Снег

 Я шёл к горе. Солнце сияло. Ветер гнул к земле, вырывал из рук лыжные палки, крутил в воздухе золотые вихри снежной пыли. Мне надо было съехать с короткого крутого склона.


 Гора смотрела на меня. Она была такая большая, что закрыла собою небо. Я не мог отвести глаз от белой вершины в чёрных оспинах каменных осыпей, а надо было смотреть под ноги.


 Лыжа воткнулась в твёрдый, как бетон, снежный заструг. Беспощадная инерция бросила тело вперёд. Я влетел грудью в носок собственной лыжи. Дыхание вышибло. Снег залепил стёкла маски. Стало темно как в сумерки. Время остановилось, и тогда сквозь боль в груди, я их увидел…

 Они были прекрасны, они были само совершенство.

 Снежинки. «Почему раньше я их не замечал?»- пронеслось в голове.


 Нет, конечно, я видел снег. Но снег всегда для меня был чем-то целым. Глубокий снег мешал идти, когда таял в ботинках - противным, ещё он бывал мелким или глубоким, сыпучим и твёрдым, свежим и старым.

 Снег мог лежать «доской», мог образовывать подобную затаившейся вражеской мине глубинную изморозь, способную сорваться лавиной даже от лёгкого шага.

 Снег мог «держать или «не держать» мои лыжи, быть скользким, или, как песок вредным.

 О, да, умом я знаю: снежинка - это шестилучевой ледяной кристалл, сформированный в процессе конденсации водяного пара. Я помню микрофотографии в учебнике физики. Но мертвые чёрно белые изображения совсем не походили на чудо, которое созерцали мои глаза в миг, когда дыхание остановилось.

 Я всё ещё не мог дышать, но страшно не было. Мысли неслись подобные снежному вихрю. Нет, много скорее.

 Мысль очень быстра. Когда долго идёшь ночью, между тем как заснёшь и потеряешь равновесие, умудряешься увидеть сон.


 Я успел подумать: «Чтобы стать прекрасной снежинкой, вода должна была остановиться. Моё сознание как изменчивая, суетливая вода не знает покоя, бежит, не замечая красоту, само не становясь красотой, стараясь поспеть за прихотливыми «хотелками» тела. Ладно ли это?»


 Я перекатился на бок, подобрал под себя ноги. Дыхательный центр отказывался работать, тогда я решил выдохнуть.

«Ха-ха-ха»,- стал выдавливать из груди остатки дыхания. Мои «ха» менее всего походили на смех, скорее на корчи, когда боксёру влепят «под дых».
 Недостаток кислорода в крови пробудил дыхательный центр. Нервный импульс прошёл по груди, потянул вверх зашибленные рёбра. «Дышу, как здорово!»- подумал я и очистил от снега лицо.


 Солнце тронуло щеку: «Вставай, чего разлёгся?»


 Грудь болела пару недель. На гору я всё же поднялся.


 Зачем я об этом написал? Вечером в зимовье я думал о снеге. Трещали дрова в печи. В тёмном прямоугольнике окна чёрные силуэты пихт упирались макушками в звёздное небо.

 «Снег — это смерть воды, или её существование в иной форме?- мысли текли неспешно, вязко, как замерзающая вода,- может смерть за нами приходит, чтобы высвободить из телесной оболочки снежинку души?»

 Ещё я думал: «Даже снег состоит из похожих, но неповторимых снежинок. А люди? Каждый из нас похож на другого и каждый уникален. Глупо говорить: этот народ лучше, этот хуже. Не бывает плохих народов, как не бывает плохого снега. Снег бывает разный. Этот мягкий и пушистый, а этого мороз и ветер сделали твёрдым как камень».


 Я ещё много чего думал про снег и людей пока не заснул.