К жилищу света

*     *     *
Это случилось в тот день, когда я разлила кофе. Кофе тут, собственно, ни при чём. Просто  я вернулась на кухню за тряпкой, да так и застыла в дверях. Окно, как я помнила, закрытое и запертое тем не весенним мартовским утром, почему-то оказалось распахнутым настежь! Я оторопела и, сделав пару шагов к подоконнику, вскрикнула: меня буквально втянуло в окно сильным потоком ветра с той стороны! Как будто кто-то большой пылесос на меня направил.
А внутри всё ликовало. Кувыркаясь и переворачиваясь в воздухе вверх тормашками, я с беззаботным смехом играла с ветром, с каждым порывом поднимаясь всё выше над изумлённой землёй. Штанины розовой пижамы раздувались, как паруса. И вот диво, мне совсем не было холодно! Мимо пролетела птичья стая, синхронными зигзагами все в одну сторону. На лету я даже отметила про себя необъяснимую гармонию их движения. Птицы затерялись за белым туманом вдали, а вскоре и я на всей скорости влетела в облако. Здесь меня начало уже болтать во все стороны, как осенний лист. «В самолёте бы объявили: мы попали в зону турбулентности,» - внутренне усмехнулась я. Вдруг захотелось воспротивиться этой «болтанке». Надоело! И я усилием воли затормозила и встала на воздухе прямо, словно уперев руки в невидимую стену. Сработало. Во мне поднимался боевой дух. Не позволю себя швырять во все стороны! Пора научиться управлять своим полётом.
А этот момент всё стихло. В наступившей тишине я услышала скрип тяжёлых ворот. Облако расступилось, и я очутилась на бескрайней белой равнине, которая тянулась буквально во все стороны, без горизонта. Там всё было светло и радостно. Вдали из какого-то невидимого источника лился нескончаемый поток света. А старинные врата, медные и позеленевшие, с барельефами колесниц, царей и военных подвигов неизвестного древнего народа, стояли прямо передо мной, распахнутые и манящие. И я, конечно, вошла. Забыла сказать, что почвы под ногами так и не появилось — ни земли, ничего твёрдого. Всё те же облака и бесконечное безвоздушное пространство. Вот по нему я и пошла. Почему я так говорю - безвоздушное? Потому что я заметила, что не дышу. В том смысле, как мы дышим на земле, носом и лёгкими. Но это меня нисколько не смущало. Неведомая сила жизни всё больше вибрировала в моих жилах, я оттолкнулась ногами, подлетела вверх, и ступила на край ближайшего облака. Ну и ну! Оно пружинисто подбросило меня метра на три.  Заливаясь детским смехом, я снова толкнулась, подлетела ещё выше, сделала сальто и попала на соседнее облако. И тут началось! Бамс, бамс, бамс! Если бы вы видели! Я скакала, как молодая лошадь, с одного облака на другое, то вперёд, то в сторону, то взвилась в виртуозном прыжке, как фигуристка, и всё быстрее и быстрее приближалась к источнику струящегося света.
- А я вот так ещё могу! - Крикнула я неизвестно кому, подпрыгнула, раскинув руки, опустилась во что-то незнакомое и приятное, точно погрузилась в лучистую ванну.
- Здорово! Мне понравилось, Милена, - раздался в ответ голос, сочный и явно мужской.
Вот уж не ожидала! Откуда он знает моё имя? Я полу-лежала, погружаясь в невидимый водоём чьих-то объятий, охваченная со всех сторон светом, он проникал в самую глубину, в кости и нутро моё, и там оживало всё иссохшее, о котором я уж и думать перестала. А мою внутреннюю рапиру, которой я сражалась со всем миром, тем ветром будто унесло вдаль. Я подняла глаза - надо мной склонился большой и добрый человек - а может, и не человек - лицом похожий на меня саму. Или я на него? Не поймёшь... На кого-то ещё он точно был похож, но думать об этом не хотелось тогда. Он бережно прижал меня к своей груди, я поёрзала, устроилась поудобнее на его руках, чувствуя, как унимается во мне неистовая прыть, и… уснула. Как кошка. Нет, как детёныш льва.

Проснулась я в своей спальне. Долго ещё лежала тихо - не спугнуть бы драгоценные воспоминания.  Старалась восстановить всё происшедшее в деталях. Какой странный сон, подумала я. А потом потянулась, нащупала ногами тапочки и пошла на кухню, варить традиционный предрассветный кофе. В спальне, в кресле у окна, я обычно окончательно просыпалась, наслаждаясь уютным ароматом.  Это было моим нехитрым ритуалом. Но сегодня мне что-то стало зябко. А руки неприятно тряслись, как у старухи. Необычный сон взволновал меня. Я потянулась за книгой, локтем зацепила чашку, она опрокинулась, вязкая тёмная жидкость лужицей растеклась по подоконнику, а затем на пол. Благо, квартирка маленькая, в два шага я оказалась на кухне. Смотрю, а там окно распахнуто настежь! Только что было закрыто. И там, за ним такие порывы, будто все ветра сговорились ко мне в гости пожаловать. Я подскочила и быстро захлопнула створку, с силой прижала и резко повернула ручку. Стало так тихо... С магнита на холодильнике по-прежнему улыбалось круглое лицо доброго льва. Я взяла тряпку и пошла вытирать подоконник. Но что-то было не так.

*    *    *

- Нет, совершенно не так, - сказала я, - Лора, хотя бы выслушай меня для начала! Я сейчас по порядку всё расскажу.
- Только пожалуйста, пусть это не будет очередная блажь, Милена, умоляю тебя! Помнишь, как ты вывела теорию про соседа, что он шпион, а оказалось — «домушник»? Ну ладно, давай, я слушаю, - сделала одолжение моя собеседница.
Мы уселись, как птицы на жёрдочке, на край дивана: я — потому что не могу сидеть спокойно, когда волнуюсь, а Лора... От моей истории она пришла в изумление, с неё сразу слетела насмешливость и шутливый тон, она нетерпеливо ёрзала, вскакивала, открывала рот, пытаясь вставить реплику в безудержный поток слов. И когда этого не удавалось, ей стоило больших усилий не перебивать. Вопреки всем моим ожиданиям, к концу моего сбивчивого повествования Лора пришла в ступор. Задумалась и долго сидела молча.
- А ты уверена, что это был сон?
Тут настала моя очередь удивляться. Я посмотрела в её прямые карие глаза. Лора была моей подругой детства, её-то я знала, как себя. По крайней мере, так я сама считала. Практичная, готовая всегда и любому прийти на помощь, она никогда не была мечтательницей, в отличие от меня, и ни во что сверхъестественное не верила — однозначно. Поэтому то, что она сказала, шло вразрез со всеми правилами жизни, которых у неё было много.
Выдавливая из себя одно за другим слова, Лора проговорила:
- Дело в том, что... я, похоже, то же самое место во сне видела. Я была в нём! Только я вела себя по-другому, - поспешила добавить она. - Там ещё, на этих воротах, литые фигуры, да? Там есть такой царь, да, а за ним толпа идёт, воины, и женщины, и дети? На барельефе. Видела?
- Да… Но это же абсурд! Фантастика какая-то, честное слово! А там ванна такая была? Ну, типа ванны, тёплое, приятное такое?
Лора опустила глаза. Всё ясно. Была. Я встала и прошлась по комнате, разминая ноги. После некоторых колебаний всё же решилась спросить о прекрасном человеке, чьё лицо тогда мне показалось знакомым. Теперь только я поняла, кого он мне напоминал. Моего отца! Хотя чем — непонятно, на самом деле внешне между ними не было никакого сходства.
- А как ты думаешь, кто он? Человек или нет?
- Слушай, Милена у тебя пилочка есть? У меня ноготь поломался, видишь? - Ответила Лора вопросом на вопрос, проигнорировав мой взгляд. Тема была закрыта. Закинув ногу за ногу, она полностью сосредоточилась на своих длинных красивых ногтях.
Близкая подруга, Лора в этот момент была для меня загадкой. Лицо её было оживлено и озабочено. Интернат, в котором она выросла, явно не способствовал открытости, да и в воспитании её частенько ощущались пробелы. Моя мама была у них на складе кладовщицей, и я частенько бегала к ней на работу. Одногодки, мы как-то естественно потянулись друг к другу, не помню даже, с чего началась наша дружба.  Но предмет разговора о её родителях был у нас табу.  Сейчас Лора была напряжена, как бывало, когда касались этой темы. Только при чём тут это и наши небесные приключения? И я переменила курс.
- Слушай, а ты видела, вышла вторая часть «Невероятных историй»? Хочешь, вместе посмотрим. Правда, в слегка пиратском варианте.
- Давай. На то они и выходные, - она аккуратно положила пилку на журнальный столик, рядом с очками, по-прежнему избегая на меня смотреть.
Взгляд Лоры направился куда-то за моей спиной. Я оглянулась, на подоконнике в простой деревянной рамке стояла фотография, где мы с родителями, обнявшись, сидим на каменном выступе на вершине горы, а на фоне — глубокое закатное небо. Этот снимок был сделан в тот год, когда  мы всей семьёй поехали на юг в отпуск, незабываемое время прогулок по туристическим местам сказочного заповедника. Стараясь не смотреть на подругу, я встала, включила компьютер и мы подсели поближе, смотреть кино. После фильма напряжение между нами спало, мы попрощались, как ни в чём не бывало, и Лора ушла. Были длинные праздничные дни, и мы обе радовались возможности отдохнуть и отоспаться.
В ту ночь я долго нежилась в кровати, с лёгкой улыбкой прокручивая в голове вчерашние приключения во сне. Слишком явный это был сон. Разглядывая над головой вышитого крестиком мишку, новогодний подарок подруги, я долго не могла вспомнить, о чём же собиралась расспросить Лору. Непрошеный вопрос витал в голове, но я никак не могла его уловить. Так и уснула.


*     *     *
Я шла навстречу ветру, запахивая полы халата, по тем же самым облакам, знакомым - и уже незнакомым. Всё так изменилось… На небе теперь было холодно и сумрачно. Не тьма кромешная, а именно унылые сумерки. Облака уже не облака были, а тучи, и разглядеть их было почти невозможно: тёмные фигуры на фоне темнеющего неба. Прыгать по ним не было никакого желания - вдруг промахнусь? Ни заката, ни вечернего солнца… Ветер недобрый и угрожающий, вскидывал меня порывами и ставил, куда ему вздумается. Мне казалось, я приближаюсь к тому месту, откуда в прошлый раз лился сладкий свет. Но света не было. А вот и ворота, едва я разглядела их во мгле, как они распахнулись. Но кто сорвал их с петель? С противным скрипом створки болтались, ходили во все стороны, я даже сначала опасалась подойти ближе. Они напоминали гигантскую мельницу, где сломался механизм, и лопасти вращались, как им самим вздумается.
Я долго стояла, решаясь. Мысли, как карусель, неслись по кругу… Запах нехороший, едва уловимый, донёсся, будто издалека. Меня от него тошнило. И озарение: так пахло от тела бабушки, когда у нас дома стоял украшенный гроб, а родственники подходили целовать её в лоб.
 
«А, всё равно это сон,» - подбадривая себя так, я ловко проскользнула между створками, тяжёлая медная громада качнулась и слегка ударила меня по ноге, едва лишь зацепив пятку. Секундой позже — и быть мне хромой на всю жизнь. Страхи прокрадывались в мысли, но я гнала их в шею — и запела. Сначала тихонечко, потом всё громче, и вот что вырвалось из моих уст, вернее, из сердца:

Бесподобный и Славный, к Тебе я пришла!
Отзовись и приди мне на встречу!
Без Тебя мне ни песня, ни жизнь не мила,
Без тебя мне - что утро, что вечер.
Ты мне солнце, и щит, и спасенье моё,
Я узнала: Ты жизни источник!
Ты развей все ветра, разгони вороньё,
О приди ко мне вновь, Авва Отче!

Вдали замаячила знакомая фигура. Всё пространство вокруг него было озарено ярким оранжевым светом. Одежда, похоже, из каких-то прошлых столетий, развевалась на ветру. Мне безудержно хотелось к нему. А ветер усилился, злой встречный ветер. Шаг, другой, напрягая мышцы, заставляю себя переставлять ноги. Я подалась вперёд всем телом, мне казалось, я, как торпеда, разрезаю собою воздух. Неистовые вихри сбивали с ног, рвали халат, волосы трепало так, что они попадали то в рот, то в глаза. Но, странное дело, я делала шаги, а к светящемуся вдали силуэту ни на метр не приблизилась!
Возмущение придало мне силы, и я крикнула в сердцах:
-  Почему Ты всё ещё там?! Я хочу к тебе! Ну же...
  Остановилась, прислушалась. За воем бури звуки терялись,  даже, если он что-то и ответил.  Вместо ожидаемого отклика мимо меня вдруг пролетел по воздуху, в прямом смысле слова, мой младший брат! Увидев меня, он в заплакал, заорал, будто увидел чудовище какое. И возрастом он был не такой, как сейчас, а лет семи. Я тотчас вспомнила, как безжалостно дразнила его в те годы, доводя до белого каления, а когда он начинал бросаться на меня с кулаками бессильной мести, бежала к родителям ябедничать. Ему доставалось, а я была паинькой, невинной, как агнец. Происходило такое часто. Эти картины вспышкой промелькнули у меня в голове, заставив развернуться и броситься ему вдогонку. А его уносило от меня ветром всё быстрее и быстрее. Я кричала, что есть мочи:
- Лёша, Лёша, прости! Я не знала… что тебе…так плохо.
Буря пыталась заглушить мой вопль, но Алёша вдруг резко затормозил, ухватившись рукой за какой-то столб. Ветер стих, как по команде. Я подбежала и увидела его глаза, полные недоверия и сомнений. Но я сгребла его в охапку, и он сразу обмяк. Так мы долго стояли, раскачиваясь, и сладко молчали.
- Всё нормально? - Спросила я. Лёша кивнул головой.
Мы уселись на какой-то твёрдый предмет, и я вдруг поняла, что в погоне за ним я снова очутилась у древних ворот, и мы сидим на выступе их основания. Они стояли  целые, невредимые, и створки на месте - так, что я даже решила, что предыдущее состояние их мне показалось. Если бы не тупая боль в пятке. И тошнотворный запах исчез. Было по-прежнему сумеречно, но без урагана уже ничуть не пугало.
Вдруг что-то заставило меня поднять глаза и обернуться. Вдалеке, лицом прямо ко мне, на фоне светлеющего неба быстро приближалась та же самая фигура. Алого цвета мантия, как факел, выделялась на фоне неба. И где он шёл, там приходил рассвет. Нет, он не шёл, а будто плыл или переносился другим способом, потому что ноги его были неподвижны. Я бросилась навстречу ему и, крепко держа за руку Лёшу, тащила его за собой.
Он стоял во весь рост передо мной. Конечно, это был он. Лицо такое же доброе, но в этот раз в нём было столько величия, истинно царственного! А старинные одежды оказались мантией, бархатной и настоящей. Я рухнула на колени. Брат тоже.
- Прости, я... на тебя кричала, злилась, - нужные слова так и полились из моих уст. - И обижала Лёшку. И слабых. И врала. Я думала, никто не узнает… Прости. А ты кто?
- Ты, Милена, сама как думаешь?
Я смотрела на него снизу вверх и понимала, что сейчас не время хитрить. Но вслух почему-то никак не могла произнести вертевшееся на языке имя. И я молчала. Он поднял нас обоих с земли и аккуратно положил в ту ванну, которую я с прошлого раза не могла забыть. Или что это было — скажем, ёмкость из сияния. Только она как бы находилась прямо в нём. В этом движении сквозила забота взрослого, позволяющего ребёнку отдохнуть на его груди в конце дня, хорошего ли, плохого. Моргая от яркого света, я положила голову ему на руку. Брат зевнул во весь рот, сладко поёжился и тотчас уснул. Я помню, мне его стало жалко, что он пропустит самое приятное. А я всё смотрела на спокойное лицо, и струящиеся волосы этого загадочного повелителя, и мне так не хотелось засыпать, зная, что на этом всё может кончится.
Через несколько часов меня разбудил телефон, уставшим и испуганным голосом Лора просилась прийти ко мне немедленно. После небольших колебаний я согласилась.

*     *     *
- Открыто! - Отозвалась я на стук в дверь, специально оставленную незапертой. Не хотелось выходить из комнаты. Закутавшись в клетчатый шерстяной плед с обвисшей бахромой, я сидела, поджав ноги, на диване, поджидая гостью.
Дверь нерешительно приоткрылась, и показалась темноволосая голова Лоры. Меня всегда восхищали её чёрные, как вороное крыло, волосы, большие глубоко посаженные глаза, кожа смуглая, как у цыганки. Интересно, кто же всё-таки были её родители?
- Можно? Привет. Ты не спишь, я не разбудила тебя? Я на минуточку, я надолго тебя не задержу.
Она проскользнула в узкую прихожую, стаскивая на ходу мокрую куртку. Проговорив своё вступление нервной скороговоркой,  Лора быстро прошла и села в кресло напротив, долго доставала что-то из сумочки, и наконец, вытащила пожелтевший от времени бумажный конверт. Я смотрела на неё и молча ждала.


В этот раз расспрашивать ни о чём не пришлось. Лора снова побывала во сне в том же удивительном  месте, что и я. И прекрасного нашего знакомца видела. Только в её приключении ни бури, ни ветра не было, а было ещё более солнечно и приятно, чем в первый раз. Ворота не сломались, и она, в отличие от меня, осмотрела их внимательно. Створки были настоящим произведением искусства. Лора никак не могла оторваться от барельефа. И увидела, что в толпе, следовавшей за королём, были две девочки, очень похожие на нас с ней, но только ещё маленькие, в детстве. Ей казалось, что в первый раз их там не было. 
В этот раз наш прекрасный знакомец пел над ней песни и рассказывал многое о её жизни, чего она не знала. На прощание он велел ей просмотреть в письменном столе, в одном ящике, в который она годами не заглядывала, старые бумаги. Так она и сделала. И там, неизвестно откуда появившееся, нашлось письмо её деда по отцовской линии, датированное годом, когда Лора не могла ещё себя помнить. Оно адресовано было её маме.
- Вот. Только мне может быть трудно об этом говорить. Заранее прошу прощения… Нет, знаешь что, читай сама, - она резко протянула мне желтоватые листы.
Широкие, опухшие губы её задрожали, она прикрыла их рукой, быстро отвернулась в сторону и заплакала беззвучно, из самой глубины.
В письме я прочла следующее.
«Здравствуйте, дорогая Любовь Кирилловна. Премного благодарен вам за честь, которую вы мне оказали: присматривать, нет, я бы даже сказал, воспитывать это драгоценное дитя, нашу Лорочку. Я понимаю, что ваши обстоятельства не позволяют вам сейчас самой заниматься дочерью. Уважаю вашу необходимость устраивать свою личную жизнь. Вы ещё так молоды… И я бы никогда не написал вам, если был бы уверен, что в дальнейшем смогу содержать свою внучку.
Мои обстоятельства изменились, скажу честно, не в лучшую сторону. Как вы знаете, супруга моя, драгоценная Клавдия Степановна, отошла в вечность в прошлом году. Я не роптал, и с Божьей помощью быстро научился быть для Лоры, как говорится, и папкой, и мамкой, и нянькой. Но после ноябрьских праздников в здоровье моём наступили ухудшения, к сожалению, сердце стало пошаливать. Одним словом, сколько жить мне ещё осталось, не знаю. Валидол уже не помогает, скорую частенько вызываю, надоел я им уже, наверное.
Умоляю вас Христом-Богом, дорогая, заберите дочь. Девочка она смышлёная, послушная, в крайнем случае, в детсад всегда можно отправить. Никак нельзя допустить, чтобы ребёнка сдали в детдом! Что там с детьми делается, не ведаю, но вижу только, какими они оттуда выходят. Она ведь ещё совсем маленькая, при живой матери, пока не пошла в школу, не поздно её забрать. Я понимаю, что у вас сейчас другие интересы, вы устраиваете свою судьбу, но подумайте о её будущем, какой она вырастет, во многом зависит от вас. Сын мой, Иван, по-прежнему ни в какую не хочет признавать Лорочку, хотя глупо это: похожа на него, как две капли воды. Не могу даже представить, как горько вам это знать. Могу только принести свои извинения за него и заверить вас, что я не одобряю его поступков.
Но что было, то было. И быльём поросло, как говорится. Это ваши с ним дела. Но ребёнку нужны и отец, и мать. Прошу вас, подумайте хорошенько. И если решите забрать её, напишите и приезжайте. А то позвоните лучше мне, номер у вас есть. Сам я уже не смогу её к вам привезти, я уж и на метро-то не езжу года два, куда там мне поездом до вас добираться. Приезжайте, дорогу я оплачу вам обеим. Только пожалуйста, поскорее!
С уважением, Вениамин Петрович.»


*     *     *


Я бегала по сосновому лесу, светлому, залитому солнцем, и искала тропу. Гомон птиц, лай собак вдалеке, безлюдно. Тихо и безразлично смотрела на меня природа. Мне непременно нужно было найти эту дорожку, как будто это вопрос жизни и смерти. Самое неприятное, что я не помнила, зачем она мне нужна. Внутри всё свербило, кричало: ищи, скорей ищи! Когда-то я знала эту тропу, мне казалось, именно по ней я сюда и пришла! Было искушение не покидать этот мирный лесс, остаться. Но важнее было попасть туда, куда ведёт тропа.
Холм, а на нём высохшая прошлогодняя трава - ни деревца, ни кустика. Взобралась на него с разбега, задыхаясь, а там показалась дорога. Широкая грунтовая дорога, по которой, очевидно, не так уж часто ездят. Вокруг по-прежнему ни души. Она или не она? Спросить даже не у кого. Но я и должна найти её сама, утешала я себя, чтобы не впасть в отчаяние. Поиски затянулись, солнце приближалось к закату.
- Эге-гей! Есть кто-нибудь?..
И ничего. Я спустилась с холма. С  любопытством пощёлкивали птицы в перелеске за просекой. В лес решила больше не ходить. Лучше уж по широкой дороге. Я сорвала горсть ярких ягод и бросала их по одной позади себя: так делал кто-то в сказке. Только там склевали птицы… Но мне уже было всё равно. Я плохо соображала, что делаю, мной двигала одна страсть: найти ту тропу.
Вдруг справа от дороги что-то заблестело. Похоже на воду. «А, мираж,» - решила я и ускорила шаги. Когда я почти уже прошла это место, упрямо устремившись дальше, вдруг заныло сердце, потянуло туда, назад к водоёму. Хватило ума остановиться всё же и подойти к нему. Как я потом благодарила за это судьбу! Это был совсем маленький прудик. Тёмного цвета вода говорила о скрытой глубине. Только сейчас заметила я, что в горле пересохло, зачерпнула ладошкой воды, понюхала и скривилась. Пить её было невозможно. Нет, не для этого, значит, нужно было сюда свернуть. Я стояла и думала, и прислушивалась к тому внутреннему голосу, который меня никогда не подводил. В небе, претворяясь, что им всё равно, проплывали облака. И я вдруг поняла, что делать. Несколько шагов назад — и раз, два, три! Прыг! Я побежала по воде, сильным длинным прыжком оттолкнулась от её поверхности, она спружинила, и - вау! Я, как с трамплина, взмываю ввысь! Трамплин в небо.
Небеса встретили меня самыми радужными красками. А вот и тропа. Так вот ты где! Прямая, как светлая грунтовая дорога в ясный день. Она как будто сама поднялась мне навстречу. Да, это именно её я искала. И я радостно, с неземной силой и скоростью побежала по ней. Ну конечно, вот куда ведут все дороги, как же я не догадалась раньше? Передо мной стояли те самые старинные ворота, целые, открытые и дружелюбные. В этот раз я зашла в них, как домой. Тропа продолжалась и после ворот, но в этот раз появилось что-то новое. Там, где в первый раз был таинственный струящийся источник, теперь стоял небольшой особняк, остроконечные башенки и стены его были сделаны из подобия хрусталя, но не прозрачные, а матовые. Изнутри шло завораживающее сияние. Я знала точно — Он там. Сердце забилось, ноги сами побежали туда, к жилищу света. Он вышел мне навстречу, на этот раз в мантии полупрозрачно-голубого цвета, на голове сверкал тонкий золотой венец. С блаженной улыбкой на лице и глазами, искрящимися от радости, он широко распахнул руки. Я замерла и с  глубоким вдохом восхищения бросилась в его объятия. Всё моё существо наполнилось несказанным покоем и счастьем. Потом из меня по-детски посыпались вопросы.
- Скажи мне, почему ты такой разный каждый раз? И кто починил ворота? Ничего не пойму: то темень, то свет. Почему?
- Это не те ворота.
Я уставилась на него. Мне показалось, он шутит.
- Вы очутились у моих ворот, как только примирились с братом. Это не ворота починились, а вы оказались в другом месте, - продолжил Он, глядя мне прямо в лицо, -
то, что ты видела в прошлый раз, это было Место Тьмы. Тебе удалось пересечь её границу, потому что в сердце у тебя было место неправильному. Если бы ты сейчас захотела туда попасть, ничего бы не получилось. Тьма не любит, чтобы люди Света проникали на её территорию. А брат твой там оказался, потому что обида унесла его туда. Но, слава Богу, всё хорошо закончилось, правда же?
- Да. А почему те ворота были все такие… разбитые?
- Да потому что ураган, которым Тьма тебя носила, он пытался тебя остановить! Ну, скажем проще, Тьма не рассчитала свои силы и повредила самой себе. У неё это бывает. Ты же не просто шла. Ты шла ко мне! А это всегда влечёт меня, как магнит. Вот ворота и разломались: видишь ли, дорогая, у нас с ними несовместимость.
- Но они так похожи - эти ворота и те… Как две капли воды, - я вопросительно посмотрела на него в ожидании ответа.
Он, похоже, подбирал слова, которые были бы мне понятны. А я всматривалась в его лицо и вдруг вспомнила, где его видела: тот самый король, чьё изображение было на барельефе ворот! За которым шло множество народа - мужчины, женщины, дети. И почему я этого раньше не заметила? Наверное, из-за того, что на нём не было раньше короны.
- Знаешь, дитя, всё зависит от того, каким путём ты попадаешь с земли. Когда я поднимал тебя сюда, ты помнишь, как это было?
- Конечно! Ещё бы! Птицы, радость, по облакам — бамс, бамс! - Я и правда стала вести себя, как ребёнок, с ним это было можно.
- Если тебя поднимает Тьма, это похоже, но не то же. Она любит мне подражать.
-Да уж, видела. Не очень-то у неё получается! Но я же во сне, значит, от меня ничего не зависит. Или...
- Дело в том, что твои поступки наяву открывают двери во сне. Или ворота. Злые поступки отворяют для тебя врата смерти. Понимаешь? - Я серьёзно кивнула. - Так же и со мной, Милена. Я живу в неприступном сиянии, но мои врата легко открываются — для таких, как ты, дорогая. Хорошее наяву покажет тебе путь к жилищу света. Оно, как тропа.
- Этот дом — жилище света?! А можно зайти? Что же я такого хорошего сделала наяву в этот раз? Просто бежала, сломя голову.
- Ты искала. Это Меня ты чуяла своим духом. И это самое лучшее, что можно сделать. Кто ищет, тот находит — если ищет всем сердцем.
Я вдруг вспомнила, о чём хотела тогда спросить Лору. Вопрос был, собственно, к Нему, а не к моей подруге. Он уже вертелся на языке: «А Лору ты тоже звал по имени?» Сладость, окутавшая моё сердце, начала быстро улетучиваться, на её место просочилась ревность, и я почувствовала неприятный запах, едва заметный, но несомненно шедший от тех, других ворот. И я от вопроса удержалась. А потом и забыла о нём вовсе. Мы встали и пошли в дом.


*     *     *

- Извините, не подскажете, где тут улица Чернышевского? - В четвёртый раз, преодолевая робость, остановила Лора очередного прохожего. Моросил дождь, и люди, глядя в землю, спешили по своим делам.
- Да вот же она, перед вами, - благодушно ответила старушка и засеменила дальше, тщательно выбирая на тротуаре островки между лужами.
Ну, вот, наконец, и она. Улица как улица. Девушка шла, время от времени останавливаясь рассмотреть номера домов, типичных серых пятиэтажек. На некоторых отсутствовали таблички с цифрами, приходилось спрашивать незнакомых, чего Лора больше всего не любила. «Вот и хорошо, потренируюсь в смелости,» - успокаивала себя Лора. Подняла голову: о нет! Сорок три. Все былые страхи, казалось, собрались вместе и нагло заявили о себе. «Может, сбежать? Пока не поздно. Лучше, чем не признают или с лестницы спустят...» Несмотря на сбои в дыхании, Лора заставила себя подняться по ступеням. «Да что же сердце так бьётся, в ушах отдаёт? Восходить наверное труднее, чем спускаться. Назад буду вприпрыжку скакать, небось. Главное, дойти до двери и нажать на звонок.»
Какой резкий звук… Никого? Ещё раз.  В глубине квартиры залаяла собака, а вот и шаги. Плотно сжав в руке пожелтевший конверт, Лора отступила на шаг от двери. Когда она открылась, прямо перед ней стоял одетый в синий спортивный костюм человек лет пятидесяти с лишним. Неужели - он?
- Здравствуйте? - Его приветствие прозвучало, как вопрос. Глаза карие, внимательные, с прищуром, спокойно изучали гостью, потом чуть подобрели — Лора всё-таки была очень привлекательной.
- Это Чернышевского сорок три, квартира семьдесят два? - Он кивнул. - У меня к вам дело. Оно займёт немного времени... Вот, у меня конверт… Можно войти?
Растерянность Лоры располагала к доверию, на нищую она никак не была похожа.
- Проходите, - он отступил от двери, Лора осторожно заглянула внутрь и увидела в коридоре яркий свет и приободрилась, что поблизости не видно собаки.
- Не бойтесь, Чарли я в спальне запер, - в ответ на своё имя пёс возмущённо залаял.
Садясь в кресло с выгнутыми деревянными подлокотниками, Лора заставила себя поднять глаза. Мужчина с любопытством разглядывал её. Смуглая кожа, тёмные волосы — да, он был необыкновенно красив, даже в этом возрасте. Она, не скрываясь, жадно изучала незнакомые черты лица, искала сходства. И почувствовала, что не может дышать. Ком подкатил к горлу, и все заготовленные фразы исчезли.  Девушка почувствовала: одного слова достаточно, и она взорвётся. Всё же, сделав вдох полной грудью, она спросила:
- Вы знаете, кто такой Удальцов Вениамин Петрович?
- Да. Это мой отец. Только он умер уже давно.
Последовала пауза. Сморщив лоб, мужчина провёл рукой по лицу. Похоже, он вынимал из пелены забвения какие-то давно закопанные картины. Подошёл поближе к Лоре, не отводя взгляд, и сел в кресло напротив. Она молча протянула ему письмо. Так было проще. За дверью спальни заворчал запертый пёс.
Долгие минуты, пока этот человек читал, её воображение рисовало радужные сюжеты. Вот, он подбрасывает малютку в воздух и ловит, ей года полтора. Лорочка хохочет, он сажает её на колени, играет в «пони». А вот он хвалится перед друзьями, какая у него дочь, щебетунья. Да и сейчас: как непринуждённо он сидит в кресле, закинув ногу за ногу, развёрнутый лист спокойно и уверенно держит длинными утончёнными пальцами! Лора даже заметила, что ногти у него были приятной округлой формы, не плоские. И только на обрамлённом кольцом мизинце ноготь длинный. Сразу видно — аристократ. В этот момент он показался ей самым необыкновенным, самым красивым и просто совершенным человеком. Конечно, кожа смуглая. Откуда он? Говор русский, без акцента вроде. До боли захотелось подбежать, броситься ему на шею с криком «Папа!!!» Но Лора крепилась изо всех сил, насупилась посильнее и сделала сердитое лицо. На всякий случай.
Наконец он дочитал, сложил листок и встал. Протянул ей конверт, не глядя в глаза. Это не предвещало ничего хорошего. А когда он поднял на Лору взгляд... внутри у неё похолодело, душа сжалась. Резко вскинув голову, мужчина проговорил:
 
- Меня зовут Кирилл. Кирилл Вениаминович. А вас?
- Лора. Просто Лора… - Тихо ответила она. - Скажите, если это писал мой дед, а вы его сын… - Только сейчас она заметила в его волосах проседь, выразительный шрам на лбу. Он поморщился и как-то сразу показался ей чужим.
- Лора, вы по-видимому хорошая и весьма решительная девушка. Не каждая отважится вот так прийти… Не могу и не хочу перед вами лукавить. Скажу прямо: я не ваш отец.
Лора затаила дыхание. Выдыхая медленно, успокаивала себя внутренне: «Держись! Не вздумай плакать!»
Видимо, Кирилл понял, что перестарался в прямолинейности, и добавил с поспешностью:
- Простите меня, ради Бога, я не хотел вас обидеть, Лора. Но у меня никогда не было детей, правда. Наверно, поэтому так и рубанул сразу… Может, лучше спросить у вашей матушки, кто ваш отец… Она наверняка подтвердит, что не я. Письмо-то от отца моего, точно. Я верю вам. Да и почерк конечно — его. Я с отцом вообще не виделся последние годы его жизни, в ссоре мы были. Увы. Так что всё это исключено, как факт.
Лора молчала и тупо разглядывала под ногами рисунок светлого ламината. За дверью жалобно заскулил Чарли.
- Ну, не расстраивайтесь вы так… Ну, что вы? Я понимаю, вы всю дорогу ехали сюда, и… Но вы же не хотите, чтобы я вам подыграл, насочинял истории про ваше детство и вашу маму, правда?
Лора утвердительно кивнула, потом поспешно встала, сняла с вешалки плащ и, надевая на ходу, выскочила в дверь, не попрощавшись. Не взглянув. Когда в подъезде смолкла дробь её нервных шагов, Кирилл отворил дверь в спальню, выпустив наконец пса, надел намордник и повёл на долгожданную прогулку.



*     *     *

В комнате было ещё темно. Лора металась по кровати и, перевернув под головой подушку, потянулась и застонала откуда-то из глубины нутра. Потом включила, чуть не опрокинув, настольную лампу. Часы показывали без четверти восемь. Вчерашние события казались ей важными, но очень далёкими, не имеющими к ней самой никакого отношения. Как театральное представление, оставившее в душе сильное впечатление, которое ещё предстоит переварить. Домой она вернулась за полночь: это был очень длинный день. Лора неохотно поднялась, усилием воли выстраивая в голове заранее намеченный план сегодняшних дел. Шёл последний из череды выходных дней, наполнивших жизнь столь необычайными событиями. Нужно скорее вернуться в колею рутины, дисциплинировать себя, всё забыть, подумала Лора. Стыд за себя, за необдуманное путешествие в прошлое волной захлестнул разум, но девушка привычным усилием воли загнала его назад, в потайные закрома памяти. От одной мысли никак не удавалось отделаться. Как муха, она всё жужжала своё: «Посмотри на себя, есть ты или нет на земле — разницы абсолютно никакой. Если ты сейчас уйдёшь, ещё месяца два никто не хватится. Посмотри на свою жизнь, кому от неё какая польза? Так зачем тянуть резину...»
В темноте Лора по стенке нащупала дорогу по коридору, свет не хотелось включать, наткнулась на угол кухонного стола и больно ударилась: «Ау!» Ей показалось странным, что до сих пор не рассвело. «Хорошо, что не снилась эта муть с добрым дядечкой на небе. Хватит с меня путешествий во сне и наяву,» - она зло усмехнулась, открыла кран, холодная вода обожгла лицо. В голове сразу прояснилось, и Лора заметила, что за окном что-то не так. Она вглядывалась в предрассветные сумерки, но сквозь тусклое стекло ничего не было видно. Лора чуть приоткрыла окно и отпрянула от подоконника. Будто кто-то подменил пейзаж за окном! Там, вместо кустов сирени и белого кирпича соседнего дома, была совсем другая, чужая картина!  Вдалеке едва виднелся силуэт чёрного предмета, какая-то неопределённая глыба, и девушке вспомнилось, что она где-то её уже видела. Да это те самые ворота! Небо было не просто тёмным, а можно сказать, беспросветным, и в нём готовилась разразиться буря. «Какая чушь! Я же не сплю! Или...»  Ветер рвал створку окна, но как только Лора подняла руку её захлопнуть, она с треском распахнулась сильнее, и в кухню ворвался ураган, вихрем взметнув со стола салфетки. Горшок с кактусом полетел на пол и разбился вдребезги. В ответ Лора не испугалась, а вдруг озлобилась:
- Что за хулиганство?! - Закричала она и с силой надавила на окно, пытаясь закрыть. В следующий момент она уже летела по воздуху неизвестно куда, потеряв контроль над телом и мыслями.
А когда удалось принять вертикальное положение, Лора с ужасом поняла, что находится перед теми самыми воротами, такими красивыми и добрыми в прошлых небесных снах. Только сейчас они были совсем другими. Буря немного стихла, и девушка смогла подойти поближе и рассмотреть барельеф на воротах. Почему-то ей сейчас это казалось очень важным. На барельефе не было фигуры царя с древними воинами и окружающими подданными! Полуразрушенные створки со скрипом ходили ходуном от порывов ветра, и от них шёл какой-то неприятный запах тления.
А потом раздался голос.
-Ты же этого хотела, правда же?
Медленно поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, Лора осмотрелась вокруг— никого. Но из темноты выплыло какое-то белое полотно, и пришло в голову слово «саван».
Мы сегодня принимаем заказы, скидка пятьдесят процентов! Из этого материала хорошо шить то, что тебе нужно.
Нет, не нужно, - Лора хотела крикнуть, но получилось как-то жалобно и негромко.
Признайся, этого тебе больше всего хочется, Лорочка. Только ты боишься. Боишься, что не получится, и останешься калекой на всю жизнь.
О чём это?... Я не собираюсь...
А кто на подоконнике стоял тогда ночью, а? Помнишь?..А в другой раз таблеточек кто флакончик выпил? Думаешь, я не знаю? Я таких, как ты, люблю, я дружу с теми, кто приветствует меня.
Нет. Нет, сейчас совсем другое.
Да? Ну посмотри на себя: отец родной, и тот отфутболил тебя. Он тебя стыдится.  Ты же знаешь, никто даже не кинется искать тебя, если ты отсюда не вернёшься, уж месяца два-три точно. А потом напишут на твоей плиточке: «Удача обходила её стороной! И обошла.» Хе-хе-хе-хе... А тут у нас тишь да благодать. Оставайся!
Нет! У меня есть Отец! Он — Царь. Папа-а! Помоги!
Пришпоривая коня, по ночному небу во всю прыть мчался всадник. За спиной на ветру развевалась алая мантия, на голове сияла алмазная корона, во мраке сверкала огненная грива коня. Ветер немедленно стих, как только он поравнялся с воротами. Что-то поднялось, точно сорвалось с покорёженных створок, и метнулось в сторону. Врата смерти захлопнулись перед лицом царя. Всадник слез с коня, встал перед закрытыми воротами и громко щёлкнул пальцами. Ворота... рассыпались. Прямо у Лоры на глазах!
Вот это да, - она стояла, раскрыв рот, и смотрела на него и на руины ворот. Он засмеялся, подошёл и обнял за её плечи.
Давно бы позвала меня! Поменьше слушай эту чертовку. Вообще не слушай.
Она и притащила тебя сюда: думала, по-прежнему клюнешь на её приманку. А ты молодец, Лора. Ты теперь другая. Ты - моя! - Царь обернулся и посмотрел назад, - а вон там, видишь?
Да. Ещё кто-то скачет. Кто это? - Лора неуверенно показала пальцем на второго всадника на горизонте.
Пока он скакал к ним во весь опор, Лора щурилась, всматриваясь в его фигуру, и по мере его приближения девушку всё больше охватывал необъяснимый трепет.
Резко затормозив коня, наездник лихо спрыгнул с него, отёр руки о замшевые штаны и наконец подошёл. Рослый, смуглый темноволосый мужчина стоял перед ней с выражением полной открытости и дружелюбия, и рассматривал её всю, не скрывая улыбку. Лора удивилась, но её это нисколько не смутило, а даже понравилось. Она вопросительно посмотрела на царя.
Вот, Лорочка, знакомься. Иван Вениаминович Удальцов, брат Кирилла.
Она стояла молча, раскрыв рот.
Папа-а.
Лора подскочила и повисла у него на шее, как дитя, законно, без страха, безоглядно. Он кружил её крепкими жилистыми руками, подхватив легко, без усилий, а потом поставил на ноги и посмотрел  ей в глаза. Нет лучше счастья, чем увидеть своё невоплощённое воплотившимся. Тут вмешался царь.
Как же вы похожи, всё-таки. Знай, ты была на верном пути, дитя. А Кирилл на самом деле ничего не знал. Он даже не догадывался о твоём существовании. Он полностью себя отрезал от всей семьи в те годы, это он тебе правду сказал. Так что он — твой дядя.
Теперь у меня сразу два отца, - засмеялась Лора, - ничего?
Оба рассмеялись.
Иван подсадил Лору на коня, сам сел сзади неё, и Боливар в этот раз легко вывез двоих. Царь быстро обогнал их и с криком: «Догоняйте!» умчался в заоблачную высь. Только алая мантия с минуту ещё виднелась вдали, потом скрылась из вида.

Так в один день Лора обрела сразу двух отцов — Небесного и земного. Она мне и рассказала в подробностях эту историю, но уже позже, в ретроспективе. А я что? А я с ней встретилась-таки в том самом удивительном месте, в жилище света. А то ко мне уже начали подбираться сомнения: настоящее ли оно, раз мы только врозь там бываем?

*     *     *



Это было что-то наподобие танцзала, но очень уж большого, бесконечного. Сначала я ничего не разглядела, кроме танцующих. Казалось, их были тысячи. Играла моя самая любимая песня, под которую просто невозможно стоять на месте. Когда она закончилась, на мгновение наступила тишина. Потом царь и другие, незнакомые мне люди начали во всеуслышание рассказывать о каком-то человеке. Они говорили так красиво! Всего не помню, но смысл был в том, что нам всем сильно повезло сегодня, что среди нас оказался этот человек. Мол, на земле эта женщина сделала это и то... Я не могла понять вначале, о ком речь, но слушала очень внимательно. Я восхищалась вместе со всеми и думала: какая же я счастливая, что встречусь с этой личностью. Всех присутствующих охватила радость и такой восторг, что время от времени рассказ прерывали аплодисменты. Мне не терпелось увидеть объект этого всеобщего восхищения.
Вдруг я почувствовала, как меня берут под руки и поднимают трое коренастых мужчин, легко и сильно, и ставят на какое-то возвышение.  На мгновение меня ослепил яркий свет. Все захлопали, а царь всё это время продолжал свою речь. И тут я поняла. Они говорили обо мне!
Я обернулась посмотреть на царя, не шутка ли это.
Прославленная! - Сказал он.
И я поняла, что впервые в жизни меня почтили.

Веселье было в самом разгаре. Настоящие виноградные лозы со спелыми блестящими гроздьями вились по стенам, как плющ, в углах стояли большие напольные вазы с изображениями колесниц и древних воинов в шлемах, с копьями. Никогда не думала, что смогу столько танцевать. Меня окружали люди незнакомые, но они были ближе, чем родные. Улыбки, фейерверки смеха и песен, хороводы — всё совершенно естественно вписывалось в реальность этого кристального дворца. Интересно, что в чудном балу участвовали не только люди. Из-под белой мраморной лестницы выскочили четыре забавных серых котёнка, повертелись под ногами и убежали туда же, один - боком, другой смешно пятясь назад. Мирно и грациозно прошла сквозь толпу лошадь, у фонтана резвились еноты. И не пахло конюшней! Птицы под сводом выделывали такие кренделя, явно у них тоже был бал. Прямо посреди большой залы протекала река. Никто и не думал этому удивляться, тем более, что по поверхности её можно было и ходить, и скользить, и прыгать! Что я и делала с огромным удовольствием.
Внезапно все остановились и посмотрели в одну сторону. Слуга в яркой ливрее распахнул двустворчатые двери, и вошли три человека. Сначала я их не узнала. Да это же Лора! Она шла между неописуемой красоты женщиной и приятным загорелым мужчиной, на которого была очень похожа. Взяв друг друга за руки, эта тройка приближалась к нам торжественно, отец вёл дочь, словно невесту к алтарю. Царь, наблюдавший до сих пор молча с трона в глубине залы, поднял руку, музыка смолкла, все застыли в предвкушении.
- Господа! Их высочества Иван и Смела Заморские с дочерью Лоренией. Теперь - мои близкие друзья. Прошу любить и жаловать, - его раскатистый голос легко разносился до самых дальних уголков обширной залы.
Я пробралась сквозь толпу и помахала Лоре рукой: мол, я тоже здесь. Мне казалось, теперь она на меня даже не взглянет, так благородно она выглядела. Бальное платье цвета слоновой кости изящно оттеняло её смуглую кожу, на голове красовалась серебряная диадема.
О, Милена! Слава Богу, ты здесь!
Старая подруга, подбежав, обняла, потом  отступив, всмотрелась в меня и добавила:
Это самый лучший из наших снов, скажи?
-  Друзья мои, - прозвучал в этот момент голос царя, - знайте: происходящее здесь - не сон. Заверяю тех, кто ещё не понял. Все вы здесь навсегда!
Но мы же ещё не умерли! - Раздалось несколько встревоженных голосов.
Всё это здесь не имеет ни малейшего значения, - улыбнулся Он и хлопнул в ладоши. Начался салют.
Родители Лоры вскоре удалились в поросшую виноградом беседку на берегу хрустально-прозрачной реки. После стольких лет им было о чём поговорить,  А мы решили выйти подышать воздухом, после жарких танцев. Перегнувшись через перила балкона, мы с Лорой пытались рассмотреть, что же там, за облаками. Земли не было видно. Только какой-то отдалённый гул доносился издалека, со стороны добрых ворот. И всполохи света говорили, что там происходит какое-то действие. Вдруг в воздухе раздался сильный треск, с другой стороны, от врат тьмы, и там вспыхнуло красноватое зарево. Оно на мгновение осветило скрытое во мраке, и прямо перед нашими глазами вся эта тёмная сторона свернулась, как рулон, и как-то всосалась в воронку, вниз. Всё произошло так быстро, что трудно и описать словами. Только потом вокруг стало светлее, как будто включили дополнительные лампы. А с того места, где раньше рассыпались, а теперь провалились ворота тьмы, некоторое время ещё шёл дым. Но поверите ли, нам не было страшно! Всё это было далеко, да и жизнь наша там, на земле, казалась книгой, которую мы читали о себе самих. Возвращаться не только не хотелось, но и вспоминать все эти бури, ненастья здесь казалось совершенно неуместным.
Лора повернулась ко мне и задумчиво проговорила:
Знаешь, Милена, а получилось всё не так, как я думала. И маму прощать даже не пришлось. Она не виновата.
А я вообще ничего не думала! Просто бежала и искала... сама не зная чего. И прыгнула вверх!
Мы засмеялись и пошли навстречу вечному празднику, и его радужный колорит затмил собою всё, что ещё могло удерживать нас в земном измерении.