Не грохот космодрома 2. Окончание

Когда Малютка отошла на положенное расстояние от Земли, Николай Михайлович сварил кофе, сотворил пару бутербродов с салом, перекусил, снова пристегнулся, набрал нужные координаты и ушел в подпространство.
Малютка вынырнула вблизи нужной планеты. Кокшаров вручную вывел корабль на орбиту, дал команду компьютеру на поиск возможных мест для установки маяка и запросил данные о планете.

Так… LFC-6, земного типа, сплошные леса… опасные для человека животные отсутствуют, планируется к заселению. Хорошо. Получила имя Саркози?  Ну да, был вроде во Франции такой президент…А, нет, в честь его жены, мадам Саркози, названа за изобретение ею любимой женщинами Земли модели бюстгальтера «Милая мадам». Да, уж...

Кокшаров выбрал одно из предложенных бортовым компьютером мест для посадки и посадил Малютку. Затем опустил рабочий пандус и скатил маячок на лесную поляну.

Пожалуй, кислорода чуть больше чем дома, подумал он, вдыхая полной грудью насыщенный запахом незнакомых трав прохладный воздух. Переехать сюда что ли? Он вставил в гнездо на маяке атомную батарею и запустил настройку. Дождавшись, когда маячок пискнул, сообщая о готовности к работе, Кокшаров вернулся в корабль, связался с Землей, получил подтверждение, что сигнал маяка принят и полетел дальше.

Перед тем, как снова уйти в подпространство, Николай Михайлович плотно пообедал, съел супчик из корабельных запасов, облагородив его захваченной с Земли зеленью, соевый бифштекс с картошкой и ломтиком настоящего сала, запил еду банкой безалкогольного пива. Затем он запрограммировал автопилот на выход на круговую орбиту планеты HGH 4 и отправился спать, велев компьютеру разбудить его после облета планеты и определения подходящих мест для установления маяка.
 
HGH 4 оказалась гигантским куском льда, непонятно для чего болтающемся в пространстве. Торосы, торосы, бесконечные торосы, полное отсутствие присутствия живого, дикий холод и вечные сумерки – слишком далеко от родного солнца.
Компьютер не смог найти подходящую площадку для приземления, торосы были везде, но предложил несколько точек, где они были менее мощными.
Кокшаров решил садиться в два приема: сначала он опустился, завис над почвой и ударил огнем дюз по торосам, потом поднял корабль и оценил результат. В точке удара образовалась ровная ледяная площадка, вполне подходящая для приземления.
Он аккуратно посадил Малютку, облачился в скафандр, выкатил и врубил маячок. Получив из центра связи подтверждение приема сигнала, он вознаградил себя за труды очередным бутербродом с салом и покинул негостеприимную планету.

Кокшарову на этот раз удалось проспать почти шесть часов. Эту, слава богу последнюю в его маршрутном листе планету, освещали два солнца, по предварительным данным, полученным от автоматических зондов, тут можно было жить, но рекомендовалось работать в скафандре, поскольку тщательное исследование здешней флоры и фауны только планировалось. Следов разумной жизни зонды не обнаружили.

Малютка мягко приземлилась на плоской вершине холма, возвышающегося над степью. Невдалеке паслось стадо животных, напоминающих земных бизонов. Напуганные шумом, они бросились прочь, но быстро успокоились, и снова принялись щипать траву.
Пейзаж был настолько мирным, что Николаю Михайловичу захотелось нарушить инструкцию и пойти устанавливать маяк без скафандра, но он наступил на горло собственной песне, скафандр надел и опустил пандус.
 В этот момент Малютку тряхнуло.
Землетрясение? - подумал Кокшаров.
- Кто ты, незнакомец, разбудивший меня?  - спросил голос.
- Я прибыл на вашу планету с планеты Земля.
Кокшаров попытался вспомнить инструкцию «Действия космонавта при встрече с неизвестной цивилизацией», но не смог, вспомнился только пункт первый: «Если вы не являетесь профессиональным контактером – переговорщиком, сделайте все возможное для ухода от контакта».

- Зачем, в чем цель твоего прилета? Впрочем, не отвечай, помолчи, я сам разберусь…

Не очень приятное ощущение, когда в твоих мозгах копается кто–то посторонний, но деваться Николаю Михайловичу было некуда, противостоять вторжению он не мог, поэтому расслабился, помогли занятия медитацией, и стал наблюдать. Он чувствовал, что кто-то перебирает его воспоминания. Холм периодически легко подрагивал. Это, похоже, аналог нашего смеха, подумал Кокшаров.

 - Да, вы очень забавная планета, интересные существа, я таких не встречал, - подтвердил его догадку голос. Значит, маяк хочешь поставить? Ставь, я не против.

- Спасибо.
Николай Михайлович скатил по пандусу маяк, дрожащими руками установил батарею и пошел к ракете.
- Включить маячок не забыл? – Спросил голос. Холм слегка тряхнуло.

- Да, да, Кокшаров вернулся к маяку и вывел его в рабочий режим.
- А теперь слушай меня внимательно. Вы еще дети, я детей не обижаю, но играть с ними у меня времени нет. Маяк пусть стоит, но больше меня не отвлекайте. Где ваша планета, мне известно. Будете надоедать – накажу. Растите. Через пару тысяч лет я с вами может быть и свяжусь. Понятно?

- Понятно.

- Так своим и передай. Слово в слово. А теперь улетай… Погоди, сейчас я тебе ракету подправлю. Накренилась, не взлетишь.
Холм дрогнул, накренившаяся Малютка приняла вертикальное положение. Кокшаров почувствовал, что чужой ушел, прекратил контакт …

Когда Николай Михайлович вернулся на Землю и подал начальству рапорт о происшедшем, его долго терзали ученые мужи, стараясь узнать еще что-то о встрече с чужим разумом. Наконец, убедившись том, что получили все возможное, его отпустили догуливать отпуск.

Дома его ждала недовольная жена и надутая теща.
- Обедать будешь? Сыт? «Тогда иди, с сыном погуляй, а то он скоро тебя узнавать перестанет», - сказала жена.
- Схожу, сейчас быстро душ приму, переоденусь и пойдем.
- Все как всегда! Иди, Вовка, гуляй сам, папа у нас опять занят!