Ромашки на счастье

Катя с восторгом смотрела на поле: «Целое поле ромашек», — подумала она.
– Мам! Мам! Ну, мам! Ты только посмотри! Ну, посмотрите же! Папа! Посмотрите! Сколько ромашек! Разве такое может быть!?
– Конечно может. Вот, что значит не выезжать никогда из города. Теперь на всю жизнь запомнишь эти ромашки, так и будешь вспоминать, когда взрослая станешь.
– Пап, а когда я стану взрослая?
– Когда вырастишь.
– А когда я вырасту?
– Ну, что ты к папе пристала? Когда вырастишь тогда и станешь взрослой.
– Мам, а долго ждать?
– Тебе так хочется стать взрослой? — спросил с улыбкой отец. — На качелях качаться уже не будешь, с горки не покатаешься?
– А почему? — с детской наивностью спросила Катя.
– Ну, ты же будешь взрослая, — ответила за отца мама.
– Тогда я не хочу быть взрослой. Мам, а можно я по полю погуляю? Ромашки нарву. Большой такой букет сделаю, — и Катя широко развела руки.
– Ну, иди, только далеко не уходи.
– Ладно, — уже убегая сказала девочка.
Катя чувствовала себя самой счастливой. Она шла по огромному полю своих любимых ромашек. Иногда она останавливалась, чтобы просто рассмотреть цветок, вдохнуть его аромат, но пока не рвала, хотела просто пройти, проводя руками по каждому встречному цветку. И вдруг неожиданно Катя услышала чей-то радостный смех. Посмотрев вперёд, она увидела, как прямо на неё бежит мальчик, такой же маленький, как и она. Оба остановились, смотря друг на друга.
– Ты кто? — первой решила спросить Катя
– Я Кирилл. А ты кто?
– А я Катя. Ты что здесь делаешь?
– Гуляю. Я здесь каждый день гуляю. А ты?
– А я здесь первый раз. Ты здесь живёшь?
– Нет. Я сюда к бабушке приехал. Она там живёт, — махнул он рукой куда-то назад.
– Я тоже сюда приехала, только я не к бабушке — она у меня рядом живёт, а к тёте.
– А где она живёт?
– А, там в городе, — махнула рукой Катя.
– А хочешь со мной по полю гулять?
– Хочу.
– Ну, тогда пойдём, — и Катя решительно взяла нового приятеля за руку.
Какое-то время они шли молча, смотря на ромашки и иногда улыбаясь друг другу.
– Слушай, как мы далеко ушли. Родители меня ругать будут, а тебе не влетит?
– Нет. Они мне разрешают здесь гулять.
– Катя! — услышали дети.
– Ой, это мама. А пойдём, я тебя с ними познакомлю.
– Пойдём, — улыбнулся мальчик.
И дети, смеясь, побежали к дороге, где стояла машина, на которой приехали Катя с родителями и тётей.
– Мам, пап! Смотрите, кто со мной! — крикнула девочка, подбегая. — Это Кирилл!
– Ну, здравствуй, Кирилл, — протянул мальчику руку Катин папа. — А я Катин папа, дядя Коля.
– Здравствуйте, — смущаясь протянул в ответ свою руку мальчик.
– А я тётя Маша — Катина мама, а это тётя Наташа, Катина тётя. А почему ты здесь один? Где твои родители?
– А они мне разрешают здесь гулять. Я вон там живу, — и Кирилл показал на видневшиеся на другой стороне поля крыши домов.
– И они не боятся за тебя?
– А они говорят, что я самостательный, са-мо-сто-я-тель-ный, — по слогам, наконец-то правильно, выговорил Кирилл.
 – И не боишься? Самостоятельный, — улыбнулся дядя Коля. — Мало ли кого здесь можно встретить.
– Не-а. Тут почти никто не отдыхает. Все вон там, — и мальчик показал на видневшиеся вдали, за рекой, справа от дороги, домики.
– Мам, а можно мы с Кириллом ещё погуляем? А то я ещё цветы не собрала.
– Ладно, идите, только далеко не отходите, — и мама погрозила пальцем.
Дети носились по полю, ловили бабочек, успели даже поиграть в прятки, пока Катю опять не позвали родители.
– Меня зовут. Мы, наверное, уезжаем, — и Катя с грустью посмотрела на нового друга и перевела взгляд на поле. — И букет из ромашек не успела собрать.
– А давай, я тебе букет ромашек подарю. Мама говорит, что девочкам всегда надо цветы дарить, — и мальчик вопросительно посмотрел на подружку. — А ещё другу всегда что-то дарят на счастье, так папа сказал. Давай я подарю тебе одну ромашку, на счастье, — и Кирилл, сорвав цветок, протянул его Кате.
– Спасибо, — девочка улыбнулась новому другу. — А давай и я тебе тоже ромашку на счастье подарю.
– Давай. А можно я тебя провожу, до машины? Можно?
– Можно. Пойдём, — и дети, взявшись за руки, пошли к машине.
– Мам! А Кирилл меня проводить захотел, а ещё он мне ромашки подарил, целый букет, — и Катя показала небольшой букет ромашек. — А одну, смотри, — и она достала из небольшого кармашка цветок, — он мне на счастье подарил, а я ему. Мам, правда здорово?
– Конечно, здорово, — улыбнувшись, мама погладила по голове дочку.
– Пап, а сфотографируй нас.
– А как мы потом Кириллу фотографию отдалим? — спросил папа после того, как сфотографировал детей.
– У меня бабушка в той деревне живёт, — Кирилл снова показал рукой на те же дома и сказал название. — Дом 10.
– Ну, хорошо. Обязательно передадим, как только напечатаем. А теперь давай прощаться, — и Катин папа протянул на прощание руку. — Может, ещё увидимся. А может тебя подвезти или проводить?
– Не-а. Я сам.
– Дойдёшь?
– Дойду.
На следующий год дети опять встретились. Опять бегали по тому же полю, опять играли в прятки. И в следующий год дети встретились. А потом всё закончилось, но и Катя, и Кирилл запомнили друг друга, и часто вспоминали те счастливые минуты.
***
– Кирилл, а что это за фотография у тебя на столе? Это ты такой был? А это кто с тобой? — спросил Сашка, друг Кирилла
– Это подружка моя, — улыбнулся Кирилл. — Это при нашей первой встрече, когда я к бабушке приезжал. Мне тогда семь лет только исполнилось.
– Первая любовь? — смеясь опять спросил Сашка.
– Да какая там любовь? Мы тогда об этом и не думали. Просто первое счастье. Природа, ромашки, первый друг. Я тогда только приехал, неделю успел прожить. Деревня была небольшая, детей, моих ровесников, не поверишь, не было совсем, только старше на несколько лет, а они меня в свои игры не принимали. В их глазах я был маленьким, а они взрослыми себя считали. Так и гулял по полю. Хорошо было. За бабочками бегал, а тут она появилась, ну, и подружились. Не часто, правда, приезжала она, но всё-таки хоть так, и то хорошо. Первый друг в том краю. Эту фотографию её отец сделал, когда прощались. На память. Я ей ещё ромашку подарил, на счастье, а она мне. До сих пор храню, засушил и храню.
– Ну, ты даёшь. И когда в последний раз виделись?
– Когда нам было десять. Она уже туда не приезжала, случайно встретились в городе.
– У тебя хотя бы есть чего вспомнить, а у меня только спорт — тренировки, соревнования, и всё. Ладно, пойдём, в институт пора. Слушай, Кирилл. Ты как на Ленку смотришь?
– В каком смысле?
– Ну, ты не видел, что ли, как она на тебя смотрит? Она же тебя глазами так и пожирает.
– Подавится. Мне такая не по вкусу.
– Неужели эту с фотографии забыть не можешь? — смеясь спросил Сашка.
– Причём тут она? Ну, не нравиться мне Ленка.
По правде сказать, Кирилл часто вспоминал Катю. Ему было интересно, какой она стала. Может это и правда была первая детская любовь? Которая оставила такой сильный след в сердце.
– Ну, ты даёшь. Ему такая, видите ли, не по вкусу. Да, ты только посмотри на неё. К ней же очередь из желающих, а она всем отказывает… ну, или почти всем. А на тебя сама глаз положила, а он ещё и сопротивляется.
– Вот сам и заменяй меня, раз так о ней печёшься.
– Ага, она так и рада будет. Да она меня терпеть не может.
– А я её.
– Дурак ты.
***
– Ну что, с Наташкой всё? Окончательно уже? — спросил, садясь в машину Сашка.
– Да ну её.
– Слушай, ты всё первую детскую любовь, забыть не можешь? Так холостяком всю жизнь решил жить. Нет, вообще свобода — это конечно здорово, но всё же… Взрослый мужик, в конце концов. С Ленкой, блин, это же первая красотка, её проигнорировал. Как она не добивалась… Теперь Наташка.
– Ну, что ты пристал. Ленка, Ленка. Ленка твоя, между прочим, через раз всем отказывала, а народу за ней увивалось… Вот и посчитай. А Наташка только с виду такая вся милая, хорошая, а потом характер свой, во всей красе, показала. Это ей давай, туда её вези, это ей купи. Я не банкир, блин.
– Всё тебе не так. Опа… А это что? Ромашка засушенная. Та самая, что ли? — спросил Сашка, доставая из бардачка маленький, самодельный конвертик с засушенным цветком.
– Она мне счастье приносит. Считай, это талисман мой.
– И ты в это веришь? — Сашка удивлённо посмотрев на друга, помахал конвертом.
– Положи, где взял. А сам лучше, что ли? На соревнования свои сколько всяких талисманов возил? Этот — для того, чтобы выиграть, этот — чтобы травму не получить. И он меня ещё суевериями упрекает, — усмехнулся Кирилл. — С тебя, наверное, пример взял.
– Ладно, ладно, — кладя конверт на место сказал Сашка. — Ты в отпуск-то решил уже куда поедешь или всё в раздумьях? Вещи поковать уже пора. Может к себе — туда — собираешься? Ну, на ромашковое поле? — усмехнулся Сашка.
– Какое поле? Бабушки уже нет, деревни тоже нет, да и поля давно уже нет. Некуда ехать. На Алтай решил, на Катунь.
– В наши дебри. Ну, от тебя можно этого ожидать.
– Ну, уж не твои любимые курорты с пальмами, лагунами. Нет, не люблю я это валяние на пляже, и, вообще, безделье всякое. Двигаться люблю и природу нашу.
– Мне от спорта этих движений вот так хватило, — и Сашка провёл ребром ладони по горлу. — Так что, я лучше к лагунам и пальмам.
– А я на Алтай.
***
– Девушка, разрешите, — спросил Кирилл, проходя мимо стоявшей в коридоре поезда и смотревшей в окно девушки.
– Пожалуйста, — улыбнувшись и уступая дорогу ответила девушка.
Кирилл зашёл в купе позади девушки.
– Здравствуйте, — сказал он сидевшим там мужчине и женщине лет пятидесяти. — Я, получается, ваш сосед. Надеюсь, не буду вам мешать.
– Ну, что же вы так себя низко цените. Здравствуйте. По вам не видно, что вы какой-нибудь буйный или алкоголик, ну, или, ещё хуже, наркоман. Чем же вы нам помешаете? — сказал в ответ на это мужчина. — Ну, раз вы сосед, будем знакомиться. Вы, кстати, тоже в Бийск едите?
– Да. А потом на Катунь. Меня Кирилл зовут, — и протянул руку.
– Очень приятно, — мужчина тоже протянул в ответ руку. — Николай Алексеевич, а это моя жена Мария Витальевна, ну, а это, — и Николай Алексеевич показал на стоящую в дверях ту саму девушку, которая встретилась Кириллу в коридоре поезда. — Наша дочка Екатерина.
«Надо же тоже Катя, как и та», — подумал Кирилл. Имена родителей Кати из детства он уже давно забыл.
– Давайте, я вам с вещами помогу, — предложил свою помощь Николай Алексеевич.
– Да нет, спасибо, я сам.
Вскоре поезд тронулся. Катя стояла в коридоре и смотрела на удаляющуюся Москву. 
– Катя! Что же ты, — сказала Мария Витальевна дочке. — Мы все давно никуда не ездили. Раньше часто, каждый год, пока Катя маленькая была, а потом как-то дела плохо пошли, сложности возникли, в общем, перестали куда бы то ни было ездить. А тогда всё время в одном месте отдыхали у сестры моей. А Катя просто и раньше так, как поезд отъезжает — грустит, смотрит на перрон, любит Москву, город свой родной и, уезжая, грустит, а потом ничего, отходит, веселеет за дорогу.
– А я тоже давно уже не отдыхал. Так получилось. Вначале, как сюда переехал, не до того было, а потом несколько рабочих мест пришлось сменить, вот сейчас осел на одном месте, решил — надо съездить. Давно мечтал на Катуни побывать.
– А у нас в Горно-Алтайске родственники, мы к ним едим, — сказала, входя в купе Катя. — А вы почему не самолётом?
– Катя, ну какая тебе разница? Может человеку так нравится, — упрекнула дочку мама.
– Да мне просто нравятся поезда. Едешь и по дороге столько всего видишь, а самолётом, что разглядишь с высоты? Им конечно быстрее, но я ещё мало где у нас в России был, всё посмотреть хочется.
– А я летать боюсь, — опять сказала Катя — Высоты боюсь.
– А вы, Кирилл, хотите, с нами покушаете. Мы с собой, как в старые добрые времена, столько всего съестного набрали. Жена постаралась.
– А у меня тоже с собой всего полно. Это уже мама постаралась.
– Мамы они такие, — с улыбкой глядя на мать сказала Катя.
– Больше, значит, не кому, было собрать вас в дорогу? — усмехнулся Николай Алексеевич.
– Да нет, — как-то слегка смутившись ответил Кирилл. — Не женат. Не встретил пока.
– Вот молодёжь сейчас. Нет, я не в упрёк. Не спешите: дела, работа, у некоторых карьера, а уже потом семья. Во многом это и хорошо, в таком большом городе, как Москва. Семью ведь содержать надо, сейчас только на себя приходится рассчитывать. Родители и сами помочь не всегда могут — им бы кто помог, — сказал Николай Алексеевич. — Вот и Катя у нас тоже не замужем. А вам Кирилл сколько лет, если не секрет?
– Ну, я же не девушка, возраст свой не скрываю — 27.
– Я, между прочим, тоже не скрываю свой возраст — мне тоже 27, — ответила слегка задетая Катя.
– Извините меня, Катя, если я вас обидел. Не хотел. Хотите, в знак примирения я вам на одной из станций, где стоянка будет дольше, розы куплю. Вы какие любите?
– Купите мне лучше ромашки, — мечтательно сказала Катя. — Я ромашки очень люблю.
«Надо же! И здесь ромашки. Катя, ромашки, и даже возраст совпал…» — подумал Кирилл.
– Кирилл, а почему вы так удивились ромашкам? Я просто заметил, вы так отреагировали на признание дочки про любые цветы, — удивлённо и в тоже время обеспокоенно спросил Николай Алексеевич.
– Просто вспомнил детство. У меня ромашки всё время приятные воспоминания вызывают, о некоторых эпизодах, — ответил Кирилл, задумавшись на секунду. Потом добавил: — Извините за мой бестактный вопрос, но вы в начале нашего разговора сказали, что раньше всё время в одном месте отдыхали, мне просто любопытно, что это за место?
– В Самарской области. Мы туда к сестре моей приезжали, а потом она переехала, и мы перестали туда ездить, последний раз были там, когда Кате 10 лет было, помочь сестре с переездом. Катя очень любила это место, до сих пор вспоминает, человечка одного забыть никак не может, — смотря с улыбкой на дочь ответила Мария Витальевна. — А почему вы спросили?
– Да я там тоже отдыхал, каждый год, летом. К бабушке приезжал.
– Там ещё ромашковое поле было, большое такое. А ещё мальчик, который мне ромашку на счастье подарил, а я ему, — улыбаясь, в задумчивости сказала Катя. — Я эту ромашку засушила, она до сих пор со мной, как талисман. И фотография, которую папа сделал, в день нашего, с тем мальчиком, знакомства. Только она дома осталась.
– Вот эта фотография? — улыбнувшись спросил Кирилл, доставая из рюкзака фотографию и протягивая её Кате. — А вот и ромашка на счастье, — и он достал из нагрудного кармана куртки маленький, самодельный конверт.


Рецензии