетеное кресло. - С тех пор, как господин наш, Мернептах обосновался в летнем дворце, в Мемфисе не протолкнуться, спать стоя привыкли даже собаки. Постой, а где остановишься ты? - всполошился он. - Хочешь, располагайся здесь, а я переберусь в казармы марианну.
- Нет-нет, я не стану лишать тебя пристанища, тетушка обещала мне целое крыло.
- Ах да, я и забыл о ней. Как мама?
- Она беспокоится о тебе, на юг приходят тревожные вести.
- Со мной все в порядке, я заслужил повышение - Бонсу отдал под мое начало пять сотен колесниц!
- Бонсу... - Селма улыбнулась. - Он в Мемфисе?
- Вернулся с ливийской границы пару дней назад. Всякий раз при встрече он смотрит на меня как большая грустная собака и задает один и тот же вопрос - "нет ли вестей из Фив?" Мы оба знаем, какие вести он ждет!
- Ну, хорошо, порадуй его... Теперь главное, здесь - копия завещания отца, пора вступать во владение своей долей наследства, - Селма протянула ему медный цилиндр.
- Наследство! О-о, нет, только не это! Я днями и ночами на службе: маневры, фураж, оружие... Великая девятка! Когда мне возиться с отцовскими поместьями?
Девушка лишь пожала плечами.
- Селма...- в голосе Яхмоса зазвучали медовые нотки.
- Нет.
- Ну, Селма... Я ведь не в ладах со счетом, другое дело ты или Фатти. И где он сам, ты что-то слышала о нем?
- За Фатти не беспокойся, о его доле позаботится Лия.
- Да нет же, он пропал, никто не знает, куда.
- Глупости. Он не пропал, он исполняет поручение отца.
- Вовсе не глупости, все очень серьезно - фараон ищет его! А кто те люди, с которыми он уехал?
- Не знаю, но отец доверял им.
- Селма, дорогая...
- Опять ты об этом. Ладно, я помогу, но лишь на первых порах...
- О, сестра, ты лучшая из женщин! Потом я найду время и во всем разберусь. Птах-вседержащий, ведь ты голодна! Мату, Мату...
- Подавать обед господин?
...За обедом Селма ела мало, холостяцкая стряпня ей пришлась не по вкусу. Зато с удовольствием выпила вина и отдала должное спелым финикам.
- Что же происходит на севере? - спросила Селма. - Из-за чего так встревожен фараон?
- Скажу тебе честно, сестра, никто и не думал, что по дороге в Пер-Рамзес, мы застрянем в Мемфисе. Представь, празднества отвели, почести воздали и тут, ни с того, ни с сего, решили устроить большой смотр. Смотр, вообще, дело небыстрое, а на этот корпуса стекаются отовсюду, Мало того, Дом войны затребовал у номархов провиант на полгода вперед.
- Новый поход?
- Да, похоже, - Яхмос заговорил тише. - Махор фараона доносит, что к восточной линии укреплений стягивается армия ханаан.
- И фараон еще здесь! Он что, болен?
- Думаю, он в сомнении. Бонсу известил его, что Ливия тоже готовится к войне. Да, без отца нам всем трудно, он всегда предвидел такие события.
- Скорее, умел ими управлять.
- Что?
- Ничего. Решено, пока я останусь в Мемфисе и разберусь с твоими делами.
- В городе неспокойно, тебе понадобится охрана.
Селма рассмеялась.
- А вот и нет, братец, со мной Таро.
- Сам Таро? Ого! Тогда ты не пропадешь.
"Надо бы отправить Бонсу весточку о Селме", - подумал он. "Но потом, пока она только моя..."
Бонсу влетел в "зал приемов", словно пустынная буря, снося все на своем пути.
- Во имя Амона, осторожнее! - Яхмос едва успел подхватить баночку с краской для письма.
- Где она?
- Пожалуйста, успокойся. Вот табурет, присядь.
Бонсу нехотя уселся и тут же снова вскочил.
- Она здесь?
- Если не сядешь, не скажу ничего. Выпей-ка лучше... Видишь, отличное вино, позволь, я налью еще, - Яхмос поспешно сунул другу новую чашу. - Сестра приехала утром, по делам семьи. Не верти головой, ее здесь нет.
- Утром! И ты столько молчал! Как она? Умоляю, скажи!
- О, Селма прекрасна!
- Она говорила обо мне?
- Еще бы, ты был первый, о ком она спросила.
Тут Яхмос немного покривил душой, зато огонек безумия в глазах Бонсу благополучно погас.
- Ты сказал ей, что я в Мемфисе?
- Конечно.
- И что? Мы увидимся? Когда? Где?
- Ты слишком многое хочешь от девушки, проделавшей столь дальний путь.
- Куда она ушла?
- К тетке по матери. У нее особняк за храмом Сета.
- Ты отпустил ее одну!
- Не считай меня глупым мулом, - возмутился Яхмос. - С ней был Таро.
- Таро? - Бонсу прищурился. - Начальник стражи твоего отца?
- Да.
- Я кое-что слышал о нем, - вино, наконец-то, дало о себе знать, и разговор пошел ровнее. - Он ведь наемник?
- Наемник. А что?
- Наемникам платят и много, чтобы надеяться на верность, Селма может себе это позволить?
- Ха!
- Из "ха!" следует, что - да?
- Хитрец! Хочешь знать, много ли серебра у моей сестры?
- И в мыслях не было!
- Да будет Вам известно, господин мой - имущество отца разделено между детьми. Моя мать и Лия получили щедрые дары еще при жизни и сейчас ни в чем не нуждаются. Нас, прямых наследников, трое и смею тебя заверить, Селма - одна из богатейших, да что там скромничать, самая богатая из незамужних девушек Египта! Теперь доволен? - осведомился Яхмос.
- Нет, - хрипло ответил друг.
Яхмос рассмеялся.
- Что, испугался? Брось, Селма не ценит золото. А ты - победитель фиванской скачки, кавалер ордена Мухи и ее лучший друг.
- Вот именно, друг.
- Ага, Мату несет закуски... Холодная говядина, зелень, лепешки... Знаешь, я соскучился по домашней еде. Найти бы в Мемфисе хорошую девушку, чтобы ходить к ней на обед, но только не такую красивую и умную, как моя сестра.
- Могу поговорить с Бент-Анат, второй женой Мернептаха, она мигом подберет тебе партию.
- Э-э, нет, я вовсе не собираюсь жениться.
- Ну и зря. Видел Теану, дочь номарха из Гелиополя?
Яхмос кивнул, о Теане говорили все.
- Если взяться за дело с умом, заручиться поддержкой царского Дома, - гнул свое Бонсу...
Впрочем, план завоевания юной красавицы в подробностях им обсудить не удалось, ибо в "зал для приемов" ввалился запыхавшийся египтянин с жезлом гонца и свитком папируса в руках.
- Для господина Бонсу, из личной канцелярии фараона, да продлят боги дни его счастливого правления, письмо, срочно!
Бонсу сорвал печать и пробежал строчки глазами.
- Ого! Вызывают во дворец. Передай Селме... Хотя нет, ничего не говори, лучше я найду ее сам.
На сей раз двор царской резиденции был практически пуст - с полдюжины колесниц да крытые носилки, откуда, пыхтя, выбирался господин Месха, начальник Дома войны.
- А, ты уже здесь, идем, - Месха подхватил Бонсу под руку. - Надеюсь, ты спал эту ночь, ибо прилечь нам придется нескоро.
На лестнице их догнал Бирута, Месха сухо раскланялся с первым телохранителем Мернептаха и понизил голос.
- Люди махора прислали донесение с Синая, Фарих атаковал наши крепости. Тише, тише, теперь ты знаешь больше, чем Бирута-горшечник.
Неприязнь этих людей родилась не вчера. И тот, и другой достигли высокого положения благодаря несомненным заслугам, оба метили в кресло везира, а Мернептах все никак не мог выбрать, кому выказать предпочтение.
Хоть Месха и слыл ставленником Пеласга, Бонсу предпочел бы иметь дело с Бирутой. В отличие от начальника Дома войны, не чуравшегося скрытых интриг, Бирута всегда действовал прямо и открыто, без оглядки на мнение остальных.
- Быстрее, пожалуйста, Иситнофрет уже здесь, - из апартаментов фараона выскочил взволнованный служка. - Сюда, прошу вас, сюда...
В малом зале приемов все осталось по-прежнему: постамент с походным троном из черного дерева, треножник с дымящимися благовониями и столик писца у дальней стены. Ах нет, к привычной обстановке добавилось кресло и для царицы.
- Стало известно мне - случилось чрезвычайное, - голос фараона прозвучал устало. - Враг, отброшенный нами в минувшем походе, воспылал жаждой мщения и вступил на землю Египта.
Бонсу скосил глаза на Бируту, но тот вовсе не выглядел удивленным.
- Доносят нам, так же, что ливийский вождь по имени Мраиуйя приблизился к нашим западным пределам. Мы, волею Амона-Ра, царь Египта, и жена моя, Иситнофрет, говорили об этом, теперь же, хотим выслушать и ваши слова.
Фараон обращался ко всем и, по сложившейся традиции, первым следовало отвечать везиру.
- Мой повелитель! - уступать почетную очередь Месха не собирался. - Вести с востока тревожны. Но они были бы еще тревожнее, не оставь Дом войны на Синае корпус Монту и отряд марианну из двухсот колесниц. В случае необходимости, корпус Хонсу, размещенный у Пер-Рамзеса, сможет прийти им на помощь.
- Этого мало, - негромко вставил Бирута, воспользовавшись краткой паузой.
Неслыханно! Прервать говорящего на Совете мог только сам фараон. Бонсу затаил дыхание, за подобную выходку кто другой мог бы тут же отправиться в каменоломни, но Мернептах сделал вид, что не заметил нарушения этикета.
- Конечно, мало, - опытный царедворец, Месха, не выказал и тени недовольства. - Здесь, под Мемфисом, четыре корпуса, готовые к походу. С ними два отряда марианну по пятьсот колесниц. Одно только слово повелителя и все они отправятся на восток.
- Чем же тогда мы встретим запад? - не унимался Бирута.
- Корпус Сета пополнен и расквартирован вдоль ливийской границы. Я затребовал еще три корпуса с юга, через пятнадцать-двадцать дней они будут здесь.
- Три корпуса регулярной армии?
- К сожалению, нет, - Месха даже не повернулся в сторону наглеца. - Все регулярные части в Нубии, к нам прибудут лишь вновь сформированные отряды.
- Это все? - на сей раз разомкнулись уста самого Мернептаха.
- Да, повелитель, все, если не брать гарнизоны городов, отряды меджеев и личную гвардию номархов.
- Насколько велики силы ханаан? - Бонсу в очередной раз отметил глубину и мелодичность голоса Иситнофрет.
- Двадцать пять тысяч воинов или немногим более, моя госпожа.
- Тогда на что они надеются?
- На союз с Мраиуйей, это очевидно.
- Значит, надо уничтожить их союзника! - кулак Мернептаха врезался в подлокотник с такой силой, что дерево тихо загудело.
- Мой повелитель, мы пытались склонить Тха-неу к более активным действиям, однако он очень, очень осторожен. С каждым днем силы Мраиуйи растут, люди стекаются к нему со всей Ливии и что самое главное, у него есть серебро, чтобы им платить.
- Серебро у захудалого ливийского вождя?! - удивилась Иситнофрет. - Откуда?
- Пока мы не можем сказать, откуда оно, госпожа.
- Сколько у него людей?
- По словам Тха-неу, около двадцати тысяч, но колесниц у них нет.
- Двадцать пять тысяч на востоке и двадцать на западе, - подвел итог Мернептах. - Много больше, чем выставили хетты при Кадеше. Что предлагает Дом войны?
Месха сделал паузу, собираясь с мыслями.
- Армии противников сильны, мой господин, а их вожди умны и решительны, но пока каждый из них действует сам по себе. Дом войны считает необходимым, чтобы три из четырех корпусов, стоящих под Мемфисом, немедля отправились к Синайской дороге и дали бой войску Фариха. Корпус, оставшийся в Мемфисе, и ожидаемые подкрепления с юга отразят нападение ливийцев, если такое последует. По возвращении основных сил, мы нанесем удар вглубь Ливии и навсегда покончим с Мраиуйей, - Месху поклонился и скромно потупил глаза.
- Кто еще хочет сказать? - спросил Мернептах.
- Я, господин, - немедленно отозвался Бирута. - Со всем почтением к Дому войны, думаю, делить наши силы подобным образом было бы неразумно. Что, если Мраиуйя не станет дожидаться исхода сражения с Фарихом и атакует дельту? Патрули меджеев и части корпуса Сета разбросаны вдоль всей границы, ливийцы легко сомнут заслоны и выйдут в тыл отправленным войскам. Возможно, они двинутся навстречу Фариху, а могут повернуть и к Мемфису. Кто тогда защитит царский Дом? Нам не следует распылять свои силы, господин, отправим на восток регулярный корпус, этого достаточно, чтобы сдержать врага на линии крепостей. Дождемся резервов с юга и нанесем удар по Ливии.
- Позвольте возразить, повелитель, - в отличие от начальника личной охраны, Месха прекрасно помнил, свое место. - Господин Бирута, видимо, забывает, что враг может войти в столицу Рамессидов!
- Город укреплен, а три корпуса удержат его сколь угодно долго.
- Долго, но не вечность!
- Мы слышали вас, - оборвала спорщиков Иситнофрет. – Что скажет фараону начальник войск севера?
Бонсу откашлялся.
- Нет, - похоже, Мернептах уже принял решение. - Мы ждем от него побед, а не слов. Возьми лучший из наших корпусов, Бонсу, возьми, также, марианну Яхмоса и отправляйся на север. Удерживай укрепления на Синае до нашего приказа. Пусть колесницы Яхмоса скрытно обойдут ханаан и ударят с тыла. Пусть постараются пленить Фариха. Если удастся, доставь его в Мемфис. Мы уверены, тебе это по силам.
Глава 55. Турнир
- Не торопитесь, кир, - педант и зануда, Нетиан Лев, счел нужным лично проверить ремешки доспехов, крепление шлема и сбрую. - Эй, конюхи, подтяните левое стремя, мне кажется оно чуть длиннее, - Главный Церемониймейстер развернул портновскую ленту, дабы убедиться в своей правоте. - Теперь подковы.
- Дались Вам эти подковы, Нетиан.
Торчать в седле в полном комплекте лат было нелегко. Мой противник на той стороне ристалища тоже начал терять терпение, гневно потрясая кулаком. Господа шевалье и бароны, во множестве явившиеся на бранную забаву, изволили недовольно загудеть, а кое-где даже засвистели.
- Все в порядке, - Нетиан, в кои-то веки, закончил с копытами. – Цельтесь ему в голову, кир, в первой схватке он будет атаковать против света и выберет Ваш щит.
- Угу. Копье, Амель.
Амелем звали оруженосца, отведенного мне для рыцарских нужд. Намедни мальчишке стукнуло пятнадцать, и худ он был неимоверно.
"Глисты, наверное", - я от души шваркнул забралом. "Будет атаковать против света..." И что? В этих ночных горшках свет совсем не помеха".
- Амель, копье, живо! Уши оборву.
Копье оказалось легче, чем можно было предположить, однако увесистый бронзовый набалдашник в виде трезубой короны мог натворить дел.
"Хорошо, что шлем жестко прикручен к кирасе, иначе меткий удар просто сломал бы мне шейные позвонки".
Герольды протрубили - "Готовсь!" и я поднял коня на дыбы, демонстрируя вышитую серебром попону, отменную полировку лат и новенький щит с родовым гербом. С лошадью я тоже не прогадал, там, в конюшне, Нетиан сразу потащил меня к загону с высоким гнедым жеребцом.
- Вот, кир, смотрите, это Марций. Он, конечно, с характером, но если поладите, считайте, что дело сделано.
Марций фыркнул и соизволил принять оставшееся от ужина яблоко...
Соперник не стал тратить время на мальчишеское пижонство, а сразу двинул вперед, напористо набирая ход. Куда там! Марций вихрем понесся навстречу, я покрепче перехватил древко.
"В шлем, так в шлем, ничего тому не будет в его штеххельме, похожем на жабью голову, так, в ушах с полчасика позвенит".
Бу-бум! - Нетиан оказался прав, меня атаковали в щит, однако мое собственное копье нашло стальную башку противника на мгновение раньше, славно шваркнув тому по лбу. Шевалье стал заваливаться вбок, но удержался, его набалдашник лишь чиркнул по эмали герба, оставив отвратительную царапину.
Марций вихрем пролетел разделяющий барьер, повернул и встал, готовый снова ринуться в бой. Я поднял забрало, подставив лицо порыву прохладного ветра.
- Смените копье, кир, - на сей раз Амель не дремал, примчавшись следом с запасным оружием.
- Погоди-ка... - мой соперник, хоть и остался в седле, но выглядел неважно, почти улегшись на шею своего скакуна, видно гудело в его мозгах основательно.
Герольды вскинули трубы, оповещая о начале второй схватки. Рыцарь в штеххельме попытался взять протянутое копье, промахнулся и вдруг, начал сползать на руки оруженосцев.
- Отличный удар, Атум! - воскликнул Исайя де Виль ла Мерта Диас. - Узнаю старую школу. Эффектно! Легко! Изящно!
"Иди ты к черту!"
Диас в парных схватках не участвовал, зато Нетиан, по старой дружбе, внес меня в списки, куда только возможно.
"А как же, кир, а как же, кому, как не Вам. И пусть в Доме Тофу подавятся, на этом турнире мы заберем оба Кубка и еще кое-кого в придачу!" - тут Нетиан плотоядно осклабился и даже подмигнул. "Очень даже запросто, кир".
"Запросто ему. Да! Конечно!"
Амель стянул с меня шлем и принялся развязывать ремешки кирасы.
Через турнир следовало пройти всем маркграфам, разве что, выигрывать было необязательно, достаточно лишь остаться на ногах, чтобы войти в донжон. Завтра хитрюга-Диас, как пить дать, будет отсиживаться в арьергарде, а вот мне придется несладко и рыцари герцога Тофу с желтыми перьями на шлемах, припомнят нам созвездие Латников сполна.
- Следующий - Гастон Бин, - Исайя помог оруженосцу справиться с нагрудником. - Голова у него покрепче, чем у шевалье Руа, да и рука потяжелее, но Вы справитесь, кир. Другое дело - Беллинг в последней схватке.
- Беллинг? Откуда Вы знаете?
- Что ж тут не знать? Меланжа он свалит без труда, с Маккензи или Готье придется разве что повозиться. В той дюжине ему опасен только де Трой, но вряд ли, вряд ли, Беллинг очень хорош.
- Де Трой или Беллинг, посмотрим.
- Вы будете биться с графом, помяните мое слово.
- С графом, так с графом, - я улегся на узкую раскладную кровать и с наслаждением потянулся. - Великолепно! Сколько у меня еще времени?
Диас похлопал по карманам в поисках часов и засеменил к выходу.
- Сейчас, спрошу у Нетиана.
"Ну, конечно, куда без него. Лев сверится со своим блюдцем и скажет, сколько мне осталось тут валяться. Потом я встану, нацеплю железки, сваленные в углу, и пойду выбивать дух из очередного шевалье. А ведь Диас не верит в мою победу, по голосу слышно, что не верит. Неужто смазливый блондинчик управляется с копьем лучше Атумов?"
...Хрясть - копья разлетелись в мелкую щепу, меня крепко мотнуло, и рука под щитом онемела.
"Ничего себе!" - Беллинг промчался мимо, даже не качнувшись.
Умница Марций сразу сбавил ход, позволив седоку прийти в себя, Амель вложил в перчатку новое копье.
"Вот, ничего себе!" - повторил я. "Бедный, бедный кир Готье", - его снесли, словно мешок соломы, а ведь Диас считал, что с ним хотя бы "придется повозиться". А после этого у де Троя захромала кобыла. С чего вдруг? Никто не знает и подходящей замены в конюшне не нашлось. "Барон Рэй де Трой выбывает!" Что ж, с точки зрения Коры это к лучшему, правда братец ее - тот еще подарочек!"
…"Подарочек" тоже сменил копье, отсалютовал ложе Командора и даже послал воздушный поцелуй кому-то из дам. Марций возмущенно всхрапнул и нетерпеливо переступил копытами, мы оба горели желанием наказать наглеца.
Трубы герольдов взметнулись, однако соперник рванул с места, не дождавшись сигнала. Я прозевал его бросок, я, но не Марций. Его старт выглядел не менее впечатляющим, и середины барьера он достиг первым, не дав даже толком решить, куда атаковать.
Бамс! - рука сработала сама собой, набалдашник врезался в щит графа, оставив там глубокую вмятину. Трезубец Беллинга тоже не дремал, описав плавную дугу, он коварно взметнулся вверх и въехал в мой шлем над левым креплением забрала.
У-у-у, - звуки разом пропали, глаза затянула предательская темнота, и я поплыл неизвестно куда, будто мыльный пузырь с радужными разводами.
- Кир! Вы слышите меня, кир!
Кляксы перед глазами слились в подобие мутных силуэтов.
- ...пожалуйста, отдайте копье!
"Амель", - я послушно разжал пальцы.
- Маркграф на коне! Он будет сражаться! - завопил Диас, подхвативший поводья. - Атум, Атум, откройте забрало.
- Не могу, - под язык словно натолкали ваты. - Не поднимается.
- Ого! Да он погнул Вам шарнир. Зато Вы выбили ему плечо! Да-да! Похоже, у него заклинил наплечник. Возьмите копье... Копье, кир.
"Копье... Вот оно, в перчатке, странно, я совсем не чувствую древка".
- Цельте туда же. В верхний край щита! - не унимался Исайя. - Не спешите, придержите лошадь, главное попасть.
"В плечо, ну конечно, знаем мы эти штучки. Рыцарь делает вид, что ранен, приглашая соперника развить успех, а сам бьет, куда хочет, и вот мы уже на траве" – я представил жука, лежащего на спинке. "Мало того! Шлем сломан, на родовом гербе царапина, а платок, подаренный Корой, валяется в пыли. Не-ет, благородный граф, такой радости мы Вам не доставим, и уж отмерит Вам баронская длань сполна!"
Оруженосцы Беллинга выправили, наконец, злосчастную пластину и тот, поморщившись от боли, тронул лошадь, готовый продолжать.
"Подняли трубы? Теперь уже Марций сорвался, не дожидаясь сигнала. Копье графа упорно смотрит мне в щит, да и зачем ему рисковать? Давай, Марций, давай, я попаду!"
Бу-бумс! Беллинг не стал менять план, вдарив по щиту не хуже парового молота, я тоже предпочел не играть в кошки-мышки, откровенно выцеливая шлем. Граф попытался отклониться… тщетно! Бронзовый трезубец могучего барона смачно впечатался в графское забрало.
Марций миновал барьер, развернулся и загарцевал вдоль трибун, не обращая внимания на соперника нескладно ворочающегося внизу.
"Где Кора?"
Лошадь снова не подвела, взвившись на дыбы аккурат напротив ложи герцогского Дома Тофу.
Перед дамой следовало показать лицо, шарнир забрала хрустнул и нехотя пошел, выдав противную скрипучую руладу.
- Наш победитель, маркграф Атум, приветствует прекрасную леди Кору, - возвестил Нетиан Лев и платок, повязанный ею на шлеме, весело затрепетал, расправленный подоспевшим ветерком.
Глава 56. Мой второй поход за короной
...- Так я могу надеяться на Вас, Атум? - герцог Ду счел возможным закончить с воротником и оторваться от зеркала.
- Да, Ваша светлость! - рявкнул я.
- Болезнь графа Шелтона - весьма прискорбное известие, нам придется нелегко без его меча.
- Да, Ваша светлость!
- Чрезвычайно неприятно. И ведь какой шанс взять оба Кубка сразу. Последний раз такое было... На девятнадцатом турнире, если не ошибаюсь.
- Да, Ваша светлость!
- Ну-ну, Атум, потише, незачем так орать. Маккензи составил список?
- Вот он, ровно тридцать рыцарей и баронов.
- Кто будет держать центр вместе с Вами?
- Камю и Годдах.
- Отлично! Думаю, на сей раз Тофу придется несладко. Кстати, Атум, герцогиня просила третий танец оставить за ней. Или второй? Или третий? Впрочем, она скажет сама. И наденьте что-нибудь лиловое, шарфик там или рубашку, - герцог махнул ручкой, давая понять, что аудиенция окончена, я попятился и осторожно прикрыл дверь.
"Лиловое! Где это видано - Атумы и в лиловом! Наши цвета - бордовый и серебро. Куда мне, позвольте спросить, впихнуть Ваш лиловый? Шарфик под платье жены - вот, что ему действительно важно. На ристалище его светлость будет мирно наблюдать в сторонке под охраной полудюжины баронов, делая вид, что готов прийти на помощь, если дело того потребует. А дело обязательно потребует, у Тофу рубаки не хуже наших, и сам он, в отличие от Ду, полезет в драку первым".
- Что он сказал? – Диас маялся за порогом.
- Сказал, чтоб Вы взяли копье покрепче. У Анабель есть лиловые платки?
- Танцуете с герцогиней?! - Исайя закатил глаза и причмокнул от удовольствия. - Завидую Вам, Атум, у Стефани Ду роскошная грудь!
"Еще этот Диас, он ведь тоже в списке. Какой с него прок? Разве что, сплавить толстяка в резерв? Отличная мысль, пусть пудрит нос его светлости".
Едва Исайя умчался за платком, как победителя Беллинга заприметила маркграфиня Андира, летящая куда-то на всех парусах. Селеста тут же сменила курс и восхищенно защебетала, то и дело призывно заглядывая в глаза.
- Да-да... ну, что Вы... обязательно... конечно, - чудом вырвавшись из цепких ручек, я угодил в медвежьи объятия барона Годдаха, собравшегося на пирушку в честь рыцарей графства Шелтон.
"Хороши же они будут к балу!"
От Годдаха так просто не отделаешься, пришлось поклясться, что присоединюсь к остальным тотчас после визита к мадемуазель Коре.
- Вы уж не тяните там, Атум, нечего там тянуть! Зайдете и сразу к делу! Потом расскажете все подробно, с начала и до конца, - Годдах хохотнул и удалился, топая огромными сапожищами.
"Годдах! Пожалуй, единственный, чья стать не уступает герцогу Тофу. В копейном ударе он, словно таран, будет нестись вперед, сметая все на своем пути, а уж когда поднимется знаменитая булава, тут только держись. Главное, чтобы утром Бриан Годдах смог забраться на лошадь, ведь конную схватку за прошлый Кубок он беззаботно проспал, лишив партию Шелтона заслуженной победы".
- Вот Вы где, кир! - Нетиан Лев смахнул капельки пота и перевел дух. - Идемте за мной, да быстрее же, быстрее.
- Что-то случилось?
- За Вами отправили гонца еще час назад!
- Я был у герцога Ду.
- Только у него? Значит, Вы не трогались с места?
- Почти нет.
- Великолепно! - на свет появились знакомые часы. - Всего десять минут, гора с плеч. Почему Вы стоите? Нас ждет Командор!
- Но Кора...
- Кора! Зачем она Вам? Вас вызвали и вызвали первым, это хороший знак.
- Какой, к черту, знак! Куда Вы меня тащите?
- "Куда", кир? В донжон конечно!
"В донжон!" - ноги сами прибавили ход, Главный Церемониймейстер больше не оглядывался, размашисто шагая впереди.
- Сюда, - светильники на стенах кончились и Нетиан Лев выкрутил фитиль керосинового фонаря на полную. Идти стало тяжелее, воздух сгустился, отсырел и застыл. Стены покрылись кусочками плесени, свисающей кое-где неопрятной бахромой. Мало того, под подошвами зачавкало и вскоре в каждой из туфель завелось собственное холодное болотце.
- Далеко еще?
Нетиан даже не обернулся, а я, в сердцах, наподдал крысенышу, попавшемуся на пути.
- За мной, кир.
Тут мой проводник внезапно свернул и взялся протискиваться в узкую щель, пыхтя и скрежеща пряжкой ремня. Я чертыхнулся и полез следом, обдирая локти и колени. Намаявшись, мы очутились в дивной комнате, вполне себе светлой и проветренной, но захламленной сверх всякой меры. Картины, канделябры, столы и столики, кресла и креслица, стулья, банкетки, статуэтки, зеркала, ковры и прочая дребедень, громоздились у стен до самого потолка.
- Ничего себе, - я покрутил странный глобус с разноцветной рельефной поверхностью. - Где-то я это уже видел. Смотрите, Нетиан, с той стороны будто грецкие орехи раздолбили.
- Да, очень похоже, - Лев торопливо расчищал проход к двери, заваленной обрушившимся хламом. - Готовы, кир?
Я стряхнул с камзола кусочки налипшего мусора и попытался привести в божеский вид хитросплетения парадной портупеи.
- Прошу! - Нетиан Лев толкнул створку и вжался в башню из комодов, освободив дорогу. - К Вам Иван Атум, Командор!
- Пусть войдет, - прошелестело над головой и мне ничего не осталось, кроме как предстать воочию.
..."Предстать воочию" пришлось сразу перед тремя сеньорами, составившими партию в неизвестную карточную игру. При виде моей устряпанной одежды, Командор недовольно поморщился: сами господа щеголяли идеально отглаженными мундирами с двумя рядами гербовых пуговиц, а их сверкающие лаковым блеском сапоги были умопомрачительно хороши.
- Прошу Вас, Иван, - мне указали на кресло у столика, заставленного батареей пыльных бутылок. - Угощайтесь, мы скоро закончим.
- Не беспокойтесь, я подожду.
Усевшись, я выбрал бутыль, оплетенную лозой, и щедро плеснул себе вина.
"Похоже, все в сборе, Марк называл их имена - Ло-инса, Огда и Морис. "Огда" – придумали же. Впрочем, Идущим все равно, как их называют, у них и тел-то нет. Другое дело, кто из них кто?"
- Повышаю, десять сверху, - темноволосый крепыш, сидящий ко мне спиной, двинул в банк стопку металлических кружков.
"Серебро или платина? А может, палладий?"
- Пас, - сказал Командор, а третий из игроков, изящный шатен с тонкими усиками, пошевелил губами и задумался.
"Платина", - решил я. "Из-за серебра так морочиться не стоит".
- Пас, - изрек, все же, осторожный шатен и бросил карты.
Крепыш довольно засопел и сгреб горку металла.
- Партию Атум? - спросил Командор, закурив длинную папиросу.
- Нет, - больше всего на свете я хотел бы сменить мокрые носки. - Не при деньгах.
- Жаль, - аккуратные колечки поплыли к потолку. - Вы ведь хотели о чем-то спросить маркграфа, капитан?
Крепыш с готовностью развернулся, смахнув нечаянно на пол с полдюжины тех самых монет. Раздался бодрый звон и один из кругляшей вознамерился спрятаться за моим каблуком.
- Конечно! - темноволосый продемонстрировал ровный ряд белоснежных зубов. - Как там дела у Посланников, Иван?
"Ну, вот, сказал, будто наша физичка - "Ты хоть готовился, Тургенев?" А потом снимет очки и посмотрит в окно: по списку еще тридцать разгильдяев, а до лета целых две четверти и январь только начался".
- Прекрасно, кир, на днях соберется Совет.
- Вот видите! - темноволосый улыбнулся еще шире. - У них все хорошо.
- Где Шелтон, Атум? - а сеньор Чертога любезничать со мной не собирался. - Почему он не явился сам?
- Непредвиденная ситуация, кир, основной контур понес невосполнимую потерю.
Господа тревожно переглянулись, и я понял, что недалек от истины.
- Он оставил преемника?
- Нет, кир.
- Значит Вы, Иван, теперь единственный, кто способен добраться до Чертога? - уточнил шатен.
- Боюсь, что так.
Троица снова переглянулась.
- Один из шести, - буркнул Командор. - И тот - побочная ветвь, о которой все забыли.
- Она ничем не хуже, - возразил шатен.
- Но он - последний, Ло-инса.
"Есть первое имя! Тогда кто из них Огда, капитан или Командор?"
- Последний и что? Для нового древа - достаточно.
- Зачем? - столбик пепла с папиросы Командора упал прямо на стол.
"И карты у них - никогда таких не видел. Лучник на лошади, секира, боевой слон. А на той, куда угодил пепел - знакомое яйцо со срезанной верхушкой".
- Зачем, начинать новый круг? - продолжил вопрошать Командор. - Они абсолютно бесполезны и слушают только себя.
- Что вы хотели обсудить на Совете, Иван? - спросил капитан.
- Именно это, свою бесполезность, - я решил, что церемониться больше не стоит.
- Поясните, Атум, - вновь подал голос Ло-инса.
- Нам надоело играть в вашу игру.
- Правда? - казалось, Ло-инса несколько озадачен.
- Да. Мы заняты и нам не интересно.
- Бунт? - вкрадчиво спросил Командор.
- Не торопитесь, Огда, - Ло-инса, был начеку. - Просто они растут, настал момент сменить правила.
"Огда. Командор - это Огда, значит, капитан - Морис, приятно познакомиться, господа".
- Сменить правила? - Морис больше не улыбался. - Уже доказано - это не помогает.
- С другими - нет, - возразил Ло-инса. - Однако здесь особый случай.
- Не вижу разницы, - заявил Морис.
- Разница очевидна, - в голосе Ло-инса зазвучал металл. - Их роль в проекте F по-прежнему неоспорима.
"О чем они? Какой проект?" - подобный поворот мне совсем не понравился.
- Минуточку! Я хотел сказать...
- Мы все Вас поняли, Иван, в пылких речах нет нужды, - Огда сделал последнюю затяжку и потушил папиросу. - Можете распустить Совет.
- И вы не станете возражать?
- Нет. Что-то еще?
- Да, я пришел за короной.
- Там, - Командор ткнул пальцем в сторону лестницы, полускрытой толстой портьерой. - Забирайте и проваливайте.
- А...
- Идите, Иван, идите - кивнул Ло-инса. - Наверх и направо, там увидите... Чья следующая раздача, господа?
Глава 57. Воды Авариса
Туман сгущался, черная лента Вод Ра постепенно теряла очертания берегов густо заросших ивами и тростником. Фатти начало казаться, что он снова у врат Чертога, а вокруг скользят призрачные видения, вздымающие вверх и вниз неутомимые крылья. Шардана, турши, акаваша, ахейцы, ликийцы - сто двадцать два корабля союзников вошли в устье Нила и устремились на юг, рассекая бронзовыми таранами самую глубокую из проток дельты.
- Скоро будем на месте, - сказал Форос. - Видел Арсея? Его триаконтор идет во главе.
"Арсей тоже с нами! Впрочем, немудрено, многие из ахейцев, побывавших под Троей, нынче отправились в Египет".
Пер-Рамзес! Когда им сказали, куда держит путь эскадра, удивлению не было предела, Фатти тоже хотел удивиться и не смог, он слишком привык к тому, что Бог войны может все.
...- Смотрите вожди, - Шелла развернул кусок кожи с планом города рамессидов. - Смотрите внимательно. Это - дворец фараона, его окружают казармы солдат, склады Дома войны и мастерские. С севера и запада город огибают Воды Ра, на востоке и юге - канал, называемый Водами Авариса.
Мы высадимся здесь, у храма Птаха, там подходящий берег и нет торговых судов. От храма улица Сехмет-Уаджет выведет нас прямо к дворцу. Его защищает гарнизон из шести сотни воинов, в случае опасности они запрут ворота и смогут продержаться до подхода подкреплений. Этого допустить нельзя, поэтому атаковать будем сразу с трех сторон. Шардана начнут у западных пилонов, ликийцы у северных, ахейцы обойдут дворец с юга. Лучники акаваша и турши займут крыши казарм, их стрелы помогут остальным.
Его слушали очень внимательно, не прерывая, и к концу совета каждый точно знал, что предстоит сделать и где должен оказаться его отряд.
...- Гарнизон это еще не все, - продолжил Шелла. - Примерно в парасанге от канала Авариса стоит корпус пехоты в пять тысяч воинов, мы встретим его возле мостов, здесь, здесь и здесь...
"Ничего", - думал Фатти. "Он не упустил ничего. Шансов у Пер-Рамзеса практически нет, а главное - взяв столицу, Шелла выйдет на Вади Тумалат и ударит в тыл египетской линии укреплений на Синае. Взять окруженные крепости Фариху не составит труда, для египтян, не привыкшим воевать на своей земле, это будет жестоким уроком".
Фатти перебрался на корму, где близнецы натягивали кожаные безрукавки с нашитыми бронзовыми пластинами. Теперь у него тоже был нагрудник, а еще - оружие, меч Номонги, тщательно отточенный и отполированный за время их долгих скитаний.
- Учить тебя по всем правилам поздно, - сказал Шелла, покинув злосчастную гору. – Но кое-что показать придется. Эй, Дейнас, смени египтянина в повозке.
Фатти не возражал, упражнения с мечом помогли отвлечься от гнетущих мыслей и Шелла все чаще одобрительно кивал, видя, как ученик орудует клинком.
...- Готов? - спросил Форос и потянул носом. - Город близко, братья! - тавры радостно загудели.
- А ну, тихо, - шикнул Дейнас. - Готовиться к высадке.
Корабль шардана, шедший перед ними, уже причалил, там не стали возиться со сходнями и на мелководье посыпались рослые воины в странных шлемах с бычьими рогами по бокам.
- Лучники из них никакие, - заявил Форос, застегивая пояс. - А вот в ближнем бою они очень опасны.
- Вперед, вперед, шевелитесь, - подгонял Дейнас и три десятка тавров влились в набирающую силу колонну.
Туман, наконец, поредел, первые отряды Шеллы втянулись в кварталы окраины, но звуков тревоги все не было, Пер-Рамзес не желал замечать незваных гостей. Шум первой схватки долетел с севера, где авангард ликийцев наткнулся на ночной дозор, и город нехотя очнулся, разбуженный топотом ног и лязгом оружия.
- Тавры, за мной, - скомандовал Дейнас, сворачивая на боковую улицу.
- Куда это мы? - удивился Фатти.
- К каналу, - буркнул Форос. - Вся слава опять достанется ахейцам.
- Мы не будем сражаться за дворец?
- Нет, нам приказано занять мосты и перекрыть дороги на восток.
- Понятно.
Они перешли на бег и Фатти замолчал, чтобы не сбить дыхание. Вдоль улицы потянулись фруктовые сады, дома и ограды стали пониже, а за маленькой площадью, где дремали унылые ослики, показался и сам канал, обложенный плитами песчаника.
- Они придут оттуда? - спросил Фатти, указывая на противоположный берег.
- Да, - сказал Форос. - Лагерь меньше, чем в парасанге. Эй, Дейнас, какой из мостов наш?
- Второй, - откликнулся брат. - Он сказал, что второй.
Шелла явился лишь к обеду.
...- Вот вы где. Ого! Потрудились на славу!
- Еще бы, – Дейнас был доволен собой – поперек моста выросла стена из камней и мешков с песком, способная остановить боевого слона, а не то, что конную упряжку.
- Шардана и ахейцы взяли дворец. Скоро сюда доставят стрелы, луки, щиты, все, что там есть в арсенале.
- Похоже, колесницы, - Фатти указал на пыль, поднявшуюся над дорогой.
- Верно. Гляди-ка, целый эскадрон!
Заметив помеху на пути, марианну встали, Шелла взобрался на мешки и помахал им рукой.
- Я - Хоремхеб, - египтянин с ведущей упряжки принял независимый вид. - Сотник из корпуса Хонсу. Кто приказал закрыть мост?
- Сотник? - усмехнулся тавр. - Всего-то? Что ж, выбирать не приходится. Приказ отдал я, Шелла, приветствую тебя, сотник Хоремхеб!
Хоремхеб посомневался, но, все же, изволил поклониться.
"Давно ли я сам был таким же, - весело подумал Фатти. - Парик, косметика, связка дурацких амулетов. Смешно!"
- Кто ты такой, Шелла? Что это за люди? Что вам здесь нужно? - Хоремхеб решил говорить сурово.
- Я - вождь, приведший народы моря. Крюк и плеть фараонов - вот, что нам нужно, Хоремхеб!
- Великая девятка! О чем ты, чужеземец? И Крюк, и плеть в руках сына Амона, имя которого...
- Я знаю его имя. Но, видишь ли, боги считают, что Мернептах устал их держать.
- Речи твои странны и дерзки, человек, назвавший себя Шеллой. Сам Амон-Ра возложил на чело Баенра Мериамона Мернептаха, царский венец и вручил ему символы власти.
- Сам возложил? Да ну? А не жрецы? А жрецы, знаешь ли, вовсе не боги. И еще скажу: известно всем - в роду рамессидов нет крови Амона. Трон повелителя Египта займет новый владыка, в чьем божественном происхождении сомневаться не приходится. Еще не поздно присягнуть ему, Хоремхеб, и твои дети и дети твоих детей возблагодарят отца за мудрость.
- Ты не ведаешь, что говоришь, чужеземец, видно, твой разум помутнен. Освободи дорогу, сложи оружие и моли фараона о милости, ибо он пришлет сюда тысячи воинов!
- Тысячи воинов, Хоремхеб? Пусть приходят, да побыстрее. Мне есть, чем встретить египетских храбрецов.
- Тогда прощай, безумец.
На сей раз разгневанный египтянин даже не кивнул, упряжки развернулись и отправились восвояси.
- Прощай и ты, сотник, - сказал Шелла. - Эй, Дейнас! Расставь лучников вдоль набережной и проверь укрепления на других мостах. Мы с Фатти пока поболтаем у водички.
- Зачем тебе царская плеть? - Фатти уселся рядом с тавром и поежился, возле канала было прохладно. - Отдашь ее Мраиуйе или Фариху?
- Этим? - в сумке Шеллы нашлись свежие лепешки. - Держи, тут отличные пекарни... Этим - нет.
- Тогда кто этот самый владыка?
- Как это кто, Фатти? - тавр взглянул на него, словно на неразумного ребенка. - Ты.
- Я?
Шелла скинул сандалии и опустил ноги в воду.
- Как хорошо... Пришло время выполнить план везира, только действовать придется смелее и решительнее.
- Решительнее?
- Да, Фатти, да. Пеласг задумал нанести удар и отступить, а мы доведем войну до конца и заберем трон. Хоремхеб назвал меня безумцем. Вовсе, нет. Вспомни, хотя бы, как обрел корону первый из рамессидов. Золото, Фатти, золото! Уненнефер жаждет его и получит в таком количестве, что лично высечет твое имя на царской стелле. Ты, без сомнений, превзойдешь своего отца и поведешь Египет к небывалому расцвету.
- Но он говорил, что мы...
- Только Советники? Да. Но хвала Аресу, ты не его преемник и вправе поступать, как считаешь нужным. И конечно, друг, я не могу заставить тебя, хочешь сказать "нет" - просто скажи.
- Я... Я не знаю, Шелла, мне необходимо подумать.
- Думай, Фатти, а я соберу вождей, этот бой еще надо выиграть.
Хоремхеб не бросал слов на ветер: задолго до вечернего гимна колонны корпуса Хонсу показались на дорогах, ведущим к мостам.
На этой стороне тоже не дремали: ликийцы, акаваша и турши сомкнули щиты, а воины за их спинами вскинули луки.
Три стадии... две... Стрелы взмыли, затем еще и еще, снимая обильную жатву.
- Послушай, Шелла, - взмолился Форос. - От меня здесь точно никакого проку, позволь, я помогу брату.
- Нет.
- Но египтян слишком много! Они атакуют! Они занимают мосты... Тавры отступают!
- Дейнас знает, что делает.
- А шардана?
- И шардана тоже.
- Мы все отступаем!
И верно, под яростным натиском корпуса Хонсу, шардана и тавры оставили вновьвозведенные укрепления и попятились, укрывшись за щитами ликийцев. Издав победный клич, египтяне хлынули на набережную, прижимая отряды Шеллы к стенам складов...
- Позволь я помогу брату! - взмолился Форос.
- Поможешь, но сначала - огонь. Пора, пора, Форос, зажигай!
Они сунули факелы в огромную кучу хвороста, обильно политого маслом, столб густого черного дыма взметнулся вверх, где-то вдалеке тревожно взвыли трубы, и ахейская эскадра, только и ждавшая сигнала, вошла в Воды Авариса.
Увлеченные сражением египтяне не сразу заметили мачты триаконторов, вынырнувшие из-за стен храма Птаха. Могучие бронзовые тараны снесли попавшиеся на пути мосты, и греческие стрелы посыпались на головы блестящего корпуса Хонсу. Ловушка захлопнулась.
Шелла тронул за плечо Фатти, не сводящего глаз с происходящего.
- Идем, друг, незачем тебе это видеть.
Фатти печально кивнул и они зашагали прочь.
Глава 58. Селма, дочь Пеласга
- Колесницы вернулись! - выпалил Яхмос и уселся на табурет, обмахиваться платком.
Жарко. Бонсу аккуратно свернул папирус и выглянул в узкое оконце. Только что они миновали место, где Нил распадается на несколько рукавов и головная барка свернула в Воды Ра, ведущие к столице.
"Немедленно отправляйся на Синай и останови ханаан" – приказ, яснее некуда, вот только отрядили ему один единственный корпус.
"О, Птах вседержащий, так ли встречал врагов великий Рамзес!" – воскликнул тогда Яхмос. "Объясни мне, глупцу, что он ждет? Пока Мраиуйя соберет всю Ливию?"
"Пусть собирает, так лучше - не гоняться за оборванцами по пескам".
"Да, но как мы справимся с Фарихом?"
"Вот вопрос! И, действительно, как? План фараона до удивления прост - держать синайскую линию укреплений, а эскадронам марианну зайти противнику в тыл. И что? Фарих осторожен, с ним шасу, следящие за пустыней, внезапного удара они не допустят. Египетской пехоты на севере, включая гарнизон Пер-Рамзеса, не больше двенадцати тысяч, для открытого столкновения этого мало. Отсидеться за стенами крепостей тоже не удастся, крепости невелики, в осаде на лишние рты не хватит ни провизии, ни воды. Значит, придется атаковать, рассчитывая на внезапность. Атаковать превосходящего по численности противника? Безумие! Что же мне делать?"
Что же именно делать дальше, Бонсу так и не решил, надеясь, что боги подскажут, когда придет время.
…- Какие колесницы?
- Разведчики, я выслал их вперед.
Они поднялись на палубу, ожидая, пока пыльные упряжки поравняются с кораблем.
- К берегу, - приказал Бонсу. - Спустить сходни.
- Та, что идет второй, не моя, - Яхмос попытался разобрать рисунок на штандарте. - Похоже, из корпуса Хонсу.
Незнакомый воин осадил лошадей и направился к барке, стараясь держаться твердо.
- Меня зовут Хоремхеб...
- Ты ранен?
- Нет, господин, просто смертельно устал… Со мною плохие вести, господин.
- Говори, Хоремхеб.
- Пер-Рамзес пал. Армия Фариха миновала укрепления Синая.
- Что? Как это могло произойти?
- Случилось непредвиденное, господин. Люди, назвавшие себя народами моря, на бесчисленных кораблях, поднялись по протоке и захватили Пер-Рамзес. Они заманили в ловушку корпус Хонсу и уничтожили его на Водах Авариса. Пограничных гарнизонов больше нет и корпуса Монту тоже. Между нами и флотом пиратов лишь несколько колесниц. Надеюсь, фараон, да продлят боги дни его счастливого царствования, и его непобедимые воины следуют за тобой.
- Нет! - в глазах Бонсу потемнело. - Нет! Не может быть! Пер-Рамзес не мог пасть!
- Человека, который привел туда корабли, зовут Шелла. Он сумасшедший и утверждает, что новый владыка Египта идет по его стопам.
- Шелла? Я не ослышался? Шелла? Каков он из себя?
- Чужеземец со светлыми волосами и глазами, пронзающими насквозь. По-египетски он говорит, будто жрец, а выглядит словно воин.
- Это он, - тихо сказал Яхмос. - Фатти уехал с ним. Послушай-ка, Хоремхеб, а не было ли рядом юного египтянина, чуть выше меня ростом?
- Нет, Шелла говорил один.
- Хорошо, - Бонсу сжал кулаки, пытаясь унять нахлынувшие чувства. - Тебе укажут место, где можно отдохнуть, потом расскажешь подробнее. На берег, Яхмос, мне нужна колесница.
...Он осадил лошадей после парасанга бешеной скачки, но и этого показалось мало, в ярости Бонсу метнул дротик в засохший ствол подвернувшейся сикоморы. Дерево треснуло и загудело на ветру.
- Что ты знаешь о Шелле?
- Лишь то, что говорила Селма.
- "Посол Тавриды", что еще?
- Ничего.
- Тавры... Что им здесь нужно?
- То, что и всем: золото, рабы.
- А Фатти, твой брат, где он?
- Не знаю. Где бы он ни был, не важно, остановить армию Фариха придется нам.
- Фарих ведет двадцать пять тысяч воинов и флот, а я - единственный корпус на дырявых барках. Лучшие корабли в Нубии, а Шелла - вот он, я уже вижу его паруса!
- Нет там никаких парусов, Шелла еще далеко... Вот, возьми, метни и мой дротик.
- Да что толку!
Бонсу развернул колесницу.
- Все, хватит безумств, возвращаемся в Мемфис. Страшно даже представить, что скажет фараон.
- Хочешь, я сам отвезу плохую весть?
- Нет, Яхмос, твои марианну выступят навстречу Фариху. Засыпай его стрелами, но близко не подходи. Шли гонцов о его продвижении с каждым восходом Ра.
- Я все сделаю, брат мой, только присмотри за Селмой, она там совсем одна!
- Не беспокойся, друг, я присмотрю.
...Сегодня, как никогда, дворец походил на большой растревоженный улей. Селма покинула покои Бент-Анат раньше обычного, последние вести, доставленные с севера, не радовали.
Армия Фариха, не встречая сопротивления, поднялась до основного русла Нила и переправилась на западный берег. Наскоро собранный флот египтян бесславно пошел ко дну после первой же схватки с ахейскими триаконторами. Его отправка была очевидной ошибкой, но об этом говорили глухо. Намерения ханаан стали понятны - соединиться с войском Мраиуйи, который, наконец, свернул лагерь и двинулся к границе. Фараон еще мог бы успеть перехватить Фариха, но эскадра Шеллы, бросившая якоря у Гизы, грозила ударом по Мемфису, а отдавать на разграбление и вторую столицу фараон не собирался. Дело шло к единственной решающей битве, которая, казалось, устраивала всех.
У кого в этой битве будет преимущество, понять было непросто. Начальник Дома войны частенько заглядывал в покои Бент-Анат, поэтому о египетской армии Селма знала практически все. О том, что на другой чаше весов, мнения расходились.
Пока получалось так: у Мемфиса, в лагере Мернептаха, две тысячи колесниц марианну и шесть регулярных корпусов. Еще два корпуса ждут с юга - личные отряды номархов и новобранцы. Подкрепления продолжают подходить и с севера, но значительных сил там уже нет. Итого - около пятидесяти тысяч, куда больше, чем в битве с хеттами при Кадеше.
По плану, задуманному отцом, угроза Египту должна быть достаточно серьезной, чтобы всколыхнуть страну, но, все же, не настолько, чтобы ее потерять.
А что же у Шеллы?
Армия ханаан. Фарих смел и удачлив, он жаждет побед. С ним двадцать тысяч копейщиков, а с шасу и наемниками, число которых по-прежнему неизвестно, может набраться и все тридцать. Это надо иметь в виду. Следом - войско Мраиуйи. Лазутчики махора доносят о двадцати пяти тысячах ливийцев, собранных на границе. Тха-неу насчитал примерно столько же. Что получается? Сорок пять тысяч. А может - и все пятьдесят пять. Но есть еще и флот: шесть-семь тысяч опытных бойцов!
Две армии и флот, дошедший до Мемфиса, не много ли для нынешнего Египта?
Селма с сомнением покачала головой.
"Да, этот год прошел не напрасно, Шелла воплотил план везира, однако воплотил слишком хорошо. И Фатти... Почему он все еще с ним? Поручение, данное отцом, выполнено, для чего Шелла ведет его с собой? Я должна это знать! За ним сильная армия, разговор выйдет непростым. Но ничего", - Селма загадочно улыбнулась. "Я умею говорить с мужчинами".
Девушка ударила в маленький гонг, призывая Таро.
- Гостья прибыла?
- Да, госпожа, ей отвели комнату в восточном крыле.
- Отлично, пусть твои люди не спускают с нее глаз. И приготовь колесницы, у нас будет долгая прогулка!
...Шелла разбил лагерь у канала, несущего воду к дальним полям, всего в трех парасангах от Мемфиса. Казалось бы, осталось чуть-чуть - дневной переход и вот она, древняя столица! Фатти, Дейнас и Форос валились с ног от усталости после долгих часов беготни, криков и препирательств. Разместить пребывающие отряды именно там, где предписано, оказалось делом хлопотным и нескорым. Запоздавшие повозки ливийцев, притащившиеся уже после захода, оставили за холмом: ночуйте, где хотите, разберемся утром.
- Слышали? – в шатер Дейнас вернулся последним и с наслаждением вытянул ноги. - День битвы назначен.
- Да, - откликнулся Фатти, у него не было сил даже шевелиться.
- Ну, дают, назначать день для драки! Странные обычаи у вас, египтян, - подал голос Форос с соседнего тюфяка. – Глупость все это, если готов - начинай!
- Тебе лишь бы секирой махать, - пробурчал Фатти.
- И во всем-то у вас должен быть порядок, - Форос потянул носом, учуяв с улицы запах похлебки. - И все по счету да по списку и ни на палец в сторону...
- Фиванская троица! А сам-то? Шатры оттуда - сюда, здесь - коновязи, там - котлы. Весь лагерь выставлен по веревкам.
- Сам знаешь, так велел Шелла, - Форос не был настроен спорить. - Тоже, нахватался у ваших. Я тут подумал, останусь-ка в Пер-Рамзесе. Домик куплю у канала, мастабу за рекой…
- Все, надоел. Иди и забери наш ужин, - проворчал Дейнас. – Ешь и ложись, Фатти, не слушай его.
- Я и не слушаю, но что толку ложиться, я все равно не усну.
- Да, так бывает перед первой битвой, потом ничего, привыкаешь. Выпей вина, я сберег кувшин из оазиса.
Фатти лишь вздохнул.
- Нет, надо поработать с мечом, - рубец немедленно заныл, но он решил не обращать внимания на подобные пустяки.
- Дело! - Дейнас поднялся следом. - Идем, я покажу тебе один удар.
- Куда? Куда? А ужин? - Форос с тоской посмотрел на дымящийся котелок. - Нет, клянусь Аресом, мне никогда не понять этих египтян.
...- Она сказала, что желает тебя видеть, - Арсей отыскал Шеллу на стоянке шардана, здесь было весело и пахло жареным мясом, целые туши баранов и газелей крутились над углями, насаженные на прочные колья. Ахеец сглотнул слюну. - С ней два десятка нубийцев, обвешанных оружием.
- Ладно, проводи ее в мой шатер.
- А нубийцы?
- Пусть возьмет одного.
- Африканского демона в татуировках?
- Да, можно его.
"Селма", - Шелла отрезал подрумянившийся кусочек. "Вот, сумасшедшая. Ей здорово повезло - колесницы вышли на патруль ахейцев, люди Мраиуйи не устояли бы перед такой добычей".
Дочери везира не приглянулся его шатер, для первого из вождей он выглядел слишком бедно.
...- В походе хватает и этого, госпожа.
Селма пожала плечами, говорить можно было и здесь.
- Варвары на пороге. Мне нужны вести из первых рук.
- Я все понимаю госпожа, Вам не о чем беспокоиться. Союз Ханаана и Ливии заключен, вот перечень племен с количеством воинов готовых к битве.
- А! Ты записал! Очень по-египетски, Шелла... Ханаане, сирийцы, шасу, шардана, ахейцы, ликийцы, акаваша, дануны, ливийские племена Мраиуйи... Все, кроме хеттов, не так ли?
- Хетты блюдут мирный договор.
- Обойдемся без них... Сколько же всего? Птах вседержащий, армия действительно столь велика?
- Завтра – смотр, Вы увидите ее сами.
- Да, но это больше, чем собрал Дом войны!
- Разве Мернептах не получил подкреплений?
- Недостаточно. А вчерашние земледельцы не заменят отрядов, растоптанных на границе.
- Опытных воинов мало и у нас. Тех, что есть, хватит продержаться до заката, потом мы с честью отступим.
- День назначен?
- Через три луны. План сражения составлен, госпожа?
- Да, пехота встанет в три линии, марианну, как обычно, перед ними. Колесницы рассеют и сомнут твоих лучников, а щитоносцы атакуют по фронту. Гвардейцы фараона довершат начатое.
- Все, как в Ханаане, надежно и предсказуемо.
- Фариху удалось остановить Мернептаха.
- Второй раз трюк с шардана не пройдет, но день мы выстоим точно.
- Пусть - день, достаточно, чтобы нагнать страху, - Селма прошлась по шатру. - Потом поговорим еще. Мой брат здесь? Мне нужно с ним повидаться. Лия встревожена, он здоров?
- Сейчас да. Фатти был ранен...
- Ранен! Шелла! Когда?!
- На нас напали грабители на Вади-Хаммамат, случайная стрела...
- Не смей мне говорить о случайностях!
- Моя вина, госпожа, - тавр опустил голову.
- Непростительная оплошность!
- Да, госпожа.
- Я извещу о твоем проступке Совет, там мы примем решение о наказании. Немедленно отправь сюда брата.
- Слушаюсь, госпожа.
"И твоей проницательности есть предел. Посмотрим, что осталось от прежнего Фатти".
...- Брат! Это ты! - Селма шагнула навстречу.
- Да, это я, здравствуй, сестра.
Фатти не раскрыл рук для объятий, он выглядел настороженным и чужим.
- Шелла сказал, что ты здесь. Откуда ты, Селма?
- Из Мемфиса, по делам отца. Как ты, брат? Как твоя рана?
- Рана давно зажила. Видишь – тут только шрам, - Фатти показал бледную полоску на груди. - Все хорошо, я становлюсь сильнее, и каждый день упражняюсь с мечом.
- Меч. Но зачем? Ты готовишься к битве? - с тревогой спросила Селма. - Ты - египтянин, против египтян? Фатти, одумайся, к чему тебе это, тебя ждет наследство, оставленное отцом.
- Золото…, - Фатти горько усмехнулся. - …все, что он мне оставил. Мне ничего не нужно от него. Я все решил: я буду драться, с Шеллой я пойду до конца!
- Вот оно что, - Селма заглянула ему в глаза. - Теперь понимаю... Похоже, Мернептах обречен. Что обещали тебе? Трон фараонов? Фатти, безумец, и ты согласился! - Селма нежно обняла его.
Фатти застыл, боясь пошевелиться, чувствуя, как бьется ее сердце.
- Хочешь доказать, что достигнешь большего, чем отец?
- Да, сестра, потому что я его сын!
- И он любил тебя, не меньше других детей. Я тоже люблю тебя, Фатти, и не хочу причинять тебе боль, но выбора нет. Завтра же ты откажешься от трона.
- Нет, ни за что!
- Да, дорогой, ради Миры, ты сделаешь это.
- Мира? А причем тут она?
- Сейчас она в Мемфисе, под моей охраной. Откажешься и она твоя. Нет - я продам ее для работы в шатре доступных танцовщиц.
- Селма, сестра! Ты не сделаешь этого!
- Сделаю. Я - преемник Пеласга, и мне, а не Шелле доверены земли Египта. Брат мой, прошу тебя - откажись, не заставляй страдать меня и ее. Даже если Шелла сдержит слово, ты никогда себе этого не простишь. Ты ведь все еще прежний, мой Фатти, - она вновь обняла его. - Ну, успокойся, милый, успокойся, хочешь, я скажу ему сама?
Он больше не чувствовал ее сердца, в груди стучало только свое.
...- Я откажусь, - глухо сказал он. - Сделаю, все как ты хочешь. Где я заберу свою жену?
- В Гизе, Таро отвезет ее в храм Исиды и оставит в комнатах для гостей. Ты уходишь?
- Да, мне нужно к Шелле, не хочу тянуть до утра.
Глава 59. Снова Линкос
"Кора... Рейна..." - я почувствовал запах сандала, хотя кто его знает, как пахнет настоящий сандал. Волна, вернувшая меня обратно, отхлынула и растворилась в пальцах ног.
- Проснулся?
Тук-тук - брякнул ставень.
- Да, здравствуй. Фуршет удался?
- Ну-у, так... - протянула Рейна.
- Который час?
- Почти три, ты спал больше суток.
- Правда? Ты сидела всю ночь?
- Вот еще!
- А зачем кофейник?
- Мало ли... Ты говорил во сне.
- Что я говорил?
- Не знаю. Марк не велел тебя будить.
- Где он сам?
Та лишь пожала плечами - где он, да как, стоит ли обсуждать.
- Голоден?
- Да, просто жуть.
- Ладно, Тургенев, оденься, я принесу лепешки и мед.
"Эндшпиль, господа Посланники, эндшпиль! Ваша партия подошла к концу. Можете разбирать свои денежки и бай-бай, лети кому куда".
Довольный, я кивнул своим мыслям, а заодно и Рейне, налившей мне чай.
"Вот это действительно означает - "заботиться". Она ведь тебе нравится, Иван!"
"Нравится и даже очень. И Марта нравится, и Дениз. Надо бы с женой определяться, если бы не маленькое "но".
"Ты об этом..."
"Да, мой друг, об этом. О фактике, занозой застрявшем в голове. Мол, все жены Шелтонов умирают в родах, либо, вариантом, вскоре после них".
Чай тоже пришелся мне по вкусу, Рейна, невозмутимо листавшая журнал, стремительно росла в моих глазах. Почувствова мой взгляд, она улыбнулась, поправила платье, я споткнулся и едва не потерял нить.
"...Фактик, откопанный тетушкой Марка, странен, но в сущности объясним. Всему виной - огонь Идущих, штука могучая и опасная. Ребенок, одаренный этим огнем, слишком тяжелое испытание для земной женщины, зачать его, значит подписать ей верный приговор".
Тарелка с лепешками опустела, я выскреб остатки меда и помрачнел.
- Плохой сон? - спросила Рейна, закрывая журнал.
- Да, плохой, но сначала хороший. Я встретил девушку, похожую на тебя.
- Что потом?
- Я бился на турнире и победил с ее именем на устах.
- Классический сон мальчишки.
- Мне уже двадцать пять.
- И что? - Рейна потерла слипающиеся глаза. - Просто большой мальчишка. Все, не шуми тут, я иду спать.
- Бросишь меня одного?
Госпожа Амеди пожала плечами и удалилась, кофейник в комнате все же оказался не напрасно.
...Утро подкралось незаметно, серенькое, невзрачное, совсем неподходящее для столь великого дня. Дабы соответствовать, я залез в шкаф Марка, где и приоделся с головы до пят. Галстук и носки смотрелись идеально, в комплекте не хватало только часов. "Ролекс", "Ситизен" или "Омега"? Впрочем, и "Полет" был бы неплох. По осени видел такой в ювелирке, с ценником в десять моих зарплат.
Нарядившись, я включил приемник, выставив громкость на чуть-чуть. Как-никак меня же попросили сидеть тихо и вести себя хорошо. На радио играл классный блюз, такой на пластинке днем с огнем не сыщешь. "А пластинки - да, это вещь" - стопка добытого правдами и неправдами винила прочно обосновалась в моих закромах. "Битлз", "Смоуки", "Пинк Флойд", шедевр на шедевре, классика жанра! Ну кому нужны эти кассеты, если есть стереофонический проигрыватель и "Волшебный полет" группы "Спейс".
...- Тебе нравится "Спейс"?
Марк возник в кресле, оставленном Рейной, столь же бесшумно, что и рассвет, забрезживший за окном.
- Да, нравится. Как добрался?
"Будто я с поезда из Перми. Сгонял, такой, на плацкарте, туда и обратно".
- Нормально.
- Вернулся давно?
"Ан нет, видимое спокойствие дается тебе нелегко, и блеск в глазах никуда не денешь".
- Где-то в три. Чертог на закате просто великолепен.
Марк облегченно вздохнул.
- Ты вошел!
- Приличествовал во всех отношениях. Нетиан велел кланяться, спрашивал о здоровье.
- Какой он стал заботливый, твой Лев.
- Каллидоса не было.
- Естественно.
- И вакансию объявили открытой.
- Ты был на турнире?
- Само собой! Граф Беллинг чуть не снес мне башку, в конце концов, я свалил его и Ду доверил мне центр.
- Ты сам бился с Тофу? - не поверил Марк.
- Ха, если бы! Герцогу повезло. Я, было, собрался, но Нетиан взял и утащил меня в донжон.
- Хвала Основателю!
- Еще чего! Мы взяли бы Кубок на раз!
- Без Годдаха? Без меня?
- Взяли бы, Годдах был с нами.
- Максимум до второго кувшина.
- А-а, что не говори, малый Кубок мой.
- У меня их три.
- Зато больше не будет
- Вы забываетесь, барон!
- "Граф", - небрежно поправил я.
- Атум! Как? Корона Каллидосов твоя?!
- Да, перед тобой хозяин Тосны. На банкет, ты тоже приглашен.
- О, Вы так добры! Премного благодарен.
- В моем ожерелье девять планет?
- Девять, ты и сам знаешь.
- Нет, Кора сказала, что одну Каллидос проиграл.
- Кора? - Марк нахмурился.
- Одна вздорная девчонка.
- Кора Тофу? - мрачно спросил он.
- Да, Тофу. В Чертоге требуют пару, а ты, почему-то, об этом забыл.
- Дочь кровного врага! Ты ввел ее под своды. Завтра сменишь герцогскую длань?
- Не выдумывай. Мне нужно вернуть планету.
- Там посмотрим, сначала - Совет. Идущие сказали свое слово?
- Сказали, сказали, собирай своих.
- В два?
- В два будет отлично.
- Ладно, Лоис скоро подойдет.
- Лоис? А зачем?
- Бар, кресла нужно подготовить. Вряд ли ты здесь справишься один.
- Марк Шелтон! Это что, шутка? Есть же официальный зал.
- Он мне не нравится, там сыро, мыши и сквозняки.
- Ассах! - разочарованный, я бухнулся на диван, а незакрытый ставень снова принялся отстукивать надоедливую дробь.
"Японцы, кстати, абсолютно уверены, что у каждой вещи есть душа. Если между ней и хозяином установится связь, вещь прослужит долго и верно, а если нет - будет вечно портить нервы, как эта несносная деревяшка. Кора! Ишь, как он взметнулся! И далась ему эта герцогская длань. Тофу сам, конечно, не подарок, но уж лучше он, чем старикашка Ду. Первый похож на матерого кабана, второй на хитрую крысу. Бр-рр, терпеть не могу крыс, даже если на них герцогская корона".
Глава 60. Совет
К двум у нас было готово абсолютно все.
Вытерта пыль с каминной полки (с палец толщиной, не меньше), мраморных подоконников (настоящий розовый мрамор умопомрачительной красоты) и огромных напольных ваз (где запросто мог спрятаться кто-нибудь типа Дэнни, но не спрятался и я не виноват), пропылесосен ковер (настоящий, персидский, с чудным орнаментом в бордовых тонах) и расставлены кресла.
Кресел мы выставили целых шесть. В общем-то, хватило бы и пяти, но я решил подстраховаться, мало ли, как пойдет. Одинаковых, естественно, не нашлось, к зеленой паре в гостиной пришлось добавить дубового монстра из кабинета, два полукресла из спальни и роскошный антиквариат из бильярдной с королевскими лилиями по салатовой парче. В центр я установил столик красного дерева с лакированной столешницей, мисс Берг попыталась было водрузить на него цветы, но я пресек ее поползновения - не для того ставлено.
Лоис обиженно фыркнула и потащила к люстре стремянку, чтобы смахнуть прошлогоднюю паутину. Помочь, конечно же, стоило, но тут в дверь постучали, прибыл заказ из бара и я взялся его разгружать.
Шотландский скотч, старый коньяк, полдюжины бутылок вина, ликер, джин и, зачем-то, кубинский ром. Бокалы, рюмки и стаканы, соломинки, салфетки, содовая, лимон, подсоленный миндаль, сигары и сигареты, пепельницы, штопор.
Думаете все? Как же! Следом доставили сервировочную тележку с бутербродами, курицей во фритюре и сырным ассорти. Покончив с люстрой, Лоис сверилась со списком и ринулась к телефону распекать кого-то за отсутствие льда. Воистину, с таким мажордомом я мог бы созвать вселенское вече, а не то, что банальные посиделки на пятерых!
- Господину Андрею подойдет кресло из кабинета, - Лоис бросила трубку и сделала пометку в блокноте. - А господину Шелтону - одно из зеленых.
Тут я не возражал, телеса Андрея Петровича куда угодно не впихнешь.
- Тогда второе зеленое - мое!
- Хорошо. Теперь госпожа Каллидос... - Ло вопросительно взглянула на меня.
Я не раздумывал ни секунды - ренессанс Людовика ХIV с золотой бахромой был просто создан для прекрасной Дианы.
- Кастора посадим на то, что из спальни, - представив босса Дениз на фоне веселеньких цветочков, я злокозненно усмехнулся.
Лоис кивнула, утвердив мой расклад.
- Вы завтра в Афины, Иван?
- Да, наверное, - я плеснул в стакан рома, глотнул и поморщился.
"Как они это пьют?"
- Надеюсь, кто-нибудь подбросит по пути.
- Вам понравилась поездка?
- Еще бы!
Я вспомнил улочки Афин, запах жареной рыбы из ресторанчиков на берегу, морские брызги из-под носа белоснежной яхты, рулеточный стол в Монте-Карло, танец с Дианой и глаза графа Беллинга, вылетающего из седла...
- Господин Андрей! - возвестила Лоис.
"Что? Уже два? Нет, без четверти. Ладно, Тургенев, соберись, последний выход".
Андрей Петрович протопал через гостиную, бухнулся в отведенное ему кресло, поерзал, устраиваясь, сухо кивнул и буркнул.
- Виски.
Официантом я, между прочим, не нанимался, но гость есть гость, пришлось доставить невеже бокал скотча и лед.
- Господин Кастор!
"Ух-ты, как припекло, сыплются, словно спелые груши!"
- Прошу Вас, мин херц, - я подвинул Кастору его кресло, тот ожог меня свирепым взглядом, но, все же, уселся.
- Господин Марк Шелтон!!!
"Браво, Лоис, сразу видно, чей герб у тебя на груди".
...и госпожа Каллидос.
"Ну, нет, тут ты зря, Диана заслуживает большего".
Впрочем, Марк тут же исправил положение, лично усадив свою спутницу на королевскую парчу.
- Зачем она здесь? - прошипел Кастор, очевидно, сегодня он ненавидел всех и вся. - Гая уже нет, ей не место на Совете.
- Официальные бумаги еще не прибыли, - вяло возразил Андрей Петрович.
- И что это меняет? Я решительно протестую!
Андрей Петрович лишь недовольно поморщился, протесты Кастора его не волновали.
- С вашего позволения, начнем, - Марк поднялся. - Итак, мы пригласили господина Атума, чтобы разрешить один известный вопрос.
- Напомню, я был против, - снова встрял Кастор.
- Мы помним.
- И, по-прежнему, против сейчас.
- Мы это не обсуждаем.
- Так давайте обсудим! Нас трое и в нем уже нету нужды.
- Нас все еще четверо, - Андрей Петрович опустошил бокал и вопросительно взглянул на меня.
Не став упрямиться, я притащил ему целую бутылку - "надо - наливай сам".
- А мне "мерло", если можно, - улыбнулась Диана и я, конечно, не заставил ее ждать.
- Четверо, - повторил Андрей Петрович. - И господин Атум. Если Вас что-то не устраивает, вот дверь.
- Действительно, Кастор, Вы сегодня несносны, - Диана отпила глоток и вновь поблагодарила меня улыбкой. - Продолжайте, Марк.
- Ну, нет! - в Кастора словно вселился неугомонный бес. - Что он может сказать? Думаете, я не знаю о фройлен Штейнер, которую вы отправили к нему в постель?
- Что? - спросил Марк.
- А Вы подсунули ему моссадовских шлюшек, - невозмутимо парировала госпожа Каллидос.
- Кого? - снова не понял Марк.
- Еву и Дениз, - пояснил я. - Но это вышло случайно, а с Мартой у меня вообще ничего не было.
- Да что вы! - съехидничал Кастор. - Тогда давайте отложим, чтобы они... - он указал на Андрея Петровича и Диану могли рассчитаться сполна.
- Вижу, вы тут славно повеселились, - нахмурился Шелтон.
- А еще меня чуть не утопили, - уж если все ябедничают, то и мне не грех. - Спасибо за заботу, Андрей Петрович.
Льдинки в бокале толстяка предательски брякнули.
"Самое время вытаскивать пистолеты" - но нет кольты и браунинги, если и были, остались в кобурах.
- Об этом поговорим потом, - пообещал Марк, и Андрею Петровичу стало неуютно. - Иван...
- Да, сейчас.
В горле внезапно пересохло, и заготовленная речь перестала казаться простой и логичной.
- Господа Посланники, госпожа Каллидос, - если на то пошло, то тут Кастор прав, Диана не из их компании. - Менее двенадцати часов назад я вернулся из Чертога, где имел честь беседовать с сеньорами Огдой, Ло-инса и Морисом.
- Что?! - пришла очередь Кастора хлопать глазами.
- Да, господа, Идущие от истоков изволили принять меня в гостиной донжона, где составили партию в бридж.
"Или вист? Или преферанс? Неважно".
- В итоге коротких дебатов, с учетом сложившихся обстоятельств, ситуация признана патовой. Проект "Посланники" завершен.
- Нет! - теперь уже Шелтон не смог усидеть спокойно.
- Завершен, - печально повторил я. - Данный вашим предкам огонь иссяк слишком рано, вы стали обычными людьми и не способны направить мир в нужную стезю.
- Тогда остается взорвать его, к чертовой бабушке, - усмехнулся Андрей Петрович. - Или они сделают это сами?
- Пока нет, у них новые планы.
- Что за планы? - Андрей Петрович долил свой стакан почти до краев.
- Не знаю, мне не разъяснили.
- А что с Советом? - осторожно спросила Диана.
"С Вами я оставил бы его навечно".
- Совет распущен.
- Нет! - Кастор и Шелтон вскочили одновременно.
- Да. В ваших услугах больше не нуждаются.
"Браво, Ваня! Вот теперь можно и коньячку, заслужил!"
- Отличная новость, - промурлыкала Диана.
- Ты все равно ничего не получишь, - процедил Кастор.
- С чего бы? Мы, Каллидосы, еще в Совете.
- Гай мертв.
- Вы видели тело? Свидетельство, заверенное личным врачом? Что, нет? Тогда я получаю всю долю, перечитайте Договор основ.
- Я знаю договор получше Вашего, - Кастор прикусил губу. - А кто подтвердит, его бред? - теперь он ткнул пальцем в меня. - А, Шелтон? Почему вы не отправились сами?
- Я не могу.
- То есть?
- Просто не могу. Думаю, Вы знаете причину. И поэтому, из нас четверых до Чертога доберется только Атум.
- Чушь, - Кастор решил, что нащупал верную нить. - Это лишь Ваше слово.
- Вы считаете, я лгу? - тихо спросил Марк.
"А вот тут "израильская крыса", пожалуй, перегнула".
- Минуточку, давайте остынем, господа, - пришел мой черед выкладывать козырей. - Я еще не закончил. На благородном собрании кавалеров известный вам кир Гастон лично внес мое имя в реестр претендентов на графскую корону. Я бился смело и выиграл турнир.
- Ты выиграл личный Кубок, - поправил Шелтон.
- Как бы то ни было, я вошел в донжон и первым добрался до крыши.
- Титул Каллидоса, - хмыкнул Андрей Петрович. - Он получил его. Слышите? Даже не один из нас.
- И где же корона? - спросила Диана.
- Здесь.
Я положил на стол неброскую коробочку. Камень, не камень, металл, не металл, примерно с ладонь, ничего особенного.
- Хотели доказательств, Кастор? Извольте.
Крышка щелкнула, и над бархатом обивки повисло зеленоватое облачко, внутри которого сверкнул обруч с девятью зубцами.
- Граф Каллидос, полноправный владелец сеньората на Тосне и ожерелья из восьми планет перед вами, - я гордо обвел взором экс-Посланников и поперхнулся.
Стакан выпал из разжавшихся пальцев Андрея Петровича, его лицо вдруг побледнело, а челюсть бессильно отвисла.
- Тургенев, поц, - проблеял Кастор, закатив глаза. - Зачем... ты это... принес?
- "Это?" - короны больше не было, над коробочкой дрожало странное желе, в котором виднелось страшно знакомое яйцо со срезанной верхушкой.
"Материнская земля!" - в ушах противно зазвенело, ноги сделались ватными, я ухватился за ручку кресла, пытаясь не упасть. Скрытое нечто покидало мое тело, возвращаясь в шероховатую скорлупу. "Они забирают огонь, весь, что еще в нас остался, забирают часть самих себя".
- Что с Вами, Иван? Вам плохо?
"Диана. Единственная из нас, кому нечего возвращать владельцам Чертога".
- Нет-нет, уже прошло. Похоже, у господина Андрея инфаркт. Сюда можно вызвать врача?
- Да, с Тиноса, там есть вертолет... Постойте, а что с Марком?
- С Марком? - я замер, боясь обернуться.
- Он... он...
Больше ничто не сияло над столиком красного дерева, коробочка древних духов была абсолютно пуста. Я тронул серый бархат, еще сохранивший остатки тепла, помедлил и захлопнул крышку.
Вслед за Каллидосом, граф Шелтон освободил свое место в Чертоге, и мой друг Марк на Линкосе покинул нас навсегда.
Глава 61. Битва
...- Не осуждай Фатти, - Селма прекрасно знала, как ей идет бледно-зеленая туника из Саиса. - Ему и без того тяжело.
- Он едет с Вами, моя госпожа?
- Нет, он остается, скорее всего, я потеряла брата.
- А что приобрели взамен?
- С тех пор, как мы вернулись из Чертога, кое-что изменилось: Бонсу, военачальник войск севера предложил мне стать его женой. Пожалуй, я приму предложение, он пылок, неглуп и честолюбив.
- Готовите нового везира, госпожа?
- Везира и фараона, Мернептах уже стар. Я сменю династию рамессидов, не нарушая договора основ.
- Вы - только Советники, а вы - только Хранители - так сказано в договоре. Вы все продумали, госпожа, но вместо Фатти я могу найти и другого.
Селма подняла сирийскую чашу и задумчиво покрутила ее в руках.
- Кого? Дикаря-ливийца или выскочку из Ханаана? Чужеземцу Египет не покорится, а на большую войну сил у тебя нет. Другое дело Фатти, сын мудрого везира. Народ примет его и примет охотно, сам Амон-Ра благословит нового фараона. Стоит признать, что мой брат ни в чем не уступает отцу, он стал бы великим правителем. Нет, Шелла, нет, тебе некем его заменить, а у меня есть Бонсу, лучший из воинов Египта.
- До лучшего ему далеко.
- Рамзес при Кадеше и Мернептах при Гезере совершили одну и ту же ошибку, они недооценили противника, попав в расставленную ловушку. На этот раз будет иначе.
- И как же, госпожа?
- Завтра, на Совете фараона, Бонсу раскроет твои планы. Его старания и мудрость будут оценены.
- Откуда Бонсу знать, что я задумал?
- Ты скажешь мне.
- Но госпожа!
- Это не просьба, друг мой, это приказ.
- Я сожалею, но у меня есть другой.
- В этом все дело... Ну, что же... Тогда я могу и купить. Так уж сложилось, милый, мне есть, что тебе предложить.
- Мне? - Шелла усмехнулся. - И что же?
- То, что не может никто, - прошептала она. - Так уж сложилось, волею Идущих, я стала преемником Пеласга, а мне наследует сын, вышедший из этого чрева. Осталось только решить, чье семя продолжит род.
- Вы понимаете, о чем говорите, госпожа?
- Да, милый, и в любом случае, Фатти у тебя уже нет. Выбирай.
Селма вернулась к столу и вновь взяла в руки чашу, улыбаясь собственным мыслям.
...Утро перед битвой выдалось хмурым и неприветливым, с вечера над пустыней поднялся ветер, всю ночь бросавший в шатры горсти колючего песка. Фатти почти не спал и чувствовал себя разбитым и несчастным.
- Встаем, встаем, лепешки стынут, - Дейнас, как обычно, поднялся раньше остальных.
- Форос, Дейнас... - Фатти нехотя уселся. - Я тут подумал - выйду на битву с Арсеем.
- С ахейцами! - не поверил Форос.
- Да.
- С чего это? Ты слышал, брат?!
- Слышал. И пусть делает, как знает, - Дейнас разлил по мискам остатки каши. - Что ты там возишься? Нас не будут ждать.
Форос обиженно засопел.
- Погода дрянь, - сказал Дейнас. - У меня плохое предчувствие. Как-то нынче тяжело на душе.
"Я предал Шеллу, предал их всех и недостоин сражаться рядом с ними".
Наскоро позавтракав, выбрались наружу. Лагерь гудел и бурлил, выплескивая в проходы все новых и новых воинов.
- Удачи тебе, - сказал на прощание Дейнас. - Бывали дни и похуже. Мы еще встретимся, береги себя.
- Храни вас Арес, - Фатти поспешил отвернуться, чтобы тавры не заметили ненароком его заслезившиеся от ветра глаза.
У ахейцев строились в колонны, Арсей указал ему место в строю.
"Вот так, со всеми, идти навстречу опасности! Плечом к плечу, а остальное неважно!" - Фатти вдруг понял, что всегда хотел именно этого.
Парасанг, отделявший их от противника, миновал неожиданно быстро, колонны замедлились и развернулись, выстраиваясь в фалангу. Вперед выступили лучники акаваша с колчанами полными стрел.
- Когда марианну приблизятся, они уйдут за наши спины, - пояснил Язон, плотно сбитый грек, оказавшийся рядом. - Твои щит слишком мал, а меч длинноват, будь аккуратнее при замахе. Смотри, смотри, Шелла! - Язон вытянул шею - Да, это он, видишь всадника? Скоро он будет здесь!
Заглушая радостный гул армии народов моря, взревели египетские трубы, ударили барабаны, и войско Баенра Мериамона Мернептаха качнулось вперед.
Фатти прекрасно знал, как выстроены союзники, Дейнас накануне все растолковал. В центре - ливийцы Мраиуйи, слева - ахейцы, справа - шардана. Пращники и лучники Фариха перед ними, его копейщики-ханаане в резерве, во второй линии. В целом план Шеллы прост: сдержать первый удар египтян и, наступая сильными флангами, сжать войско Мернептаха в кулак. У Арсея своя задача - поддерживать Мраиуйю, вот почему он и Фатти среди ливийских племен.
- Все, началось! - в нетерпении, Язон переступил с ноги на ногу. - Странно, там только пехота и никаких колесниц.
Стрелы засвистели ближе, Арсей приказал перестроиться, фаланга открыла проходы, пропуская акаваша в тыл.
- Готовься. Готовься к бою! - пронеслось по рядам, и во мгновение ока ахейская шеренга превратилась в сердитого ежа, выставившего отточенные бронзовые иглы. Соседи последовали их примеру, хоть и не столь слаженно и быстро.
- Да, теперь наш черед, - процедил Язон. - Давай-давай, друг, держись!
Греческие копья отбросили первую волну египтян и размеренно двинулись дальше, воинам Мраиуйи опыта совместного маневра не хватило, их строй, единый поначалу, кое-где начал распадаться и там в дело пошли привычные секиры.
Как и говорил Язон, перед ними не было колесниц. Главные силы марианну обрушились на фланги, сметя легкую пехоту Ханаана, будто сухую траву. Шардана и ахейцы не стали испытывать судьбу, удерживая сплошной фронт, и споро разбились на отряды, окруженные со всех сторон стеной щитов. Возничие, попытавшиеся прорваться, попали под дротики умелых бойцов.
...- К шардана подходит корпус Амона, - Фарих указал на развивающийся штандарт. - Эти одни из лучших, я видел их под Гезером. Пыль кругом, я не вижу, что там у ахейцев?
Для наблюдения за сражением Шелле соорудили переносную башню, откуда вся равнина была видна как на ладони.
- Марианну выдохлись, - сказал Шелла. - Но и наши потери велики. Фланг обескровлен, слева атаки не будет… А ливийцы в центре движутся хорошо.
И верно, медногрудые воины Арсея и "леопарды" Мраиуйи шаг за шагом теснили египетскую рать.
Этот день так и не разгорелся, небо затянули плотные облака. Ветер усилился, он вздымал тучи пыли, засыпал глаза, рвал веревки шатров. Суровые уроки тавров не прошли даром, эфесский меч Фатти быстро покрылся бурыми разводами. На флангах потрепанные египетские колесницы сменила пехота, схватившейся со свежими отрядами ханаан, и теперь войско Шеллы напоминало огромный натянутый лук с воинами Арсея и Мраиуйи на острие стрелы.
- Смотри, Шелла, они скоро прорвутся! - шлемы ахейских щитоносцев упорно ползли вперед.
Шелла видел и сам: в центре армии Мернептаха лишь сотня измотанных египтян.
- Ударим туда? - загорелся Фарих. – Колесницы ликийцев застанут Мернептаха врасплох.
- Мернептах под охраной.
- Она меня не удержит. Я сомну их и фараон наш!
- Да, атакуй, сейчас самое время… Я не давал обещания проиграть.
...- Я слышу сзади шум, там что-то происходит, - прохрипел Язон, у Фатти не было сил отвечать. Отряд поредел, и держать строй удавалось с трудом. - Да, вот опять - там дали сигнал к атаке!
- Пора бы, - рука Фатти гудела, не чувствуя рукоять.
- Колесницы! Расступитесь, расступитесь! В сторону, в сторону, - надрывался Арсей.
Следом за ликийцами, пронесшимися мимо них, спешили свежие сотни ханаан, а там, куда умчались упряжки, яростно взвыли трубы, сзывая подмогу. Сопротивления больше не было, под вопли охрипших знаменосцев хваленая египетская пехота откатывалась назад.
…Яхмос спешил, очень спешил, не замечая ветра, режущего лицо, а в вышине, прямо над его колесницей, парил невесть откуда взявшийся одинокий сокол...
Утром он вывел на битву тысячу колесниц, опытных воинов марианну, готовых растоптать врага. Лучники-ханаане дрогнули, но упрямые ахейцы устояли, и обратно после их стрел и дротиков вернулась едва ли треть. А потом проклятые чужеземцы прорубились сквозь корпус Анубиса, и ждавшие своего часа упряжки ринулись в атаку на фараона. Вот тут Яхмос испугался по-настоящему. Вовремя заметив опасность, гвардия Мернептаха сомкнула ряды, и он призвал всех богов, моля, чтобы та устояла.
"Ох, лучше бы тебе быть в другом месте!" - Яхмос щелкнул хлыстом, направив лошадей туда, где мелькнуло знакомое лицо. "Я сейчас, Бонсу, сейчас..."
До цели оставалось всего ничего, когда копье могучего ликийца пробило щит его друга. Яхмос вскинул лук и, почти не целясь, выпустил стрелу, рука, занесенная над Бонсу, замерла и разжалась.
- Я здесь! - он спрыгнул на песок, едва успев увернуться от направленной на него секиры. - Держись, Бонсу! - его хопеш взмыл вверх и замелькал в разгоревшейся схватке.
Да, Бонсу был еще жив, когда он, наконец, добрался до него. Навершие ликийского копья вонзилось под ребра, и рана продолжала кровоточить.
- Хвала Амону, Мемфис близко, - Яхмос уложил обмякшее тело в колесницу. - Вот так, хорошо... А теперь мы помчимся, очень быстро, помнишь, как в Фивах? Только еще быстрей.
Ему показалось, что Бонсу улыбнулся.
...- Целителя! – крикнул он, миновав пилоны храма Птаха. - Позовите жреца-целителя!
- Как его имя? - спросили его.
- Бонсу, сын Небтаура. Что вы ждете, молю вас - помогите ему!
- Кого нам следует известить?
- Птах вседержащий! Зачем? Рана не тяжела.
- Увы, он на пути в поля Илау, отец-Осисрис позаботится о нем.
- Бонсу! Что они говорят?
Яхмос схватил руку лежащего человека и холод бессильных пальцев ожог его ладонь.
- Но как же так, Селма? - не в силах держаться, он опустился на песок.
Сокол, не спускавший с него глаз, сделал последний круг и исчез. Безжалостный Монту получил свое сполна.
Глава 62. Последняя
"...- Там тебя спрашивают, друг, - в тесную каморку, отведенную ему на корме, заглянул старый ахеец.
Фатти отложил стило и потер усталые глаза. Беря пример с дотошных египтян, Арсей велел переписать всю добычу и рассчитать доли, причитающиеся каждому воину.
- Много вышло? Вижу, что много. Свиток полон, оставь его и иди. Иди-иди, нужно поговорить с человеком, - старик бережно свернул папирус и заговорщицки подмигнул.
Фатти выбрался на палубу и зажмурился от ярко светившего солнца.
"Как хорошо стоять вот так, босиком, на теплых шершавых досках, вдыхая пахнущий морем воздух!"
- Эй, египтянин, долго мне еще тебя ждать?
Этот голос он не спутал бы ни с кем: Сехмет!
- Что ты застыл там? Спускайся, я не собираюсь кричать на весь порт!
- Фиванская троица, откуда ты? - Фатти бросился к сходням.
- Ну-ка, поосторожнее, твоя амореянка ревнива, а ты обнимаешь меня у всех на виду!
- Мира уехала, не бойся! - Фатти не смог отпустить ее руки. - Я отправил ее с первыми кораблями. Так откуда ты? Почему не в Ливии? Ведь Аруба заплатил сполна!
- Ливия! Я не хочу туда возвращаться, к тому же, твой Шелла кое-что обещал, - Сехмет наклонилась к его уху. - Он поклялся вернуть мне отцовское серебро, если я выберу мужа из его племени.
- Птах-вседержащий, ты едешь в Тавриду?
- Да, Фатти, да! Ой, а здесь пятнышко, повернись - Сехмет принялась тереть его щеку. – Подожди-ка... - она озорно улыбнулась. – Теперь, кажется, все!
- Именем царствующего фараона Мернептаха...
- Дейнас! Форос! Разорви вас циклоп!
- Да, друг, а ты думал меджеи?
- Я мог бы догадаться, кто ее привез!
- Самый худший рейс в моей жизни, - пожаловался Дейнас. - Тавры словно посходили с ума. Представь, стоит ей появиться, дурачье не сводит с нее глаз.
- Брат, ты слишком строг с ней, - промямлил Форос.
Фатти уставился на близнеца.
- Этот просто по уши, - махнул рукой Дейнас. - Шелле пришлось взять ее с собой.
- А ты куда, - спросил Форос. – И дальше с Арсеем?
- Да, в Феру, куплю себе дом. Думаю заняться морским делом, Арсей даст мне новый корабль.
- Фатти, ты что, собрался в пираты? Что сказал бы на это великий везир?!
- Ничего не сказал бы и нечего хмыкать. Когда-нибудь, ты еще услышишь обо мне!
Братья переглянулись и дружно расхохотались.
- Что? Форос! Дейнас! Ну что опять?
- Похоже, ты стал настоящим ахейцем! - Дейнас похлопал его по плечу. - С Арсеем ты точно не пропадешь.
- Когда вы выходите?
- Завтра, с восходом.
- И он?
- Шелла? Нет. Он уехал в Саис. Сказал, что займется будущим Египта. Не представляю, что он имел в виду.
- Он говорил обо мне? - голос предательски дрогнул.
- Нет, - вздохнул Дейнас.
- Я подвел его...
- Даже не знаю, в чем ты провинился, Шелла не говорил о тебе... Правда, перед отъездом, он велел нам кое-кого найти. И знаешь, когда мы найдем того жалкого египтянина, на которого он, почему-то зол, то прикуем его к самому тяжелому из весел. В Тавриде Шелла решит, простить его или нет... Форос, хватит пялиться на Сехмет, живо беги к Арсею. Мы забираем Фатти, так ему и скажи!"
…Я захлопнул старинный фолиант, вышел на балкон и закурил. Третья декада ноября выдалась на загляденье - Афины баловали нас теплыми, солнечными деньками.
"Как не хочется уезжать".
Из кухни "Приюта..." донесся запах свежей выпечки.
"Сегодня на обед мясо в красном вине, господин Нереидис расстарался, провожая дорогого гостя. Нико уже пригнал свою развалюху, хотя самолет только после полуночи".
- Тургенев!
"Вот те раз, Сехмет! Тьфу ты, какая Сехмет? Рейна!" - девушка махнула мне рукой, и каблучки зацокали по террасе.
"Откуда она?!"
...- Здравствуй, Иван, боялась, что не застану.
- Здравствуй, проходи, скоро обед.
- Нет, спасибо, я ненадолго. В Москву?
- Да, а потом домой. А ты?
- В Дамаск... Марк просил передать тебе это, если с ним что-то случится, - она положила на стол коричневую кожаную папку.
- Что здесь?
- Подарок. Теперь этот отель - твой. А еще его яхта, я пришвартовала ее у девятого пирса.
- "Приют гоплита" принадлежал ему?
- Марк говорил, что когда-нибудь уедет туда, где можно просто жить, не думая ни о чем. Больше не будем о нем, хорошо?
- Хорошо. Знаешь, я могу улететь и завтра, давай, побродим по городу? Тут, совсем рядом, галерея старых картин.
- Лучше в другой раз, я тебе напишу. Дай мне адрес.
- Адрес... Сейчас, - я бросился в спальню за авторучкой.
"Где же она?! В сумке! И блокнот..."
Вырвав чистую страничку, я поспешил назад.
- Рейна?
В комнате никого не было, вот совсем никого, а на ступенях лестницы затихали быстрые шаги. В балконную дверь дохнул легкий ветерок, цепочки жалобно звякнули, и мне стало ясно, что эта глава действительно последняя.
Приют гоплита
© Copyright: Дон Адвентура, 2020
Свидетельство о публикации №220122000806
Свидетельство о публикации №220122000806
Рецензии