Стороннее влияние
"Или продают что-то, или ошиблись номером, или пригласят на похороны, одно из трёх", - рассуждала она, тяжело вставая с кресла и держась руками за больные коленки. Наконец ей удалось прервать противный звонок. В трубке что-то трещало и вообще ей показалось, что она слышит стук колёс поезда.
- Ира! Ириша! - голос в трубке был такой же, трещащий. Однако, он показался ей знакомым.
- Кто это? - спросила Ирина Степановна, которой было трудно стоять на больных ногах, но желание положить трубку и вернуться в кресло пока что нейтрализовалось возникшим любопытством.
- Ира! Это я, Юра! Ты слышишь меня?
- Юра? Ты? Где ты? - Ирина Степановна, убедившись в том, что голос и вправду ей знаком и принадлежит не чужому для неё человеку, заметно волновалась. Юра, Юра Сорокин, её первая любовь, её первый мужчина за которого она чуть было не вышла замуж и которого она не видела больше тридцати лет, всё ещё помнит номер её телефона.
- Я далеко, Ир. Очень далеко. Прости, у меня совсем мало времени. Я только хотел сказать, что приеду в августе, пятнадцатого. Я уже и гостиницу забронировал. Так что повидаемся, слышишь меня? Тут ужасная связь!
- Я слышу, Юр, слышу. Приезжай, повидаемся.
- Помнишь, как мы катались по набережной в карете?
- Помню, Юр. Они так и катаются, приезжай.
- Я приеду. Жди.
В трубке раздались противные короткие гудки.
Ирина Степановна положила трубку и тяжело передвигая ногами, добралась до кресла. Откинувшись на его спинку, она, закрыв глаза, предалась воспоминаниям.
Юрка был хорошим. Немного безответственным, но в целом, хорошим. Она любила его и собиралась за него замуж. Однако Юрка умудрился завербоваться в какую-то специальную службу и не доучившись один год на кафедре иностранных языков, исчез.
Ей досталась маленькая записочка с извинениями и обещанием вернуться, и более похожие на правду рассуждения матери Юры, что лучше его забыть.
- Нелегал он. Я думаю, в Африку поехал. Он даже мне не сказал. Утром позвонили и через час за ним машина заехала. Вот так... - всегда мужественная Зинаида Витальевна, мать Юры, проронила скупую слезу. - Ты, Ирочка, свою жизнь сама строй. Не нужно тебе быть женой Штирлица.
Она ждала его год. И ждала бы дальше, если бы он хотя бы раз позвонил. А сейчас... Да что сейчас?! Тридцать лет прошло. Жизнь можно сказать почти прожита.
Она снова встала и потихоньку направилась в кухню. Проходя мимо зеркала в коридоре, Ирина Степановна остановилась и посмотрела на себя.
- Что же ты увидишь, Юра? - она принялась трогать своё лицо, оттягивая кожу на щеках, разглаживая морщины под глазами. - Пятьдесят пять. Нависшие на глаза веки, пробивающаяся тут и там седина, два подбородка... Хотя... Кого я обманываю, три подбородка. Восемьдесят пять килограмм при росте сто шестьдесят, спрятанная навечно талия и больные ноги. Хотя... Август, говоришь? - Ирина Степановна передвинула окошечко на бумажном календаре висящим у зеркала. "21 февраля".
Этим же вечером, Ирина Степановна удивила мужа, не притронувшись к своей порции любимого ею клубничного мороженого.
- И печенье убери. А лучше съешь и больше не покупай. А ты вообще знаешь, что макароны и мясо — не сочетаемые продукты.
- Что случилось, Ир? Ты плохо себя чувствуешь? - насторожился супруг, который за всю свою жизнь так и не смог преодолеть планку в семьдесят килограмм, сколько не пытался есть на ночь макароны с майонезом.
- То-то и оно. Почти совсем ничего не чувствую. Раньше всё болело, теперь всё немеет, и я просто ничего не чувствую! - Ирина Степановна встала с кресла, и кряхтя сделала пять наклонов вперёд пытаясь кончиками пальцев коснуться ворса ковра. - Слушай, Борь. Если я присесть попытаюсь и у меня не получится, поднять меня сможешь?
В этот вечер, Ирина Степановна ещё не раз совершала наклоны. Ворса ковра почувствовать не удалось, зато появились новые ощущения в спине. В основном, болезненные.
Её супруг, Борис Владимирович, стараясь быть незаметным, несколько раз вскакивал с дивана и готовился ловить жену, на ходу просчитывая траекторию её падения. К чести Ирины Степановны, она устояла на ногах и в это вечер и в последующие за ним.
Как-то потихоньку, без пламенных речей и клятвенных обещаний, Ирина Степановна взяла штурмом ближайший к дому бассейн и стала в нём завсегдатаем. Она помогала открывать бассейн по утрам и закрывать вечером. Забросив практически все домашние дела, Ирина Степановна с удивлением наблюдала, как её супруг по субботам хватался за пылесос, а всё свободное время читал поварские книги и экспериментировал с продуктами.
Вслед за уходящим весом, у Ирины Степановны появились новые привычки. По выходным она много гуляла вдоль набережной, радуясь отсутствию боли в коленях. Вместе с улучшением общего состояния здоровья, к Ирине Степановне пришла муза. Она стала сочинять стихи, и первые четверостишья были посвящены влюблённым парам, катающимся по набережной в каретах.
На свой день рождения, в июне, Ирина Степановна попросила супруга о подарке.
- Чуть-чуть подтяну. Вот тут и вот тут, - Ирина Степановна последовательно показала пальчиком на подбородок и уголки глаз.
Муж с удовольствием оплатил подарок и лично встретил обновлённую супругу при выписке из клиники.
- Я тебе так благодарна! - обняла его Ирина Степановна. - Ты тащишь семью на своих плечах, а я занимаюсь только собой.
- Я не против. Мне нравится результат, - ответил Борис обнимаю супругу. - У меня — новая жена. И она в два раза меньше прежней!
Ирине Петровне стало стыдно. Впервые с того момента, когда она совершила первые пять наклонов.
- Борь. Мне надо тебе что-то сказать., - выпутываясь из объятий супруга, сказала Ирина Степановна.
- Мне тоже, - ответил Борис.
- Нет. Погоди, - она поймала его руки в свои. - Всё это время я занималась собой, потому что...
- Ничего не говори. Я всё знаю.
- Не поняла. Что ты знаешь?
- Я знаю, что тебе звонил Юра и обещал приехать в августе.
- Знаешь? - от неожиданности, у Ирины Степановны заколотилось сердце. - Откуда?
- Это я звонил. Не было никакого Юры. Я использовал твои воспоминания о юности с целью поднять тебя с кресла, чтобы ты занялась своим здоровьем. Прости. Но ты не реагировала на мои просьбы. Я использовал все шансы.
По лицу женщины быстро покатились слёзы. Беззвучная россыпи капелек долетали до подбородка и впитывались в торчащий из-под косынки бинт.
- Ты меня простишь? Я очень тебя люблю, - Борис снова обнял её.
- И я очень тебя люблю. Покатаешь меня на карете?
Свидетельство о публикации №220122301160