Тритя и Щер в поисках чего-то нужного

Превращение

Молодому тритону по имени Тритя не было ещё и двух месяцев отроду. Однако он чувствовал себя много пожившим и уставшым. Ещё неделю назад он дышал жабрами и плавал в пруду вместе с головастиками лягушек. Жабры свешивались с его тела. Они были похожи на рыбьи плавники или стрекозиные крылья.  Тритя с удовольствием  шевелил ими и легко плавал в своём родном пруду. Он  ловил  мелких водяных рачков, играл  со своими братьями и сёстрами, особенно с сестрёнкой Тритоней.
Но вот совсем недавно его жабры  перестали шевелиться, а потом и совсем отвалились.  Тритя стал дышать как-то по-другому. От неудовольствия он даже съел свои упавшие на дно жабры.  Ему пришлось выбраться на берег.

 Сначала на суше ему было трудно дышать и передвигаться. Сейчас дышать стало легче. Но ползать по земле  было ещё очень непривычно и тяжело.  И добывать себе пищу здесь было гораздо труднее, чем в воде. Почти все червяки и личинки насекомых, которых ему хотелось съесть, двигались быстрее, чем в воде. А может быть, ему это только казалось, потому что сам он ползал ещё неуверенно и быстро уставал.  Тритя боялся сухости,  поэтому  любил жить ночью, а днём  старался не отходить от пруда.


Знакомство

Уже несколько дней стояла жаркая сухая погода. Берег пруда быстро высох. Вода всё дальше и дальше уплывала от берега.  Наконец, Тритя перестал её видеть и ощущать. Он знал по своей прошлой водяной жизни, что где-то дальше от берега пруд был глубоким.  Чтобы преодолеть скудость  воды, надо было, наверное, искать это глубокое место.  И вот в одно замечательное утро… Оно  было, действительно, замечательным: погода стояла тёплая, но сырая, иногда шёл мелкий дождичек. Солнце не сушило Трите кожу,  и он решил отойти от пруда немного дальше, чем обычно. Сначала он пополз напрямик, по бывшему дну пруда.  Но это оказалось слишком тяжело:  мешала густая осока и липкая грязь. Тритя пополз к невысокой продолговатой горке. Эта горка оказалась старым бревном.  Бревно с боков заросло зелёными мхами.

Тритя уже собирался обогнуть бревно, когда  на вершине бревна показалось какое-то существо, немного похожее на тритона. Это существо и Тритя удивлённо посмотрели друг на друга, потому что никогда в своей жизни не видели ничего подобного.
- Ты кто? – спросило существо Тритю.
- Я – тритон, меня зовут Тритя, А ты кто7
- Я – ящер, меня зовут Щер.
- Ящерица? – уточнил Тритя.
- Я же тебе сказал, что я ¬Щер. Странно, что мы с тобой встретились: я люблю свет и сухость, а ты, кажется, сырость. Так?
- Да, ответил Тритя. А ты где живёшь? Я  жил у берега пруда.
- А я там, выше, в дровах.  Они лежат на солнечной стороне, их давно уже никто не берёт. Там сухо, тепло и спокойно. Так почему ты, Тритя, говоришь, что жил? А теперь ты где живёшь?
- Там всё высохло.  Поэтому я ищу другое место для жизни. На другой стороне этого Зелёного пруда,  я знаю, есть глубокое место.  Я иду туда.
- Это далеко?
- Не знаю, но надо идти, иначе я весь высохну.
- А я ищу волшебное зёрнышко – сообщил вдруг Щер.
- Что это такое?
- Если его съешь, можно вырасти до размера этого бревна, а то и ещё больше.
- Кто тебе сказал?
- Воробей, а ему – ворона.  Я не поверил, а он как заверещит: «Я потом сам видел, как Петр Первый (это – главный петух на дворе) поклевал что-то особенное и пропал. А через день на дворе появилась огромная птица с длинной шеей.
- Значит, не только рост увеличивается, но и шея?
- Всё увеличивается – подтвердил Щер. – Представляешь, нам тогда не будет страшна даже змея-гадюка.
- Козюля? Здорово! И до воды тогда можно добраться гораздо быстрее. А что это за зёрна?
- Воробей что-то чирикнул, но я плохо понял. Кажется, это семена травы, которая называется озерный лопушник. А иногда его называют бобряк.
Тритя удивленно возмутился:
- Так что же нам искать: лопушник или боб… как там дальше-то?
- Бобряк. И это одно и то же.
Тритя лег на мох и долго молчал. Потом задумчиво проверещал:
- Если говорят «озерный лопушник», то, значит, он в воде живет. Может быть, даже в нашем «Зеленом пруду». Пойдем, куда и хотели. Может быть, мы там не только глубокую воду, но и этот самый лопушник найдем.
- Пойдем – ответил Щер – или бобряк.
Тритя помотал головой, но ничего не ответил. Они поползли вдоль берега, который был не близко, но они чувствовали влажность пруда и легко держали нужное направление.


Большой жаб

Обогнув большую дернину осоки, Тритя и Щер увидели на своём пути Большого Жаба. Тот своим длинным внезапным языком ловил и ел мелких мушек.
– Ты не мог бы подвинуться и пропустить нас? – спросил Щер.
– Нет.
– Почему это?
– Потому что я – руководильник окрестной местности.
– Зачем надо быть кому-то руководильником здесь? Разве пруд и его окрестности не принадлежат всем? – спросил Щер, а потом добавил:
– А с чего ты решил, что стал руководильником?
– Потому, глупое ты животное, что я здесь самый сильный.
Тритя не выдержал и вмешался в разговор.
– У тебя и рук-то нет, чем ты будешь водить-то? Лапами? Тогда ты должен называться лаповодильником!
Щер предложил:
– Давай, жаб, лучше помоги нам восстановить запруду у пруда. В ней, наверное, большая дырка, раз столько воды убежало куда-то. Бобров тут нет, а нам с Тритей  тяжело будет. А ты ¬ гораздо сильней нас; втроём дело пошло бы быстрее.
– Нет, я сам не могу, мне надо руководить; это значит – организовывать работу.
– Вот и хорошо: давай, сделай это!
– А кого?
– А кого ты, как это… лаповодишь-то?
– Ну, молодняк всякий… жабёнков там разных, лягушонков…
– Если не знаешь, тогда дай пройти, мы сами попробуем.
– Ну, попробуйте… Я пока мух половлю.
Тритя и Щер проползли мимо Большого Жаба и углубились в  траву. Но не пройдя и двух шагов, Тритя задумчиво остановился.
– Ты что? – спросил его Щер.
– А может быть, Жаб про лопушник что-нибудь знает?¬ Давай спросим.
– Ладно – ответил Щер. – давай вернёмся.
Жаб сидел всё на том же месте.
– Жаб, а Жаб – спросил Щер – ты не знаешь, где растёт трава лопушник?
– Знаю – ответил Жаб. – Только его у нас зовут белыми курочками, или ещё балаболкой.
– Где это «у нас»?
– Около этой лужи.
– Какой лужи? – удивился Тритя.
– Которая здесь, около меня постоянно бывает. Правда, теперь она высохла.
– А где же эти «курочки» растут? – поинтересовался Щер.
– Там, где много воды.
– А в пруду они есть?
– Надо спросить у тех, кто там бывает.
Тритя и Щер закричали почти одновременно:
– Ты же руководильник!
– Да, поэтому мне обязательно должны ответить.
– Кто и когда – уныло спросил Щер.
– Вот пойдут дожди…
Не дослушав Жаба, Щер и Тритя двинулись дальше.


Чесночная Клава и журчалка Жура

Щер и Тритя долго шли среди темноты травяного мира, пока, наконец, не выбрались на небольшую песчаную поляну. Посреди её виднелся небольшой холмик. Щер шёл впереди. Вдруг он услышал позади шум. Обернувшись, он не нашёл Тритю.
Холмик, мимо которого он прошёл, стал совсем низким. Щер понял, что Тритя куда-то провалился.
¬¬– Тритя!? – крикнул Щер. – Где ты?
Никто не отвечал.
–Эй, кто-нибудь! Сюда! Сюда!
Сзади раздался кошачий голос:
– Это ты кричишь?
Перед Щером стояло существо похожее на лягушку.
– Я. А что? Ты – кто? Жаба или лягушка? А где кошка?
– Слишком много вопросов. Зачем кричал?
– Тритя провалился в эту песчаную кучу.
– Это – кротовина, тут крот рыл землю. А кто такой Тритя?
– Это мой друг тритон. Как мне его спасти, не знаешь?
¬– Это – по моей части. Сейчас.
Жабо-лягушко-подобное существо с кошачьим голосом подошло к ямке, на которой когда-то стоял Тритя и стала рыть задними лапами песок: сначала одной лапой, потом другой. Уже скоро появился хвост Трити, а потом и сам он.
Щер спросил друга:
– Ты как туда свалился?
– Не знаю: шёл по краю этой горки и вдруг… и всё.
– Скажи спасибо вот ему. – Щер показал носом на существо. – Как тебя зовут?
– Я – чесночница, а зовут меня Клавой.
– Ты похожа на жабу, только кожа толще и картинка на коже другая. И пахнешь, вроде бы, чесноком.
–¬ Не в этом дело! Мне вода редко когда нужна.
– Это всё равно! Главное – спасибо тебе за помощь.
– Ладно. Куда путь держите?
– К той стороне пруда. Там будем искать лопушник или бобряк – ответил Щер. – У него есть что-то, что нам поможет стать большими и даже превратится в кого-то другого.
– Зачем вам это надо?
– Интересно. И потом можно будет не бояться змеи-гадюки и других врагов.
– А! – лениво и равнодушно ответила Клава. – А что надо сделать, чтобы превратиться во что-то другое?
– Этого мы пока не знаем. Ни воробей, ни Большой Жаб нам не сказали.
– Я знаю! – крикнул вдруг кто-то откуда-то сверху.
Все посмотрели наверх и увидели на листе плакун-травы муху, похожую на осу.
– Большой Жаб – тупица и зазнавала. И вообше его никто никуда не назначал.
– Ладно-ладно! – закричал вдруг Щер. – Что ты можешь знать: ведь ты летаешь, а не плаваешь?
– Да, летаю, но мы, журчалки, древнее своё детство проводим в воде. О, я многое знаю: ведь лопушник, и бобряк, и вахтовик, и блискалки, и водяная лилия – это всё одно и тоже. А ещё – это одолень-трава. Она может одолеть многое.
– Что значит одолеть? Победить кого-нибудь?
– Да: и победить, и помочь в каком-нибудь трудном деле.
– А что же надо с этой травой сделать, чтобы так получилось? – спросил Тритя.
– Точно не знаю. Но очень важно, говорят, собрать лепестки белых цветков, когда они уже начинают превращаться в тычинки.
– А дальше что?
– Вот этого я как раз и не помню.
– Как тебя зовут? – спросил Щер.
– Журчалка Жура.
– Расскажи ещё о лилии.
– Не могу: становится тепло, сейчас бандиты ктыри начнут свою охоту. Мне надо прятаться.
– Спрячься здесь, на плакун-траве: скоро её листья плакать начнут, можно будет  напиться – посоветовал Тритя.
– Нет, полечу: пора. Прощайте!
 Жура улетела, сначала пожурчав над Клавой, Щером и Тритей. Потом и чесночная Клава уползла куда-то.


Почти у цели

Наконец,  Тритя и Щер, уставшие от густоты и темноты травяного мира, остановились. Берег пруда был совсем близко. Тритя даже прополз ещё немного и плюхнулся в мелкую воду, чтобы остудить жар своей кожи, а также увлажнить её сухость.
Щер сказал:
– Давай, Тритя, прежде чем искать лопушник этот, помечтаем. А вдруг и вправду мы сможем изменить себя так, как нам бы хотелось? Кем бы ты хотел стать?
– Я бы хотел летать.
– Но в таком виде ты не полетишь.
– Почему?
– У тебя крыльев нет.
– Но я же говорил о том, кем бы я хотел стать, если у нас всё получится!
– А что может получиться?
– Не знаю.
– Ну вот! Бегали-бегали и добегались! А вот я вдруг вспомнил: мне кто-то рассказывал, что ваш род очень выносливый. Может быть, тебе и не стоит меняться? Вот слушай одну историю. Один молодой змеевидный уж съел тритона…
– Зачем мне такие ужасы слушать, Щер?
– Всё хорошо окончится, Тритя. Так вот: съесть-то он съел, но потом выплюну. Тот тритон засох, лапы у него отломались. Однако вскоре пошёл дождичек, и тритон ожил. Вот как!
– Мне мама тоже рассказывала о похожем случае, а ей, кажется,  её мама, а той – ещё две мамы. Случай этот произошел с братом одной из этих мам.
– Очень это, Тритя, сложно как-то. Кто кому кем приходится-то?
– Это не важно! Ты слушай дальше.
– Ну, давай.
– Так вот. Этот вот наш родственник, а его звали почему-то Апокритим, жил не на воле, а у одного человека. Это он потом сбежал и всё рассказал.  Жил он у человека, а тот всё мучил бедное животное.
– Как же человек его мучил?
– А вот как.  Он выкалывал Апокритиму глаз, отрезал хвост и ноги. Всё это потом восстанавливалось. Но человек через какое-то время опять мучил своего тритона. Как-то раз человек поставил банку с водой, где у него жил Апокритим, к окну и надолго забыл о нём. А была очень морозная зима. Вода в банке замёрзла, и тритон замёрз. 
– А дальше что?
– Глупый человек решил растопить лёд и поставил банку на плиту. И опять забыл  Вода в банке начала уже почти кипеть. Тогда человек, наконец, вспомнил о своём Апокритиме. Вытащил его из банки…
– А потом?
– А потом Апокритим стал жить дальше. Как он удрал от этого человека, неизвестно. Никто не знает.
– Слушай, Тритя! – проверещал Щер. Я, конечно, могу отрастить свой хвост, когда сам его выброшу или кто-то откусит его. Однако, ты – почти бессмертное существо. Чего тебе ещё-то надо? И в воде не тонешь, и во льду не мёрзнешь, и в кипятке не варишься?!
– Кипятка там не было, вода только нагревалась…
– Всё равно, ты самый сухоустойчивый, самый отрезоустойчивый, самый лёдоустойчивый, самый жароустойчивый из всех околопрудных жителей.
– И всё-таки! Если бы можно было ещё и летать?!
– Глупости! Вот мне – надо! Знаешь, что тогда получилось бы?
– Что?
– Летающий ящер!
– Этого нам мало! Нам желательно, чтобы ты был и летающий, и огнедышащий!
– Да… Хорошо бы, наверное… Ну, что будем дальше-то делать?
– Только – вперёд! Нужна же нам какая-то защита от козюли!