Великий инквизитор

Посвящено Инкогнито (он же Ваня Беликов). Благодарю за то, что зачем-то рядом.

Торквемада


Ты.

Признавайся,
Зачем нам пришел мешать,
Зачем заявился снова
К людям?
Мы когда-то
Думали, что обязательно
должны
Страдать.

Теперь
не будем.

Ты.
Неужто вновь
Пришел испытывать их
Своей треклятой свободой выбора?

Они бы с радостью умерли
Страшнее мучеников святых,
Лишь бы у них
Той свободы
Никогда
не было.
Гляди, как они
Все ошибки
В момент
исправили,
Когда говорить стали,
Что в человеке — зверь.

Накорми их,
Праведный,
тогда и спрашивай с них
добродетели.
А если скажут,
Что по-другому бывает
—
Не верь.

Ты видел? Хищные
Вещи века
На площадях,
В бреду дрожки
Их радостную
Агонию.

Да ты хоть знаешь,
Сколько тех
слего’в?
Второпях
Я всех и

Не упомню.

Ты.

Ты пришел винить нас?
Околесица.
Мы в рай их,
Знаешь ли,
Вилами
не загоняли.

Им захотелось,
Чтобы всем
Вдруг стало
Весело,
А мы им
Это веселье
Просто
Дали.
Поверь,
Для них свобода
Слишком
Сложно,;И ноша эта
Им совсем не по плечу.

Почему они всегда сочувствуют —
Преступникам,;И никогда —
Палачу?

Потому что их истина,
Согрешившая
с твоей гордостью,;Очень смешно
сбоит.

Ну же, давай,
Признай,
Не гневи
Всевышнего,
Ты
Не против Голиафа
Давид,
Ты — морок
Для героев,
Ты — сильных
Брат,
И всем
За вашим рыцарством
Не угнаться.

Но дело все в том,
Что свободные не грешат.
А человеки попроще
У окаянств
В рабстве.
Они за тобой
Креста бы не понесли,
Они
Решетку восточной башни
Пилить бы не вздумали.

Помнишь?
Индульгенцию
на грехи
Создали мы.
К кому ж еще
они пойдут
со своими
Думами?
К кому еще прийдут они,
Свободой мучаясь,
На чьи хребты
Ответственность
Возложа’т?

Не
страшно жить им,
Когда, кроме наших взглядов,
Над ними
Не властно лезвие ни одного
Ножа,
Не страшно, когда
По мановениям рук наших
Они обращаются
К песне
Или к игре
Гурьбой ребятни.

Уж много веков как
Пропащей.

Ты гордых спасаешь.
Мы же спасаем
Всех.

Все тысячи миллионов
счастливых
младенцев,

Которые никогда
не знали греха.
Суди нас,
Ты,
еретик,
если сможешь,
Посмеешь если,
И помни —
Далеко участь
Зверя
Не легка.
Ты помнишь?
Закон не наказывает мерзацев.
Закон над дрожащей
тварью
Вершит суд.
Пойдем в погибель, да-с...

Хотя может статься,
Что все они
за нас
Умолять пойдут.
Мы будем их оболванивать
Так старательно,
Что каждый еще при жизни
Познает
Рай,
Обманем — во благо.

Скажи, где
Твоя братия?
Их души у ног наших —
На,
Забирай,
Мы рядом с ними,
И до могущества
Отца
Твоего
Пропасть.
А до его объятий
Не дотянуться
Сквозь
Века.

Твой бог далек
И для них
Недоступен вовсе.
Тебе не кажется?
Что планка
высока?
Уважая менее,
Менее бы потребовал.

Но ты не искал
Легких
Никогда
Путей,

Ты.

Объясни мне,
Зачем тебе их
Совесть
Хре’нова
Сдалась?
Что за дело тебе
До этих
детей?
Погляди! Погляди,
как жалки’ они,
Как лепечут
В страхе
От нашей мудрости.
Глаза их — слезы,
Счастье смирно,
Умы робки.

Ты веришь,
Вырастут?

Какие, право,
глупости...

Мы святость Духа
Сменили на
Свет диодов,
Фрески настенные — ведь быстрее? —
На акрил.

Знание
С начала начал
Было проклятием.
А их
Ты этим проклятием
обременил.

Любя ли
Требовал;Ты,
чтоб свободным сердцем
решал человек
твоей тропой
идти?
Она заросла давно.

В отпечатках
берцев.
Носы сапог
В не засохшей еще крови,
Мне иногда снится
в кошмарах так.

Будто покорность;не всем
дается легко.

Ты.;Признай, что если цель спасение
То средство достижения
Не важно’,
Или ты просто боишься
Бремени этого —
Убить в них гордость,
Подарив
покой?

Сам подумай.
Зачем дитятке
Смыслы воспетые,
Если за него думает
Кто-то другой?
Они же радуются,
как младенцы,
когда ответственность
У них ладошек мы
вытаскиваем —
нельзя!

Им правда
Так тяжело
Принимать решения.

Ты веришь, правда,
Что это та
стезя,
Которую стоило когда-либо
избрать для них?
Ты,
Их муки в сто крат
умноживший,
Сердца их
Свободной волей
Отяготив.

Виновен.
И осужден.
Без права голоса.
Ведь нечего
мне ответить?

Ты,
Сизиф,
Твоя идея
Столь же бесполезна,
Как труд его.

И так из века
В век.

Им надоест.

Мне даже это лестно,
Что от тебя
Отрекся
Человек.

Пойми,
Это мы есть
Опора мира
Обывательского,
Духом нищего,
Филистерского
До основ.

Копий копирование,
Обогащение
И тщеславие.

Как это... Кто против силы,
Тот против сильных. Гляжу,
Не готов
Ты,
Первенец из мертвых,
Завтра снова
На Голгофу брести?

Оставь, глупец,
Оставь.
И распишись
Кровью,
Что больше никогда
Не призовешь
За тобой идти,
Потому что тут
Ведущих
без тебя
Хватает.
Сто тысяч —
несчастных
Хоть отбавляй.

На самом деле
Никогда не будет
Счастлив ищущий,
Смешон
Ты.
Даже
Не мечтай,
Чудо, тайна
И авторитет —
Три кита, на которых
Держится
Этот мир. Ты слышишь?
Шум ракет,
Которые летают
От имени громовержца,
Отца всего сущего,
Которому невдомек.

Поверь, за ними глаз да глаз.
Строго.
Если бог не может быть
Так глуп и жесток,
То люди
Могут...

Я сожгу тебя завтра.
Dixi. На костер уже
Тащат хворост.
Слышишь?
Хруст.

Просто поверь.
Как они верят
Твоему слову

Из наших уст.




Христ

Здесь темно.

Я вижу страх
На твоем лице.

А не я ль пред тобой
Без силы?

Но ведь на арамейском
И сказано было
Не так
Совсем,
И не так
Было.
Ты не подумай,
Говорю
Не уязвить,

Но ты их,
Бендито,
Выходит,
Совсем не понял.

Меня давно не было здесь.

Скажи, весь ли мир
Твоим
Непониманием

болен?
Все не спрошу — в голове пластику
Заело
По предсмертным
Этим встречам.

И может, я ошибаюсь,
Но просто

Нельзя выбирать,
Если выбирать

нечем.
А ради цели
Всегда есть,
Чем страдать,

Поверь, у них терпения
Хватило бы
На все
казни.
Если бунтовщику будет,
За что бунтовать,
Ему
И счастье,;И что бы не говорил ты,
Проповедуя
Об их радостях,
Что в сути своей
Не отличаются
От оков,
Им нет нужды
Ни в общности преклонения,
Ни в размытости слов
Твоих псалмов.
Для них нет ничего
опасней жалости,

Ты ведь знаешь это,
Как никто
другой.

Несправедлив и в том,
Что
мытарям и грешникам
Места будто бы
не найду рядом
С собой,;А ты пугаешь.
Самым
Животным
Страхом,
Чтоб совладать с твоей
Манипуляцией
Не могли.;
Страх уйдет, когда
появится
понимание,
Когда соль найдут они
в комке земли,
Когда начнут докапываться до истины,
Угловатой, краеугольной,
Как гранит.

Я буду ждать этого дольше
И охотнее,
Чем уксуса,
Коснувшегося
ланит
В тот день, когда меня
Распяли вы.
Я прощаю.

В том и смысл,
Что даже вам
прощу.

Каждый любит людей
по-своему,;и все
по-своему
правильно.
Только я им жизнь,
Как есть,
Показать хочу.

Ведь так легко,
Согласись,
Завлечь
Ребенка,
Если в грубую лесть
Облечь слова.

А этому выбору
Суждено
Вольным быть —
И только.

И ты поверь,

Любовь всегда права.

Пути мои
Совсем не всегда легкие,
А в жизнь ведущие врата
Тесны.

Ты думаешь — избраны.
На самом деле
Многие
Не поменяют
Волю
На хлебы
И не отвергнут
гордость послушанием,
С которым ты
Равняешь
Доброту.
А в нем и мысли-то живой —
одно название.

Не с ним совсем тогда
Вели к кресту
меня.
Да, пусть любовь жестока.;Но в ней
сострадание,
Хоть со стороны и кажется
Поперечь.

А законы твои,
Твердые и древние.
Весь груз ответственности —
С плеч.

Ни слова тебе не скажу
О твоей
церкви,
Что взамен духа
Штампует
Суррогат.

Я видел ангелов
С волосами
Кипенно
Белыми.
И как убивали они
Во имя мое,
Наград
Не прося.
Все награды положены
Властью
Обладающим.
Никто не озаботился
О рабе.

Жалкие, говоришь?

Они себя сами
Подняли
И сами
гордость
избрали себе.
Я видел — пусть слушающий
Да слышит.
Я видел,
Ничто не вяжет
Крепче идей.

Я видел, как по’ полю
Неслись друг
Дружку
навстречу
Солдаты,
Чугунно
Веровавшие в людей.

И ничего у них не было,
Кроме пороха,
Который в войнах
Растрачен был
И подмок.

Чужой решил, что
Быть своим дороже
золота,
И никогда
Иначе
решить бы
Не смог.

Я видел, как твои воспитанники
Жестокие
Творили злое,
Хоть и нет на свете злых.
Как мальчиков,
Тонких, как струны,
Били и волоком
Тащили к обрыву
На полном ходу,
И в них
Я видел: как кроил
Вавилон лица,
Свое обывательское
В рёбрах-стенах
Храня.

Я видел,
как в то утро
В глазах волчицы
Распяли
Опять
меня.
Ты скажешь мне,
Не суди о любви
И не будешь
Судим.
Ты прав,
Инквизитор.
Но я,
Позволь,
Отвечу.

Знаешь,
Если уж кому
Судить людей,
То
детям
Человечьим —
Но с волей свободной,
С помыслами
Благородными.

Однажды суд
Станет
Справедлив.

Пусть моя любовь — меч;В руках голодных.
Дело в том, инквизитор,
Что любить —
больно.
А больно —
жив.

Ты
Глаза закрывал на их
вольное.
Как будто рана каждая —
Страшный
Девятый вал.

Они ни на что,
кроме слабости,
не способные?

А я чрез них маленько
Крепче стал.

И не забудь,
есть те,
Кто быстрее пуль,
Есть те, кто сильнее
Времени,
которому после нас
Уже не быть.

Не отрекутся они
От совести
Бремени.
И будут не существовать —
жить.

И мне, наверное,
Позволяется быть
Бестактным.

Мне и тайну можно было у них украсть.

Они не боятся смерти, лишь
Не хотят ее.
И им поэтому и нельзя никуда
пропа’сть.
Я помню еще
Каково это —
Бояться.
И божьи дети
Иногда грешат.

Они пока не умеют гулять по воде.

Но оно не страшно.
Ходить с ними вместе надо.
За руки держа.

Потому что любя,
Не отрекаются.

Ты просто
Проверку властью
Не прошел.

Любовь — чувство
Гораздо более
полноценное,
Чем жалость
С презрением.

Пусть крамол
Ты не поймешь моих,
Но знаешь сам —
Твоя любовь плодит
Кадавров,
А страшен тот,

Кто смерть почтет
За благо.

Должно быть, за’ полночь.

Завтра тяжелый день.

Ступай, инквизитор.
Не отвечай.

Не мучайся.

Они пока не умеют
Гулять по воде.

Еще
Научатся.