Жаркий август взросления

                Палило жаркое августовское солнце. Время сладкое, долгожданное для каждого селянина, время урожая, время  итога, время радости видеть то,  к чему было приложено много труда и надежд. А нам парням  и девчонкам, уже окончившим 8 классов, лето - время взросления, осмысливание  всего того, что прошло и  что ждет во взрослой жизни, наивное и пока еще беззаботное. Время веселья, заигрываний и любования, и первые походы на дискотеку, где,  танцуя, быстрый танец в широком кругу, оцениваешь и смакуешь, друг друга, взглядом, а сам, то и дело выкидываешь какое-то па, неимоверно залихватское, и с гордостью ощущаешь, что  на тебя обратили внимание.
                Но был еще и август, и то время когда в колхозе требовались   дополнительные рабочие руки, да и нам, уже считавшими себя вполне взрослыми, хотелось иметь карманные деньги и купить, себе то, на что родители никогда бы не потратились.  И ждали это время, жаркое и беспокойное, пахнущее садами и спелыми нивами,  и пылью,  не успевающей  осесть от  бесконечно несущихся с полей машин с зерном.
                Мы, два закадычных друга-одноклассника, еще  задолго до наступления лета, решили, что  надо заработать денег. У каждого были свои мысли куда их потратить, но пока  денег  не было, мы не решались озвучивать  свои мечты, не было такого любопытства, и какого - то зазнайства о тех  ли иных приоритетах.
                И вот, уже с порога, вбегая в широкие сени, Сергей орет, на весь дом, перепугав спящего на подоконнике кота:
                - Андрюха! Началось, уже берут на работу, давай, шевелись, а то все профукаем!
                И вот, мы не идем, а почти бежим, на зерноток. Надо записаться пораньше других, таких же, как мы,  жаждущих, через месяц, пошуршать, похвастаться перед одноклассниками, первыми заработанными рублями.
                Влетев в  пыльную и темную коморку заведующего зернотока, не обращая  внимания на стоящую возле него смуглую от летнего зноя  женщину, что то ему объясняющую,  и еще не отдышавшись, я скороговоркой произнес:
                - Валентин Иванович, мы бы хотели поработать у вас, тут!
                Валентин Иванович, был нашим, соседом, жил, через дом, а его дочь училась с нами в одном классе. Он прекрасно знал нас, тех еще шалапаев, и наших родителей, да и кто в деревне не знает друг друга. Он взглянул на нас сердито, но его сердитость как - то быстро улетучилась.  Толи от неожиданности  он не сразу узнал нас, то ли  та тетка  загрузила его    какой - то проблемой, в мгновение он улыбнулся, и произнес заветные и долгожданные для нас слова:
                - Завтра к восьми!
                Мы уже знали, что зерноток работает в две смены, первая с восьми до восьми, вторая – ночная, с восьми и до окончания той работы которую дает заведующий, быстрее сделаешь - быстрее пойдешь домой.               
                Ту информацию, что я иду на зерноток, родители как-то пропустили мимо ушей, никак не отреагировав, толи от того, что и без этого летом проблем валом вали, то ли потом это тайком обсудили, без лишних для этого ушей.  И ту домашнюю работу, возложенную на меня, никто не отменил, да я и не стремился, что-то менять в обыденном ходе жизни нашей семьи. Давно все было просчитано, что-то можно сделать еще до того  как, что-то после, хотя я еще и не знал, в чем будет наша работа и какой труд придется приложить, что бы что-то заработать.
                Кто бы знал,  с какой гордостью мы, утром мы шли на работу. Первую, за которую заплатят, как взрослым. Мы и считали себя теми взрослыми, что вот уже настало, то время взрослости и самостоятельности.
                Всё, что было этим жарким, поистине счастливым августом, описывать нет смысла. Работали, смеялись и дурачились, уставали, но гордость и та ответственность, что была возложена  на нас, всех тех, кто принимал участие, в той всеобщей битве за урожай,  восхищала. Мы были вовлечены в это, как в какую-то игру, квест, который надо пройти, и верили  что за это достанется приз, либо  возникнет следующий более  сложный этап.
                И теперь, прожив годы, вспоминаются, там на том, пыльном и поистине счастливом зернотоку,  не тяготы, ни нудное стрекотание сеялок, и шуршание лопат по зерну, а первая дружеская помощь, первый  трудовой порыв, обогнать, перегнать, сделать что-то лучше,  чем другие, и первый взгляд,  как первый поцелуй, на девушку, которая вместе с тобой переворачивает на сушилке зерно, первое желание обнять ее, упасть вместе с ней в горячую пшеницу и трогать ее нежное, лоснящееся от пота тело.