Когда земля. гл. 12. Портрет

         
        На следующий день Латов, побросав краски и кисточки в свой кожаный саквояж, пришёл домой к Ольге Юрьевне.
Вместо холста он использовал толстый белый картон, закреплённый на тонкой деревянной дощечке. У жены ротмистра
в гостиной стоял простенький мольберт для рисования. Латова это вполне устраивало.
        Из трёх эскизов она выбрала тот, в котором была динамика, было движение. Поручик усадил её на стул у самого окна,
снял доломан, надел фартук, -- и работа началась.
        Вот тут-то и выяснилось, что сидеть неподвижно больше десяти минут Оленька просто не в состоянии. У неё затекали спина и руки, «натурщица» начинала шевелить головой и менять положение тела. Светотени, которые он только что наложил, менялись местами. Приходилось всё делать по-новому. Наконец Латов не выдержал и начал делать ей замечания.

        -- Ольга Юрьевна, вы взрослая женщина, а ведёте себя как ребёнок! Неужели так трудно несколько минут посидеть спокойно?
        -- У меня быстро устаёт спина, -- пожаловалась она.
        -- Какая же вы всё-таки непоседа. Можете подвигаться, поразмяться, если такое дело, только запоминайте положение своего тела, пожалуйста.  А то я уже просто не могу каждый раз начинать всё сначала.
        -- Очень трудно сидеть внаклонку.
        -- Но вы же сами выбрали эту позу.
        -- Если бы я знала, я выбрала бы что-нибудь попроще.
        -- Некоторые люди и в жизни всегда выбирают, что-нибудь попроще, а потом начинают всем жаловаться, что их жизнь
не удалась...

        -- Что вы на меня набросились! -- сердито пробурчала жена ротмистра. -- Я же не виновата, что у меня болит спина.
        -- Может тогда и не стоило писать портрет?
        -- Может быть и не стоило, -- раздражённо сказала она.
        Когда Оленька в очередной раз сменила позу, Латов не выдержал.
      
        -- Ольга Юрьевна, ну я же вас просил! –- закричал поручик. -– Какая же вы всё-таки вредина! Ведёте себя как последняя шкодница!
        -- Шкодница? Это кто, я -- шкодница? –- указав на себя, спросила она. Извинитесь немедленно, сударь!
        -- И не подумаю! В конце концов, этот портрет кому нужен: мне или вам. Я ведь могу и не писать!
        -- Извольте-с, никто вас не заставляет!

        У него сдали нервы. Сколько это может продолжаться! Он больше не намерен терпеть причуды этой истеричной дамочки.
Латов снял фартук, надел доломан, бросил кисточки и краски в свой саквояж, забросил его на плечо и пошёл к выходу.
В дверях он чуть было не столкнулся с ротмистром.
        -- Что с тобой Латов, что-то стряслось? -- с удивлением обратился к нему Жеребков.
        -- Позвольте откланяться, -- заявил поручик. -- Я отказываюсь писать её портрет. Эта капризная, взбалмошная барышня
не может несколько минут посидеть спокойно. Ей просто доставляет удовольствие поиздеваться над художником!
Не пойму, как только ты её терпишь.
      
        -- Не говори, иногда сам удивляюсь, -- пожал плечами Жеребков, а потом обратился к супруге:
        -- Оленька, ты почему себя так плохо ведёшь?  Ты почему меня позоришь перед товарищем?  Тебя что в угол поставить! Или спустить платье и надрать тебе задницу.
        -- Как вы разговариваете с дамой, милостивый государь! Что вы себе позволяете! -- взбунтовалась супруга и, покричав пару минут, немного успокоилась и уже чуть не плача добавила: "Я же не нарочно, я же не вредничаю. У меня правда спина затекла".
        -- Кстати, у неё действительно побаливает спина, -- проведя ладонью по лбу, подтвердил Жеребков. –- В прошлом месяце она неудачно упала с лошади.      
        Ольга Юрьевна держалась за поясницу, её лицо было искажено болью.

http://proza.ru/2020/12/21/215