Отказываюсь - быть...

 
             Слева направо: Анастасия Цветаева, сестра Марины, Сергей Эфрон, муж
             Марины, Марина Цветаева.
               На  стене портрет бабушки, Марии Бернацкой


   Илья Эренбург писал о Марине Цветаевой: «В ней поражало сочетание надменности и растерянности…».
   Марина – надменна?  И в то же время – растерянна?
   Не укладывается в голове …
  Выхватываю с полки томик её стихов, лихорадочно перечитываю знакомые и любимые строки…
  Не нахожу там ни того, ни другого…
  Есть любовь, есть отчаяние,  есть решительность  совершить нечто страшное…
  Но только не надменность, но только не растерянность..
  «Почему ты должен верить какому-то Эренбургу?» - говорит мне приятель,  старый любитель поэзии и эстет.
   Долго объяснять, но я попробую. Да,  мне не нравятся романы этого писателя.   В них он слепо  идет за идеей, что мир будет спасён коммунистами, и написанная  им яркая и подлинная  картина  жизни, становится агиткой. Но я знаю другого Эренбурга, автора   книги  «Люди, годы, жизнь».
  За всю свою жизнь он встречался со множеством людей, великих и не очень,  талантливых и бездарных,  богатых и бедных… Впрочем, слово  «встречался»  неверно здесь по своей сути. Он не встречался с этими людьми, а прожил с ними всю свою жизнь, которая была нелёгкой и богатой событиями.   
  Лев Толстой, Ленин,    Бальмонт, Луначарский, Пикассо.  Савинков, Модильяни,  Апполинер, Маяковский, Алексей Толстой…
 Если  этот список сделать  полным, он займёт несколько страниц, так как Илья Эренбург был очень общительным и разносторонним человеком: профессиональным революционером, грузчиком,  советским служащим, писателем, поэтом,  переводчиком,  журналистом, .  Он имел свой собственный взгляд  на жизнь и на искусство, не боялся  высказывать его, когда он не совпадал со взглядами большинства, спорил,  иногда  теряя друзей, и те люди, которые стоят  за справедливость в этом глубоко несправедливом мире, легко сближались с ним.  А он видел в них прежде всего людей, а не поэтов, художников и политиков,   и  начинал  писать   только  об их человеческих качествах, хороших и плохих.  Приведу несколько примеров.
  Ленин: «Владимир Ильич  был в жизни простым, демократичным, участливым к товарищам. … Ленин был человеком большим и сложным»
   Пикассо:  «…он умеет балагурить чрезвычайно серьёзно, а серьёзные вещи говорит так, ;что их легко принять за шутку».
   Маяковский: « Он  казался человеком крепким, здоровым, жизнерадостным. А был он порой несносно мрачным; отличался болезненной мнительностью…. »
   Не знаю, как относятся к этим характеристикам другие читатели, но лично я
  Но вернемся к Марине Цветаевой…
  Эренбург встречался с Мариной много раз, в эмиграции, в Коктебеле  и в Москве. Они говорили о поэзии, спорили, иногда очень остро, но и она, и он испытывали  друг к другу чувство уважения, близкое к дружбе. Вот что пишет об этом Илья Эренбург:
  «Когда осенью 1920 года я пробрался из Коктебеля в Москву, я нашел Марину все в том же исступленном одиночестве. Она закончила книгу стихов, прославлявшую белых, — «Лебединый стан». К тому времени я успел многое повидать, в том числе и «русскую Вандею», многое продумал. Я попытался рассказать ей о подлинном облике белогвардейцев, — она не верила; пробовал я поспорить — Марина сердилась. У нее был трудный характер, и больше всех от этого страдала она сама. У меня сохранилась ее книга «Разлука», на которой она написала: «Вам, чья дружба мне далась дороже любой вражды и чья вражда мне дороже любой дружбы. Эренбургу от Марины Цветаевой. Берлин, 29 мая 1922 года».
   Но всё же он увидел у неё надменность и растерянность.
   Я этого в её стихах не нашел.
   Но не верить Эренбургу у меня не было оснований, и я задумался, откуда у Цветаевой  могли взяться эти две черты характера.
  Надменность… Одна из бабушек Цветаевой, Мария Бернацкая, была родом из знатного польского рода Ледуховских, а мы знаем, сколь  надменны  могут быть  женщины – аристократки Речи Посполитой..   И в  стихотворении «Бабушке», которое Цветаева написала , увидев портрет  Марии Бернацкой, я нашел подтверждение этому:
                «Продолговатый и твердый овал,
                Черного платья раструбы…
                Юная бабушка! Кто целовал
                Ваши надменные губы?»
  Так что  это высокомерие   могло иметь генный характер, то есть передаться Марине по наследству.
 А мой знакомый  психолог сказал мн ещё, что надменность очень часто является защитной реакцией у людей, боящихся всеобщего внимания. А Цветаева испытывала его  на себе с  детского возраста, потому что была необычным ребёнком.
   А теперь -  растерянность…
   Здесь всё проще. Прочитайте, что пишет Эренбург далее:  «… растерянность выдавали глаза: большие, беспомощные, как будто невидящие – Марина страдала  близорукостью».
     Так что забудем о  её высокомерии и беспомощности и будем читать стихи, в которых Марина  полна любовью, решительна , нетерпима к насилию и трагична… 
                Отказываюсь — быть.
                В Бедламе нелюдей
                Отказываюсь — жить.
                С волками площадей
  И мне порой  хочется, чтобы она закончила  первую строчку этого стихотворение  так:
                «Отказываюсь  - быть надменной…»

  На этом я хотел закончить свое эссе, но тут мне вспомнилось  моё путешествие в Грузию в 2017-ом году, когда я вдруг понял, насколько поэзия Цветаевой широко известна повсюду. Три эпизода, о которых я расскажу,  являются ярким свидетельством того, как её стихи волнуют души людей всех национальностей и возрастов.   
  К тому же, в одном из её стихов, впервые прочитанном  мной в Тбилиси, звучит это слов, которое так взволновало меня: «надменная»… Правда,  немного изменённое… Я хочу познакомить вас с этим  замечательным стихотворением. 
  Но я намерен  выделить продолжение в отдельную главу,  потому что всё изложенное там  мало походит на эссе. Это скорее романтическое  воспоминание о Грузии, где помнят и любят Марину.

                (Продолжение завтра)