Во всём виноват Филипп! часть 1

Почти рождественская история...

     1.
      Артур терпеть не мог зимних праздников. Всей этой предновогодней суеты, бешеной погони за псевдорождественским духом, святочных историй и одноимённых гаданий. Ему совсем не нравился пресловутый хвойный запах с мандариновым вкраплением, а от салата «Оливье», адаптированного много лет назад советскими домохозяйками, его буквально тошнило. Бой курантов и немедленно следующие за ним многотысячные залпы всевозможных фейерверков, тоже, надо сказать, совсем не пробуждали в Артуре никаких светлых чувств. Он не испытывал по этому поводу ностальгических переживаний, и от ежегодных надежд на лучшее будущее вкупе с радостным томлением по чему-то сказочному и прекрасному, тоже был избавлен полностью.
     Так, вообще-то, было не всегда. Когда-то с женой они тоже наряжали ёлку, и даже праздновали Рождество. И последние лет пять или шесть семейной жизни, под бой часов загадывали, чтобы в новом году, они наконец-то стали родителями. Но этого чуда так и не случилось. Зато случилось другое. То, что если и можно было бы назвать чудом, то весьма с большой натяжкой. Жена Светочка, видимо основательно заскучав в ожидании всё никак не наступающей беременности, ударилась сначала в вегетарианство, затем начала изучать цигун и усиленно медитировать. И всё это на фоне хатха-йоги, к которой у неё появился неугасимый интерес, с элементами сыро- и прано-  едением . Светочка называла это поисками себя и своего предназначения. Она посещала бесчисленные курсы саморазвития, тренинги личностного роста и всевозможные семинары типа #найдисебя#раскройсвойпотенциал, где разнообразные просветлённые гуру и духовные учителя по мере сил и вовсе несимволическую плату помогали ей на этом нелёгком пути.
     Артур не возражал и безропотно оплачивал все эти бесконечные практики, как говорится, чем бы дитя не тешилось. Тем более что Светочка говорила ему, что её материнская чакра пока ещё, по не выявленным до конца причинам, недостаточно открыта. Артур вздыхал, но понимал, что нужно набраться терпения и ждать. А пока он тайком от жены сходил к доктору и сдал соответствующие анализы. И когда узнал, что всё у него в порядке, очень обрадовался. До такой степени, что с радостью отпустил Светочку в Крым на какой-то очередной, ультрамодный и нереально дорогой ретрит. Жена приехала перед католическим Рождеством, но как выяснилось лишь для того, чтобы объявить о том, что уходит от него. Светочка сказала, что много думала и переживала. И поняла, что человек не должен жить без любви ни единого дня. И ни при каких обстоятельствах не должен изменять себе и своему предназначению. Чтобы это, в конце концов, не значило. И что решение её взвешенное, выстраданное и окончательное. Ушла Светлана к своему наставнику - биоэнерготерапевту Григорию. Чтобы теперь уже с ним идти по пути духовного просветления и искать своё предназначение. Артур сдержанно пожелал ей удачи на этом пути.
     Когда она ушла, больше всего его почему-то беспокоило, что же теперь делать с ёлкой. Он купил её накануне возвращения жены, и спрятал на лоджии, чтобы вместе затем нарядить. Сюрприз, в общем. У жены сюрприз оказался куда более экстравагантнее. Да и гораздо масштабнее, что там говорить.
    Вот с этих самых пор, Артур, мягко говоря, и разлюбил все зимние праздники. Хотя в причине, по которой это произошло, ни за что не признался бы даже себе. У него, на этот счёт, была логически выстроенная и пуленепробиваемая система защиты, обоснованная и выстроенная на исторических фактах и народной мудрости. Например, он говорил своим друзьям, что, как минимум, глупо радоваться тому факту, что все мы стали старше на один год. Или, что ель, например, испокон веку у славян считалась деревом мёртвых. Или что ему грустно видеть, как в России Новый год, Рождество, Старый новый год неизменно сливаются в медленный и печальный запой. После которого люди выходят на работу, в таком состоянии, будто не отдыхали от трудов праведных, а все эти десять дней полуголодные и обессиленные по шестнадцать часов разгружали вагоны с углём, возвращаясь глубокой ночью в холодную камеру-одиночку.
     Поэтому, как только декабрь вступал в свои права, сорокалетний банковский служащий Артур, неизменно собирался куда-нибудь к далёкому, тёплому морю. Желательно туда, где, как можно меньше рождественской и новогодней атрибутики. И где, наоборот, много солнца, фруктов и вечнозелёных растений. До сих пор, ему это прекрасно удавалось. Но не в этот раз. Дело в том, что у Артура был кот Филипп, шестилетний сибиряк, умница и красавец. Он появился почти сразу после развода. И хотя это тоже интересная, местами захватывающая история, заслуживающая, вне всякого сомнения, особого внимания, мы, тем не менее, не будем отвлекаться на неё, чтобы не терять, так сказать, нить основного повествования.
      Так вот, до сих пор, во время отсутствия хозяина за Филиппом присматривала двоюродная сестра Артура. Кот её знал, жила она недалеко, так что никаких проблем не было. Но в этом году, она сама с семьёй по горящей путёвке улетала на все новогодние каникулы в Египет, и поэтому нужно было срочно что-то решать. Артур перебрал в памяти всех друзей и знакомых. Кого-то категорически отмёл сам, кто-то не подходил по медицинским, территориальным или этическим соображениям. Или в силу того, что точно также уезжал на праздники. О том, чтобы отдать Филиппа в специальное место или отдать ключи от квартиры чужому, нанятому для кормления кота человеку, не могло быть и речи. И тогда кто-то из приятелей подсказал ему один оригинальный способ: написать объявление и разместить в социальной сети. Артур, хоть и не очень охотно, но всё же согласился. А что ещё оставалось делать? До отъезда какая-то неделя, уже оплачены билеты, приобретены новые плавки и практически собран чемодан, а тут кота не с кем оставить. Он написал довольно трогательное письмо, где прямо заявил о своей острой потребности в добром и заботливом человеке. Далее перечислил основные достоинства кота, его привычки (которые вполне можно было свести к двум преобладающим: есть и, разумеется, спать) и его приятного, во всех отношениях характера. Присовокупил фотографию симпатяги Филиппа и сделал три приписки в конце: 1. оплата по договорённости, 2. возможно проживание, 3. равнодушным к котам, и не любящим этих животных, просьба не беспокоиться.
 
    2.
     В это самое время, на другом конце города, тридцатилетняя Сима привычно и равнодушно слушала монолог своей мачехи Полины. Сима, невзрачная, худенькая, в больших очках с неопределённого цвета волосами девушка, давно поняла, что Полине очень важно говорить самой. Иногда Сима смотрела на неё, и не без восхищения думала, что вот по ком наверняка до сих пор где-то плачет скамья в театральном институте. Симе очень бы хотелось знать, что делает Полина, когда остаётся совершенно одна? Или такого не бывает, в принципе? Наверное, подходит к зеркалу и продолжает… играть, прислушиваясь к несмолкающим и продолжительным аплодисментам. Полина, яркая и эффектная, как тропическая бабочка, между тем, продолжала:
- Тебе уже тридцать, Симка! - она закатывала глаза, и делала выразительную паузу, прямо по Станиславскому, мимически подкрепляя весь ужас Симиного положения, - Господи! - потрясала она изящными руками, с длинными пальцами и великолепным маникюром, - Ну и имечко, кстати, Симка! Ты что, девочка-шуруп из дурацкого мультика? Чего ты смеёшься? Самое время плакать! Ну ладно, допустим, это не твоя вина... Не можешь же ты, в самом деле, отвечать за то, что у твоих родителей ни ума, я извиняюсь, ни фантазии… Где они, вообще откопали это имя? В древних церковных скрижалях? С таким же успехом могли сразу после рождения, повязать тебе платок на голову и закинуть на порог монастыря, а что ещё делать? С таким, знаешь, имечком туда только и дорога… Но это ещё полбеды. Ты на себя посмотри? В чём ты ходишь? Что у тебя в жизни есть кроме работы?
- Вы у меня есть, - постаралась вставить Сима, - папа, ты, Юрик…
- Э, оставь, - взмахнула рукой Полина, - это ерунда полнейшая… Причём тут это? Тем более что мужикам, чтоб ты знала, вообще всё фиолетово, по большому счёту. Папа твой искренне считает, что волноваться не о чем, а Юрику - пятнадцать, ещё немного и он, фьють, - Полина небрежно качнула пальчиками в направлении двери, - Я же говорю о другом, тебе три дня назад исполнилось тридцать лет! И где ты праздновала свой юбилей? Правильно! В своём доме, в кугу своей семьи… О, боже! Воистину, нет хуже наказания для женщины, чем сочетание - умная дура… - она резко повернулась к Симе, - Я спрашиваю у тебя, какие планы, а ты опять: «да никаких, всё, как обычно»… Полина снова закатила глаза, - Где твои друзья? С кем ты общаешься? Я не имею сейчас в виду членов педагогического совета твоей школы, я говорю о круге общения… - Полина махнула рукой, с таким видом, словно и сама была уверена в полной безрезультативности всего того, что она только что сказала и ещё собирается сказать, - Почему, например, ты снова в этой жуткой кофте? Где платье, что я купила тебе ко дню рождения? Прости, конечно, может это и не моё дело, но на что ты потратила деньги, которые мы подарили тебе с твоим папой? Можешь не отвечать, я и так знаю, где… Там же, где ты их положила… А если и потратила, то только на кошачий и собачий корм, чтобы, как всегда, кормить всех этих встречающихся на твоём пути бродячих паразитов.
- Полина, если один человек задаёт другому вопросы, - снова попыталась вставить Сима, пробуя перевести разговор на юмористические рельсы, - то не думаешь ли ты, что у этого другого человека должна быть хоть малейшая возможность для ответа?
- Ай, оставь, - махнула рукой мачеха, автоматически проверяя безупречность маникюра и одновременно выполняя круговые упражнения для шеи, - знаю я все твои ответы, «для меня важно другое», «зачем, покупать новое, когда не сношено старое?», «я выбираю удобство и комфорт», «у меня всё есть», «а ты представляешь, каково собачкам и котикам зимой?» - произнося последние фразы, Полина уже впрямую передразнивала Симу. И, следует заметить, довольно точно.
- Вот и нет, я совсем не так разговариваю, - вспыхнула Сима.
- Правильно! - вдруг остановилась Полина, - А знаешь, я хочу, чтобы ты разозлилась на меня, я это выдержу, но вылези, наконец, из этой своей зоны комфорта, из этого своего тёплого, уютного болотца, в котором, ровным счётом, ничего не происходит! И не произойдёт, само на голову не свалится… Бери свою жизнь в свои руки! Начни жить, в конце концов, а не киснуть и бродить…
- Ну, знаешь, можно было просто сказать, что я вам мешаю тут, давай, мол, уже сваливай хоть куда-нибудь. Полина внимательно посмотрела на неё и задумчиво произнесла:
- Я бы очень хотела, чтобы у тебя произошли изменения в личной жизни, я бы даже была рада, если бы эта самая личная жизнь у тебя хотя бы началась… Ты мне не чужая, Серафима, более того, я за тебя переживаю, потому что люблю, хотя я всего лишь мачеха… И мне больно видеть, как ты постепенно превращаешься в заплесневевший, синий чулок… Мне сорок два, а ты выглядишь, чуть ли не старше меня… Впереди Новый год, Рождество, а ты всё сидишь одна… в этой безобразной, растянутой кофте со старушечьим узлом на голове, - Полина снова махнула рукой, но на этот раз настолько обречённо и безнадёжно, что Сима почти задохнулась от подступивших и немедленно защипавших глаза слёз. Больше всего её обидели даже не слова, а именно этот небрежный взмах рукой… Полина как будто ставила на ней крест. Окончательно и бесповоротно.
     Сима сняла очки, опустила голову и сосредоточенно начала протирать их, чтобы скрыть то, насколько слова Полины задели её. Почему-то в этот момент ей вспомнилось искреннее обращение какого-то мужчины, искавшего, кто присмотрит за его котом во время отсутствия хозяина. Она наткнулась на это объявление вчера поздно вечером, когда заполнив электронные дневники своих учеников, просто просматривала ленту на Facebook. И ей запомнилась фраза «возможно проживание».
- А вот и нет…- запальчиво возразила она мачехе, - Если хочешь знать, меня уже… пригласил один человек… Мы едем с ним… за город…
- Ага, - с меланхоличной издёвкой произнесла Полина, неспешно, с царской надменностью выходя из комнаты, - Конечно, милая… Очень рада за тебя… Не забудь передать от нас привет своему несуществующему другу…
- Он настоящий… Да…-  чуть не плача крикнула ей вслед Сима, - И мы будем вместе встречать Новый год… И Рождество…
- Конечно, и как же его зовут? - крикнула из прихожей мачеха, - Барсик, Клёпа или Шарик?
- Его зовут Филипп, ясно!? Филипп… Он… из Сибири… - выкрикнула она, уже стоя на пороге своей комнаты.
  Чуть ли не первый раз в жизни, Сима пожалела, что совершенно не умела ругаться… Хотя та же мачеха несколько раз советовала ей научиться у своих учеников хоть чему-то полезному.
     Серафиму хватило только на то, чтобы слегка хлопнуть дверью. Она села к компьютеру и стала лихорадочно искать то объявление.
- А если не найду? - думала она, - Или уже поздно, и этот, как его, хозяин Филиппа уже нашёл кого-то? Да где же оно?! Кажется, это?! Точно! Есть! Так, телефон, а, вот… Артур зовут хозяина. Когда Сима набрала номер, ей ответили настолько быстро, будто на том конце провода, кто-то сидел и ждал именно её звонка.

Продолжение следует…