Сладкая дорога

О, как же я любила поездки с мамой в соседние города!
Конечно, их - и Армавир, и Кропоткин не сравнить с Одессой – родиной моего папы, но в каждом из этих кубанских городов было нечто свое, притягательное для меня.
Наш маршрут в Кропоткине от авто - до железнодорожного вокзала был неизменен: от пирожка с повидлом до молочного коктейля, а оттуда - до ромовой бабы.

Поясню.

На автовокзале мама покупала мне горячий пирожок с повидлом за пять копеек.
Далее по пути следования возникал угловой четырехэтажный дом с кулинарией на первом этаже. А в кулинарии – лучший на свете молочный коктейль!
Ах, как хотелось, чтобы мама купила не один стакан, а два! Но во избежание простуды я должна была и этот единственный стакан пить медленно, разгрызая мелкие льдинки ароматного напитка.
И пока я цедила коктейль, мама поглядывала на часики.
Маме было некогда. Она всегда торопилась, ее ждали тысяча дел.

Ледяной коктейль приятно плескался в моем животе, по этой причине жара уже не казалась столь изнуряющей, и холодка хватало аж до входа в прохладу железнодорожного вокзала.

Если, конечно, по дороге мама не притормаживала у невзрачного двухэтажного здания.
Неприметное, ни тебе вензелей особых, ни дверей резных, ни кованных решеток. Первый этаж еще ладно: ровная добротная кирпичная кладка, большие окна, а вот второй – явно достроенный позже либо наспех, либо неопытной рукой, и окошек там, небольших и узеньких, целый ряд налеплен.

Я не цепляла маму, когда она вот так затихала, остановившись напротив загадочного дома.
Я тоже молчала в эти редкие минуты маминой задумчивости. Даже маленькой мне было понятно, что мама думала о чем-то невеселом, глядя на неровные, плохо оштукатуренные стены несуразного второго этажа строения.

Однажды она, указав рукой на узенькие окна, негромко обронила: "А тут у нас сороковка была."
И мы пошли дальше. Молча.

К железнодорожному вокзалу станции Кавказская.
Бывает, оказывается, что город носит одно наименование, а железнодорожная станция – другое.
Как раз тот случай.
Город – Кропоткин, а станция – Кавказская.

Железнодорожный вокзал был величественен и загадочен, как средневековый замок.
Из коричнево-бордового кирпича с белой расшивкой, с кассовым залом необъятной величины и высоченным потолком, под которым гулко разносилось эхо, запутываясь в витиеватости чугунных ажурных перекрытий.

С просторным залом ожидания, где на стене рядом с белоснежной статуей вождя мирового пролетариата - дедушки Ленина висела громадная картина Ильи Репина «Казаки пишут письмо турецкому султану».

Почему именно эта картина украшала зал ожидания?
Может, потому что этюды именно к этой картине художник писал и у нас на Кубани: в Екатеринодаре и станице Пашковской. А Кропоткин – это тоже Кубань! Не «Гибель Помпеи» вешать, в самом деле.

В кассовом зале всегда толкались и шумели толпы людей, а в зале ожидания стояла умиротворяющая тишина, здесь люди отдыхали на широких скамьях под сенью пальм в кадках, негромко беседовали и, конечно, ели.
Почему бы и нет, если в уютном углу зала возвышались стеклянные витрины вокзального буфета, за которыми было полно ароматных и свежих продуктов: жареной рыбы, котлет в тесте, вареных кур, колец домашней колбасы, коричневых кексов с изюмом, сахарных коржиков и разного вида пирожных.

Но для меня главным лакомством были они - пышные ромовые бабы, щедро политые белоснежной сахарной глазурью, отливавшей на солнце перламутром.
Они были весьма кстати и заполняли своим вкусом и ароматом время до отправления электрички или поезда.

Чаще всего мама просто оставляла меня на вокзале, чтобы «не таскать ребенка по жаре», а сама уходила по бесконечным своим учительским делам.
Здесь, в зале ожидания, было и прохладно, и безопасно: взрослые присмотрят, да и милиционер предупрежден.

И я подолгу изучала громадную картину, всматриваясь в веселые лица казаков, удивляясь необычности и красочности их одежд.

Залы - кассовый и ожидания соединялись длинным коридором, стены которого были выложены зеркальной плиткой, а на полу радовал глаз затейливым рисунком старинный цветной кафель.
Кафельный пол был всегда идеально чист, по нему я, пока не видела мама, могла проехаться с ветерком в своих сандалиях.

После ромовой бабы хотелось пить, и я отправлялась к фонтанчику у стены вокзального коридора, из которого била струйка ледяной воды.
Мама могла задержаться, но я знала: она обязательно придет. Надо только потерпеть.

И я опять шла к большой картине, на которой было столько разных лиц, интересных одежд, что можно было рассматривать часами.
Такой вот кропоткинский маршрут детства: вкусный и ароматный.

Продолжение http://proza.ru/2020/12/21/2041