Сторублёвка

        Случай этот произошёл незадолго до денежной реформы 1961 года. Мы как всегда играли во дворе, в этот раз в прятки, уже смеркалось, «жмурой» был Серый, мы с Булей побежали в одну сторону. Пробегая мимо помойки Буля на секунду остановился, и что-то поднял с земли, краем глаза, мне показалось, что это или большая марка или этикетка от спичечного коробка. Когда кон закончился, мы собрались у «жмурного» места, и я спросил Булю, что он нашёл. Он сказал: «Да, ничего», а я, что видел, что это была или марка или этикетка. Тут подключился Серый, он собирал этикетки от спичечных коробков, и тоже нажал на Булю, чтобы не жилился.
        Короче, когда весь народ начал на Булю давить, он вытащил из-за майки сторублёвую купюру, которая вся была в сгибах и была похожа на тетрадный лист в клеточку. Купюры до реформы, особенно стольник, были внушительных размеров и свернуть её до размеров этикетки, мог только тот, кто делал заначку, чтобы спрятать купюру или в носок, или в «пистон» - секретный карманчик в мужских брюках. Челюсти у нас отпали до земли, а глаза вылезли из орбит, это было богатство на грани фантастики, для нас рубль был мечтой.

        Буля спокойно положил купюру обратно за майку, мы ждали приговора. По общепринятым понятиям, свалившейся халявой, настоящий пацан должен был поделиться с друзьями. Но Буля молча пошёл домой, даже не закончив игру. На следующий день, с утра, он снова молчал, и тогда мы, не сговариваясь, устроили ему бойкот. Целый день он подходил то к одному, то к другому, все молчали и делали вид, что его не замечают. Под вечер, уже темнело, мы собрались в кучу, чтобы потравить обычные страшилки, Буля подошёл к нам и сказал, что он отдаёт свою сторублёвку на общие расходы.
        Мы его на радостях потискал немного, а потом целый месяц, всей компанией, ходили в кино, ели мороженное, пирожные и пили лимонад от пуза. Больше, сколько я помню Булю, Царствие ему Небесное, он от друзей ничего не зажимал. Мы, сопляки, не знали тогда, что существуют на Земле подлость, предательство, зависть, для нас, на тот момент, главным грехом была жадность.