Розовый венец. Сны Александры

Алиса Алисова

РОЗОВЫЙ ВЕНЕЦ.
СНЫ
Александры


Предисловие

Прекрасной робкой незнакомкой
В дом тихо входит тишина.
Высокий лоб, изгиба челка,
В пол шлейф, открытая спина.
Без приглашенья проскользнула,
Расположилась у огня.
Закуталась теплом, уснула —
Не обернувшись на меня.
Стою, не смея шевельнуться,
В саду забытом вне времен.
Подол, со стула соскользнувший,
Отсветом алым опален.

I
Полдневный зной, прохлада тени,
Журчанье тихого ручья.
Едва касаясь, на колени
Дрожащим бархатом, ничья,
Спустилась бабочка... Мгновеньем —
Рожка томительного пеньем
Из леса, хлынув наважденьем,
Заворожило, повело...
Счастливым трепетом Вселенной
Меня, как Солнцем, обожгло.

II
Фра Анжелико и Сера —
Волшебной яви сновиденье,
Души покинутой забвенье,
Неизмеримости сомненье,
Грез исчезающих игра.
Так страшно утром пробужденье
От нежной неги упоенья,
Снов безраздельных и владений
Страны, не бывшей никогда,
Но так всеволием влекущей,
Дразнящей, манящей, зовущей
Полетом духа вездесущим —
Как пряным запахом луга.

I
Лик спящий манит и сияет,
Игра теней выводит в путь.
Я знаю: ничего не знаю,
Но верю: можно обмануть
Судьбу и небо. И ладони
Под сон подставлю: как светло!
Ночами папоротник тонет,
Туманом розы замело,
И вечный Шуберт руку подал,
И шлейфа вальс кружит, кружит...
За этот сон я б душу отдал
И —  жизнь!

II
Рисую облаком по ветру,
Рисую снегом по луне.
Все безответное — ответно,
Все близкое — не близко мне.
Все удаленное доступно,
Все оживают миражи,
Озерной гладью неприступной
Синеют сны во тьме души.
И бьется смертным криком сердце,
Сон сну перечит и болит.
Неодолимое бессмертье
Над нами птицею парит.

III
На полпути земного бытия
Я прохожу долинами сознанья —
Там Дантов Ад, непознанного явь,
Непознаваемого Рая ожиданье.
Быть может, сотканная чьим-то сном,
Меня настигнет горечь пробужденья,
Но рыцарским хранимая плащом,
Любовь не постигает пораженья.
Вселенский путь бескраен и безлик,
Холодный свет над вечностью сияет,
Но в кровь разбившим сердце явлен лик —
Того, кто нас от нас же защищает.

IV
Забытый монастырский сад
Лилейных заповедных снов.
Склонилась тишина, как брат,
Проржавленной петлей ворот.
Как одинокости нектар
Мне сладостен — упиться им!
И солнца ласковый пожар
В трепещущей листвой тени.
И древний каменный фонтан
Почти неслышно жемчуг льет,
И, наклонясь ко мне, вода
В ладони счастье раздает.

IV.1
Под изморось седых дождей
Серебряной подковы цокот
Струится, льется, бьется шепот
В объятьях сна, в руках теней.
Залом запястья — как изгиб
Вдруг хрустнувшей прелестной шейки.
В продрогшей призрачной аллейке
Неслышно нежное скользит.

V
Как надоедливый мотив
Звенит наскучившее эхо,
Через порог переступив,
Зовет и плачет без ответа.
Сочится кровью сонный путь,
И платья истлевает бархат,
И кто-то шепчет: позабудь
Того, кто избран быть крылатым.
А ты останешься одна
В прозрачных призрачных покоях...
Испей же чашу — всю, до дна,
И не надейся на другое.
Стекают с пальцев кружева,
Душа уходит тонким флером,
Жизнь незатейливым узором
На гладь озерную легла.

VI
Служенье смерти, призрак тени,
Кровь истончающий наряд.
Почти парадные ступени
Обители, где грезы спят —
Не смей тревожить венценосных.
Лилейность дробит вещий сон.
На почти лубочном помосте
Палач нагими окружен —
И падает, завороженный,
Косою туго оплетясь...
Народ отпрянул: прокаженный!
А ведьма сгинула, смеясь —
И смыло с площади зловонье,
И смрад костра горящих тел,
И только где-то потаенно
Хрустальный башмачок звенел...

VII
Туманной синевой окутана,
Стою и чувствую — нагая.
Все звезды в небе перепутаны,
Все зеркала стекают, тая.
Все вдруг поникло и осыпалось
Скользящим веером с колен,
Таким простым, таким изысканным —
Как аромат чужих измен.
Как дразнит, манит, пришепетывая,
Свистящий шорох за спиной,
Плащом небес меня обертывая
И увлекая за собой.
Невероятная обыденность
В смертельный круг заворожит,
Так сладострастно и ожиданно
Своим объятьем исцелит.

VIII
Кружевные вуали
Бесконечного сна
Синей глубью инталии
Погруженность дана — 
В мир нетленного неба,
Сумрак тлеющих глаз,
Унесенные ветром,
 Распыленные в прах.
Как обманчиво-властно,
Как невинно-светло
На костре догорало
Отраженье ее.

IX
..."И быть все дальше от мечты",
Обманом сна к ней приближаясь,
Лаская тень от пустоты
И призрака рукой касаясь.
Шелками теплых детских грез
Укрыться — и упасть дождями,
И сладостью прозрачных рос
Вселенную омыть, сияя.
Как сказочна ушедших снов
Манящая трансцедентальность!
Освобожденный от оков,
Стряхнув убогую реальность,
Мир снова чист, прекрасен, юн,
И так приветливо-наивен,
Что не сдержать поющих струн
Воображаемого пира.

X
Меняй свои мир в угоду снам —
Безумьем лоб охладевает,
Притягивает бездной страх,
Всевластием своим пугая.
Крылатый конь — бездвижный бег,
Как замеревшее стремленье.
О камень душу истерев,
Под утро умерло моленье.
Пределы света и тоски
Веками выбелены строго,
За краем траурной доски
Луна вставала одиноко,
Качаясь в грезе облаков
И переливах отраженья,
И, как корабль в великий шторм,
Не знала слез и утешенья.
О, возрожденная волной
На испытание химерой —
Плыла Луна сквозь хрупкий сон
Упокоенной Королевы.

XI
Сквозь тихий сон старинной флейтой
Звучит последний долгий звук —
Он тянется, как день разлук,
Беспечно-надоедливо.
Лиловость падающих штор,
Дремота золоченых складок,
О, как неизмеримо сладок
Несознаваемого ток!
Поникшей розой старый сад
Склоняется в ладони нежно,
Как одиночество безбрежно,
Дарованное наугад.
Бескрайняя длиннота сна
Манящим лабиринтом веет,
Туманится одна звезда,
И — пламенеет.

XII
Синкопы... Спотыкаясь о судьбу,
И тело терном раздирая,
Я сном и грезами играю
И жизнь преодолеть могу.
Уводят тонкие миры
В сад заповедный и лилейный,
И в этой хрупкости нетленной
Все — королевские дары.
Как невозвратно и светло
Парить, травы не задевая,
Звездой держась, и уповая
На ставших ангелом...

XII.1
Луна отбрасывала тени,
Молчал ночной притихший сад,
И невесомые ступени
Вели на небо — в свет и мрак.
Померкли звезды. Росы пали.
Покорной явью сны скользят.
Следы от стершихся сандалий
Безмолвно травами лежат.

XIII
Вуали безлунной ночи,
Бездонного смертного сна.
Как сладко-невинно пророчит
Беспечные грезы весна!
Но вряд ли их томным успеньем
Ее насладятся уста...
О, как беспорочно забвенье!
Как холодом веет мечта...

XIV
О, fleur d;oranges, манящий негой
И сладостью забытых снов,
Как танец медленного бега,
Струящаяся ткань богов.
Весенний морок Боттичелли,
И Дантов бесконечный круг,
Завороженные метели
Миндальных рощ, сакральных пут.
Всех убаюкает, укроет
Плащом звенящим звездопад —
Элизиума сладкий яд
На грудь тоскующих нисходит...

XV
Поток потерянных мгновений
Рождала безупречность сна.
Ни откровений, ни видений
Ей не пророчила весна.
Чумные кружева спадали,
И смерть вила венок у лба,
И в бесконечности печали
Соблазном звали зеркала...
Ах, окунуться — и растаять
Среди созвездий и веков!..
Скрип по песку — Его сандалий,
И тихий звон — Его оков.

XVI
Незримо и непостигаемо
Влечет виденье наяву —
Невероятное незнаемое,
Не подчиняемое разуму.
Как Феникс, возрождаясь в пламени,
Горю с собой наедине,
И шелком лилий, словно знаменем,
Укроюсь в неба синеве.
Вокруг — стоячие столетья,
Запястья сплетены жгутом,
И капли розовых соцветий
Лоб оплетают, как венцом.
Колеблют тени тени тела,
Замковых врат густеет тьма,
Неисчерпаемых материй
Звенят, звенят колокола —
Не слышно уху, только сердце,
Как древнеримский метроном,
Упорствует своим бессмертьем,
Проваливаясь в вечный сон.

XVII
Открыта дверь в Средневековье,
Жжет ускользающая плоть,
И до подкожья сбриты брови,
Запястья рук истерты в кровь.
Соборы медленно взмывают,
Химерами грозя в дожди,
Алтарным золотом сгорают,
Апсиды давят позади.
И выбираясь из тумана,
Я со свечой пройду обман,
Защитным пламенем охрана,
Кольцо из рога — талисман.
Меня на руки сны подхватят,
Укутают вуалью грез,
И ангел, добрый и крылатый,
Осыплет жемчугом из слез —
Нежнейшей хрупкостью ночи.
Невысказуемо... Молчи.

XVIII
Плыву по небу в сонме звезд,
Зеркальным эхом отражаясь,
Вселенной тихо наслаждаясь,
И отраженье не узнает,
Куда вихрь вечности занес.
Хрустальный дальний перезвон,
Божественная литургия,
И в этом заповедном мире
Невидимой неслышной лире
Аккомпанирует лишь он —
Мой Ангел. Крылья сожжены,
Но гордый и немилосердный,
Он расправляет их победно
В немой улыбке безответной
И властно входит в мои сны.
И белоснежные крыла
Надмирным светом укрывают,
В себе навечно растворяют,
В любви безмерной исцеляя...
Беззвучно бьются зеркала.

XIX
О, fleur de lys, во тьме белеющий,
Единорога звездный рай,
Знаменами сомненья реющие,
Бездонность бездны Saint Graal.
Несбыточность необычайности
Скользит над явью бытия.
О, как надежды не случаются!
Как пламенеюща земля!
Над ней мечтой мечты склоняются,
И облаком плывет заря...
Единорога сны сбываются,
И  Saint Graal сожжет меня...
 
XIX.1
И снова недоступное виденье
Сковало торжествующую явь,
Прозрачным призраком неверья
По телу нежному скользя.
И забывая все молитвы,
Я ухожу в другие сны,
Где переменчивы обличья
У Боттичеллевой Весны.
Где фавны бродят где попало
И флейтами зовут любовь,
Я ухожу — мне жизни мало,
И мне моя печальна кровь.
Роднее те, что за пределом,
Куда запретный путь закрыт,
Непознаваемое телом
Прекрасных маленьких лолит.
Сомненья кружевом плетутся,
Страсть не стараясь удержать,
И невозможности сойдутся
Крестом, как неба благодать —
Когда последние покровы
Оно снимает пред зарей,
Стыдливо опуская взоры
И наслаждаясь тишиной.
Уйду туда, где у причала
Скользит невидимо ладья,
Где все навечно и сначала,
И все свободно и нельзя.

XX
Обратное течение времени,
Так неспешно в часах скользящее,
Менуэтное настроение,
Все невидимое — настоящее.
Легкий шелест вуальки трепетной,
Бальной туфельки атлас шелковый,
И ступеньки багровым  каретные,
Серебром отливают подковы.
Дуновеньем эфирного ветра 
Звездность синяя запорошена...
Вдруг исчезнувши — бал, карета —
Воскрешаются будущим прошлым.

XX.1
В глубины сна спускаясь осторожно,
Рукой вуаль слегка приподниму,
Увидеть невозможное — возможно.
Почувствовать бесчувствье я могу
Мечтой-мечом от бездны охранима,
Бесстрашная, в беззвездье ухожу.
Миры, Вселенная — все мимо, мимо, мимо...
Непознаваемому я служу.

XXI
Освобожденье вечной жизни —
В предсмертном сне и миражах,
Неслышимый воздушный шаг
Прозрачной призрачности.
О, Monoceros! - гривы всплеск,
Луны раздробленной осколок,
Как бесконечно, сладко долог
Тянущийся за гривой след
Слегка мерцающим туманом...
И в смерти — жизни нет обмана!
Как пригубивший яда сок
Им воскрешается к бессмертью,
И Opus Magnum: настежь двери —
Входи, усвоивший урок.

XXII
Жизнь — замок замкнутых пространств,
Где нет небес и ликованья —
Пугающее пониманье
Обыденности без прикрас.
Но есть иное: каждый миг,
Вселенским чудом наполненный
До края, бездной потаенной
Нас манит, как в лесу родник.
Непознаваемое нами,
Но так возможное во сне —
Полет в бескрайней вышине,
Свобода грезы не обманет.
Безмерная ночи безбрежность,
Звезда, как близкая сестра,
Напутствует тебя: пора!
И трепетом обнимет нежность.
Пора — отринуть заточенье,
Безмолвием наполнить кровь,
Бокал алеет как любовь,
Конечность мира притяженьем
Своим не властно больше. Вновь
Беспечность тленна, вечность взглядом
Единорога закружит,
Синь ока, как роса, дрожит,
Таинственностью тая мага.
Кисть золотая на плаще
Нас одиночеством укроет,
Бездонность оживит покоем, -
На черно-мраморном плюще —
Закатный луч, тонущий в море.
И — никого, кто был бы волен
Над этим мигом в тишине.


I
Смерть — внеземное пробужденье
И очищенье от молитв,
Мечты и грезы воплощенье,
Забвенье страха и обид,
Всего земного, что как гирей,
К кресту приковывает нас.
Над бесконечностью эфира
Светильник  вечный не погас.
Как легкокрыло и беспечно
Парить, лишь мыслью воплотясь!
И жизнь другую, человечью,
Не помнить, радугой светясь.
Нет, - было в ней: и свет, и радость,
И лист упругий поутру...
Но звездно-каменной преградой
Ушла в туман и синеву...
А здесь иное — и без тени
Дрожит рожденная звезда,
И перламутрами ступени
Здесь всех разводят — навсегда,
В иной чтоб слиться ипостаси,
И расставаясь, вместе вновь —
Непознаваемое счастье,
Невыразимая любовь.

II
Ты сам себе — и жизнь, и смерть,
И растворяясь во Вселенной
Не порицай судьбы нетленной,
Завороженному — не верь.
Спускаясь бархатной ступенью,
Лаская шлейфом звездный путь,
Не опускай ресниц — и будь
Бесстрашною наполнен тенью.
Томленье тягостное сбрось,
Сиянье мертвых волн взметнется,
И чей-то голос отзовется —
Не смей, и мне не прекословь!
В божественной небесной битве
Душа замрет, увидев то,
Что без отеческой молитвы
Не может пережить никто —
И рухнет полдень перед ночью,
Свет перед прахом никнет ниц,
Ничем ничто не превозмочь им —
Но лишь дрожанием ресниц
Еще удержишь жизнь фантома,
А кажется, она — твоя,
И безмятежная истома,
Как вечный призрак корабля,
Как голем, шутка провиденья,
Уносит мир, скрутив в спираль,
И парус сладкого забвенья —
Как недостигнутый Грааль —
Мерцает томным меряченьем,
И шепотом овеет мгла —
Полярной ночи кружева
Предсмертной страстью пробужденья
Сметают мысли и слова,
И только: вечность, ты и я.

III
Завороженная  мечта,
Заледенелая пустыня,
Лесная белая тропа,
Нагая ветка в нежном инее.
Все просто, тихо и мертво.
И в мареве ночного бденья
Ты испытаешь наслажденье,
Которого не знал давно.
Деревья — мачты. Паруса
Клубящихся во тьме созвездий.
Уходит в вечность суета,
Безмерность дышит мне навстречу.
Как необычно и светло
Спускается с небес моленье,
Словно вселенское забвенье
Своим дыханьем обожгло —
Во льдах миры, но наважденье
Уже с собою увело.
Портал неведомый открыт —
Шагну в невероятный миг
И растворюсь в небытии
Неузнаваемой любви —
Звездой, скользнувшей вдруг с руки.
Сомкнется лес в безликости.

IV
Морская бездна подземелья,
Таящая небытие!
Каким предпраздничным похмельем
Жизнь отдана за смерть ее.
Сгущают звезды сумрак тени,
Луна рисована пером,
И бесконечные ступени,
Души разверстый окоем.
Неправда, есть еще молитва! -
Она спасенье от всего! -
Но нет, в пылу небесной битвы
Сомнений нет ни для кого...
Усталость тела каменеет,
Безумство крадучись ползет...
И Белый Ангел не посмеет
От мира защитить ее.

V
Укромным вечером скользит
В ночь темнота. И гаснут свечи.
Полночный мир шумлив и тесен,
В трубу влетает в дом вампир.
И тени встанут у стола,
Качаясь призраком тлетворным,
И сладким шепотом притворным
Зовут бокал испить до дна.
Что в нем? - Забвенье, исцеленье?
Рука предательски дрожит,
И вечность у лица кружит,
Виска касаясь упоеньем
Внезапной боли прбужденья,
Сердечной раною мозжит.
...Дремота клонит ниже, ниже,
Дыханье межит легкий сон,
И недоступное все ближе,
И створки хлопнули окон —
Все замерло. И чернокнижье
Вспорхнуло стаею ворон.
Лишь в переплете старых рам
Луна белеет саваном.