А ну-ка песню нам пропой

    *     *     *
Одним ясным деньком Янир бодро шагал по извилистой дорожке, напевая любимые песни. Не репетировал, не тренировался перед выступлением, а просто пел. Пел от всей души, во весь голос, на всю округу, и был счастлив! Повсюду изумлённые птицы разлетались в стороны и вновь присаживались, оседая на корявые тоненькие ветки - послушать. Не в силах состязаться со звучным тенором радостного человека, они охотно уступили ему сцену. Надо сказать, что и птиц в этом сухом краю водилось совсем немного, и появление их в таком количестве само по себе было необыкновенным явлением. Как на концерт слетелись. Янир шёл, и белокурые волосы его задирал ветер, словно вызывал юношу на поединок. Стройная высокая фигура его отлично гармонировала с задорным молодым голосом. Вокруг него клубами вилась пыль, ничуть не смущая юношу и не замедляя его ход. А дома остались старенькие любящие родители. Янир был единственным и поздним ребёнком, и честно говоря, был рад вырваться на манящие просторы жизни.
Порыв радостного восторга Янира на мгновение прервался: птенец, чей жалобный писк на миг донёсся до его слуха в паузе между куплетами, отчаянно взывал о помощи. Юноша остановился, замер, прислушиваясь, откуда идёт звук. В десяти метрах справа под высоким кустом отчаянно барахтался в песке птенец незнакомой птицы. Комок пуха ошарашенно попятился от человека: такого большого существа он ещё никогда не видел. Наш герой подошёл, аккуратно посадил несчастного на ладонь: «Ну что ты, глупенький?» Птенец смолк, от страха, видимо, дыхание перехватило. Если попался детёныш, рядом должна быть и мать. В верхних ветках полу-высохшего деревца раздалось нервное покрикивание, и отыскав глазами  гнездо, Янир сразу же посадил мальца туда под благодарные трели мамаши. И тут же спохватился - опаздывать во дворец было смерти подобно – и он заметно ускорил шаг.
В краю, где жила народность выгриков, были свои, очень своеобразные правила. Не было у них ни конституции, ни парламента, а законы постановлял самолично царь. Каждый выгрик знал от родителей, а те – от своих родителей, что ежегодно всё взрослое население страны обязано являться пред лицо главного правителя земли Выграй – Выгремона, на тот момент уже Девятого - с песнопениями хвалы, причём в стихотворной форме. Оды царю принимались только собственного сочинения. Комиссия, учреждённая Выгремоном, тщательно проверяла, и, если среди хвал обнаруживался плагиат, автора сажали в тюремные казематы при дворце до следующего сезона псалмопения. Череда, установленная для приходящих на поклонение Его Величеству, наступала один раз в двенадцать месяцев. Отправлялись из дома через одиннадцать с половиной, правда: на пеший путь до стольного града как раз две недели в среднем и уходило. Так проходил год за годом, и выгрики заметно усовершенствовались в таланте пения и стихоплётства. Народ этот был в основном забитый, можно сказать, запуганный, и сопротивляться установлению о хвалебном долге не пытался никто и никогда. Какая разница, кому петь?
Перешагнув порог неимоверно просторного зала, Янир размашистой походкой направился к сверкавшему золотом и драгоценными камнями трону, возвышавшемуся в самом его конце. Шаги его затерялись одиноким эхом в вышине гулких сводов. Выгремон уселся поудобнее, небрежно откинув синюю мантию с  кисточками горностая, закинул ногу за ногу и приготовился слушать. Так начиналось каждое его утро во дворце, за исключением выходного дня, когда Его Величество имели честь до полудня спать. Вокруг престола два темнокожих иноземца без всякого выражения лица стояли наготове с разноцветными опахалами. Янир остановился у черты, выложенной на полу полукругом красноватого мрамора вокруг престола, и поглядывая исподлобья, ждал указаний. Выгремон благодушно склонил голову набок, сложил руки на груди и наконец кивнул. Юноша скинул со лба буйные вихры и запел.
Есть на свете любовь и добро!
Есть отвага и рыцаря честь.
И хороших людей на земле нам не счесть,
И Творец – Он у этого есть.
Он велик, и я с Ним заодно!
Нескончаемый радостный хор
В небесах Ему вечно поёт.
Когда радость и счастье без меры Он шлёт,
Барсуки и лисицы выходят из нор,
Убыстряется птицы полёт.
Он Один лишь достоин хвалы.
Перед Вышним предстанем и мы!

Лицо правителя побагровело, улыбка сползла, на горбатом носу выступили капли пота. Скривив брезгливой кривой линией пухлые губы, уперев руки в подлокотники, Выгремон Девятый вскричал:
- Ты кому это поёшь, смерд?!
- Вышнему, Ваше Величество, - ясно и чётко прозвучал ответ.
- Нарушение! Вредительство! Стража! – Безобразная гримаса стала ещё уродливей, глаза правителя выпрыгивали из орбит, голос срывался на визг, из груди вырвалось какое-то нечеловеческое шипение.
Раздался топот, скрежет металлических башмаков о каменную плитку пола, в залу вбежали четверо пикадоров с оружием наперевес и окружили певца.
- Взять его! В темницу. И смотреть в оба. Он очень опасен, – гремел царь, пока охранники тащили под руки юношу. А тот и не думал сопротивляться, -  ишь какой! Такого ещё у нас тут не было…

*     *     *
На базаре торговый люд уже начал складывать свой товар, поспешные запоздалые покупатели сновали между рядами, пытаясь успеть купить снедь до закрытия городских ворот.
- Ой, смотрите! Что это?! – Раздался возглас какого-то мальчугана.
Все подняли головы, озираясь по сторонам. Вдруг потемнело в одночасье. Как будто наступили сумерки. В воздухе совсем издалека, из-за горизонта, со стороны моря быстро надвигался смерч. Порыв ледяного ветра рванул тенты - незатейливые покровы лавок разлетелись, как тряпочки. Со всех сторон начали раздаваться крики, всё чаще и громче. Женщины хватали детей и бегом устремлялись к любому укрытию. Благо, в подобные минуты у людей всё же срабатывает чувство солидарности, и владельцы ближайших каменных построек распахнули свои двери для перепуганных спасающихся. Клубы пыли поднимались, взметая в воздух газеты, обёрточную бумагу и просто мусор.
И тут случилось невиданное: земля встряхнулась, расселась, и на рыночной площади гейзером взвился в небо мощный поток воды! Сначала все было обрадовались: много лет пустынная земля не пила дождя, и люди подставляли тазики, бочки, вёдра. Но быстро поняли, что не на радость водичка: начиналось наводнение. Народ в домах бросился на верхние этажи, на крыши, перескакивая друг через друга: кто-то подминал других под себя, кто-то помогал ближнему подняться. Толпа обезумевших людей устремилась ко всем высоким точкам в пределах досягаемости. Вода разливалась по улицам, и через полчаса уже была по грудь рослому мужчине, нёсшему на плечах обоих своих детей. Мимо него в диком потоке проплывали крысы, собаки и даже корова.
Во всём этом хаосе было одно целенаправленное движение: белокурый юноша нёсся что есть силы сквозь толпу, преследуемый по пятам недюжинным стражником, облечённым в тяжёлые доспехи. Воин оказался верен своему долгу.  Второй, его сослуживец, сбежал при первой встряске земли. Погоня за Яниром продлилась не так уж долго. Страж задыхался в железном облачении, и в конце концов вынужден был остановиться. Передышка дала фору нашему герою - и вот он уже по ту сторону новоявленной реки, проистекавшей из-под земли на улицы города. Преследователи остались позади. Вода прибывала с такой быстротой, что и думать, и решать, что делать, беглецу нужно было мгновенно. Идти уже стало невозможно. Доска, проносившаяся мимо него в этот момент, оказалась как раз кстати, и, вцепившись в неё, юноша поплыл дальше, уносимый неумолимым течением. Затем ловко вскарабкался на неё верхом, это оказалась столешница. Только теперь Янир смог осмотреться по-настоящему.
Повсюду люди взбирались всё выше по деревьям, по крышам, на холме слева по борту кучка женщин жалась друг к другу и пятилась к вершине от наступающего края воды. А непрошеный фонтан всё продолжал бить. Поскольку феномен этот был Яниру неведом, он на всякий случай опустил ладонь в воду, попробовать её на вкус. Вода как вода. И он напился прямо из реки. «Интересно, что сейчас делает Его Величество?» - подумал Янир, вспомнив недавний конфликт с монархом. И тут его взор привлекла такая картина. Дворец, уже погружённый на первые пол-этажа в воду, покидала королевская ладья, на корме которой, бархатное облачение нараспашку, стоял Выгремон Девятый и, вцепившись в борт, истошно орал. В этот момент он был совсем не похож на того напыщенного человека, которым в зале впервые увидел его певец. Жалко стало правителя: всё же человек.
Долго ли, коротко ли, а поток воды наконец дошёл до синего моря-океана и влился в него. Янир быстро выгреб на берег, пока течение не унесло его в открытое море. Места были незнакомые, дикие. И растительности побольше, чем в Выграе, это сразу бросалось в глаза. Полежав на берегу, он встал, осмотрелся, нашёл хоть одно знакомое дерево и чуть подкрепился его маленькими терпкими плодами. Правда, поцарапался весь о ветки, да порвал мокрый рукав. Это был тёрн, росший в изобилии и у него на родине, съедобный, но во рту после него было, как будто отведал древесины.
Сердце подсказывало Яниру, что, хоть король и сбежал, возвращаться домой пока не нужно, пусть сначала кончится неразбериха. Нашего героя, конечно, тянуло кого-то спасать, но все пострадавшие от потопа остались далеко позади. Да и дорогу он отсюда не знал, край был явно чужой. Здесь живут даже не выгрики, а какое-то другое племя, подумал он. А может, ещё и враждебное. От этой мысли всё внутри у него как-то взъерошилось, и наш беглец пошёл вдоль берега, насвистывая с самым беззаботным видом, на какой был способен. Боковым зрением он старался уловить малейшее движение справа.
Вспоминались события этого очень длинного дня. И тут Янира вдруг осенило: наводнение и ураган каким-то образом связаны с его пением во дворце и откликом слушателя. И как только он так подумал, в это же мгновение перед ним возник, будто из воздуха, странный незнакомец. Был он не старый, не молодой, скорее всего, благородного происхождения и явно не из семейства выгриков.
- Не бойся, я не привидение, - сказал появившийся неземным голосом и сел на высохшее бревно на берегу.
Наш герой тут же уселся рядом. Таким теплом веяло от появившегося, что хотелось молчать и просто быть поближе к нему. И просто быть.
- А я и не боюсь. Меня Ян зовут. Янир полностью.
- Я знаю. Ян, я послан к тебе с поручением, - последовала долгая пауза, - поручением от Того, Кому ты пел.
Ян вскочил и смотрел на незнакомца во все глаза, не зная, что сказать. Тот продолжал:
 Ты же хотел совершить подвиг?
Ян кивнул.
 – Тебе нужно будет отвоевать то, что было незаконно захвачено у вашего племени. Ты вернёшься к Выгремону Девятому и передашь от Благ Подателя эти слова: «Верни то, что не твоё!» От его ответа будет зависеть ход дальнейших событий. Но помни: судьба вашего племени, выгриков, зависит не от него. Его династия пришла на вашу землю незаконно.
Догадываюсь...
Ну что, согласен?
Янир думал долго. Посмотрел на море, на небо, и просто ответил:
 Да. А кто он, этот Благ Податель?
- Ты уже слышал Его голос, Ян.  В вашем народе у Него другое имя. Он — Вышний. Тот, Кому ты пел. Но помни: Он Сам будет состязаться с противниками твоими. Он так сказал. Повтори, чтобы не забыть: что ты должен сказать Выгремону?
- «Верни то, что не твоё! Так говорит Вышний.» А что он должен вернуть? А вдруг... он не захочет? – Ян почесал затылок и неловко улыбнулся.
Говоривший потянулся рукой и вытащил из-за пазухи пучок какой-то зелени.
- Возьми. Это подарок. Он поможет тебе на первых порах.
Ау! Да это же… крапива! – Ян инстинктивно отдёрнул руку, вскочил и уставился на дарителя. - В Выграе крапива запрещена! Да где вы её взяли?!
Каждому ребёнку в королевстве с детства внушали, что крапива смертельно опасна, и от неё умерли уже тысячи людей, так как средства лечения от её ожогов не было. Её боялись, как огня.
- На самом деле тем, кто её примет без ропота, она не причинит вреда. А тем, у кого злые намерения, она поможет остановиться. На, возьми.
Ян  поморщился и осторожно взял крапиву двумя пальцами. И ничего с ним не случилось! Ещё задолго до рождения Яна, как рассказывали ему родители, маленький Выгремон Девятый на прогулке однажды обжёгся о крапиву в лесу. Няньку его наказали за то, что недоглядела, и выгнали со двора, а его отец, Выгремон Восьмой и Почтеннный,  с тех пор приказал строго следить за немногими лесами, которые тогда ещё оставались в пустынной земле Выграя, и любые заросли крапивы подвергать немедленному уничтожению. Поэтому наш герой знал это растение только по картинкам и страшно боялся его, наслышавшись разных о нём легенд.
- Хм! Неплохо, - ухмыльнулся юноша и положил ветки себе за пазуху, по примеру дарителя крапивы, и повернувшись к нему, – спасибо. Вот бы увидеть этого Благ Пода...
Только того уже и след простыл, как говорится. Нет, след был. В воздухе и на листьях ближайших деревьев показалась негустая золотая пыльца. Особенно хорошо её было видно в лучах заходящего солнца. И вдруг, как шелест южного ветра, словно ниоткуда, раздался голос. Не голос пришедшего с крапивой, а другой, низкий, но необыкновенно нежный, от звучания которого все беды уходили далеко-далеко, и хотелось петь. Он всегда манил вдаль...
Ты увидишь меня в своё время, Ян. И услышишь. Ты уже слышал! Всё, что тебе нужно, мой мальчик, растёт здесь. Помни и приходи, когда понадобится, - Янир обратил внимание на заросли крапивы неподалёку, они были гуще всего обсыпаны золотой пылью. – И знаешь, мне очень понравилась твоя песня во дворце, дорогой.
Юноша остановился, огляделся по сторонам — никого. Неужели это Он?... Потом довольно улыбнулся и сделал глубокий поклон, как певец в конце оперы. Раздался добрый смех и аплодисменты.
   

На да
  *     *     *
На дальнем конце острова Выграй естественными сторожами высились скалы, столь неприступные, что казалось, ни одному человеку не дано туда пройти. Там, среди утёсов, жило одно странное существо. Никому оно не мешало, так как близкого контакта с местными жителями вроде бы не искало, а они, в свою очередь, не знали о его существовании.  По вечерам оно облетало остров, наблюдая с большой высоты за всеми передвижениями выгриков. Когда-то это безобразное творение было блистательным придворным офицером, весьма близким к королю. Оно владело всеми известными видами оружия, но, увы, что-то произошло ещё в допотопные времена, до прихода династии Выгремонов к власти, при прежнем царе, и это создание изгнали из дворца. По одним преданиям, была попытка заговора, по другим – непростительное подстрекательство к бунту. А потом и предания о нём все стёрлись в памяти. Давно это было… С тех пор оно сильно преобразилось, наверное, от длительных скитаний по пещерам и отрогам дальних гор, летало и шипело, годами вынашивая планы возвращения и мести. Выгремонов оно считало недостойными престола существами, и происхождение их династии помнил только он, этот древний Сыздань. Некоторые островитяне рассказывали, что замечали порой на вечернем небе силуэт огромной птицы, но никто никогда не видел её вблизи, поэтому не было уверенности, что всё это не выдумки или игра воображения.
Сыздань почесал клювом перья на груди, окинул долину орлиным взглядом и промолвил:
- Кырр! Близится час расплаты, чует моё сердце.
По склону, крутому и осыпающемуся, медленно приближался какой-то человек, явно выгрик. Сыздань перепорхнул поближе, уселся на выступ скалы и повернулся к скалолазу всем корпусом. И когда тот остановился  отдышаться на узенькой нише, прямо над ним уже возвышалась своей громадой гордая птица. Наступила долгая пауза. Оба рассматривали друг друга: один с опаской и изумлением, другой - с интересом.
- Ну, и с чем пожаловали-с? – Осведомился хозяин горы, щурясь и вздымая перья.
- Посол, Ваша Светлость. От Его Величества Выгремона Девятого, слава ему и царство вовеки.
- И что же Его Величеству угодно на этот раз?
- Его Величество просит отменить тот выброс воды, который вы устроили вчера на дворцовой площади в столице, - гонец замер, внимательно следя за реакцией странного существа, держась ближе к задней стене ниши. Так люди бывают наготове, когда встречаются с диким зверем.
- Не моё! Не моё дело, – зашипел тот, высунув язык из клюва, вытянув шею.
- Его Величество обещали щедрое вознаграждение, если вы прикажете остановить воду из преисподней…
- Вы не поняли меня, милейший юноша. То, о чём вы говорите – не моих рук дело, поэтому, если бы я и захотел остановить потоп, всё равно бы не мог. Вы обратились не по адресу.
Сыздань отвернулся от посланника, давая знать, что аудиенция окончена. Откуда-то подул пронзительный ветер, солнце скрылось за выступом скалы, сразу стало холодно, и незадачливый гонец отправился в обратный путь. Нелёгкий, ибо, как вы знаете, по крутым склонам спускаться гораздо труднее, чем подниматься. Особенно, когда темнеет. А Сыздань взмыл со скалы в сумерки небес.


 *     *     *

На следующий день наводнение перкратилось само. На базарной площади, где совсем недавно схлынула вода и теперь подсыхали навесы и прилавки, наконец возобновился нормальный гул сплетен. Жизнь возвращалась. Да ещё теперь в пустом русле речушки появилась вода.
- Слушайте, вы видели, этот безумный юноша вернулся и сам сдался во дворец!
- Да вы что?! Не может быть. Вот глупец!
- А может, он рассчитывает, что Выгремон смягчится после потопа и помилует его, а?
- Ага. Догонит и ещё раз помилует.
Появление Янира было неожиданностью, а дальнейшая судьба его непредсказуемой. Для начала его схватила стража, сразу заперев в казематы при дворце Его Величества до последующих указаний. Юношу здесь уже знали в лицо, со времени прошлого его посещения столицы. Все были наслышаны о дерзком поступке Янира при ежегодном песнопении. На этот раз мнения разделились. Одни полюбили беглеца за безумную отвагу – не каждый решится на такое. Другие настороженно ожидали подвоха. Просто так в тюрьму не возвращаются. И они были правы.
В подземном коридоре у двери с малюсеньким решётчатым окошком рослый стражник, пользуясь временем, натирал до блеска щит и медный шлем при свете коптящих светильников.
- А знаешь, о чём я подумал, Фирс? Может, это начинают исполняться древние предсказания?..
- Тс-с-с, – напарник приложил палец к губам, подошёл к другой двери, ведущей во двор, выглянул – нет ли кого – кивнул, и потом только первый продолжил:
- Ведь как там сказано: «В день, когда в Выграе найдётся вечно зеленеющее дерево, в тот день туда вернётся мир и радость!»
- А причём тут дерево и… потоп? Вот тебе радость! Кусты, даже те, что были в нашей пустыне, колючки одни, и те все смело. Нам нужен не потоп, а дождик, хороший весенний дождик. И не один.
Стражник надел шлем, повёл косматой бровью, видимо, с трудом формулируя свою мысль. Ещё усерднее заработал ветошью, рассматривая посветлевшую кольчугу, и сказал:
- Нет, чует моё сердце, это к добру. Казалось, начисто смело базар и всё такое. А вон – видишь, все на местах уже, им хоть бы хны! Да и чище стало. Вода-то появилась? Появилась. Моей бабушке её бабка ещё рассказывала: надо ждать появления дерева, листья которого не вянут. Говорят, оно раньше росло здесь, у реки, до того, как... Если увидишь где такое дерево - это будет знак.
- Знак чего?
- Сам понимаешь, чего! Окончания… того.

    *     *     *

В казематах, как водится, было темно и сыро. Но Янира это нисколько не обескураживало, он пел, и от этих звуков и ему, и остальным узникам становилось светлее. Рядом оказался один особенно несчастный человек. Это был безбородый старик, смиренный и тихий, истинный выгрик. Как и все в этом племени, он безропотно принимал жестокие повороты судьбы. Не зная ни причины своего заключения, ни срока, в этот раз он совсем сник, когда ему сообщили, что находится он там по вине своего дальнего родственника, двоюродного брата мужа его сестры. По законам Выграя, преступление одного члена семейного клана влекло за собой последствия для всех. Зачастую родственники даже не знали, кто из них согрешил перед правителем, и по чьей вине они находятся в заточении, так как держали их отдельно друг от друга. Таким образом, в бесплатной рабочей силе в стране никогда не было недостатка.
Не зная, чем утешить несчастного, Янир постоянно пел ему радостные песни, а иногда и делился своим скудным пайком хлеба. Однажды Селло, так звали этого соседа по камере, попросил Янира не петь ничего весёлого, разъедавшего рану, как уксус. Юноша задумался. Попросив прощения, он тут же принялся сочинять плачевные баллады, и очень даже в этом преуспел. Хотя никогда не пел таких раньше. Однажды даже тюремная стража прослезилась. Но, как ни странно, от грустных мелодий старику Селло становилось легче, и вздохи его стали раздаваться реже, а потом и вовсе прекратились. Он даже иногда стал подпевать. Приятно наверное стало, что кто-то понимает его чувства.  Или вся боль вылилась в песнях? Несмотря на предупреждения главы охраны - ведь пелось не о царе Выгремоне - напевы из казематов продолжали звучать и всегда собирали под окном небольшую аудиторию благодарных слушателей.
Дабы скоротать унылые вечера, узники вели между собой задушевные беседы. Речь, конечно, зашла о недавнем потопе, и Селло обмолвился, что ничуть не удивился происшедшему: этого, мол, и следовало ожидать. На расспросы «почему» да «как» отвечать отказался. Любопытство – такая вещь, как жажда, не даёт покоя, пока её не утолишь. Янира разбирало-таки узнать, на что намекал старик, когда сказал, что так было «предначертано». В конце концов старик сдался.
- Видишь ли, молодой человек, наша страна не всегда была пустыней… В общем, мои родители эти времена не помнят, а вот их родители – да.
- Ну, и что из того?
- Не знаю… И неизвестно ведь, правда всё это или нет.
- Всё равно скажите.
- Да ты же смеяться будешь, юнец.
- Не буду. Обещаю.
- И не всегда такой пустынею будет, - задумчиво продолжил прерванную мысль Селло, устремив взор куда-то вдаль, за пределы тюремных затворов, - не всегда будет так сухо… и гадко. Легенда гласит, что настанет день, когда живая вода вернётся в Выграй, и вновь вырастет дерево, посаженное у её потока. Листья дерева этого не будут вянуть, оно будет зелёным вечно! И будет это знак свыше для всех доблестных выгриков.
- Знак чего?
- Того, что настала иная Эра. Эра Благоденствия. Мира и радости. Вот. И будет другой правитель… Ну, теперь смейся, юноша. Только я и сам в эти предсказания не верю, если честно, - добавил старик громче, повернувшись к двери.
- А я верю. Слушай, Селло! Я вспомнил. Мне в детстве тоже рассказывали об этом, и я верил, долго ждал, когда же оно сбудется, это пророчество. Все смеялись, а я верил. Другие считали - сказки, легенды. А я стоял на своём. А потом как-то… устал, что ли? Надоело ждать. Я и забыл обо всём этом, и очень давно не вспоминал. Будто стёрли в памяти, - Янир перешёл на шёпот, - а недавно я стал слышать чей-то голос с гор, будто он куда-то… зовёт!
- Зовёт? - Селло отвернулся и подошёл к окну, внимательно рассматривая решётку. Поводил пальцем по каменной стене.
- А почему вы думаете, именно этот потоп и есть предсказанное знамение свыше? И где дерево? – Янира вдруг осенило спросить.
Старик молча продолжал рассматривать трещины в стене, не оборачиваясь. Янир кожей почувствовал важность момента.
- Скажите, во имя всего святого! Ну!
- Там в этих сказаниях ещё говорится… говорится… Должен появиться храбрый герой, песни поющий одному только Вышнему.
В воздухе повисла пауза. Слышно было, как в углу скребётся одинокая мышь, замирая время от времени, чтобы потом продолжить свою работу с новой решимостью.
- А ещё бабушка рассказывала мне, что  этот выгрик должен вступить на престол и быть ему и его потомкам царём вовек.
Янир задумался. Потом повеселел и сказал:
- Ну, мне это не грозит. Я пойду, куда зовут. За горы, за море. Пойду на голос.
- Так никого же не пускают за границу, ты что, забыл?
- Я прошение подам Выгремону.
- Из тюрьмы-то? Отсюда только место на виселице можно выпросить. Мальчик, тебе бы в живых остаться для начала. Ну-ну, ты нам ещё пригодишься, - так и закончился разговор этой неловкой шуткой. Узники уснули под озабоченное шуршание мыши, потом заснула и она.
*     *     *
Кто остановил потоп, так и не прояснилось Его Величеству. Сначала он, по обыкновению, разгневался на своего гонца, потом на Сызданя за дерзостный ответ, разразившись угрозами в адрес обоих. Но из столицы пришло донесение, что вода перестала бить фонтаном на базарной площади, да ещё появилась в русле реки, и Выгремон угомонился. Но, даже когда вода пошла на убыль и высохли улицы, царь выглядел озадаченным и во дворец возвращаться не спешил, к недоумению приближённых из придворной свиты, отправившихся с ним в потайное укрытие в горе. Выгремон чувствовал, что с этим стихийным бедствием вступило в действие какое-то третье лицо, помимо его самого и Сызданя, существо могущественное, и был почти уверен, что оно одолеет. Случайность потопа исключалась. Кто-то включал и выключал подземные воды, когда хотел. И это был не он сам! Последнего факта царь никак не мог понять. А тут из города сообщили об этом безумном певце, что он добровольно вернулся и сдался. И тогда царь решил действовать. Первым делом приказал навести во дворце порядок и приготовить всё для заседания Высшего Суда.
Весть об этом разлетелась по всей округе, вскоре узнали в бастионе, а наконец, и сам подсудимый. Янир выглядел хладнокровным. Правда, когда привычно завозилась в углу мышь, со всей силы запустил в неё башмаком. Вспоминались всё чаще старенькие родители, наверное, до них уже дошла весть о его заточении. Что будет с мамой, Ян старался не думать. Его влечение вдаль, за таинственным голосом, благодаря тюремным застенкам только усилилось и уже казалось невыносимым. Вот тогда он и узнал о предстоящем суде. И весть эту даже принял с облегчением: дни бездействия окончены. Грядёт ясность.
Всю ночь в голове Янир строил планы побега, один умнее другого, а когда наступило утро, начисто забыл все. Проверил прочность решётки на окне, на двери, разбудив вздремнувшего стражника Фирса. А на следующую ночь приснился Яниру сон. Будто дали ему коня, резвого, серого в яблоках, красивейшего породистого жеребца, и на этом коне нёс он службу. И вот слез Янир с коня - дать ему отдохнуть. Вернулся, а коня и след простыл. Бегал, искал его во всех уголках Выграя, и всё зря. Тоскливо стало на сердце – во сне – и вдруг тот самый голос, что в горы звал, говорит:
- Сын мой, не противься злому. Я сам тебя уберегу на суде. Если пойдёшь, куда я укажу, скажешь то, что я скажу, сделаешь всё, что я повелю – быть тебе царём великой земли. Скажешь «да» - будешь служить мне верой и правдой. И коня вернёшь. Я же буду всегда с тобой. Но помни: тебе велено говорить, а крапиву в ход пускать только в крайнем случае. И, кстати, мне и здесь очень понравилось твоё пение.
И тут Янир проснулся в своей камере. Сердце колотится, дыхание, как после стометровки. И главное – до боли охота увидеть говорившего. Янир встал с деревянных нар, и в ночной тишине каземата раздалось громкое: «Да!» Селло подскочил, повернулся да другой бок и снова засопел.
*     *     *
Многое, конечно, так и осталось непонятным из происшедших в последующие дни событий. Откуда, например, взялась эта большая хищная птица с тёмным оперением? И почему всё же остановилось наводнение, так же внезапно, как и началось? А главное – как таким жутким образом удалось выбраться из застенка белокурому певцу с  дерзким голосом? Крепостные стены были метра три толщиной, и никому ещё не удавалось покинуть их, кроме тех, кто отправлялся на эшафот.
После того, как в тюрьме утих переполох при отсутствии арестанта на построении, стража увидела в его камере вырванные с мясом оконные решётки, к ужасу своему и соседних арестантов, не решились рассматривать в темноте, что же именно произошло. При допросе выяснилось, слышали они только крик несчастного, ужасный треск, скрежет металла и шипение. Зато стражник у внешних ворот да ночной бродяга, что не мог уснуть от холода в этот час, оба видели в небе силуэт невероятных размеров птицы, в когтях у которой, как тряпочка, по их словам, болтался человек. Птица почти сливалась с чернотой беззвёздного купола неба и быстро исчезла из вида за городскими башнями.
*     *     *
Среди скал свирепствовал ветер, его неистовые порывы готовы были разодрать каменные глыбы в клочья. На самом краю обрыва аудиенция выгрика с Сызданем выглядела особенно драматично. Пернатое существо сидело на выступе скалы и требовало песен. Когти его уже отметили красной чертой  плечо Янира, давая понять, что с ним не шутят. Наш герой подбоченился, выставил вперёд ногу и запел каким-то не своим голосом:

Бесполезен ваш труд, и не будет, как вы
Так хотели бы, чтобы было.
Скоро день настаёт, и небес синевы
Вам придётся коснуться крылом.

На земле нет вам места, в изгнанье опять
Вас отправит Хозяин Всего.
Ваша песенка спета, даю я вам знать
И пощады просить у Него!
Ты, как я понял, жизнью не дорожишь, юнец, - зловеще мягким голосом прошептал Сыздань.
А чего это тебя, о пернатый мой друг, так распирает охота послушать хвалебные оды?
Всё очень просто. Кому их поют, тот набирает силу. Либо я, либо Выгремон. Да хоть кто.
Тем более, придётся потерпеть. Без хвалы.
- Кырр! – Выругался Сыздань, в ярости махнул мощным крылом, его безобразная голая шея вытянулась, и сбитый с ног юноша, не удержав равновесия, кувырком полетел в пропасть.
Вода расступилась и снова сомкнулась над его головой. «Я и не знал, что тут было озеро,» - промелькнуло последней мыслью в ускользающем сознании, а потом всё исчезло. Когда он очнулся, то, кроме боли от царапин на плече, ничего не говорило о падении с кручи. Разум был ясным. Янир подумал было, что уже умер, но тут внимание его привлёк приятный шелест справа. Там, да и со всех сторон, приятнейшие создания шептались, смущённо хихикали и, наконец, подлетели к нему. Розовые, бледно-лиловые, золотистые, светло-зелёные - в общем, радостных оттенков полупрозрачные существа со всех сторон окружили нашего героя, и он ещё более убедился в правоте своей догадки. Но милые создания, напевая льющиеся мелодии, начали вытирать его раны прохладными благовонными листьями, мясистыми, как у алоэ, но гораздо крупнее, ноги кто-то мазал освежающим душистым маслом, и теперь уже Янир не мог сомневаться, что он живой. А потом гранатового цвета жидкость на голову его излило самое из них высокое и крепкое создание, и аромат его вдыхая, Янир ощутил такое блаженство и силу, что, как пружина, вскочил и закричал: «Я жи-и-ив!» И всё остальное мгновенно исчезло. Он стоял на земле под скалой, с которой упал.
На следующее утро, ко всеобщему удивлению, Янир  заявился в зал суда, жив-здоров, без цепей, снова добровольно, и снова с улыбкой. Как будто сам рвался к Выгремону.
*     *     *
Учёные, направленные Его Величеством на изыскания подземного источника воды и причины наводнения, были в страхе и трепете. На месте наводнения всё выглядело так, как будто ничего и не было. Ни следа, ни трещины не осталось на земле. Пока ещё в городе стояла вода, неоценимый вклад сделал один из служителей науки, посоветовав провести трубопровод. Как только вода пошла на убыль, этот человек вспомнил о прежней засухе и предложил сберечь остатки живительной влаги. Но ничего из этой затеи не вышло, так как сдельщики, нанятые для этой работы, были больше заинтересованы запасти воды для собственных семей, в бочки и тому подобное, и к тому времени, как они водопровод начали-таки строить, вода почти вся ушла в землю - так же, как и пришла.
*     *     *
Зал с белыми мраморными колоннами был полон. Хотя большинство пришедших поглазеть на суд были придворными Выгремона Девятого, официально на открытое заседание суда мог прийти любой гражданин Выграя, не судимый ранее и не состоящий в чёрном списке Его Величества. Приглушёнными голосами присутствовавшие делились последними слухами о вернувшемся беглеце и цели его возвращения. Вариантов было множество, поэтому большинство из них мы опускаем. Один лишь достоин нашего внимания: кто-то высказал предположение, что юноша знает причину потопа, а также его остановки, и пришёл об этом доложить Выгремону в обмен на свою личную свободу. У этой версии было больше всего приверженцев. Некоторые верили рассказам о похищении Янира из тюрьмы огромной птицей и думали, что бунтарь в сговоре с неведомым врагом, но в общем-то многие  считали это мистификацией.
Вошёл судья в чёрной ливрее, с ним несколько судейских советников. Перешёптывания тотчас смолкли, все встали. В Выграе было всё же какое-то подобие справедливости, большей частью внешнее. Чтобы казнить человека, например, над ним должен был состояться суд. Решение его негласно  диктовалось сверху, самим монархом, но небольшой шанс на помилование иногда был.
- Огласить обвинение, - приказал судья, когда в зале все снова расселись.
- Янир, выгрик двадцати лет от роду, гражданин Выграя с самого рождения, обвиняется в злоупотреблении талантом, выданным Его Величеством Выгремоном Девятым, а конкретно: пением оды иному, третьему лицу, доселе неизвестному нам и нашему народу, - зачитал писарь.
- Что вы можете сказать в своё оправдание, Янир?
Юноша молчал. Почесал шею, посмотрел на зрителей. Те замерли, как в театре,  в предвкушении зрелища.
Я требую присутствия свидетелей, - вдруг раздался уверенный голос певца, - особенно главного свидетеля обвинения, Его Величества Выгремона Девятого.
Все ахнули. Судья посовещался со своими советниками, и после оживлённого спора всё же решили немедленно послать за королём. Монарх любил всякого рода представления, и служители закона надеялись, что он благосклонно согласится на участие в этом спектакле. Объявили перерыв до его появления.
Извинившись за столь неслыханную дерзость, советники нижайше просили Его Величество пожаловать в зал суда, хотя бы для собственного удовольствия: лично пронаблюдать возмездие  дерзкому бунтарю. Их Величество любезно согласились.
В окружении пышной свиты, с темнокожими рабами, вооружёнными опахалами, по правую от себя и по левую сторону, в зал с белыми колоннами вошёл король Выграя. Медленно процессия шла по проходу, пурпурный бархатный наряд, сшитый вроде не так давно, топорщился на животе Выгремона, успевшего немного поправиться за последние дни. Расправив складки мантии, король, наконец, сел в первом ряду, скрестил руки на груди и уставился на Янира.
 - Ваше Величество, не сочтите за дерзость, пожалуйста, расскажите  присутствующим о событиях, происшедших в тот день в тронном зале с этим юношей, - смиренным голосом попросил судья.
 - Что тут рассказывать? Сами знаете. Наглец пришёл меня восхвалять, как положено, по уставу, а петь начал какому-то самозванцу, имя которого даже не помню.
- Вышний. Ему я пел тогда, ваше Величество. Вышнему, Создателю Выграя, - взрыв негодования покрыл последние слова Янира, но публика всё услышала, Янир говорил громко.
  -  Молчать! Как смеешь ты, холоп?! Стража! - Позвал судья, хотя стража стояла тут же, рядом с Яниром, с пиками наготове.
И тут, лишь стихли возмущённые, а может, и довольные спектаклем, крики зрителей, Янир поднял правую руку и чётко произнёс, повернувшись к Выгремону:
-  Так говорит Вышний, Создатель Выграя и всех Благ Податель: «Король Выгремон, верни то, что не твоё!» - И юноша весьма театрально выхватил из-за пазухи пучок свежей крапивы, потрясая им перед королём. - Ага! А вот это видел?! На тебе!
Янир замахнулся, стражники отпрянули в ужасе. При виде страшной травы король побагровел, затрясся, неестественно крякнул, синевато-серые глаза вылезли из орбит и были полны ужаса. Раздался какой-то странный треск, затем Выгремон повалился на бок. Монарха хватил удар. Такого никто не ожидал, даже сам Янир.  Вокруг короля поднялась суматоха, и в этом замешательстве юноша ловко проскользнул под пиками оторопевшей стражи и побежал к выходу. Наперерез ему бросились два воина, охраняющие вход в зал. Янир бежал и на ходу хлестал всех, кто пытался его схватить, ветками крапивы. И в этот раз, как и тогда, его самого не обожгло. Изловчившись, он ударил своим букетом раз, другой подбежавшего стража, тот взвыл и отпрянул, и, закрыв лицо руками, тёр глаза. Со вторым оказалось сложнее. Пика длиной метра в два направилась Яниру в прямо грудь. Но он увернулся и, пропуская стражника мимо себя справа, успел наотмашь ударить крапивой по его руке. Тот выронил пику, и пока поднимал её, гремя тяжёлыми латами, певец выскользнул в дверь и был таков! Выгрики, даже в должности стражников, оказались трусливыми: никто  не бросился за ним в погоню.
Так закончилось необычное заседание Высшего Суда в стольном городе Выграя.
*     *     *
Янир шёл на восток, пытаясь по памяти отыскать дорогу к синему морю-океану. Солнце клонилось к западу, и двигаться в противоположном направлении, на восток, казалось несложным и правильным. Пешком, правда, путь занял больше времени, чем сплав на доске, и ему пришлось сделать привал и заночевать под открытым небом. Он знал, что нужно попасть туда, на место первой встречи с давшим поручение. Запас крапивы необходимо было пополнить: она оказалась самым действенным оружием, благо многолетний запрет оказал своё действие, и её боялись, как чумы. Добрый юноша искренне сожалел о происшедшем с Выгремоном. Отважный и прямой, Янир был далёк от мстительности и никогда не желал другому зла. «Но я же только выполнял задание,» - утешал, оправдывая себя, он. Совесть всё равно не давала уснуть. Да и холодно было очень. Под утро пришёл желанный, но недолгий сон. Проснулся Янир от пения горластой птицы, похожей на малиновку.
Только к вечеру следующего дня Янир добрался до берега моря. Земля, несмотря на недавнее наводнение, опять была сухой, и веяло прежним запустением. Кое-где виднелись обломки коряг и предметов домашнего обихода - следы потопа, но живительная влага совсем ушла. На второй ночлег наш беглец остановился в ущелье невысокой скалы, куда не проникали ветры и было даже довольно уютно. Поискал съедобных плодов, но увы, не деревьях, кроме колючек, не нашёл ничего. И так уныло стало на душе у недавнего смельчака, такая грусть-тоска напала на него, жить не хотелось. «Как же так,» - рассуждал он в себе, - «Вышний - такой прекрасный, добрый, я же знаю...  Дал мне задание, от которого человек умер! А может, не умер? И какая польза кому от этого? Вернуть-то ничего не вернул. Да и что он должен был отдать назад — до сих пор неизвестно». Так и заснул в этих раздумьях. Отчего-то сквозь сон Ян ощутил во рту привкус какой-то терпкой ягоды - чёрной смородины, что ли, подумал он, окончательно погружаясь в дрёму. И вспомнил: это же тёрн, что рос у моря-океана!
Просыпается Янир: треск, запах дыма и еды, а  у скалы человек на корточках сидит и костёр разжигает. Ну и ну! Подошёл, а это тот же посланник, что крапиву предложил взять. Только одежды как-то в темноте светятся у него.
- Это ты?..
- Привет, Янир. Ну что, подкрепись. Рыбу тебе испёк. Будешь?
- Привет. А ты для этого послан сюда, покормить меня? - Внутри Янира поднялось раздражение.
- Меня прислали ответить на твои вопросы. Согласен?
- Очень даже, - вздохнул наш герой, - и рыбу давай, конечно.
- Тогда спрашивай, а я отвечать буду. Осторожно, горячая!
Янир уже успел обжечь губы, но голод отступал, и настроение от этого заметно улучшалось.
- Хорошо. Откуда этот фонтан взялся? И почему остановилось наводнение? Король жив?
- Погоди, дорогой, не все сразу, - рассмеявшись, человек в светлых одеждах невозмутимо продолжил, - начну со второго. Помнишь нашу первую встречу? Когда ты ответил «да» на Его поручение пойти к Выгремону — вот в это мгновение и остановился потоп! Там, в городе.
- Вот это да! А почему же...
- Постой, не перебивай. Выгремон жив, он может поправиться, но может и нет. Это зависит от некоторых обстоятельств. С ним всё совсем не так, как ты думаешь. А вот первый вопрос — самый сложный. Но я послан возвестить тебе ответ и на него. Выграй действительно не всегда был пустынной землёй. Много лет назад, ещё в правление прадеда нынешнего короля, Выгремона Шестого и Почтенного,  было приказано загнать всю воду в подземные резервуары.
- Зачем?..
- А так ему было проще управлять выгриками. Они безропотно подчинялись поборам короля, а когда народу становилось совсем уж невмоготу и назревали бунтарские настроения — им выдавалось немного воды, по приказу короля выпускали подземную реку. Выгрики успокаивались. Но место выхода воды на поверхность земли всегда знали только два человека — Выгремон и второй, кто-нибудь из придворных. Каждый раз это было в разных точках. После окончания выброса воды второго убивали, чтоб не проболтался. Обычно это выглядело, как несчастный случай. Было и слово-ключ, отпирающее подземные хранилища воды. Всё это происходило во времена бабушек-дедушек сегодняшних выгриков. С тех пор слово-ключ передавалось от одного правителя к следующему. Его не знал даже поверенный придворный. Проблема в том, что нынешний Выгремон это слово забыл.
- Вот это да! А как же теперь?
Когда ты отказался петь хвалебные оды Выгремону, произошло неизбежное: вода подчинилась своему Творцу, которому ты пел, и сама вырвалась на поверхность земли! Он, Вышний, между прочим, и правил вашей землёй до династии Выгремонов, и только монархи из их рода могут помнить древнее имя Его — Благ Податель. Они пришли к власти незаконно, хитростью. Сама природа учит вас, что не всё управляется Выгремонами.  Но есть ещё одно важное обстоятельство. Сыздань, большой стервятник, похитивший тебя из тюрьмы — да-да, я и это знаю - он в сговоре с Выгремоном Девятым, и со всеми его предшественниками был тоже. Он и помог им отнять законную власть у вашего народа. И воду тоже. Через обман. Помнишь: «отдай то, что не твоё!»
- А-а-а, вот оно что...
- Да, он — очень древний и определённая сила у него есть, - предупредил рассказчик вопрос Янира. - Дело в том, что он обладает ключами от подземного царства. Пока что. Так что резервуары для воды все короли по сути арендовали у него. Да, это не их собственность. Только он сейчас имеет доступ к воде, поскольку Выгремон забыл ключевое слово. Но он бессилен вызвать воду на поверхность, его чары не те, стареет он. Да и не в его это компетенции. Знает он, что силы его может напитать только хвалебная ода, да никто не поёт ему давно, не верят в него выгрики.
- Старый, нестарый, а — я кувырком летел со скалы... Постой, постой. Там озеро было, куда я упал. Я в нём был, я помню! А очнулся — ничего нет. Меня там вылечили...
- Вот тут ты попал в самую точку, дорогой мой. Ты попал в эти самые резервуары, потому что отказался петь ему, понимаешь? И вода там, она живая. И те, кто в ней живёт, тоже. Они тебя и выходили.
- Так что, не обязательно знать слово-ключ, чтобы попасть туда, получается?
- Тебе — нет. Ведь зло остановилось, когда ты ответил «Да» Вопрошавшему, - светящийся человек улыбнулся в ответ на изумлённый взгляд Янира, - да ты знаешь, сколько ОН ждал такого ответа?
- Так озеро это подземное, оно... с исцеляющей водой? А я пробовал её на вкус, когда был потоп: вода, как вода.
- А как ты думаешь, почему ты не устал после побега своего к морю? И откуда силы взялись без еды два дня потом идти в город?
Янир сидел и грел руки, протянув их к потухающему костру, когда внутри своего сердца ему послышался чей-то стон. «Никого там нет,» - сказал он себе, - «это всё — твоё воображение.» Но нет же, он снова явственно услышал вздох и протяжный тяжёлый стон. Как у короля, когда его хватил удар, подумал Янир, неожиданно к горлу подступил ком. Он встал и сделал шаг в сторону от костра, потом остановился. Тут Янир вспомнил, зачем шёл — пополнить запас оружия, то есть крапивы. И как-то вдруг расхотелось ему этой крапивы. В сердце раздался тот же жалобный стон. О, нет, только не это!
- Скажи, а нельзя ли туда, в это целебное озеро... короля Выгремона... поместить, а? Окунуть, - Яниру удалось-таки выдавить просьбу из своих  уст.
- Это, юноша, будет зависеть от обстоятельств, - отвечал собеседник, посмотрев ему в глаза, - захочет ли Выгремон сдаться, полностью отказаться от власти. Остальное сделает ОН. Ты ведь за крапивой направлялся? Ну, ты почти пришёл. Её заросли были — вон там, на берегу, за той горой.
Янир в смущении отвернулся. Подошёл к скале, пнул ногой камень на дороге. За спиной раздался едва уловимый шорох, он бросился назад, но говоривший с ним взял и исчез! И так сиротливо вдруг стало на душе у него, так захотелось побежать, догнать, расспросить ещё. А на ближайших к костру камнях и даже на золе осела золотая пыль. Совсем рассвело.
Места уже становились знакомыми, и вскоре Янир вышел к берегу моря. Солнце стояло в зените, и он быстро направился туда, где в прошлый раз подкрепился терпкими плодами. Но где же этот колючий кустарник? Растения были, но всё не те. Ошибки быть не могло, юноша узнал и старое поваленное дерево, и песчаный берег залива. А вот и место, где росла крапива. Точно оно. Но крапивы нигде поблизости не было видно. Пошарив ещё немного ногами в негустом подлеске чуть пооталь от берега, он уселся на бревно, опёрся руками в колени и свесил голову. Претворяться не было смысла. Облегчение, что не нашёл крапивы, так и пело в сердце. Довольно с меня бранных подвигов, решил он. Но одновременно подступила тоска. Янир боялся прислушаться к своей внутренности. Нет, никого там нет и быть не может, убеждал себя он. И тут вновь раздался тот же стон, но уже гораздо тише. Голос слабел, затухал...
Янир бросился на колени и воззвал в небо:
- Пожалуйста, Вышний, не дай ему умереть! По моей вине... И вообще. Вышний, ты же всё можешь, я верю. Помилуй  Выгремона, прошу тебя, окуни его в это озеро!
В кустах как ни в чём ни бывало щебетали птицы. А кроме этого - тишина. Ни голоса, ни сияющего человека не появилось. Ничего. Янир снова посмотрел на то место, где раньше росла крапива.
- Прости. Я сам знаю: перестарался. Напортачил. Театр устроил. Напугать всех решил... Ну почему ты молчишь?! - Бормотал он себе под нос. И вдруг замер.
На месте, где в тот раз крапива покрылась золотой пылью, зеленел какой-то кустик, похожий на маленькое деревцо. Что-то раньше я его не замечал, озадаченно подумал юноша. Густо ветвящиеся стебли, тёмно-зелёные остренькие листья, плотные, словно кожаные — неизвестное растение в тот момент показалось Яниру удивительно привлекательным, сердце взлетело от радости. Он посмотрел по сторонам и обнаружил, что на поляне кустик тот не один. Множество милых его собратьев росло рядышком, на некоторых из них виднелись тёмно-синие и глубокого красного цвета ягоды. Погружённый в раздумье Янир понюхал их, скорее из любопытства, но пробовать не стал.
Кое-что новое ещё появилось на берегу. Незнакомые прекрасные стройные деревья, похожие на пирамидки, с мягкими кисточками вместо листьев и маленькими шишками с первого взгляда вызвали у Янира детский восторг. Он провёл рукой вдоль их нежных тёмных щёточек, и его сразу окутал долгожданный внутренний покой. Захотелось петь. И тут раздался голос. Тот голос. Откуда он шёл, было непонятно, он был словно отовсюду одновременно.
- Свершилось! Ян, ты не представляешь, как долго Я ждал. Ждал такого, как ты.  Спасибо за твоё сердце. Ты сейчас просил меня о своём враге. Ты сам понимаешь это?
У Яна навернулись слёзы, он сел прямо на песок и по-детски заплакал, душа в нём плавилась, как свеча. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Из-за ближайшего дерева раздалось негромкое ржание, и появился серый в яблоках конь. Яну показалось, он с этим конём с детства знаком. Благородной поступью конь приблизился и остановился. На нём было украшенное драгоценными камнями седло. Царское, сразу определили Ян.
Мальчик мой, теперь ты правильно всё понял. Я посылаю тебя на этот раз не с крапивой, а с миртом, - Ян посмотрел на кустики с красными ягодками. - Да, это именно он. Растение это особенное, вечное и зелёное. Свойства его вам ещё мало знакомы. Скачи быстро, и ты застанешь короля в живых. Возьми ягод, они успокоят Выгремона, и веток тоже возьми. Они произведут действие. И исцелят народ выгриков. Твой народ.
- Хорошо, - отвечал Ян, вставая и утирая кулаком слёзы, - а как же озеро? Может, туда лучше короля кинуть? Я же там исцелился.
- Я знаю, что лучше, мой мальчик. Доверься мне. Сейчас Выгремону нужно принять лекарство из твоих рук. Чтобы исполнились древние пророчества. Я даю ему выбор. Видишь, ли, мирт действует благотворно на тех, у кого благие намерения. А у кого нет — иначе. Тут всё и проверится.
- А у кого нет?.. Но он же исцелится, правда?
- Увидишь, сынок. Но ситуация определённо разрешится. Если он сдастся, будет хорошо ему. В любом случае, он станет самим собой. Иди и смотри.

По дороге Янир скакал быстро, нигде не останавливаясь. Удивительно, но даже после общения с долгожданным голосом совесть не переставала его грызть, ведь он никогда ещё не был причиной гибели или серьёзной болезни другого человека, и это мучило доброго юношу. И всё же он надеялся успеть застать короля в живых. Ведь послали-то его к живому, а не мёртвому, успокаивал он себя. Побережье осталось далеко позади, приближались горы. Казалось, их обрывистые вершины пронзают своими льдами облака. К вечеру небо заволокло тучами, начал накрапывать мелкий дождь. Поэтому наш всадник не сразу разглядел на фоне тёмного неба огромного парящего орла. А может, и не орла. Птица была очень большая, и вскоре Янир узнал в ней своего недруга. Сыздань в полном размахе крыльев был страшен. Не прошло и пары минут, как он догнал Яна и завис над ним, в воздухе раздался его отвратительный клич. Если бы у смерти был голос, он бы звучал именно так. Яниру захотелось обернуться и посмотреть на птицу, но он не мог позволить себе этого, вкладывая всю силу воли в бешеный галоп. Кровь в нём кипела, руки судорожно впились в кожаные вожжи. Серый жеребец был верен, словно боевой друг.
Выставив вперёд когтистые лапы, Сыздань вошёл в пике. Несдобровать бы и коню, и всаднику, если бы не внезапный порыв  неизвестно откуда налетевшего восточного ветра. Деревья согнулись, кланяясь густыми кронами его мощному потоку.  Небо ещё больше потемнело, как перед грозой. Яниру казалось, его сейчас снесёт. И отчего-то вдруг его обуяла дикая радость! В душе зазвучала мелодия: «А ну-ка песню нам пропой, Весёлый Ветер!» В голове возникло слово на каком-то незнакомом языке, слово «руах». Юношу разбирал смех, который он едва сдерживал, опасаясь за собственный рассудок. В мозгу всплыл образ ошарашенного Выгремона, когда Янир пел хвалу во дворце. От этого стало ещё смешнее. И тотчас он одёрнул себя, нельзя было расслабляться. Переворачиваясь вверх тормашками на лету, Сыздань гневно каркнул «Кырр!» Ветром его отнесло в сторону. Выигранного времени было достаточно: Янир направил коня в очень узкое ущелье, куда при такой длине крыльев никак было не пролететь хищной птице. В конце, на самом выходе из этой расщелины, юноша резко остановил коня. На скрюченной ветке сухого дерева поджидал его преследователь, спокойно перебирая клювом намокшие перья! Янир хотел подъехать поближе, но конь заартачился, попятился с хрипом и остановился.
И тут начался торг. Целью Сызданя теперь было не убить Яна, а использовать. Когда не возьмёшь силой, известно, что хитростью бывает удаётся получить искомое. И царство земное, и дворец, и собственный симфонический оркестр — всё было отвергнуто добрым юношей, как негодная приманка. И писаная красавица-невеста из заморской страны, и сундуки золота и драгоценных камней не возымели должного действия. Янир отказывался петь. У него было полно вопросов, откуда птица возьмёт всё обещанное, но спрашивать не стал. Краем сознания он удивлялся, почему Сыздань не набросится на него после отказа, ведь стояли они почти рядом, друг против друга, глаза на одном уровне: юноша на благородном коне, птица — на высохшем дереве. И тут Янира осенила догадка, что злодей просто слабеет. Так на то ведь и нужно ему поклонение: подкрепить уходящие силы.
Знаешь-ка ты что, птичка? Спой лучше сама, а я послушаю! Старенький стал ты, Сыздань, и при всём моём уважении к твоему возрасту, а не жить тебе вечно. У тебя же и перья все вылезли, шея совсем голая, смотри, не простудись. А то лучше шарфиком замотай горлышко...
Кырр! - Взмахнув крыльями, хищник поднялся в воздух над головой Яна. Вид его был страшен.
Янир вдруг громко расхохотался, даже конь встал на дыбы и дико заржал. Сызданя отнесло, как от удара. Возмущённо каркающую птицу подбрасывало от каждого взрыва хохота. Не привык древний хищник к такому обращению, особенно со стороны выгриков, его болтало в воздухе из стороны в сторону. Но это продолжалось недолго. Вдруг крылья его сложились сами, и с гадким хрипом, похожим на шипение, Сыздань упал и замер. Янир решил, что он испустил дух.
*     *     *
По дороге в столицу Янир готовился к самому худшему. Времени на раздумье было предостаточно, коня он уже не гнал, ехал медленно. На Выграй сошла глубокая ночь. И мысли начали возникать, и картинки - одна хуже другой. Как поступают в королевстве с теми, кто повинен в смерти короля или покушении на него? С тюремными стенами он уже был знаком, и не спешил увидеться с ними снова. Но и это было бы маловероятной милостью. В третий раз уже возвращался он этой дорогой. Она показалась ему слишком короткой: Янир не заметил, как уже оказался у городских стен.  Дождь и ветер давно прекратились, запели птицы. Наступило утро.
К его огромному изумлению, ворота в город, а потом и во дворец немедленно распахнулись ему навстречу, и наш герой беспрепятственно въехал на королевский двор. Стража не только не препятствовала ему, а становилась по стойке смирно при появлении Янира. Ничего не понимая, он быстро направился прямо во внутренние покои Его Величества. Похоже, его здесь ждали, дворцовая охрана при его появлении выразила огромную радость и почтение. Но все молчали. Неясно было, жив ли король, но в лицах читалась надежда. У подданных покойника не такие были бы лица, решил он.
Янир попросил отдёрнуть занавес. Его Величество Выгремон Девятый лежал на огромной квадратной кровати под бордовым бархатным балдахином с вышивкой серебряной нитью. Драпировки на стенах также были украшены вычурными узорами и «огурцами». Они прикрывали потайные входы в гардеробную и комнату «для удобств», чего наш юноша, конечно, не мог знать. Вся мебель спальни была сделана из драгоценных сортов дерева. Сколько же она может стоить, промелькнула непрошеная мысль. Одеяло, руки и ноги больного были разбросаны по всей ширине ложа.
Выгремон тяжело дышал и тихонько постанывал. Янир сразу узнал эти жалобные стоны. Ему даже легче стало, что они не внутри у него, а снаружи. Прислуга расступилась, безмолвно склоняясь перед вошедшим. Король лежал без движения, даже голову не повернул. Потом правый глаз больного приоткрылся, оглядел присутствующих, и веко снова захлопнулось. Осторожным, совсем не резким движением юноша вытащил из-за пазухи ветки мирта, понюхал их и посмотрел на короля. Совсем не такой уж он противный, подумал Янир, и не страшный ни капли, человек как человек. Король открыл теперь оба глаза, зрачки медленно повернулись в сторону вошедшего и веток мирта. Они встретились взглядами, и юноша понял, что его ждали. А что же делать с этими листьями? Никакой инструкции от пославшего не было, а Яну в голову не пришло тогда спросить, как именно применить к Выгремону новое растение. Приложить к сердцу? Дать съесть? Заварить? Ягоды должны успокоить короля, внезапно вспомнил он. А листья - дать свободу народу. Сорвав с ветки несколько ягод, он протянул их королю на ладони.
Ваше Величество... Вот, я вам ягодки принёс. Возьмите. Синенькую — утром и днём, а красную на ночь. Они... успокаивают душу.
Король издал неопределённый звук. Чем-то не понравился он Яниру, как вспоминал тот позднее. Одна из служанок подошла и с поклоном приняла драгоценное лекарство из рук Янира, другая поднесла стакан воды, третья приподняла голову больного, и так король получил первую порцию утешения. Больной сразу задышал ровно, на бледных щеках проступил едва заметный румянец.
С листьями обстояло сложнее. Король смотрел на них, не отводя взгляда, лоб сморщился и покрылся испариной, в душе его очевидно шла борьба. Яниру показалось, что король очень хочет этих листьев, но чего-то боится.
- Знаю, от кого они. Знаю... чего он хочет... Не отдам. Не дождётесь, я буду бороться до последнего, - невнятно бормотал он.
Глаза его вдруг расширились и уставились в одну точку. Король в ужасе вскричал:
Ты пришёл мучить меня?  Не нужны мне твои подачки! Выграй мой.
Янир решил, что больной бредит, здравый рассудок юноши уступил место жалости, он помялся и положил ветки на выпирающий под одеялом живот короля.  «Посмотрим, что будет», - подумал он. Сначала — ничего. Потом одна ветка соскользнула на бок и упала на жёлтую, почти безжизненную руку монарха. Выгремон вздрогнул. Глаза заблестели, он глубоко вдохнул, губы скривились в подобии улыбки.  На этот раз взгляд его был не настолько жалобен и безобиден. В нём сквозили  холод и коварство. Янир медленно попятился и стал подальше, не сводя взгляда с руки короля, нечаянно ступил за ширму гардеробной и стал наблюдать уже оттуда. Не зажмурился лишь потому, что решил оставаться начеку, чтобы отразить, если понадобится, удар. Всё тело больного начало меняться. Юноше почудилось, что оно уменьшается и вытягивается в длину. Нет, так оно и было! Кожа меняла цвет и вскоре стала серовато-зелёной. Через минуту на постели под балдахином в досягаемой близости от нашего героя лежала большая толстая змея. Выгремон поднял хвост и угрожающе загремел. Затем уполз в раскрытое окно.
 Быстрота происшедшего оставила всех очевидцев стоять в оцепенении — до тех пор, пока Янир не очнулся и не закричал:
- Лови! Уйдёт! Гад.
И первым бросился вдогонку. По зелёному газону с криками разбегались в стороны люди. Саму змею не было видно, она сливалась окрасом с травой. Но когда враг, обнаружив себя, выполз на садовую дорожку, Ян и прислуга, вооружённая палками, вилами и всем подобным, побежали ему наперерез. Вдруг змея остановилась, загремела хвостом и, обернувшись к преследователям, приподняла туловище. Все замерли.
- Назад! Не подходи! - Ян выставил в стороны руки, заслоняя подбежавших слуг.
- Заходи, заходи с тыла! - Кричали с безопасного расстояния сбежавшиеся зрители. Большинство из них не догадывались, что это за змея перед ними.
Янир схватил кочергу, которую  кто-то быстро бросил ему под ноги, и стал медленно приближаться к врагу, согнувшись, готовый к прыжку. И чем больше он к нему приближался, тем меньше становился змей! Он стал уже совсем маленьким, когда Ян услышал за спиной шорох.
Из-за ближнего крыла дворца прямо на него летела огромная птица. Да, это был Сыздань! Живой. Он изловчился в воздухе, схватил змею клювом и все видели, как тут же на лету её съел! Заглатывая по частям бывшего монарха, птица кружила над дворцовым садом, пока он до конца не исчез у неё внутри. Месть свершилась. Задрав голову, придворные короля Выгремона Девятого и бывшие его верноподданные в изумлении наблюдали кончину своего господина.
Сверху донёсся гортанный крик:
- До следующих встреч! В кефире! Ка-ка-ка-ка!
На этом бы история и закончилась, но тут наш Янир, выхватив висящую на боку рогатку, подобрал увесистый камень из обрамления садовой дорожки, ловко натянул тетиву и с силой запустил его прямо птице в лоб! Казалось, он даже не целился. Переворачиваясь на лету, Сыздань упал, как камень, на стриженый газон лужайки. Янир молча подошёл убедиться. Да, враг был мёртв. Это была последняя вспышка зла.
*     *     *
По дворцовой площади грациозно ступал серый в яблоках конь. Благородная осанка всадника выдавала в нём королевское величие. Так же, как и сверкающий на голове золотой венец. Остановившись перед замершей в ожидании толпой, Янир поднял правую руку и твёрдым голосом произнёс:
Я рад приветствовать вас, друзья!
Толпа взорвалась  радостными восклицаниями, в воздух полетели шапки.
Да, с этого дня обращение «холоп» и «смерд» в нашем королевстве отменяются. Я уже не называю вас рабами. Вы — мои друзья, прошедшие вместе со мной долгий путь к свободе.
Возгласы возобновились, на этот раз более тихие. Выгрики задумывались редко. Это был один из таких случаев.
На площадь выехал конный глашатай и, протрубив серебряной трубой в воздух, развернул свиток и огласил:
Первый указ нового короля, Его Величества Янира Первого (дай Бог не последнего).  Двери темницы открыть. Отпустить измученных на свободу. Всеобщая амнистия!
Рёву толпы не было предела, долгожданная милость пьянила новыми надеждами и делала смелыми!
Второй указ Его Величества Янира Первого (дай Бог не последнего). Открыть источники живой воды! Не на зло, а во благо. Потоп отменяется. Вода возвращается из потайных хранилищ в землю Выграя. Доступ к озеру Исцеления объявляется открытым всем! Бесплатно.
Наступила тишина. Выгрики плакали.
Янир поднял руки, два раза хлопнул в ладоши, и из-под земли Выграя забил источник чистой, прозрачной воды. Прямо на дворцовой площади. И потёк на восток. И никакого слова-ключа не понадобилось. Природа охотно подчинилась законному правителю. Из рода выгриков. И тут же на берегах новоиспечённой речки зазеленели кустики мирта, вечного и зелёного деревца с красными ягодками. Селло вышел на торжество из казематов вместе с другими узниками и обнимался со своей роднёй, с бывшим тюремным стражем Фирсом, потерявшим в одночасье своё рабочее место. Как и все служащие тюрьмы. Но никого это не огорчало.
Янир запел. Так он не пел никогда. Он пел, устремляя сердце ввысь, и звуки его дивной песни долго ещё разносились до самых дальних пределов его страны. Они наполняли всё вокруг и, казалось, несли долгожданную влагу в иссохшие места земли Выграя. Оживившиеся птицы с птенцами вторили свободной песне. На небе появилась радуга. Король слез с коня и встал на колени прямо посреди изумлённой толпы.
- Спасибо Тебе, Благ Податель!
И голос:
Молодец, мой мальчик! Я в тебе не ошибся. Но ты забыл третий указ.
А, да, точно. Слушайте, доблестные выгрики, народ Выграя! Отныне в пределах нашей земли каждый имеет право голоса: то есть он может петь тому, кому захочет. Я же и весь мой дом будем петь Вышнему.
В толпе на мгновение все замерли. Раздался одинокий голос пожилого мужчины- это был Селло - и тут же песню подхватили женщины, дети и остальные преображённые в один день выгрики.
Есть на свете любовь и добро!
Есть отвага и рыцаря честь.
Есть Творец, и мы все с Ним теперь заодно.
Ему песня в стране у нас есть!