Привычка к вранью

Большая часть коммуникаций протекает в бессознательном вранье друг другу, эта привычка складывается еще в детстве, потому что цель коммуникации это завоевать внимание. Привлечь внимание важно в эволюционном плане, это доставляет удовольствие. Возможно механизм заложен в процессе вскармливания - самым активным малышам достается больше молока и ласки.

Помню, как в детском саду собирал вокруг себя толпы детей, рассказывая им небылицы из жизни выдуманного мною героя-гипнотизера. Филипп Сигал внимательно прислушивается к рассказу и внезапно на слове «Сука!», которое в сердцах произносит мой герой, срывается и бежит к воспитательнице, чтобы доложить ей о том, что я «говорю глупости».

Кто из нас был большей сукой я не знаю. Рассказывать детям глупости действительно нехорошо, но и стучать на товарища тоже не самая лучшая практика. С Филиппом у нас была постоянная конкуренция, в которой чаще всего он терпел поражение, поскольку был не слишком популярен. Признаюсь, в этом была и доля моей вины, стоило ему появится на площадке, как по моей команде дети бросались от него в рассыпную кто куда. Филипп бегал по площадке страшный как Франкенштейн и ревел медведем. Он и на детских утренниках всегда появлялся в костюме «косолапого», я же почему-то оказывался зайчиком, возможно по финансовым соображениям – костюм зайца не требовал больших вложений – обычные шортики с белыми гольфами, чешки и обруч на голове, с прикрепленными к нему бумажными ушами.

Как-то спустя несколько лет после выпуска из детсткого сада я повстречал Филиппа на улице. Он обрадовался встрече, рассказал, что уже курит со взрослыми пацанами, а после позвал к себе в гости. Некоторое время он развлекал меня рассказами об обезьянке, которая жила у них в квартире и учиняла страшные беспорядки, а потом внезапно затеял со мной борьбу, надеяся одержать реванш за все свои поражения в детском саду, но я вышел из схватки победителем, что расстроило моего товарища настолько, что он не хотел меня выпускать из дому, и мне пришлось дожидаться прихода его родителей с работы, которые открыли мне дверь и я наконец обрел свободу от дружеских объятий Филиппа. Странно, но больше его я никогда не встречал, я даже не смог найти следов его пребывания на этой Земле в интернете, он исчез, растворился, уехав, должно быть, как и большинство его сородичей, проживающих в Никополе, в Израиль.

Туда же уехал, вероятно, и мой школьный приятель со странным именем Юра Цукер Красный, неожиданно прославившийся тем, что единственный со всего класса написал сложную контрольную по математике на пятерку, хотя до этого момента учился весьма посредственно и казался туповатым. Затем он еще раз написал контрольную на отлично, но потом, под грузом общественных ожиданий, неожиданно сорвал очередную министерскую контрольную, порвав листы в клочья и, выпрыгнув из класса в окно, прямо во время экзамена. Никто из детей не смеялся над этой  вспышке безумия внезапно прославившегося школьника, каждый извлек из нее для себя урок и больше никто из класса никогда не лез в герои, полагая любое отличие чем-то вроде свалившегося на тебя несчастья. Мы дружно всем классом, а может и всем поколением сразу, не сговариваясь, сваливались в серость середины семидесятых, где пребывали в уюте и комфорте скатанного в шерсть бытия, из которого никто по доброй воле не показывал и кончика своего носа, даже если он был чуть длиннее, чем у остальных.