Её жизнь под знаком Овна... Гл. 6 и 7

        Повесть. Её жизнь под знаком Овна, его жизнь на чаше Весов

        Глава 6

   Свадьба пришлась на траурную неделю. Траур был объявлен по случаю кончины последнего великого генсека. Многие торжества и развлечения были поэтому отменены. Государство делало вид, что скорбит; народ матерился и травил на кухне анекдоты. На домах развевались траурные флаги, на ТВ по всем каналам «Лебединое озеро» плавно перетекало в «Щелкунчик».
   Оказавшись в троллейбусе, застрявшем в пробке на Таганской площади, она вдруг обратила внимание на витрину маленького магазинчика, где был выставлен неимоверных размеров портрет усопшего в траурной рамке, а над ним красовалась надпись – название магазина – «Рыболов-спортсмен». Картинка была столь комична, что она не выдержала и рассмеялась. На его вопрос, что её развеселило, она лишь указала рукой на витрину и сказала: «Нет, ты это только прочти! С большим юмором оформитель!»
   Это услыхал не только он, но и стоявшие рядом пассажиры, которые в свою очередь стали указывать на забавное фото, в результате вскоре по троллейбусу покатилась сдержанная волна смеха: кто всхлипывал, кто хрюкал, кто просто давился от смеха…
   Позвонили из ЗАГСа с предложением перенести бракосочетание на неделю позже, так как по случаю всеобщего траура отменяется музыка и фотографа тоже не будет.
   Оба дружно отказались, решив, что такие мелочи не могут изменить ход истории.
   Итак, наступило 13-е… Суббота, не пятница! Жених был на 13 лет старше невесты. На свадьбе присутствовали 13 человек: жених и невеста, родители невесты и мать жениха, подруга Галина (по вине которой всё и стряслось) с мужем, ещё одна молодая пара – их общие друзья, её родная тётка с мужем и дочерью и, наконец, его приятель, который должен был выполнять роль свидетеля со стороны жениха при регистрации брака, но сильно опоздал из-за того, что по-пьяни потерялся где-то по пути в ЗАГС. Поэтому свидетелями стали общие друзья.
   Всё шло сяк-наперекосяк. Вся церемония бракосочетания выглядела как плохо отрепетированная сцена из неудачного спектакля и явно смахивала на фарс: жених явился на свадьбу в своём «походном, сером в яблоках» костюме, свидетель не доехал, цветы (точнее, веник, который должен был изображать букет) забыли, свадебную машину не заказывали и в ЗАГС прикатили на только что починенном стареньком «Жигулёнке» жениха в густых облаках сизого дыма, поскольку грязно-белый автомобиль нещадно стрелял выхлопной трубой.
   Невеста, правда, была хороша. Длинное золотистое платье с пелериной, оставлявшее открытыми длинную шею и хрупкие плечи, ей очень шло. Тёмные пышные волосы, красивыми локонами уложенные на затылке и водопадом ниспадавшие на спину, лишь подчёркивали белизну её кожи и какую-то особую бледность в этот день. А на лице новобрачной отражалась целая гамма далеко не радостных чувств.
   На вопрос «согласны ли Вы взять в жёны?..» он ответил: «Ох, а куда денешься!», вызвав у присутствующих нездоровые ассоциации. И невеста, вспыхнув и разозлившись, во всеуслышание заявила, что теперь выйдет замуж хотя бы из принципа, чтобы устроить ему такую жизнь, что ему на самом деле деться некуда будет!
   Застолье было недолгим, но шумным. Гости быстро освоились и, соблюдя минимальные приличия (Саша, муж Галки, с которой всё и началось, даже прочитал небольшую лекцию о славянских брачных обрядах, которые тут же немедленно предложил воплотить под дружное одобрение присутствовавших), слегка выпив и закусив, стали развлекать сами себя, горланя песни и рассказывая анекдоты.
   Обычное в таких случаях «Горько!» прокричали лишь один раз и, поскольку на лицах обоих молодоженов отразилось откровенное нежелание лобзать друг друга прилюдно, их оставили в покое и перешли к обсуждению более прозаических вещей, как то: что по чём можно нынче приобрести в салоне для новобрачных, где лучше в нынешнем году проводить отпуск, сколько стоит нынче детский садик и прочее.
   Невеста, выслушав первые поздравления и тосты, выбежала в коридор и там разревелась, вдруг осознав какую непоправимую глупость она совершила!
   Она: (Идиотка! Ну и что теперь? Всем всё доказала? Доказала мамочке свою независимость? Доказала себе, что можешь выйти замуж за первого встречного? А что ты пытаешься доказать ему? Ведь ты же видишь, что он далеко не пай-мальчик, которым можно с лёгкостью управлять, он не поддаётся внушению. Даже галстук, который ты купила, не желает надеть и вообще всем своим видом стремиться эпатировать публику или показать, что всё это мероприятие ему на фиг не нужно, и что он всем делает большое одолжение, присутствуя тут в качестве основного действующего лица.)
   Дверь открылась, и он подошёл к ней с явно виноватым видом, догадываясь, что слёзы льются именно из-за него. Неуклюже попытался её утешить:
   Он: Ну что случилось-то? Из-за чего плачем?
   Она: Я понимаю, что для тебя очередная свадьба ничего не значит, всё равно что лишний раз в туалет сходить, такое же отправление естественной надобности. Но для меня-то это в первый раз! Неужели ты не понимаешь, что нельзя из этого устраивать фарс! Ты свой характер гов…й  решил показать? Так я его уже знаю! Или хочешь, чтобы и все остальные поняли, какой ты козёл?! Пойми, ты делаешь мне больно! Мне противно смотреть на твои гримасы и слушать твои хамские шуточки! Зачем ты это делаешь? Ради самоутверждения?
   Он: Прости! Я не хотел тебя обидеть. Просто дурацкий характер! (Кажется я перегнул палку… Ну кто же знал, что она так болезненно это воспримет? Ну и как теперь быть? Я баб утешать не умею. Никогда не утешал! А её мне жаль, почему-то… Скотиной себя чувствую!) Ну не плачь! Хочешь, я даже этот идиотский галстук, который ты купила, нацеплю? Хотя я вообще галстуки не ношу, в принципе, но для тебя готов сделать исключение. Только не плачь, пожалуйста! – и он попытался её обнять.
   Она отстранилась и сказала, что сейчас возьмёт себя в руки и успокоится, а про себя решила, что подаст на развод сразу после их возвращения из пансионата, куда они должны были отправиться на следующий день, чтобы провести "медовый месяц", продолжительностью 15 дней. И лишь убедив себя, что ещё не всё потеряно и всё можно исправить, она окончательно успокоилась и вернулась к гостям, надев на лицо улыбку.



          Глава 7

   Ноябрь выдался на редкость холодным. Первые три дня их пребывания в пансионате шёл дождь со снегом, а затем ударил лёгкий морозец и выпал первый настоящий снег, укрывший всю грязь белым одеялом и, похоже, не собиравшийся таять.
   В пансионате в это время года отдыхали в основном старички. Молодёжи не было совсем, и общаться им было практически не с кем. Из развлечений присутствовали: телевизор в холле, куда он ходил смотреть ежевечерние новости, а она не ходила совсем, по причине нежелания продираться сквозь строй вожделеющих глаз представителей мужского пола сильно преклонного возраста и осуждающе-завистливых женского; маленький бар, в котором постоянно заседала пара местных алкашей, нещадно дымя дешёвым куревом, от которого тянуло блевать; бильярд, куда они начали частенько заглядывать, после того как она заявила, что хочет научиться «играть по-взрослому» (в детстве она играла лишь в детский бильярд); и маленькая спортивная база, где она, как только появился первый снежок, взяла напрокат лыжи и уходила на прогулки после завтрака, пропадая иногда по нескольку часов, и даже опаздывая временами на обед. Поначалу он сопровождал её в этих прогулках, но потом, убедившись, что она уверенно стоить на ногах, то бишь на лыжах, стал отпускать её одну, предпочитая проводить эти утренние часы в холле с сигаретой в зубах и книгой или газетой в руках. Основное же времяпрепровождение сводилось к постели. Точнее, к двум постелям, поскольку койки, стоявшие в разных углах комнаты, он сдвинул на середину, соорудив из них неслабый сексодром.
   Секс стал доминантой их здешней жизни. Иногда он начинался вечером и длился до утра, и тогда они дружно просыпали завтрак, а потом топали в ближайший магазин за кефиром и булочками. Иногда он вдруг утаскивал её в номер днём, заявляя, что ему непременно надо вот сей же момент ей что-то очень важное показать, иногда они прерывали свои любовные игры, чтобы по-быстрому проглотить кусок пережаренной подмётки, гордо именуемой в меню «антрекотом из телятины» или заскочить в буфет, чтобы купить сока, так как она жаловалась, что после оргазма у неё пересыхает горло и во рту – «пустыня Сахара».
   Он с удивлением обнаружил, что эта женщина каждый день привлекает его всё больше. Она была так не похожа на всех его предыдущих любовниц и жён! Безусловно, она обладала сильным характером. Её нельзя было заставить делать то, чего она не желала. Но это не были бабские капризы. Отказывалась она всегда мягко, но решительно, аргументируя свою точку зрения, причём делала это до ужаса логично, так что, в конце концов, он приходил к заключению, что она, пожалуй, права, если и не во всём, то во многом.
   «Как уживаются в этой девочке, такая потрясающая женственность и такой аналитический склад ума?» – не переставал удивляться он. У неё на всё была своя точка зрения. Её не могла обмануть внешняя сторона предмета. «Люблю снимать блестящие обложки и добираться до сути», – говорила она, и он понимал, что это не пустые слова. Она не лукавила и не лгала, предпочитая называть вещи своими именами; не донимала его своими причудами и желаниями. Впервые он видел рядом с собой женщину, которая предпочитала решать свои проблемы сама, не прося помощи и не нагружая всех окружающих. Но больше всего потрясло его то, что она не просила у него денег. К ним, по её же выражению, она относилась философски: «Они либо есть, либо нет. Причём, когда их нет, то не возникает и проблемы выбора – на что потратить. Всё очень просто!»
   Удивительное созданье! Она жила рядом с ним, в нём, заполняя собой все его мысли, и в то же время оставалась самой собой, независимой и временами даже недоступной. «Настоящая кошка, которая гуляет сама по себе. Хотя нет, скорее, не кошка – пума или пантера в обличии безобидной кошечки. На вид маленькая и хрупкая, но чувствуется, что под горячую руку ей лучше не попадать. Не хотел бы я увидеть тебя в гневе, киска. Зрелище не для слабонервных, наверное».
   Частенько она озадачивала его: иногда вскользь брошенной фразой или метким словцом, или логической цепочкой умозаключений, возникающих по тому или иному поводу, если она хотела поделиться с ним своим наблюдением. Видела же она очень многое, но смотрела на жизнь совсем не так, как он. Временами ему казалось, что она специально не пускает его в свой внутренний мир, как бы дразня и лишь на секунду приоткрывая завесу над извечной тайной, именуемой женщиной.
   Считая себя большим знатоком женщин, он вдруг обнаружил, что не понимает в этих существах ровным счётом ничего. Он учился понимать их заново или, может быть, понимать только её?
   Двухнедельный запас презервативов кончился на шестой день. Он сказал ей, что придётся, вероятно, сгонять в ближайшую аптеку, чтобы купить ещё партию. Она же заявила, что «резиновый фрак народа» им не нужен. И на его вопрос: «А что ты будешь делать, если забеременеешь?» – решительно ответила «Рожать!», сразив его этим наповал. Впервые рядом с ним лежала женщина, которая сознательно, на трезвую голову хотела иметь от него детей. И это обескураживало и пугало, а с другой стороны, вызывало горячую волну признательности и нежности. Мир перевернулся. Он влюбился в свою жену.


     * * *

   У неё был абсолютный музыкальный слух и очень чуткий сон. Она просыпалась по ночам от малейшего шороха: в коридоре кто-то хлопнул дверью, за стеной раздался кашель, муж храпит… Господи! Как это странно – муж, замужем… Этот человек, лежащий рядом, дышащий ей в шею, обнимающий её даже во сне – её муж! Если бы кто-нибудь в день их знакомства осмелился предсказать ей, что именно за этого человека она и выйдет замуж, она бы долго хохотала! Настолько неправдоподобной показалась бы эта мысль.
   От него шло тепло, ей стало жарко, и она попыталась снять с себя его руку и отодвинуться. Рука была тяжёлой и сильной. Ей было досадно и смешно, что никак не получается вывернуться из его сонных объятий: «Вот ведь собственник отпетый! Не освободиться!» Наконец, ей удалось выскользнуть и передвинуться на самый край кровати. Он не проснулся. Она продолжала лежать без сна, прислушиваясь к своим ощущениям. Её тело говорило с ней новым языком, она себя не узнавала. Это была уже другая, вновь родившаяся женщина. Женщина, на которую обрушился целый океан доселе неизведанных чувств и мыслей, обрушился и захлестнул её с головой. Она чувствовала себя желанной и любимой, и каждой клеткой своего проснувшегося обновленного тела тянулась к тому, кто вызвал в ней все эти эмоции. Он был её спасательным кругом в этом бушующем море, называемом любовью. И её благодарность и нежность к нему ещё более возросли от того, что этот, по сути, суровый человек, в лексиконе которого напрочь отсутствовали слова любви и нежности, изменил её самоё и ввёл её в совершенно новый, доселе неизвестный ей мир.
   Она, считавшая прежде, что все мужчины примитивны и похожи на открытую скучную книгу, которую не стоит дочитывать до конца, и уверенная в том, что может разобраться в любом из них, стоит лишь взглянуть на него повнимательней, вдруг обнаружила своё явное «непонимание предмета». Она училась понимать их – мужчин – заново. И проводником в этот таинственный мир был человек с очень странным именем – муж.

        Я любить до тебя не умела.
        Ты открыл мне законы любви,
        Ты заставил звучать моё тело,
        Пробудил пламя страсти в крови…
– из неё полились стихи, буквально неудержимым потоком. Она не успевала записывать всё, что рождалось в её голове. Постоянное ощущение радостной возбуждённости, нереальности происходящего, эйфории свидетельствовало о том, что она по уши влюбилась в собственного мужа… после свадьбы.

   Их счастье было ошеломляющим, всепоглощающим и… невероятно коротким.