Жизнь по циклограмме

Другая фантастика

    Корлу;па не знал, куда идти… На болото, в сырость? Но там убой и погибель для Ха;ры И;зо. Комары кусачие, опять же…
    На деревню идти? Но там ужинни;ца ещё на ужин под пирожки даже тесто не поставила скисать! Без грибов там делать нечего…
    Повернуть в овраг и снизойти в пустошь? Но Хара не выдержит спуск. И так перепад давления почти стёр его файло;тор. И Хара стал тупить, как свингер на переэкзаменовке! Едва скажет бэ, сразу выходило мэ… Ни бельмеса ни понять стало, что пытался он сказать! А дорогу знал только он один. На то он и Хара.

    Над еловым перелеском стал вырисовываться сизый туман. Словно кто накачивал им равнину.
    – Ну, кантбац нам, товарищи! – очнулся Корлупа, едва завидев первые прядки тумана под еловыми лапами. – Наигрались в следопытов грибоедов, а теперь сами едой станем…
    Хара лишь невнятно что попытался вставить, да выдал какой-то скрежет.
    «Всё, не тянет его программа более! Пробило айт-ка;рдер», – подумал Корлупа и безнадёжно сплюнул:
    – Теперь этого дуралея тащи через лесхоз. Сейчас двигло откажет и что с ним делать, с прототипом этим!?
    Корлупа искоса бросил взгляд. Хара лишь извиняющиеся скривил брови.
    «Но живой ведь… Не бросишь», – ещё более безнадёжно выдохнул Корлупа и, сделав пару шагов, сбросил с себя оправу с оружием и чиканул ногой, резко подбросив еловые иголки с  мелкими шишками: – Всё, хватит шарабанить. Стоим здесь… Привал!
    Хара скрипнул чем-то и тоже стеганул ногой дёрн. Только от неумения ещё рассчитывать силы, он резанул несколько сочных корней и вскопал ямку, словно взрывом подбросив куски.
    «Какой же ты ещё дурак», – посмотрел на него Корлупа. И рад бы был посмеяться над неуклюжестью Хара, но, какое там… Выйти бы с этим дурнем до базы и не стереться где-нибудь в камнях оврага!
    – Костёр хоть разведёшь? – спросил Корлупа и кинул коробок спичек. – На, сухие.
    Хара кивнул.
    – А я за дровами, – резанул Корлупа и направился в сторону сухих стволов.
    «Только бы не спалил округу! Дал же бог испытательный выход…» – думал он, спускаясь по отлогу с молодняком.
    Туман сгущался…
 
    Но, к неожиданной радости возвернувшегося Корлупы, Хара развёл огонь строго в границах костровной сферы и уже готов был заняться концентратом еды, разложив посуду. Заботливо припасённый им коньячок уже красовался, выставленным на зелень моха, и отблёскивал янтарными всполохами, пропуская свет костра сквозь нутро бутылки.
    Это несказанно обрадовало Корлупу. Он-то свои веселящие напитки оставил в хижине, там, внизу в деревне. Думал, легче идти будет. Понадеялся на Свиридова, что тот соберёт надёжно первенца опытной партии! И поход на раз лёгкой пробежкой будет. Корлупа даже носки запасные не взял!
    А получилось вот так… Ведь божился Свиридов, что проблем не будет! А Хару заклинило аккурат в самой дальней точке похода. Видите-ли, сиранул воробушек в самую систему охлаждения! Забыли кривые ручки Свиридова сеточку поставить… А воробушек, или синичка там, не промах оказалась! Точно по отверстию попала. И вентилятор, отплёвываясь, раскидал эту красоту в глубину системника. Хара и чипануло!
    Сначала перебой работы мозга произошёл. Потом выбило навигацию. Парализовало правую сторону. А это означало, что отключило систему питания с ядерным сердечником. И какие теперь грибы! До базы доковылять бы!!! На аварийных аккумуляторах долго не протянуть! Харе запаса хода километров на двадцать осталось! И это по ровной дорожке…
    Да уж, не рассчитывал Корлупа, что так всё обернётся!

    Но тут случилась другая напасть – заплутали они с Харой. Навигатор у этого опытного сбился с точкой привязки. А дедовский компас Корлупы, как ни старайся, стрелку крутил к Харе – магнитил тот отлично! Напичкали учёные его всякой атомной магнитной фигнёй. Словно полюс земли сместить на Хару захотели!
    Поэтому и дали наши друзья огромный крюк, выйдя на вершину горы Бздаг, там, куда меньше всего рассчитывали!
 
    – Красава! – невольно вырвалось у Корлупы, едва он увидел коньяк!
    Хара обозначился какой-то кривой миной – улыбнулся, как смог. Брови домиком собрал и слегка наклонил голову, показывая свою радость, что смог хоть что-то позитивное сегодня сделать для своего напарника!
    Корлупа оттаял.  Коньяк есть – это позитивно. Огонь есть – и туман живоедящий их не накроет. Оправа с оружием полная. Концентрата еды хватает. А маршрут и график он прописал в журнале на вахте – значит, если лениться не будут, то их найдут, даже если Хара совсем обездвижется.

   Живоедящий туман накрыл низину. Корлупа закурил. Треск костра, лёгкий шелест ветра, вкусный запах концентрата… Как в детстве! Он вспомнил, как с дедом они прорывались на рыбалку и в низинных озёрах в утренник тянули жирных карасей, словно на радость раннему солнцу! И дед учил уху варить! Настоящую, не брикетную... А теперь на зорьке не посидишь... туман.

    Туман этот, так вышло, придумал отец Корлупы. Их институт работал над созданием биома: биологического организма малой автономности. Одноклеточного существа для поедания, а, следовательно, и уничтожения бионеразлагаемых отходов, углеродной сетки и органической ткани. Результаты работ ошеломили! Отец Корлупы даже дом получил и государственную награду!
    А когда отходы полигона оказались поеденными, встал вопрос о надобности этих козявок в таких количествах. Ну, и с мест использования решили их смыть в канализацию: в местные реки и озёра… Излишки, так сказать…
    Да вот беда: забыли при проектировании в цепочку ДНК блокиратор наложить на механизм размножения.
    И, как водится, о тотальной полезности биомов целые передачи подготовили, рекламу развели, даже партию спреев выпустили. А о побочных эффектах их применения скромно умолчали.
    Ну, и что уж совсем обычно для наших изобретателей – само собой, что никто из умов не подумал, что биомы никуда не исчезнут, и как котята, утопленными в воду, не захлебнутся. А наоборот, соберутся в верхних слоях и, испаряясь вместе с микрокаплями, станут насыщать собой атмосферу и зависать уже там, носимые ветрами в облаках и размножаясь…
   А когда уже их стало много, стали в округе выпадать к земле с туманом. В облаках-то они раскиданы, и жрать нечего. А в тумане у земли собираются концентрировано, плотной кучей голодных и злых организмов!
    Сначала и не понимал никто, что происходило. Стали иные животные встречаться поеденными. Местные грешили на леших, волков, или на вампиров… Легче же поверить во всякую фантастическую чушь, чем в туман, что кусается!
 
    Но волков уже лет пятьдесят на земле не встречалось. Вампиры кровь пили, но мясо со шкурой не ели. Оставались лешии…
    Но однажды случилось, что проводник лесничий, Пашка Горезубов, на себе испытал туман.
    Как-то, под вытяжкой самогона местного, перепробовавши первача, дернулся на дальний кордон пройтись. В чём мать родила. Поспорил с мужиками, что лешего напугает. Вот тогда он и стал первым из людей, туманом погрызанный.
    Сперва не понял ничего... Туман, как туман. А в его объятии, как иголками кто тыкать стал. А потом и кровь стала проступать. Да так больно стало, что он выскочил обратно, красный, весь в крови, и влетел в застолье, испугавши уже мужиков!
   
    Что да как, никто сперва и не понимал. А потом, днями позже, и мальцов деревенских подгрызло.
     А вот когда старика Якова на рыбалке туман сожрал натурально – заснул он после пол-литрушки и был съеден – тут уж народ прочухал, что происходит неладное. Комиссии были и кусками мяса проверку делали: по низине раскидывали и смотрели.
    Ну, а последними учёные туман собрали в ёмкость и под микроскопом изучили. Да, микрокапли воды оказались насыщенными биомами, теми самыми одноклеточными живыми организмами, что запрограммированы были на поедании мусора и падали.
    Там-то и выяснили учёные, что в кодировке гена затыкочка случилась. Но, как исправить ситуацию, и что делать с этим козявочным хищником, никто из образованных не знал. Создать легко, а образумить и урезонить – трудно.
    Так что, теперь в туман попасть и пропасть – раз плюнуть! Не посидишь теперь на озере в зорьку, не половишь рыбку!
 
    А как с биомами бороться, и сколько их в природе – неизвестно. Одно хорошо – то, что активны они только в туманах, а не просто в воздухе. Хотя, мутируют, заразы… Может, завтра и на улицу уже не выйти будет!!!
    «…Может, завтра и на улицу уже не выйти будет! – вздохнул про себя Корлупа, глядя на густой туман в низине: – Ползёт и ползёт. Ползёт и ползёт… И кто его остановит?»
    Туман и вправду медленно накрывал низину, расползаясь, и уже подбираясь к месту стоянки Корлупы и Хара. Но огонь костра не даст ему опуститься на место ночлега. А там, глядишь, и солнце взойдёт, и рассеет биомов по ветру, как ни бывало! Главное, чтобы огонь не погас.
    Корлупа налил в кружку янтарного коньяка и тут же выпил, сочно захватив одним большим глотком! Хара скривился в подобии одобрения!
    – Такие дела, брат, – ответил Корлупа и снова булькнул в кружку: – Спасибо за подкат! Хороший коньячок! – и снова опрокинул, вкусно выдохнув после небольшой задержки.
    – Вот в тему! Сегодня в самую тему! А я тебя недооценивал, брат… Спасибо!
    И Корлупа загрузил по третьей, за чем и приступил к ужину. Хара смотрел и пытался что-то говорить, но кривился лишь, поскрипывал, и только выразительно шевелил бровями.
   
    Так прошёл вечер, и Корлупа довольно быстро свалился спать. Тяжёлый выдался день. А завтра ещё на базу ковылять с обездвиженным!
    Но, перед тем как вырубиться, Корлупа пожелал хороших снов Харе:
    – Не обессудь, брат, но я тебя отключаю…



    Утро задалось жидкое. Туман рассеялся, излившись по траве плачевной сыростью, словно после дождя. Солнце засеребрилось, освещая низину.
    Харе стало совсем плохо. Включившись, сперва он бодренько поднялся и развёл, было, костёр, чая с утра разогреть, но тут же постэнергетическое похмелье завалило его на землю. Он едва ворочал конечностями, и по всему стало видно, что аккумуляторы практически в ноль обесточились. Корлупа расстроился…
    – У тебя же хода ещё должно было быть километров на двадцать! Какого фига?
    На что Хара лишь сострадательно проскрипел, каверкая даже звуки скрипа. Безнадёга…
    – Опытный образец! На выставку собрались тащить… А кого?! – вопросил Корлупа, допивая  утренний чай. – Тебя что-ли, атомного инвалида? – и в сердцах выругался…
    Но делать нечего. Надо идти. Можно, конечно, бросить это железо здесь, муравьям на радость погрызть белковую проводку! Но всё же живой он, этот кусок ядерной беспомощности…
    – Ну, не дёргайся. Своих не бросаем, – сказал Корлупа, закинув на плечи оправу и застёгиваясь, – сейчас я тебя подниму и пойдём.
   «Я со сна, я не сосна. Мы поели, не по еле», – засвистел мотив Корлупа и подхватил Хару. Приложив его на правое плечо, он согнулся под тяжестью прототипа, стеганул красиво матом: «…ять, ты лёгкий!» – и двинулся твёрдым шагом вниз, по отлогу молодняка…

    – Хара, а нафига тебя таким тяжёлым сделали? – спросил Колпупа, вышагивая твёрдо и  продираясь сквозь колючий молодняк. До взрослого леса осталось метров восемьсот.
    – Хотя, ты-то откуда знаешь? Напихали конструкторы и академики, что подешевле. Вот и тяжёлый ты чемодан вышел! – он вздохнул, подкинул Хару чуть повыше и подстроил на плече удобнее. – Ну, да ладно! Вернёмся на базу, я Свиридову сетку в пупок вставлю…
    Хара проскрипел, похихикав на шутку Корлупы.
    «Вот ведь – железо железом, а понимает всё, соображает. И вправду, живой», – подумал Корлупа, вступая в границы тёмного елового леса.
   
    Через несколько часов прохода сквозь еловые сплетения, порядком подустав продираться сквозь увесистый лапник, Корлупа сквозь черноту лесной толщи увидел забрезживший просвет!
   Он воодушевился и прибавил шагу. Через минуты вышел из чащи леса.
   – Ха, дружище! – радостно отрапортовал он: – Мы вышли! Я же говорил, что верно топчим
дорогу. Эй, железка, учись навигации! – едва заговорил довольный Корлупа, но тут же запнулся.
–  Не будь я человеком, мы не вышли бы с твоей цифровой геолокацией… – он словно зажевал окончание фразы, как старую плёнку и, секундой замолкнув, на выдохе удивился: – Конь мой в пакет! Хара, ёлтызатыки;, мы обратно вышли! Как так?!
    Хара лишь хрипнул новым звуком и попытался вывернуть голову, чтобы посмотреть. Но сделал это так неловко, что сорвался с плеча и, зацепив оправу с оружием, дёрнул её с Корлупы, разорвав и сочно рухнул на землю!
    – Да что б тебя, корыто… – Корлупа вынырнул из-под рухнувшего Хары, едва устояв на ногах. Хара же глухо дошлёпнулся на землю, плотно подмяв лесную подстилку из старых иголок, и  совершенно коряво подломил под себя конечности. За то он смог приподнять голову и увидеть то место, откуда они утром вышли.
    Он искренне удивился и от неожиданности взвизгнул и присвистнул. В визге отчётливо послышалось вполне разумное: «Ну нифига себе!» – только со звуком «ху». А свист просто просвистел.
    Корлупа сел и почесал голову.
    – Э батон, – выдавил он удивление, сдобренное глупым вопрошанием.
    Хара лишь снова скрипнул…
    В низине начинал собираться живоедящий туман.
    – Слышь, железо? Ты костёр осилишь? – сухо спросил Корлупа, вставая и собираясь идти за дровами. – Нам опять ночевать здесь. Я пойду, дровишки наберу, – и он протянул коробок спичек. – На, держи. Мои, сухие…
    Хара скривил что-то на лице, снова попытавшись улыбнуться, но понимающе качнул головой.
    – Я не сомневался, – мягко ответил Корлупа и, собравшись по отлогу вниз за сухостоем, махнул расстроенно рукой. – Жаль, коньяка не осталось. А то вечерок-то не особо задался…



    – Подъём! – Корлупа включил Хару и отвесил дружественный шлепок по плечу. Бодро подскочил, разминаясь, и под махания руками и подпрыгивая, весело загорланил:
    – Эй, чемоданчик! Какой на сегодня прогноз погоды, атомный ты мой? – улыбался он во всю ширь лица, явно пребывая с утра на позитиве!    
    Хара лишь слегка пошевелился и протяжно заскрипел, еле выдавив хоть что-то из себя…
    – Всё с тобой понятно… Погода отличная, солнечно и жарко, ты почти издох, – и Корлупа позитивно указал пальцем: – А ты сегодня ничего выглядишь! Бодрячком…
    Подпрыгнув пять раз, поджимая колени, он подхватил оправу, живо накинул её на себя, и тут  же подошёл к Харе, наклонившись:
    – Ну, дорогой мой закисающий чемоданчик, ножками шевелить можешь? Не можешь, вооот!  Куда ты без меня, бедненький. Ну, пойдём домой…
    С этими словами он подхватил Хару, взвалил на себя и снова, отметив, что тот «нифига не похудел за ночь», медленно и уверенно зашагал вниз, по отлогу.

    Пройдя низину, Корлупа в этот раз взял немного правее, и углубился в лес.

    Погода и вправду случилась отличная. Комары спрятались от жары. Вековые ели с пышными лапами вкусно пахли, разливаясь смолистыми пряностями. Солнце нагревало воздух и дарило зелени изумрудные выкраски. Корлупа, насвистывая мотив, неспешно продвигался по лесу, чётко выдерживая взятое направление. Он знал, куда идти.
    Через несколько часов прогулки, в лесном интерьере впереди забрезжил просвет.
    – Ну, всё, Хара, пришли, расслабься! – облегчённо выдохнул Корлупа: – Тебе теперь топать на разборку. Пощекочут там пузо, мозги промоют… Может, найдут что, – пошутил он, топая на свет: – А я, пожалуй, в баньку – суставы разогреть! Намоюсь, напарюсь, пивка напьюсь! А то натаскался я тебя… Руки аж ломит. Как-то устал, – и, едва выдохнув, Корлупа тут же запнулся, встав, как вкопанный:
    – Да йорген твой мать! Хара, блин, это что такое?! – вскрикнул он, и сразу сбросил Хару на землю. – Это что такое, чемодан?! Ты как запрограммирован?!
    Корлупа развёл руками. Перед ним открывался вид на низину с отлогом, куда он снова вышел третий раз…
    – Хара? – чуть не крича, обратился Корлупа, но тут же осунулся, увидев, что тот окончательно и полностью разрядился.
    – Не, ну вот поглядите на него! – выдал в лесную толщу Корлупа: – Я тут общаюсь с ним, а он сдулся. Красава! Классная прогулочка… слов нет… – минорно завершил он. – Вот какого ты, блин… Чемодан! «Здрасьсе» называется… Сдох… Главное – вовремя… Ну, капец. И что теперь делать? – развёл руками Корлупа и безнадёжно сел, молниеносно со всей дури воткнув нож в землю. – Это шиза какая-то! Выйду отсюда, убью Свиридова…
   
    В низине, в еловом молодняке начал собираться туман.



    Проснувшись, Корлупа затушил костёр, свернул точку жизнеобеспечения, собрал оправу и накинул на себя. Хара включать было бесполезно. Поэтому Корлупа молча взвалил его на плечи, подправил, подпрыгнув, и, сплюнув, твёрдо зашагал в сторону низины по отлогу.  Делать нечего. Надо домой идти, на базу.
    Тоскливо. Теперь даже со скрипящим общения не было. Но, ничего не поделаешь. Задание надо завершить. Испытательный выход нужно заканчивать.
    Но вот как, Корлупа не знал. Одно, на что он надеялся, что текстуры перемещения дадут сбой.
    Корлупа уже понял, что Хара запрограммирован был на перемещение в пространстве. Но куда: вперёд или назад, он не знал! И сдувшийся Хара даже скрипнуть не мог, хоть как сориентировав Корлупу. Поэтому, куда ему идти, он не понимал. Точнее, понимал, что идти можно и нужно. Куда угодно: хоть обратно, хоть вверх, хоть под землю, но в будущее или в прошлое, и в каком диапазоне по времени, он не знал. Эту дорогу знал только Хара. Но он, со своими атомными яицами, стал просто куском железа. Так что Корлупе оставалось просто идти. И он выбрал направление, уже известное ему. Вперёд, в низину, в еловый лес.
    И на этот раз он взял левее. Может, интереснее что увидит…   



    Через какое-то время, снова проявившись из леса на взгорье, над низиной, в месте начала их кругового хождения, Корлупа равнодушно сбросил Хара. Скинул оправу, развёл костёр и удалился за дровами, пока туман только-только стал собираться…
 
    Отдохнув и согревшись у костра, Корлупа сочувственно посмотрел на товарища по походу. Словно с ним общаясь, заговорил в пустоту, терзая безмолвные вековые ели своим присутствием:
    – Вот, вроде, умный ты механизм. На ядерном лунце. Тонко настроенный. Напичкан троннами с нейронной сетью. Всё знаешь, во времени перемещаться можешь, передовой… А мизерный контактик закоротило, и всё – нет тебя! Обычный кусок железа. Чемодан без ручки. И бросил бы тебя, да ведь живой ты, хоть и искусственный. Чуть подзарядки дать – заговоришь, забегаешь, глазками заиграешь, бровками задвигаешь! Тьфу, мимишка, – сплюнул Корлупа, махнув рукой, и  отвернулся к костру, открыв последнюю коробочку концентрата.
    – Вот и лежи теперь, отдыхай. Человек не бросит. Человек вынесет. Всё вынесет… Придумает, заморочится, но вынесет. На себе…– устало вздохнул. – И тебя вынесет… Знать бы, только, куда…

    Утром Корлупа молча собрался. Подхватил Хару, и спустился в низину.
    – Здравствуй, лес! – крикнул он, и, как бы поклонившись, в пятый раз воткнулся в еловую чащу, молча затаскивая Хара с собой.



    Через какое-то время, хмурый и уже порядком подуставший, Корлупа снова сидел на краю камня, молча наблюдая, как по низине собирался живоедящий туман.
    В этот раз дровишек он прихватил по пути и, скинув Хару, сразу развёл огонь. Развёл остатки концентрата и теперь сидел, отдыхая и размышляя о чём-то своём. Может, о том, куда идти; может – нафига идти… А может, и о том, зачем вообще вписался в этот поход…
    Где-то в глубине космоса, на темнеющем небосводе замерцали первые звёзды.
    Скучно и одиноко…



    На следующий день, уже порядком измотанный, голодный и очень недовольный Корлупа восседал у вечернего костра, от безделья пытаясь угольком написать непристойное слово на корпусе бездвижного Хары. Молекулярное покрытие не оставляло ни малейшего следа.
    – Эх, – расстроился Корлупа, – даже Свиридова не послать! – и обиженно откинул уголёк! 
    Уныло разложил точку жизнеобеспечения и почти сразу вырубился, качнув под сон побольше кслиро;да (дыхательный аналог кислорода для спецподразделений: без запаха, без цвета, не горит, и обеззараживает от вирусов и бактерий). 



    В очередной день всё повторилось снова. Однообразное утро, тяжёлый день таскания Хары по лесу, и скучный одинокий вечер в изнемождении. На том же самом месте.


    Отчаянье охватило Корлупу один раз, когда ему, выползшему на возвышенность горы Бздаг, вдруг захотелось расстрелять этот туман в низине, словно именно он был виноват в заспираленных похождениях!
    Корлупа тут же, небрежно сбросив Хара, кинулся вниз и остервенело изрешетил туманную зыбь, выкатив весь боезапас в бездушных кровожадных биомов, зависших в ожидании грызни.
    Закончил бесноваться он в рукопашной, с жёсткими отвесами десятка зычных ударов в пустоту, словно ломая воздух! Смело можно сказать, что таких звиздюлей туман ещё никогда не получал!
    А успокоившись и сбросив негатив, Корлупа вернулся, подобрал Хару, где кинул, и переложил его аккуратно, словно заботливый и любящий отец сынишку. Развёл костёр, попытался запечь пару найденных грибов, но съел их ещё сырыми и, удовлетворённый  безобразно проведённым вечером, завалился в точку, и каким-то обречённым храпом обозначил на всю округу свою тяжёлую тоску…

    Не трудно представить, к чему бы привело хождение Корлупы по этим запутанным временным йебеням, если на восьмой вечер обратки он уже попытался самодовольно и с радостью первооткрывателя поджечь ногу Хара в костре! Которая, само собой, не горела. На ней даже краска не облупилась. Скучно…
   Зато Корлупа решил проблему, как отправить послание Свиридову. Он из молодых еловых веточек сплёл краткосодержательное  «Свиридов – ::уй», и через сплетённую самопальную верёвочку повесил послание на шее Хары.   
   

    На девятый день Корлупа, совершенно растеряв силы, сточив эмоции и затупив чувство юмора, едва осознавая от истощения, где он и кто он, остервенелыми рывками, но аккуратно, всё же выволок Хара ещё раз на предгорье…
    Затащив его и сразу бросив, Корлупа издал победный рык и тут же рухнул сам, совершенно обессиленный, но удовлетворённый: дотащил-таки кучу железа, не бросив и не потеряв… И в эти минуты ему было совершенно пофиг: а что же дальше… Главное – отдышаться и надышаться, просто валяясь без движений!
    Это позже ему придётся впасть в профессиональный дипрессив, и молча осознавать, что сил уже нет, еды нет, оправа пустая – патронов нет. Разве что дохлый Хара не пахнет – хорошо, что железный. Но сколько ещё Корлупа выдержит его таскать?
    Он разложился на земле, тяжело дыша, и посмотрел прямо в закрытые глаза Хары:
    – Ну что, атомоход. Не рассыпался ещё? Ну, поваляйся, отдохни… А я сейчас… Отдышусь, и скину тебя вниз… Посмотрю, как ты камни ломаешь…
   
    Едва он договорил, как со стороны леса послышался хруст веток и тишину разорвал зычный голос командора:
    – Есть! Я нашёл их! Сектор А закрываем! Сектор Б – ко мне!
    Корлупа вздрогнул и отрубился…
   
    Где-то сквозь туман он слышал голоса тёток из службы спасения, гул вертушки и почувствовал лицо командора в улыбке… От него, как всегда, пахло чесноком. Точнее, всегда безобразно воняло, но сейчас паааахло… Розовенько так, нежно…

_____

    – Мы вас нашли, благодаря сметливости рядового Пака. Он единственный, кто перечитал план государственных испытаний и сравнил с данными технического условия обеспечения этих испытаний! – хихикнул Даркович. Бывший майор, ныне командор службы обеспечения спасений в облаке испытательных компетенций. Хороший, в общем-то, мужик. Если чеснока не переедал…
    – Ну, такое бывает, когда долго и однотипно тащишь работу, то не всегда тексты читаешь. Там всегда практически одно и то же, – и он пожал плечами и похлопал Корлупу по руке: – Так что, дружище, не обессудь! На то мы и профессионалы!
    Корлупа понял, что лежит в госпитальной палате, в отделении восстановления сил. Он весь был в системных датчиках, снимающих с него информацию. Ведь он первый, кто с атомным Харой провёл несколько переходов во времени! Теперь недельку будут изучать. Домой можно загреметь только к концу месяца.
    – Командор, да бог с ним с Паком. Я-то с какого перепуга вляпался в эту историю?! Мне сказали, просто пройтись с испытательным образцом по лесу, воздухом подышать, грибы пособирать. И всё! База ждёт, выставка впереди, домой на выходные! – Корлупа вопросительно посмотрел на командора: – И где Свиридов?! Я ему нос сломаю…
    – Не кипятись, – ответил командор, – почитай доклад.
    Он выудил из папки листок бумаги и протянул Корлупе. Но тут же заговорил:
    – Короче, твой выход запланировали. Но соседи, наши умные учёные, что в своей песочнице главнее всех себя считают, уже по вашему выходу обозначили то, что Хара, оказывается, был запрограммирован спасателями под службу экстренной помощи. И запрограммирован по «правилу 33»!
    – Что это такое? Я не в курсе…
    – А кто бы сомневался! Это секретная информация. Тебе её знать не положено было, – и командор участливо скривил брови:
    – На то мы и профессионалы… Так вот, «правило 33» – это когда для спасения жизни пострадавших аппарат класса Хара имеет возможность совершать коротковолновый скачок во времени. С объектом, обозначенным им в своём энергетическом облаке. Как вперёд, в будущее, с места трагедии мгновенно оказываясь в приёмной отделения неотложной помощи в любой точке государства. Так и назад, в прошлое, предупреждая как само происшествие, так и возвращая жизни только что погибшим. 
    Командор, видя, что Корлупа даже не взглянул на текст, вложил лист обратно в папку.
    – Наши соседи, учёные, высчитали, что скачок в прошлое сроком на три дня и три часа не наносит никакого ущерба сегодняшнему. Принцип бабочки не успевает сработать. Но, ровно до сотой доли секунды – не более трёх дней и трёх часов! Если меньше, то вообще никаких проблем. А в будущее Хара может хоть на год переместиться. Там вообще никто ничего не регламентирует. Потому что в будущее скачок нужен, в принципе, только до ближайших больниц, чтобы не тратить время на транспортировку. Поэтому на эту сторону скачка, наши учёные партнёры не поставили ограничения во времени. Ну, улетит на годик вперёд – через год вернётся. Строго до секунды – только назад! Поэтому и название такое: «правило 33». 3 дня и 3 часа.
    Даркович перевёл дух.
    – Так вот, у Хара произошло замыкание. И программный сбой зафиксировался на времени возврата в прошлое до трёх дней! А уменьшение атомного импульса привело к проскакиванию коридора с разными периодами по времени, и ваш скачок стал раз за разом срабатывать на новые три дня…
    Командор опять похлопал Корлупу по руке:
    – С того и получалось у вас с одной точки выходить и возвращаться туда же обратно.
    Корлупа молча слушал, то и дело, пытаясь встретиться взглядом с командором. А он продолжал:
    – Мы сразу засекли импульс ядерного виброна. Тот же Пак сначала подумал, что сообщение пришло от мамаши. А когда гаркнул в оперативной «что за хрень тут моргает», мы обратили внимание и успели засечь. И сумели найти вашу точку отсечки. Мы же профессионалы! 
    Даркович опять участливо скривил брови, и сделал паузу, словно задумал сказать что-то важное. Не спеша и уверенно он пригладил почти отсутствующие волосы:
    –  Ну, а дальше – дело техники. Я на опыте чутьём сразу понял, что Хара отстроился возвращаться в прошлое. Хотя, после замыкания никто не был уверен в этом. Если бы вас швырнуло хрен знает куда вперёд, – он запнулся ещё раз, – страшнее было бы искать вас в будущем. Особенно с учётом того, что там никого не находили, потеряв…
    – Да ладно! – вырвалось у Корлупы. Он аж привстал… 
    – Ну, – пожал плечами командор, – то производственные издержки. Когда мы кого встретим из них, трудно даже предположить! Хорошо, если при нашей жизни тот же Ляпин вернётся… Молодой, со своей сверкающей улыбкой… Когда мы стариками будет…
    Даркович словно затормозил, завершая фразу, на секунду подвис, но, очнувшись, заговорил дальше:
    – Короче. Вы оказались на откатах в прошлое!  А я-то здесь остался и сейчас! Поэтому, в первый же день, не теряя времени, мои орлы изучили место сигнала и обыскали всю округу, включая деревню, где твоя пассия живёт! Но они ничего не нашли. Тогда я лично вышел во второй день, но ничего особо не понял, если бы Пак не заметил ваши новые следы пребывания в одной и той же точке, у костра! Здесь-то я и убедился, что Хару отбросило в прошлое. Одного мы не знали: на сколько, и что его заклинило на цикличность! Но при всех раскладках всё равно выходил ваш бросок максимум на три дня… Правда, наших, здешних три. А твои там вышли три по три – девять! – Даркович почесал затылок: – Я на третий день вышел в засаду и дождался. Прямёхонько точно на вас выскочил!
   – Блин, красавцы! У меня ни сменки с собой, ни носков, ни еды запаса! Коньячок и тот у бабы в деревне оставил. Думал, пробегусь с этим атомным железом, и домой! А вы… Слов нет!
    – Ну, не ругайся. Всё же хорошо закончилось…
    – Постой-постой, командор! Ты что-то гонишь… – вкрадчиво посмотрел Корлупа: – Объясни мне, солдафону, как новейший биотроп с атомной установкой смог так быстро лишиться энергии?! Её же лет на сорок ему вложили?! И где Свиридов?!
    – Ладно, от тебя ничего не скроешь, – вздохнул Даркович.
    – Хара отключили специально. Такое задание для твоего похода было. Создать максимально опасную ситуацию с достоверностью событий. А сегодня учёные из своей песочницы прислали отчёт на испытание, которые ты должен был выполнить! Ты только не волнуйся… – командор перевёл дух: – Мы думали, учёные Хара испытывали, с тобой в помощь. А оказалось, те совсем на всю голову больные! Для них человек – лишь кусок биологически активного материала для эксперимента. Оказалось, им нужно было проверить, что будет, если ты Хару оставишь на месте, или где бросишь, а сам уйдёшь… Учёным нужно было оценить, что произойдёт при броске во времени, если разорвётся связь битропа и живого человека. Кто и где зависнет в слоях, и как вернётся: вместе, по одному, кусочками или вообще исчезнет… А ты взял и дотащил его…
    Даркович опять собрал брови домиком и равномерно проговорил:
    – Ты же дурак упёртый у нас. Не учёный… Взял, и изменил им ход испытаний. Мы уже всё вырубили тебе, Хару почти грохнули, спички намочили, в зоне туманов остановили, а ты со своим бараньим упорством положил нам весь эксперимент! Теперь сертификат не дадут, выставка пролетает… Говорил на совете – пошлите с Харой собаку. Пусть он её бросит где…  Там и посмотрим… Так нет же – роботы не должны нести зло и причинять боль живым организмам! 
    Командор встал, оправил китель и циканул наградками:
    – Ладно, пора идти на доклад к руководству. Кому звёзды получать, кому – звездюлей. Так что всё ещё впереди. Либо нас уволят в запас всех, либо я успею отправить шефа с Харой на трое суток назад… Тогда всё обойдётся, – и тут же ехидно и задумчиво произнёс: – А может, шефа так же испытать?
    – А Свиридов-то где? – крикнул Корлупа. 
    – А нет Свиридова. Мы его в будущее закинули. За решёточкой – пусть поищет, рукодел! На следующей неделе должен объявиться… Так что, ты когда встретишь его – сильно не бей.

cyclofillydea 2020      

   
   

    Посткадр:
    Корлупа с Харой, пройдя несколько километров по лесу, выходит обратно на том же месте, под вечер. Опять сгущается живоедящий туман. Опять дрова, вечер, костёр и спать.
    На следующий день всё повторяется снова. Через несколько километров пути по лесу, Корлупа с Харой выходят в том же самом месте. Но уже днём…  Не тратя времени, они спускаются в низину и уходят в лес.
    Через несколько часов ходьбы они снова выходят на том же месте. Опять: вечер, туман, дрова, костёр, и сон до утра…
    Еды почти не осталось. Аккумулятор Хары разрядился в ноль… Остался только импульс атомного виброна, который работал в режиме аварийного импульса.
    На девятый день выхода обратно в одну и ту же точку, Корлупа уже выползал, обессилив без еды и энергии, но не бросая обездвиженного Хара…
    И тут из леса появился командор - руководитель группы спасения, отставной майор Даркович… Он первым делом отключил аварийную импульсную систему, подсоединив аккумулятор и оживив Хара.
    Оказалось, что Хара был запрограммирован спасателями под службу помощи. По правилу «33». Это когда для спасения жизни пострадавших аппарат Хара имеет возможность совершать коротковолновой скачок во времени. Как вперёд, с места трагедии мгновенно оказываясь в приёмной отделения неотложной помощи в любой точке государства. Или назад, предупреждая происшествие и спасая жизни только что погибшим.
    Учёные высчитали, что скачок в прошлое сроком на 3 дня и 3 часа не наносит никакого ущерба будущему. И принцип бабочки не работает. Но - не более трёх дней и трёх часов – до секунды! Ну, а если меньше – то вообще без проблем. Отсюда и название: правило 33 – 3 дня и 3 часа.   
    Так вот, у Хара произошло замыкание и программный сбой на времени возврата в прошлое до 3-ёх дней! А уменьшение атомного импульса привело к проскакиванию коридора с разным временем…
    С того и получалось у Корлупы раз за разом с точки выходить, и возвращаться туда обратно.
    Даркович, на опыте чутьём сразу решил, что Хара отстроился возвращаться в прошлое, но сам-то Дворкуович остался сейчас и здесь. Поэтому, в первый день его команда изучила место сигнала и обыскала округу, включая деревню. Ничего не нашли. Заподозрив неладное, Даркович вышел во второй день и заметил новые следы пребывания потеряшек в той же точке! Здесь он и понял, что Хара заклинило на прошлом. И надо спешить! День здесь – это до трёх дней там!!! Хорошо, если еды хватит…
    Поэтому уже на третий день Даркович устроил засаду. И не просчитался! Появление Корлупы и испытательного биотропа разумного Хары вышло ожидаемым.
    Хару отключил и вернул героев наших в реальность настоящего. Корлупу привели в чувство и накормили…
    А Свиридов не получил премиальных…