Фургон

    Просматривая свой эпистолярный архив, я натолкнулся на рассказ «Фургон», где в форме мониторинга-репортажа описан один из летних выходных, проведённый с друзьями в далёкие восьмидесятые, застойные года. Пахнула ностальгия по временам, когда не было терактов, ужасающего ЖКХ, безработицы, дефолта, фактически платных медицины и образования и др. достижений демократии и либерализма. Итак, далёкий 1985 год.
                Часть 1
   Около трёх часов ночи загремел будильник. В районе вокзала взвизгнули тормоза автомашины.  Больше  ничего не нарушало тишины предрассветного города. А по  шоссе на Дворики на большой скорости, без каких-либо указательных знаков уходил в ночь автофургон, грузовой вездеход на рифлёных шинах. В фургоне при тусклом свете светильника можно было разглядеть более десятка пассажиров обоих полов и разного возраста. Обилие туристического снаряжения и рыболовных  принадлежностей выдавало характер и цель поездки. На правом ворохе каких-то мешков полулежал мужчина внушительного телосложения и дремал, покачиваясь в такт движению. По сравнению с ним, другие путешественники были просто миниатюрными. Это был Юра – страстный рыбак, возлагающий большие надежды на предстоящую рыбалку. Перед его дремлющим оком виднелась щука необыкновенного размера. Он даже представлял, как повезёт эту сказочную рыбину – её хвост будет высовываться, нет, свисать из открытой задней дверцы фургона. Рука Юры непроизвольно сжимала удилище, а по лицу пробегала тень удовлетворения и добродушия. Его крупное тело неслось на встречу с рыбой.
Слева, в ворохе из одеяла и рюкзаков можно было разглядеть отдельные части ещё одного любителя щук, как оказалось позднее, это был Валера. Из него била некая энергия приключений, рыбалки на заре и на закате. Одним словом, он был москвичом. Они в любую погоду, в любое свободное время осатанело рвутся из большого города, мегаполиса, перенасыщенного цивилизацией, выхлопными газами, снующими потными людьми из провинции, приехавшими за продуктами. Он довольно уютно устроился в сторонке. Всхрапывал на колдобине, коих всегда хватает на наших российских дорогах.
Посреди фургона на низкой табуретке восседал Сергей – машинист  железной дороги. Патриот бархатного пути, редких остановок, плавного наращивания скорости и торможения тяжеловесных составов небрежно расположился на сугубо сухопутно-стационарном сиденье, сохраняя равновесие. Сквозь дрёму он представлял, что, уснув, выпадет через заднюю дверцу фургона на шоссе. А на улице темень и ночная прохлада. И он ещё представил, что вот так, вывалившись из фургона,  останется сидеть на этой табуретке посреди дороги. Он передёрнул плечами.
На фирменном сиденье приткнулась Римма – супруга большого Юры, любитель туризма, велосипеда и душевных песен типа «Малиновый звон» или «По аэродрому…». Тряская дорога, правда, ассоциировалось у неё со случайно съеденной недоброкачественной пищей. Она крепилась и жалась к открытому окошку фургона и жадно вдыхала ночной воздух, напоённый то травами лугов, то сыростью лесных болот, проносящихся мимо. Иногда попахивало и навозом и ещё чем-то, но это было лучше тошнотворной смеси бензина, тряской дороги и пустого желудка. К страсти Юры она относилась с терпеньем, начиная с проводов на рыбалку и, кончая чисткой случайно пойманной рыбёшки. Всё выносила с олимпийским спокойствием. Уху, однако, любила наваристую, с душком.
Рядом с Римой прикорнула Татьяна, которая сладко подрёмывала на мягкой спинке сидения. К рыбалке относилась с пониманием того, что не всегда клюёт и сочувствием к той рыбе, которая попалась. Кроме всего прочего, ей шёл ровный золотистый загар. Как все медработники она рассматривала всех с точки зрения медицины. У одного нашла какие-то пятна возле пупа, у другого вздутия на ногах, третьему перевязала ногу, пораненную во время игр в воде. По всей видимости, если бы отдых продолжился дальше, то мы все возвратились бы в бинтах, пластырях, с баночками для анализов.
На другой скамейке облокотился Шурик (автор этого повествования), который  все события воспринимал, как оператор киносъёмки, т.е. со стороны наблюдателя. От костра и загара, от кушаний на свежем воздухе никогда не отказывался. Он был в отличном настроении от того, что не надо нести на себе тяжёлые рюкзаки, палатки и прочее туристическое барахло и немыслимое количество провианта. При каждом встряхивании фургона в голове колыхалась пословица: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти».
Рядом подрёмывала Лиля, супруга Шурика, на лице которой можно было прочесть выражение, которое бывает, когда съедят что-нибудь нехорошее. Но  оптимизм не покидал её. Она верила, что если куда-нибудь ехать, то куда-нибудь приедешь. Искушённый мозг программиста уже составил регламент поездки – приехали, поели, позагорали, покупались, поели, поспали и т.д.
В кабине грузовика расположился статный мужчина цветущего возраста – Володя, супруг той самой Татьяны. Заведующий банно-прачечным комбинатом. Ему  так долго объясняли дорогу на Вашукинское озеро, что он запомнил железно, что ехать надо только вправо от  шоссе до «кирпича*», но об этом позднее. А сейчас он смотрел через ветровое стекло на освещённую часть дороги и представлял всё мероприятие профессионально с гигиенической точки зрения. Чудился ему гигантский туристический комплекс на берегу озера Вашукинское. Где он заведовал бы саунами с совмещенными и отдельными кабинетами, барами с охлаждённым пивом и умопомрачительными шашлыками. Замечательный сервис для туристов, позволяющий пришить гульфик или пуговицу ветровки, залатать полуистлевшие от костра носки и пр. Он был  так же большой  любитель рыбных баталий. В нём играла затаённая страсть борьбы с невидимым противником – пудовой щукой.
Остальные пассажиры фургона представляли собой ребятишек описанных выше взрослых. Наташа, которая на особо резких поворотах грузовика просила кого-то не раскачивать фургон руками. Самое большое удовольствие ей доставляло купание. Она могла не выходить из воды часами. Рыбная ловля её  увлекала своей романтикой: восход солнца и его отблески в воде, всплески рыбы, чистый, напоённый травами воздух, белый утренний туман и безмолвная тайна озера.
Илюша, который был выкраден из пионерского лагеря, сладко посапывал, прикорнув около папы Юры. Он любил походы, но не любил комаров, однако, привыкал преодолевать неудобства туристической жизни. Второй сынок Юры – Паша. Задумчивый любитель плавания, загорания и ночных пробуждений. Комаров не любил, как и братишка,  Илюша, но относился к трудностям  философски стойко и терпеливо.
Серёжа, тихий, но шустрый малый, с малолетства взращённый  туристской тропой, нёсся навстречу приключениям. Ему даже не хотелось спать. Виделся ему костёр, уютная палатка, он явно чувствовал запах шашлыка. Его папа, тот самый кинооператор Шурик явно готовил и кадры с его участием, а мама Лиля запрограммировала отличные шашлыки, коронное блюдо Серёжи.
Но самым юным участником турпохода оказался   Артёмка. Он деятельно отдыхал на лоне природы. Если в руках у него оказывался бинокль, то слышалась песня «Выходила на берег Катюша». В воде он предпочитал морские песни типа «Жил отважный капитан…». И если в первый день все наслаждались тишиной, то второй был озвучен отважным капитаном.
Фургон, влетев во Дворики, повернул направо и, набирая скорость, понесся по ярославскому шоссе. Начинало светать. На самом повороте кто-то громко икнул.  Это была Света, второе дитя кинооператора Шурика и программиста Лили. Ей очень хотелось научиться плавать и нырять. Её умение достигать цели, упорство  давали шанс осуществиться её мечте. Единственное, чего Света не могла предположить, то, что для этого нужно было вставать затемно и ехать неизвестно куда. Её косы приятно колыхались от ветра, проходившего в щели   окошка фургона.
Лишь шофёр ни о чём постороннем не думал. В его голове  явно щёлкали цифры расхода горючего на сто км. Рытвины, ухабы он воспринимал, как нечто естественное на наших дорогах и никогда не матерился, если ударялся головой о крышу кабины или ветровое стекло.
Вот в таком составе и мчался навстречу заре и загадочному озеру Вашукинское наш случайно собранный коллектив любителей походов и рыбалки.

                Часть 2
   Дед Михей проснулся в этот день очень рано, ныли ноги и поясница.
    - К жаре, - решил он.
К утру ему снилась какая-то чертовщина. Будто сидит он на скамейке в палисаднике и наслаждается утренней прохладой. Вдруг из туманной дымки выскочила крытая, защитного цвета автомашина с рифлёными шинами. А в окошке и кабине  мелькнули квадратные, перекошенные лица. Немцы!?! Память кинула Михея  в военную годину, когда вот так же налетели они на их деревню, где он жил  в детстве, в Белоруссии. Дед отдышался, мелко перекрестился, - не приведи Господь. Втиснув ревматические ноги в добротные валенки, вышел на улицу. А день обещал быть великолепным. По низинам струился туман, даже леса не было видно. Дед устроился удобнее на лавке и задремал.
Фургон съехал с бетонки и повернул круто влево.
    - Стой, - закричал Юра, нагнувшись к кабине, - наберём воды из колодца.
Кроме бидона, набрали и ведро.
    - Придётся держать в руках, чтобы не расплескать, - решил Шурик, принимая наполненное ведро.
Как и рассказывал Володя, доехали до «кирпича» и повернули вправо. Дорога резко ухудшилась, началась болтанка. Все смолкли, боясь прикусить язык. Чтобы удержать ведро не выплёскивая, пришлось держать его почти на вытянутых руках.
    - Вон, озеро, - радостно сообщила Рима, указывая в окошко  с уверенностью аборигена. Но фургон почему-то понёсся  мимо его. Оказалось, что это не озеро, а сгустки тумана. Прошло минут двадцать.
    - Да вот же оно! – крикнула Рима, указывая вдаль.
 Как и в первый раз это был мираж.
    - Завёз, Сусанин, - коротко подвёл итог Юра.
    - Озеро! – в третий раз прокуковала Рима.
На этот раз никто даже бровью не повёл.
    - Мираж, галлюцинация, бред, - вяло перебирала симптомы  Татьяна, - тяжёлый случай и укол нечем сделать.
Впереди какая-то деревня.
    - Гони, - заорал Юра  Володе, который сидел в кабине и показывал неверную дорогу невозмутимому шофёру.
Володе уже не нужна была сауна, доехать бы до этого ускользающего озера. Срывалась утренняя рыбалка.
    - Хорошо, - решил Володя, - доедем до деревни, развернёмся и поедем к началу дороги, т.е. к «кирпичу».
    - Ничего,- сказал Юра Шурику, - как встанем, выльешь это чёртово ведро, а то и, вправду руки отклеятся.
Дед Михей сладко разомлел под лучами ласкового утреннего солнца. Вдруг, или это ему показалось, прямо из тумана выскочила защитного цвета автомашина – фургон с рифлёными шинами. Из кабины и окошка фургона виднелись перекошенные и даже, как показалось деду, квадратные лица. Дед обомлел. Угрожающе урча, вездеход встал  прямо напротив деда.
    - Всё, конец, сейчас пальнут из шмайстера, - успел подумать Михей.
    - Выливай к чёртовой матери, - послышался хриплый голос высунувшегося немца.
Из открытой дверцы фургона плеснули из ведра на сухую землю. Несколько капель долетело до Михея. Он вздрогнул,  осознав, что не спит.
    - Вот он, сон в руку, под субботу, - подумал дед.
Рубаха взмокла, в глазах потемнело. Внутри было неприятно холодно.
Развернувшись, вездеход скрылся в туман так же быстро, как и появился. Ещё долго  сидел ошарашенный дед, крестясь и уже не стараясь соединить  воедино реальность происшедшего. Немецкая машина, квадратные, перекошенные лица, ведро воды вылитое неизвестно для чего. Уж не померещилось ли всё это? Но лужа воды,  вылитая из ведра,  напоминала, что всё может быть.
До «кирпича» не доехали. Навстречу, натружено урча, шёл «Запорожец» с резиновой лодкой на багажнике. Пристроившись к нему, мы были на берегу озера через 20 минут. Пока плутали, лодки на станции все разобрали. Хорошо в запаснике были целых три надувные лодки. Наскоро перекусив, рыбаки  поспешили навстречу своей щуке. Разгорался ясный солнечный день.
Первый, кого встретили на берегу, был из Александрова.
    - Ну, надо же, забрались в такую даль, и на тебе, знакомые лица, - удивился Шурик.
 Но после того как, нырнув в воду, столкнулся лбом с другим ныряльщиком и тот оказался тоже из родного города, удивление прошло. Натянули палатки. Запалили костёр. Над озером поднимался чудный солнечный день. Блики солнца  мерцали, и казалось, что это море, а не озеро вовсе. Впечатление усиливалось дальностью поездки.
Татьяна решила загорать, как следует. Она прилипла к матрасу до самого полудня, покрылась багровой коростой. Да и другие были не лучше. Сваренные спины, обгорелые носы к вечеру были у всех. К сожалению, рыбаки привезли улов, ни количеством, ни размерами не гармонирующий, ни количеству рыбаков, ни их габаритам. Уху отложили до вечера. К темноте наладили великолепное пиршество с ухой, костром и комарами. Насекомые испуганно шарахались в стороны. А над уснувшими берегами слышались песни о туристах, романтиках. Пропели весь известный репертуар. Нужна была свежая идея. И  она нашлась. Было за полночь, когда совершенно тёмные берега Вашукинского огласились странными звуками. Ясно было, что кто-то и не один зашёл в чёрную воду. Причём по едва заметному свечению звёзд было видно, что купальщики были совершенно без одежды. Поплескавшись в тёмной ночной воде огромного озера, поостыв и надев сухое одеяние, все собрались вокруг жаркого костра. Потянуло на протяжные грустные песни. Блики костра рождали в воображении одну картину фантастичней другой. Казалось, что это вовсе не Вашукинское озеро дремало в тишине ночи, а пустынный берег моря или необитаемый остров. Огромное звёздное небо, подобно шатру, накрыло всё пространство, на землю сыпался метеоритный дождь. И среди бескрайней вселенной неслась ничтожная песчинка – Земля с её городами, лесами, морями и этим озером, на берегу которого пели песни, вдыхали запахи трав, костра счастливые люди. Они добровольно пожелали, хотя бы на два дня и ночь почувствовать первозданное единство с матерью природой, с неким первобытным добыванием пищи, поддержанием огня костра, дискомфортом палатки, неизбежными комарами, прикосновением босой ноги к росистой траве. И, даже это ночное купание, которое можно  сопроводить цивильным вопросом, - Куда вас понесло? - давало порцию адреналина, как видно, нужную человеку. Таинственная мгла озера, жутковатое состояние незащищённости, хотя бы одеждой – может быть этого и не хватает в нашей однообразной размеренной жизни. Кто знает?

                Часть 3
    Было ещё темно, а рыбаки, не сломленные вчерашней неудачей, отвалили от берега в туманную дымку озера. На их мятых, но решительных лицах была печать реванша, мстительности к щуке. Когда стало почти светло, кинооператор Шурик, зарядив свежую киноплёнку, начал новый съёмочный день. Снимать было чего. Вот послышался шорох в ближайшей палатке, палец застыл на спуске камеры «Кварц». Из чрева палатки показалось некое лицо, про которое можно было сказать, что его обладатель спал без футляра. Достаточно было взгляда, чтобы оценить выражение глаз фразой, – «Лица много-много, глаза мало-мало». Лицо прояснилось и широко зевнуло, послышался хруст костей. Лицо помаячило ещё с минуту и скрылось  в утробе палатки. Кто это был, определить  невозможно, потому что все лица были одинаковы. Впрочем, это могло быть и не лицо.
Когда поднялся туман, на берегу раздался ёкающий звук. Это Татьяна рухнула на подвернувшийся матрас. Потом из другой палатки замаячило ещё одно лицо с характерным разрезом глаз. Палаточный городок пробуждался. Программист Лиля начинала новый трудовой день по раз и навсегда установленному порядку: сосчитать детей и мужа (на предмет потерь), из общего количества контингента вычесть сумму ушедших на путину рыбаков и не успевших вылезти их палаток и определить рацион для завтрака.
    - Шурик, да, брось ты свою камеру, как кино твоё, так все участники жрут и жрут, - выдала Лиля, - бери малышню и гоните дрова для костра, прутики, сухие ветки. Да открой банку тушёнки.
    - Где–то здесь вчерашняя ночная уха осталась, добавлю консервов и порядок, - про себя решила она и разложила припасы, что навезли отдыхающие.
Из палатки выползла Света. Ей очень хотелось купаться, она видела себя ныряющей во сне. Но, выпав из палатки, она продолжала спать. Проснулась уже в воде. Серёжа надёжно и добротно окатывал её прохладной водой.
Вода кипела от возни ребятишек
 - Капитан, капитан подтянитесь, - раздавалось прямо из воды.
    Вот и рыбаки материализовались из тумана. Великий кормчий Юра восседал на носу лодки, указывая перстом, куда грести Валере. Чуть сбоку плавно скользила лодка Володи. Всё это в купе с туманной гладью озера напоминало картину «Покорение Сибири Ермаком». Из второй лодки выглядывала Наташа, на лице которой можно было прочесть, что на этот раз рыбалка удалась. Сели завтракать,  рыбаки ели с чувством законно заработанного хлеба. Уха - консервная смесь Лили всем понравилась. Рима даже взяла добавку. Юра трапезничал чисто в русском духе: брал сочный зелёный пучок лука, макал его в белоснежную соль и смаковал это с куском чёрного хлеба. Лиля всё делала с точностью ЭВМ – резала хлеб на микро дольки, мазала  сверху заморской (баклажанной) икрой и раздавала бутерброды с ловкостью бармена. Ребятня набивала рты всякой всячиной  так, что трещало за ушами. Валера, как истинный  москвич, принимал пищу стоя, небольшими порциями, получая удовольствие от самого процесса поглощения  этого простого и добротного кушанья. Шофёр ел бутерброды, сопровождая это занятие пинанием баллонов вездехода. Как известно, все шофёры, почему-то колотят эти шины почём зря. Татьяна, которая совсем выгорела на солнце, вяло жевала редиску, в которой много витаминов. От неё исходил жар, энергия солнца явно перенасытила её.
После такой трапезы все отмокали в воде. Затевались водные баталии в догонялки. Шум стоял невообразимый. Света научилась-таки  классно нырять и всплывала то тут, то там с косами, как у русалки. Взрослые орали вместе с детьми, а ребята старались пере орать взрослых. Был зенит праздника, но сам праздник исчерпал лимит времени и энергетических затрат. Вот и шофёр опять начал пинать баллоны. Парило.
   - К грозе, - констатировал опытный рыбак Юра, - пора уносить ноги.
Погрузка фургона напоминала поспешное отплытие пиратской шхуны после абордажа. Наскоро побросав в машину туристское барахло, остатки припасов, пустые бутылки, ребятишек, умиротворённые, удобнее устроившись, кто на полу сдувавшийся лодке, кто на продавленном сидении, все приготовились к заключительному акту броска до дому. День давно перевалили за середину, На горизонте сгущались грозовые тучи.
Вездеход, утробно урча, деловито объезжая колдобины, уверенно выехал на ярославское шоссе и, набирая скорость, понёсся в Александров. Через 20 минут скрипнули тормоза и фургон причалил к аппендиксу главной магистрали, в кусты. Надо было прикончить оставшуюся еду, возвращаться домой с нею - нарушить традиции туристов. Всё было по-деловому, без суеты и со стороны  можно было подумать, что какие-то люди специально приехали издалека только за тем, чтобы выйти в кусты, весело поесть и уехать туда, откуда приехали. Когда шофёр усиленно начал пинать баллоны, все были уже в фургоне. Ребятишки уже устало дремали, когда вездеход влетел в пионерлагерь. Надо было вернуть Ильюшку, который был взят накануне. Официальная часть приёма-сдачи пионера прошла быстро и чётко, если не считать ошеломлённого персонала, который несколько оторопел от шумной, краснолицей компании и оператора, который стрекотал камерой то слева, то справа. И эта заключительная часть турпохода была выполнена. А над городом зависала чёрная туча: сверкали сполохи грозы и первые тягучие капли дождя уже барабанили по крыше фургона.
В районе вокзала скрипнули тормоза автомашины, из открытой дверцы выскочило несколько человек, увенчанных рюкзаками, вбежали под дождём в подъезд многоэтажки.
Кончалось воскресенье 13 августа 1985 года.
                Пролог.
   Кинооператор сдал киноплёнку для проявления в фирменный магазин на Арбате «Юпитер» и через 2 недели уже смонтировал цветной фильм, который до сих пор вызывает воспоминания о тех двух выходных днях, наполненных солнцем, водой, ночными песнями у костра. Правда, в некоторых местах фильм затемнён, но это секрет оператора, для развития фантазии зрителя в эпизоде ночных купаний. Лиля до сих пор жалеет, что взяли мало провизии, приходилось экономить, учитывая аппетиты на свежем воздухе. Рима ещё раз убедилась, что поймать рыбу не так уж просто, а Юра решил, что на рыбалку не стоит брать такое количество любителей ухи.
Татьяна поклялась, что в следующий раз обязательно заведёт на каждого медицинскую карту и возьмёт все анализы. Валера  грозился  бросить асфальт с мешочниками и переехать в Александров для координации наших путешествий. Володя решил спроектировать банный комплекс  с отдельными номерами на берегу Вашукинского, позднее он перешёл работать машинистом в депо к Серёже и дослужился до инструктора. Серёжа фантазирует на тему построения однопутки Александров – Вашукинское. Ребятишки вспоминают поездку, как сказку. Света научилась нырять, Ильюша мог теперь самостоятельно смыться из скучного лагеря. Артём, как стало известно, выучил много новых песен и ждёт следующего похода, ему купили более мощный бинокль.
Наташа мечтает о бассейне, а Паша  стал игнорировать комаров и, странно, они перестали его донимать. Серёжка мечтает о телескопической удочке и наборе крючков, поплавков, грузил. Шофёр тоже вспоминает ту поездку, из которой он привёз ящик пустых бутылок и усиленную привычку - пинать баллоны вездехода.
С тех пор прошло без малого 33 года. Все тогдашние папы и мамы давно стали дедами, да бабками,  пенсионерами, а дети сами родителями. Распался СССР.
Ушли смутные девяностые, неопределённые нулевые и вспоминаем мы наши беззаботные восьмидесятые,  сравнивая то время и нынешнее. И сравнение далеко не в пользу нынешнего безвременья, и тяжёлые думы о наших внуках одолевают часто наши седые головы. Как они сумеют  выжить, остаться людьми и вот так же проводить свои выходные - беззаботно и радостно.

*«Кирпич» - запрещающий дорожный знак в виде горизонтальной толстой черты, напоминающей кирпич.