17. Последний танец у Пэхт-ики

Виктор в полный рост был привязан к сосне. Лицо его было в крови, или в грязи, трудно рассмотреть. А то, что голова свисала с плеч на грудь, говорило, что Воробьев без сознания. Жив ли?

- Видно в избе копошатся, оладь им в…, - сплюнул Чиж. – Жди, только не высовывайся. Я сейчас посмотрю все у избы, а потом решим, что делать дальше, оладь им в бочину...

Михаил внимательно прислушивался к каждому звуку. И снова про себя похвалил Чижа за то, что тот умел ходить тихо, будто по воздуху передвигался, не дотрагиваясь до травы, веток, песка. И сейчас также. Таким у них старшина был в Афганистане. Молдаванин, простой селянин, до армии работал на винзаводе аппаратчиком. Ходил всегда тихо, что иногда очень раздражало сослуживцев. Ладно в бою, если находятся в разведке или в засаде, или выдвигаются к опорному противника. А зачем тогда так делать в обычной жизни, будто специально подкрадывается к своим подчиненным, чтобы подслушать или напугать их… Только когда старшина демобилизовывался из армии, прощаясь с ротой, признался почему всегда двигался очень тихо. Это привычка. Его мама, учительница, каждый вечер у нее был занят проверкой тетрадей, контрольных, подготовкой к новым урокам, и поэтому просила сына и всех окружающих в семье, в их маленькой полуторакомнатной квартире двигаться тихо, как приведения, чтобы не мешать ей сосредоточенно работать. 

А почему Чиж всегда соблюдает тишину, понятно. Он - охотник.

- Никого в избе, - вспугнул размышляющего Михаила Чиж. – А здесь что?

- Тишина, - прошептал Филиппов.

- Внимательно все осмотрел?

- Нет, - покачал головой Михаил, - так, задумался.

- Тихо! - поднял палец Чиж.

Филиппов замер. Справа у куста медленно передвигалась копылуха. Глухариха остановилась и замерла, как курица, высматривая что-то перед собой, скорее всего корм: семена, траву. За ней с шумом и писком высыпали из-под кустарника серые колобки. Это цыплята. 

- Ко, ко, ко, - звала копылуха за собою деток, направляясь в сторону Виктора.

- Значит, здесь чисто, - предположил Михаил.

- Не верю, - ответил Чиж.

- А у избы их следы видел?

- Много, - вздохнул Вовка. – Хоть бы только меня не заметили там.

- А-а-а почему?

- Я там им припасы кое-какие достал из подпола.

- Мешки с находками на месте?

- Да, оладь им в горло, - прошептал Чиж. – Да просто тот самый самогон из багульника на виду выставил и написал «настойка».

- Ну, даешь! Отравятся же!

- Это их дело. Не отравятся, конечно, а вот то, что повеселятся, это точно.

- Как это?

- Отстань! – отмахнулся Чиж.

- Похоже, Виктор привязан к дереву очень сильно! Складывается такое впечатление, что он висит, а не стоит. Значит, используют его как живца.

- Миша, тихо! – зашипел Чиж. – Слышишь?
Воробьев прислушался. Да, создавалось такое впечатление, что кто-то стонет.

- Это Виктор, - прошептал Михаил.

- Нет, - кто-то за ним, - и пополз к дереву, к которому был привязан Воробьев.
Копылуха, увидев ползущего к ней человека, сильно закудахтала и побежала в лес. Чиж, прибавил скорость. Когда подполз к Виктору, несколько мгновений смотрел на него снизу, пополз дальше и пропал. Время шло, хоть бы что-то где-то рядом хрустнуло, привлекло к себе внимание. Но нет, все та же тишина. Еще, как назло, сильно зачесалась спина, и рукой до того места не достать. И поэтому в поисках какой-нибудь толстой и длинной веточки, Михаил и проморгал появление около Виктора незнакомого мужчины. А когда увидел его, чуть не выдал себя вскриком.
Мужчина был одет в легкую куртку и штаны цвета хаки. Полноват, роста невысокого, все лицо покрыто седовласой бородой. И что удивило, на ногах у него не резиновые сапоги, а стоптанные кирзовые. Он тоже тихо передвигался, постоянно оглядываясь, внимательно осматриваясь по сторонам. Второе, что не меньше удивило, если он кого-то здесь ждет, и, скорее всего не друзей, то почему-то без оружия.
К Виктору он не подошел, а направился к тому кустарнику, из-за которого минут десять назад выходила копылуха. Присел, начал что-то осматривать на земле. Видно, что-то, что он искал на земле, для него очень важно. Может, следы ищет, а может то, что потерял именно здесь. Скорее всего, так и есть, встал на колени и начал руками ощупывать мох.

«Кто же ты, Гошка или Смрад?»

Вскоре, из-за того же кустарника появился и второй человек, копия в копию похожий на первого. Видно близнецы, хотя, кто его знает, может, просто они чем-то по своим фигурам похожи друг на друга. Плюс, у обоих одинаковые бороды, с тридцати – сорока шагов нелегко в этом разобраться.

Первый, подняв голову, что-то тихо сказал своему товарищу. Тот не ответил, но тоже стал внимательно смотреть на землю и ходить вокруг своего напарника, шелуша мох ногами. Так они передвигались на том месте на меньше пяти минут, но, видно, ничего не найдя, снова углубились в лес.

Что же они там искали? Об этом Михаил узнал чуть позже, когда к нему сзади подполз Чиж. Они искали затвор от карабина.

- Похоже, что вот-вот у них будет разборка, - прошептал Владимир. – Направились в сторону нашей избы, а там уже орудуют те двое.

- И что?

- Что, что, Витьку, похоже еще рано снимать. Он жив. Я к нему подполз, спросил как он, он что-то промычал, мол, все нормально.

- Не понял?

- А что тут понимать, - взорвался Чиж. – Кляп у него во рту. И не в крови он, а весь в глине. Те, похоже, взяли его у сруба, там все раскидано. Хотя, зачем им было тогда его сюда тащить, на самое видное место?

- Чтобы нас выманить.

- Может, может, оладь им в морду? – снова не сдержался Чиж. – Неужели их здесь всего лишь четверо?

- Судя по разговору тех, так.

- Да, да, и навряд ли они с нами играли. Похоже, они постоянно были нашими тенями. Вот только в чем вопрос, они пришли сюда со мною, или с тобою.

Выстрел, раздавшийся в глубине леса, вспугнул Михаила с Чижом. И те тут же, без разговоров кинулись к дереву с привязанным Виктором.


- 2 –

- Ну, ну! – Чиж до боли сдавливал локоть Михаила.

- Охраняй. Я не знаю, удастся ли. – Филиппов развел руками. – Только, если что, не трогай ни меня, ни Витьку, - и, скинув с локтя руку Чижа, попросил, - отползи подальше, мало ли что.

Последний выстрел не давал Михаилу возможности сосредоточиться. Кому он был предназначен? Дружки со своими братанами Гошкой и Смрадом разобрались, или наоборот. А может… Но Виктор здесь.

У Воробьева начали синеть и проваливаться щеки. Дыхание стало прерывистым. Перевернул его на бок, потом на спину и под голову подложил обломанную ветку.
«Что нужно еще сделать? Что? Что? О Боже. О, Дева Мария, помоги, ведь этот человек ни чем перед вами не виноват. Он историк. О, Дева Мария!»

Михаил, приподняв свои руки, направил ладони в сторону Виктора, и начал водить ими вдоль его головы. Руки дрожали, по привычке, через несколько секунд, развернул их себе, стараясь тыльной стороной ладони поймать ответный сигнал – тепловые волны, отразившиеся от тела Виктора. Но не было ничего, словно и не должно было быть.

«Почему так? Что нужно делать? Что?»
Дрожь усиливалась в руках.  Голова Виктора съехала с ветки, из его рта покатилась капля слюны и упала на мох.

- Витенька, Витенька, ты где? – шепча, подался к телу товарища Михаил. – Проснись, проснись…

Перед глазами стало темнеть. Вернее не темнеть, а мутнеть. Воздух терял свою прозрачность, как вода в мясном бульоне, напитываясь серым веществом, исходящим от мяса. Очертания окружающих деревьев и кустарников также, как неочищенный виноградный сахар, растворялись в воздухе, образовывая вокруг себя серую массу.
Лоб стал тяжелым, и руки, которыми хотел поддержать голову. Веки отяжелели и сомкнулись…

Холод разбудил Михаила. Он открыл глаза и, щурясь, следил как солнечный луч, напоминающий кисть, направляемый чьей-то невидимой рукой, начал стирать перед его взором серую мглу, как с запотевшего стекла. Все начало становиться прозрачным. Небо покрыто светлой лазурью, земля - серебристым мхом, по которому мягко ступает в его сторону красавец олень. Его ветвистые рога завораживают своей необычной красотой. А рядом с ним идет статный человек, одетый в расшитую синими и красными узорами белую одежду. Это хант или манси. Михаил до сих пор не знал, есть ли какие-то отличия в чертах лиц этих людей, как и у ямальцев с ненцами. Да это его никогда и не волновало, так как ко всем он относился ровно, с уважением. Это народы, на земле которых он живет. И что приятно, эти народы также хорошо относились к людям разных национальностей, приехавших сюда из России, Украины, Азербайджана. Всегда привлекала их радостная и доброжелательная улыбка, как и сейчас у этого человека.

Добрый день, - поклонился подошедшему ханту Михаил. – Здоровья вам.

- Спасибо тебе, путник, - в ответ поклонился тот.

«Интересно, - отметил про себя Михаил, - малица как малица у ханта, а сделана из какой-то незнакомой ему материи, не из шкуры животного. И лицо у ханта чуть-чуть похоже на лицо Унху. – Не ты ли это охотник Унху?»

Словно услышал его подошедший хант и, улыбнувшись, покачал головой.   

«И не Ямишкин ты?»

И снова, словно услышав вопрос Михаила, покачал головой хант.

- Кто вы? – прошептал Филиппов. – Хозяин?

Хант покачал головой.

- Пустите меня к Виктору, - показывая рукой на тело лежащего под серым пологом Воробьева, попросил Михаил. – Или помогите, нужно отвести этого человека к доктору, чтобы спасти его.

Но хант, словно не понимая его просьбы, продолжал, улыбаясь, внимательно смотреть на Михаила.

- Я вас прошу, - настойчивее попросил Михаил. – Вы, Нуми-Торум?

Услышав эти слова хант, заулыбался, и, покачал головой. И только сейчас Михаил увидел, возраст у этого незнакомого ханта намного моложе, чем показалось немножко раньше. И волосы на голове и бороде у него совсем не седые, скорее всего, это так ему показалось из-за солнечных лучей, слепивших его.

- Перед тобой Митр-Сусне-хум, - кто-то невидимый прошептал Михаилу в ухо. - Это младший сын Нуми-Торума, наблюдающий за миром нави и яви...

- Ой, - испугался Михаил, и тут же стал на одно колено перед хантом.

- Есть у Нуми-Торума шесть сыновей…-  продолжал говорить тот же голос. 

- Митр-Сусне-хум, - не слушая невидимого подсказчика, Михаил кинулся в ноги к ханту. – Извини нас, что потревожили ваш мир, - запричитал Филиппов. – Я знаю, что Бог есть один. Твой отец Нум-Торум, это одно из лиц Божьих, - внимательно всматривался в глаза ханта, но никак не мог их рассмотреть, какие они. - Я прошу тебя, Митр-Сусне-хум, прости меня и моих товарищей, Виктора и Чижа. Мы больше не будем тревожить духов вашей земли.

Свежий воздух обдал лицо Михаила, и, выше подняв голову, он увидел перед собой склонившегося ханта.

«И какой ты большой», - возопил про себя Михаил, и, открыв рот, внимательно осматривал его лицо. Оно было необычным, будто не из кожи, а из воздуха и теней.

- Митр-Сусне-хум, открой полог, я заберу тело Виктора, только верни в него и душу, прошу тебя - с мольбой смотрел на сына Нуми-Торума Михаил.

- Не помогайте Пэхт-ики возрождаться, - зашумела листва.

С испугом осмотрелся по сторонам Михаил, и нагнул голову ниже, чтобы не поцарапаться иголками свисающей над ним сосновой ветки.

И голос, вроде, как человеческий звучал, а шел от шелеста сосновой ветки. Удивительно.

- Разве это возможно? – удивился Михаил.

И тут же поднялась вокруг него буря, выдергивающая деревья из земли, поднимающая и закручивающая в своих вихрях песок и торф. Черным стало небо, и озарилось оно сильными всполохами пожара. И, поднимаясь выше и выше, увидел Михаил, что огонь этот был всего одним из маленьких костров, горящих вокруг истукана, вылезающего из болота, с огромными рогами на голове. И лазают вокруг него огромные жуки, скорпионы и сороконожки, черви и змеи, пожирающие с хрустом друг друга. И летают вокруг него не птицы, а горгульи, летучие мыши с огромными клыками, торчащими из пасти.

И поднял свой посох Пэхт-ики, ударил им он о землю, и содрогнулось она, трещины пошли в разные стороны, из которых взметнулось пламя, и полезли черными волнами более страшные чудища, рогатые ящеры, выдыхающие пламенем драконы, черные змеи. И замерли они перед своим хозяином…

- Нуми-Торум!

Вздрогнула земля, и из трещин ее начала выходить кипящая, пылающая магма.

- Нуми-Торум! – трещали от огня горящие древесные ветки.
И небо озарилось ярким белым светом, и молния ударила в истукана и вогнала его, прямо на глазах Михаила в болото…

…Открыл глаза Михаил, и замер. Снова перед ним стоял хант с оленем, и вокруг него сиял белесый мох-ягель.

«Страшную картину ты показал мне, - подумал Михаил. – Великою силою ты обладаешь, Митр-Сусне-хум. Фантастическою. Но мы не в том мире живем, который вам, Божьим силам подвластный. Мы, слепы к нему…» - почему-то стал возражать Михаил.

Улыбнулся хант.

- Вот твой мир, - зашелестели ветки, - и упал полог светло-серый, скрывающий тело Виктора.

Только вместо него увидел Михаил жуткую картину. На болоте, вокруг идола Пэхт-ики вырыта огромная яма, в ней плещется черная вода, и кипит она от человеческих тел, достающих из глубин болотных сачками грязь, и лезут на сушу. А там их поджидают другие люди, обрушивая на головы пловцов топоры, забирая сачки с грязью, промывают их в воде, и в сетках остаются сверкающие разными цветами камни.

- Страх какой! – воскликнул с испугу Михаил. – Не допусти этой бойни, Митр-Сусне-хум!

Услышав человеческую просьбу, Великий Хант обернулся к Михаилу и, покачав головой, показал рукой в сторону Виктора, который с ужасом смотрел на Михаила и кричал:

- Митр-Сусне-хум, не слушай его! Он не знает, что говорит! Это история древнего народа и ее нужно всем знать!...

- Миша, Миша, приди в себя, - кто-то шепча постукивал Филиппова по щекам, опрыскивая их холодной водой. – Миша, Мишенька!
Михаил открыл глаза. Перед ним было лицо Чижа.

- Вот, наконец, пришел в себя.

- А что?

- Да тут, как юла крутился, думал все, сбрендил.

В глазах Владимира таился испуг, лицо красное.

- Не понял, - встряхнул головой Михаил. – Что-то приснилось.

- Да часа два как с тобою маюсь. Те перестреляли друг друга. Все насмерть…

- Ты о чем это?

- Да пошел ты, - толкнув Михаила в грудь, Владимир встал на ноги. – Ты чего, мухоморов обожрался? Орал здесь что-то, руками махал! Оладь тебе в морду!
Михаил, закрыв глаза, приложил руки к вискам, которые сильно сдавливала какая-то сила.

- Миша, Миша? – снова присел рядом с Филипповым Чиж.

- Да пошел ты, - оттолкнул его от себя Михаил, и, согнувшись, как мог сильнее придавил своими ладонями виски, и, пытаясь настроиться, стал представлять, как он схватил змею, сдавливающую его голову, и потянул ее тело к себе. Змея шипела, стараясь не поддаваться силам Михаила, но он старался не поддаваться ее силе и продолжал стягивать с себя ее холодные, извивающиеся кольца. И, наконец, ему удалось сорвать ее с себя и бросить на землю. И упав, она рассыпалась на мелкие куски-льдинки, и стала превращаться в воду…

- Легче стало, - простонал Михаил, и, подняв голову, посмотрел на стоявшего над ним Чижа.

- А что с тобой было?

- Не мешай, - снова оттолкнул его от себя Михаил, и, найдя тело Виктора, став на колени, полез к нему. - Витя, Витя?

Он так и оставался под полупрозрачным светло-серым пологом. Но не спал, а был в полном сознании и с какой-то злой ухмылкой смотрел на Михаила.

- Витя!

- Не приближайся ко мне. Я тебя ненавижу! – закричал в остервенении Воробьев. – Ты, сволочь, и другого имени у тебя нет! Ты знаешь, что значит найти этот идол?! Да это же мировое открытие! Ну и пусть, пусть, черные следопыты пожирают друг друга, как змеи и пауки! Пусть! Туда им и дорога!

- Имя им убийцы! – повысил голос и Михаил. – Они же и тебя убьют, и меня, и других ни в чем не повинных людей!   

- И пусть! – затрясся всем телом Виктор. – Пусть убьют. Это история! Ты понимаешь, - и с силой оттолкнул от себя Михаила.

- Миша, Миша, Мишенька?

Холодная вода текла по лбу, лицу, освежая горячую  кожу.

- Открой, открой глаза.

Михаил, с трудом поднял голову с земли, и попытался приподняться. Руки Владимира помогли ему это сделать.

- Что? – немного приоткрыв глаза, Михаил посмотрел на Чижа.

- Это я у тебя должен спросить, что с тобою здесь происходит?

- Что?

- Что, что. Сам не пойму, кто тебя так саданул, что ты метров на пять отлетел от Витьки и шмякнулся об дерево.

- Это Витька меня…

- Да что ты говоришь? У тебя, что, крыша поехала? Он как лежал в забытьи, так и остался, а ты, как банка, которую ногой ударили, как пробка из бутылки шампанского, прямо улетел от него.

- Да ладно тебе выдумывать! – Михаил положил ладонь на затылок, и, почувствовав липкую мокроту, оторвал ее от головы, посмотрел. – Кровь?

- А я тебе о чем, экстрасенс ты чертов. Ну что, пришел в себя?

- Кто стрелял?

- Да это все те же самые, такую пальбу друг по другу устроили, оладь им в задницу…

- Фу-у-у, - вздохнул Михаил. – Одно скажу, Виктора нужно привести в себя и уходить отсюда, а то…

- Пробовал его привести в себя, ноль.

- Нужно уносить его отсюда, а то потеряем, - упираясь руками в дерево, приподнялся Михаил… - Те, как, живы?

- Не проверял. Двое лежат на краю болота. Все что знаю.

- Тогда так, Вова, ты, будь другом, всю нашу амуницию сюда тащи…

- Нет, и не проси, - обрезал Чиж. – Я в избу не пойду, и тебя не пущу.

- Почему? – удивился Филиппов.

- Что-то там нечисто, - и приложив палец к губам, Владимир замер к чему-то прислушиваясь.

Звук летящего вертолета нарастал. Темно-серая винтокрылая машина вышла из-за сопки и на бреющем полете пошла по краю болота, удаляясь от схоронившихся в кустарнике Михаила, Чижа и Виктора.

- «Eurocopter» Балабановский, прошептал Чиж, - оладь ему в почку.

- Бориса Пантелеймоновича? – переспросил Михаил, провожая глазами быстро удаляющуюся от них винтокрылую машину.

- Только у его такой, шестиместный. Своих ищет.

- Пошли! – поднялся Михаил, и, уложив на плечо тяжелое тело Виктора, встал в полный рост и потащил его в лес.

- Ты куда? – попытался остановить Филиппова Владимир.

- Бери все что есть: ружья, патроны, и что-нибудь поесть не забудь взять, да и спички. И топор тоже. Я буду в низине. Слева от ручья, на обрыв с той стороны зайдешь, на самую вершину. За ним яма, вся в кустарнике. Лезь туда, там старая кузня. Всё! – наставительно поставил ударение на последнем слоге Михаил. – Вперед!

- 3 –

Память Михаила не подвела. Справа от огромного бревна нащупал железный рычаг, и потянул его на себя. Дверь не поддалась. Собравшись с силами, попробовал еще раз потянуть на себя рычаг. Спасибо Чижу, вовремя подоспел, и уже порядочно сгнившая дверь – огромное корневище осины - поддалось и сдвинулось. Щель была небольшой, но ее вполне хватало, чтобы втиснуться в нору.

Запах внутри кузни был кислым, нежилым. Закрыв нос, Михаил, сделав несколько шагов вправо, нащупал чуть выше себя еще одну железную палку и повис на ней всем своим телом. Она поддалась, сдвинув ставни. В образовавшуюся щель пробился неяркий свет, а за ним и потоки свежего воздуха, прогоняя сквозняком скопившиеся запахи внутри подземелья.

- Тащи Витьку сюда, - приказал Михаил, а сам, сделав еще несколько шагов влево от двери, снова повис на железном рычаге, торчащем из стены. Он легче поддался, открыв еще одну створку.

Свет освещал только небольшую часть подземелья. Михаил помог Владимиру уложить тело Виктора на широкую столешницу.

- Она железная, потом принесем веток, чтобы не простыл Витька, - шептал Михаил. – Дай спички, - и удалился в темноту.

Чиркнув спичку о коробок, он поднес ее к свечке, и, прикрывая ее рукой от сквозняка, поднял вверх.

- А-а, вот где она, - слышал шепот Михаила Чиж. И через несколько секунд тусклый огонек вверху у потолка начал разгораться сильнее и сильнее. – Живой, значит! – усмехнулся Чиж. – Жить будем…

Чиж быстро привык к тусклому свету, и, не спуская глаз с Михаила, слушал его рассказ, где и что расположено в кузне.

- Откуда… ты про все это знаешь? – не сдержался Чиж.

- С моё поживешь, узнаешь! – улыбнулся Филиппов. – Я же вам говорил, что те дни, когда был без сознания, провалился в другой мир жизни, то есть сюда, лет на двести-триста назад, может, меньше.

- Вам с Витькой в этом везет. Только, видно, меня судьба пожалела, - отмахнулся от Мишкиных слов, как от назойливой мухи. Чиж.

- Здесь хозяином-кузнецом был, по имени Ретиша, а меня звали Ферапонтом. Топили печь на дровах, угля не было. Там, где ты стоишь, болванки. Да не болваны, а болванки из золота, меди, железа. Что на меня так смотришь?

- Вот эти железяки - золото? – присвистнул Чиж.

- А что же ты думал, Балабанов зря что ли сюда сейчас прилетел. Впереди у нас война, кто выживет, не знаю.

- Я сейчас! – воскликнул Чиж и полез наружу.
Вернулся он быстро, заталкивая впереди себя в кузницу два рюкзака и ружья.

- А спать здесь можно?

- Да, - успокоил Чижа Михаил. – Главное, чтобы потолок не обвалился на нас. Если здесь все сделано, как задумывал Ретиша, то не обвалится. Потолок из бревен огромных, и уперты они на такие же толстые бревна и железом обвязаны. Вроде все так, - ощупывая угол, прошептал Михаил. – Но я не участвовал уже в этой работе, а скорее всего настоящий Ферапонт, в которого я временно вселился, так получается. Его молния саданула, он долгое время был в забытьи, и моя душа здесь оказалась, когда я был в бессознательном состоянии. Витька прав, здесь что-то все не так. Может, действительно время проваливается, и мы гуляем туда – сюда.

- Сочинитель.

- Да мне плевать, что ты думаешь, - огрызнулся Михаил, и, упершись руками в стену, начал давить на нее всем телом.

Свет от свечи в это место почти не попадал, и Чиж, как не пытался, не мог четко рассмотреть, что там делает Михаил, а спрашивать стеснялся.

- Ага, вот где наш секрет, - вздохнул Михаил. Что-то заскрежетало, и он тут же, чуть не провалился в стену кузницы. Это была дверь в другое помещение. – Здесь у него были и склад, и спальня, и столовая. От рыбы, которую использовали для свечей, ничего не осталось, - говорил Филиппов, скрывшийся за дверью. – Вова! - окликнул он Чижа, - Ты свеч случайно не захватил с собой?

- Так, кажется да, - раскрыв один из рюкзаков, начал копаться в нем Чиж. – Вот есть, с десяток.

- Ты – умница! – радостно воскликнул появившийся у двери Михаил.

- А, если уж так пошло, то, скажи-ка, где ж вы рыбу брали?

- За сопкой река. Рыбная, скажу тебе. Щуки уйма, чебак до полкило доходил, сорога
– еще больше. Меня конечно, это удивило первоначально. Ведь, что ни говори, эти болота, видно, еще лет сто назад до того времени, когда я туда попал, были озерами. А потом, ну, может, землетрясение какое-то произошло, или еще что, река меньше стала.

- Как так? – удивился Чиж.

- Да очень просто. Или на несколько рукавов разделилась, а некоторые из них в земную глубь уходят.

- А-а. Погоди-ка, вот что интересно, та река, скорее всего и сохранилась. Когда по следу лося раненого ходил, то меня что, оладь им в голову, заинтриговало, на болоте полосой идут лужи.

- И?

- А что «и». Так я сразу подумал, на такая ли это река, как Золотая. Та, что выходит из Аранга-тура и впадает в Конду?

- Ну, эта, если так, то впадает в Эсску, как Большой и Малый Вой. А дальше что?

- Этот ручей, похоже, и есть Большой Вой.

- Почему?

- Слышал, что Балабанов в прошлом году на Большом Вое организовал себе угодья. А Витька-то здесь уже давно что-то искал. А слухи про Золотую бабу по всей округе ходили.

- Вот как!

- А ты думал. Да и я в том числе поверил ему, что места не хожены, а то бы не поддался его уговорам, оладь им...

- Да уж. Теперь мы все смертники. Считай, что Витька здесь открыл новый Клондайк. У государства навряд ли найдутся деньги, как и желание, эту территорию сделать закрытой. А почему? Да потому что это дело чиновников, которые захотят тоже на этом костре свои ручки погреть. Ну а, братки, пока бумажки будут из кабинета в кабинет ходить, здесь все экскаваторами за несколько лет все перероют.

- А-а, если так, то согласен, - прошептал Чиж.

- Думай, Вова, думай, как нам уйти отсюда. Времени нет.

- 4 –

А прав был Чиж, где-то после полудня вода в ручье стала подниматься. Потихонечку, потихонечку, закрыла сантиметров на десять торчащий пень, около которого лежал Михаил, проверяя уровень подъема воды. Если судить по рыжеватым отметкам, оставленным на нем водой, то всего-то на сантиметров двадцать она поднимется, не больше. А этого будет вполне достаточно, чтобы вода накрыла мох на болоте, и дала им возможность не потерять русла Воя и выйти на зимник. Если все так и получится, то через два-три дня они окажутся дома, свербела мысль у Михаила, то есть, будут спасены.

Но при этом его удивляло и другое, как быстро смог Балабанов встать на ноги? С тех пор, как он его лечил, прошло не больше полутора недель. Видно зов золота, богатства все же существует. Кто как его слышит. А у этих нюх на него, как у самых лучших поисковых собак. А вместе с тем им-то - Виктору, Михаилу с Чижом - осталось жить здесь не больше одного-двух дней. Это Михаил понял сразу, когда услышал, как Балабанов давал приказ своим бойцам привезти сюда на Ми-8 несколько групп с собаками. Понять, для чего они ему нужны, не трудно. Виктора с его друзьями найти, и спрятанные находки. Это точно!

Плавный растяжный звук, раздавшийся вдалеке, привлек внимание Михаила.

«Ий-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у».

Что это?

 «Ий-й-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у».

Как он знаком ему. Неужели это тот самый невидимый шаман снова зовет их к себе? Подумав об этом, Михаил вздрогнул. Он прекрасно помнит, что с ним произошло после этого зова, он провалился во времени и попал к Ретише. Нет, нет, только этого ему еще не хватало.

- Кэг, кэг, кэг, - где-то в высоте раздавался четкий клекот ворона.
Михаил поднял голову и с трудом различил его в лучах солнца, начавшегося спускаться со своего зенита.

Клеканье птицы нарастало. И второе, что заметил Михаил, звук варгана остался, но он стал тише, намного тише.

«А, может, его и нет? Может, это ему просто все кажется?»
Михаил отполз в кустарник, и, вскочив на ноги, быстро побежал к кузне.

Чиж за это время, пока Михаил ходил проверять уровень ручья, заготовил уже с десяток стволов молодых сосен и скреплял их скобами, изготовленными в давние времена Ретишей.

- Три из них золотые, так что в накладе не останемся, - широко улыбнувшись, прошептал Чиж.

- А веришь, что живыми останемся?

- А то, оладь им в одно место! Ты это, Миша, не то что безверие, а даже мысль о плохом к себе не подпускай. Я сколько раз на косолапого ходил, а?! Бывало, все, вот он совсем рядом, еще секунда и тебя нет. Ан нет, живым оставался. То он за пень лапой заденет, а силы-то у него уже на исходе, пять-шесть пуль моих в нем. И сердце его в дырах, а идет. Упал, значит, мертв.

- А Витька?

- А что Витька. На плот его положим, да пару ружей с топором, и всё. Остальное здесь оставим.

- А если это не Большой Вой?

- Да хоть Средний. Все одно, Миша, он в речку по имени Эсс идет, - начал с растяжечкой говорить Чиж, словно и себя уговаривая в этом. – Ну, что стоишь, понесли, – и, приподняв одну сторону плота, ждал помощи Михаила. – Да нет, с этой стороны становись, боком его понесем.

- Понял, понял…
Плот не был тяжелым, принесли его к тому самому месту, где Михаил только что был, проверяя уровень ручья.

- Вот здесь его и положим. Теперь Витьку притащим сюда. Хоть бы только его собак сюда не потянуло сейчас.

- Почему?

- Да меток много я оставил с той стороны, спилов, когда сосенку валил.

- А-а-а.

- Бэ! Вот тебе и «бэ», - и Чиж пополз назад.

Тело Виктора было тяжелым. Они с трудом протащили его через узкий проход в кузню, положили на землю и начали перебирать вещи в рюкзаках.

- Кэг, кэг, - раздалось громкое карканье ворона. Большая черная птица села на вершинке и не боясь людей, остановилась, рассматривая, чем они внизу занимаются.

- Смерть зовет, - прошептал Михаил.

- Это с какой стороны смотреть, - возразил Владимир. – Если на это дело смотреть по-хантыйски, то она наш спаситель. У них Ворон, это как ангел, он защищает людей, прикрывает их от всякой напасти.

- А по-нашему, - перебил его Михаил, - он чует смерть, мясо, которым скоро полакомится.

- Только не говори глупостей, - снова возмутился Чиж. – Это галки там всякие так делают. А ворон, это чистых кровей птица. Если и будет падаль клевать, так только зимой и приходящей весной. А так он мышкует, как лиса.

- Кэг, кэг, - словно поддержал слова Чижа ворон.

- Во-от, и он так сказал, - заметил Владимир. – И вообще, Миша, не забывай о том, что я тебе только недавно говорил, не клич сам себе смерть. У нее-то слух хороший, а я еще пожить хочу.

- Да ладно, - отмахнулся Филиппов, стягивая рюкзак. И посмотрев на кучу оставленных вещей, вздохнул.

- Осталось ждать заката, и пойдем.

- А как будем в ночи узнавать русло реки, когда по торфу поползем?

- А очень просто, - улыбнулся Чиж, и достал из своего рюкзака несколько белых пенопластовых кусков. – Вот эти поплавочки нам обо всем и расскажут, только бы сильного ветра не было.

- Не понял?

- У ручья очень сильное течение, и когда вода поднимается над болотной травой, оно не спадает. Короче, Миша, оладь тебе по щеке, ты это, верь мне. Я и на Золотой так спасался, и на Щучьих озерах, когда попал в разлив. Их там, этих озер, знаешь сколько? О-о, кажется семь, и кругом болота одни. Но всех их соединяет вот такая речка, как Вой, или Золотая.

- Ладно, ладно, - поднял обе руки вверх Михаил, показывая этим, что соглашается с Чижом.

«Ий-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у», - снова Михаил услышал мягкий, переливчатый звук варгана...

- Вот видишь, снова шаман зовет нас к себе, - прошептал Чиж. – Значит, повезет нам.

- Кэг, - громко каркнул ворон…

- 5 –

Вода была холодной. Плот с трудом удерживал на себе тяжелое тело Виктора. В некоторый местах он цеплялся бревнами за траву, наклоняясь в этом месте и зачерпывал на себя воду.

Вой, ручей это, или речка - этот вопрос Михаила никогда не интересовал, только сейчас он задал его себе, но не Чижу. Мало ли как над болотом звуки разносятся. В горах они гуляют своими звуковыми волнами, то нарастая, то убывая. Это и понятно, кругом каменные стены, ветры, холодный, теплый воздух. А здесь местность открытая, воздух ночью охлаждается, а значит, и звук может нарастать, ему только подай холода, и он, как орел, взметнется в свои высоты...

А вот когда ногам дотрагивался до донного ила, Михаил сразу отрывал их, боясь, что начнет засасывать его, и плыл.

Упершись телом в очередной островок, Михаил быстро вскарабкался на него, и помог Чижу протолкнуть вперед плот с лежащим на нем телом Виктора.

«Хоть бы живым его доставить до дому», - подумал он.

И снова провалился в болотную жижу, и, затаив дыхание, чтобы не захлебнуться, аккуратненько подтянул к себе ноги, и оттолкнувшись ими от островка, вынырнул.
Сколько они уже продвигались таким способом, трудно сказать. Небо было звездным, луна тускло освещала своими невидимыми лучами болото.

И снова они уткнулись в остров.

- Наконец-то,  - прошептал Чиж.

- Что?

- А ты послушай.

Михаил напряг слух.

«Ий-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у», - отдаленный звук варгана стал нарастать. Или показалось?

- Что это, шаман рядом? – спросил он у Владимира.

- А это, может. Ты повнимательнее прислушайся.

- Ничего не слышу.

- Эх ты, как листва шелестит.

- О-о-о, - обрадовался Михаил, и тут же заметил, что его ноги упираются в твердый грунт. – А ручей-то идет дальше.

- А зачем нам речка нужна в которую он впадает? Нам земля нужна. Если не ошибаюсь, метров через триста будет идти железная дорога на поселок Агириш. Мы выйдем где-то в километрах двенадцати от дороги на Югорск. Вопрос в чем, они нас будут искать здесь, или нет?

- Если те четверо перестреляли друг друга, мешки с камнями и статуэтками около болота поставляли, то балабановцы нас уже «похоронили» вместе с ними.

- Хорошо если так, - шмыгнул Чиж. – Хватит болтать, давай помогай плот на берег вытаскивать. Куда бы Витьку уложить, а?

Берег был топким, состоял из мелкой поросли березняка, сосны. Ноша была очень тяжелой, и Михаил еле сдерживался, чтобы не замычать от боли в руках, понимая, что нужно выйти сначала на крепкий грунт, и только там положить на землю плот. Другого выхода нет, нужно раздеть Витьку и хорошенько растереть ему спину, чтобы разогнать кровь, дать организму согреться, дать жизнь.

Наконец выбрались на подъем, но Чиж не останавливался, а шипя: «Щас, щас, щас», - продолжал тащить за собой плот с Витькой, и державшим его МИхаилом.

- Всё! – резко остановился Владимир. – Опускаем плот.

Филиппов, обессиленный, сел на землю, и только сейчас обратил внимание на то, что вокруг рассвело и солнце уже начало подниматься над лесом.

- Ничего себе, - икнув, хриплым голосом, воскликнул он.

- Чего?

- Так утро уже.

- А-а-а, - значит приходишь в себя, это хорошо. Но раздевать Витьку не надо, так своими руками, как ты умеешь, кровь разгоняй. А чай, нет у нас ничего. Ладно, посидите, я осмотрюсь, где нам затаиться, - и пошел назад, к болоту.
Михаил не стал его окликать, зная, что Чиж не запутался. Охотник он, медвежатник, а у таких людей психика железная.

Через несколько минут Чиж вернулся.

- Километров шесть прошли, не меньше, - прошептал он.

- Ничего себе! – удивился Михаил.

- Мало. Для вертолета Балабанова, минуты две-три лету. – Если найдут нас, то, Мишенька, наша песня спета. Это точно! Ладно, сейчас осмотрюсь, отдохнем немножко и решим что делать.

«Ий-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у», - совсем рядом раздалась музыка варгана.

Михаил, услышав его, вскочил на ноги, и стал осматриваться по сторонам. Что-то зашумело над деревьями и с шумом село на ветку.

- Ой! – вскрикнул Чиж.
Ворон, севший на нижнюю ветку сосны, вдруг прямо на глазах, начал увеличиваться. Приподняв крылья, он спланировал на землю и продолжал расти. Михаил, отползая назад, уперся в дерево…

Ворон развернул крылья и вместо птичьей головы с клювом у него появилось лицо, вместо перьев – серую малицу, выделанную из шкуры животного.

- Ты понял? – спросил он у Михаила, пронзительно смотря на него.

- Понял, - с дрожью в голосе прошептал Чиж.

- Но Виктор-то причем. Вы же сами видели, - Филиппов начал сбивчиво говорить человеку-ворону. – Это же история…

- …Несущая смерть, - птичьим голосом зашипел шаман.

- Да о чем ты говоришь? – взорвался Чиж. – Мишка, да мне плевать, что думает Витька. Ученный нашелся. Тебе что, этих смертей было мало, хочешь наших, - ломая ветку в руках, вплотную подошел к Михаилу Чиж. – Да? Что жить надоело?

- Так, я что, против, - отползая от наступающего Владимира, прошептал Филиппов.

- И вы все забудете, кэ-эг! – взмахнул крыльями ворон.

…И тут же сильным холодным ветром обдало его лицо. Михаил прикрыл глаза, обтерся рукой и открыл их заново. А перед ним и нет никакого ворона. И сидит он не у болота, а у железной дороги, прямо у лесной тропки. Виктор, сидящий рядом, потянулся всем телом.

- Володя, - кликнул он Чижа, - ну, где ты?

- Так я сейчас, в машине порядок наведу и поедем.

- Тебе помочь?

- Конечно. Я же не знаю, как твои ящики укладывать.

- Во-от, какой сегодня я великий человек! – рассмеялся Виктор. – Миша, а ничего там нет, на Верблюжке, одна только посуда, угли и все-е. Сколько лет там топчусь, ищу, ищу, и ничего. Обидно просто…

- А в прошлом году у Арантура что-то нашли твои коллеги?

- Тоже самое, посуда.

- Это плохо?

- Да ты что, Миша? Это же находки мирового значения. Это же история целого народа. Им лет пятьсот-семьсот, понимаешь? Да, Вова, ты только их не укладывай вниз, я завтра за ними на джипе отца приеду и заберу.
Михаил, ничего не понимая, пошел к «Москвичу» Чижа.

- Вов, так что было-то? - и посмотрел вниз на свои кроссовки, сухие штаны, пощупал их рукой, от болотной жижи ничего и не осталось. Абыла ли она?

- Ну, а кто этому х-хмы… - и, сдавив губу, махнул рукой, - р-р-рю, смог бы это все перетащить сюда, - и указал на рюкзаки, небольшие ящички, стоящие друг на друге. Археологи, они и в Ханты-Мансийском округе археологи, их ни медведь не испугает, ни мошка с комарами, дай бы только что-то найти.

Михаил посмотрел в сторону железной дороги, поднял голову, и увидев парящего в небе ворона, подумал: «Неужели ты нас спас?»

- Кэ-э-ог, - откликнулся ворон.

«Ий-и-у-и-и-у-у-у, ий-ку-у-у, ий-ку-у-у».

«Что это, поезд или варган? – подумал Михаил.

- И на поезд успеешь, - окликнул Филиппова Чиж. – Как я и обещал тебе. Завтра тебя на вокзал подброшу, смотри не проспи! – улыбнулся Владимир. - А кода будешь на море с Зинкой купаться, не забудь и нас, побольше поплавай. И еще коньячка крымского не забудь прихватить с собой. А то только обещаешь им угостить.

- А вы ничего сейчас не слышали? – перебил Чижа Михаил.

- Опять он за своё, Вить. Да то не глухарь там парит, Миша, а ворон!

- Да я не об этом, - начал оправдываться Филиппов, - а…, - и увидев приближающийся к ним по железной дороге поезд, - вздохнул: «Покажется же, а? Вот тебе и варган».